CC BY
45
УДК 811.134.2
КАТЕГОРИЯ ИНТЕНСИВНОСТИ АТРИБУТИВНОГО ПРИЗНАКА КАК ЧАСТНОЕ ПРОЯВЛЕНИЕ КАТЕГОРИИ КОЛИЧЕСТВА
© 2010 г. Н.В. Карповская
Южный федеральный университет,
ул. Пушкинская, 150, г. Ростов-на-Дону, 344006,
Southern Federal University, Pushkinskaya, 150, Rostov-on-Don, 344006, [email protected]
Исследуется содержательный аспект категории интенсивности атрибутивного признака. Интенсивность рассматривается как количественная характеристика признака / качества, мера экспрессивности. В центре внимания - сфера количественности в испанском и русском языках, зоны пересечения категории интенсивности со смежными полями.
Ключевые слова: интенсивность атрибутивного признака, мера экспрессивности, поле количественности, субъективная оценка, признак / качество, номинация.
The article is dedicated to the investigation of the attributive intensity category intension. The intensity is considered as a sign / quality quantitative characteristic, expressivity measure. The most part of attention is focused on the quantitative area of Spanish and Russian, the intersections of the intensity category with closely-related fields.
bywords: attributive intensity, expressivity measure, field of quantity, subjective estimation, sign / quality, nomination.
В современном языкознании понятие «интенсив- во. Дело в том, что на протяжении долгого периода ность» относится к числу широко используемых, од- интенсивность изучалась только в рамках экспрес-нако его содержание определяется весьма разноречи- сивности, и у ученых нет единства в вопросе о лин-
гвистическом статусе данной категории. Между тем не вызывает сомнений тот факт, что большинство исследователей придерживаются мнения, что интенсивность есть выражение усилительности, представляющей собой один из видов количественной характеристики признака. Называя объективную количественную определенность того или иного признака, интенсивность в данном случае отражает его разную проявленность. В этом сущность интенсивности как общегносеологической категории. Второе предназначение категории интенсивности заключается в отражении субъективного отношения говорящего к явлениям и событиям. При таком подходе она служит средством языковой оценки отправителем речи тех или иных характерных и характерологических признаков. И в том, и в другом случае в композиционном плане она представляет собой трехчастную структуру, где имеется центральный член, сигнализирующий понятие нормы, и два противочлена -меньше нормы и больше нормы [sub < norm (N) > super], ср.:
1. rojizo - rojo - rojovivo / красноватый - красный -ярко-красный (внешнее проявление признака); casita -casa - casón / домик - дом - домина (параметрические характеристики);
2. simpática - bonita - hermosa / симпатичная -красивая - прекрасная (внешний вид); bastante inteligente - inteligente - genial / довольно умный - умный - гениальный (интеллектуальные данные).
Впервые на логическое и эмоциональное восприятие интенсивности указал Ш. Балли, употребив термин «интенсивность» по отношению к экспрессивным фактам языка [1, с. 202 - 204]. В этих случаях на первый план выдвигается субъективное восприятие, субъективная оценка действительности. Кто-то говорит: «Сильный дождь», для другого - это ливень, для третьего - потоп. Как мы видим, каждый раз появляются новые стилистические коннотации, меняется мера экспрессии. Однако возможна и другая ситуация. Например, слово riquísimo (вкуснейший, очень вкусный), безусловно, оценивается носителями испанского языка как заведомо экспрессивное по сравнению с rico (вкусный). Это же слово, употребленное в качестве самостоятельного высказывания, которое в записи, подчеркивающей характер произнесения, выглядит как «Riquí-i-simo», также, вне всякого сомнения, является экспрессивным. При сравнении форм riquísimo и Riquí-i-simo становится очевидным, что количество экспрессивности в них различается: второй вариант более экспрессивен, чем первый. Налицо различная сила, различная интенсивность экспрессии.
