CC BY
33
УДК 82-1/29
С. Н. Шевченко
кандидат филологических наук; Российский государственный геологоразведочный университет ; Лаборатория психолингвистики ФГБОУ ВО МГЛУ; e-maiL: fLoradaLe@maiL.ru
КАТЕГОРИЯ ТРАНСЦЕНДЕНТНОСТИ В ПОЭЗИИ
В статье особенности и характеристики категории трансцендентности, изучаемой философией, психологией и отчасти другими, в том числе точными науками, экстраполируются на исследование поэтического языка. Выявляются и описываются параметры, характеризующие категорию трансцендентности в поэзии. Рассматриваются некоторые философские основания, определяющие особенности функционирования поэтической речи. Трансценденция в поэзии рассмотрена на трех уровнях: ментальном (связанном с творческим формированием специфических поэтических образов и представлений), семантико-смысловом (где осуществляется расширение значений конвенциональных языковых единиц), формально-знаковом (на котором наблюдается изменение устоявшихся форм языка в результате словообразовательных процессов). Трансценденция рассматривается как стремление к нарушению традиционных структур и связей в мышлении и языке, но это лишь попытка выйти за известные горизонты, лирика не переходит окончательно в другую ментально-языковую сферу, но продолжает функционировать с использованием традиционного языка, обогащая его вариантами. В поле зрения исследования попадают такие параметры поэтического, как трансграничность, трансрациональность, динамичность, запредельность (беспредельность), неисповедимость (невыразимость), синкретичность, абстрактность. Описывается влияние душевных эмоциональных переживаний на создание живого поэтического слова, воплощающегося в текстах с помощью сложных метафорических знаков-символов. Поэтический текст является результатом диалектического противоречия между абстрактным и конкретным: отвлеченностью философских и образных идей и известными материальными способами воплощения их в языке.
Ключевые слова: поэзия; трансценденция; философия; мышление; языковые знаки.
S. N. Shevchenko
PhD (Philology), Russian State Geological Prospecting University; Laboratory of Psycholinguistics, MSLU; e-mail: floradale@mail.ru
CATEGORY OF TRANSCENDENCE IN POETRY
In the artide features and characteristics of the Transcendence category studied by phiLosophy, psychoLogy and in part by other sciences incLuding the exact sciences are appLied to research of poetic Language. The parameters characterizing the
category of transcendence in poetry are identified and described. The work reveaLs some philosophical grounds that determine the functional aspect of poetic speech. Transcendence in poetry is studied on three levels: cognitive (connected with creative formation of specific poetic imageries and representations), semantic (conventional Language units expand their meanings), semiotic (reLated to the changes in codified Language signs and forming new derivatives). Transcendence is considered as an effort to imbaLance traditionaL Language architecture and internaL reLations in thought and language. However, this is only an attempt to go beyond certain horizons, poetry does not completely pass to another cognitive-language sphere, it continues using traditional language enriching it with some variants. The foUowing poetic parameters such as transboundary, transrationaLity, dynamism, beyondness (infinity), inexpressibility (ineffability), syncretism and abstractedness are under review in the study. The work shows the roLe of emotions in creating the Live poetic word embodied in texts with the help of intricate metaphorical signs and symbols. Poetic text is the result of dialectical contradiction between the abstract and the concrete: abstractedness of phiLosophicaL concepts and imageries, on the one hand, and habitual material means to render them into language, on the other hand.
Key words: poetry; transcendence; philosophy; thought; language signs.
Введение
Поэтическое мышление присуще человеку имманентно, и было бы не вполне верно считать его принадлежностью исключительно элитарных интеллектуальных групп. Подтверждением того, что поэтическое миропонимание играет существенную роль в жизни человека, являются многочисленные примеры народного поэтического творчества, на протяжении веков обогащавшие культуры мира и литературные традиции языков. Поскольку в свете господствующей антропоцентрической парадигмы языковые явления рассматриваются в тесной связи с изучением ментальных процессов, возникает необходимость обоснования особенностей поэтического творчества и становления поэтического языка с обращением к философии мышления. В качестве одной из ведущих поэтических категорий, выделяемых философией, можно отметить трансцендентность, отражающую наиболее существенные свойства лирики.
