Научная статья на тему 'Категория прилагательного в удэгейском языке'

Категория прилагательного в удэгейском языке Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
232
88
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ТУНГУСО-МАНЬЧЖУРОВЕДЕНИЕ / ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ / СЛОВООБРАЗОВАНИЕ / TUNGUS-MANCHU STUDIES / ADJECTIVE / WORD FORMATION

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Гирфанова Альбина Хакимовна

Статья посвящена всестороннему анализу прилагательного в удэгейском языке, где, эта часть речи синкретична наречию, а иногда и существительному. На конкретном языковом материале в статье последовательно рассматривается функционирование удэгейских прилагательных, их падежные формы, специфические формы множественного числа, образование сравнительной и превосходной степеней.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The category of adjective in the Udeghe language

The paper focuses on multi-aspect analysis of the adjective in the Udeghe language where it is syncretic to the adverb and, occasionally, to the noun. Based on factual language data, the paper consistently considers the functioning of adjectives in Udeghe, their paradigms and inflections, specific forms of the plurals, forms of comparative and superlative degrees.

Текст научной работы на тему «Категория прилагательного в удэгейском языке»

А. Х. Гирфанова

КАТЕГОРИЯ ПРИЛАГАТЕЛЬНОГО В УДЭГЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ

1. Словообразовательные модели

С. Д. Кацнельсон соотнес традиционные классы слов (или части речи), прослеживающиеся в грамматической системе разных языков, с двумя основными категориями, охватывающими, с одной стороны, предметы, а с другой — их качества и состояния: субстанциальная и признанная лексика [1]. Последняя охватывает прилагательное, глагол, причастие (деепричастие) и наречие. При этом подразумевается типичное восприятие («мысле-речь») носителей языка, а не формальная классификация лексики отдельных языков, осуществляемая лингвистами на основе морфологической структуры так называемых словарных слов или в соответствии с их синтаксико-грамматическими функциями. Первый критерий применим только к флективным языкам, а второй становится решающим, когда речь идет об аналитических или классифицирующих языках. Агглютинативные языки, к которым относится и удэгейский, также не позволяют однозначно относить то или иное слово к определенной части речи — об этом можно судить только по конкретным словоформам и их функциям в высказывании.

1.0. Функционирование прилагательного. В «словарном» виде удэгейское прилагательное синкретично наречию (см. пункты 2.1, 2.2), а нередко и существительному. В своей специфической определительной функции оно встречается только в препозиции к существительному, но в сравнительных конструкциях следует после того предмета, с которым сравнивается предмет мысли (см. 1.2.). В обоих случаях не требуется согласования с грамматическими формами определяемого слова, т. е. исходная форма прилагательного, употребляемого в его специфической функции — адъективной — не видоизменяется, ср.:

Сагди намуа дау-а-ни.

Большой море переправляться — Past. I — 3 Sg.

Через большое море переправился.

Традиционно в удэгейском языке отмечают категории числа и падежа прилагательных [2, 3]1, но показательно, что они остаются неизменяемыми членами предложения именно в функции определяющего — качественного слова.

1.1. Падежные формы. Первый исследователь удэгейской грамматики, Е. Р. Шнейдер, отмечал, что прилагательные в удэгейском языке склоняются так же, как существительные с основой на гласный [2, с. 103]. Некоторые из них образуют падежные формы от основ на -н-, ср.: вач’а-ма (Acc.)—‘малое количество’, иниги-мэ (Acc.) — ‘живое’. Однако и в этих случаях встречаются дублетные формы, следующие модели склонения существительных с основой на гласный, например: иниги-вэ. Шнейдер уточнял, что склоняются лишь прилагательные, следующие после определяемого

1 По-видимому, это целесообразно в практике преподавания удэгейского языка, особенно в современных условиях, когда русский фактически стал родным языком удэгейцев. Поэтому в своих морфологических таблицах я следую этой традиционной точке зрения (см. [4]).

© А. Х.Гирфанова, 2010

слова, т. е. субстантивированные, если присмотреться к их категориальной семантике, ср.:

Накта-вэ, аси бого-вэ, ва-а-ми.

Кабан — Acc. очень жирный — Acc. убить — Past. I — 1 Sg.

