CC BY
65
ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
Д.Ф.Терин
КАТЕГОРИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ И ОСНОВНАЯ ДИХОТОМИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ
Идея цивилизации возникла задолго до того, как для ее обозначения в XVIII в. было найдено подходящее слово латинского корня. Эта идея поначалу базировалась на простом противопоставлении, на бинарной оппозиции. Еще Страбону на рубеже христианской эры было известно, "что у одних народов преобладают законность, государственное начало и достоинства, связанные с воспитанием и науками, у других же — противоположные" [1]. Для носителей этих последних со времен античности использовался термин "варвары", соответствующее название обладателям первых качеств ("цивилизованные народы") было дано много позже, когда в европейском обществознании вослед естествознанию в качестве основного принципа утвердилась идея прогресса — восходящего развития, совершенствования человеческого рода. Найденное слово (фр. смИэайоп, англ. смНиайоп), обозначавшее в начале XVIII в. термин юридической процедуры (превращение уголовного процесса в гражданский), было использовано в общественной науке сначала для отражения идеи поступательного процесса облагораживания общественных нравов, распространения разума в сферах законности и полити-
ческой жизни. Позже, начиная со следующего века с его помощью в основном характеризовался достигнутый европейскими нациями результат этого процесса.
О природе бинарных оппозиций известно, что они одновременно разделяют и объединяют: разъединяют одну общность от другой и соединяют ее членов между собой так, что "всякое "мы" конструируется не иначе, как посредством сопоставления (противопоставления) с каким-либо "они" [2, с.4]. Цивилизация, т.е. поначалу мера цивилизованности или "цивильности" (фр. смМе) как понятие выводилась из соотнесения реального или принимаемого за реальное состояния общества с некоторым идеалом, планом, долгосрочным прогнозом. Специфическая же особенность данного случая состоит в том, что этот план в применении к Европе с самого начала воспринимался как уже в какой-то степени осуществленный. Таким образом "цивилизация" ("цивилизация вообще" или "европейская цивилизация", которые поначалу не разделялись) очень удачно обозначила отличие Европы Нового времени от всего неевропейского мира, а прозрач-ТЕРИН Дмитрий Феликсович — научный сотрудник Института социологии РАН.
ной для европейского слуха семантики слова, восходящего к латинскому корню со значением "гражданский, городской", вполне хватало для того, чтобы спустя 18 веков после Страбона подтвердить, в чем именно такое отличие состоит. Неудивительно поэтому, что наука довольно долгое время не нуждалась в точном определении самого этого понятия. В начале XIX в. французский историк Ф. Г изо пишет о цивилизации, что "слово это общеупотребительно и понятно для тех, кто употребляет его" [3, с.9].
Со времен Г изо и до наших дней употребительность данного слова только возрастала, а смысл его претерпел значительную эволюцию. В современном социологическом дискурсе термин "цивилизация" (если рассматривать только те тексты, в которых он используется строго, категориально) употребляется двояко: а) как некоторая абстрактная и универсальная характеристика общества; б) как обозначение конкретных локальных социокультурных общностей. Это родовое и видовое различение понятия в одном значении. Аналогичным образом в науке сосуществуют представление о множестве культур и абстрактное понятие "культуры вообще". Поэтому употребление термина в одном из смыслов не противоречит другому: цивилизации во множественном числе — это просто варианты одной и той же качественной определенности, различные между собой, но одинаково противостоящие нецивилизованному состоянию. Эти конкретные локальные цивилизации могут возникать и гибнуть, но "цивилизация вообще", цивилизация как принцип, некогда возникнув, существует сейчас и будет, очевидно, существовать и впредь, сохраняя неизменным некое единство своих качеств.
