CC BY
48
и в случае с евразийской цивилизацией не следует предварительно приписывать индивиду какие-либо черты «человека евразийского». Те немногие относительно устойчивые типологические особенности, которые могут быть присущи члену данного этноса, должны быть получены на основе анализа евразийской геноформы и ее эволюции.
Некоторые итоги
Во-первых, анализ интерактивной экономики дает, на наш взгляд, серьезные основания утверждать, что политическая экономия евразийской цивилизации, как, впрочем, и любой другой, имеет право на существование.
Во-вторых, структура такой теории может включать в себя несколько последовательных уровней и, соответственно, этапов исследования: анализ интерактивной экономики как таковой, как всеобщей формы; анализ евразийской культурно-хозяйственной геноформы в ее статике, отражающей особенности евразийского архетипа; и, наконец, анализ эволюции хозяйственной геноформы с выделением критически важных, переломных этапов и выявлением проблем и тенденций развития.
В-третьих, признание неоднородности экономических систем, предполагающей противоречивую совместимость интерактивного и конкурентно-рыночного пространств, позволяет обсуждать проблему создания постклассической политэкономии.
Литература
1. Латова Н.В., Латов Ю.В. Российская экономическая ментальность на мировом фоне // ОНС. — 2001. — №4. — С.31.
2. Шкаратан О. Русская культура труда и управления // Общественные науки и современность. — 2003. — №1. — С.46-47.
3. Чубайс И. Россия в поисках себя. Как мы преодолеем идейный кризис. — М., 1998. — С.3.
4. Гумилев Л.Н. От Руси к России: очерки этнической истории / Послесловие С.Б. Лаврова. — М.: Экопрос, 1992. — С.292.
5. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. — М.: Айрис-пресс, 2004. — С.9.
6. Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. — М.: Наука, 1973. — С.185.
7. Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1. Методология: По ту сторону позитивизма, постмодернизма и экономического империализма (Маркс re-loaded). Изд. 3-е, испр. и сущ. доп. — М.: ЛЕНАНД, 2015. — С.265.
8. Там же. — С.293.
9. Колганов А.И., Бузгалин А.В. Реиндустриализация и/или приоритетное развитие креатосферы (к вопросу о целях социально-экономической стратегии) // https://e.mail.ru/message/13905627280000000258/
10. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. — М.: Наука, 1987. — С.47.
11. Ведин Н.В. Экономическая неоднородность обмена в хозяйственной эволюции общества. — СПб.: Изд-во НПК «РОСТ», 2006; Ведин Н.В., Хасанова А.Ш. Экономическая природа инноваций как межпарадигмальная проблема // Вестник экономики, права и социологии. — 2012. — №1; Ведин Н.В., Газизуллин Н.Ф. Потенциал развития политической экономии: к разработке проблемы неоднородности экономических систем // Проблемы современной экономики. — 2012. — №2.
12. Ведин Н.В., Газизуллин Н.Ф. Некоторые подходы к формированию проблемного поля евразийской политэкономии // Проблемы современной экономики. — 2015. — №3. — С.94.
КАТЕГОРИЯ ВРЕМЕНИ В ЕВРАЗИЙСКОЙ ПОЛИТЭКОНОМИИ
М.А. Румянцев,
профессор кафедры экономической теории Санкт-Петербургского государственного университета,
доктор экономических наук [email protected]
В статье исследована взаимосвязь времени и экономического движения. Дан анализ линейных, циклических и эволюционных форм экономического времени. Евразийское хозяйственное время рассмотрено в философском контексте современной научной картины мира. Раскрыто принципиальное значение неоднородности времени в дискурсе евразийской политэкономии. Определено соотношение времени и пространства в хозяйственных системах.
Ключевые слова: время, линейное время, циклическое время, экономическая эволюция, евразийское хозяйственное время, неоднородные пространства
УДК 330./1/330.3
Я прекрасно знаю, что такое время, пока не думаю об этом, но стоит задуматься — вот я уже не знаю, что такое время.