В бесконечном многообразии мира все виды и формы материи характеризуются качественной и количественной определенностью, которые в онтологии существуют в неразрывном единстве, качество определяет существенные свойства явлений объективного мира, отличающие их от других явлений. С тем или иным качеством связывается бытие предмета как такового, но всякое качество неизбежно основывается на количестве, так как качественные различия в конечном счете связаны с наличием или отсутствием определенных
составных элементов. Если под экспрессивностью понимать качественную сторону речи, то интенсивность следует трактовать как количественную характеристику качества, т.е. экспрессивности. Категория интенсивности, обозначая приближенную количественную оценку качества, является, таким образом, частным проявлением категории количества, а именно той ее стороны, которая характеризуется как неопределенное количество. Однако в рамках субкатегории неопределенного количества интенсивность следует отделять от параметрических величин типа глубокий, тяжелый. Интенсивность, по мнению многих лингвистов, является признаком признака (признаком второй ступени), тогда как квантификаторы и параметрические величины есть признаки первой ступени и могут выступать как непосредственные признаки вещей.
Сфера количественности в европейских языках охватывает целую серию сугубо языковых категорий и субкатегорий и включает немало переходных явлений, осложняющих и одновременно обогащающих систему языка и заметно повышающих избыточность речевой информации. Кроме того, в естественных общенародных языках выражение идеи количества не всегда свободно от указаний на качество уже потому, что нуме-ративы, как и квантитативы в более широком смысле, - это слова с сигнификативным типом значения, находящие свой денотат лишь в словосочетании, в условиях «малого синтаксиса», причем в ряде случаев выбор квантитатива зависит от семантики его партнера в словосочетании.
Представляет интерес тот факт, что периферийный слой категории интенсивности, согласно проведенному нами исследованию, охватывает переходные явления в зонах соприкосновения с другими полями, в частности, количественности и оценочности. Что касается макрополя количественности, то, по мнению В.В. Аку-ленко, в европейских языках оно «в целом членится на два поля второго ранга: определенного количества и неопределенного количества». Первое из них в свою очередь образуется двумя полями третьего ранга: ну-меральности и единичности. А второе включает в себя два микрополя второго ранга: множественности и оценки неопределенного количества [2, с. 17 - 18]. В отличие от множественности неопределенного количества, косвенно связанной с рядом чисел, оценка неопределенного количества ничего общего с нумераль-ностью не имеет. Она строится, как и любая оценка, на сопоставлении признаков чего-либо с нормой. ФСП (функционально-семантическое поле) оценки неопределенного количества, являясь пересечением макрополей количественности и оценочности, существует в виде двух тесно взаимосвязанных микрополей: НБК (неопределенно большое количество) и НМК (неопределенно малое количество). Поля НБК и НМК в силу их отчетливой прагматичности обладают четкими номинационными системами, развитыми не одинаково. В сфере аксиологических оценок более разработанной является оценка «зла», а в сфере количественных оценок - оценка «много». Оценочное выражение идеи количества всегда прагматично и всегда тяготеет к экс-
прессивному, хотя последняя может проявляться в разной степени. В этих слоях и находится зона соприкосновения ФСП интенсивности и оценки.
Отчасти степень этого соприкосновения зависит от избираемого говорящим человеком типа номинации. В ряде исследований конца ХХ в. (Л.Х.Кабальеро Диас, Н.Л. Клименко и др.) был описан и получил название опосредствованной номинации особый вид номинации, при которой оценка неопределенного количества явно выражается через человека и его реакцию, нередко весьма эмоциональную. Интересно, что при этом оцениваемое количество не указывается непосредственно, а имплицируется как причина соответствующей реакции, ср.: как сельди в бочке, como sardina en la lata (исп.) и т.п. В этом виде номинации субъективное отношение говорящего, его реакция наиболее очевидны. Реакция может проявляться в одобрении или неодобрении, признании целесообразности или нецелесообразности некоторой меры количества, в положительных или отрицательных эмоциях, вызываемых этой мерой количества. Так, в ФЕ перечесть по пальцам указывается крайняя легкость счета ввиду малого количества, в то время как неисчислимый, не счесть, потерять счет, incalculable, incontable, perder la cuenta (исп.) подчеркивают как бы беспомощность говорящего перед подразумеваемым большим количеством, невозможность охватить его счетом.