Такой объективно вневременной характер почти навязывает понятию цивилизации заметную ценностную окраску: в социапьно-фило-софском употреблении абстрактная цивилизация часто противостоит столь же вневременному и совершенно абстрактному варварству как порядок хаосу, как некое безусловное благо, придающее высшую ценность самому бытию европейских народов. Но в современном, освобожденном от оценочнос-ти, собственно социологическом понимании цивилизация, конечно, противостоит первобытности — негосударственным, родоплеменным, негородским формам человеческого общежития, т.е. вполне конкретному и исторически достоверному типу общества, объединяющему в себе прежние понятия "дикость" и "варварство", ныне звучащие уже только как метафоры (ведь "варвары", кроме всего прочего, это еще и именно европейские варвары, исторические предки нынешних европейских народов со вполне определенным уровнем развития). В настоящее время в общественной науке нет расхождений в понимании того, где пролегает грань, хронологически и типологически отделяющая цивилизацию: цивилизация начинается там, где заканчивается первобытность.
Перечни существенных признаков цивилизации весьма сильно расходятся у разных авторов. В отечественной социологической и исторической литературе недавнего прошлого понятие цивилизации так или иначе соотносилось с марксовым понятием общественно-экономической формации, а в качестве критериев цивилизации особо отмечалось наличие классов (в марксистском понимании этого термина), принципиально новые объем общественного богатства, условия
его воспроизводства и масштабы разделения труда. Зарубежные исследователи выделяют другие черты. Например, Ш. Эйзенштадт, в теоретических построениях которого понятие цивилизации используется с редкой последовательностью, называет четыре особенности, отличающие ранние цивилизации от первобытных обществ. По его мнению, это: увеличивающаяся внутренняя структурная дифференциация, растущая дифференциация и рационализация в символической сфере, интенсификация связей между обществами и выделенность центров по отношению к периферии [4, с.98]. В определениях описательного характера число черт, критериев или атрибутов цивилизации существенно возрастает. Чаще других называются: наличие относительно развитой технологии; хозяйственная специализация; значительное развитие товарного производства, обмена и внешней торговли [5, с.366]; наличие государственной власти, классов и социальная стратификация; города и городское население, не занятое в производстве пищи [6, с.163]; письменная трансляция культуры [7, с.3]; религиозные системы, имеющие корпус кодифицированных авторитетных текстов [8, с.21], развитые правовые институты; постоянные армии; кодифицированная история; монументальная архитектура и искусство и т.п. Легко заметить, что такого рода перечни в своей конкретности избыточны. Но при взгляде на них выделяется еще один важный аспект цивилизации — ее утилитарность, ее прикладной, если так можно выразиться, характер (не случайно, вероятно, в обыденном употреблении в русском языке "цивилизация" часто сближается со словами "удобство", "комфорт"), а вместе с этим — и искусствен-
ность, произвольность такого порядка. В литературе отмечается, что эта искусственная упорядоченность, "цивильность" является принадлежностью того воспроизводственного механизма, который служит эмансипации цивилизованного общества от природной среды и обеспечивает его развитие на собственной основе [9, с.18—19]. Если собственно появление цивилизации и не отмечено какими-либо определяющими духовными достижениями, сопоставимыми с более поздними "прорывами Осевого времени", как выражается, используя терминологию К. Ясперса, Ш. Эйзенштадт, — появлением этических учений, монотеистических религий, философии и т.п. — то она, тем не менее, с самого своего возникновения оказалась подлинным переворотом в социальном, в самом типе социальности.
Если суммировать все то общее, что содержится в разных дефинициях рассматриваемого нами предмета, то можно определить цивилизацию как особенную качественную специфику общества (социальной системы). В самых общих чертах это качество можно описать, как:
• прогрессивную по сравнению с предшествующей ей в историческом времени ступень развития общества, связанную с растущим высвобождением человека из-под власти природы (как окружающей среды, так и биологических основ самого человека) и контролем над ней;
• искусственный, в отличие от "естественной" первобытности, рукотворный (и, таким образом, как бы собственно человеческий) социальный порядок, своего рода социальную макротехнологию;
• способ социальной организации, определяемый всеобщностью, универсальностью связей и обеспеченный производящей экономикой,
высокоразвитым разделением труда и обменом;
• общество городского типа, ха-растеризующееся значительной
структурной дифференциацией и присутствием некоторого числа обязательных социальных институтов (политическая власть, государство, правовая регуляция).
