CC BY
98
А.Б. Каплан
КАРНАВАЛ И РЕВОЛЮЦИЯ
Максимилиан Волошин в своем стихотворении «Северо-восток» писал:
«Что менялось? Знаки и возглавья. Тот же ураган на всех путях: В комиссарах - дурь самодержавья, Взрывы революции в царях»1.
Любая революция сверху или снизу резко меняет привычный образ нескольких поколений страны, причем меняет насильственно. Карнавал также заключается в том, что во время его действия происходит отход от привычных норм общежития. Однако карнавал -явление временное, добровольное или ритуальное. После его окончания традиционный образ жизни вновь вступает в свои права.
История карнавалов уходит в глубину веков. Д. Фрезер показывает, как греческие вакханалии рождались из древнейших магических ритуалов, аналогичных ритуалам первобытных племен, порой отличающихся свой жестокостью. Человеческие жертвоприношения часто сопутствовали этим древним обрядам. Во время вакханалий были распространены свирепые игры. Жрец Диониса преследовал в это время женщин с обнаженным мечом и имел право зарубить любую, которую мог догнать. Женщины в своей жестокости не уступали мужчинам. Впадая в экстаз, они могли растерзать собственных детей2. С веками нравы смягчились, но в Древней
1 Волошин М. «Сосредоточье всех путей». Избранные стихотворения и поэмы // Волошин М. Проза. Критика. Дневники. - М., 1989. - 123 с.
2 Фрезер Д. Д. Золотая ветвь. - М., 1986. - С.277-278.
Греции, как и во многих странах мира, праздник урожая, особенно созревания винограда, сопровождался бурным весельем и полной половой свободой1. Ницше, один из самых глубоких исследователей дионисийского культа, пытался в поэтической форме выразить настроение участников вакханалий в следующих стихотворных строках: «Веселье золотое настань... А вокруг лишь игра и волна. Все, что томило своей тяжестью, кануло в голубое забвенье»2.
Древнеримские праздники - луперкалии и сатурналии - были по своему характеру похожи на вакханалии. Луперкалии праздновались зимой, на рубеже старого и нового года и отличались также необузданным весельем. Именно в дни праздников многие римские политики, используя возбуждение и податливость толпы, стремились достичь своих целей. Так, в дни луперкалий 44 г. до н.э. Антоний пытался короновать Цезаря, Катилина рассчитывал в дни сатурналий произвести свой переворот3. Сатурналии отличались большим размахом, в декабре каждого года наступали дни как чувственной, так и социальной свободы, в эти дни рабы получали временную свободу и могли предаваться любому разврату вместе с господами совершенно открыто. Праздник в отдельных случаях приводил к кровавым жертвам. Порой избирался предводитель праздника, ему поклонялись как Сатурну, но в конце праздника убивали. Римский сенат пытался бороться против внедрения в быт страны подобных вакханалиям праздников других народов, покоренных римлянами. В эпоху империи сатурналии справлялись не только в Италии, но и по всей империи, там, где стояли легионы. История сохранила рассказы о христианских мучениках, которых казнили за отказ участвовать в сатурналиях. В 496 г. римский папа запретил сатурналии в Вечном городе4.
Но сатурналии еще долго праздновались на территории бывшей единой империи. В Византии они продолжали существовать под названием «брумалий». Этот праздник отмечался в январе и носил характер разнузданного карнавала. Мужчины и женщины в дни брумалий переодевались в платья противоположного пола, одевали маски. И отдавались бездумным желаниям. Напрасно церков-
1 Фрезер Д. Д. Золотая ветвь. - М., 1986. - С.277-278.
2 Ницше Ф. Стихотворения, философская проза. - СПб., 1993. - С.75.
3 Машкин Н.А. История Древнего Рима. - Л., 1948. - С.284, 318.
4 Фрезер Д. Д. Золотая ветвь. - М., 1986. - С.546-549.
ные иерархи осуждали брумалии, они продолжали существовать. Кстати, византийские карнавалы часто способствовали смутам и политическим выступлениям. Так, во время одного празднования две мощные политические группировки учинили уличное побоище, в котором погибли более 3 тыс. человек. Известно, что в Византии довольно часто происходили перевороты, многих императоров свергали и казнили. Так, перед свержением императора Маврикия во время карнавала по улицам Константинополя водили осла, на котором сидел человек, изображавший императора в венке из стеблей чеснока, а толпа распевала песню, высмеивавшую Маврикия. После Х в. брумалии превратились в придворные карнавалы1.