Кабана, очень жирного, убил (я);

или с глаголом би — ‘быть’, вводящим неопределенно-личные конструкции:

Би аси бого-вэ вами

Очень жирного убил.

1.2. Множественное число. К прилагательным в удэгейском языке относят и суффигированные формы с показателями мн. ч. -дига (-%иго/-%игэ)2, -гэту, -рку. Причем -%ига и -гэту встречаются в словах, характеризующих человека (айа-дига, айа-гэту — ‘хорошие (люди)’). Обычно при помощи этих суффиксов образуется мн. ч. существительных: -%ига употребляется, когда речь идет о предметах одушевленных (в том числе о человеке), а - гэту — только с понятиями, характеризующими человека.

Суфф. -%ига регулярно представлен также в патронимах — бывших названиях удэгейских родов: Кялун-дига, Суляйн-дига, Каман-дига, Саман-дига и др. Как и формы на -лар в тюркских языках, удэгейские имена с суффиксом -$ига выражают собирательное (или коллективное) понятие: название группы лиц (включающей данное лицо), объединяемых постоянным или временным взаимодействием или пребыванием в каком-либо месте. Соответствующая группа может называться и по имени данного лица, например: Тоня-%ига (если речь идет о семье Тони).

Только менее употребительный суфф. -нку встречается при определяющем, предшествующем определяемому слову, ср.: айа-нку тэгэвэ (Acc.) тэтигисиэни — ‘хорошие одежды надел он’. Однако это не согласовательная (сугубо грамматическая), а скорее собирательная, если не усилительная форма, т. е. ‘одел все (только, самое) хорошее из одежд’. Не случайно этот суффикс обнаруживается и в патронимах, ср. фамилию Айа-у,ку.

1.3. Разряды прилагательного. Не без аналогии с правилами русской грамматики, удэгейские прилагательные подразделяются на качественные и относительные. Функцию сочетаний с притяжательными прилагательными выполняют конструкции изафетного типа, ср.: би дили-и — букв. ‘я голова-моя’, ни дили-ни — букв. ‘человек голова-его’3. Иначе говоря, притяжательность в удэгейском языке может быть выражена формой слова, являющегося названием предмета. При этом различаются личное и безличное (возвратное) притяжание. Ср. лично-притяжательные формы кусигэ — ‘нож’: кусигэ-и — ‘мой нож’, кусигэ-ни — ‘его нож’, кусигэ-у — ‘наш нож’ (экскл. ф.) и т.д.; безлично-притяжательные формы: кусигэ-и — ‘свой нож (ед. ч. обладателя)’, кусигэ-фэи — ‘свой нож (мн. ч. обладателей)’. Соответственно, личнопритяжательным формам существительного может предшествовать личное местоимение, возвратно-притяжательным — указательное местоимение, приобретающее значение посессива свой, ср.: мэнэ кусигэи (мэнэ — ‘сам’).

Е. Р. Шнейдер полагал, что существительное, стоящее перед притяжательной формой 3-го л. ед. ч., может приобретать значение прилагательного, например: сэулэ

2 Здесь и далее при первом упоминании в скобках приводятся варианты суффикса, отвечающие правилам сингармонизма.

3 Нетрудно заметить, что первый элемент изафетной конструкции соответствует (в переводе) русским относительным прилагательным (ср. «девичья шапка», см. ниже точку зрения Е. Р. Шнейдера).

сиэктэ-ни — ‘шелковая нить’ (букв. ‘шелк нить-его’). Эта точка зрения явно ориентирована на восприятие носителя русской речи, так как словосочетания подобного рода не отличаются от изафетной конструкции, ср.:

От’оси-тэнэ сул’аи неэвани zаваги-э-ни.

Затем лиса шкура — Pos., взять — Past. I — 3 Sg.

Затем (он) взял лисью шкуру.

В удэгейском языке выделяются также притяжательные существительные, употребляющиеся в функциях субъекта, объекта и предиката, которые переводятся русскими притяжательными прилагательными или местоимениями. Они образуются при помощи суфф. -у,и (-ну): минти дава-ри-фи — ‘наша кета’, нуа мо-ни-ни — ‘его дерево’, нуати муйи-ни-ти — ‘их лошадь’ и т. п. Эти формы получили название форм «отчуждаемой» принадлежности.

