CC BY
85
УДК 947.084.2 (470.41-25) «1918»
ББК Т3(2)612-414.8
С.В. СТАРИКОВ
КАЗАНСКАЯ ЛЕВОЭСЕРОВСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ ПОЛИТИКЕ НАРКОМПРОДА (май - июль 1918 г.)
Ключевые слова: революция, большевики, левые эсеры, продовольственный вопрос, чрезвычайная политика, альтернатива, диктатура.
Рассмотрены вопросы продовольственного кризиса в России весной - летом 1918 г. На материалах Казанской губернии показана альтернатива левых эсеров в решении продовольственной проблемы и причины утверждения продовольственной диктатуры большевиков.
S.V. STARIKOV
THE KAZAN ALTERNATIVE OF THE LEFT SOCIALIST REVOLUTIONARIES IN NARKOMPROD SOLVING THE FOOD PROBLEM (May - July, 1918)
Key words: revolution, the Bolsheviks, Left Socialist Revolutionaries, the food problem, emergency policies, an alternative dictatorship.
The article is devoted to the food crisis in Russia in the spring - summer 1918. On materials of the Kazan province the author shows an alternative to the Left Socialist Revolutionaries in solving the food problem and the reasons for approval of food dictatorship of the Bolsheviks.
Весной - летом 1918 г. длительные и бурные дискуссии вызвал самый больной и острый вопрос - продовольственный. Именно на этой почве казанские левые эсеры столкнулись с большевистским центром. 1 июня 1918 г. А.Л. Ко-легаев выступил со статьей «Дело продовольствия» в газете «За землю и волю». Основная идея автора состояла в том, что трудовое крестьянство в деревнях само должно взять хлеб у кулаков через органы Советской власти (волостные, уездные Советы, губисполком), ибо крестьяне у себя в деревне лучше знают, кто является держателем излишков хлеба. Сельский сход, как писал Колега-ев, должен распределить хлебную повинность между богатыми односельчанами, предложить добровольно по твердой цене сдать в трехдневный срок излишек хлеба в ссыпной пункт уезда и получить там соответствующее удостоверение. В противном случае сельский сход имеет право отобрать хлеб бесплатно, сдать его в ссыпные пункты и получить деньги за хлеб по твердой цене. Колегаев выражал надежду, что трудовое крестьянство и пролетариат «силой справятся с теми, кто идет против их воли» [2]. Предложения Колегаева в целом шли в русле продовольственной политики центра с той лишь разницей, что упор делался не на посылку в деревню продовольственных отрядов для проведения реквизиций, а на добычу хлеба через местные Советы «демократическим путем». Силовые методы при этом вовсе не исключались, и твердая цена, утвержденная наркомом продовольствия, оставалась незыблемой. Накануне, 31 мая, продовольственный вопрос рассматривался на заседании губисполкома под председательством Колегаева. Он предложил обязать уезды поставить в продовольственный отдел определенное количество хлеба: Чистопольский уезд -300 тыс. пудов, Спасский - 100 тыс., Мамадышский - 150 тыс., Лаишевский -100 тыс., Ядринский - 75 тыс., Казанский (Балташинская, Менгерская, Алатская волости) - 50 тыс. для своего уезда, Тетюшский - 75 тыс. для своих волостей [7. Д. 37. Л. 97]. 2 июня эти данные появились в печати как постановление губисполкома [3]. В нем был обозначен механизм получения хлеба. Уездным Советам предлагалось получить наряд и произвести разверстку по волостям, а волостным Советам - дальнейшую разверстку по селам и деревням. Сельским комите-
там поручалось распределить наряд между хлебоимущими крестьянами, обязав их в пятидневный срок сдать свои излишки на ссыпные пункты. При невыполнении этого решения следовала реквизиция «с помощью вооруженной силы», причем за отобранный хлеб держателю не полагалась денежная компенсация. Деньги поступали в распоряжение сельских комитетов. На места делегировались члены губисполкома с вооруженными командами. Покупная цена хлеба устанавливалась в среднем по 12 руб. за пуд вместо существующей в 4 руб. 75 коп. Об этом было сообщено во ВЦИК с тем, чтобы он установил для Казанской губернии новую твердую цену на хлеб в 12 руб. за пуд. «В противном случае, - говорилось в постановлении губисполкома, - Совет слагает с себя всякую ответственность в деле продовольствия и все полномочия по снабжению населения передает Центральному Исполнительному Комитету» [7. Д. 34. Л. 97 - 98].
