CC BY
303
Т.В. Романова
КАТЕГОРИЯ МОДАЛЬНОСТИ В СВЕТЕ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ
В статье рассматривается когнитивный аспект модальности: выражение в категории модальности ценностей человека и некоторых особенностей его поведения, т.е. ментальности; модальные значения как результат познавательной деятельности человека; связь модальной семантики с концептосферой национального языка и отдельной личности; культурологическая природа модальности.
Модальность представляет собой наиболее адекватное воплощение в материи языка его ан-тропоцентричности. Другими словами, антропоцентрический смысл оформляется с помощью категории модальности. Поэтому эту категорию, формы ее выражения необходимо осмыслить, прежде всего, с точки зрения антропоцентричности. Антпропоцентричность языка связана с образом языка как «дома бытия духа» [Степанов 1995: 32] и изучением языка в широком «жизненном» антропологическом контексте [Арутюнова, Падуче-ва 1985: 4-5] как языка общения личностей и как органа самопознания культуры. Антропоцентрический принцип состоит в том, что «язык лежит в диапазоне естественного восприятия человека, не переходя порогов этого восприятия ни со стороны плана выражения, ни со стороны плана содержания, семантики... Язык создан по мерке человека, и этот масштаб запечатлен в самой организации языка; в соответствии с ним язык должен изучаться» [Степанов 1975: 14-15]. Такой подход требует синтетического изучения языка и его категорий не только с точки зрения лингвистики, но и лингвокультурологии, когнитивистики и т.д.
Объяснить указанные сущности языка можно с помощью известных категорий, но рассматривать эти категории нужно в новом аспекте1. Антропоцентризм языка проявляется в ряде категорий: дейксисе, субъективности, темпоральности и др. К числу таких категорий относится и модальность. Это ментальная категория2. В модальности проявляется социальная, национальная3,
1 «Интерес к «человеческому фактору» и к субъективным аспектам языка способствует изменениям в трактовке целого ряда лингвистических категорий» [Вольф 1988: 124].
2 «Тайна оценочного значения» - в историческом аспекте [Арутюнова 1988: 7].
3 Национальный менталитет рассматривается как определенный исторический тип этнической ментальности:
«Национальный менталитет сохраняет в себе основные компоненты этнической ментальности, но включает и новые, свойственные национальной форме этнической жизни» [Авксентьев 1999: 5]. Культура России полиэтична, поэтому рус-
индивидуальная ментальность; в художественном тексте модальность - языковое и речевое средство воплощения образа автора, в публицистическом -субъективная модальность выражает индивидуально-авторскую ментальность. Такой взгляд на модальность способствует развитию в лингвистике широких представлений о модальностях, в первую очередь, субъективных.
Категория модальности представляет собой ядро антропоцентрической парадигмы, когда в центре внимания - не «язык» в самом себе или для себя, а носитель языка, языковая личность с присвоенной ею языковой системой» [Караулов 1987: 7]. Развитие модальной системы языка отражает усложнение и постоянное углубление внутреннего мира человека. В центре поля категории модальность - субъект речи, мысли, восприятия, чувства и т. д.
Антропоцентрический принцип находит у каждого языковеда собственную формулировку. Несмотря на различие формулировок, проведение антропологической программы изучения языка всегда выдвигает на первый план исследование таких проблем, касающихся связи человека и его языка, как язык и поведение человека, язык и ценности человека.
Антропоцентрическая лингвистика таким образом тесно связана с когнитивным, деятельно-стным, познавательным, объяснительным подходом к изучению языка4. «Мыслить - значит реагировать на представление, констатируя его наличие, оценивая его или желая, - пишет Ш. Балли. -Иными словами, мыслить - значит вынести суждение, есть ли вещь или ее нет, либо определить, желательна она или нежелательна, либо, наконец, выразить пожелание, чтобы она была или не бы-
ский и российский менталитеты» - это более широкий круг социокультурных реалий, имплицированных в этническом менталитете, окрашенных им [Тондис 1999: 17]. Более корректным будет термин национально-этническая, или этнона-циональная ментальность.
4 Когнитология понимается как дисциплина об операциях со знаниями.