1.3.1. Сравнительная степень качественных прилагательных обычно передается аналитическими конструкциями. При этом сравниваемый предмет в именительном падеже предшествует стоящему в отложительном падеже предмету-эталону, с которым осуществляется сравнение, а следующее за ним прилагательное сохраняет исходную форму, ср.:

Огбе кяца-диги сагди.

Лось изюбрь — Ab. l (букв. ‘от изюбря’) большой

Лось больше изюбря.

Сравнительная степень образуется и при помощи суфф. -дима4, придающего прилагательному оттенок некоторого усиления, интенсификации качества, ср.: айа— ‘хороший’ — айа-дима — ‘получше’. Также ср.:

Би Белыщи сагдин-дима бими.

Я Белый — Instr., старший — Comp., быть — Pres. 1 Sg.

Я постарше Белого.

1.3.2. Превосходная степень прилагательных выражается аналитически при помощи усилительной частицы чо — ‘самый’: эйи зугди чо сагди — ‘этот дом самый большой’, ср.:

Яраду би чо сагди бими, сэ:ни.

Яр — Dat., я самый старший быть — Pres. — 1 Sg., возраст — Pos.

В (Красном) Яре я самый старший по возрасту.

По своим грамматическим функциям к прилагательным в удэгейском языке примыкают несклоняемые формы порядковых и количественных числительных, а также указательные и определительные местоимения, ср.:

Ил’ати-тэнэ хаунтасига: Йеухи хулисэу, гункэ?

третий спросить — Past. II — 3 Sg., куда ходить — Past. I — Pl., сказать — Past. II 3 Sg.

Третий же спросил: «Куда ходили?», — сказал.

4 Этот суффикс можно разложить на форманты -ди- (усилитеьный показатель) и -ма (показатель прилагательного — см. 2.2.1).

2.0. Исходные формы прилагательных. В словаре Е. Р. Шнейдера всего отмечено около 200 прилагательных. По морфологическим критериям их можно разделить на (1) простые, или бессуффиксальные, и (2) составные прилагательные, образованные при помощи суффиксов.

2.1. Бессуфиксальные прилагательные с синхронной точки зрения неразложимы на отдельные морфемы, ср.: айа — ‘хороший’, ам'а — ‘задний’, байа — ‘богатый’, бали — ‘слепой’, бого — ‘жирный, толстый’, боу, бау — ‘толстый’, $ара — ‘веселый’, $ас’а — ‘легкий, дешевый, мягкий’, гагда — ‘другой, второй’, гэ — ‘плохой, скверный’, гэу — ‘пустой, необитаемый’, го — ‘далекий, долгий’, майа — ‘полный (о круглых предметах)’, сагди — ‘большой, старый’, сэбу — ‘интересный, удивительный’, хул’а — ‘лишний’ и др.

2.2. Составные прилагательные. По формальным показателям в этой группе вычленяются несколько подгрупп, в зависимости от того, при помощи какого суффикса они образованы, но некоторые группы выделяются только на основании семантических критериев.

2.2.1. Суфф. -ма образует относительные прилагательные от соответствующих существительных (айси-ма — ‘золотой’, гара-ма — ‘стальной’, иракта-ма — ‘шерстяной’, када-ма — ‘каменный’, момо — ‘деревянный’, сэлэ-мэ — ‘железный’) или от глагольных основ (гара-ма — ‘выходящий’, гэрэлтэ-мэ — ‘светлый’) и др., ср.:

Омо тонило омо сэлэ-мэ зугу хуиниг’^-си:-ни.

Один озеро — Loc., один железный, выдра нырять — Pres. — 3 Sg.

В одном озере одна железная выдра ныряет.

2.2.2. Суфф. -лиги образует качественные прилагательные, обозначающие цветовые признаки (хула-лиги — ‘красный’, дурма-лиги — ‘розовый’, хо-лиги — ‘желтый’, нё-лиги — ‘зеленый, синий’, со-лиги — ‘белокурый, светлый’, ча-лиги — ‘белый’, хурну-лиги — ‘бурый’, п ’а-лиги — ‘черный’).

В эту же группу входят некоторые прилагательные, характеризующие предмет по внешнему признаку или основному свойству (монто-лиги — ‘круглый’, от монто — ‘круг’, бомбо-лиги — ‘круглый, шарообразный’, от бомбо — ‘шар’, нэптэ-лиги — ‘плоский’, от нэ- — ‘класть’ + -птэ- — суфф. пассив. прич.), ср.:

Ути бомо-лиги, бокони хула-лиги-да биэ, хо-лиги-до биэ, какчампа-да биэ.