Августин Блаженный
Время напоминает бесконечно большое полотно, а каждая нить представляет собой возможную или вероятную реальность...Следователь-но, если вы хотите изменить историю, вы можете просто выбрать другую нить в полотне и сделать ее своей новой временной линией.
Сэл Рейчел
Предуведомление. Евразийская политэкономия, еще только зарождаясь, стоит перед серьезными вызовами. К их числу относятся проблематика трансформационных процессов в эпоху «выхода из капитализма», создание экономической теории незападных обществ и выявление альтернативных путей развития хозяйственных систем в современном мире, разработка теоретических основ евразийской интеграции. Журнал «Проблемы современной экономики» — единственный российский журнал, на страницах которого началась капитальная проработка вопросов предмета и метода евразийской
политэкономии, тех отличительных особенностей ее содержания, познание которых востребовано современной жизнью. Совершенно ясно, что многообразие форм экономического поведения и типов хозяйственных систем обусловлено культурным и ценностным разнообразием. Поэтому вполне объективной является задача разработки научной методологии, раскрывающей цивилизационные основания многовекторного развития экономики.
В свете сказанного нельзя не отметить опубликованные в номере третьем журнала за 2015г. статьи Н.В. Ведина, Н.Ф.
Газизуллина и А.А. Шевелева. В статье А.А. Шевелева обоснован синтез формационного и цивилизационнного подходов в рамках евразийской политэкономии и определено поле культуры экономических отношений [Шевелев, 2015]. Несомненный прорыв в познании природы экономических отношений произведен Н.В. Вединым и Н.Ф. Газизуллиным. Авторы раскрыли «окно» в иную реальность — в область нерыночных, неконкурентных отношений сотрудничества и обмена деятельностью [Ведин, Газизуллин, 2015].
В настоящей статье будет продолжено рассмотрение фи-лософско-методологических оснований евразийской политэкономии. Любое, претендовавшее на гегемонию направление экономической науки, приспосабливалось к своей эпохе, к своему времени, и такое приспособление выдавало за универсальную истину. Это остро ставит проблему отношения экономики и времени. Философская основа понимания хозяйственного движения дана, прежде всего, как проблема времени. Философия науки и по сей день исходит из двойственного ньютоновского восприятия времени — в качестве абсолютного времени, всеобщего условия бытия и времени относительного, выражающего длительность конкретных состояний и процессов в мире. Открытым остается вопрос о взаимодействии абсолютного и относительного времени, в частности, когда речь идет о длительности и периодичности экономических процессов.
Экономика есть живой организм, развивающийся в истории, в то время как доминирующие экономические школы рассматривают социальную жизнь, как правило, в статичном состоянии [Румянцева, 2014]. Логика «линейного прогресса» или линейное восприятие времени и по сей день преобладает в экономических исследованиях. Экономический мейнстрим базируется на принципе линейного, сугубо количественного роста ВВП, доходов, потребления и т.п. Понятно, что евразийская политическая экономия как альтернативная теория познания хозяйственного движения требует иного, нелинейного восприятия времени. Целями нашей статьи являются а) раскрытие философско-хозяйственного контекста взаимосвязи времени и экономического движения; б) рассмотрение различных форм экономического времени в их единстве и различии; и в) определение времени и пространства в дискурсе евразийской политэкономии.
Определение времени. Суть времени как всеобъемлющего атрибута реальности выразил Аристотель: «время — мера движения», «время не есть число, которым мы считаем, а подлежащее счету», «для всего прочего нахождение во времени означает измерение его бытия временем» [Аристотель, 1981]. Итак, время есть измеренное движение реальности [Осипов, 2005]. Но двигаться (изменяться) может лишь то, что имеет структуру. Вне структуры, в однородном, бескачественном мире не может быть никакого движения. Структура вещи определяет характер движения этой вещи. Коль скоро это — так, то время как и реальность должно быть неоднородным, разнокачественным. Время жизни любого фрагмента реальности есть результат коэволюции разных структур этой реальности, развивающихся в разных темпах. Следовательно, существует не единообразное однородное линейное время, а — разные «темпомиры» (термин Е.Л. Князева, С.П. Курдюмова). Далее, современная физика доказала, что время дискретно, оно может сжиматься и расширяться в зависимости от скорости света. Иными словами, структура времени как меры движения реальности есть диалектическое единство нелинейных и линейных, разнородных и однородных темпомиров различной длительности. Пусть так, но надо идти дальше и поставить вопрос о сущности времени.