Поэтическая трансцендентность как нарушение системности языка
Понимание трансцендентности несколько вариативно в разных науках. Обнаруживаются различные подходы к определению трансцендентного в философских школах и направлениях, существуют хотя и похожие, но в то же время несколько отличные толкования
данного понятия. Сам термин происходит от латинского transcendens, что означает перешагивающий, выходящий за пределы. В этом плане трансцендентность связана с проявлением внесистемности, со стремлением выйти за границы, очерченные устоявшимися нормами. Трансцендентность в значительной степени присуща поэтическому языку, поскольку он пытается отклониться от кодифицированных традиций официального языка, выделяясь в самостоятельный разряд. Лирика до некоторой степени «перешагивает» нормы обыденного повседневного языка, ее отличают как особая, присущая исключительно ей структура (в частности, преобладание силлабо-тонической организации речи), так и своеобразный лексический состав: широко используются поэтизмы и поэтические формы слов, имеющие выраженные поэтические коннотации; границы семантики лексических единиц в поэзии также часто размыты. А. Ахматова в этой связи писала: «По мне, в стихах все быть должно некстати, / Не так, как у людей».
В то же время поэтический язык не только находится в противоречии с другими разрядами языка, но и в противоречии с самим собой, поскольку его отличает достаточная гибкость и динамизм, это сфера реализации творческой мысли в использовании скрытых возможностей и иногда даже воплощение в языке, на первый взгляд, невозможного через трансцендентное мышление:
O! it is pleasant... to make the shifting clouds be what you please О! Отрадно ... из наплывающих облаков создавать какие угодно образы» (С. Т. Кольридж)1.
Вне теории трансцендентности поэтическое мышление можно рассматривать как патологическое отклонение, возникшее из-за экспансии фантазии в познании. Взгляд на мир, лишенный трансцендентности, приводит к пониманию того, что «ограниченность и замкнутость сознания есть условие его “трезвости” и практической годности» [Франк URL]. Лирика же, отмеченная трансцендентностью, наоборот, являет собой ментальную сферу безграничности и всевозможных отклонений от традиций и норм.
Поэтическая трансценденция обнаруживается на трех уровнях. Во-первых, она отмечается на когнитивном довербальном уровне, где осуществляется мышление, «переступающее границы». Здесь можно
1 Зд. и далее перевод наш. - С. Ш.
говорить о создании в представлении нетипичных образов (отчасти нереальных, отчасти совершенно фантастических), которые не обнаруживаются в окружающем мире, но являются предметом поэтического воображения:
У лесного аналоя Воробей псалтырь читает;
Галочья стая на крыше
Служит вечерню звезде. (С. Есенин)
В то же время в поэзии используются нетривиальные способы мышления (нерациональные и интуитивные) и их комбинации:
Poetry transforms the abstract to the concrete, the intangible to the tangible; it exalts the inanimate to the animate, the impersonal to the personal [Hudson 1910, с. 37].
Поэзия превращает абстрактное в конкретное, неосязаемое делает осязаемым; она возводит неодушевленное в ранг одушевленного, безличное превращает в личное»:
Ягненочек кудрявый - месяц Гуляет в голубой траве.
В затихшем озере с осокой Бодаются его рога... (С. Есенин)
Трансцендирование на смысловом уровне сводится к наделению слов новым смыслом, новым значением, чаще всего через развитие окказиональных метафорических значений. «Слово в стихе - это слово из естественного языка, единица лексики, которую можно найти в словаре. Тем не менее оно оказывается не равно самому себе» [Лотман 1996, с. 91]. Особенность семантики слова в поэзии вытекает из его задач:
Every word must be made to do utmost duty as a vehicle of meaning by enlisting the imagination in the amplification of its meaning [Hudson 1910, с. 41].
Каждое слово должно употребляться так, чтобы выполнять свою функцию максимально в качестве средства передачи мысли; прибегая к возможностям воображения, оно расширяет значение.