Тот круглый цвет — Pos., красный — тоже имеется желтый имеется оранжевый

Они круглые и красные есть, и желтые есть, и оранжевые есть.

2.2.3. Суфф. -с’а-/-ч’а-. В эту группу входят 12 прилагательных, обозначающих размерность или расстояние и интенсивность качества: да:с’а — ‘короткий, близкий’ (да: — ‘начало, происхождение’), $а:с’а — ‘легкий, дешевый’ (происхожд. неизвестно), омос’о — ‘единственный’ (омо — ‘один’), умач’а — ‘короткий’, вач’а — ‘мелкий’ (ср.: тат. вак — ‘мелкий’) и др.

Например:

Йеми цэлэ^эми? Би й’еу-дэ, нич’а-ну?

Почему бояться — Fut. — 1 Sg., я что же маленький

Почему буду бояться (я)? Я что, маленький, что ли?

Омос ’о сагди эхи ули к ’алани инкищий диганкини. ..

Один большой лягушка вода около приплыть — Instr. — Pos., сказать — Past. II — 3 Sg.

Одна большая лягушка, подплыв к берегу, сказала...

2.2.4. Суфф. -йи (< hu). Группа включает 11 прилагательных, обозначающих качественные характеристики: нямэйи — ‘скользкий’, нэйи — ‘светлый’, нямугдый — ‘смешной’, майи — ‘крепкий, сильный’, хактэйи — ‘темный’, бугдуйи — ‘скользкий’ и т. п.

Например:

Хактийи токе эмэ-и-ни.

Темный туча идти — Pres. — 3 Sg.

Темная туча идет.

2.2.5. Суфф. -хи. Основное значение прилагательных этой группы — обладание каким-либо качеством, чем-л., кем-л. (детьми и т.д.): амтахи — ‘вкусный’, гэ-бухи — ‘уважаемый, авторитетный’, кэсихи — ‘счастливый’, м'аусахи — ‘вооруженный’ (м'ауса — ‘ружье’), сэлэхи — ‘бодрствующий’, илэхи — ‘сухой’, имэхи — ‘новый’, мэйэ-хи — ‘умный’.

Например:

Су ситэхи биу?

Вы ребенок — Adj. быть — Pres. — 2 Pl.

У Вас есть дети? (букв. ‘Вы детный?’)

2.2.6. Суфф. -пти. По Шнейдеру, к этой группе относятся только два прилагательных, характеризующих временные параметры: анапти — ‘прежний, давний’ и в’атапти — ‘недавний’. Полевые исследования позволили нам обнаружить еще 10 прилагательных времени в удэгейском языке, содержащих такой же формант: эйипти — ‘теперешний’ (эйи-пти) от эйи — ‘теперь, сейчас’, тамапти — ‘прошлогодний’ (тама-пти) (бик. диал. тама-фи) от тамати — ‘в прошлом году’, тинэнэпти (тинэнэ-пти) — ‘вчерашний’ (бик. диал. тинэнэ-фи) от тинэнэри — ‘вчера’, туэпти — ‘зимний’ (туэ-пти) от туэ — ‘зима, зимой’, болопти — ‘осенний’ (боло-пти) от боло — ‘осенью’ и т. п.

И. А. Николаева и М. Тольская бездоказательно предположили, что суффикс -пти в удэгейском является заимствованием из нанайского или ульчского, а в качестве исконного ими рассматривается встречающийся только в бикинском диалекте суфф. -фи [5]. С этим мнением невозможно согласиться. Л. И. Сем, наоборот, считает суффикс -фи более характерным для нанайского языка [6]. Правила словообразования существительных в удэгейском языке также не позволяют принять точку зрения И. А. Николаевой и М. Тольской (ср. уня — ‘палец’, уня-пти — ‘кольцо’).