Протокол заседания губисполкома, к сожалению, не зафиксировал дебаты по данному вопросу. А они, безусловно, имели место. Среди левых эсеров не было единства мнений. Спор возник вокруг твердых цен. Сторонники Коле-гаева предлагали «не взвинчивать» цены, установить твердую фиксированную цену для губернии в 12 руб. за пуд, которая почти в 2,5 раза была выше установленной центром. Колегаев, по-видимому, не сомневался в том, что наркомпрод поддержит губисполком, а утвержденные меры помогут решению хлебной проблемы. К.Ю. Шнуровский считал эти меры половинчатыми, видел спасение революции в «вольных» ценах. Его поддерживал губернский комиссар продовольствия левый эсер И.И. Штуцер. 4 июня на заседании губисполкома Штуцер пригрозил своей отставкой «ввиду невозможности выполнить постановление наркомпрода в Казанской губернии» [7. Д. 34. Л. 84].
Обоснование либерализации цены на хлеб Шнуровский дал в статье «Кто самый опасный враг у Советской власти в России и как с ним бороться» [4]. Редакция газеты «За землю и волю» специально оговорила в примечании, что статья помещается в дискуссионном порядке. Шнуровский анализирует положение, почему крестьянство протестует против твердых цен. «Хлеба по твердой цене, - констатирует он, - давно уже никто не ел, хотя официально хлеб 4 руб. 70 коп. Теперь снова выкопали из пыли истории твердые цены, снова посылают в деревню отряды. А хлеба все-таки не будет. По-прежнему декретами из центра о восстановлении легендарной теперь цены в 4 руб. 70 коп., да посылкой вооруженных команд хотят решить проклятый вопрос» [4]. Автор отмечает, что затраты крестьянина намного выше установленной государством твердой цены. «Если бы, прежде чем устанавливать цену на хлеб в 4 руб. 70 коп., оценили труд крестьянина хоть в 50 коп. в день, то увидели бы, что платить крестьянину сейчас за пуд хлеба 4 руб. 70 коп. это все равно, что рабочему платить 20 коп. за 8-часовой рабочий день» [4]. Скупка хлеба у крестьян должна производиться по рыночным ценам. За основу должны быть взяты средние местные цены, устанавливаемые местными крестьянскими съездами. Кулачество заинтересовано в высоких ценах, но бороться с ним можно и другими экономическими методами, например, контрибуциями, высоким налогообложением. «Скупка хлеба государством по вольным ценам с применением товарообмена - вот единственный путь быстро добыть хлеб», - констатирует Шнуровский [4]. Хлеб не должен вывозиться за пределы губернии, но может свободно продаваться в ее пределах для нужд местного населения. Цена при этом будет значительно выше твердой, но дело сейчас не в деньгах, когда на карту поставлена судьба революции, а деньги потеряли всякую ценность. «Иным путем хлеба получить нельзя, - завершает Шнуровский. - На революцию наступает голод. А мы противопоставляем ему все те же 4 руб. 70 коп. и ду-
маем спасти положение! Казанский губисполком уже вступил на этот единственный подсказываемый жизнью путь. Прорваны твердые мертвые цены» [4].
Шнуровский убеждал членов губисполкома в преимуществах экономических мер перед внеэкономическими. Представляется, что решение губиспол-кома от 31 мая уже носило компромиссный характер: Колегаев хотя и настоял на твердой фиксированной цене, но она стала значительно выше установленной. Шнуровский не сомневался, что в конечном итоге губисполком примет его предложения.
Москва бдительно следила за развитием ситуации в Казани, действиями левоэсеровского губисполкома в продовольственном деле. Центр вовсе не собирался отдавать прерогативу решения хлебной проблемы в руки левых эсеров. Наркомпрод во главе с А.Д. Цюрупой рассматривал все казанские решения в качестве покушения на завоевания революции, как поход против крестьянской бедноты, защиту интересов кулака, проявление «мелкобуржуазных колебаний». Реакция центра была мгновенной. Наркомпрод направляет в Казань телеграммы о необходимости безусловного выполнения декретов центра, установления продовольственной диктатуры. Особое неприятие наркомпрода вызывал губернский сепаратизм, проявлявшийся со стороны Казани в решении проблемы. Он действительно имел место. В высказываниях казанских деятелей иногда звучала мысль о том, что губерния себя накормит, а голодающие столицы, если будут настаивать на своем, так и останутся голодающими. В середине июня развернулась настоящая «война распоряжений» между Москвой и Казанью. Продорганы губернии принимали «к сведению» все директивы центра, но ни они, ни ранее принятые декреты о продовольственной диктатуре не исполнялись. Информатор наркомпрода Акимов, совершивший поездку в Казань, сообщал, что губисполком еще не начинал формирование продотрядов для реквизиции хлеба, а Штуцер мотивировал это тем, что цель продотрядов есть насилие центра и таковую политику он проводить не намерен. «Он сообщил мне, - писал в своем докладе Акимов, - что пусть проводит эту политику центр, если хочет быть голодным, мы же во избежание голода будем брать у крестьян хлеб по вольным рыночным ценам. Мы действуем по наставлению крестьянского съезда и крестьянской секции» [11. Л. 8].