В поэзии можно говорить о нарушении устоявшейся системы связей знаковых форм и связанных значений, приводящем к указанному расширению. Например, в поэтическом языке бриллианты могут означать
капли росы, зеркало - тихую гладь прозрачного озера, светлячки -звезды на небе, хрусталь - чистую родниковую воду. Более того, «поэтический мир имеет ... не только свой список слов, но и свою систему синонимов и антонимов ... Напротив того, одно и то же слово может ... даже оказываться собственным антонимом» [Лотман 1996, с. 92]. Так, смерть в стихотворении У. К. Брайанта Journey of life (Дорога жизни) употребляется как синоним жизни: земное существование человека подобно путешествию в темноте и неизвестности ночи, а с наступлением дня (смерти) всё оживает и становится ясным для взора. С точки зрения земного существования для поэта ночь - это жизнь, а день - это смерть, и смерть же - это жизнь (новая). Парадоксально, но в поэтической традиции чаще обнаруживается обратная референция: день используется как метафора для обозначения жизни, а ночь - для обозначения смерти.
Трансценденция на формально-структурном уровне проявляется в отклонении от прозаической конструкции изложения в сторону стихотворной и в использовании специфических поэтических слов и форм. Однако гибкость и трансцендентность поэтического языка приводит к частым нарушениям самих же поэтических норм и традиций: наблюдается обратное движение к прозаическому изложению через обращение к свободным размерам, белому и вольному стихам. Высокая интенсивность словообразовательных процессов приводит к появлению авторских окказионализмов. В творчестве Т. Харди обнаруживаются, например, такие некодифицированные формы, как: showance (show); why unblooms (withers) the best hope ever sown?; we ondrew (came nearer); all smalling (getting smaller) slowly to the gray sea line; were enmassed (made more numerous) to meet the Foemen; sorrily (with a pity); many-yeared (old). Поэтическое трансцендирование связано с образованием новых слов по существующим в языке словообразовательным моделям. В русском языке, например, у С. Есенина можно найти следующие неконвенциональные единицы: облак, как мышь; капусту волноватую; крутосклон; выбель - снег; шумоту; алости зари; перелесицы; нехарактерные глаголы: узорит; хвойной позолотой взвенивает лес; зарюй и полднюй у куста. Интересна обнаруживаемая смена рода: облако - облак, данная трансформация имеет смысловую цель - превратить неодушевленный предмет в одушевленный, избавиться от «оно».
Трансцендирование в поэзии, нарушающее статичность традиционного языка, отличает высокий внутренний динамизм и дерзость
мысли, которые позволяют выйти за границы обыденного и привычного. Однако смелость дерзать, смелость сделать шаг, вырваться из сковывающей системы дается человеку нелегко: «У того, кто впервые заглядывает в раскрывшуюся перед ним бездну, кружится голова <...>. От этого головокружения свобода валится на землю» [Гарин 1992, с. 159]. Тем не менее без смелости дерзновения невозможно выйти за горизонт определяемого. Законы, традиции, правила языка устанавливают границы, которыми замыкается пространство мысли и языка, но смелость дерзновения способна их разорвать, в результате человек выходит за пределы ведомого, возможного, он прорывается в мир иной, бесконечный, безграничный, мир осуществления невозможного. Смелость дерзать - способность, определяемая иррационально. Основа ее - «...стихия безумия ... как субстрат всякого живого сознания» [Франк 1997, с. 108]. Человеку, неспособному на безумство, трудно выйти за рамки мира рационального в мир существования невозможностей, так как невозможность существует лишь как поступок, как ирреальное и алогичное. Невозможность нельзя определить, предсказать, рассчитать; она не поддается контролю и не уживается в сложившейся языковой системе мировидения. Поэтическое творчество человека - это жизнь в стихии трансграничного, трансрационального, трансцендентного, это постоянное безумство, свободный полет в мире, где снимаются ограничения, полет в никуда, без видимой конечной цели. Поэты сами подтверждают эту мысль в своих строчках:
И мнилось мне, что я лечу без крыл (А. К. Толстой).