За пределами этих общих положений остаются в основном уже только различия в трактовках.
Какое место занимает категория "цивилизация" в пространстве современной социологической теории? Конечно, нагляднее всего это можно представить себе при ее сопоставлении с другими категориями. Для социологии XX в. основной, базовой моделью и средством анализа социальной реальности стала дихотомия "традиционное — современное". Максимально сжато и схематично принятые в современной социологической теории представления о различиях традиционного и современного как типов общества можно изложить следующим образом.
Традиционное общество как идеальный тип конструируется "путем мысленного вычленения черт, логически противоположных тем, которые определяют современный город"1. Традиционное общество определяется: с воспроизводственной стороны — в экономических терминах, характеризующих его как ограниченное в своих воспроизводственных возможностях (в сравнении с неограниченными возможностями роста современного общества); с институциональной стороны — как общество, в котором большинство статусов являются аскриптивными (приписываемыми), а дескриптивные (достигаемые) не имеют столь важного значения, как в современном; с мотивационной стороны — в терминах и дихотомиях теории со-
циального действия Парсонса как общество с преобладанием диффузных и партикуляристских взаимодействий.
Примером однофакторного "воспроизводственного" подхода к сущности традиционного общества может служить его понимание, зафиксированное в известном определении Уолта Ростоу, автора концепции стадий экономического роста: "Традиционное общество — это такое общество, структура которого развита в пределах ограниченных производственных функций, основанных на доньютоновской науке и технике и на доньютоновских представлениях о внешнем мире" [11, с.4]. Принципиальное различие с современностью возникает здесь, если признать возможности экономического роста в индустриальном (современном) обществе неограниченными, что и постулируется в этом подходе. Предполагается, что из-за недоступности возможностей, которые предоставляет нынешний уровень развития науки, и ограниченной вследствие этого производительности традиционные общества вынуждены были очень высокую долю своих ресурсов посвящать сельскому хозяйству (традиционное общество вообще очень часто именуется сельским, аграрным, сельскохозяйственным); прямым следствием такого положения становится иерархическая социальная структура и незначительная вертикальная мобильность.
В собственно социологических теориях традиционное общество чаще всего характеризуется с позиций структурно-функционального анализа. А потому упомянутые выше категории аскриптивности и "достигае-
1 Такова точка зрения американского социального антрополога Роберта Редфилда, автора считающихся классическими исследований традиционного общества [Цит. по: 10, с.45].
мости" употребляются почти исключительно в связи с социальной стратификацией. Коренное различие между двумя типами общества, с этой точки зрения, заключается в том, что в первом из них (традиционном) стратификация построена на аскриптивных статусах, тогда как второе (современное) квалифицируется по наличию в нем "эгалитарной" стратификации, базирующейся преимущественно на достигаемых статусах. Производными от соответствующих оснований двух разных типов стратификации видятся принципиально разные в разных типах общества возможности для вертикальной мобильности. Здесь следует заметить, что социальная стратификация ("дифференцирующее ранжирование" по Парсонсу) не исчерпывает ни всех способов различения индивидов в обществе, ни, соответственно, всех аспектов статуса.
Различия в преобладающих типах мотивации также служат для комплексной характеристики того, что отличает традиционность от современности. С точки зрения положений общей теории действия Парсонса, существуют всего пять дихотомий (так называемых эталонных переменных), которые производит индивид (актор) для определения ситуации, предшествующей действию. Это: аффективность — аффективная нейтральность, ориентация на коллектив — ориентация на себя, партикуляризм — универсализм, качество — результативность (эти два понятия по смыслу почти синонимичны, соответственно, аск-риптивному и достигаемому), диф-фузность — специфичность [12, с.498]. Преимущественный выбор тезы каждой из этих дихотомий в том порядке, в каком они здесь перечислены, характеризует члена традиционного общества, тогда как выбор антитезы — современного
актора. Взятые в применении к оппозиции "традиционное — современное" парсоновские эталонные переменные конкретизируют классическое общее положение о том, что переход к современности сопровождается прогрессирующей индивидуализацией и рационализацией социальных взаимодействий.
