CC BY
18CARNTVALISM OF PARODY RELIGIONS IN THE CONTEXT OF POPUIAR CULTURE
Sokovtkov Sergey Stepanovich, PhD of Pedagogical Sciences, Associate Professor, Department of Cultural Studies and. Sociology, Chelyabinsk State Institute of Cult ure, Chelyabinsk
Parody religions are symptomatic phenomena of the cultural space. They signal some of the crisis features of the modern state of the religious sphere. At the same time, parodic religions, travesty of religious images, continue their projection in a transformed carnivalized form. The most important circumstance is the environment for the emergence of these phenomena - popular culture as a sphere of spontaneous cultural creation. In the analytics devoted to this problem, the specificity of such a socio cultural context of parody religions is practically not touched upon. Hence, there are many discrepancies and imprecise interpretations of the phenomenon. At the same time, it is his analysis at the intersection of the "new religiosity", carnivalism and the contextual role of popular culture that makes it possible to more accurately determine the origins, actual meaning and prospects of parodic religions, this bizarre fractal of modern culture. Keywords: religiosity: parody; carnivalization: bricolage: cultural creativity; popular culture. DOI 10.24923/2305-8 757.2031-5.5
УДК 008.001.14 ВАК 24.00.01
© Соковчков С.С., 2021
КАРНАВАЛЬНОСТЬ ПАРОДИИНЫХ РЕЛИГИИ В КОНТЕКСТЕ ПОПУЛЯРНОЙ КУЛЬТУРЫ
Пародийные религии представляют собой симптоматичные я&ШШя культурного пространства. Они сигнализируют о некоторых кризисных чертах современных состояний религиозной сферы. В то же время пародийные ¡Х'лигии, травеепшруярелигиозные образы, продолжают их проекцию в преображенной, карнавализованной форме. Важнейшим обстоятельством выступает среда возникновения этих явлений - популярная культура как сфера спонтанного культуротворчества. В аналитике, посвященной этой проблеме, Специфика такого социокультурного -контекста пародийных религий практически не затрагивается. Отсюда множество расхождений и неточных интерпретаций явления. Вместе с тем, именно его анализ в пересечении "новой религиозности", карнавальности и коп-текстуальной роли популярной культуры позволяет более точно определить истоки, актуальное значешё и перспективы пародийных религий, этого причудливого фрактала современной культуры.
Ключевые слова; религиозность; пародия; шрнавализация; бриколаж; культурное творчество; популярная культура.
СОКОВИКОВ Сергей Степанович, кандидат педагогических наук, доцент, кафедра Культурологии и социологии ЧеШбинский государственный институт культуры, Челябинск
Поскольку в представлениях о пародийных религиях существует достаточно много разночтений, следует уточнить относящуюся к этой теме терминологию. В современном культурном пространстве возникает множество явлений, в которых сложным образом сочетаются черты, присущие традиционным религиозным системам, и свойства иных социокультурных феноменов. Многообразие таких проявлений порождает при их описании совокупность терминов, включающих различные вариации: квазирелигии, псевдорелигии, гражданские и пекулярные религии, изобретенные религии и др. По отношению к этой сфере в целом некоторые исследователи предлагают термин "религиоподобные явления", то есть, те, которые "по ряду признаков - Нормальных или содержательных - подобны религии, но ей не являются, или не в полной мере являются" [6, с. юо]. Представляется всё же, что такой термин имеет слабый объяснительный потенциал: - некое подобие религиозности можно увидеть, например, в поведении фанатичных поклонников ка-
кой-пибудь "шоу-звезды" или футбольной команды и пр., то есть, явлениях сугубо светских и лишенных какой-либо апелляции к религиозной сфере. Более точным видится определение, которое дает этим явлениям Кэрол Кьюсак. Она называет их "изобретенными религиями", подчеркивая, с одной стороны, "матричное" использование элементов признанных религиозных систем, с другой - то, что они имеют в значительной мере фантазийный характер, выступая своеобразными "упражнениями творческого воображения" [13, р. 24].