Время есть непрерывное становление, взятое как длительность, то, что длится. Недаром мы говорим «время пролетело», «поток времени» или «река времени». Для определения понятия времени необходимо уяснить его границы: области вне времени, неизменные и неподвижные, в которых нет никакой становящейся «текучей» длительности. Ясно, что времени противостоит вечность, то есть сверхвременность. В этом ракурсе время есть момент вечности. Но сейчас нас интересует «чистое время» само по себе: «какого недлящегося оно требует, что именно должно быть погружено в поток длительности, чтобы
получилось время» [Лосев, 1990]? Нам необходимо отвлечься от конкретных жизненных осуществлений времени и обнаружить неизменный параметр в ходе «чистого времени».
Хозяйствование, как и все другие виды деятельности человека, имеет свое начало и свой конец, свою длительность и свою фиксацию — свою размерность, свою периодичность, свою меру длительности. В каждом промежутке времени есть свой отсчет, своя счетность и именно счет есть неподвижный, нестановящийся момент «быстротекущего времени». Иначе говоря, «чистое время» есть становление отвлеченного счета или мер времени, измеряющих время как таковое. Например, на вопрос о времени пути мы можем дать различные ответы: 12 часов, от восхода до заката, один день и т.д. В каждом варианте ответа мы основываемся на некой отвлеченной неподвижной величине (час, день, период), без которой невозможно определить непрестанно меняющееся время. Счет как таковой содержит в себе идею организацию времени, идею порядка как систему отсчета последовательности событий.
Таким образом, время есть непрерывное становление или изменение реальности, имеющего счет (систему отсчета) в качестве своего неизменного и нетекущего момента. Тогда получается, что время есть не только атрибут движения реальности, но и сама реальность, взятая в единстве ее изменения и упорядоченности. Более того, именно и только время определяет направленность развития [Философско-экономические воззрения И.К. Смирнова: Избранные труды, 2015]. При этом каждый уровень неоднородной реальности имеет свое время или форму времени, вносящую в него порядок и смысл. Структура и формы времени раскрываются через его смыслы.
Формы времени. На каждом уровне реальности время имеет различные смыслы, отделяющие друг от друга линейное время, нелинейное или эволюционное время и циклическое время.
Линейное время есть однородная и бесконечно делимая идеальная субстанция, равная себе в каждой своей части. Оно безразлично к наполняющим его реальным содержаниям. Дни делятся на часы, минуты и секунды и складываются в недели, месяцы и годы. Важно то, что линейное время есть искусственная или конвенциональная (договорная) конструкция. Отдельный человек и любая общественно-хозяйственная система не имеют собственного «счетного времени», так как они проживают всего один конечный жизненный цикл — от становления (рождения) до распада (смерти). Для того, чтобы иметь координаты развития во времени, человеческие общества используют меры циклического движения других систем с многократно повторяющимся жизненным циклом. Например, движение Земли вокруг Солнца или механические колебания маятника часов.
Экономизм (идеология неограниченного роста доходов и потребления как цели человека и общества) вырос из линейной концепции времени, из теории «линейного прогресса», согласно которой в будущем будет достигнут такой количественный рост благ, потребления, техники и науки, что все проблемы человечества будут решены. В системе координат линейного однородного времени будущее отличается от прошлого количественным ростом всего — вплоть до потребностей и счастья. Главным в вещах стало не их существование само по себе, а их предстояние оценивающему взору «считающего субъекта». Блага мира более не интересны человеку в онтологической перспективе реального хозяйствования, они интересуют его в качестве абстрактного и бестелесного объекта оценки, подчиненного принципу количественного самовозрастания. «Бытие есть благо», — утверждали христианские мыслители. «Благо есть то, что можно измерить и увеличить»,- таково альтернативное кредо эпохи Модерна и капитализма.