ла. Либо думают, что идет дождь, либо этого не думают, или в этом сомневаются; радуются тому, что идет дождь, или об этом сожалеют; желают, чтобы шел дождь, или этого не желают.
В первом случае выражается суждение о факте, во втором - суждение о ценности факта, в третьем - проявление воли. Первая операция относится к рассудку, вторая - к чувству, третья - к воле, которая находит свое завершение в действии - завершение, являющееся одной из функций речевой деятельности, хотя оно и выходит за рамки последней1.
Таким образом, мысль нельзя свести к простому представлению, исключающему всякое активное участие со стороны мыслящего субъекта» [Балли 1955: 43-44].
Итак, антропоцентрический аспект категории модальности заключатся в том, что в центре поля модальности - субъект речи, носитель языка; в модальности проявляется социальная, национальная ментальность (специфика поведения, духовные ценности, специфика познания и т.д.). Таким образом, чтобы выявить антропоцентрическую сущность модальности, необходимо рассмотреть ее когнитивное и культурологическое содержание.
Когнитивный подход к языку решает две основные проблемы: 1) структуры представления различных типов знания, 2) способы концептуальной организации знаний в процессах понимания и построения языковых сообщений.
Моделирование процесса порождения и восприятия речи связано с модальностью. Модальные значения отражают результаты познавательной деятельности человека, его знание - незнание, уверенность - неуверенность и т.д. Эта специфика модальности вытекает из антропоцентрической и культурологической природы категории. Особую роль здесь играет лингвистика текста. Лингвистика текста приобретает статус науки, связывающей исследование языка с анализом социального взаимодействия, с психологией личности. Это четко и доказательно сформулировала З.Я. Тураева [Тураева 1994]. Она предлагает следующую типологию описаний модальных ситуаций: реальность / ирреальность, мономодальность / полимодальность, эксплицитность / имплицитность; реалистический ситуативный фон - нереалистический ситуативный фон - эпистемологический ситуативный фон - сочетание реалистического и эпистемологического фона - деонтический ситуативный фон - стерео-
1 Нужно сказать, что и в первом, и во втором, и в третьем случае речь идет о категории модальности.
типный ситуативный фон, аргументируя это следующим образом: «Предложенная выше типология правил описания модальных ситуаций определяет характер познавательных процессов. Эпистемологический и реалистический (обстоятельный) модальный фон предполагает различную категоризацию фактов» [Тураева 1994: 112].
Согласно когнитивной методологии мода-лизация предстает как комплекс языковых средств, используемых для влияния на поведение человека, а также как особый тип дискурса, который характеризуется особыми коммуникативными и иллокутивными целями и специфическими языковыми средствами. С точки зрения когнитивного подхода лингвистическое изучение модали-зации следует рассматривать как часть общей модели мышления и коммуникативной деятельности человека, разрабатываемой в когнитивной науке и искусственном интеллекте. Можно рассматривать тип модальности как тип текста. Этот тип текста можно анализировать с точки зрения подходов, принятых в когнитивной лингвистике [Баранов 1990: 4]. При этом следует учитывать три набора знаний и представлений, транслирующихся в тексте: индивидуальный, социальный и национальный [Красных 1998].
Особенности индивидуальной познавательной деятельности отражаются в специальной прагматико-семантической коммуникативной категории - модусе. Модус - это субъективное начало в значении предложения, это «я» говорящего в значении [Никитин 1997].
Модус, переходя в диктум, становится модальностью, ср. эксплицитно: Я думаю, что пойдет дождь - имплицитно: Может пойти дождь.
Когнитивную сущность категории модальности доказывает концепция ментального поля «пространство мысли», предложенная В.Г. Гаком [Гак 1993: 22-29]. По мнению Гака, все лексические единицы, соотносящиеся с понятием «мыслитель», образуют ментальное поле.
Независимо от своего конкретного содержания коммуникативные процессы могут подвергаться различным модификациям, которые могут касаться как модуса высказывания, так и диктума, иначе говоря, как отношения говорящего к событию, так и самого события. Среди модификаций, относящихся к модусу и характеризующих отношение субъекта к процессу, В.Г. Гак указывает следующие:
1. Отрицание. Эта модификация затрагивает в одних случаях модус, в других - в большей степени диктум. Таковы оппозиции: согласие -
отрицание, возражение; внимание - пренебрежение; надеяться - отчаиваться.
