CC BY
107
ИСТОРИЯ НАРОДОВ ДОНА И СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
© 2005 г. В.П. Трут
КАЗАЧЕСТВО И ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
К 1917 г. казаки всех призывных возрастов, т.е. наиболее трудоспособная и социально активная часть казачества, находились в армии. Основная масса казачьих частей и подразделений была на фронте, а некоторые располагались, в соответствии с приказами командования и общей диспозицией армейских частей, в тыловых городах и населенных пунктах.
Непосредственно накануне революции в Петрограде, где впоследствии развернулись основные события, находились расквартированные незадолго до этого по распоряжению императора и соответствующего решения Ставки Верховного Главнокомандования 1-й и 4-й Донские казачьи полки. В императорской резиденции в Царском Селе охрану Николая II и его семьи осуществляли казаки «Собственного Его Императорского Величества конвоя» в составе 1-й и 2-й Кубанских и 3-й и 4-й Терских Лейб-гвардии казачьих сотен. Смешанная кубано-терская казачья полусотня, несшая службу по охране двора вдовствующей императрицы в г. Киеве, также формально входила в состав этого конвоя. Поэтому во всех официальных армейских документах того времени императорский конвой определялся как пятисотенный [1]. Данное обстоятельство, к сожалению, в специальной литературе практически не отражено. Во время революционных событий февраля 1917 г. одна часть конвоя, которая сопровождала царя в его поездках, находилась вместе с ним в Ставке в г. Могилеве, а другая охраняла оставшихся в Царском Селе членов его семьи.
Участие казачьих частей столичного гарнизона в событиях начавшейся Февральской революции весьма неплохо отражено в литературе [2]. Поэтому мы остановимся только на некоторых наиболее важных аспектах данного вопроса.
Буквально с самого начала революции в Петрограде казаки сразу же были вовлечены в ее бурные события. В первый день революции, 23 февраля*, против манифестантов были брошены в основном пешие и конные полицейские. Из числа армейских подразделений в этот день были привлечены довольно немногочисленные разъезды донских казачьих полков, которые вместе с полицией выполняли приказы по поддержанию порядка в городе. Утром следующего дня они по приказу взяли под свой контроль наиболее важные объекты столицы [3]. Казаки послушно исполняли все приказы, в том числе и по разгону демонстрантов [4]. В то же самое время, уже тогда они, как верно замечали некоторые исследователи, проявля-
* Все даты до 14 февраля 1918 г. даются по существовавшему тогда в России юлианскому календарю. - В.Т.
ли явное нежелание выполнять возложенные на них функции, вели себя пассивно [5]. Так, в середине дня того же 24 февраля 3-я и 6-я сотни 1-го Донского полка блокировали Знаменскую площадь и разогнали митинговавшую там толпу [6]. Однако уже к вечеру казаки не стали препятствовать демонстрантам и отказались помогать конной жандармерии. Заметившие это манифестанты стали кричать им «Ура!». Казаки отвечали поклонами [4, с. 153-154].
Полусотня казаков 1-го Донского полка беспрепятственно пропустила большую колонну демонстрантов к Николаевскому мосту. Когда демонстранты двинулись к Среднему проспекту, дорогу им преградили полицейские. В это время мимо проезжали казачьи патрули из состава того же 1-го Донского полка, к которым полицейские обратились за помощью. Но казаки ответили отказом и не стали разгонять демонстрантов [7]. За весь день 24 февраля казачьи подразделения всего в двух случаях оказали помощь полиции в разгоне митингов, а в четырех случаях проявили сочувствие по отношению к манифестантам [8].
На состоявшемся в ночь с 24 на 25 февраля совещании высших чинов полиции, жандармерии и воинских частей Петроградского гарнизона под председательством командующего Петроградским военным округом генерала С.С.Хабалова при выработке мероприятий борьбы с манифестантами было отмечено, что казаки вели себя пассивно и вяло разгоняли демонстрантов [9]. И это было отнюдь не случайно, поскольку уже в эти дни в некоторых местах соприкосновения казачьих подразделений с манифестантами, симпатии казаков стали склоняться на их сторону [8, с. 173].