Что касается прилагательных, выделенных Шнейдером, то можно отметить, что они также образованы от наречий времени: анапти (анна-пти) — ‘прежний, давнишний’— от анана — ‘давно, прежде’, в’атапти (в’ата-пти) — ‘недавний’ — от в’атани, в’атанани — ‘недавно’. Ср. примеры сочетаемости прилагательных времени с существительными в удэгейском языке: эйипти багдефи — ‘теперешняя жизнь’, анапти коли — ‘давний, старый обычай’, тамапти (тамафи) худа — ‘прошлогодняя пушнина’, болопти эди — ‘осенний ветер’.

Опрос информантов свидетельствует, что чаще в подобных случаях употребляются конструкции изафетного типа: эйи багдефи — ‘теперешняя жизнь’ (букв. ‘сейчас жизнь наша’), боло эдини — ‘осень ветер (ее)’, тинэнэни $имаса — ‘вчерашний гость’ (‘вчера гость (его)’) и т. п.

Можно отметить, сопоставив формы образования прилагательных времени по всем тунгусо-маньчжурским языкам, что удэгейский и орочский обладают для этого единственным суфф. -пти (самым распространенным во всех тунгусо-маньчжурских языках, включая этимологически тождественный ему нан. -пчи), в то время как другие языки отличаются большим разнообразием: удэг. -пти (бик. диал. -пти/-фи); ороч. -пти; ульч. -пти, -ри; нег. -пти, -йу; нан. -пти (-пчи/-фи), -ри (-пти); орок. -пчи, -ри, -ритта, -риттэ; ма. -ки, -нга; сол. -кти/-(р)ти, -0; эвен. -птэ, -п, -р, -рап/-рэп; эвенк. -пты, -р, -чагу, -гу(-ку).

Наибольшим разнообразием типов образования прилагательных времени обладают эвенский и эвенкийский языки. Суфф. -пти встречается не только в составе имен прилагательных времени. При помощи суфф. -пти в удэгейским языке, например, могут образовываться существительные от других существительных: ун‘а— ‘палец’ — ун‘а-пти ‘кольцо, перстень’, тинэ ‘грудь’ — тинэ-пти ‘фартук’, то: — ‘огонь’ — то: пти — ‘очаг’, лийимо — ‘морда (животного)’ — лийимо-пти — ‘узда’.

Можно предположить, что первоначально эти производные воспринимались как прилагательные и лишь потом перешли (переосмыслились) в разряд существительных. При помощи суфф. -пти в удэгейском языке могут образовываться существительные от глагольных основ:

эгбэ- — ‘крыть крышу’ — эгбэ-пти — ‘крыша’, тайва- — ‘зажигать’ — тайва-пти — ‘фитиль’, ги: — ‘кроить’ — ги-пти-лэ — ‘лоскут, лента’.

Примеры образования вторичных глагольных основ: гуа- — ‘сбрасывать кожу’ — гуа-и-пта — ‘сбрасываться (о коже)’, нодо- — ‘терять’ — нодо-пто — ‘теряться’, дюиси-— ‘слушать’ — дюи-пто — ‘слышаться’. При образовании вторичных глагольных основ гласный суффикса подчиняется закону гармонии гласных.

Суфф. -пти встречается в составных суффиксах, с помощью которых образуются имена существительные от глагольных основ в эвенкийском языке. Эвенк. суфф. -птила (в современном языке непродуктивный) и его фонетические разновидности отмечены во всех тунгусских языках. По своей семантике существительные, маркированные этим суффиксом, как правило, совпадают, обозначая части или остатки предмета, остающиеся в результате какого-либо воздействия. Согласно Б. В. Болдыреву, производные с суфф. -птила представляют собой субстантивированные причастия прошедшего времени [7, с. 123]. Г. И. Рамстедт возводил этот суфф. к архетипу *бутала, при этом первый компонент *бу трактовался им как показатель страдательного залога, в то время как *-та- — суфф. прошедшего времени [8].

2.2.6. Прилагательные пространственной ориентации — в этой группе по семантическому признаку объединяются формы, образуемые с суф. -уха и -$а. Всего в ней 14 прилагательных. Они занимают особое место в удэгейском языке, потому что ориентация в пространстве для кочующих этносов всегда имела первостепенное значение [9]. К данной группе относятся прилагательные аухэ — ‘здесь находящийся’, чаухэ — ‘находящийся позади’, доухэ — ‘внутренний’, солоуха — ‘верхний’, уйэухэ — ‘верхний’ и др.