2. Эмоционально-оценочный компонент. С мыслью об объекте могут быть связаны положительные или отрицательные эмоции субъекта. Этот компонент лежит в основе оппозиции многих слов ментального поля, их значений: подозревать, думать на кого-л. (видеть плохое в объекте); уверенность, надежда (предполагается нечто хорошее) - отчаяние (будущее несомненно плохое); вспомнить (нейтральное) - сожалеть (выражается в хорошее отношение к утраченному прошлому). Оценочный компонент представлен в глаголах считать кого-л. каким-л., судить о ком-л. как-л., думать о ком-л. как-л.
3. Отношение. Эта модификация тесно переплетается с предыдущей. Но все же, по мнению автора, ее можно выделить в отдельную сущность. Отношение может быть индивидуальным и социальным. Первое отражает позицию говорящего относительно какого-либо факта, например: Что вы думаете о нем? (= Как вы относитесь к нему?). Социальное отношение указывает на положение мыслящего определенным образом индивидуума в обществе с точки зрения общепринятых норм. Этот компонент представлен в словах свободомыслие, инакомыслие, конформизм, а также оригинальность, пошлость (об оригинальной или пошлой мысли).
К самой дальней периферии этой области слов В. Г. Гак относит междометия и междометные речения, образованные от слов ментального поля (подумаешь!; подумать только!; а ты думал?; что ты себе думаешь?). В подобных речениях глаголы мысли употребляются семантически избыточно и служат для выражения эмоций. На основе слов ментального поля могут образоваться наречия, обозначающие приблизительность.
Таким образом, поле ментальности не только имеет сложную внутреннюю структуру, но и пересекается с другими семантическими полями, в чем непосредственно отражается связь мыслительных процессов с другими аспектами человеческой деятельности, то есть с выражением оценки, отношения (с модализацией действительности). Концепция ментального поля «пространство мысли», предложенная В.Г. Гаком, доказывает связь когнитивных процессов с модальностью.
Другими словами, поскольку через модус (точку зрения, намерения) субъект определяет свое отношение к диктуму, выбирает, объясняет и предъявляет способ воспроизведения результатов рассуждения, а модус связан с модальностью, то можно говорить о связи модальности с познава-
тельными процессами, о когнитивном содержании этой категории.
Изучение языка в широком «жизненном» антропологическом контексте предполагает изучение языка и как органа самосознания культуры.
Модальная семантика, несомненно, имеет культурологическую основу. Не случайно среди «культурных тем в русской культуре и языке» названы эмоциональность (в целом «эмоциональная температура русского текста весьма высокая - она гораздо выше, чем у английского текста, выше, чем в других славянских языках»), иррациональность, неагентивность (отсутствие деятельного подхода), любовь к морали, категоричность моральных суждений, негативные оценки, позитивные суждения [Вежбицкая 1997], а среди языковых средств, формирующих семантические универсалии и эмоциональные концепты («семантические примитивы»), - «активные», эмоциональные глаголы, уменьшительные формы, абстрактные формы, абстрактные существительные, прилагательные, имеющие широкий диапозон экспрессивных значений; безличные дативные предложения (Тебе нужно; Можно ли мне?), выражающие долженствование и невозможность, класс предикатов, требующих дательного падежа со значением субъекта (надо, нужно, необходимо, нельзя, невозможно, не полагается, следует, должно); инфинитивные конструкции, значение которых связано с модальными категориями необходимости и невозможности, но в составе которых модальные слова, такие как не могу, обязан, следует, должен (Не бывать... ; Вместе нам не жить!), так называемые «рефлексивные синтаксические конструкции» (семантика (не) желания, (не) возможности, опасения, необходимости, (не) способности); частицы, передающие оценки и чувства говорящего; обязательность предикатов интеллектуальной деятельности (знать и думать), обозначающих различную степень уверенности, «ментальные предикаты» чувства (чувствовать, хотеть), оценки (хороший, плохой) [Вежбицкая 1997].