Своеобразным критическим рубежом в изменении настроений и позиций казаков столичного гарнизона стали события 25 февраля. В этот день были отмечены и довольно многочисленные случаи отказов казаков от исполнения полученных приказов, ряд эпизодов их открытого неповиновения начальству, а также несколько событий экстраординарного характера. Так, во время столкновения демонстрантов с полицией на углу Нижегородской и Симбирской улиц 4-я сотня 1-го Донского казачьего полка самовольно бросила место своей дислокации в этом районе и ушла в свои казармы [10]. У Казанского моста взвод казаков 4-го Донского полка присоединился к манифестантам и даже силой разогнал противостоявших им полицейских, и освободил арестованных чуть ранее демонстрантов [3, c 17]. Но самое неожиданное случилось в этот же день на Знаменской площади у памятника Александру III. Против собравшегося здесь большого количества митингующих были направлены полицейские и жандармы. Вскоре на помощь к ним сюда прибыло и 50 казаков 6-й сотни 1-го Донского полка. Командовавший на месте жандармский ротмистр отдал приказ открыть огонь по манифестантам. Но казаки его открыто проигнорировали. Тогда разгневанный жандарм с размаха ударил по лицу ближайшего к нему казака. Увидев эту безобразную выходку, подхорунжий М.Г. Филатов, который за проявленные на фронте мужество и героизм
был награжден Георгиевскими крестами всех четырех степеней и произведен в офицерский чин, выхватил шашку и на скаку зарубил жандармского ротмистра [6, с. 506]. (В литературе существует противоречие относительно фамилии этого подхорунжего 1-го Донского полка. А.И. Козлов и И.И. Минц считают, что это был М.Г. Филатов [6, с. 506], а И.П. Лейбе-ров и Л.И. Футорянский говорят о том, что фамилия этого донского офицера была Филиппов [8, с. 174].) Бросившиеся к месту происшествия конные городовые и жандармы были отогнаны казаками. После этого они ушли в свою казарму. Правда, спешно вызванные на Знаменскую площадь казаки только что прибывшей из Павловска одной из сотен Лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка разогнали демонстрантов [10, с. 162]. Поведение казаков 1-го Донского полка серьезно обеспокоило командование Петроградского гарнизона, которое в спешном порядке вывело из гарнизона четыре из шести сотен этого полка, не без основания посчитав их неблагонадежными [11].
Многочисленные случаи отказа казаков выполнять приказы по борьбе с восставшими и даже факты их открытого перехода на сторону последних отмечали многие современники, в том числе и большевистские деятели. Об этом, в частности, писал позже хорошо известный И.И. Ульянов [12]. А Л. Ильин даже утверждал, что «Февральской революции казачество не противодействовало, а наоборот, активно ей помогало» [13]. Данное высказывание, несмотря на весьма значительную долю преувеличения последней части фразы, тем не менее, весьма красноречиво. В течение всего дня 25 февраля казаки, по мнению И.П. Лейберова, 8 раз разгоняли демонстрантов, в 7 случаях уклонились от выполнения приказов и отказались помогать полиции, а в 2 случаях совместно с демонстрантами даже участвовали в открытых вооруженных схватках с полицейскими [10, с. 229]. В этой связи довольно верным представляется замечание некоторых зарубежных исследователей о том, что «власти не знали, что на роль полиции эти казаки уже не годились» [14].
В то же время позиции казаков были сдержанными. Переоценивать уровень их революционности в рассматриваемый период представляется неправомерным.
При рассмотрении поведения казаков во время Февральской революции исследователи иногда приводят довольно любопытный факт посещения Государственной Думы делегацией собственного императорского конвоя еще за два дня до официального отречения от престола Николая II. И вслед за В. И. Старцевым они говорили о том, что эта делегация заявила о признании конвойцами новой власти [15]. Аналогичный подход присутствовал и в наших работах [16]. Но в настоящее время его следует признать неточным. Недавно чешский исследователь С. Ауский довольно верно заметил по этому поводу, что в феврале Дума вынуждена была действовать под давлением нескончаемого потока делегатов, приходивших в Таврический дворец не только затем, чтобы выразить свою поддержку, но
и для того, чтобы выставить одновременно свои требования. По его мнению, «не остались в стороне и казаки императорского конвоя, представители их полка пришли в Таврический дворец, чтобы заявить протест против нападений, которым подвергались на улицах их офицеры» (Цит. по:
[14, с. 111]).