В случаях прямой (первичной) номинации слово или словосочетание выражает значения НБК или НМК в своем единственном или основном значении с автономной направленностью на денотат. Узуальные экспрессивные характеристики этих средств часто отсутствуют, хотя и не исключаются, ср.: мириады (книжн.), немножко, немножечко (разговор.), milio-nada (эмфат.), poquito, poquitico (разг.) (исп.). Прямой характер номинации сохраняется и при добавлении многих интенсификаторов и кванторных слов. Ср.: очень много, чрезвычайно многочисленные, mucho más; mucho menos (исп.). При переходе от прямого к переносному значению (вторичная номинация) меняется характер сем, причем даже выпадающие семы ощущаются в виде фона нового значения, создающего эффект переносности и влияющего на семантическую сочетаемость нового значения. Примерами могут служить русские и испанские единицы с примарным лексико-семантическим выражением (ЛСВ) большого предмета, большой совокупности или полноты. Ср.: океан, море, mar, océano (исп.); армия, легион, ejército, legion (исп.); полный; lleno (исп.). Такие выражения, как вулкан страстей, море восторга / слез / людей / книг / крови и т.д.; mar de sangre /del ron / de lágrimas (исп.), etc., лишь косвенно связаны с полем НБК, имплицируя скрытые ассоциативные связи количествен-ности с интенсивностью.
При изучении пропозитивной номинации становится очевидным, что в рамках ФСП оценки даже конституент, выступающий в роли гиперлексемы данного поля, и лексемы, устойчиво выражающие значение, например НБК, могут переосмысливаться для выражения скорее качественных характеристик,
что отчетливо проявляется при сравнении с переводными высказываниями. Эти случаи также относятся к зоне перехода полей оценки и интенсивности. Ср.:
1. ... pero el dicho tiene mucha miga, Mario, vaya si la tiene.
.... но в этих словах заключен глубокий смысл, Ма-
рио, - еще бы! [3].
2. ... lo que pasa es que hay mucho vicio ...
... А потому, что они до мозга костей испорчены ... [3].
ФСП интенсивности образует зоны пересечения и с микрополями нумеральности и единичности. В отличие от нумеративов математического языка с их сигнификативными значениями нумеративы общенародного языка сочетают в своих значениях иногда сигнификативные, в словосочетаниях - всегда денотативные, а возможно, и коннотативные признаки: этим они сходны с другими словами естественного языка. В этом отличие, например, между математическим знаком 7 и словом семь в словосочетаниях семь столов, в ФЕ семь чудес света, семь смертных грехов, равно как и словом семерка. Кстати, именно это «магическое число Миллера» окружено ореолом особенно богатых ассоциаций, ложащихся в основу многочисленных ФЕ в различных языках.
Часто в переносном значении употребляются числительные, счетные существительные и слова - измерители, типа сотня, тысяча, пуд, минута, секунда и т.п. В подобных случаях они служат для интенсификации высказывания. Касаясь этой проблематики, Урбина, в частности, пишет, что выражения, в состав которых входит числительное, создают определенные трудности при переводе, и что их необходимо переводить с соответствующей степенью интенсивности экспрессии [4]. Использование конституентов близкой общности при переходе от языка к языку является довольно распространенным способом реноминации. К таким соответствиям, например, относится замена лексемы docenas лексемой десятки при переходе от испанского языка к русскому. Многочисленны и полные соответствия в образном употреблении числительных. Ср.:
1. Mil años que vivas, ignorarás lo que ha pasado esta noche en mi alcoba...
Проживи хоть тысячу лет, все равно ты не узнаешь, что произошло сегодня ночью в моей спальне [5].
2. Date cuenta la de niños que quedan nacer a cada minuto en el mundo, millones de millones.
... сколько их будет рождаться в мире каждую секунду - миллионы миллионов! [3].
