CC BY
2468
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2014. № 5
О.л. лысенко, кандидат юридических наук, доцент кафедры истории
государства и права юридического факультета МГУ*
каролина 1532 г. - памятник права средневековой ГЕРМАНИИ: ЦИВИЛИЗАЦИОННЫй ПОДХОД к ИЗУЧЕНИЮ
Каролина 1532 г. — выдающийся памятник права средневековой Германии, содержащий в себе нормы уголовного и уголовно-процессуального права. Изучение Каролины, ее основных принципов и норм позволяет выявить особенности сложной социально-политической обстановки в Германии в эпоху Реформации, а также показать специфику разработки и содержания институтов уголовного и уголовно-процессуального права в первой половине XVI в.
Ключевые слова: Каролина 1532 г., история государства и права зарубежных стран, право Германии, уголовное право, уголовно-процессуальное право, инквизиционный (розыскной) процесс, Реформация.
Carolina in 1532 — an outstanding monument of medieval German law, which contains the rules of criminal law and criminal procedure law. Studying Carolina, its basic principles and norms reveals features of a complex socio-political situation in Germany during the Reformation, as well as to show the specificity of the development and maintenance of institutions of criminal and criminal procedural law in the first half of the XVI century.
Keywords: Carolina in 1532, History of State and Law of foreign countries, German law, criminal law, criminal procedure law, inquisitorial (investigative) process, the Reformation.
Цивилизационный подход при изучении памятников права выдвигает на первое место самого человека конкретной эпохи, его мировоззрение, поскольку исторические процессы в значительной мере опосредованы человеческой личностью, его внутренним миром, системой ценностей и др. В послесловии к книге А. Тойнби «Постижение истории» российский ученый Е.Б. Рашковский пишет: «История всецело не подвластна человеческому произволу, но развивающаяся через человека, внутренне обогащающаяся через человека, имеет человеческий лик»1. И по мысли известного отечественного историка-медиевиста А. Гуревича, чтобы «более беспристрастно разобраться в особенностях средневековой культуры и рассмотреть ее как систему»
1 Рашковский Е.Б. Читаем Тойнби. Послесловие к книге А. Тойнби «Постижение истории». М., 1991. С. 650.
необходимо «изменить угол зрения, под которым освещалась духовная жизнь далекой от нас эпохи»2. Перемещение центра внимания исто-рико-правовых исследований на «человеческое измерение права», на мировоззрение человека, его культурные и религиозные установки, систему ценностей позволяет решить целый ряд важных историко-правовых вопросов, например об исторической преемственности в праве, о его тесной связи с другими соционормативными системами (религией, моралью и др.), что и определяет в конечном итоге специфические черты той или иной локальной цивилизации или конкретной исторической эпохи, отмечает профессор Н.А. Крашенинникова3.
Каролина 1532 г. (Constitutio criminalis Carolina) — Уголовно-судебное уложение императора Карла V — один из наиболее значимых памятников уголовного и уголовно-процессуального права средневековой Германии. Она была принята на заседании Рейхстага Священной римской империи германской нации при участии императора, курфюрстов, князей и иных «имперских чинов». Разработанная под значительным влиянием университетской правовой науки (реципированного римского права), а также трудов итальянских и германских гуманистов4, Каролина определяла развитие уголовного и уголовно-процессуального права в Германии вплоть до конца XVIII в., а кое-где — до середины XIX в. (когда в отдельных германских княжествах начинают создаваться собственные уголовные и уголовно-процессуальные своды). Известный германский правовед XIX в. Фридрих Карл фон Савиньи в 1814 г. писал, что он не знает даже «из XVIII в. ни одного германского закона, который бы по своей глубине и силе воздействия [на читателя] мог бы сравниться с уголовно-судебным уложением Карла V»5.
Название документа — Каролина — происходит от имени императора Священной римской империи Карла V Габсбурга в латинском переводе документа: Constitutio criminalis Carolina.
С самого начала Каролина была написана на немецком языке (средневерхненемецкий или ранний нововерхненемецкий язык) и лишь затем переведена на латынь6. Полное название документа на
2 Гуревич А. Избранные труды. Средневековый мир. М.;СПб., 2014. Предисловие.
С. 5.
3 Крашенинникова Н.А. Законы Хаммурапи — древнейший памятник права: циви-лизационный метод исследования // Методология сравнительно-правовых исследований. Жидковские чтения. Материалы Всерос. науч. конф. М., 2013. С. 208.
4 Значительную роль в развитии гуманистических идей в Германии сыграли произведения Эразма Роттердамского (1469-1536), Ульриха фон Гуттена (1488-1523) и Уль-риха Цазия (1461-1535).
5 Опосредованное влияние Каролина оказала и на уголовное и уголовно-процессуальное законодательство Российской империи начала XVIII в., прежде всего на «Артикул воинский» и «Краткое изображение процессов» Петра I.
6 Издание Каролины происходило в период становления современного немецкого языка: для нее характерны неустойчивость лексических и синтаксических правил, а также отсутствие четкой юридической терминологии.
немецком языке: «Пресветлейшего великодержавнейшего непобеди-мейшего императора Карла Пятого и Священной римской империи уголовно-судебное уложение, составленное, принятое и утвержденное Аугсбургским и Регенсбургским рейхстагами в 1530 и 1532 годах» ("Des allerdurchleuchtigsten grossmechtigste vnd ueberwindtlichtsten Keyser Karls des fuenfften: vnnd des heyligen Roemischen Reichs peinlich gerichts Ordnung/ auff den Reichstagen zu Augspurgk vnd Regenspurgk in jaren 1530 vnd 1532 gehalten, auffgeriche vnd beschlossen")7.
Указание на имя императора в самом тексте уложения, нехарактерное для других источников германского права той эпохи, подчеркивало значимость Каролины как общеимперского закона, а также явилось следствием становления абсолютизма в Германии, возросшей в этот период роли императорского дома Габсбургов. В XVI в. Священная римская империя представляла собой самое крупное государственное образование в мире: наряду с Германией, Австрией, Чехией, Нидерландами и Тиролем, в ее состав входила еще и Испания с ее многочисленными колониями. При императоре Карле V (1519—1556), выдающемся правителе своей эпохи, Священная римская империя переживала свой расцвет. Под его владычеством находилось около 70 (!) королевств, герцогств и других территорий, включая отдельные острова в Индийском, Тихом и Атлантическом океанах, о чем свидетельствуют его многочисленные титулы8. Не случайно поэтому современники говорили, что над Священной римской империей «никогда не заходило солнце».
Не обошлось здесь и без влияния средневековой легенды о Карле Великом как о первом, «святом» германском императоре и законодателе. К имени «Карл» в средневековой Германии всегда было совершенно особое отношение9.
Каролину трудно понять без знания той обстановки, в которой она создавалась, тех общеевропейских изменений в мировоззрении, которые были вызваны Реформацией с ее главным идеологом Мартином Лютером (1483—1546), и гуманистическим движением, у истоков которого стояли итальянские гуманисты. Начавшаяся в XVI в. Реформация была не только религиозным движением, ставящим своей целью «очищение» церкви от засилья католицизма. По существу, она стала мощным фактором изменения всей идеологической сферы западноевропейского средневекового общества. Реформаторы выра-
7 Каролина. Уголовно-судебное уложение Карла V / Пер., предисл. примеч. С.Я. Булатова. Алма-Ата, 1964.