Крушение монархии и стремительно последовавшие за этим значительные внутриполитические события буквально шквалом обрушились на армейское казачество. И первой реакцией казачьей армейской массы на революцию стал своеобразный социально-психологический шок, после которого наступили растерянность и неуверенность в сознании и поведении казаков.
С течением времени казаки-фронтовики начинают включаться в достаточно бурную политическую жизнь того периода, посещать солдатские митинги и собрания, участвовать в обсуждениях «политического момента», выборах комитетов, а самое главное, переосмысливать многие привычные взгляды и представления, еще недавно казавшиеся единственно правильными, возможными и незыблемыми.
Под влиянием развернувшихся процессов демократизации страны и армии, усиливавшихся буквально с каждым днем и все в большей и большей степени начинавших становиться стихийными и неконтролируемыми, казаки, вместе со всеми остальными фронтовиками, начинают открыто и бурно обсуждать все интересовавшие их вопросы, высказывать собственные суждения по самым различным аспектам, включая и проблемы политического характера. Армейское казачество начинает стремиться к более тесной связи с солдатами, считая, что ему необходимо быть «вместе с народом». Наряду с несомненными позитивными сторонами такого подхода, позже стали проявляться и его очевидные издержки. В казачьей среде начинается подспудное брожение, а спустя известный период времени наблюдаются и весьма существенные сдвиги в общественном сознании и общественном поведении казаков-фронтовиков. Однако большинство отмеченных явлений и процессов еще продолжало носить скрытый, во многом как бы внутренний характер. В то же время последующие действия и политические позиции армейского казачества являлись далеко не случайными, имели вполне конкретную и существенную подоплеку, соответствующую мотивировку и убедительное объяснение.
Вопрос о том, как проходила Февральская революция в казачьих областях страны, в основном достаточно хорошо рассмотрен в литературе [17]. Наиболее существенные изменения здесь происходят в системе органов местной власти. Она включала в себя довольно значительное число различных властно-управленческих структур: аппарат власти Временного правительства (областной, отдельские (окружные), станичные, сельские исполнительные комитеты, областной и отдельские (окружные) комиссары), органы власти казачества (отдельские (окружные), станичные, хуторские правления во главе с атаманами, а позже и высшие органы ка-
зачьего управления - круги, раду, съезды, войсковые атаманы и войсковые правительства), Советы разных уровней, органы городского самоуправления [18]. Но при этом практически в каждом казачьем войске страны имелась своя специфика как в плане наличия или отсутствия тех или иных властных органов, их названий, так и в плане обладания ими реальных властных полномочий и исполнительных функций.
Сложившееся на территориях казачьих областей внутриполитическое положение можно охарактеризовать как некое троевластие (атаман с правительством, комиссар (Временного правительства. - В. Т.), Советы) [19]. При этом А. И. Деникин, по нашему мнению, несомненно преувеличил роль и общее значение советов, которые здесь образовывались главным образом в городах, и их реальные властные функции. Современные исследователи по-разному оценивают сущность двоевластия на территориях казачьих войск. Так, например, Л.И. Футорянский, признавая влияние здесь старых казачьих местных властных учреждений, в то же время однозначно утверждает, что в казачьих районах, как и повсюду в стране, образовалось двоевластие [8, с. 20]. Однако данное суждение, к сожалению, не подкрепляется необходимой аргументацией и даже конкретным фактическим материалом.
Иначе подошел к характеристике данного вопроса А. И. Козлов. Всесторонний и обстоятельный анализ ситуации, сложившейся в казачьих областях Юго-Востока европейской части страны в начале марта 1917 г., основанный на значительном источниковом материале, позволил ему сделать вывод о том, что в большинстве станиц «... практически двоевластие не сложилось и долго не возникало, являлось весьма условным и номинальным» [4, с. 190].
Общепризнанным, по сути, является факт, что Февральская революция в казачьих областях на первых порах не принесла значительных видимых изменений. Она протекала здесь мирно и достаточно спокойно.
Никаких заметных, не говоря уже о кардинальных, изменений местный аппарат казачьего управления не претерпел. Конечно, не стоит впадать в крайность и считать, что Февраль прошел как бы в стороне от казачьих областей. Революция безусловно принесла известные политические изменения.