И как будто не в воображении -В яви через зной и лютость зим,
Позабыв земное притяжение,
Я стремглав бегу навстречу к ним (звездам). я готов до звезд пешком идти (В. И. Красов).
Основу поэтической трансцендентности, как проявление духовной жизни, определяет «...бесцельность и беспричинность Божественного. Стремиться не зная куда; страстно желать - может быть, пустоты; ... бороться и сопротивляться ... ради самого процесса борьбы и страдания» [Лосев 1995, с. 480]:
И думал я, в померкший глядя свод:
Куда меня так манит и влечет? (А. К. Толстой).
Suppose... a white little Horse of Magic /
Came cantering out of the sky, /
With bridle of silver, and into the saddle I mounted, /
To fly - and to fly
Вообрази. белый волшебный жеребенок Прискакал галопом с неба С серебряной уздечкой, я оседлал его Чтобы лететь и лететь (К Д. Де Ла Мар).
Таким образом, трансценденция в поэзии связана с размыванием границ, в которых существует язык и мышление, с отклонением от норм и традиций (как общеязыковых, так и поэтических), с динамичностью мысли, творческой смелостью в развертывании представлений и их нетривиальном изложении.
Трансцендентность поэтической картины мира
В традициях схоластической и идеалистической философии под трансцендентным понималось всё то, что лежит за пределами чувственного опыта, не выводится из эмпирического познания, противостоит рациональному осознанию. Трансцендентное указывает на некоторую нетипичность, необычность, отход от практического понимания мира, противопоставляется понятному укладу и привычному восприятию бытия. В этом плане поэтическая картина мира является трансцендентной по отношению к наивной и научной. Цель поэтических текстов - не в языковой фиксации материальной данности и наличного бытия, а в конструировании мира иного, в поиске возможностей выхода за горизонты видимого. В поэтической картине мира человек пытается отразить что-то доселе неизвестное, своеобразным способом постичь и разгадать мистическое и секретное, наделив их необходимыми функциональными свойствами, проникнуть в глубину мироздания, недоступную научному пониманию. Поэтическое мировидение не только специфически отражает окружающий мир, но и одновременно противостоит ему и пытается его заменить, в результате снимается всё мучительно дисгармоничное, которому в обыденной жизни человеку трудно найти объяснение.
Поэта мало интересует будничное и знакомое, в создаваемой им картине мира привычное растворяется, сквозь его нечеткие исчезающие очертания начинает просвечивать таинственное и ранее неведанное, это то внутреннее, что для обывателя часто скрывается
за узнаваемыми формами. Поэзия пытается обнажить что-то ускользающее от рационально функционирующего разума:
Много в пространстве невидимых форм и неслышимых звуков,
Много чудесных в нем есть сочетаний и слова и света
(А. К. Толстой).
«Порой - хотя бы изредка, - считает С. Франк, - в нас шевелится и что-то совсем иное; и это иное есть что-то непостижимое и таинственное; и мы смутно чувствуем, что подлинное существо нашей души есть что-то совсем иное, что мы привыкли скрывать не только от других людей, но и от самих себя» [Франк URL].
Непостижимое и таинственное составляет основу поэтической картины мира: здесь взгляд мыслителя стремится проникнуть во всепоглощающую даль, в туманную глубь, обратиться к неисчерпаемому духовному источнику:
Так. В беспредельное влекома,
Душа незримый чует мир (А. К. Толстой).
Душа грустит о небесах.
Она нездешних нив жилица (С. Есенин).
Земля - подножие мое.
Ее громада поднимает
Меня в иное бытие,
И душу радость обнимает (И. А. Бунин).
Иными словами, трансцендирование в поэзии в значительной степени связано с конструированием особой поэтической картины мира, противостоящей другим языковым картинам. Это отражение того, что происходит не столько в мире, сколько за горизонтом, на краю Вселенной или в потаенных глубинах души. Она часто наполнена «неземными» образами, в написании которых используются особые художественные краски.