Ставка делалась на «рыночные механизмы» добычи хлеба. Левые эсеры стремились задержать отправку хлеба за пределы губернии, устанавливая посты на дорогах, пристанях, станциях. Внутри губернии мешочничество даже поощрялось, чтобы сбить цены. В исторической литературе отмечалось, что левые эсеры своими действиями поощряли кулака, давали ему простор. Безусловно, нельзя отрицать, что «хлебоимущие мужики» сумели в этой допущенной рыночной стихии обогатиться, скупали хлеб, торговали им, взвинчивая цены. Но говорить только об этом, значит видеть только одну сторону медали. Левые эсеры понимали, что избранный ими курс «рождает капитализм», но все же на данном этапе предпочитали его гражданской войне в деревне, которую большевистский центр явно поощрял. Другая сторона медали состояла и в том, что левые эсеры не пренебрегали интересами беднейшей части деревни. Документы свидетельствуют, что этот вопрос находился в поле постоянного внимания со стороны уисполкомов. Съезд председателей волостных Советов Чистопольского уезда под председательством Н.И. Строганова 28 июня 1918 г. рекомендовал в целях обеспечения бедноты хлебом обратиться к населению, чтобы все наличные деньги вносили в ссудо-сберегательные кассы, что даст возможность производить закупку хлеба для бедноты, а вкладчики будут получать проценты на вклад. Другое дело, что в условиях резкого обострения борь-
бы вокруг продовольственного вопроса и в центре, и на местах реализовать все намеченное оказалось достаточно сложно.
24 июня 1918 г. продовольственный вопрос вновь рассматривался на заседании губисполкома Совета крестьянских депутатов. К.Ю. Шнуровский, выступив с докладом о мобилизации, призвал произвести «коренную ломку всей продовольственной политики, диктуемой из центра». Губисполком постановил отменить установленные твердые цены и разрешить свободный провоз и закупку хлеба в пределах губернии [9. Д. 73. Л. 4об.]. Присутствовавшие приняли к сведению сообщение Штуцера, которое он, в свою очередь, получил из Москвы, о посылке в Казань экспедиционного отряда во главе с Д.П. Малютиным для проведения в жизнь декрета центра о твердых ценах, изъятии «излишков» хлеба и о намерении этого отряда сменить состав губернской продуправы, самому вступить в управление ее делами [9. Д. 73. Л. 4об.]. Экспедиция наркомпрода состояла из 35 человек [6. С. 57]. «В настоящее время рассчитывать на получение хлеба в Казанской губернии по монопольным ценам не приходится», - докладывал в наркомпрод Московский городской продовольственный комитет и просил принять меры по отношению к виновным [11. Л. 3-4]. Интересно, что в своей докладной московские продовольственники отметили, что норм потребления в Казанской губернии нет, хлеб открыто продается по 1,5-2 руб. за фунт и в любом количестве [11. Л. 4]. Плоды «рыночных подходов», таким образом, были явны. В условиях жесткой продовольственной диктатуры Казанская губерния выглядела особняком.
В дело вмешался председатель Совнаркома В.И. Ленин. За повышение цен на хлеб он предложил председателю Казанского губисполкома отстранить от дел губпродколлегию, а реорганизацию продовольственного дела поручил уполномоченному СНК, члену наркомпрода Д.П. Малютину [9]. 24 июня экспедиция наркомпрода начала свою работу, но, как сообщали московские продовольственники, казанская губпродколлегия отказалась от совместной работы [11. Л. 3]. Ситуация резко обострилась. 27 июня на заседании общего исполкома Казанского Совета К.Ю. Шнуровский от имени крестьянской секции и левых эсеров дал резкую негативную оценку продовольственной политике центра, предложил резолюцию о необходимости отмены декретов центра как «нежизненных», ведущих к прямой диктатуре. Резолюция уже была принята в крестьянской секции губисполкома. И.И. Межлаук и В.И. Вегер заявили, что голосование этой резолюции невозможно без предварительного обсуждения во фракциях [8. Д. 65. Л. 94]. Вопрос сняли с обсуждения. Вечером этого же дня на возобновившемся заседании исполкома появился Д.П. Малютин. Он указал на факты неисполнения на местах декретов центра о продовольствии, предложив в качестве компромисса «реконструировать» состав губпродкома на паритетных началах, причем представителям голодающих губерний, т.е. членам экспедиционного отряда, предоставить «максимум мест» [8. Д. 65. Л. 94об.]. К.Ю. Шнуровский, парируя доводы Малютина, предложил передать вопрос на предварительное рассмотрение в секции Казанского Совета. Его предложение приняли [8. Д. 65. Л. 94об.]. Чтобы не доводить дела до разрыва, на заседании левоэсеровской фракции Казанского исполкома было принято компромиссное решение. Фракция левых эсеров во главе с Колегаевым заявила, что в данный момент ультиматумов к центру следует избежать, нужно положиться на вполне компетентное и обязательное для всех Советов мнение V Всероссийского съезда Советов. Шнуровский, считая решение крестьянской секции правильным, в свою очередь, заявил, что сепаратное решение, пожалуй, будет преждевременным, с одной стороны, а с другой - в случае принятия такого решения можно потерять некоторых своих лучших товарищей и работников, в том числе Колегаева [10]. Но борьба с продовольственной диктату-
рой центра продолжалась и далее, она приняла форму перманентного конфликта. Д.П. Малютин готовился к решающему штурму, а губпродколлегия во главе с Штуцером продолжала свою работу.