Решение об образовании особого властного института Временного правительства - направлявшихся на места правительственных комиссаров, было принято уже 4 марта 1917 г. Их официальный статус, властные полномочия, управленческие функции определялись специальными циркулярными распоряжениями правительства от 5 и 11 марта и 1 апреля 1917 г. Одновременно одной из комиссий Особого совещания по реформе местного самоуправления поручалась разработка соответствующего законопроекта [20]*.
* Закон о комиссарах Временного правительства был принят только в сентябре 1917 г. и
23
Направлявшимися во все крупные административно-территориальные образования (края, губернии, области) правительственными комиссарами назначались доверенные лица новой власти из числа депутатов IV Государственной Думы. При этом предпочтение отдавалось думцам - членам кадетской партии. Назначая комиссаров в казачьи области, правительство стремилось учитывать, по возможности, и их близость к казачеству. Так, в Донскую область был послан кадет-казак В.М. Воронков, в Кубанскую кадет-казак К. Л. Бардиж, в Терскую кадет-казак М.А. Караулов [21]. Причем, два последних играли довольно заметную роль в среде местных казачьих руководящих кругов.
8 марта комиссаром в Степной край назначается И.П. Лаптев, на Дальний Восток А.Н. Русанов, в Забайкальскую и Иркутскую губернии уполномоченный «Земгора» П.И. Преображенский [22], в Сибирь - А. С. Суханов и член Государственного Совета Е.Л. Зубашев [23]. Комиссаром в Амурской области стал Кожевников [24], в Семиречье, уже позже, в июне, чиновник Переселенческого управления Шканский и один из лидеров алашордынцев Тынышпаев [25]. В казачьих войсках комиссары отделов (округов) назначались непосредственно самими областными комиссарами.
В казачьих областях непосредственно на местах реальная власть сосредоточилась в руках казачьих властных структур - станичных и хуторских правлениях во главе с их атаманами. В редких случаях в станицах действительной властью обладали исполкомы. Но и тогда они действовали в одном русле с казачьими органами [26]. Что касается Советов, то они в казачьих регионах не получили такого развития, как в целом по стране. В некоторых районах казачьих областей, где казаки непосредственно соприкасались с крестьянами и рабочими, иногда создавались Советы рабочих, крестьянских, казачьих и солдатских депутатов [7, с. 39]. Советы же только казачьих депутатов на территориях казачьих войск возникали крайне редко. Даже в войсках востока страны, где демократические настроения в казачьей среде были более значительными, Советы казачьих депутатов возникали весьма и весьма нечасто. Можно отметить, что во всей Западной Сибири они сформировались буквально только в нескольких станицах (Атбасарской, Кашкаралинской, Елизаветинской и в двух станицах бывшей Бийской линии - Чарышской и Змеиногорской) [27].
На территориях отдельных казачьих войск в процессе становления новых высших органов местной власти наблюдалась своя специфика. В Астраханской губернии, например, она выразилась в том, что здесь во главе их оказались казачьи генералы, которые, по сути, поставили под свой контроль не только Астраханское войско, но и всю губернию. Председателем образованного 4 марта Временного губернского исполнительного комитета стал казачий генерал-майор Ляхов [28]. В этот же день большая
вызвал крайне неоднозначную реакцию на местах, особенно в казачьих областях. - В. Т.
24
группа казачьих офицеров выступила с заявлением в адрес данного комитета, в котором от имени астраханского казачества, 1-го Войскового круга Астраханского казачьего войска*, заявила о признании казаками Временного правительства и его органов власти [28, с. 22]. Наказной атаман Астраханского казачьего войска и губернатор Астраханской губернии генерал Соколовский был отстранен от занимаемых должностей. Временным губернатором был назначен также казачий генерал И. А. Бирюков, а пост атамана занял казачий полковник Соколов [28, с. 22].
Специфическая внутриполитическая обстановка складывалась на территории Терского казачьего войска. Во многом это обусловливалось сильным влиянием на происходившие там политические процессы местного этнического фактора. Буквально в один день, 5 марта, в столице войска г. Владикавказе образуется сразу два политических центра: Терский областной гражданский комитет и «Союз объединенных горцев». Во временный центральный комитет последнего под председательством Б. Шаханова вошли также Т. Чермоев, князья Р. Капланов, Т. Пензулаев и ряд других видных горских деятелей. Дворянских и буржуазных лидеров различных горских народов объединил ярый национальный курс. Основной функцией временного ЦК «Союза объединенных горцев» стала громкая национальная пропагандистская кампания по подготовке съезда горских народов Кавказа [29]. Она проходила под откровенным антирусскими и антиказачьими лозунгами, обострявшими межнациональные отношения в крае.