Трансрациональность поэтического мышления
В своих философских работах Э. Кант использовал два термина: трансцендентное и трансцендентальное. Первый он употреблял для описания знания, которое перешагивает границы человеческого разума, не поддается рациональному теоретическому познанию, и которое основано исключительно на вере. Второй
термин - трансцендентальное - описывает априорные предшествующие опыту возможности познания. Кантовская трансцендентальная эстетика связана с исследованием априорных форм чувственности. Перенося данное представление о трансцендентальности на поэзию, можно отметить, что основные движущие силы в поэтическом творчестве - это интуиция, вдохновение, чувственное переживание. Их появление в ментальной деятельности определяется не практическими нуждами, а зовом сердца. Трансценденция, как перешагивание за границы мышления, приводит к нарушению логических связей, рассудок уступает место эмоциональному постижению, созерцанию, «слышанию» и «видению» душой:
И мнится, что опять душою постигаю Таинственную речь и звезд и тишины (И. А. Бунин).
Осужден я на каторге чувств
Вертеть жернова поэм (С. Есенин).
Процесс эмоционального дологического мышления, по мнению Гёте, не требует рациональных выкладок, он основан на прямом узре-нии, часто «.. .все вообще великие осуществления, все истинно глубокие и плодотворные мысли приходят в голову без размышления, как свободные божьи дети, которые появляются перед нами и говорят: вот мы» [прив. по: Эккерман 1981, с. 106] или приходят в голову «.как блеск молнии, как лучи внутреннего света» [Бердяев 1991, с. 221]. В то же время озарение в рефлексии поэтов часто связывается со способностью внутреннего уха улавливать звучание таинственных голосов:
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь (А. Ахматова).
There is a quiet spirit in these woods. /
With what a tender and impassioned voice /
It fills the nice and delicate ear of thought
Невидимый дух в этих лесах.
Таким нежным и бесстрастным голосом
Что-то нашептывает чувствительному сердцу ... (Г. У Лонгфелло). Подслушать у музыки что-то И выдать шутя за свое (А. Ахматова).
Трансрациональность поэтического мышления мало нуждается в использовании слов и протекает значительной частью подсознательно. Оно основано в большей степени на созерцании и раздумье, его
движущей силой являются возвышенные чувства, тайные восторги, неизбывная глубокая печаль. В качестве средств выступают ментальные образы-схемы, языковые праформы, потенциально способные воплотиться в еще не существующие слова или в не встречавшиеся ранее сочетания слов. Поэтическое мышление - это мышление под особой точкой зрения с использованием иррациональных способов.
Семиотическая трансцендентность
В математике существует представление о трансцендентных числах, которые не могут быть вычислены с использованием математических действий и формул, не могут быть выражены алгебраически (т. е. не могут быть корнем многочлена с целыми коэффициентами, не тождественными нулю). В качестве примера можно привести число п, которое не может быть выражено цифрами, поскольку его десятичное представление стремится к бесконечности и никогда не заканчивается. В этом смысле трансцендентное связано с тем, что нельзя высказать, оно представляет собой не изрекаемое с помощью знака. Экстраполируя это понимание трансцендентного на анализ словесного языка, мы интерпретируем его как неописываемое (трудно, неточно описываемое) с помощью традиционных вербальных средств. Это что-то «“непостижимое” ... в форме “неисповедимого”, - в форме чего-то, что по самому своему существу таково, что мы не можем “изъяснить” его и отдать логический отчет в его содержании» [Франк URL]:
И что ее (душу), всегда чаруя,
Зовет и манит вдалеке -О том поведать не могу я На ежедневном языке (А. К. Толстой).
О, сколько их - невыразимых,
Ненужных миру чувств и снов. (И. А. Бунин).
Поэтический язык не поощряет прямых обозначений, которые основаны на использовании закрепленных в словарях дефиниций и понятий: «Точность и определенность понятия есть послушание смерти и пространству с его абсолютным нулем. Ему неведомы восторги и упоение сладчайших радостей анархизма. Ускользает от него живая жизнь, и кладбище - его арена» [Лосев 1995, с. 471]. В качестве подтверждения этого можно сослаться на следующие строки:
И хоть бы в словах-то людских Не так уж все было избито!