8 Все титулы императора Карла V названы в предисловии к Каролине.
9 С усилением «княжеского» абсолютизма в XVI—XVIII вв. все большее число законов начинают включать в себя имена отдельных курфюрстов и князей, например, "Constitution Criminalis Theresiana" (1769) и др. (Schröder F.-Ch. Warum heißt sie Carolina? // Festschrift für Gerd Kleinheyer zum 70.Geburtstag / Hrsg.v. F. Dorn, J. Schröder. Heidelberg, 2001. S. 468-470, 473-474).
ботали собственную философию права, основанную на их богословских и политических убеждениях. Сохранив некоторые базовые постулаты римско-католической теории права, Лютер и его последователи по-новому их интерпретировали, сделав основной акцент на совести человека и чувстве справедливости в духе «естественного» права. «Лютеранские реформаторы, отправляясь от совсем иных богословских и политических предпосылок, соединили эти традиционные понятия и постулаты в некую новую целостность, в которой они обрели новое значение, новые акценты и новое применение», — пишет известный американский историк права Г. Берман. «Таким образом, лютеранская философия права заметно отличается не только от философии права ранней римско-католической традиции, но и тех систем философии права, которые играли доминирующую роль в Европе XVII — начала XVIII вв.»10.
Это, в частности, выражалось в стремлении провести прямую аналогию между требованиями совести и божественной истиной, содержащейся в Десяти библейских заповедях. Упование на совесть объяснялось тем, что, с точки зрения лютеранских богословов, Бог вложил в сознание каждой человеческой личности интуитивное понимание основополагающих нравственных принципов, соответствующих библейским заповедям, таких как поклонение Богу, подчинение властям, запрещение убийства, воровства, прелюбодейства, обмана и др. Лютеранские юристы (Мартин Лютер, Филипп Меланхтон и др.) называли это «моральным» или «естественным» правом (ius naturale). Так, верный друг и сторонник идей М. Лютера, преподаватель греческого языка и богословия в университете Виттенберга Ф. Меланхтон полагал, что разум дан человеку Богом отчасти для того, чтобы человек сам мог различать и применять это естественное право. «Вслед за М. Лютером Ф. Меланхтон трансформировал традиционную западную философию нравственности и философию права, утвердив Библию, а точнее Десять заповедей, в качестве основного источника и суммарного выражения естественного права»11. Такое понимание отличалось от естественного права римско-католической церкви, основанного на синтезе разума и откровения, а не на совести отдельного человека.
В свою очередь одна из основных задач государства, с точки зрения Лютера и его сторонников, должна была состоять в том, чтобы быть «хранителем скрижалей Декалога [Десяти заповедей]». Будучи наделены властью, «правители ответственны за то, чтобы определять и подкреплять позитивными законами правильные отношения между человеком и Богом... и правильные отношения между людьми...».
10 Берман Г. Вера и закон: примирение права и религии. М., 1999. С. 171-172.
11 Наряду с М. Лютером Ф. Меланхтон является одним из авторов важнейших произведений лютеранского богословия: «Аугсбургского исповедания веры» (1530) и «Апологии» (1531) (см.: Берман Г. Указ. соч. С. 172, 181-185).
«В качестве хранителей Десяти заповедей правители должны не только воспрещать и карать любые проявления идолопоклонства, богохульства и нарушения субботы — преступления, запрещаемые самим текстом Заповедей», а также «отстаивать чистоту вероучения», утверждать правильную литургию, «запрещать ложные учения», «карать упорствующих, искоренять язычество и иноверие». «Так, — пишет Г. Бер-ман, — Меланхтон заложил теоретический фундамент множеству новых государственно-церковных законов, принятых в лютеранских городах и территориях»12.
Лютеровская реформация, вызвавшая многочисленные религиозные споры, имела и глубокие политические последствия: она во многом способствовала развитию сепаратизма внутри Германии, усилению позиций отдельных князей13, а также стала одной из причин мощной крестьянской войны (1524—1525).
Появившись в эпоху Реформации, Каролина отражала весь комплекс социально-экономических, политических и идеологических противоречий, существовавших в Германии в то время. Принятая на общеимперском уровне в условиях острого противоборства между сторонниками «новой» (реформированной) церкви и воинствующими поборниками «старой» церкви, к которым относился и убежденный католик император Карл V, Каролина впервые вывела из перечня преступлений ересь, традиционно рассматриваемую в качестве одного из главных преступлений против церкви; она также закрепила новый, «протестантский» подход к оценке преступления и назначаемого за него наказания. Широкое распространение протестантской идеологии привело к ослаблению роли норм канонического права, содержащихся в многочисленных постановлениях римских пап и церковных соборов. Все чаще юристы начинают обращаться непосредственно к тексту Библии, рассматривая ее в качестве источника права, а так на-
12 Там же. С. 189.
13 На Шпейерском рейхстаге летом 1526 г. князья-лютеране приняли постановление о возможности каждого князя самому решать вопрос о религии своих подданных, а также о начале секуляризации церковных земель. Будучи католиком, император Карл V отменил это постановление и приостановил секуляризацию. В ответ на это князья-лютеране и представители некоторых городов заявили свой протест. Так возникло движение, названное впоследствии «протестантизмом».
После отказа императора от переговоров по принятию разработанного лютеранскими богословами «Аугсбургского исповедания» (1530) — систематического изложения основ лютеранства князья-протестанты заключили между собой в г. Шмалькальден тайный союз, направленный против императора-католика Карла V. Вооруженное противоборство между сторонниками «старой» и «новой» церкви завершилось подписанием Аугсбургского «мира» (1555), закрепившего равенство католицизма и лютеранства на территории Германии и подтвердившего многие завоевания протестантов, в том числе возможность князей самостоятельно решать вопрос о вероисповедании своих подданных. Проиграв в религиозной войне, в 1555 г. Карл V отрекся от престола, что привело к фактическому распаду империи (см.: История Средних веков / Под ред. С.Д. Сказкина. Т. 2. М., 1954. С. 100-101). Об Аугсбургском «мире» см.: Антология мировой правовой мысли. Т. 2: Европа ^ХУП вв. М., 1999. С. 759, 771.
зываемый Декалог (10 заповедей Моисея) — в качестве определенного ориентира для систематизации преступлений. Немецкие историки (Р. Конрад, К. Мюлер, Е. Вольф и др.) отмечали, что благодаря исключению из Каролины ереси «немецкие гуманисты праздновали победу».
Принятие Каролины стало результатом закономерного требования модернизации и унификации уголовного и уголовно-процессуального права в условиях многовекового правового партикуляризма, выражающегося в действии многочисленных местных законов и обычно-правовых норм, в том числе «дурных обычаев» (о чем прямо говорится в преамбуле к Каролине).
В качестве основного инструмента данной модернизации должна была выступать правовая наука, возникшая в ходе рецепции римского права. Идея «опоры на правовую науку» проходит «красной нитью» через весь документ. Вместе с тем Каролина отражала и характерные черты национального германского права: правовая наука, нормы реципированного римского права рассматриваются здесь лишь как инструмент оценки и классификации местных правовых обычаев, их соответствия принципам «справедливости» и «общественной пользы». По словам германского правоведа В. Зеллерта, «Каролина отражала уголовное право Германии того времени во всей полноте»14.