Таким образом, сложившееся в стране двоевластие в казачьих станицах и хуторах практически не существовало. В некоторых случаях, и то с определенной оговоркой, можно говорить об особенной, своеобразной форме двоевластия в казачьих областях - правительственных комиссаров и местных исполкомов и казачьих органов управления. На Тереке к ним добавляется национальный «Союз объединенных горцев» и оформляется некое троевластие.
На смену государственной власти казачье население в общем и целом реагировало спокойно. Правящие структуры старого режима стремились сохранить такую ситуацию для разрешения вопроса о власти на местах без эксцессов и какого-либо стихийного движения широких слоев населения, способного дестабилизировать ситуацию. Так, в предписании временного генерал-губернатора Терской области и наказного атамана Терского войска атаманам отделов, начальникам округов и полицмейстерам от 5 марта 1917 г. говорилось о необходимости всеми средствами поддерживать среди жителей области спокойствие и не допускать никаких поступков, способных вызвать их раздражение [30].
* 1-й Войсковой круг Астраханского казачьего войска являлся, по сути, не представительным органом казачества, а самостоятельно организованным собранием местного офицерства, провозгласившим себя кругом. - В. Т.
Оценивая реакцию основной массы и станичного, и фронтового казачества, тогдашние казачьи лидеры практически единодушно и достаточно точно говорили о господстве в его среде в то время чувств растерянности, замешательства, неуверенности, непонимания сущности происходивших событий. Так, характеризуя позицию оренбургских казаков, бывший полковник дутовской армии И. Г. Акулинин позже отмечал, что в первое время после Февральской революции «оренбургские казаки как в станицах, так и на фронте, не отдавали себе отчета о происходящих событиях и не знали, как их воспринимать» [31]. Аналогично реакцию казачества на революционные события в стране позже, в эмиграции, охарактеризовал, ставший первым после революции войсковым атаманом Кубанского казачьего войска генерал-лейтенант А.П. Филимонов: «Февральский переворот застал казачье население врасплох. Сущность и значение политических событий усваивались с трудом и вселяли в умы наиболее домовитых казаков большие тревоги» [32]. Настороженность казачества по отношению к новой власти была вполне объяснима. Оно опасалось, что крушение старой государственной власти может повлечь за собой и изменение сложившихся порядков и установлений. Прежде всего казаки беспокоились за свои права на войсковые земли. По словам генерала П.Н. Краснова, командовавшего в то время 1-й Кубанской казачьей дивизией, казаков «больше всего интересовали вопросы «данного политического момента» и, «конечно, земля, земля, земля...» [33]. Их тревоги возрастали под влиянием усиливавшихся требований коренного и особенно иногороднего крестьянства о разделе казачьих земель. Напряжение в отношениях казаков и крестьян росло очень быстро. Особенно остро этот вопрос весной 1917 г. встал на Дону. Уже в 20-х числах марта временный войсковой атаман Е.А. Волошинов отправляет на имя Председателя Совета Министров телеграмму, в которой говорилось, что слухи о предполагаемом якобы отобрании земли у казачества и ограничении его прав обостряют отношения между казаками и неказаками. Он признавал необходимым «немедленное обращение Временного правительства к населению Дона с указанием, что казачья земля . отчуждению не подлежит, а права и привилегии казаков остаются за ними» [34]. Тревожное сообщение донского атамана не осталось без внимания и уже 3 апреля на заседании Временного правительства принимается решение срочно обратиться к населению Области войска Донского с воззванием, подтверждающим права казаков на землю [35]. Через несколько дней официальная правительственная телеграмма с текстом этого обращения отправляется на Дон [34, с. 19]. Она была опубликована в местной печати. Но обеспокоенность казаков не ослабевала.