Культурологическую природу категории модальности подтверждает и то обстоятельство, что, к примеру, модальность нормы и модальность оценки в русском языковом сознании сформированы, прежде всего, под влиянием религиозного мировоззрения («взгляд на язык есть одновременно взгляд на мир» [Юрченко 1992], а модальность бытия определяется христианским сознанием, нравственностью \
1 Примеров тому в русской литературе множество. Но есть книги, в которых данное концептуальное содержание наиболее обнажено: «Удивительно, что три крупнейших рус-
О культурологической природе модально -сти свидетельствует историческая изменчивость этой категории, актуализация на разных временных отрезках различных модально-оценочных стратегий и средств их достижения.
Интересно выяснить, какие модально-оценочные стратегии показательны для нашего времени. Как известно, объективнее всего отражает языковые тенденции словарь. Словарную картину нового времени, новые виды оценок, изменение оценок представляет «Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые изменения» [1998]. Подтверждается ли тезис А. Вежбицкой об избыточности категоричных моральных суждений и негативных оценок в русской речи?
Аспектный анализ названного словаря позволяет сделать следующие выводы:
1. Язык накапливает оценочную агрессивность: словарь фиксирует множественность употребления прямых оценок в публицистической, политической речи.
2. Современный человек в речи использует много оценок. Речь не может быть столь экспрессивно-оценочной. Оценка - это отношение. В первую очередь, важна фактографическая информация, информация о сути вещи, и во вторую -концептуальная информация.
3. В категории субъективной модальности находят свое отражение все более усложняющиеся психологические, социальные и другие стороны межличностных отношений. Такие качества, как категоричность, неуважение к чужому мнению, непризнание принципа плюрализма в оценках и мнениях, в большей мере характерны для речевого поведения современного носителя русского языка, несмотря на широкую палитру употребляемых модальных средств и большую «плотность» их употребления. Одна из причин этого кроется, на наш взгляд, в долголетнем идеологическом запрете на выражение собственного мнения, что породило особый, обезличенный тип дискурса. Вспомним в этой связи замечание М.М. Бахтина, что «стиль -это не только человек, но и режим».
Итак, связь категории модальности с категорией культуры подтверждается исторической изменчивостью средств и способов выражения
ских романа XX века (четыре с Гроссманом), написанные советскими писателями (или, во всяком случае, на материале советской действительности) - я говорю о «Мастере и Маргарите», о «Докторе Живаго» и «Круге первом», все привели героев, как и авторов, к несомненной, очищенной от сомнения (к истинной - выделено авт.) вере в Бога. «Социализм есть смена религии», - писал Бердяев. Так вот, эти романы доказали нам, что смены не произошло» [Рощин 1995: 33].
модальных значений, особенностей их употребления, а также зависимостью основных модальностей от мировоззрения субъекта речи, субъекта сознания. Но главное, что подтверждает культурологический характер модальности - это ее концептуальное содержание. Концептосфера национального языка эксплицирована в отдельных концептах. Практически все они имеют модальный характер (выражают отношение, оценку)1.
Концептуальный характер имеют не только лексико-морфологические, но и собственно грамматические формы выражения модальных значений. Грамматические элементы, встречающиеся в языках мира, в совокупности характеризуют наиболее ключевые для человеческой психики концепты; именно грамматически выражаемые концепты составляют основополагающую структурирующую систему языка, его схематическую основу для распределения всего концептуального содержания, передаваемого лексически [см.: Талми 1999]. Как пишет Б.М. Гаспаров, «язык окружает наше бытие как сплошная среда, вне которой и без участия которой ничто не может произойти в нашей жизни. Однако эта среда не существует вне нас как объективированная данность; она находится в нас самих, в нашем сознании, нашей памяти, изменяя свои очертания с каждым движением мысли, каждым проявлением нашей личности. Вот эта наша постоянная, никогда не прекращающаяся жизнь «с языком» и «в языке <...>» [Гаспаров 1996: 5]. При этом «всякий акт употребления - будь то произведение высокой ценности или мимолетная реплика в разговоре -представляет собой частицу непрерывно движущегося человеческого опыта2» [Гаспаров 1996: 10].