Таким образом, создание Каролины стало важным этапом в ходе рецепции римского права в средневековой Германии. Большинство германских правоведов прямо называют Каролину «ребенком рецепции» («ein Kind der Rezeption»)15. Одна из главных задач центральной власти в лице императора и имперского суда при принятии Каролины состояла в том, чтобы не ликвидируя сложившейся системы традиционных судов — судов непрофессиональных судей (шеффенов), зачастую «заполненных мужами, несведущими и не имеющими опыта и практики в императорском праве», способствовать совершенствованию уголовного права и процесса во многом благодаря усилению в нем «рациональных», научных начал за счет привлечения в сферу уголовного судопроизводства знатоков римского права, выпускников средневековых университетов. Не случайно при рассмотрении сложных юридических вопросов Каролина постоянно предписывает судьям обращаться к «ответам ученых мужей, законоведов» (ст. 28, 117-119 и др.).
В целом принятие Каролины явилось закономерным следствием проводимой во второй половине XV — начале XVI в. центральной и местными властями политики по усовершенствованию уголовного права и процесса, что выразилось в принятии в этот период на территории Священной римской империи многочисленных уголовно-судеб-
14 Wadle E. Verfassung und Recht. Wegmarken ihrer Geschichte. Wien;Köln;Weimar, 2008.
S. 66.
15 Wesel U. Geschichte des Rechts. Von den Frühformen bis zur Gegenwart. München, 2001. S. 389.
ных уставов (Halsgerichtsordnungen). Их принятие также было связано с рецепцией римского права в средневековой Германии. Научные разработки итальянских криминалистов и пеналистов, и прежде всего Альберта Гандино (Albertus Gandinus, ум. около 1312 г.) и Ангело Аретино (Angelus Aretinus, ум. около 1451 г.), были использованы в ходе переработки (реформации) права отдельных германских городов, в частности при создании знаменитой Вормсской реформации (1498 г.), а также уголовно-судебных уложений императора Максимилиана I для Тироля (1499 г.), для г. Радольфцелля (1506 г.) и Нижне-Австрийского уголовно-судебного уложения (1514 г.)16.
В то же время недостатком указанных статутов было то, что их положения были направлены главным образом на совершенствование уголовного процесса. Нормы же материального уголовного права по-прежнему продолжали представлять собой довольно фрагментарную и бессистемную материю.
Эти недостатки в значительной мере были устранены в принятом в 1507 г. Бамбергском уголовно-судебном уложении (Constitutio Criminalis Bambergensis) и созданном на его основе в 1516 г. Бранденбургском уголовно-судебном уложении, ставшими непосредственными источниками Каролины, а впоследствии и в самой Каролине. Таким образом, принятие Каролины, наряду с указанными законами, стало своеобразной «кульминацией», завершением процесса совершенствования уголовного и уголовно-процессуального законодательства в ходе рецепции римского права в Германии17.
Автором знаменитых судебников являлся франконский рыцарь и судья в епископском суде г. Бамберга Иоанн Ганс фон Шварценберг (1465-1528). Подобно создателю Саксонского зерцала Эйке фон Репгау, он входит в плеяду самых знаменитых германских правоведов, учитывая тот огромный вклад, который он внес в развитие права Германии. Как и Эйке, не имея университетского образования и основываясь лишь на личном судейском опыте и хорошем знании судебной практики, И.Г. фон Шварценберг сумел обозначить насущные проблемы развития уголовного права и процесса в Германии и попытался решить их с помощью широкого использования рационалистических методов в праве, внедрения лучших достижений правовой науки (трудов итальянских
16 Wadle E. Op. cit. S. 55.
17 Указанные законы были названы впоследствии «матерью» и «сестрой» Каролины (mater Carolinae; soror Carolinae). Многие из их положений были почти дословно воспроизведены в Каролине. Исследователи высоко оценивают юридическую технику и содержание данных правовых памятников. Так, известный германский правовед Ф. Лист писал, что «среди всех, частью довольно толковых законодательных попыток резко выделяется ясным изложением и основательным знанием обширного и трудного материала, а также простотой и целесообразностью своих основных принципов Бамбергское уголовно-судебное уложение (mater Carolinae), вечный и славный памятник призвания немецкого народа к законодательной деятельности» (цит. по: Каролина. Уголовно-судебное уложение Карла V. С. 13).
криминалистов и специалистов уголовного права). Не случайно поэтому современники называли его «рыцарским другом науки».
Наряду с этим И.Г. фон Шварценберг был большим сторонником идей гуманизма и справедливости. Будучи знакомым с Лютером и разделяя его взгляды, И. фон Шварценберг стремился внедрить в уголовное право протестантские идеи о свободе человеческой воли и ответственности человека за свои действия. «От Бога нам дана свобода творить добро иль зло. И сами знаем мы заранее, что ждет нас — похвала иль наказанье», — говорилось в известной немецкой пословице того времени18. Не случайно поэтому главная задача при определении меры ответственности за то или иное преступное деяние, с точки зрения Шварценберга, состояла в том, чтобы «наказать преступника так, как бы наказал его сам Бог», т.е. наказание должно было соответствовать «обстоятельствам и злостности преступления», «добрым обычаям и мудрости» (ст. 104 «Предуведомление о том, как должно карать за уголовные преступления»)19.
Исследователи не исключают (хотя этот факт исторически и не подтвержден) возможности личного участия И. фон Шварценберга в разработке проекта Каролины на Вормсском рейхстаге 1521-г. Учитывая огромный вклад, который И. фон Шварценберг внес в развитие германского права, отдельным германским правоведам представляется весьма «несправедливым» тот факт, что «Уложение носит имя чуждого, иностранного императора, который едва ли когда-нибудь хорошо владел немецким языком, в то время как своим возникновением данный документ обязан человеку» — «немцу до мозга костей» (einem der deutschesten Männer)» (фон Хиппельс). Некоторые исследователи даже в шутку предлагают переименовать документ из Каролины в «Монте-негрину» (так звучит на латинском языке фамилия Шварценберг)20.
В преамбуле к Каролине указаны цели ее принятия, главная из которых, как уже указывалось, состояла в необходимости проведения общеимперской реформы и унификации уголовного права и процесса, вызванные многочисленными жалобами на злоупотребления судей, безосновательное привлечение людей к ответственности, вынесение судами суровых наказаний вплоть до смертной казни без соответствующего разбирательства «в различных частях империи».
Однако путь к данной реформе был долог и тернист. Впервые на необходимость реформы уголовного права и процесса было указано в ходе создания в 1495 г. Имперского суда. В 1497 г. на Франкфурт -
18 "Von Gott hab'wir all frechen Mut zu wirken Boeses oder gut. Dadurch wir moegen Ursach han hie zu verdienen Straf und Lohn" (Schmidt E. Einführung in die Geschichte der deutschen Strafrechtspflege. Göttingen, 1965. S. 118).
19 Наряду со своей судебной и законотворческой деятельностью Шварценберг известен как поэт, автор ряда антипапских брошюр, обличавших пороки католического духовенства.
20 SchröderF.-Ch. Op. Cit. S. 476.
ском рейхстаге было принято специальное постановление о проведении реформы. Спустя некоторое время Аугсбургский рейхстаг образовал специальную комиссию по подготовке реформы, однако в период правления императора Максимилиана I (1493—1519) она так и не была проведена из-за сопротивления князей. Лишь в 1521 г. Ворм-ский рейхстаг поручил разработку проекта общеимперского уложения специально избранным членам от сословий. Тем не менее рейхстагом были отвергнуты три проекта, и только в 1532 г. был принят четвертый, Регенсбургский, проект уголовно-судебного уложения.