Вместе с тем К. Кьюсак настаивает, что все подобные явления представляют собой именно развитие новых религиозных форм: "изобретенные религии выглядят как: религии, функционируют как религии, имеют доктринам ьное и ритуальное содержание, которое представляется как религиозное, и поэтому их следует считать по-на-стоящему религиозными. Тот факт, что их содержание может показаться необычным или у них ненадлежащие обряды, не должен лишать их законной силы" [13, р. 148]. В подобном подходе под определ ение "изобретенные религии" подпадают все явления, альтернативные традиционно принятым формам религиозности, в том случае, если последователи переживают причастность к ним вполне всерьез. Но тогда в их число не могут входить пародийные религии, поскольку они основаны на комедийном, сатирическом травестировании религии и религиозности. Вместе с тем сама К. Кьюсак относит пародийные религии к "изобретенным", поскольку и они также имеют вшлне "изобретенный" характер. Подобная двойственность порождает неопределенность и даже противоречивость оценок явления, когда, с одной стороны, пародийные религии видятся несерьезной "игрой в ре-
ПОД ОПРЕДЕЛЕНИЕ "ИЗОБРЕТЕННЫЕ РЕЛИГИИ" ПОДПАДАЮТ ВСЕ ЯВЛЕНИЯ, АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ТРАДИЦИОННО ПРИНЯТЫМ ФОРМАМ РЕЛИГИОЗНОСТИ, В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ПЕРЕЖИВАЮТ ПРИЧАСТНОСТЬ К НИМ ВПОЛНЕ ВСЕРЬЕЗ
лигию , с другой - всё же отдельным видом альтернативной или нетрадиционной религиозности [1, с. 12, 8],
Чаще всего пародийные религии называют квазирелигиями или псевдорелигиями [См. напр.: 5, с. 193, 195, 196]. Однако это терминологически и смыслово не вполне правомерно. Часть "квази" обозначает нечто производное, в определенных свойствах схожее или аналогичное, подобное своему прототипу. Пауль Тиллих, который и ввел термин "квазирелигия" в научный оборот, отмечает, что квазирелигиям, как и религии в истинном
8
о
Q 2
ш
смысле, свойственно "состояние захваченное™ предельным интересом, который делает все остальные интересы предварительными и содержит в себе ответ на вопрос о смысле жизни" [и, с. 398]. Поэтому квазирелигиозными являются только те секулярные феномены, которые "демонстрируют убедительные признаки собственно религий (the religions proper), хотя при этом они глубоко отличаются от них" ¡20, р. 4]. Отличие в том, что в квазирелигиях место Бога занимают мифологизированные образы секулярных объектов: народа, нации, жизненного успеха, культовых фигур из различных сфер (спорта, поп-культуры, пара-науки и пр.). Такие образы воспринимаются и переживаются последователями квазирелигий вполне искренне как подлинные ценности. Вместе с тем П. Тиллих настаивает на различии между "квазирелигией" и "псевдорелигией": "то, что я называю квазирелигиями, называют псевдорелигиями, но это столь же неточно, сколь и несправедливо. "Псевдо" указывает на предполагаемое, но обманчивое сходство; "квази" указывает на подлинное сходство - не предполагаемое, а основанное на идентичности некоторых сторон" [20, р. 5].