Значенья не сыщите в них,
Значение их позабыто! (И. А. Бунин).
С другой стороны:
Для вечной правды названья нет (С. Есенин).
Поэтическое слово каждый раз рождается снова и каждый раз наполняется особым смыслом. Его оживляет активность периферийной семантики: эмоциональные коннотации, связанные с эвфоническими особенностями, с ассоциативными переживаниями и ассоциативной памятью. Проблема словесного выражения возникает еще и потому, что ментальные поэтические образы часто синкретичны, неразложимы на универсальные элементарные компоненты, которые можно было бы обозначить словами и эффективно использовать. Для решения этой проблемы сознание обращается не столько к использованию набора отдельных абстрактных от переживаний слов, сколько к сложным знакам-символам, основанным на метафоре. Они как фотографические снимки, позволяющие передавать малейшие детали колорита, в то время как конвенциональное прямое использование слов создает лишь черно-белые графические рисунки, и чтобы сделать их цветными, нужно усилие воображения. В случае же с метафорами мы видим картину в цвете сразу:
Thought must necessarily be exprest by some sort of symbolism, by sounds used as arbitrary symbols, or by analogical imitative symbols, or by gestures [Hudson 1910, с. 31].
Мысль должна неизбежно выражаться определенными символическими средствами, звуковыми символами, либо символами по сходству признаков, либо жестами».
В качестве примера использования сложной языковой техники можно привести следующие поэтические строки:
Вяжут кружево над лесом В желтой пене облака (С. Есенин).
Здесь обнаруживается символическая звукоизобразительность: трижды используется сочетание звуков /в/ и /ж/, в котором слышится
жужжание коклюшек; также проводится аналогия между разорванными облаками и узорным кружевом, между объемной расползающейся пеной и кучеватостью облаков. Всё это позволяет создать с помощью символических средств языка фотографическую живую картинку или даже видеофайл со звуком. До некоторой степени в приведенном примере проявляется ментальная синестезия: мы не только видим облака, но и слышим их движение.
Трансцендентные философские категории в поэзии
В литературоведении под трансцендентализмом понимается также философско-литературное движение в США, имевшее место в первой половине XIX в. Оно характеризуется слиянием философии и поэзии, своеобразным поэтическим размышлением о высших смыслах. Для поэтов этой школы свойственно использование парадоксальной логики, интуиции, их мышление зиждется на внезапных озарениях. Представители течения стремились достичь мыслью потаенные уголки Бытия, пытались проникнуть сквозь всю глубину мироздания, снять завесу с существа человеческой души, найти в природе тайные духовные знаки.
Трансцендентное в литературе в целом, в широком понимании, связано с обращением к некоторым философским категориям со значительной долей таинственного и трудно постижимого рациональными способами. В разнообразных поэтических текстах мы встречаем стремление авторов осознать Смысл, Истину, Красоту, Любовь, Свободу, Тайну, Вечность, Время, Бога, - идеи, которые необъяснимы или трудно объяснимы с помощью обычных средств словесного языка. Эти идеи находятся за пределами вещественного материального мира, принадлежат иной реальности - миру духовному. Сквозь завесу повседневной тленной жизни поэзия стремится увидеть вечное и непреходящее:
Нет, не пейзаж влечет меня,
Не краски жадный взор подметит,
А то, что в этих красках светит:
Любовь и радость бытия (И. А. Бунин).
Любовь в ее высоком понимании - важная поэтическая трансцендентная идея:
И всюду звук, и всюду свет,
И всем мирам одно начало,
И ничего в природе нет,
Чтобы любовью не дышало (А. К. Толстой).