Столь длительный процесс создания общеимперского уголовно-судебного уложения объясняется прежде всего политической и правовой раздробленностью Германии, слабостью центральной власти и мощным сопротивлением сепаратистски настроенных князей и иных «имперских чинов», отстаивавших принцип невмешательства имперского законодательства в партикулярное право, а также крайним обострением социально-политических и религиозных противоречий в империи. Следствием этого стало то, что нормы Каролины как общеимперского закона с самого начала носили в значительной мере субсидиарный характер (т.е. восполняли пробелы) по отношению к местному, партикулярному праву. Уступкой сепаратистски настроенным князьям стало закрепление в предисловии к Каролине так называемой «сальваторской оговорки» (clausula salvatoria)21, которая не лишала «курфюрстов, князей и сословия их исконных, унаследованных, правомерных и справедливых обычаев», что не позволяет говорить об окончательной унификации уголовного права и процесса на всей территории империи в этот период.
Примечательно, что многочисленные отклонения от исконного текста допускались даже в ходе простого печатания Каролины в типографиях в различных частях империи. Чаще всего текст Каролины сопровождал закон правителя конкретной земли или города, в котором уточнялось, как понимать те или иные положения, как именно применять отдельные статьи Каролины и др.22 По мнению исследователей, наиболее точное следование оригиналу наблюдалось в имперских городах, например во Франкфурте-на-Майне, где городские статуты почти дословно воспроизводили исконный текст Каролины.
Лишь со временем во многом благодаря высокому уровню юридической техники и детальной разработке институтов уголовного права
21 Происходит от латинского salvus, что значит «сохранный», «хорошо сохранившийся», «здравствующий», «невредимый». Современные германские правоведы называют эту оговорку «оговоркой о субсидиарности» (Subsidiaritätsklausel) (Wadle E. Op. cit. S. 66).
22 Так было, например, в Кельне (1538), в Штаттине (1569). В других германских княжествах на основе Каролины принимались местные своды, которые также допускали разночтения в большей или меньшей степени и даже могли иметь иную систему и количество статей. Так произошло, например, в Касселе, где в 1535 г. появилась «Филип-пина», названная так в честь местного правителя — ландграфа Филиппа. По сравнению с 219 статьями Каролины здесь было всего 103 (!) статьи.
и процесса Каролину начали рассматривать как общеимперское национальное право (jus germanicum), которое не только повсеместно применялось, но и широко комментировалось и толковалось.
Первый комментарий к Каролине появился в 1543 г. Его автором был Юстин Гоблер23. В 1583 г. был составлен новый комментарий «Constitutiones Carolinae publicorum iudiciorum, in ordine redactae, cumque Iure communi collatae», составленный Николаусом Вигелиусом. С конца XVI до XVIII в. был составлен еще целый ряд комментариев: Г. Ремуса (1594), Л. Гильгаузена (1614), Б. Циритца (1622), А. Буллаюса (1631), Д. Класена (1684), Я. Людовици (1707): некоторые из них выдержали не одно издание. На положениях Каролины основывалась и «Новая практика уголовного права Саксонии» ("Practica nova Imperialis Saxonika Criminalium") 1635 г. Бенедикта Карпцова (1595-1666) — самого выдающегося германского «пеналиста» эпохи Средневековья, основателя современной науки германского уголовного права24.
Выявляя специфику структуры и юридической техники Каролины, необходимо отметить, что система изложения норм в Каролине не отличается стройностью. Текст документа состоит из преамбулы и 219 статей, которые можно условно разделить на две части: первая часть (ст. 1-103) посвящена главным образом вопросам процессуального права, во второй части (ст. 104-219) преобладают материальные нормы уголовного права. В Каролине нет характерного для современных уголовных кодексов деления на Общую и Особенную части, нормы материального права здесь тесно переплетены с процессуальными положениями.
Уголовно-судебное уложение Карла V сложно назвать законом в современном смысле этого слова. Оно носило характер судебника, поскольку содержало большое количество различных примеров, пояснений и наставлений для судей, судебных заседателей и судебных чиновников, которые должны были осуществлять правосудие «в соответствии с общим правом, справедливостью и достопохвальными обычаями». Многие статьи Каролины начинаются со слова «итак», что должно было подчеркнуть обобщающий характер, итоговое значение принятия Каролины в процессе реформирования уголовного права и процесса в Германии. В то же время отсутствие четких определений и абстрактных понятий, казуистичность большинства материально-
23 Комментарий был составлен на латинском языке и назывался "Augustissimi Imperatoris Caroli Quinti de capitalibus iudiciis constitutio, Germanice primum evulgata, nuncque... in Latinum versa, et aequo Commentario aucta". При переводе, не найдя аналогичного термина в латинском языке, автор заменил изначальный немецкий термин «уголовно-судебный устав» (Gerichtsstatut) термином "constitutio". Несмотря на использовавшиеся в трактатах германских правоведов и другие наименования документа, в XVIII в. окончательно утвердилось обозначение "Constitutio criminalis Carolina" (Schröder F.-Ch. Op. cit. S. 471).
24 Ibid.
правовых норм Каролины создавали возможность для широкого применения принципа аналогии в уголовном праве (см., напр., ст. 128, 146 и др.). Основополагающий принцип современного уголовного права «nullum crimen, nulla poena sine lege» в то время не действовал.
Каролину 1532 г. отличает довольно высокий уровень разработки тех общих принципов и институтов, которые входят в понятие состава преступления. В современных уголовных кодексах они составляют так называемую Общую часть. Сюда относятся формы вины, обстоятельства, исключающие, смягчающие и отягчающие ответственность, нормы о покушении, соучастии, субъекте преступления и др.
Говоря о субъекте преступления необходимо отметить, что хотя в преамбуле к Каролине и клятве судьи в уголовных делах и шеффенов (ст. 3, 4) говорилось о равном правосудии для «бедных и богатых», во многих статьях проводится мысль о необходимости учета сословного статуса, «знатности» преступника и потерпевшего. Так, если кражу совершило «знатное лицо, в отношении которого можно надеяться на исправление», то оно могло быть привлечено вместо уголовной к гражданско-правовой ответственности в виде возмещения хозяину 4-кратной стоимости украденной вещи (ст. 158).
Важным критерием определения субъекта преступления выступал возраст преступника (ст. 179 «О преступлениях, не имеющих разума по малолетству или иным причинам», ст. 164 «О малолетних ворах»): если лицо, совершившее преступление, будет меньше 14 лет, то к нему не могла применяться смертная казнь. Однако за совершение особо тяжких преступлений подобные лица могли привлекаться к смертной казни на основании правила: «злостность [преступления] может восполнить недостаток возраста» (ст. 164)25.
Ответом на недавно закончившуюся в Германии крестьянскую войну и мощные народные волнения стало закрепление в Каролине принципа «объективное вменение» при наказании «злостных бродяг». В ст. 128 указывается: «Отовсюду поступают сведения, что дерзостные лица, вопреки праву и справедливости угрожающие людям, покидают свое местожительство, бродяжничают...причиняют порой людям значительный вред.Там, где они бродяжничают по подозрительным местам. их должно предавать смертной казни мечом как опасных для страны насильников...невзирая на то, что они не совершили какого-либо иного деяния».