В скором времени после Февральской революции аграрный вопрос стал выходить на первый план в Астраханском, Уральском (Яицком) и Сибирском войсках. На их территориях начались массовые самовольные захваты казачьих земель крестьянами, а в Уральском и Сибирском вой-
сках еще и местными казахами. Дело дошло до того, что высшие казачьи властные органы вынуждены были также обращаться со специальными посланиями по данному вопросу к Временному правительству. Так, казачьи власти Астраханского войска просили правительство оградить войсковые земли от крестьянских захватов в Астраханской и Саратовской губерниях [28, с. 26]. На территории Сибирского войска казачьи земли были захвачены казахами в Акмолинской и Семипалатинской областях. Обращение казачьих властей к правительству успеха не возымело. Тогда во избежание дальнейшего обострения ситуации Войсковая управа Сибирского войска направила особое воззвание по этому поводу национальным казахским лидерам. А позднее, спустя уже некоторый период времени, аналогичное послание было отправлено в адрес съезда казахских буржуазных националистов, в котором, среди прочего, содержалось требование призвать казахское население «. спокойно ожидать разрешение всех земельных споров и недоразумений Учредительным собранием» [26]. Весной 1917 г. начались многочисленные самовольные вторжения казахов Букеевской орды на пастбищные земли Уральского казачьего войска. Они приводили к серьезным столкновениям с немногочисленной казачьей стороной [37].
Складывавшаяся довольно напряженная ситуация между казаками и крестьянами не помешала, однако, их совместным выступлениям весной 1917 г. в некоторых войсках против местных помещиков. Это имело место, в частности, на Дону и Кубани [6, с. 847]. При этом казаки надеялись не столько увеличить за счет помещичьих земель свои паевые наделы, сколько хотя бы частично удовлетворить земельные требования крестьян и, таким образом, обезопасить войсковые земли от их настойчивых притязаний. В то же самое время права крестьян на помещичьи земли казачьи лидеры признавали только за коренным крестьянством.
В Забайкалье казаки вместе с крестьянами добивались передачи им кабинетских земель. А в Сибири казаки требовали отчуждения всех частновладельческих земель в войсковой запас без всякого выкупа [38]. Как видим, сама аграрная проблема и пути ее разрешения в различных войсках представлялась по-разному, с учетом своеобразия местных условий, настроений основной массы казачества, его взаимоотношений с крестьянством.
И армейское фронтовое, и станичное казачество встретило Февральскую революцию с известной растерянностью, в определенной мере, даже с вполне конкретным замешательством. Такая реакция была обусловлена как привычным и довольно устойчивым восприятием существовавших государственно-политических основ и соответствующих государственных властных институтов, так и невиданностью, экстраординарностью происходивших событий, их масштабностью, значимостью, огромных политических последствий и определенным непониманием всей их внутренней
сущности. Следствием этого явилась известная тревога, неуверенность в сознании и поведении казаков.
Революция оказала значительное воздействие на сознание казачества, трансформацию его традиционных социально-политических взглядов и настроений. Под непосредственным влиянием вызванных ею процессов обозначилась и постепенно возрастала их вполне конкретная демократизация. Постепенно также активизировалось и политическое сознание казачества, особенно армейского.
Литература
1. РГВИА, ф.2003, оп. 2, д. 276, л. 68.
2. См.: Бабичев Д.С. Донское трудовое казачество в борьбе за власть Советов. Ростов н/Д., 1969; Бурджалов Э.Н. Вторая Русская революция. Восстание в Петрограде. М., 1967; Козлов А.И. На историческом повороте. Ростов н/Д., 1977; Кириенко Ю.К. Революция и донское казачество. Ростов н/Д, 1988; Лей-беров И.П. На штурм самодержавия. М, 1979; Минц И.И. История Великого Октября: В 3 т. Т.1. М., 1977; Соболев Г.Л. Петроградский гарнизон в борьбе за победу Октября. Л., 1985; Старцев В.И. 27 февраля 1917 г. М., 1984.
3. Шляпников А. Семнадцатый год. Кн. 1. М.; Л., 1923. С.99.
4. КозловА.И. Указ. соч. С. 153.
5. Бурджалов Э.Н. Указ соч. С. 130.
6. Минц И.И. Указ. соч. Т.1. С. 502.
7. Кириенко Ю.К. Указ. соч. С.16.
8. Футорянский Л.И. Казачество на рубеже веков. Оренбург, 2002. С. 173.
9. Блок А. Последние дни имперской власти. Пг., 1921 .С.100.