В структурно-типологическом аспекте различие между русским и испанским языками оказывается в этой сфере незначительным, проявляясь в немногих национально-специфических разрядах образной номинации.
Что касается ФСП единичности, то его значение в силу особой важности вызывает много ассоциаций, ложащихся в основу семантики производных слов и оборотов. Кроме того, оно может вызывать положительные и отрицательные эмоции, что придает соот-
ветствующие коннотации лексике и ФЕ: один - одинешенек, один как перст. В подобных высказываниях налицо интенсификация значения слова один, которое не следует отождествлять здесь с абстрактным нуме-ративом - термином математики. Слово общенародного языка, сохраняя значение точной единичности, несколько конкретизирует его, внося такие коннотации, как одиночество, исключительность. Тем не менее в лингвистической литературе нередко имплицитно принимается за данное существование прямой зависимости между математическим количеством, обычно трактуемым логически, и количественностью языковой. В 1927 г. И.А. Бодуэн де Куртенэ попытался наметить отношение между количественностью математической и количественностью в языковом мышлении. К первой он отнес размерную (пространственную), временную, числовую количественность и интенсивность. Все они несколько прямолинейно сводятся им к понятию числа на том основании, что и пространственная величина, и длительность протекания, и степень интенсивности суть факты физического мира, которые могут быть вычислены. Но, строго говоря, это не те же понятия, которыми пользуется математика. К средствам языковой количественности И.А. Бодуэн де Куртенэ относит имена числительные, грамматическое число, собирательность, фреквен-тативность, языковые средства выражения пространственной, временной количественности, размера и направления. Языковые средства обозначения интенсивности качества и действия по каким-то соображениям в этом перечне опущены [6].
Некоторые переходные явления наблюдаются между ФСП интенсивности и средствами выражения пустого и полного множеств. Особенно показательно использование в поле интенсивности слов со значением полного множества (целостности) в качестве ак-туализаторов и детерминаторов: todo un hombre - настоящий мужчина. Понятие отсутствия (отрицания) количества и тотальности (всеобщности), если рассуждать логически, представляют собой те два полюса, между которыми расположены все остальные виды количественности в языке. Таким образом, понимая под интенсивностью количественное выражение признака и развивая концепцию И.И. Туранского о шкале интенсивности [7], мы должны предположить, что область функционирования интенсивов должна пересекаться с микрополем полного множества и заканчиваться там, в то время как зона деин-тенсификаторов должна получить свое логическое завершение в микрополе пустого множества. В итоге получим следующие границы реализации категории интенсивности:
зона полного множества зона "И" ординар зона "Д"
зона пустого множества (отрицание количества). Однако в испанских грамматиках упоминается об усилении отрицания с помощью частиц ni и no [8 - 10]. Так, в отрицательных предложениях, в кото-
рых отрицание уже выражено частицей no или отрицательными местоимениями, частица ni приобретает кроме отрицательного еще и усилительное значение. Например:
... se marchó chillando que no teníamos ni pizca de sensibilidad [3].
(Ср.: У нас нет ни грамма соли.)
Частица ni может употребляться и тогда, когда отрицание no отсутствует в предложении, и при этом также иметь не только отрицательное, но и усилительное значение. Это происходит в следующих случаях:
а) если ni стоит перед подлежащим, находящимся перед сказуемым:
Ni el uno ni el otro habían querido acaso aludir al correqidor ...[5].
б) когда ni употребляется в значении, даже не:
¡Yo no me miento nunca! Ni uso nombres supuestos ... [5].
О возможности усиления отрицания в испанском
языке говорит и С. Хили и Гайа, отмечая такие средства, как jamás, nadie, nada, которые изначально не были отрицательными по своей сущности, но обладали способностью к усилению отрицания во фразах типа: no volveré jamás (no volveré ya más), no veo a nadie (antiguo: nadi, persona nacida), no tengo nada (antiguo: cosa nacida) [10, с. 52]. Со временем частое употребление этих слов придало им оттенок отрицания, и эти слова стали употребляться без no, например: Jamás volveré. A nadie veo. Nada tengo.