Поскольку пародийные религии по определению не идентичны подлинным, возникает соблазн отнести их к псевдорелигиозным явлениям. Однако и здесь необходимо уточнение. Отмеченное Тиллихом обманчивое сходство указывает на стремление нсев-дорелигии представить себя в качестве истинно религиозного феномена. Пародий н ые же религии не претендуют на такой статус, открыто демонстрируя свой игровой характер, когда "игра в религию" не выдается за аутентичные религиозные практики. Впрочем, мало что проясняет и отнесение этих явлений к "игровой религиозности". В этом случае пародийные религии представляются практиками гротескной имитации черт первичных религиозных явлений, в результате чего "игровая религиозность, будучи компонентом современной религиозности, в результате своей активности генерирует квазире л и ЩюзньЩ продукты" [5, с. 195]. Но такое утверждение содержит явное противоречие между "современной религиозностью" и "игрой в религию", то есть, между религией, пусть представленной не канонично, и ее имитацией. Подобное противоречие Е.О. Гаврилов предлагает снять, заявляя об игровой природе всей религиозной сферы: "любое религиозное действие воспроизводит характеристики игры, все религиозные практики могут рассматриваться как игровые практики" [5, с. 194]. Представляется, что налицо сл ишком произвольное расширение сферы феномена игры, поскольку, по точному суждению нидерландского исследователя Маркуса Дэвидсена, проводящего аналитическое различие между религией и игрой, "религиозная деятельность <...> может выглядеть как игра с точки зрения неверующего постороннего, но на самом деле они радикально различны" [14].
А вот пародийным религиям игровой характер бесспорно присущ в качестве сущностного основания. Они, по сути, строятся на фантазийном обыгрывании различных элементов собственно религиозных явлений. Вопрос в том, каков характер этой
игры? По утверждению американского религиоведа Джозефа Лайкока, пародийные религии "намеренно имитируют элементы устоявшихся религий и намеренно абсурдны" [18, р. 19], что делается в первую очередь в развлекательных целях. В то же время они функционально включены и в более серьезные социокультурные процессы. Как подчеркивает Скотт Симисон, "шутливые религии являются своего рода ответом на конкретные социальные вопросы или потребности" [19, р. 305]. Подобная двойственность не может быть объяснена простой констатацией того, что в пародийных религиях размываются "грани между серьезностью и несерьезностью, как для внешнего наблюдателя, так и для непосредственных участников игры" ¡1, с. 12], Во-первых, позиции наблюдателя и участника всякий раз статусно кон кретн ы, поэтому ситуативный контекст порождает вполне определенные оценки "серьезности" или "несерьезности". Во-вторых, пародийные религии - это реальные социокультурные явления, обладающие, при всем разнообразии, относительной целостностью, типичностью содержания и особенностей функционирования. Следовательно, есть свойства, определяющие такую целостность и специфику ее проявлений.
Стоит обратить внимание на факторы, стимулирующие возникновение пародийных религий. Одним из основных является консервативность традиционных религиозных систем, иссякание их креативпо-сакра-лизующей действенности, формализация внутри конфессиональных отношений. Вторым выступает "размножение" парарелиги-озных явлений: квази- и псевдорелигиозных конструктов и порождаемых ими практик, что также делает ситуацию в религиозной сфере "пестрой" и снижает авторитет традиционных религиозных систем. Отметим, что пародийные религии воплощают тра-вестийные парафразы как "старых", так и "новых" религий, подчеркивая "нелепости как традиционной, так и нетрадиционной религиозности" [19, р. 105], тем самым выс-
тупая по отношению к ним своеобразной оппозицией. Однако при этом связь с религиозной сферой как контекстом сохраняется. Понятно, что при создании пародийного варианта используются элементы религиозного прототипа. Причем такие пародии создаются людьми, которые знают религию достаточно близко, чтобы иметь возможность пародировать их, и рассчитаны на аудиторию, которая знает это достаточно хорошо, чтобы оценить комизм созданного И9; Р- 93.1- Но связь пародийных и "истинных" религиозных явлений носит более глубинный культурно-исторический характер. В этом смысле утверждения о том, что конструирован ие пародийной религиозности возникает за счет духа эпохи постмодерна, благодаря которому появляется сама возможность "религии против религии" [1, с. 13], представляются неточными.