Реакция казанских большевиков на трудный диалог между центром и левыми эсерами была неоднозначной. Некоторые наблюдали за происходящим, не принимая практических мер к поддержке ни той, ни другой стороны. Другие явно сочувствовали центру, проваливая предложения Шнуровского, отправляя их на бесчисленные обсуждения во фракции и секции Казанского Совета. Большинство находило для себя правильной осторожную и компромиссную позицию Ко-легаева в этой ситуации, оставляя за собой право высказать свою точку зрения в нужное время и в «решающий момент». Ждать его долго не пришлось.
Когда 16 июля члены экспедиции явились в губпродколлегию, то Штуцер и члены коллегии не приняли их мандатов. В этих условиях член коллегии нарком-прода Л.И. Рузер 17 июля обратился лично к В.И. Ленину: «Прошу Ваших срочных распоряжений (Казань, губисполкому): 1) об устранении Казанской губпрод-коллегии и предании ее суду; 2) об аресте председателя коллегии Штуцера» [6. С. 58]. И в этот же день в Казань была отправлена телеграмма от имени председателя Совнаркома, в которой говорилось: «Предлагаю немедленно устранить от дел Казанскую губпродколлегию. Полномочия реорганизовать губпро-дорган имеет член коллегии при наркомпроде Дмитрий Малютин, в согласии с коим прошу действовать. Немедленно от имени губсовдепа опубликуйте об отмене постановления военного штаба, повышающего твердые цены на хлеба. Немедленно восстановите общегосударственные твердые цены» [1. С. 58].
После событий 6-7 июля в Москве казанские большевики, имея на руках эту телеграмму, получили возможность сделать еще один шаг - лишить левых эсеров полномочий в продорганах. В день получения телеграммы из Москвы, 17 июля, на объединенном заседании рабочей и красноармейской секций Казанского Совета было решено отозвать Штуцера от должности губпродкомиссара и назначить нового. На должность губпродкомиссара назначался М. Султан-Галиев [8. Д. 51. Л. 42]. Под давлением старая коллегия начала передавать дела новому губпродкомиссару. В специальном листке, выпущенном 21 июля, левые эсеры сообщали, что «дело продовольствия большевики силой отняли у нас» [5].
Литература
1. В.И. Ленин и Татария: сб. документов. Казань: Тат. кн. изд-во, 1970.
2. За землю и волю (Казань). 1918. 1 июня.
3. За землю и волю (Казань). 1918. 2 июня.
4. За землю и волю (Казань). 1918. 8 июня.
5. Знамя революции (Казань). 1918. 23 июля.
6. Красильникова К.М. В.И. Ленин в борьбе за хлеб в Среднем Поволжье в 1918 г. // Вопросы истории КПСС. Ульяновск, 1975. С. 48-63.
7. Национальный архив Республики Татарстан (НАРТ). Ф. 98. Оп. 1.
8. НА РТ. Ф. 983. Оп. 1.
9. Октябрь в Поволжье. Саратов, 1967.
10. Рабочий (Казань). 1918. 2 июля.
11. Центральный государственный архив историко-политической документации Республики Татарстан (ЦГА ИПД РТ). Ф. 36. Оп. 1. Д. 253.
СТАРИКОВ СЕРГЕЙ ВАЛЕНТИНОВИЧ - доктор исторических наук, профессор кафедры Отечественной истории, Марийский государственный университет, Россия, Йошкар-Ола (sr.starikov@yandex.ru).
STARIKOV SERGEY VALENTINOVICH - doctor of historical sciences, professor of Russian History Chair, Mari State University, Russia, Yoshkar-Ola.