О разграничении форм вины свидетельствует содержание ст. 130, 131, 137, 146 Каролины. Их анализ позволяет выявить различия между умышленным и неосторожным преступлением. Так, в ст. 146 Каролины на примере брадобрея и стрелка проводится различие между пре-
25 По мнению исследователей, данное положение утвердилось в германском праве под влиянием реципированного римского права, в частности, трудов итальянских пена-листов (см.: Каролина. Уголовно-судебное уложение Карла V. С. 91. Сн. № 2).
ступлением, совершенным по неосторожности, и абсолютно невиновным причинением вреда (казусом). Данная статья, повторяющая содержание ст. 172 Бамбергского уложения 1507 г., интересна еще и с той точки зрения, что она свидетельствует о значительном влиянии реципированного римского права на развитие уголовного права средневековой Германии, почти дословно воспроизводя фрагменты Дигест Юстиниана «об убийстве раба во время метания дротиков» (Б.9.2.9.4)26 и «об убийстве раба цирюльником» (0.9.2.11).
В Каролине рассматривается возможность совершения преступления с формой вины в виде косвенного умысла или в состоянии аффекта: «если убийство произошло в открытой драке или распре и никто не хочет признать себя виновным» (ст. 34), если лицо нанесло «смертельный удар в запальчивости и гневе» (ст. 137).
С проблемой выработки понятия формы вины в теории уголовного права XVI в. были тесно связаны и такие значимые понятия уголовного права, как совершение преступления в виде действия и бездействия. Хотя ни в Каролине, ни в уголовно-правовой науке не дается понятие преступного бездействия, его наказуемость никем не оспаривалась. В то же время среди правоведов Германии господствовало убеждение, которое всячески отстаивали гуманисты, что одна лишь мысль не может быть наказуема.
Каролина знает большое число обстоятельств, исключающих преступность деяния. Так, уголовная ответственность за убийство не наступала в случае «правомерной необходимой обороны» при защите себя, а также «жизни, тела и имущества третьего лица». Этому институту в Каролине уделено большое внимание. В ст. 139-145 подробно рассмотрены все неотъемлемые элементы и признаки правомерной необходимой обороны.
Обстоятельствами, исключающими преступность деяния, согласно Каролине, являлись также: полная невменяемость преступника или его психическое расстройство (они рассматриваются на примере самоубийства в ст. 135, а также в ст. 179 «О преступлениях, не имеющих разума по малолетству или иным причинам); крайняя необходимость в случае кражи по «прямой голодной нужде» (ст. 166); причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 142).
Целый ряд обстоятельств, исключающих преступность, был закреплен в ст. 150. К ним, в частности, относились убийство лица, вступившего в половую связь с женой или дочерью, а также убийство ночного вора. Одним из характерных для Каролины обстоятельств, исключаю-
26 В свою очередь эта норма имеет еще более древнее происхождение, восходя к эпохе Античной Греции (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Перикл, 36) (Knü-tel R. Zu den Gleichnissen des Art. 146 der Peinlichen Gerichtsordnung Kaiser Karls V. // Festschrift für Gerd Kleinheyer zum 70. Geburtstag. Hrsg.v. F. Dorn/J.Schröder. Heidelberg, 2001. S. 353-370).
щих преступность, выступало совершение деяния с разрешения высших властей: такие грубые нарушения «имперского» и «земского» мира, как феодальная война и «кровная месть», которые при прочих равных условиях карались смертной казнью путем отсечения головы, считались вполне оправданными для лиц, получивших на это дозволение императора (ст. 129).
Каролина предусматривает также смягчающие обстоятельства: малолетний возраст преступника — до 14 лет (на примере кражи), совершение преступления «в запальчивости и гневе», незначительный размер ущерба (ст. 137, 164 и др.).
Многочисленную группу образуют и отягчающие вину обстоятельства, среди которых выделялись публичный, дерзкий, кощунственный характер преступления, рецидив (ст. 161—162), крупный размер ущерба (ст. 124), «дурная слава» преступника, совершение преступления группой лиц против «особ высшего достоинства» или собственного господина и др. (ст. 124, 128, 138, 143, 148, 158—162 и др.).
В Каролине различаются и отдельные стадии совершения преступления. Так, выделяется покушение на преступление, понимаемое как умышленное деяние, не доведенное до конца вопреки воле преступника (ст. 178).
Следуя учению итальянских «пеналистов», Каролина разграничивает различные виды соучастия: до совершения преступления, в момент совершения преступления и после его совершения. Таким образом, основное внимание законодателя было обращено на выявление подстрекателя к совершению преступления и соисполнителей для назначения для них более сурового наказания. В свою очередь при определении меры ответственности для пособников судьи должны были выяснить, являлось ли данное пособничество «корыстным сообщничеством» или «укрывательством из сострадания», за которое должно было последовать более мягкое наказание (ст. 148, 177).
В Каролине представлен широкий спектр различных видов преступных деяний: против религии, против государства, против личности, против семьи и нравственности, преступления в сфере экономики и др.
Подобно Бамбергскому уголовно-судебному уложению 1507 г., в Каролине на первом месте среди отдельных составов преступлений стоят преступления против религии, что подчеркивает значимость христианской идеологии в Германии в то время. Несмотря на отсутствие такого характерного для Средневековья состава преступления, как ересь, Каролина знает большое число преступлений против религии. К ним относились богохульство (кощунство) (ст. 106), колдовство (ст. 109), лжеприсяга (ст. 107—108)27, кража в церкви или предметов религиозного значения (ст. 171—175). Одним их наиболее характерных
27 По старинному обычаю лицу, принесшему лжеприсягу, отрезали те два пальца или руку, которыми он присягал на Библии или на священных реликвиях.
для средневековой эпохи преступлений против религии являлось самоубийство (ст. 135).
На втором месте в Каролине стояли преступления против государства. Под последними понимались государственная измена («...если измена касается страны.»), государственный мятеж (народный бунт против властей) (ст. 127), нарушение земского мира в виде «злостного бродяжничества» и феодальной войны («злостной вражды» между феодалами) (ст. 128-129).
Третью группу преступлений в Каролине образовывали преступления против личности. К ним относились убийство, в том числе аборт (ст. 130-134, 136-138), измена (ст. 124), оставление в опасности (ст. 132), нанесение телесных повреждений (ст. 147, 148), изнасилование (ст. 119), лжесвидетельство (ст. 110), клевета и др.
Наиболее тяжкими видами убийства являлись умышленное убийство путем отравления (ст. 130), умышленное убийство своего господина или ближайшего родственника (ст. 137), караемые смертной казнью в виде колесования и четвертования. Особо жестоко каралось в Каролине «злоумышленное, тайное и по своей воле» убийство женщиной своего ребенка»: такую женщину «для вящего устрашения» заживо закапывали в землю, и это место пробивали колом (ст. 131).
Каролина закрепляет характерную для европейского средневекового права трактовку измены, которая могла рассматриваться как преступление против государства, так и преступление против личности — в зависимости от объекта посягательства. «В том случае, когда измена могла причинить великий ущерб и соблазн, например, измена касается страны, города, собственного господина, одного из супругов или близких родственников (курсив мой. — О.Л.)», как указывалось в ст. 124.
Согласно христианским канонам серьезная ответственность, как правило, в виде смертной казни путем сожжения или отсечения головы мечем наступала в Каролине за совершение преступлений против семьи и нравственности. Сюда относились противоестественные половые связи (гомосексуализм и зоофилия) (ст. 116), инцест (ст. 117), похищение замужних женщин и девушек (ст. 118), прелюбодеяние (ст. 120), двоебрачие (ст. 121). Более легкими наказаниями карались сводничество, продажа ближайших родственников для совершения развратных действий (ст. 122-123).