Другой важной философской поэтической категорией является Свобода (она же, кстати, и заставляет отказываться от навязанных традиций использования языка, способов мышления и миропонимания):
With what deep worship I have still adored /
С каким глубоким почитанием я непрестанно поклоняюсь
The spirit of divinest Liberty. /
Духу божественной Свободы (С. Т. Кольридж)
Не может поэзия пройти мимо манящей и завораживающей душу красоты:
... земле благовествую
Глаголы Незакатной Красоты! (И. А. Бунин);
Dull would he be of soul who could pass by a sight so touching in its
majesty
Жалкая душа того человека, который умудряется пройти мимо
зрелища, захватывающего своим величием (У. Вордсворд).
Поиск наивысшей запредельной полноты реализуется в стремлении к постижению Абсолюта, который может представляться сознанию как Бог. Поэзия пытается ощутить его, увидеть следы его пребывания в природе. Упоминания о нем встречаются в лирике довольно часто:
Вечен лишь Бог. Он в ночной неземной тишине (И. А. Бунин).
Earth, with her thousand voices, praises God
Земля на тысячи голосов восхваляет Господа (С. Т. Кольридж).
Поэтическое философствование охватывает широкий круг идей. Это и стремление понять смысл жизни:
What is Life? / Что такое Жизнь? (С. Т. Кольридж);
и вера в конечное торжество справедливости и радости:
Sad lot, to have no hope!
Печальная участь - не знать надежды (С. Т. Кольридж) и др.
Подробное описание всех возможных философских идей, отраженных в поэзии, - тема отдельного исследования. Несомненно, одно -они играют важную роль в формировании и функционировании поэтической картины мира.
Заключение
Таким образом, несмотря на несколько различные подходы к определению трансцендентного и трансцендентального, можно выделить общее в их понимании, оно связано с чем-то иным: с иной реальностью или видением реальности в ином ракурсе, с иными непривычными смыслами, с иным языком или способом выражения. Поэтический язык можно рассматривать как трансцендентный, поскольку он не вполне традиционен в коммуникации, несет в себе характеристики отдельной творческой личности, тем самым до некоторой степени выбивается из принятых общих усредненных ментально-языковых схем. Поэтический язык не противопоставлен целиком обыденному, он его не заменяет и не перечеркивает, а лишь привносит некоторые варианты, связанные не с простой перестановкой структурных элементов, а с попыткой преобразовать фундаментальные основы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бердяев Н. А. Самопознание. М. : Книга, 1991. 446 с.
Гарин И. И. Воскрешение духа. М. : Терра, 1992. 640 с.
Эккерман И. П. Разговоры с Гёте. М. : Художественная литература, 1981. 688 с. Лосев А. Ф. Форма. Стиль. Выражение. М. : Мысль, 1995. 940 с.
Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста. СПб. : Искусство - СПб., 1996. 848 с.
Франк С.Л. Непостижимое: Онтологическое введение в философию религии. URL: azbyka.ru/otechnik/Semen_Frank/nepostizhimoe/
Франк С. Л. Реальность и человек. М. : Республика, 1997. 479 с.
Hudson M. The science of poetry and the philosophy of language. N. Y. : London : Funk & Wagnalls Company, 1910. 294 p.
REFERENCES
Berdjaev N. A. Samopoznanie. M. : Kniga, 1991. 446 s.
Garin 1.1. Voskreshenie duha. M. : Terra, 1992. 640 s.
Jekkerman I. P. Razgovory s Gjote. M. : Hudozhestvennaja literatura, 1981. 688 s.
Losev A. F. Forma. Stil'. Vyrazhenie. M. : Mysl', 1995. 940 s.
Lotman Ju. M. O pojetah i pojezii. Analiz pojeticheskogo teksta. SPb. : Iskusstvo - SPb., 1996. 848 s.
Frank S. L. Nepostizhimoe: Ontologicheskoe vvedenie v filosofiju religii. URL: azbyka.ru/otechnik/Semen_Frank/nepostizhimoe/
Frank S. L. Real'nost' i chelovek. M. : Respublika, 1997. 479 s.
Hudson M. The science of poetry and the philosophy of language. N. Y. : London : Funk & Wagnalls Company, 1910. 294 p.
