CC BY
17№ 4 (29), 2008
' 'Кул ътурная жизн ь Юга России " ^
Культура и общество. Философия
А. В. КОТЛЯРОВА
КАВКАЗ КАК СЕМИОТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО: ДИАЛОГ УНИВЕРСАЛЬНОГО И УНИКАЛЬНОГО
Автор рассматривает диалог универсального и уникального, а также механизм культурной коммуникации локала Кавказ. Архетипы «гора», «вода», «дерево» позволяют увидеть его в глобальном контексте и не сводить к противостоянию Восток - Запад.
Ключевые слова: Кавказ, семиотическое пространство, культурная коммуникация, архетип.
Рубеж ХХ-ХХ1 веков, как всякая граница, порог, переход времен, вызывает необходимость определения перспектив и стратегии дальнейшего развития общества, соотнесения его с историко-культурным опытом. Подобный процесс особо затрагивает Россию в силу целого ряда причин исторического, политического, религиозного, экономического, культурного характера, и Кавказу в нем отводится ключевая роль. Его географическое положение, историческое прошлое, полиэтнизм, культурное многообразие, современная роль в российской и глобальной геополитике требуют тщательного, многоаспектного, междисциплинарного анализа в нерасторжимой связи прошлого, настоящего и будущего. По утверждению Ю. М. Лотмана, «дихотомия Востока и Запада в русской культуре то расширяется до пределов самой широкой географии, то сужается до субъективной позиции отдельного человека. Г. Гейне однажды написал: "Когда мир раскалывается надвое, трещина проходит через сердце поэта". Мы можем сказать, что когда мир раскалывается на Восток и Запад, трещина проходит через сердце русской культуры» (1).
Говоря о Кавказе, мы имеем в виду предельно насыщенное метаисторическое и метакультур-ное пространство, в котором взаимодействуют универсальные мифологемы Запада и Востока, базовые этноментальные концепты, диалог этносов, культурная адаптация и ассимиляция и т. д. Рассмотрение Кавказа в контексте современности дает возможность сформулировать следующий тезис: эволюция историко-культурной модели Кавказа в российском интеллектуально-культурном пространстве Х1Х-ХХ веков отражает результат переосмысления основных постулатов имперского сознания в отношении «национальных окраин», их статуса и места в общероссийском процессе государственной, национальной и экономической консолидации.
Один из самых острых вопросов здесь - этнический, рассматриваем ли мы его в контексте российском или общемировом. Этнология Л. Н. Гумилева приобрела новый, пассионарный импульс под влиянием процессов глобализации, а мир столкнулся с таким явлением, как «этнический парадокс современности»; время от времени этнодифференцирующая тенденция меняется местами с этноинтегрирующими процессами,
всплеск этнического самосознания - с ослаблением межэтнической напряженности (2). Именно в силу этого пристальное внимание вызывает соотношение универсального и уникального как основы, на которой может строиться креативный диалог в пространстве единого смыслового поля. «Исторически Кавказ определяется сначала в качестве (меж-)имперского буферного пространства, а с начала XIX века - как особый регион России <..,> постепенно насыщается категориями и сюжетами российского военно-политического, административного и этнографического пространства, одновременно определяется в своей целостности и внутреннем многообразии» (3).
Как отмечает, в частности, М. О. Шаваева, овладение иноязычным кодом, позволяющим успешно осуществлять межкультурное взаимодействие, предполагает изучение особенностей, определяющих специфику общественного и делового поведения партнера, детерминируемого влиянием исторических традиций и обычаев, образа жизни и т. п. Безусловно, в межкультурной коммуникации есть области значений, общих для всего человечества, тождественных для носителей разных языков. Идеальной в межэтнических отношениях является ситуация, когда контактирующие обладают одинаковым статусом. Но такой тип диалога встречается редко, более распространен вариант дискриминационного типа (4).
Сразу оговоримся: прежде всего, нас интересуют культурологические аспекты проблемы, а свою главную задачу мы видим в вычленении доминантных образов, через которые прослеживаются контуры полноценного взаимодействия универсального и уникального. Культура рассматривается нами как система коммуникации, точно отражающая состояние всех аспектов жизни общества в тот или иной исторический период. Мы сосредоточим внимание на знаках и образах, этнических и культурных стереотипах, знание которых могло бы устранить многочисленные «фобии», фигурирующие в массовом сознании и находящие отражение в медийном пространстве и литературе. Осмысление их как единой системы подводит нас к главному пункту всякого культурного диалога - проблеме понимания.