К примеру, та «реальность», которая объективируется языковыми формами сослагательного наклонения, формирует в сознании человека «иные» (или «возможные») миры [Бабушкин 2001: 21]. По мнению А.П. Бабушкина, «речь идет о картинах, по-
1 Так, Т.В. Булыгина и А.Д. Шмелев в монографии «Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики)» описывают концепт долга в поле долженствования, семантику оценки, способы выражения побуждения, возражения, согласия; универсальные философские концепты с лексическим наполнением «правда - истина», «долг -обязанность», «свобода - воля», «добро - благо»; уникальные русские концепты: «тоска», «удаль», «авось», «небось», «плевки», «наплевательство».
2
Это близко к представлениям К.С. Аксакова (1875) и Н.П. Некрасова (1865) о конкретно-исторической среде обитания языка народа. Они были убеждены, что без последовательного уяснения смысла слова во времени невозможно установить его подлинное значение. Пространство языка существует в строго определенном времени, что позволяет языку быть адекватной формой выражения бытия народного духа.
лученных в результате мыслительных проекций действий как речевых актов в иную ипостась относительно позиции «здесь и сейчас» [Бабушкин 2001].
Формы повелительного наклонения также ориентированы на реальность в перспективе, но в этом мире. Как отмечает А.В. Бондарко, «в императивной ситуации заключается не только отражение определенного отношения к действительности, но и деятельность говорящего, направленная на изменение действительности, на появление «новой действительности». Такова цель заключенного в императивном акте управляющего воздействия говорящего лица на адресата речи» [Теория функциональной грамматики 1990: 80-81]. Осуществляется появление «новой действительности» за счет «каузативно-направленного» волеизъявления, исходящего от субъекта волеизъявления и обращенного к субъекту-исполнителю.
Категоризация опыта отражается и во временных формах (тесно связанных с модальностью). В основе временных форм - опыт взаимоотношений субъекта и событий. К примеру, «прошедшее время, - пишет А.Л. Шарандин, -отражает ситуацию, законченную в своем развитии. В силу того, что субъект оказывается вне непосредственной связи с действием, эта ситуация запечатлевается в его памяти как некое событие, участником которого был или не был субъект. Другими словами, прошедшее время событийно. Настоящее же время обнаруживает непосредственную связь субъекта с действием, и оценить событийность происходящего ему затруднительно, поскольку ситуация продолжает развиваться во времени. И только способность субъекта осознать, что настоящее может стать прошлым (представлено в разрыве с ним), преходящим, позволяет ему воспринимать данную ситуацию как проявление настоящего времени [Шарандин 2001: 83] \
Итак, модальная семантика является носителем концептосферы национального языка. Концептуальный характер имеют не только лексико-грамматические, но и собственно грамматические формы выражения модальных значений.
1 Специфичность восприятия времени на Руси заключалась в том, что древнерусскому сознанию было свойственно нелинейное представление о времени, в соответствии с которым каждое событие сменяется не последующим, как это происходит в современном культурном сознании, а продолжает существовать в своей реальности вечно [Безлепкин 2001: 106]. Каждое новое событие такого ряда не есть нечто отделенное от «первого» его прообраза - оно лишь представляет обновление и рост этого вечного события. Такое восприятия времени обращает мысль не к концу или результату, а к его истокам [Лотман 1996: 333-334].
Названные и не названные здесь формы в иерархической структуре категории модальности имеют свое место. Это позволяет увидеть их определенную упорядоченность в структуризации категории и определенное назначение (принцип поля), а тем самым и когнитивную (концептуальную) направленность грамматических форм, связанных с их включением в общую когнитивную (концептуальную) картину языка. В концептуальном взаимодействии можно наблюдать нежесткий характер их взаимодействия и факты языковой совместимости / несовместимости модальных значений, что свидетельствует о концептуальной совместимости / несовместимости наших представлений в категоризации действительности.
Исследование языковых средств, эксплицирующих концептуальную картину мира, выдвигает на одно из главных мест проблему взаимоотношения языка и ценностей субъекта. Фрагмент картины мира, отражающий систему ценностей субъекта, включающую как систему ценностей социума, к которому принадлежит субъект, так и связанную с ней индивидуальную систему ценностей самого субъекта, входит в модальную рамку текста, в модальную рамку оценки [Вольф 1988: 125].
Модусы, формирующие модальную рамку, имеют разное когнитивное назначение: выделяют операционный модус, нормативный (модус нормы), качественный, оценочный (модус оценки) [см. об этом: Никитин 1997: 149-202].