Слова nunca и ningúno сохранили свое значение и также могут усиливать отрицания, как и jamás, nadie, nada, ср.: No veo ningún camino. No diré jamás. No conocían a nadie.
Ningún reo ha subido al patíbulo con paso tan inseguro y semblante tan demudado como el corregidor [5].
С целью усиления высказывания в предложении могут стоять три или четыре отрицательных элемента, например: No escribe nunca a nadie; No ha dado jamás nada a nadie. Кроме того, С. Хили и Гайа к средствам интенсификации отрицания относит выражения типа en mi vida, en la vida, en todo el día o la noche, en absoluto (ср.: No he podido encontrarte en todo el día. No lo sé en absoluto. No he oído cosa semejante en parte alguna o en ningúna parte. ) и существительные bledo, comino, pepino, míaja (migaja) (No vale un comino; No me importa un bledo) [10, с. 52], которые обозначают ничего не стоящие вещи. Следовательно, усиление отрицания имеет место не только в русском, но и в испанском языке, хотя некоторые исследователи ставят под сомнение саму возможность усиления отрицания и говорят о «недопустимости использования этого термина там, где невозможно измерение по степеням» [11].
Итак, если под содержательным аспектом экспрессивности понимать коннотации, которые наслаиваются на основное значение языковой единицы и тем самым создают изобразительность и выразительность речи, «если экспрессивность связана с наличием факультативного элемента в содержании лингвистической единицы, и этот элемент (а тем самым сущность экспрессивности) можно рассматривать как то, что имеется в лингвистической единице сверх "чистой
номинации"» [12, с. 39], то интенсивность, отражающую субъективное восприятие этого элемента, субъективное восприятие степени выраженности признака, следует трактовать, как меру экспрессивности. Интенсивность таким образом будет являться специфическим проявлением категории количества, которая, согласно Аристотелю, относится к числу фундаментальных философских категорий. Охватывая всю шкалу градации признака (усиление и ослабление), интенсивность отражает степень его проявленности и показывает, насколько экспрессивное возвышается над предметно -логическим содержанием текста. Не вызывает сомнений тот факт, что наличие экспрессивности - объективно (она есть или ее нет), а ее степень, т.е. интенсивность, определяется заведомо субъективно.
Литература
1. Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961. 394 с.
2. Категория количества в современных европейских языках / Акуленко В.В. [и др.]. Киев, 1990. 283 с.
3. Delibes M. Cinco horas con Mario. Barcelona, 1992; Де-либесМ. Пять часов с Марио / пер. Е. Любимовой. М., 1975.
4. Urbina J. La problemática de la expresividad en las traducciones entre el frances y el español // Actas de las jornadas de Traduccion. La Mancha Ciudad Real, 1986. P. 179 - 202.
5. Alarcón P.A. El sombrero de tres picos. La Habana, 1975. - Аларкон П.А. Треугольная шляпа / пер. Томашевско-го. М., 1976.
6. Бодуэн де Куртенэ И.А. Количественность в языковом мышлении // Избр. тр. по общему языкознанию. Т. 2. М., 1963. С. 311 - 324.
7. Туранский И.И. Содержание и выражение интенсивности в английском языке: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Л., 1991. 41 с.
8. Виноградов В.С. Грамматика испанского языка. М., 2001. 432 с.
9. Alcina Franch J., Blecua J.. Gramática española. Barcelona, 2001. 1275 с.
10. Gili y Gaya S. Curso superior de sintaxis espanola. La Habana, 1968. P. 1 - 321.
11. Девкин В.Д. Явления усиления в тексте // Семантика и синтаксис текста. Куйбышев, 1988. С. 17 - 24.
12. Литвин Ф.А. Экспрессивность текста и экспрессивность слова // Проблемы экспрессивной стилистики. Ростов-н/Д, 1987. С. 36 - 40.
Поступила в редакцию 29 октября 2009 г.