Одна из главных мыслей Г. Д. Гачева, разрабатывающего проблемы экзистенциального культу-
"Культурная жизнь Юга России "
24 —
№ 4 (29), 2008
рологии, заключается в том, что индивидуум, выросший в атмосфере определенной национальной культуры, одарен талантом особого видения явлений бытия даже в физике, не говоря уже об искусстве и поэзии. Национальная природа и дух питают интеллект и воображение детей оригинальными интуициями, неповторимыми образами, ассоциациями, закодированными в особых архетипах. Рассмотрим проблему вертикальной или горизонтальной ориентации. Г. Д. Гачев приводит следующие примеры. Для России приоритетны горизонтальные идеи: Даль, Ширь, Путь-Дорога. Германское сознание оперирует архетипами Tiefe (Глубь), Höhe (Высь), Stammbaum (генеалогическое Древо), Haus (Дом), которые видятся ему в каждом существовании; здесь мы имеем вертикальный акцент (5).
Чтобы мнимое взаимопонимание максимально приближалось к действительному, надо делать поправку на национально-историческую систему понятий и ценностей. Но одно дело - иметь общее убеждение, что все народы воспринимают единый мир, но по-разному его представляют, а другое - видеть, как это происходит (6).
Однако, выявляя разность, на глубинном уровне мы сталкиваемся со следующим парадоксом: чем ближе к архетипическим первоосновам мировосприятия того или иного этноса приближаемся, тем меньше этой разности обнаруживаем, встречая вместо нее единство в главном, основном, универсальном. «Первое, очевидное, что определяет лицо народа, - это природа, среди которой он вырастает и совершает свою историю. Она - фактор постоянно действующий. <...> Все это предопределяет и род труда, которым здесь надо заниматься населению. <...> Здесь коренится и образный арсенал национальной культуры (архетипы, символы), метафорика литературы, сюжеты искусства - все весьма стабильные. Например, горы выступают как мировые координаты и в искусстве народов Кавказа (Эльбрус, Казбек) и для греков - "горцев" буквально (Олимп, Ида, Парнас), и в Индии» (7).
Какие же доминантные образы характеризуют Кавказ в российском историко-культурном пространстве? Первый, разумеется, горы как природ-но-ландшафтный образ. Второй - сами кавказцы как некий собирательный для жителей региона образ нерасчлененной этнокультурной идентификации. Третий, во многом, но не полностью пересекающийся со вторым, - образ горцев, в котором доминируют уже не столько географические координаты, сколько координаты особого этоса. Выделим в этом ряду смыслообразов константные архетипические образы и проанализируем их, обратившись к мифопоэтическому метакоду адыгов и карачаево-балкарцев. В настоящей работе мы выделили архетип гора, имеющий ми-ровидческий, миростроительный, миропостигае-мый характер. Посмотрим, как соотносится в нем универсальное, общечеловеческое и уникальное, этническое. Работы 3. Кудаевой и 3. Кучуковой дают обобщенный взгляд на интересующую нас проблему.
Среди бинарных оппозиций, лежащих в основе когнитивного кода человека, одной из главных является антитеза верх - низ. Как отмечает Н. А. Истомина, «верхняя область чаще всего представляет собой сферу духа, нижняя область - сферу материи, а человек видит себя как "существо двух миров", между которыми он должен найти свой путь» (8).
Люди издревле поклонялись горам, культ которых насчитывает многотысячелетнюю историю, отмечает В. В. Евсюков (Мифы о мироздании. М., 1986). Чтобы задобрить духов гор, на высоких перевалах устраивались особые жертвенные места. В Центральной Азии до сих пор сохранился обычай, по которому любой из проходящих мимо путников обязан положить что-нибудь на жертвенник, - важна не столько ценность «приношения», сколько сам факт почтительного отношения к духам, признания их власти над собой. Вершины гор рассматривались как благоприятные места для воздвижения храмов. В горе видится трех-частное деление мира: обиталище Богов, людей и душ умерших. Вершина горы, соприкасающаяся с небом, служит символом трансцендентности.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег...
Древнеегипетские жрецы утверждали, что во время миротворения из водной стихии появился божественный холм по имени Атум. Это и была первая земля. Мифическую гору Меру - опору мира - представляли расположенной в Гималаях. Китайцы чтили гору Кунь-лунь как центр Земли. Библейские тексты дают основание утверждать, что рай находился на горе. В мусульманской картине мира гора Каф кольцом окружает обитаемый мир и прочно подпирает Вселенную. Каждая из упомянутых гор связывается с Мировым океаном благодаря четырем рекам, стекающим по ним. Иными словами, речь идет о двух главных составляющих мироздания - горе (тверди) и воде (хляби).