Как указывает Е.М. Вольф, «в разных типах модальностей следует различать пропозиции, где модальный смысл возникает в результате их вхождения в модальную рамку и как следствие связи с модусом, и пропозиции, где модальный смысл присутствует на основе «картины мира». Это свойство - соединяться с двумя видами пропозиций - составляет, как кажется, одну из основных особенностей субъективных модальностей... Иными словами, модальные рамки включают фрагменты концептуальной картины мира, которые отражаются в субъективных модальностях. Если бы удалось построить для них единую систему, то можно было бы получить субъективный аспект картины мира, присущий данному социуму» [Вольф 1988: 140; 142].
Н.Ф. Федоров [Федоров 1982] венчает своей космической законченностью этот принцип познания. Согласно его точке зрения, в мире действуют не причинно-следственные, а условные связи (то-то есть условие того-то), именно поэтому все действия и окрашены в морально-этические тона (модальные тона - Т.Р.) («человек
влияет на события своей нравственностью») [Ко-лесов 1999: 132] V
Отобранные нами для анализа тексты с модальной семантикой можно квалифицировать как «аксиологические тексты» [Г. фон Вригт 1986], тексты, раскрывающие ценностные ориентиры автора (идеологические, эмоциональные, интеллектуальные, нравственные) и в целом отражающие аксиологическую и идеологическую системы автора.
Аксиологические концепты можно подразделить на идеологические2, этические, эстетические, логические, эмоциональные. Собственно аксиологические концепты связаны с аксиологемой. Главное в аксиологеме - не денотативный компонент, а оценочный. Идеологические концепты связаны с идеологемами. Этические, эстетические, логические, эмоциональные концепты связаны с соответствующим типом оценки.
По справедливому утверждению Ю.Н. Ка-раулова, системное описание средств выражения смыслов, семантики в текстах всегда было главной задачей языкознания, и их структурная характеристика однозначно укладывалась в поуровне-вое представление об устройстве языкового механизма (один из аспектов анализа текста). Содержательная сторона текстов тоже служит объектом лингвистического интереса. Данный уровень, связанный с отражением действительности и знаменующий переход значения в знание, Караулов называет когнитивным. Наконец, третий аспект анализа текста охватывает прагматические характеристики как самого речевого произведения, так и его автора. «Теория речевых актов» своим появлением знаменовала определенный сдвиг от статической фиксации, от перечисления языковых средств, выражающих определенные эмоционально-психологические и интеллектуально-оценочные
1 «Современное мышление вообще риторично (=мо-дально - вставка наша - Т.Р.), высказывание делается не для того, чтобы что-то доказать, обосновать, а просто - чтобы убедить публику... в справедливости своей априорной идеи и в чистоте своих нравственных намерений. Риторическая форма мысли, указывающая на отношение содержания речи к действительности, есть естественная форма внушения уже известного слушателю (читателю) простейшим методом эмоционально-экспрессивного давления. Тем она и отличается от логической и поэтической формы мысли. Но моральная сторона дела присутствует обязательно; это как бы оправдание притязаний на законность публичного поучения посредством упрощенных риторических штампов [Колесов 1999: 231-232].
Идеологические концепты можно вынести за пределы аксиологических, исходя из различия аксиологем и идео-логем. Но поскольку идеологема всегда аксиологично окрашена, мы рассматриваем идеологические концепты в рамках аксиологических, безусловно, различая их.
состояния говорящего (досада, радость, заинтересованность, сомнение, убежденность, раздражение и т.п.) - к динамическому их рассмотрению как комплекса языковых средств, характеризующих человеческие интенциональности... Однако эта теория не вооружает исследователя инструментом для выявления и описания стабильных, долгосрочных, доминантных установок, которые бы помогли выявить черты национального языкового типа, языковой личности» [Язык и личность 1989: 3]. Это можно сделать, с нашей точки зрения, только анализируя второй, когнитивный уровень структуры языковой личности (структуры по Караулову), единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее упорядоченную, более или менее систематизированную «картину мира», отражающую иерархию ценностей.