И именно линейное восприятие смысла времени образует глубинное основание капитализма. Линейное восприятие времени есть реальнейшее условие становления и тотальной гегемонии капитала, очищенного от конкретных особенностей и взятого в чистом виде — как рост процента и денег. Вполне показательно неприятие ростовщичества в христианском Средневековье [Дубянский, 2011], восходящее к Аристотелю,
который сравнивал ростовщиков с «содержателями публичных домов». Вслед за ним и христианские проповедники осуждали ростовщиков и сулили им адские муки на том свете. Провозглашалось, например, что ростовщик гнусен в глазах Бога и человека потому, что нет другого греха, который когда-нибудь бы не «отдыхал»: все грешники устают от своих грехов, между тем как ростовщик продолжает наживаться непрерывно. Торгуя ожиданием денег (временем), он крадет время — достояние всех творений [Гуревич, 1990]. «Приватизация» времени капиталом явилось логическим и историческим основанием всех последующих коллизий мировой финансовой системы.
Линейное понимание времени порождает экономическую рациональность в неоклассической науке [Погребняк, 2005] и используется в расчетных целях максимизации доходов, сбережения и потребления экономических агентов в течение данного периода, в определении жизненного цикла товаров и инвестиций. В экономической науке и практике принято различать краткосрочный, среднесрочный и долгосрочный периоды времени. Например, «капитальные активы длительного пользования» (Дж. Кейнс) или основные фонды принципиально отличаются от краткосрочных финансовых активов фондового рынка по времени оборота капитала. На макроуровне линейное время показывает длительность экономического роста — количественную динамику годового прироста ВВП как главной цели развития национальной экономики. В политической экономии для выражения длящихся во времени процессов используется термин «воспроизводство», обозначающий непрерывное производство материальных благ.
Альтернативная линейному прогрессу идея неоднородного нелинейного времени присутствует в корпусе эволюционных экономических теорий, к которым мы отнесем марксизм, немецкую историческую школу, «старый институционализм», теории инновационного развития экономики, «новую экономическую историю» Д. Норта, социально-экономические концепции славянофилов и евразийцев. Эти научные направления — при всех их принципиальных различиях — базируются на понимании экономики как органической живой реальности, долговременная эволюция которой протекает в конкретном времени и зависит от многих взаимодействующих исторических и природных сил. Эволюционный подход позволяет увидеть в «стреле времени» (термин И.Р. Пригожина, характеризующий направленность процессов) не только необратимый процесс накопления хаоса и конечной деградации, но и жизнеутверждающее «копье эволюции», преодолевающее энтропийные барьеры вследствие усложнения сложных систем. Социальные, культурные, институциональные и технологические уровни экономических систем взаимодействуют в нелинейном времени, отражающем качественные сдвиги — «восходящие» и «нисходящие» периоды экономической эволюции.
Циклическое время — это конкретное время, наполненное качественно разнородными содержаниями. Это круговое движение (сус1ос с греч. — круг), в котором периодически происходят возвращения от конца движения к его началу: за ночью наступает утро, за зимой — весна, за спадом — подъем и т.д. Не случайно, что первовремя в переводе с древнеиндийского означает нечто вращающееся или вечно повторяющееся движение по кругу, что соотносимо со смыслом обозначающих время древнерусских слов «вертеть», «веретено». Циклическое время есть органичное время жизненных циклов природы, перенесенное на общество, историю и экономику. Но время природных циклов мы воспринимаем в ракурсе жизненных циклов человеческих обществ. Смысл циклического времени для человека лежит за его пределами. Отсчет времени подчиняется уже не природному, а сверхприродному порядку. Так, у древних иранцев — зороастрийцев календарь состоял из 12 месяцев по 30 дней. Каждому месяцу и даже дню было придано определенное зороастрийское божество в качестве покровителя. Для каждого дня подбирали занятие, соответствующее природе божества, которому этот день был посвящен [Крюкова, 2005]. В Средние века время было устремлено в вечность, к «новой земле и к новому небу» и определялось символически, через соответствие циклических и линейных последовательностей.