Векторная лексика, которая во всех алтайских языках представлена множеством форм, подразделяется на несколько групп: (1) солярную — по ориентации по солнцу, (2) по направлению от человека (перед — вперед, зад — назад, правый, левый)—это самая распространенная группа терминов; (3) обозначения сторон света по течению рек (верхнее — вверх по течению, нижнее — вниз по течению и т. п.); (4) ориентация по направлению береговой линии и склонов горных хребтов относительно солнца [10, с. 225]. Существуют и другие принципы классификации, за основу которых берутся два аспек-

та — (1) ориентация по горизонталям и вертикалям и (2) представление, связанное с объемным предметом и ориентацией вокруг него в плоскостной проекции и по сфере [11, с. 222].

Прилагательные пространственной ориентации в тунгусо-маньчжурских языках образуются с помощью самых разнообразных суффиксов, с преобладанием -уха и -3а (ср. табл.) (в удэгейском языке, например, айара^а — ‘правый’ и зиэрэзэ — ‘левый’).

Примеры соответствий в тунгусо-маньчжурских языках: эвенк. анну — ‘правый’; анти (П-Т)5, сол. ангида (Ив) — ‘правый’; эвен. ангъу (Ол, Б, М, П), а:нгив/а:нгъв Т, а:нгаз Ох, ангиг, ангида:н Арм, а:нгъв Ск — ‘правый’; нег. ан’нида:, ан’нидагда Н, В — (1) ‘правая сторона’, (2) ‘правый’; ороч. а:щэ анзи — ‘правый’, ульч. ащи — (1) ‘правая сторона’, (2) ‘правый’; орок. аще (1) ‘правая сторона’, (2) ‘правый’; нан. ангиа — ‘правый’; ангиаза — ‘правая сторона’ и т.п.

Наибольшим разнообразием типов образования прилагательных ‘правый’ и ‘левый’ отличаются эвенкийский и эвенский языки. Эвенкийские прилагательные образуются при помощи суфф. -ну- и-ти-, для эвенского характерны суфф. -гъу-, -гъв-/-гив-, -гау-, -гиг-, -гилдан-, -гидэ-. В негидальском языке выделяется суфф. -нида. В орочском -зэ/-3и, в ульчском -зи, орокском -зе, в нанайском -гиа-. Таким образом, прилагательные ‘левый’ и ‘правый’ в северной группе образуются при помощи суффиксов, восходящих к ги ]и, в южной группе — зэ зи 3а <*ги зи.

В составе остальных прилагательных пространственной ориентации в удэгейском языке выделяется суфф. -у-ха-: буа-у-ха — ‘наружный, примыкающий к улице’, ср.: эвенк. бузади — ‘местный’ (буза-ди) : эвен. бузи — ‘находящийся в стороне от жилья, лесной, таежный’; ульч. балдунма (ба-лдун-ма) —‘наружный’; орок. бозу — ‘наружный’; нан. боавуз —‘наружный’, боакиа, боакиазиа и т.п.

В. И. Цинциус отмечает в эвенском языке большую группу прилагательных, образованных от наречий (указывающих местонахождение предмета) посредством суфф. -г-(-у-): амарга-г — ‘задний’, дюлэ-г — ‘передний’, уи-г — ‘верхний’, хэргэ-г — ‘нижний’, дэ-г — ‘верхний’, на-г — ‘нижний, береговой’ и т.п. [12, с. 112].

В нанайском языке выделяется группа качественно-пространственных прилагательных: увуй — ‘высший’, пэгуй — ‘низший’, дюлуй — ‘передовой, передний’, хаморой — ‘последний, задний’, довой — ‘внутренний’, боавуй — ‘внешний’ [13, с. 205]. В составе этих прилагательных указывается омертвевший словообразовательный суфф. -вой-/ -вуй-, сохраняющийся в полной форме в положении после долгих гласных и дифтонгов (довой, боавуй), но утрачивающий свой начальный гласный в других случаях (пэгуй, зулуй).

Рассматривая образование имен существительных, связанных с пространственной ориентацией, Б. В. Болдырев пришел к выводу, что в северных языках они образуются посредством суфф. -гида: и его фонетических вариантов: уркэ — ‘дверь’ — уркэ-гидэ — ‘сторона против двери’, буза — ‘местность’ — бузазида — ‘часть света’ и т.п. [7, с. 181]. Для южных языков этому суффиксу, по Болдыреву, соответствует суфф. -зи- и его фонетические варианты, причем этимология его не объясняется.