Значительную группу преступлений в Каролине образуют преступления в сфере экономики. В качестве таковых выступали поджог (ст. 125), разбой (ст. 126), грабеж, кража, различные виды присвоения и незаконного использования чужого имущества, подделка мер, весов и предметов торговли (ст. 113), фальшивомонетничество (ст. 111) и др. Под фальшивомонетчеством в Каролине понимались выбивание на монете ненадлежащего монетного знака, использование ненадлежащего металла, уменьшение веса монеты. Все подобные лица подлежа-
ли смертной казни путем сожжения. Таким же образом наказывалось и такое тяжкое преступление против собственности, как умышленный поджог (ст. 125).
Подробную регламентацию в Каролине получила кража: ей посвящены 18 (!) статей (ст. 157—175). Столь глубокая разработка, по всей видимости, объясняется широким распространением данного состава преступления в средневековой Германии, а также влиянием норм реципированного римского права, в котором данный институт также занимает значительное место28. Особо сурово наказывалась кража, совершенная в ночное время или в праздничный день, с проникновением в жилище, с применением оружия (ст. 159). Таким образом, под кражей в Каролине часто понимается грабеж и разбой.
При назначении наказания создатели Каролины пытались провести принцип соразмерности тяжести преступления и тяжести наказания. В ст. 104, закрепляющей общие принципы назначения наказания («Предуведомление о том, как должно карать за уголовные преступления»), указывалось, что «судьи из любви к справедливости и в стремлении к общему благу должны назначать и осуществлять наказания... соответственно обстоятельствам и злостности преступления». Достоинством Каролины является содержащийся здесь запрет для судей на местах приговаривать преступника к смертной казни, а также к телесным, членовредительским или позорящим наказаниям в тех случаях, когда сама Каролина за данное преступление предусматривает более легкое наказание («во всех тех случаях, когда Наше Императорское право не устанавливает и не допускает смертной казни или какого-либо другого телесного, увечащего или позорящего наказания, судья и судебные заседатели также не должны никого приговаривать к смертной казни или прочим уголовным наказаниям»).
Тем не менее система наказаний в средневековом уголовном праве отличалась особой суровостью. Анализ соответствующих статей Каролины свидетельствует о том, что главной целью назначения наказания были возмездие и устрашение. Как уже указывалось, исходя из протестантской этики, при назначении наказания в Каролине действовало правило так наказать преступника, «как бы его наказал сам Бог».
Большинство преступных деяний карались квалифицированной смертной казнью: в виде четвертования (ст. 124 и др.), колесования, (ст. 137 и др.), отсечения головы (ст. 133), утопления (ст. 159)29, сожжения на костре (ст. 109, 111, 116), повешения (ст. 159—162) и др.30 Примечательно, что авторы Каролины различали «гуманные» и «достойные»,
28 См., напр., Институции Гая (кн. 3, ст. 182-209).
29 Этот вид смертной казни чаще всего применялся к женщинам.
30 Благодаря действию "clausula salvatoria", сохранившей в силе местные обычаи, в отдельных частях Германии применялись различные виды смертной казни, а также членовредительских и телесных наказаний (см., напр., ст. 104).
с их точки зрения, виды смертной казни (например, в виде отсечения головы мечем) и особо изощренные и мучительные наказания (четвертование, колесование, сожжение). Это хорошо видно на примере ст. 137 «О наказании убийц и нанесших смертельный удар, кои не могут предъявить достаточных извинений».
Наряду со смертной казнью к основным видам наказаний относились также телесные наказания (например, в виде сечения розгами), членовредительские наказания (отрезание языка, пальцев и рук, ослепление и др.), тюремное заключение, изгнание из страны, штраф.
Характерной особенностью Каролины является отсутствие в ее нормах указаний на верхние и нижние пределы наказания, в частности она допускала «бессрочное» тюремное заключение (ст. 176, 195).
Не исключала Каролина и возможности назначения наказаний по принципу «равного воздаяния» (талиона): если вследствие ложного обвинения в суде кто-либо приговаривался к смертной казни, виновный наказывался «такой же мукой, как и тот, кто понес незаслуженное наказание» (ст. 68).
В ряде случаев к основному могли быть назначены дополнительные наказания, в том числе позорящие и мучительные в виде волочения к месту казни, терзания раскаленными щипцами, выставления у позорного столба, конфискации имущества и др. (ст. 193-194 и др.).
Нормы Каролины оказали значительное влияние и на развитие уголовного процесса в средневековой Германии: она закрепила не только принципы организации уголовного суда, но и основные черты инквизиционного или розыскного процесса31. Утверждение этого, более прогрессивного вида процесса, пришедшего на смену обвинительному или состязательному процессу, характерному для эпохи раннего и высокого Средневековья, произошло также во многом под влиянием норм реципированного римского и канонического права в конце Х^ХУ1 в32.
В ранее упоминавшихся Вормсской реформации (1498), Тирольском (1499) и Радольфцелльском (1506) судебниках, изданных при императоре Максимилиане I, инквизиционный процесс соседствовал с обвинительным или состязательным судебным процессом: уголовное преследование могло осуществляться в двух формах — по инициативе суда и по жалобе истца. В то время еще не существовало единой системы доказательств. При обвинительном процессе, который начинался по жалобе истца, применение пытки было невозможно. Однако для розыскного (инквизиционного) судопроизводства, проводимого
31 Название процесса происходит от латинского глагола 1щшго, что означает «искать», «расследовать», а термин «инквизиция» (1щишИо) соответственно переводится как «расследование (розыск)», «собирание улик». О процессе в Каролине см.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 276-285.
32 Положения уголовного права и процесса, содержащиеся в книгах 47-48 Дигест Юстиниана, активно изучались и комментировались в средневековых университетах в ходе рецепции римского права.
судебным чиновником, характерной была регламентация пытки, проведение различия между основанием для назначения пытки и основанием для вынесения приговора. В этих документах впервые в истории процессуального права Германии нашло свое отражение учение итальянских криминалистов о так называемых «формальных» доказательствах, необходимых для назначения «правомерной» пытки. Был также определен круг лиц, к которым пытка не могла применяться. (К ним, в частности, относились все лица — старше 80 лет, доктора медицины и права, лица, занимающие высокие государственные должности, а также обладающие собственными землями и замками влиятельные феодалы.) Указанные положения свидетельствуют о стремлении германского законодателя уже в это время каким-то образом упорядочить применение пытки, а также предотвратить другие возможные злоупотребления и произвол в ходе уголовного судопроизводства.
«Красной нитью» эта идея проходит и в Бамбергском (1507) и Бранденбургском (1516) уголовно-судебных уставах, а также в самой Каролине. Об этом прямо говорится в преамбуле к документу: «во многих местах зачастую действуют вопреки праву и здравому смыслу и либо обрекают мучениям и смерти невиновных, либо вследствие неправильных, опасных ошибок и волокиты сохраняют жизнь виновным, оправдывают и освобождают их к вящему ущербу для истцов в уголовных делах и для общего блага». Не случайно поэтому процессуальные нормы (общие положения об организации суда, «о доказательствах, уликах и предположениях» и др.) открывают документ.