Примеры "изобретения" пародийных религиозных образов известны еще со времен Древнего мира. Так, С. Симпсон обращается к сюжету комедии Аристофана "Птицы" (414 г. до п. э.}. В ней, помимо комически обыгранных фигур традиционных божеств, драматург выводит Трибалла, бога варварских племен, спотыкающегося о собственный плащ и говорящего на совершенно бессмысленном языке [19, р. 99]. Настоящий расцвет пародийная религиозность обретает в эпоху Средневековья, когда "комический потенциал оказывался заложен в самой "официальной религии", что указывает на сложный синтез "серьезного" и "карнавального" начала в культуре" [7, с, 78]. Не случайно именно в контексте феномена карнавальное™ рассматривает явления пародийной религиозности М.М. Бахтин. Он отмечает, что "почти каждый церковный праздник имел свою, тоже освященную традицией, народно-площадную смеховую сторону" [3, с. 9]. Помимо празднично-карнавальной традиции пародийная религиозность включала широчайший спектр других проявлений. Как подчеркивает М.М. Бахтин, "пародийные дублеты"
охватывали буквально все аспекты церковного культа и вероучения, воплощаясь в пародийных литургиях, пародиях на еван- О. гельские чтения, молитвы, литании, проповеди, церковные гимны, псалмы, церков- ^Р ные декреты и постановления соборов, "Ж папские буллы и послания, жити иные леген- ZI ды и даже еван гелия, с травестиях евангель-ских изречений и др. [3, с. 20]. Казалось бы, налицо тот самый сплав "карнавального" и "серьезного", который "порождает "квази- ~ сакральные" семантические комплексы" [7, с. 72]. Однако М.М. Бахтин совершенно оп- ^ ределенно настаивает: "Все карнавальные ел формы последовательновнецерковиы и вне-религиозны. Он и принадлежат к совершен- 5 но иной сфере бытия" [3, с. и], ||
Это положение представляется принци- ■ пиалыю важным. Для прояснения того, к какой сфере принадлежат пародийные религии, стоит учесть позицию С. Симпсон a. Он отмечает, что "шутливые религии существуют на стыке двух более крупных групп явлений: религиозного юмора и выдуманных религий. Однако они более специфичны, чем просто пересечение этих двух сфер. У них есть особый стиль и набор тем" [19, р. 92]. Причем специфичность проявляется именно в карнавальных чертах этих явлений. При этом С. Симпсон прямо обращаете;! к идеям М.М. Бахтина, справедливо утверждая, что пародийные религии "восходят к действенному юмору средневекового карнавала" [19, р. 102]. В любом случае в этих явлениях отчетливо воплощается пародийность именно карнавального типа, построенная на фантазийной игре в гротесковое "перевертывание" элементов религиозных систем. В то же время такая игра "выступает средством социального моделирования и эксперимента, нацеленных на решение актуальных общественных проблем" [5, с. 195]. Но и в этом случае карнавальная пародийность не исчезает. Не случайно "религио-мейкеры", как их называет М.В. Федорова, чаще всего воспринимают свое участие в конструировании травестийно-религиозных
артефактов "как своего рода игру, увлекательную провокацию, троллинС" ¡'12, с. 350]
Вполне отчетливо подобные противоречивые сочетания можно видеть на примере пастафарианства. Поводом для возникновения этой пародийной религии в 2005 г. послужило предложение властей штата Канзас о введении креационизма, то есть, учения о разумном замысле создания мира, в программу образования взамен дарвинистской теории его естественного происхождения. В ответ американский физик Бобби Хендерсон распространил открытое письмо, в котором на тех же основаниях предлагал включить в образовательную программу созданную им концепцию Летающего Макаронного Монстра, внешне представляющего собой клубок макаронин с тефтелями, в качестве божественного Создателя. Сам Б. Хендерсон расценивал свой жест как шутку, однако довольно быстро его "реплика" получила развитие и обогатилась "религиозными" аксессуарами. Так, в 2006 г. вышло написанное Б. Хендерсоном "Евангелие летающего спагетги-мо11стра", включавшее, помимо пародийных парафразов, вполне здравые сецтсиции: "Лучше бы ты не оправдывал Моим именем угнетение, порабощение, шинкование или экономическую эксплуатацию других, ну и/или, знаешь ли, злое отношение к другим", "Лучше бы ты не тратил уйму денег на постройку церквей, храмов, мечетей, усыпальниц во имя прославления Моей макаронной благодати, ведь эти деньги лучше потратить - выбирай, на что: на прекращение бедности; на излечение болезней; на мирную жизнь..." и т. д. £16, р. 78].