В тунгусо-маньчжурских языках аналогичный суфф. -ки встречается, например, у эвенкийских, наречий: солоки — ‘вверх (по реке)’, эйэки — ‘вниз (по реке)’. По мнению Е. П. Лебедевой, этот суффикс является составной частью показателя аблатива (полная форма -дуки), аллатива (-тки^-тики), директива-локатива (-кла:) и директива-пролатива (-кли:), а в форме элатива чаще встречается в виде -ги (суфф. элатива-ги:т

5 Здесь и далее используются сокращения обозначений диалектов тунгусо-маньчжурских языков, принятые в ССТМЯ.

~ ки:т ~ нит ~ ги:зи ~ ни:зи ~ ки:зи), после глухих — в виде -ки [14, с. 38]. На основании анализа перечисленных падежей Лебедева приходит к выводу, что -ки является суффиксом движения (что не кажется убедительным в сравнении с аналогичными примерами из тюркских и монгольских языков). При этом, присоединяясь к суффиксам локатива (-ла) и инструменталиса (-ти зи), -ки придает им значение движения, в то время как после суффикса датива (- ду + ки) он имеет единственный вариант -дук, который одновременно служит суффиксом аллатива.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В завершение обзора словообразовательных типов удэгейских прилагательных приведем также формы, которые не поддаются классификации.

2.2.7. Формы с непродуктивными суффиксами. В удэгейском языке есть прилагательные, представленные единичными или немногочисленными формами: алаг-диг’а — ‘красивый (о человеке)’, ам‘а — ‘задний, зад’ (прилаг./сущ.), бэйеку — ‘похожий, подобный’ (ср. бэйе — ‘тело, сам, особа’), бофигзо — ‘косогубый (о зайце)’, чи-фур’эи — ‘сырой, болотистый’ (ср. чиф’ондо- — ‘макнуть’), чигза — ‘курчавый, кудрявый’, д’ами — ‘толстый (о плоских предметах)’, зо:рку — ‘бедный, бедняк’ (прилаг./сущ.), зулиэ — ‘перед, передний’ (сущ./прилаг.), эгдэргэ — ‘удивительный/о’ (при-лаг./нареч.), эгди — ‘многие, много’ (прилаг./нареч.), эйинти — ‘такой, этакий’, габзи — ‘веселый’, гагда — ‘другой, второй из пары, спутник’ (прилаг./нареч.), марга — ‘очень, сильно, сильный’ (нареч./прилаг.) и т. п.

2.2.8. Отпричастные прилагательные: чампи-кту — ‘надломленный, надорванный’ (ср. чампини — ‘ломаться’), да-и — ‘пристающий, прилипающий’, зепте-уйи — ‘съедобный’, коро-кту — ‘тощий, худой’, н‘а-кту — ‘гнилой’ (ср. н‘а- — ‘гнить’).

2.2.9. Непроизводные (синкретичные) формы: ам‘а— ‘задний, зад’ (прилаг./сущ.), балига — ‘плохо видящий’ от прилаг. бали ‘слепой’, бого — ‘жирный, толстый’, борго — ‘главный, передовой’, боу, бау — ‘толстый’, бохо — ‘горбатый’, г’а— ‘следующий, другой’, гэу — ‘пустой, необитаемый’, гугда — ‘высокий/о’ (прилаг./нареч.), кэрку — ‘пустой’, к’абау — ‘тесный’, кика — ‘чистый, опрятный’, коро — ‘тощий, худой’, куйа — ‘быстроногий, быстрый’, элэ — ‘другой, прочие, довольно, достаточно’, майа — ‘полный (о круглых предметах)’.

2.2.10. Аналитические формы прилагательных: бай би: — ‘простой’, бомбол-бомбол би: — ‘круглый’ (ср. бомбо — ‘шар’), бокчи-бокчи би: — ‘морщинистый’, чам биэ — ‘белый’, чем-чем биэ — ‘острый (о зубах, о предметах)’, зели би: — ‘мелкий (о предметах)’, гулэ анчи — ‘безалаберный’, лау-лоу би: — ‘непроницаемый (о тумане)’, логбо-логбо би: — ‘пушистый’, лондо-лондо би: — ‘студенистый’.