Следует отметить, что дихотомия "традиционное — современное" является дихотомией в строгом смысле слова все-таки только в применении к отдельным структурам или феноменам, на социетапьном же уровне она теряет свой абсолютный характер, приобретая качество континуума. Идея модернизации, т. е. перехода обществ от состояния традиционности к состоянию современности, предполагает сосуществование в модернизующихся обществах черт того и другого.
Если вернуться к понятию цивилизации, как мы его определили, и сопоставить его с этой типологией обществ, то легко заметить, что цивилизационный подход в каком-то смысле как будто противостоит основной дихотомии социологической теории. Цивилизация со своей качественной спецификой оказывается разделенной этой дихотомией так, что ее качество присутствует и по ту, и по другую сторону "водораздела". Понятно, что современное общество, которое является прежде всего обществом, современным исследователю, вмещает в себя лишь часть всех свойств цивилизации. Сконструированная же категория традиционного общества оказывается в этом смысле эвристически совсем "бедной": она не различает качественную специфику цивилизации, ее иную социальную "природу", основывающуюся на всеобщих (т.е. чаще всего так или иначе опосредованных) социальных связях и фундаментальном порядке господства и
подчинения, легко объединяя в одно мыслимое целое, скажем, Россию середины XIX в. и первобытные племена. Определенная эвристическая бедность данной дихотомии может быть отнесена на счет самого способа ее построения, когда общее понятие выводилось посредством противопоставления более частному, каким является современность. Но традиционное общество как категория объединяет в себе цивилизацию и первобытность, а, соответственно, и соотношение понятий цивилизации и современности (опять-таки как категории) с этой стороны выглядит совсем не столь однозначным, как может показаться на первый взгляд.
Категория "традиционное" имеет, разумеется, более широкий смысл, нежели тот, который предписывает ему этимология слова. Тем не менее, существенной его характеристикой, по определению, является именно ограниченность, утверждаемая традицией, и в силу этого — статичность в отношении значительных изменений в противовес современному обществу, ориентированному на высокую ценность инноваций. Такое понимание сохраняется до сих пор. Между тем именно в хронологических и типологических пределах традиционного общества произошла самая значительная "инновация" — возникновение цивилизации, этой специфически человеческой формы организации, инновация, определившая всё последующее развитие человечества. В этой "не наблюдательности", как нам кажется, проявляется внутренняя противоречивость данной категории.
Выше уже говорилось о том, какую весомую смысловую нагрузку несет при теоретическом различении традиционного и современного формальный показатель "аскрип-тивность/достижительность". Две сравниваемые нами дихотомии
("традиционное — современное" и "первобытность — цивилизация") не симметричны и в этом отношении. Напомним, что достигаемый статус связан с результатом деятельности, рассматриваемым как ценность; критериями же аскрип-тивного статуса должны быть те характеристики, на которые индивид не может повлиять своим личным выбором (родство, пол, возраст). Переход от традиционного общества к современному сопровождается изменением в характере взаимодействий и статусов: аскриптив-ные вытесняются достигаемыми. Дихотомия "первобытность — цивилизация" выглядит при применении этой схемы несколько по иному.