Совершенствованию самой организации и деятельности уголовного суда, прекращению злоупотреблений в сфере судопроизводства, по мысли германского законодателя, должны были способствовать повышение профессионализма и требование высоких нравственных качеств судей и судебного персонала: «чтобы все уголовные суды были снабжены и пополнены судьями, судебными заседателями и судебными писцами из мужей набожных, достойных, благоразумных и опытных, наиболее добродетельных и лучших из тех, кто имеются и могут быть получены по возможностям каждого места» (абз. 1 ст. 1). Создатели Каролины стремились как можно больше привлекать леги-стов («законоведов», «ученых мужей» — выпускников средневековых университетов) к деятельности уголовных судов, не ущемляя, однако, судебных привилегий отдельных феодалов (абз. 3—4 ст. 1, ст. 2). Способствовать совершенствованию уголовного судопроизводства призвана была и закрепленная в Каролине и совершаемая на Евангелии или священных реликвиях присяга судьи, судебного заседателя (шеф-фена) и даже присяга судебного писца (ст. 3—5).
Более прогрессивный характер инквизиционного или розыскного процесса, закрепленного в Каролине, по сравнению с обвинительным или состязательным процессом состоял в усилении принципа публич-
ности (усилении роли государства в лице судебного персонала в расследовании преступлений), выделении четких стадий процесса, более совершенной системе доказательств, в том числе проведении судебно-медицинской экспертизы (ст. 147, 149). Процесс носил закрытый и письменный характер (ст. 181-191).
Тем не менее при преобладании инквизиционного процесса в Каролине, подобно предшествующим «судебникам» конца XV — начала XVI в., встречаются и отдельные черты обвинительного процесса. Так, расследование могло начинаться по «жалобе истца», когда тот «взывает к властям или судье о заключении кого-либо в тюрьму по всей строгости уголовного права», предоставив для этого весомые доказательства (ст. 11). Если жалоба принималась и указанное лицо заключалось в тюрьму, то истец должен был предоставить залог или другое имущественное обеспечение своих требований — на случай если предъявленное им уголовное обвинение не подтвердится (ст. 12). Если истец не мог предоставить необходимый залог и поручителей, но все же настаивал на своих требованиях, в качестве обеспечения выступал он сам: его брали под стражу, и он должен был находиться в тюрьме вместе с обвиняемым вплоть до окончания судебного производства по данному делу (абз. 1 ст. 14)33. Если обвинение не подтверждалось, истец должен был «возместить ущерб, бесчестье и оплатить судебные издержки» потерпевшему (ст. 13).
Германские исследователи по-разному оценивают наличие в Каролине отдельных черт обвинительного процесса. Так, ряд ученых (Е. Вадле и др.) полагают, что можно говорить о сохранении в тот период в процессуальном праве Германии значительной роли обвинительного процесса, существовавшего параллельно с розыскным, указывая на клятву и активное участие истца в процессе. Другие же исследователи, в частности Е. Шмидт, придерживаются той точки зрения, что здесь речь идет лишь о возможности возбуждения уголовного расследования по жалобе частного лица при полном доминировании инквизиционного процесса (ст. 6-10 и пр.).
В Каролине можно выделить следующие стадии инквизиционного процесса: 1) общее расследование, 2) специальное расследование, 3) судебное заседание и вынесение приговора.
Анализ Каролины позволяет выявить основную цель общего расследования: установление самого факта совершения преступления и поиск подозреваемого лица. Ведущая роль суда на данной стадии процесса заключалась в том, что судебный чиновник лично занимался сбором предварительной информации о преступлении и преступнике, опросом свидетелей, сбором вещественных улик и др. В случае получения необходимого количества доказательств и обнаружения человека,
33 Примечательно, что если в качестве истца выступали князья и другие знатные лица, то вместо них в тюрьму в качестве личного обеспечения мог помещаться другой человек, примерно того же звания, что и подозреваемый (абз. 2 ст. 14).
«опороченного общей молвой или иными заслуживающими доверия доказательствами», его немедленно заключали под стражу в качестве подозреваемого (ст. 6).
Поимкой подозреваемого и его кратким допросом об обстоятельствах дела заканчивалась первая стадия процесса и наступала вторая стадия — специальное расследование — непосредственный допрос подозреваемого с применением пытки. С целью исключения возможности произвольных арестов и необоснованного допроса под пыткой Каролина закрепила разработанную еще итальянскими криминалистами систему так называемых «формальных доказательств» — совокупности улик, необходимых для назначения допроса под пыткой. Система «формальных доказательств» включала в себя как общие (универсальные) подозрения и доказательства, относящиеся ко всем преступлениям (ст. 16, 18, 19, 23, 25-32), так и «доброкачественные» улики отдельных составов преступлений (ст. 33-44). К «универсальным» доказательствам относились «дурная слава» подозреваемого, его откровенная вражда с кем-либо, поимка подозреваемого на месте преступления, обнаружение у него предметов, добытых грабежом или кражей, и др. Весьма важным, с точки зрения Каролины, является такое «универсальное» доказательство, как показания двух «добрых» свидетелей. Наличие только одного свидетеля считалось полудоказательством и требовало поиска дополнительных улик (ст. 23, 30). Исследованию свидетельских показаний — одного из важнейших видов доказательств посвящено большое число норм Каролины (ст. 63-68, 70-73, 75-76).
«Царицей доказательств», способной полностью изобличить преступника в содеянном преступлении, в Каролине считалось его собственное признание, под которым понимался подробный рассказ обвиняемого о всех деталях приписываемого ему расследуемого деяния. Именно для получения собственного признания использовалась пытка. Подробный допрос обвиняемого под пыткой «в целях полного осведомления, потребного для открытия истины» и для окончательного изобличения преступника и его сообщников являлся не только центральным звеном стадии специального расследования, но и неотъемлемой чертой всего инквизиционного процесса (ст. 8, 45-57, 60).
Важным достижением Каролины стала законодательная регламентация пытки, ее определенная гуманизация: применение пытки требовало соблюдения целого ряда условий. Во-первых, как уже отмечалось, пытка могла быть применена лишь после получения необходимого количество улик в отношении подозреваемого лица, следуя теории «формальных доказательств», на что прямо указывалось в ст. 6, 20, 21. Во-вторых, при применении пытки необходимо было учитывать физическое состояние человека, наличие у него серьезных ран и других телесных повреждений, «чтобы возможно меньше уязвить его раны или повреждения» (ст. 58, 59). В то же время Каролина никак не
регламентировала сами способы и продолжительность пыток, оставляя их на усмотрение судьи. (Надо отметить, что судебная практика Германии того времени по вопросу применения пыток отличалась большим разнообразием: в тех местностях, где были университеты, этот вопрос, как правило, решался коллегией «докторов права», в других же землях, например, в Вюртемберге, порядок проведения пытки определялся инструкциями государственных властей.)
Наконец, собственное признание обвиняемого, полученное под пыткой, считалось действительным и рассматривалось в качестве доказательства лишь в том случае, если оно было повторено и записано на следующий день уже вне камеры пыток и соответствовало другим доказательствам, собранным по данному делу (ст. 58, 60). Примечательно, что хотя в ст. 22 собственное признание рассматривается в качестве единственного необходимого основания для вынесения приговора, тем не менее если вся совокупность улик свидетельствовала о виновности конкретного лица в совершении данного преступления, а он так и не сознался, «то его должно осудить за доказанное преступление и без дальнейшего допроса под пыткой» (ст. 69).