Год распадался на четыре периода: от Адама до Моисея, от Моисея до Христа, от Рождения Христа до Его вознесения на небо, и от Вознесения до Страшного Суда. Каждый период соответствовал одному из времен года: зиме, весне, лету и осени. Таким образом, устанавливалось внутреннее соответствие между историческими эпохами, временами года и религиозными истинами. Считалось, например, что зиме — времени от Адама до Моисея присущ «холод неверия» в результате уклонения первого человека и его потомков с истинного пути [Карсавин, 1992].
Начиная с эпохи Просвещения, время видится уже не кругом, а прямой линией, устремленной вперед, к универсальным идеалам прогресса — к «обществу изобилия», к коммунизму, к постиндустриализму, к либеральному «концу истории». Даже А. Тойнби, в капитальном труде которого «Постижение истории» как будто бы утверждается разнообразие цивилизаций, исходит из кредо безальтернативности «роста» западного типа для всех. В развивающихся традиционных или примитивных обществах, считал он, «корка обычая раскалывается» и общество динамично движется путем роста» [Тойнби, 1991]. Но стоит ли смешивать цивилизации только с переменами, а перемены — с единообразным «ростом»?
Итак, циклическое и линейное восприятия времени причудливо переплетаются, образуя многослойные темпомиры конкретной эпохи. В первом приближении взаимодействие циклического и линейного времени можно свести к двум случаям. В первом случае линейное время есть момент развертывания циклического времени, во втором — уже циклическое выступает внутренним моментом в развитии линейного времени. Эта дихотомия времени прозрачно проступает в экономических теориях циклов и длинных волн.
1. Циклическое время как момент линейного времени. Хрестоматийным примером указанного соотношения являются исследования деловых циклов. Деловой или экономический цикл показывает, что количественный линейный рост или спад конъюнктуры зависит от циклического чередования в экономике фаз рецессии — стагнации — оживления — подъема. В теориях длинных волн можно выделить научные подходы, в которых цикличность дана как внутренний момент долговременной динамики конъюнктуры [Румянцева, 2003] и долгосрочных трендов инфляции [Протасов, 2013]. Цикличность в этих сочинениях выступает в качестве формы экономического движения, которая вменяет динамике макроэкономических количественных индикаторов ритмичность и стадиальность.
2. Линейное время как момент циклического времени. В этом ракурсе линейные макроэкономические процессы выступают как момент в развертывании качественных трансформаций хозяйственных систем. Акцент здесь делается на переходе от одной стадии хозяйственной эволюции к другой. Таковы теории технологических укладов С.Ю. Глазьева [Глазьев, 2009], теория циклов капиталистического накопления Дж. Арриги [Арриги, 1994], теория вековых циклов рыночного хозяйства и капитализма Ф. Броделя [Бродель, 1986-1992]. В них макроэкономическая динамика выступает фоном для циклических метаморфоз хозяйства в истории.
Современная научная картина мира связана с нелинейностью и неоднородностью времени. Такой взгляд на время крайне важен для экономической науки.
Критика гипотезы Большого взрыва и утверждение евразийского хозяйственного времени. Идея линейного времени в качестве псевдодогмата «религии прогресса» и капитализма нуждается в постоянном подтверждении своей властной легитимности, она тотальна по своей природе и не терпит альтернатив. Ярким примером «битвы за время» в ХХв. явилась дискуссия о рождении Вселенной в результате Большого взрыва. Поначалу физики трактовали Большой взрыв — Big Bank (большой удар) как взрыв первоатома, вызвавший эволюцию, количественное расширение Вселенной «во все стороны» и рождение однородного линейного времени. Эта идея нашла поддержку у ряда католических теологов, видевших в Большом взрыве доказательство творения мира из ничего — ex nihilo. Линейное мышление экономистов, благодаря
принципу количественного расширения Вселенной, как будто бы вновь подтвердило свое право на гегемонию и ее формализацию в виде неоклассического синтеза.