В адыгских мифопоэтических воззрениях, как отмечает 3. Кудаева, наиболее отчетливо выраженной предстает модель вертикальной организации пространства. Главные координаты его структурного членения - это разделение на «верхний», «срединный» и «нижний» миры. Исследователь рассматривает характерную усложненность путей проникновения в «нижний» мир: вначале «далеко» по горизонтали, затем «вверх», в горы, на вершину огромного дерева, а потом - «вниз». «В горах, в горных пещерах начинается "испытание" героя и его путешествие по потустороннему, "нижнему" миру. Поднявшись "вверх", в горы, герой вступает в поединок с силами хтонического ряда: лесным человеком, великаном, драконом» (9). Вертикальное структурирование пространства объективируется и в правилах повседневного бытового поведения. В приметах и правилах настойчиво подчеркивается «благоприятность» верха (юга) - ипщэ и «неблагоприятность» низа (севера) - ищхъэре. Вертикальные структуры не только связываются с пространственными понятиями
M 4 (29), 2008
"Культурная жизнь Юга России " ^
и категориями, но и включают в себя духовный, социальный, нравственно-этический и этикетный аспекты, ассоциируя «высшее» и «доброе», «низшее» и «низменное» (10).
Атрибутивная сущность этноса нередко бывает зафиксирована в его самоназвании. Так, балкарцы настолько неотделимы от гор, что даже в основу этнонима таулу (люди гор) «положена пространственная семантика, которая, естественно, приобретает и метафизическое значение», -отмечает 3. Кучукова. «Горы предопределяют линию поведения горца во всех сферах его жизнедеятельности: физической, моральной, духовной. Гора, бесспорно, самая значимая, основополагающая категория в ментальности балкарца, определяющая его онтологическую картину мира» (11).
Вполне естественно, что мифообраз горы занимает исключительное место в поэтическом сознании и модели мира карачаево-балкарцев. В обширном фразеологическом «тезаурусе вертикали» выражение тюп болгъан (букв.: стать низом) означает «исчезнуть, умереть». 3. Кучукова отмечает: «Балкарская идиома закладывает в ассоциативную систему носителя языка императив вертикального принципа, несоблюдение которого оказывается равносильно смерти» (12). Географическая структура Балкарии естественным образом предопределяет основную онтологическую константу карачаево-балкарской культурной истории, воплощенную в категории вертикаль (13).
Как следует из вышеприведенных примеров, вертикальный императив неожиданно сближает адыгов, карачаево-балкарцев и немцев. Горцы Кавказа встретят сходную горную семантику и метафорику у греков. Примеры можно множить, но суть остается одна: развитие культуры, как и жизнь творческого сознания, есть процесс обмена между «Я» и «Другим». Это еще один парадокс, значимый для наших размышлений: пока народ существует изолированно, у него не может быть национального самосознания. «Оно начинается лишь в актах сравнения с другими народами», которые служат «многосторонним зеркалом данному народу для многогранного познания самого себя» (14).
Это вызывает к жизни два встречных действия. С одной стороны, нуждаясь в партнере, культура
постоянно создает собственными усилиями носителя «другого» сознания, иначе кодирующего мир и тексты. Этот образ, формируемый внутри культуры в основном по контрасту с ее собственными доминирующими кодами, экстериоризиру-ется ею вовне и проецируется на иные культурные миры. С другой стороны, введение внешних культурных структур во внутренний мир данной культуры подразумевает установление с ней общего языка, что, в свою очередь, требует интери-оризации (Ю. Лотман).
Таким образом, дихотомия универсальное -уникальное становится своеобразным фокусом, в котором собираются все векторы глобалистского и антиглобалистского проектов. Плодотворный диалог универсального и уникального, рассматриваемый как основа культурного взаимодействия, желателен и возможен. Кроме того, он заложен в самом существе человеческой культуры.
Литература
1. Лотман Ю. М. Современность между Западом и Востоком // История и типология русской культуры. СПб., 2002. С. 748.
2. Алъборова А. И. Адыгская этика и первичная социализация в традиционной системе воспитания. Нальчик, 2002. С. 3.
3. Цуциев А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774-2004). М., 2006. С. 7.
4. Шаваева М. О. Адаптационный механизм межкультурных коммуникаций // Культура, искусство, образование на рубеже веков. Нальчик, 2008. С. 13, 15, 17.
5 .ГачевГ.Д. Ментальности народов мира. Сходства и отличия. М., 2003. С. 19.
6. Там же. С. 14, 17-18.
7. Там же. С. 28-29.
8. Истомина Н. А. Энциклопедический словарь символов. М., 2003. С. 83.
9. Кудаева 3. Мифопоэтическая модель адыгской словесной культуры. Нальчик, 2008. С. 11, 13.
10. Там же. С. 15-16.
11. Кучукова 3. Онтологический метакод как ядро этнопоэтики. Нальчик, 2005. С. 26.
12. Там же. С. 29-30.
13. Там же. С. 39.
14. Гачев Г. Д. Ментальности народов мира... С. 31.
A. V. KOTLYAROVA. CAUCASUS AS SEMIOTIC SPACE: THE INTERACTION OF UNIVERSAL AND UNIQUE
The article is dedicated to the interaction of universal and unique as well as mechanism of cultural communication of local Caucasus. Archetypes «mountain», «water», «tree» allow to observe it in global context and not to identify it with the controversy East - West.
Key words: Caucasus, semiotic space, cultural communication, archetypes.