Выводы. Обзор словообразовательных моделей удэгейских прилагательных позволяет сделать следующие выводы.

1. Как часть речи категория прилагательного в удэгейском языке пересекается с категорией наречия и существительного и может быть выделена только на основе функциональных критериев. Этот вывод, как показывает сопоставительный анализ, остается справедливым для всех алтайских языков.

2. Категории числа и падежа для прилагательного как особой части речи не характерны и релевантны только для субстантивированных его форм.

3. Основные суффиксы прилагательного, отмеченные в удэгейском языке, встречаются и в других тунгусо-маньчжурских и — шире — алтайских языках.

4. Наличие словоизменительных суффиксов у прилагательного (показателей числа и падежа) маркирует его переход в разряд существительного.

5. Суффигированные формы прилагательного как в его специфической адъективной функции, так и в тех случаях, когда оно выступает в роли существительного (в

функции субъекта или объекта высказывания, в посессивных конструкциях), переводят его из категории призначной в категорию субстанциальной лексики (по определению

С. Д. Кацнельсона). Другими словами, эти формы являются не словоизменительными, а словообразовательными.

6. Функционирование удэгейского прилагательного позволяет отметить, что в ряде случаев словоизменительные суффиксы (показатели числа и падежа), в свою очередь, могут рассматриваться в языке агглютинативного типа как словообразовательные.

Разумеется, речь не может идти о пересмотре традиционной классификации словоизменительных и словообразовательных суффиксов, сохраняющей свою значимость для различения грамматической и лексической категориальной семантики. Однако в целом можно заключить, что между лексическим и грамматическим значением на предельно обобщенном категориальном уровне не существует резкой границы. Категория прилагательного в удэгейском языке оказывается как бы промежуточной между при-значной и субстанциальной лексикой, что и проявляется в особенностях его функционирования. При этом можно заметить некоторую несогласованность между традиционно выделяемыми в удэгейской грамматике частями речи и теоретическим анализом соответствующих грамматических категорий.

Сокращения названий языков

алт. — алтайский язык

башк. — башкирский язык

др.-тюрк. — древне-тюркский язык тат. — татарский язык

нан. — нанайский язык

нег. — негидальский язык

орок. — орокский язык

ороч. — орочский язык

удэг. — удэгейский язык

ульч. — ульчский язык

эвенк. — эвенкийский язык

эвен. — эвенский язык

Литература

1. Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука, 1972.

2. Шнейдер Е. Р. Краткий удэйско-русский словарь (с приложением грамматического очерка). М.; Л., 1936.

3. Кормушин И. В. Удэхейский (удэгейский) язык. М., 1998.

4. Гирфанова А. Х. Удэгейский язык в таблицах. СПб.: Дрофа, 2002.

5. Nikolaeva I. A., Tolskaya M. A grammar of Udihe. Mouton grammar library 22. Berlin; New York, 2001.

6. Сем Л. И. Очерки диалектов нанайского языка. Л.: Наука, 1976.

7. Болдырев Б. В. Словообразование имен существительных в тунгусо-маньчжурских языках. Новосибирск, 1987.

8. Рамстедт Г. И. Введение в алтайское языкознание / Пер. с нем. М., 1957.

9. Shirokogoroff S. M. Northern Tungus terms of orientation // Rocznik Orjentalistyczny.

1928. Т. IV. P. 167-187.

10. Василевич Г. М. Некоторые термины ориентации в пространстве в тунгусоманьчжурских языках и других алтайских языках // Проблема общности алтайских языков. Л.: Наука, 1971.

11. Сем Л. И. К вопросу о пространственных представлениях и способах их выражения в алтайских языках // Проблема общности алтайских языков. Л.: Наука, 1971.

12. Цинциус В. И. Очерк грамматики эвенского (ламутского) языка. Ч.1. Л., 1947.

13. Аврорин В. А. Грамматика нанайского языка: В 2 т. Т. 2. Морфология глагольных и наречных частей речи, междометий, служебных слов и частиц. М.; Л., 1961.

14. Лебедева Е. П. Наречия места в эвенкийском языке. Л., 1936.

Статья поступила в редакцию 20 июля 2010 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.