Считается, что количественное расширение Вселенной после Большого взрыва ведет к неминуемому распаду и гибели всего мироустроения. В результате действия второго закона термодинамики температура во всей Вселенной упадет, а это означает переход от порядка к хаосу и конечный распад всего. Негативные ценности распада проникли из физики и в экономику. Искусственное стимулирование безудержного «мега-потребления» домашних хозяйств, разрушительная для производительного хозяйства гипертрофия финансового сектора, культ финансового успеха и теория т.н. «новой нормальности», возводящая в норму кризисные явления в экономике — вот примеры растущего негативного мироощущения в экономике. А так ли это, насколько безальтернативна пессимистическая концепция Большого взрыва и неизбежность приближающегося «времени распада»?
Выдающийся физик-теоретик С. Хокинг обосновал гипотезу о мнимом или воображаемом неоднородном времени (imaginary time) — ином времени, существовавшем до Большого взрыва [Хокинг, 2006]. С теологической точки зрения, принцип альтернативного времени был раскрыт в труде «Теория распада Вселенной и вера Отцов» архиепископа Сан-Францисского Василия (Владимира Родзянко). Большой взрыв он отождествил с грехопадением и искажением творения. Существует, следовательно, и другое время — некоторое состояние мира превыше, до и вне линейного времени, прежде Большого взрыва и грехопадения. Архиепископ Василий раскрыл несостоятельность гипотезы Большого взрыва, после которого Вселенная стала количественно расширяться во всех направлениях с неизбежным финалом в виде распада: «неужели Бог сотворил мир «ударом» и заставил его разлететься и лететь в бездну»? В нашей жизни действуют иная сила и иное время — целеустремленность космоса, противоположная стихии распада. Она направляет разорванную вселенную в разумном направлении с целью спасения мира и человека [Родзянко, 2003]. Итак, Большой взрыв и линейное время — это грехопадение, но не творение, и именно вместе с ним произошел переход от неоднородного первовремени к линейному времени и «прогрессу». Отсюда возникает оппозиция двух подходов к пониманию времени: линейного времени, которое появилось в результате грехопадения и всеобъемлющего первовремени, которое возникло из «хотения Божьего» и породило неоднородное нелинейное время. В целях настоящей статьи назовем его евразийским временем.
Как соотносятся время евразийское и время линейно-экономическое, время и вечность? Линейный подход выстраивает идею вечности как идею времени. Вечность — это то, что есть до или после времени. Но вечность охватывает и содержит в себе время, она не ждет, когда время начнется или завершится. Стало быть, время есть обособленный, или отъединенный от целого, момент вечности [Карсавин, 1993]. Такую же методологию можно применить к раскрытию соотношения евразийского и линейно-экономического времени. Если евразийское хозяйственное время есть целое, или восполненное, время, то время экономическое дано как его отъединенный и эмпирически обособленный момент. То, что мы считаем развитием экономики в линейном времени — рост ВВП, доходов, потребления — есть относительное и частичное по отношению к евразийскому хозяйственному времени. Последнее продолжает в хозяйственной жизни время космического мироустроения, его поворотные точки определены вехами хозяйственного делания — от строительства Великой китайской стены до распашки единоличного крестьянского участка. Ритмы евразийского времени даны как чередование стадий воспроизводства жизни предков, современников и потомков. Субъектом евразийского хозяйственного времени являются коллективные субъекты истории (народы, цивилизации, семьи).
Пространство и время в координатах евразийского хозяйствования. Евразийское хозяйственное время и линейно-экономическое время по-разному относятся к
пространству. В рамках экономизма время господствует над пространством, линейное время как ничем неограниченное время роста стоимости превращает пространство в капитальный актив и логистические издержки. Пространство здесь есть модус времени накопления капитала. Дело в том, что развитие капитализма в его узких границах невозможно, поскольку часть созданной внутри системы капитализма прибавочной стоимости не находит рынков сбыта. Следовательно, для развития капитализма постоянно требуется «некапитализм» — свободная территория для расширения накопления капитала и реализации продукции [Люксембург, 1934]. Напротив, с евразийской точки зрения, время есть модус хозяйственного освоения неоднородных пространств. Хозяйствование в Евразии происходит, как правило, в условиях избыточных неосвоенных Больших пространств и дефицита денег и капиталов.