Много ли статусов можно насчитать в обществе, в котором, к примеру, все взрослые мужчины являются охотниками? Понятно, что "охотник" в таком обществе — это никакой не статус. Статус, как его определял еще Р. Линтон, утвердивший этот термин в социологии, это позиция в рамках социальной системы, т.е. положение, отличное от каких-то иных существующих позиций. Статусом будет то, что как-то отличает одного индивида от другого. Если нет воспринимаемого различия, то нет и границы, которая образует элемент структуры. Различие, однако, есть, но разделяет оно в данном случае не охотника и неохотника, а самих охотников — членов этого эгалитарного общества по их продуктивности на охоте. Что касается удачливости охотника и ее социальных последствий для него, то это определялось отнюдь не приписыванием, а его индивидуальными качествами. В этнографической литературе можно найти массу примеров того, что так оно и было. Распространенные в нецивилизованном обществе статусы вроде "удачливого охотника" в на-
шем примере никак не могут квалифицироваться как аскриптивные (то, что они не делаются основой сколько-нибудь различимой системы стратификации, в данном аспекте менее важно). В то же время с переходом к цивилизации — в ее конкретно-исторических формах, конечно, — в ходе значительного усиления структурной дифференциации и скачкообразного увеличения числа ролей и статусов аскриптивность заметно усиливается: возникают сословные и кастовые группы, принадлежность к которым в значительно большей степени, чем какой-либо личный выбор, определяет и мотивацию, и само бытие индивида. Такой вывод получить труднее, если сравнивать по данному признаку первобытность не с исторически наследующей ей формой цивилизованного общества, а с "цивилизацией вообще", с цивилизацией как идеальным типом.
В категории цивилизации, как уже отмечалось, различаются понятие родовое и видовое. Выше рассматривалось именно родовое понятие, в рамках которого "цивилизация" относится к классу понятий очень высокой степени абстракции. В этом смысле ее соотношение с "основной дихотомией" социологической теории весьма неоднозначно. Вместе с тем в современном цивилизационном подходе в социологии понятие цивилизации чаще используется как видовое. Речь идет о так называемых локальных цивилизациях — реальных обществах и крупномасштабных социокультурных образованиях. Количество таких локальных цивилизаций меняется в зависимости от числа и существа критериев, полагаемых в основу при проведении границ между ними (обычно это долговременные социокультурные доминан-
ты, мировые религии), но в любом случае они остаются уникальными объектами. Эти локальные цивилизации соотносятся с дихотомией "традиционное — современное" как эмпирическая реальность с идеальным типом, а выбор переменных, описывающих их свойства и различия между собой, определяется всякий раз спецификой исследовательской задачи. В применении к упомянутой дихотомии задача формулируется чаще всего в связи с переопределением мировой перспективы модернизации, с осмыслением конкретных форм и путей перехода к современности. И здесь, как показывают исследования многих авторов, у цивилизационного подхода имеются большие перспективы. Но ценность категории цивилизации, на наш взгляд, заключена прежде всего в имплицитно содержащейся в ней идее того, что нынешняя модернизация, которую в настоящее время переживает мир и которая содержательно связана с "нашей" современностью, — в любом случае не первая.
ЛИТЕРАТУРА
1. Страбон. География. I, IV, 9. М., 1994.
2. Поршнев Б.Ф. Противопоставление как компонент этнического сознания. М., 1973.
3. Гизо Ф. История цивилизации в Европе. Спб., 1860.
4. ЭйзенштадтШ. Революции и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999.
5. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения в 3-х т. Т. 3. М., 1981.
6. Bagby Ph. Culture and history. Prolegomena to the Comparative Study of Civilizations. Westport, 1976.
7. Huntington E. Mainsprings of Civilization. N.Y., Wiley, L., Chapman and Hall, 1945.
8. Мак-Нил В. Цивилизация, цивилизации и мировая система // Цивилизации. Вып. 2. М., 1993.
9. Ильин В.В., Ахиезер А.С. Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. М., 2000.
10. Традиционное общество и мировая экономика: критика теорий модернизации. М., 1981.
11. Rostow W.W. The stages of economic growth. A non-communist manifesto. Cambridge, 1960.
12. Парсонс Т.0 структуре социального действия. М., 2000.