Пастафарианство обрело обширную иконографию, выполненную в самой разнообразной стилистике: от имитации "классической" иконной манеры и парафраза сцены с Богом и Адамом в росписи Микс ланджело в Сикстинской капелле до авангардных стилей. Пожалуй, наиболее наглядно карнавал ьность пастафарианства проявилась в его "религиозных" празднествах. К ним, в том
числе, относится Пастовер - иронический парафраз еврейского Песаха, а также христианской Пасхи. Празднуя, пастафарианцы должны вкушать макароны, которые готовят "по Его образу" члены семьи, одетые как Пираты (важные персонажи учения). Пастовер знаменует время, когда Летающий Спагетти-Монстр впервые начал касаться людей Своими Макаронинами. Истинно верующие также проводят ритуал "Прощание с глазом", в котором каждый По очереди одевает повязку на глаз и говорит о счастье приобщения к "божеству". Пастафарианцы ап-роприировали и Хэллоуин, добавив к его исходной карнавальное™ свои черты: во время Хэллоуина они, почитая время, когда Пираты свободно бродили по земле, одеваются в костюмы Пиратов и раздают конфеты детям [16, р. 123-124]. Относительно аналогично обстоит ситуация и с "Церковью Невидимого Розового Единорога" [4].
Следует обратить внимание на одну из сущностных черт пародийных религий: достаточно произвольное творческое комбинирование элементов исходных явлений. В результате возникает эффект бриколажа -конструирования артефакта из любых материалов, независимо от их Первоначальной принадлежности. Причем то, что пародийные явления связаны с религиозной сферой, отнюдь не ограничивает используемые материалы только ее рамками. О бриколаже верований и практик в "изобретенных религиях" говорит Кэрол Жьюсак [13, р. 37], гетерогенность содержания "шутливых религий" отмечает СкотгСимпсон. Авторитетный религиовед Даниэлла Кирби считает религиозно-духовный бриколаж общей чертой современной религиозности, будь то Мейнстрим или альтернатива [17, р. 39]. Однако можно у тверждать, что бриколаж-ность в определяющей мере присуща именно пародийным религиям, более того, выступает одним из их специфичных свойств. Не случайно сама Д. Кирби отмечает в этих явлениях эклектическую смесь теорий заговора, уфологии, онтологического терро-
ризма, религиознор ремикса, западного оккультизма, заимствований из огромного количества культур, сочетающихся с политическими и социальными комментариями [17, р. 48-50]. Это в полной мере соответствует вариативной коллажности карнавальной стихии, поскольку, по мысли М.М. Бахтина, "карнавал изация постоянно помогала разрушению всяких барьеров между жанрами, между замкнутыми системами мыслей, между различными стилями и т. п., она уничтожала всякую замкнутость" |г, с. 151].
Вмесге стем карнавальная бриколажносгь пародийных религий симптоматична: она указывает на социокультурный контекст их появления. Речь идет о том, что эти явления в подавляющем большинстве возникают спонтанно, так сказать, "снизу". Анализируя движение "джедаизма", основанного на образах киноэпопеи Дж. Лукаса "Звездные войны", Маркус Дэвидсен заостряет внимание на особенностях его возникновения. В качестве создателей он выделяет активных акторов, "текстовых браконьеров", участвующих в "культурном бриколаже", посредством которого они фрагментируют тексты и собирают осколки в соответствии с их собственным проектом. Эти бри кол еры "используют популярную культуру как ресурс для создания собственной народной культуры или фольклора" [15, с. 7]. В ходе этого возникает квазирелигиозное движение, которое М. Дэвидсен квалифицирует в качестве явления "независимой народной культуры со своей собственной внутренней логикой" [15, с. 37]. Таким образом, религиозный "двойниковый" парафраз возникает через самодеятельное бриколажное творчество неспециализированных субъектов, использующих и преобразующих как черты собственно религиозных систем, так и материалы масскульта. Культуру, выступа-
ющую контекстом и порождающей средой таких процессов, М. Дэвидсен называет "народной" или "фольклорной". Под популярной культурой он имеет в виду массовую культуру, что встречается нередко.