Пространственно-временной континуум или хронотоп в евразийском Космосе — живой организм, изначально неоднородное «вместилище вещей», единораздельная иерархийная целостность, имеющая свою структуру, цель и форму движения. Если пространство имеет собственную структуру, то оно имеет свой Центр и свои границы — и, стало быть, развертывается из Центра вовне, к периферии. Пространство здесь не пустая форма для «научного мышления». Оно разворачивается во времени, «распространяется», «обустраивается», «обрастает». «Идея прогрессивно нарастающего развертывания, распространения особенно ярко выражена, — резюмирует В.Н. Топоров, — в русском слове пространство, обладающем исключительной семантической емкостью и мифопоэтической выразительностью. Его внутренняя форма (pro-stor : pro-stirati) апеллирует к таким смыслам, как «вперед», «вширь», «вовне» и далее — «открытость», «воля». Попробуем прислушаться к языку. О чем он говорит в слове пространство? В нем говорит простор. Это значит: нечто простираемое, свободное от преград. Простор несет с собой свободу, открытость для человеческого поселения и обитания» [Текст: семантика и структура, 1983]. В экономической науке аспекты неоднородности пространственно-временных структур в хозяйственном развитии исследовали Р. Барр [Барр, 1995]. Дж. Й. Линь [Линь, 2013], Э. Райнерт [Райнерт, 2014], отечественные евразийцы [Пути Евразии,1992]. Таким образом, собирание и обустройство неоднородных по условиям хозяйствования территорий, освоение «неудобий» (термин Л. Бадалян и В. Криво-ротова) определяют ход евразийской хозяйственной эволюции в пространстве и времени.
Заключение. В евразийском хронотопе время «сгущается» и становится формой пространства, оно втягивается в хозяйственное освоение Больших пространств и становится новым «четвертым» измерением пространства, показывающим интенсивность хозяйственного движения на просторах Евразии. Евразийское время неоднородно и ассиметрично, оно сжимается и расширяется, выражая разную степень напряженности, событийной насыщенности хозяйственного движения. Вследствие пульсаций евразийского времени по-иному выглядит длинноволновая динамика экономики. России и северной Евразии в целом присущи особые струнно-колебательные волны развития. Когда очередная модель общественно — хозяйственного устройства исчерпывает себя, происходит смена Центров власти и типов развития. Новый Центр развития дает первотолчок хозяйственному движению. Понятно, что длительность каждой «струнно-колебательной волны» определяется мощностью властного первотолчка, уровнем энергийности элит и народа. Новый Центр проводит долговременные стратегии — Большие инфраструктурные проекты развития. Большие модернизаци-онные проекты создают движущие силы экономического роста за счет длительного эффекта от масштаба и диффузии инноваций [Румянцев, 2015].
В этом плане весьма показателен современный китайский проект нового Шелкового пути, предполагающий строительство транспортных магистралей и инфраструктуры, рост капиталовложений, передвижения товаров и технологий. В отличие от других мировых интеграционных проектов, создающих, прежде всего унифицированные правовые условия для торговли и финансовых операций, китайский проект действует в реаль-
ной экономике. В данном контексте уместно поставить вопрос о переходе от «рыночного холизма» экономической науки к изучению реального холизма расширенного воспроизводства материальных и духовных благ.
Ясно, что обширные территории с разнообразием природных ландшафтов и условий хозяйствования требуют особого долговременного, волевого и гибкого управления, необходимой
для этого своеобразной человеческой личности, основанной на синтезе предельного мирового универсализма и предельного местного субъективизма, глубокой метафизики и самобытной практичности, вековой косности и прорывной творческой ин-новационности. Евразийский хозяйственный человек каждый отрезок прожитого времени воспринимает как приращение к сделанному в прошлом его предками и предшественниками.