Мировоззрение есть результат соединения когнитивного уровня с прагматическим, результат взаимодействия системы ценностей личности, или «картины мира» с ее жизненными целями, поведенческими мотивами и установками, проявляющийся, в частности, в порождаемых ею текстах.
Таким образом, модальность можно трактовать не только как языковую, речевую, текстовую, но и как логическую, культурологическую, философскую категорию - как категорию о т н о ш е н и я. И в этом смысле модальность связывает мир внешних явлений и внутренний мир человека: человек определяет отношение высказывания к действительности (реальность / ирреальность), человек оценивает действительность, выражает свое отношение к тому, о чем сообщает. С этим главным образом и связан когнитивный аспект категории модальности.
Список литературы
Авксентьев В.А. От редактора // Этнонацио-нальная ментальность в художественной литературе / Под ред. проф. Л.П. Егоровой. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 1999. - С.3-7.
Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. - М.: Наука, 1988
Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. - Вып. XVI.
Бабушкин А.П. Сослагательное наклонение как «окно» в иные миры // Вестник Воронежского университета. Сер. Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Воронеж, 2001. - Вып. 1.
Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. - М.: Изд-во иностр. лит., 1955.
Баранов А.Н. Лингвистическая теория аргументации: когнитивный подход: Дис. ... д-ра фи-лол. наук. - М., 1990.
Безлепкин Н.И. Философия языка в России: к истории русской лингвофилософии. - СПб.: Искусство, 2001.
Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). - М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. / Отв. ред. М.А. Кронгауз; вступ. ст. Е.В. Падучевой. - М.: Русские словари, 1997.
Вольф Е.М. Субъективная модальность и семантика пропозиции // Прагматика и проблемы интенсиональности: Сб. науч. тр. - М., 1988.
Вригт Г.Х. Логико-философские исследования. - М.: Прогресс, 1986.
Гак В.Г. Пространство мысли (Опыт систематизации слов ментального поля) // Логический анализ языка. Ментальные действия. - М., 1993. -Вып. 6.
Гаспаров Б. М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. - М.: Новое литературное обозрение, 1996.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М.: Наука, 1987.
Колесов В.В. «Жизнь происходит от слова.». - СПб.: Златоуст, 1999.
Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность: (Человек. Сознание. Коммуникация). - М.: Диалог МГУ, 1998.
Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. -М.: Наука, 1996.
Никитин М. В. Курс лингвистической семантики. - СПб.: Научный центр проблем диалога, 1997.
Рощин М. Блок 1993-1994 // Октябрь. -1995. - №6.
Степанов Ю. С. Изменчивый «образ языка» в науке XX века. - М.: Рос. гос. гуманит. ун-т., 1995.
Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. - М.: Наука, 1975.
Талми Л. Отношение грамматика к познанию // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. - М., 1999. - №1.
Теория функциональной грамматики: Темпо-ральность. Модальность / А.В. Бондарко, Е.И. Беляева, Л.А. Бирюлин и др.; АН СССР, Ин-т языкознания. - Л.: Наука, 1990.
Толковый словарь русского языка конца ХХ века. Языковые изменения / Под ред. Г.Н. Скля-ревской. - СПб.: Фолио-Прес, 2002.
Тондис В.П. Этнонациональная ментальность и его специфика // Этнонациональная ментальность в художественной литературе / Под ред. проф. Л.П. Егоровой. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 1999. -С.15-21.
Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности // Вопросы языкознания. - 1994. - №3.
Федоров Н.Ф. Сочинения. - М., 1982.
Шарандин А.Л. Системная категоризация русского глагола: Учеб. пособие. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2001.
Этнонациональная ментальность в художественной литературе: Мат-лы Всерос. науч. конф. / Под ред. проф. Л.П. Егоровой. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 1999.
Юрченко В.С. Космический синтаксис. -Саратов: Саратов. гос. ун-т, 1992.
Язык и личность: Сб. науч. тр. - М.: Наука,
1989.
T.V. Romanova
THE CATEGORY OF MODALITY IN THE LIGHT OF COGNITIVE LINGUISTICS
The article considers the cognitive aspect of modality, such as the reflection in the category of modality of human values and peculiarities of behaviour, i.e. mentality; modal meaning as a result of human cognitive activity; the connection of modal semantics with the sphere of concepts of the national language and individuals; the culturological nature of modality.