Однако в этом отношении следует сделать уточнение: массовая и популярная культуры - суть разные социокультурные типы. Как, в частности, замечает Кэрол Кыосак, "позитивная оценка состоит в том, что популярную культуру можно отличить от массовой культуры", учитывая то, что ""простые люди" избирательны в том, какие культурные продукты они производят самостоятельно" [13, р. 19]. В отличие от массовой культуры, вариативной, но мало креативной и производимой специализиро-ванными институтами, популярная культура представляет сферу спонтанной самодеятельной активности современного "простонародья", то есть, деятелей внеин-ституциопального кулмуротворчества, производимого ситуативно возникающими субъектами [ю, с. 32-43]. По сути, это то, что М. Дэвидсен называет "народной", "фольклорной" культурой, усматривая, впрочем, ее п рои з водность только от масскульта. На наш взгляд, это неправомерное сужение масштаба популярной культуры, способной использовать проекции материалов, стилей и образов, исходящих из любых культурных пластов [ю,с. 49]. При этом заимствованное из традициональньщ или актуальных сфер обретает в контексте популярной культуры "превращенные формы", существенно изменяясь формально и функционально [ю, с. 88]. Артефакты популярной культуры, часто формируемые по принципу бриколажа, "явно "фантазийны" и вместе с тем парадоксальным образом объясняют и трактуют ситуацию, их породившую", к тому же во многом выполняя
ПО МЫСЛИ М.М. БАХТИНА, "КАРНАВАЛИЗАЦИЯ ПОСТОЯННО ПОМОГАЛА РАЗРУШЕНИЮ ВСЯКИХ БАРЬЕРОВ МЕЖДУ ЖАНРАМИ, МЕЖДУ ЗАМКНУТЫМИ СИСТЕМАМИ МЫСЛЕЙ, МЕЖДУ РАЗЛИЧНЫМИ СТИЛЯМИ И Т. П., ОНА УНИЧТОЖАЛА ВСЯКУЮ ЗАМКНУТОСТЬ"
"функции, которые были ранее присущи аутентичным формам фольклора" [ю, с. 45]. Эти свойства популярной культуры позволяют объяснить, почему появление пародийных религий именно в ее пространстве вполне органично.
Вмесге с тем важно отметить еще одну особенность популярной культуры. Ее артефакты чаще всего возникают в проблемных ситуациях, в которых не срабатывают традиционные механизмы и клише и оказываются неэффективными институциональные системы [ю, с. 44]. Такие обстоятельства порождают коллизии, нередко вызывающие ироническое, комическое осмысление ситуации и соответствующие формы активности. Не случайно теолог, магистр богословия A.A. Сергеев, оценивая пародийные религии, пишет: "о них можно говорить как о продуктах протеста, иронии, популярной культуры, игры в религию" [9, с. 66]. В этом случае оптимальной и органичной формой, отвечающей такому сложному и специфичному сочетанию факторов, является карнавальная образность, дающая, по выражению С. Симпсона, "карнавальное переживание как высоких, так и низких элементов жизни" [19, р. 113]. Воплощая ее черты, пародийные религии наследуют традициям карнавал ьно-смеховой культуры прошлого. В этих явлениях современной популярной культуры отчетливо видна обозначенная М.М. Бахтиным "существенная связь смеха с неофициальной народной правдой" [3, с. 104]. Он же отмечает спонтанно-стихийный характер "простонародного" недоверия к серьезному тону и веры в правду смеха, присущих карнавальной культуре [3, с. 109].