10. Лейберов И.П. Указ. соч. С. 162.
11. Бабичев Д.С. Указ. соч. С. 71.
12. Ульянов И.И. Казачество в первые дни революции. М., 1920. С. 9-12.
13. Ильин Л. Казачество Северного Кавказа в революции 1917 года // Пролетарская революция. 1928. № 2. С. 73.
14. Ауский С. Казаки. Особое сословие. М.; СПб., 2002. - С. 106.
15. Старцев В.И. Указ. соч. С. 206.
16. Трут В.П. Казачий излом. Ростов н/Д., 1997. С.74.
17. См. напр.: Бабикова Е.Н. Двоевластие в Сибири. Томск, 1986; Вереин Л.Е. Борьба за установление Советской власти в Астрахани. Астрахань, 1957; Денисов С.В. Белая Россия. Нью-Йорк, 1937; Ермолин А.П. Революция и казачество. М., 1982; История казачества Азиатской России: В 3 т. Екатеринбург, 1995; Кириенко Ю.К. Указ. соч.; Козлов А.И. Указ. соч.; Коренёв Д.З. Революция на Тереке. Орджоникидзе, 1967; Малышев В.П. Борьба за Советскую власть на Амуре. Благовещенск, 1961; Минц И.И. Указ. соч. Т. 1; Покровский С.Н. Победа Советской власти в Семиречье. Алма-Ата, 1961; Футорянский Л.И. Борьба за массы трудового казачества в период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Оренбург, 1972.
18. Сергеев В.Н. Советы Дона в 1917 году. Ростов н/Д., С. 47; Он же. Политические партии в южных казачьих областях России: В 3-х ч. Ростов н/Д., 1994. Ч. 1. С.90.
19. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1. Вып. 2. М., 1992. С. 121.
20. Бабикова Е.Н. Указ. соч. С. 88.
21. ГАКК, ф. Р-1259, оп. 1, д. 1, л. 11.
22. Сидоренко С.А. Февральская буржуазно-демократическая революция и начало перехода к революции социалистической (Март - апрель 1917г.). Челябинск, 1970. С. 81.
23. Бабикова Е.Н. Временное правительство и создание органов диктатуры буржуазии в Сибири в 1917 году // Из истории социально-экономической и политической жизни Сибири. Конец XIX в. - 1918 г. Томск, 1976. С. 111-112.
24. Малышев В.П. Указ. соч. С. 52.
25. Покровский С.Н. Указ. соч.. С. 58.
26. Сергеев В.Н. Банкротство мелкобуржуазных партий на Дону. Ростов н/Д., 1979. С. 27.
27. Назимок В.Н. Борьба Советов против буржуазных органов самоуправления на Дальнем Востоке. Томск, 1968. С. 96; Хвостов Н.А. Борьба большевиков за трудовое казачество на Востоке страны. Красноярск, 1991. С .24.
28. Вереин Л.Е. Указ. соч. С. 21.
29. Победа Советов на Тереке - торжество ленинского интернационализма. Орджоникидзе, 1983. С. 35-36.
30. ГА РСО -А. Ф. 20, оп. 1, д. 3350, л. 18.-18 об.
31. Акулинин И.Г. Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками. 19171920 гг. Шанхай, 1937. С. 25.
32. Филимонов П.А. Кубанцы // Белое дело. Летопись белой борьбы. Берлин, 1927. II. С. 63.
33. Краснов П.Н. На внутреннем фронте // Архив русской революции: В 22 т. Берлин, 1922. Т. 1. С. 101.
34. РГВИА, ф. 400, оп. 25, д. 13028, л. 2.
35. Там же, ф. 29, оп. 3, д. 559, л. 140 - 140 об.
36. Цит. по: Пахмурный П.М. Победа Великой Октябрьской социалистической революции в Акмолинской области // Установление Советской власти в областях Казахстана. (1917-1918): Сб. статей. Алма-Ата, 1957. С. 67.
37. Елеутов Т.Е. Борьба за установление Советской власти в Уральской области и бывшей Букеевской Орде // Установление Советской власти в областях Казахстана. С.171.
38. Шулдяков В.А. К вопросу о гибели Сибирского казачьего войска // Урало-Сибирское казачество в панораме веков. Томск, 1995. С. 165.
Ростовский государственный университет 13 апреля 2005 г.