Каролина требовала соблюдения всех вышеназванных условий, различая, таким образом, «правомерную» и «неправомерную» пытку. За «неправомерное» применение пытки судья должен был понести наказание и возместить ущерб обвиняемому (абз. 3 ст. 61). В то же время общие «размытость» и неопределенность процессуальных норм Каролины не могли исключить судебного произвола и расправы над невиновными людьми. Доказать «неправомерность» применения пытки судьей было практически невозможно, поскольку, как указывалось в самом документе, человеку «надлежит избегать не только совершения преступления, но и самой видимости зла, создающей дурную славу или вызывающей подозрения в преступлении. Тот, кто не делает этого, является сам причиной своих собственных страданий.» (абз. 1 ст. 61).
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что средневековое право не знало принципа «презумпции невиновности»: свою невиновность в суде обвиняемый должен был доказывать сам (ст. 47, 151, 155, 156, 176 и др.).
Последней стадией инквизиционного процесса по Каролине было краткое судебное заседание, которое сводилось главным образом к вынесению приговора.
О конкретной дате судебного заседания, на котором должна была решаться его судьба, обвиняемому сообщалось за три дня, «дабы он мог заблаговременно подумать о своих грехах, раскаяться и исповедоваться в них» (ст. 79). Накануне дня вынесения приговора судьи и судебные заседатели после подробного изучения всех протоколов дела совещались между собой и решали, какой приговор должен был быть вынесен по данному делу. Судебные писцы оформляли письменный
приговор (ст. 81). В установленный день по сложившейся средневековой традиции «в присутствии всего народа» с соблюдением особых ритуалов судьи выходили на площадь под звон колоколов, главный судья должен был держать в руках жезл или меч.
На судебном заседании как обвиняемый, так и истец (если дело было возбуждено по его жалобе) могли иметь своих представителей (ходатаев, адвокатов), которые приносили присягу (ст. 88). Согласно ст. 90, если обвиняемый ранее сознался в содеянном деянии или были собраны все доказательства по делу, свидетельствующие о его виновности, то ни он сам, ни его представитель не могли просить суд ни о чем, кроме помилования. Если же обвиняемый не сознался в преступлении или имеются определенные доказательства, которые могут его оправдать, то, помимо простого помилования, он сам или его представитель устно или письменно могли просить судью еще раз тщательно изучить содержание иска и возражения, а также все доказательства по делу, свидетельствующие, с его точки зрения, о его невиновности (ст. 90).
После очередного краткого изучения судьями материалов дела и внесения (при необходимости) изменений в приговор судебный писец публично и в торжественной форме зачитывал приговор. После этого судья должен был преломить свой жезл и передать осужденного палачу. Далее суд вставал и принимались все меры, чтобы палач мог под надежной охраной и в безопасности привести приговор в исполнение. Затем палач должен спросить судью, правильно ли он совершил казнь, а судья должен ответить следующим образом: «Так как ты казнил согласно приговору и праву, то и да будет так» (ст. 94-98).
Некоторые германские правоведы видят в формализованной и торжественной процедуре вынесения приговора по Каролине лишь своеобразный средневековый «ритуал». Однако в последнее время в германской историко-правовой науке возобладала точка зрения о том, что подобная «публичность» вынесения приговора в Средние века была чрезвычайно важна, поскольку служила его «легитимации» (В. Зел-лерт). Согласно ст. 202 Каролины, после окончания процесса все протоколы дела и приговор должны были храниться в особом хранилище в суде, чтобы при необходимости с ними можно было ознакомиться.
Приговор по Каролине мог быть вынесен и заочно (т.е. в отсутствие обвиняемого, например, если он сбежал на стадии расследования). Согласно ст. 206, далее по решению суда происходили опись и арест имущества сбежавшего преступника (его семья, однако, должна была регулярно получать из этого имущества необходимое пропитание). Под контролем суда должно было находиться и обнаруженное в ходе расследования «награбленное и украденное имущество», если вор не будет найден. Местным властям категорически запрещалось присваивать себе найденное украденное имущество (ст. 218). Если какой-либо человек смог доказать, что данное имущество принадлежит ему
и что оно было у него «похищено воровским или разбойным путем», то это имущество должно быть немедленно ему возвращено (ст. 207, 213). Причем, согласно ст. 209, в отношении подобного украденного имущества не действовал срок давности.
Каролина также отменяла и действовавший во многих германских княжествах «дурной» обычай возлагать на жителей конкретной местности обязанность за свой счет строить и поддерживать в надлежащем состоянии виселицы для приведения в исполнение приговоров суда. Отныне местные власти должны были оплачивать подобную деятельность (ст. 215).
* * *
Таким образом, анализируя Каролину, можно отметить, что несмотря на «гуманистическую» направленность ее отдельных положений, в целом Каролина — классический правовой документ эпохи позднего Средневековья: ее процессуальные нормы и положения материального уголовного права в значительной мере носят карательный характер, отражают стремление властей пресечь всякое сопротивление и инакомыслие в обществе, особенно усилившиеся в эпоху вызванных Реформацией продолжительных и кровопролитных религиозных и крестьянских войн.
Список литературы
1. Аннерс Э. История европейского права. М., 1994.
2. Берман Г. Дж. Вера и закон: примирение права и религии. М., 1999.
3. Каролина. Уголовно-судебное уложение Карла V / Пер., предисл., примеч. С.Я. Булатова. Алма-Ата, 1964.
4. Лютер М. О свободе христианина // Антология мировой правовой мысли: В 5 т. Т. 2: Европа V-XVII вв. М., 1999.
5. Лютер М. 95 тезисов / Сост., вступ. ст., примеч., коммент. И. Фокина. СПб., 2002.
6. Меланхтон Ф. Аугсбургское исповедание // Лютер М. 95 тезисов / Сост., вступ. ст., примеч., коммент. И. Фокина. СПб., 2002.
7. Смирин М.М. Очерки истории политической борьбы в Германии перед Реформацией. М., 1952.
8. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995.
9. УтевскийБ.С. История уголовного права буржуазных государств. М., 1950.
10. Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7.
11. Gudian G. Zur Charakterisierung des deutschen mittelalterlichen Schöffenrechts // Europäisches Rechtsdenken in Geschichte und Gegenwart. Festschrift für H. Coing zum 70. Geburtstag. Bd. I. München, 1982.
12. KnütelR. Zu den Gleichnissen des Art. 146 der Peinlichen Gerichtsordnung Kaiser Karls V // Festschrift fuer Gerd Kleinheyer zum 70. Geburtstag / Hrsg.v. F. Dorn, J. Schröder. Heidelberg, 2001.
13. Rüpling H. Grundriss der Strafrechtsgeschichte. München, 1991.
14. Kroeschell K., Cordes A., Nehlsen-von Stryk K. Deutsche Rechtsgeschichte. Bd. 2: 1250-1650. Köln; Weimar; Wien, 2008.
15. Schmidt E. Einführung in die Geschichte der deutschen Strafrechtspflege. Göttingen, 1965.
16. Schröder F.-Ch. Warum heißt sie Carolina? // Festschrift für Gerd Kleinheyer zum 70. Geburtstag / Hrsg.v. F. Dorn, J. Schröder. Heidelberg, 2001.
17. Wadle E. Verfassung und Recht. Wegmarken ihrer Geschichte. Wien; Köln; Weimar, 2008.
18. Wesel U. Geschichte des Rechts. Von den Frühformen bis zur Gegenwart. München, 2001.