Если в таком контексте учесть развитие процесса постепенной деградации смеха и карнавального мироощущения [3, с. 115,147], можно утверждать, что порождаемые популярной культурой пародийные религии выполняют в том числе функцию определенной компенсации в условиях иссякания аутентичного карнавального смеха. В этом смысле вряд ли можно согласиться с заяв-
лениями о том, что "практически весь социокультурный контекст, сопровождающий существование современной цивилизации, приобретает все более выраженный карнавальный характер", из чего следует "инспирированный извне распад и реструктуризация всей внутренней архитектоники общественного организма" [8, с. 32]. При этом цитируемая Р.Э. Лильеберг сводит карнавализацию к исходящей откуда-то извне, сверху, манипулятивиой стратегии с целью сделать каждого человека подобным образчику, поставляемому масскультом. Неудивительно, что понимаемая так карнавальная культура оборачивается "карнавальным масскультом" и полностью лишает человека права на свой собственный выбор [8, с. 35].
В том, что масскульт эксплуатирует потенциал карнавальной культуры, нет ничего удивительного - масскульт по определению "всеяден". Однако стоит отличать имитирующие карнавальность поделки масскульта от ее реальных проявлений, для которых популярная культура предстает сферой более аутентичных возможностей. В ней именно собственный выбор дает первоначальный импульс, в том числе, к фантазийному, бриколажному культуротворче-ству, примером которого и выступают пародийные религии, В этом смысле очень точным представляется высказывание Д. Кирби, отделяющей популярную культуру от массовой: "они (участники пародийных религий) являются акторами популярной культуры, творцами и потребителями, аудиторией и исполнителями" [17, р. 56].
Вместе с тем пародийные религии представляются динамичными явлениями, способными к смысловой и функциональной трансформации. В ходе развития и распространения они могут обретать черты, присущие собствен по религиозным течениям. В процессе этого снижается доля и значение карнавально-пародийных мотивов, а участники проникаются "серьезными" смыслами учения и испытывают пережива-
ния, которые можно квалифицировать как квазирелигиозные , но воспринимаемые участниками в качестве подлинных. Так, К. Кьюсак, включая пародийные религии в разряд "изобретенных", указывает, что их основатели благодаря успешному опыту и общению с единомышленниками "могут постепенно убеждаться в их ценности, реальности или истинности" [13, р. 23]. Это обстоятельство порождает проекции и во внешнюю среду. Дж. Лайкок отмечает, что "участники пародийных религий время от времени требуют, чтобы к ним относились серьезно, ссылаясь назакшные права и привилегии, которые предоставляются традиционным религиям" [18, р. 19], а обозначение этих явлений в качестве "пародийных" способно вызвать протесты со стороны их участников [13, р. 2].
Таким образом, можно констатировать: пародийные религии, возникающие в современном культурном пространстве, представ-ля юг собой карнавал изованные формы спон-танного культуротворчества, пародийно обыгрывающие элементы реальных религиозных систем. Выступая явлениями светского характера, пародийные религии тем не менее сохраняют ассоциативную связь с рели гиозн ы ми прототипами. В силу этого они потенциально способны трансформироваться в квазирелигиозные движения,, несущие определенные черты собственно религиозного свойства, утрачивая при этом карнавальные и пародийные аспекты. Органичной порождающей средой для пародийных религий является популярная культура как сфера самодеятел ьной культурной акти вно-сти ситуативно возникающих акторов, своего рода "простонародья" современности. Поэтому пародийные религии включают проявления карнавал ьносги, наиболее близкие к аутентичным и дающие возможность свободного социокультурного творчества. В то же время феномен пародийных религий может эксплуатироваться массовой культурой и иными институциями. Важно отметить, что явление пародийных религий глу-
бокосимптоматично в контексте состояний современной религиозности и духовности в целом. В этом смысле представляются верными слова С, Симпсона: "нет никаких оснований предполагать, что пародийные религии исчезнут в обозримое время" [19, р. 116].