Литература
1. Арриги Дж. Долгий двадцатый век: Деньги, власть и истоки нашего времени / Пер. с англ. — М.: Изд. дом «Территория будущего», 2006. — 472с.
2. Аристотель. Физика /Аристотель. Соч. в 4-х томах. Т.3 — М.: Мысль, 1981. — 613с.
3. Барр Р. Политическая экономия в 2-х т. Т.1 / Пер. с фр. — М.: Международные отношения, 1995. — 608с.
4. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVШ вв.: в-3-х т. / Пер.с фр. — М.: Прогресс, 1986. — 1992.
5.Ведин Н.В., Газизуллин Н.Ф. Некоторые подходы к формированию проблемного поля евразийской политэкономии // Проблемы современной экономики. — 2015. — №3. — С.89 — 95.
6. Глазьев С.Ю., Харитонов В.В. (ред.). Нанотехнологии как ключевой фактор нового технологического уклада в экономике. — М.: Тровант, 2009. — 304с.
7. Гуревич А. Средневековый купец / Одиссей. Альманах. Человек в истории: личность и общество. — М.: Наука, 1990. — 224с.
8. Дубянский А.Н. К вопросу об осуждении ростовщичества и процента в христианстве // Проблемы современной экономики. — 2011, №2. — С. 374 — 375.
9. Карсавин Л.П. Символизм мышления и идея миропорядка в средние века / Карсавин Л.П. Монашество в средние века: Учеб. Пособие. — М.: Высш. Школа, 1992. — 191с.
10. Карсавин Л.П. Философия истории. — СПб.: АО Комплект, 1993. — 351с.
11. Крюкова В.Ю. Зороастризм. — СПб.: Азбука-классика, Петербургское востоковедение, 2005. — 288с.
12. Линь Дж. Й. Демистификация китайской экономики / Пер. с англ. — М.: Мысль, 2013. — 378с.
13. Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики / Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. — 655с.
14. Люксембург Р. Накопление капитала. ТТ. 1-2. — М.-Л., 1934. — С. 258.
15. Осипов Ю.М. Хозяйственное время // Философия хозяйства. — 2005. — №2. — С. 155-158.
16. Погребняк А.А. Время экономическое // Философия хозяйства. — 2005. — №2. — С. 159 — 173.
17. Протасов А.Ю. Циклические закономерности инфляционных процессов: мировой опыт и отечественная практика. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2013. — 152с.
18. Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. — М.: Русская книга,1992. — 432с.
19. Епископ Василий (Родзянко). Теория распада Вселенной и вера Отцов. — М.: Паломник, 2003. — 254с.
20. Райнерт Э. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными / Пер. с англ. — М.: Высшая школа экономики (Государственный университет), 2014 — 384с.
21. Румянцев М.А. Контуры евразийской политической экономии // Проблемы современной экономики. — 2015. — №1 — С.50-54.
22. Румянцева С.Ю. Длинные волны в экономике: многофакторный анализ. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та,2003. — 230с.
23. Румянцева С.Ю. Экономические ценности и глобальные риски в циклической экономике: актуальность Российского но-осферизма // Проблемы современной экономики. — 2014. — №2. — С. 64 — 72.
24. Тойнби А. Дж. Постижение истории. /Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1991. — 736с.
25. Философско-экономические воззрения И.К. Смирнова: Избранные труды / Сост. Н.Ф. Газизуллин, Е.Г. Скобельцына, Т.А. Джанатаев, Н.В. Ведин, Д.Ю. Миропольский, О.А. Мазур, В.Н. Михеев. — СПб.: Изд-во НПК «РОСТ», 2015. — 320с.
26. Хокинг С. Кратчайшая история времени. /Пер. с англ. — СПб.: Амфора, 2006 — 180с.
27. Шевелев А.А. Евразийская политическая экономия в контексте цивилизационного и формационного подходов // Проблемы современной экономики. — 2015. — №3. — С. 95 — 98.