Литература:
1. Ахмеппина РА, Фазлеева Р.]5. Попытки определения и культурно-философские предпосылки возникновения пародийной религиозности // Religion - science - society: problems and prospects of interaction: materials of the IX international scientific conference, Prague: Vedecko vydavatelske centrum "Sociosfera-CZ", 2019. - C. 8-14.
2. Бахтин M M. Проблемы поэтики Достоевского^ Работы 1960-1970 гг. // Собр. соч.: В 7 т. - Т. б. -М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2002. - 798 с.
3. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и па-родная культура Средневековья и Ренессанса. -М.: Художественная литература, 1990. - 541 с.
4. Веретенников А. Пародийные религии [Электронный ресурс] // Научный атеизм. - U RL: http:// wwWiatheism.ru/libraiy/VeiretEn_i.phtml (Дата обращения: 04.11.2020)
5. Гаврилов ГШ. Игровая религиозность как репрезентант современных тенденций социального развития // Вестник КемГУ. - 2015. - №2-4 {62). -С. 193-198.
6. Колку)гаш К.А. Российские религиоведы о концепциях религиоподобных явлений в западном религиоведении// Религиеведение на постсоветском пространстве / иод общ. ред. П.Н. Костыле-ва. - М.: Алькор Паблишере, 2011. С. 100-104.
7. Кучина Т.Г., Ахапкина Д.Н. Поэтика комического в parodia sacra (на материале "Богослужения иг роков" и "Всепьянейшей литургии") // Верхневолжский филологический вестник. - 2020. №2(21). - С. 71-79.
8. Лильеберг Р.Э. Феномен "детей карнавала" как результат м еж поколение й трансляции и воспроизводства карнавальных форм массовой культуры// Философская школа. - 2019. - N- 7. -С. 30-47.
9. Сергеев ЛА Religious innovation: применение альтернативной терминологии в изучении (^иоменов современной религиозности// Богословский сборник Тамбовской духовной семинарии. -2019. - Вып. д. - С. 65-72.
ю. Соковикон С.С.Популярная культура: аспекты исследования : монография. - Челябинск : ЧГИК,2014.-206С.
11. Тиллих П. Избранное: Теология культуры. -М.: Юрист'ь, 1995. - 479 с.
îà.Федорова M.В., Ротанова М.В. Смеховая культура и новая религиозность в киберпространстве // Коммуникативные стратегии информационного общества: труды Xi Междунар, науч.-теор. коиф.-Санкт-Петербург : ПОЛИТЕХПРЕСС, 2019. -С. 348-351.
13,Cusack С.M. Invented Religions: Imagination, Fiction and Faith. Surrey, England: Ash gate, 2010. 179 + viii pp.
14.Davidsen M.A. Fiction-based religion: Conceptual izi hg a new category against his tory based religion and fandom [Электронный ресурс] // Universiteit Leiden. URL: https://openaccess. leidenanivj]i/hanclle/1887/48123 {Дата обращения: 04.11.2020)
15-Davidsen MA The Jedi Community: History and Folklore of a Fiction-based Religion, New Directions in Folklore. 2017. Vol. 15. No. 1/2, pp. 7-49.
16.Henderson B. The Gospel of the ("lying Spaghetti Monster. Villard Books Publishing. New York. 2006. 192 p.
17.Kirby D.I. Occul tural Bricolage and Popular Culture: Remix and Art in Discord ianism, Ihe Church of the SubGenius, and the Temple of Psychick Youth. En The Handbook of Hyper-Real Religions, edited by Adam Possamai. Leiden-London: Briil. 2012. pp. 39-57. i8,l,aycockJ. Laughing Matters: "Parody Religions" and the Command to Compare. Bulletin for the Study of Religion. 2013. No. 42(3). pp. 19-26.
19. Simpson S. Joke Religions: Make-Believe in the Sandbox of the Gods. Ex Nihäot 2011. N" 2(6). pp. 91-118.
20. Till ich P. Christianity and the Encounter of the World Religions. New York, London. 1063.97 p.