Однако брумалии использовались византийскими императорами в УШ-1Х вв. как средство укрепления своей политики иконоборчества. Иконоборческая «революция» продолжалась 50 лет, а затем после некоторого перерыва еще 30 лет. Возможно, на политику и мировоззрение императоров-иконоборцев повлияли успехи завоеваний ислама. К 651 г., через 19 лет после смерти пророка Мухаммеда, армия его последователей уничтожила остатки персидской империи, затем были покорены Дамаск и Антиохия, в 638 г. пал Иерусалим. Между иерусалимским патриархом Софронием и халифом Омаром был заключен договор о неприкосновенности христианских святынь. Затем арабы вошли в Египет. Несмотря на небольшое сопротивление и попытку со стороны Константинополя вернуть Египет Византии, исламские войска прочно обосновались в Египте, а затем во всей Северной Африке. Удивляет быстрое приобщение большинства населения покоренных регионов к исламу2. Арабская угроза стала серьезной и для самой Византии. Заслуга ликвидации опасности нашествия мусульман принадлежит императору Льву Исавру. Но этот же монарх стал первым иконоборцем. Существует мнение, что, с одной стороны, Лев Исавр соглашался с доводами мусульман, считавших поклонение иконам идолопоклонством, с другой стороны, императора-солдата раздражало огромное число монахов в империи. В то же время он испытывал постоянные трудности с набором войска. Преемник Льва Исавра, Константин
1 Ельницкий Л.А. Византийский праздник брумалий и римские сатурналии // Античность и Византия. - М.,1975. - С.340-350.
2 Мейендорф И. История церкви и восточнохристианская мистика. - М., 2003. - С.257-259.
Копроним, в отличие от своего диковатого предшественника был человеком образованным. По его личному желанию в Константинополе в 754 г. был проведен собор, имевший целью закрепить как догму иконоборческие взгляды. Их приверженцы опирались на гипертрофированные ими христологические мысли Оригена, в частности, мысль о том, что человек не в силах представить подлинное тело Христа, а потому нельзя изображать неизобразимое. В свою очередь, на Оригена могли повлиять мысли неоплатоника Плотина об обманчивом облике картин1.
Кроме официальных обвинений Константин Копроним прибегал к использованию публичных зрелищ для укрепления иконоборческих взглядов.
Во время очередного брумалия он приказал согнать на ипподром тысячи монахов и монахинь, его воины силой разбили их на пары и принудительно объявили мужьями и женами. Все это происходило на глазах возбужденной толпы. Это один из типичных случаев, когда карнавал использовался в целях «революционного» преобразования церкви сверху.
Однако иконоборческое движение потерпело полный крах к началу Х в. Православная церковь и монашество одержали полную победу. Культ почитания икон неизмеримо усилился. Византийская религиозная традиция отличалась большей отрешенностью от светских проблем, чем западноевропейская религиозная традиция. Византийское духовенство, уступив политическую власть императору, было целиком и полностью сосредоточено на укреплении православной догматики, углублении мистических учений отцов церкви. Эта традиция во многом отразилась на массовой психологии населения Византии. Развитие «смеховой» культуры здесь прослеживается менее зримо, чем в странах Западной Европы.
В изучении карнавальной народно-смеховой культуры главная роль принадлежит русскому историку, культурологу и философу М.М.Бахтину2, который раскрыл сущность средневековой карнавальной культуры; ему удалось расшифровать во многом забытый язык карнавальных символов, показать их смысловое богатство
1 Флоровский Г. Противоречия оригенизма. Ориген, Евсевий и иконоборческий собор. - Режим доступа: Ийр://ИЪ ерагЫа saratov.ru/books/20f/ Погс^ку/а(1114.
2 Бахтин М.М.. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. - М., 1965.
и противоречивость. Бахтин проследил эволюцию народных смехо-вых форм от расцвета в эпохи Средневековья и Возрождения до упадка смеховой культуры в период классицизма. Книга Бахтина произвела подлинный переворот в такой научной дисциплине, как «история мировой культуры». Появилось много работ под новым углом зрения на эту тему. Бахтин считал, что смеховая культура народа и официальная церковная культура почти антиподы. Этот тезис был подвергнут критическому пересмотру в более поздних работах. Однако критики Бахтина должны были помнить, что время, когда Бахтин писал свою книгу, отличалось от нынешнего. Всякая церковь считалась реакционным институтом. Тезис Маркса «опиум для народа» был каноническим. Поэтому Бахтин не мог откровенно писать, что карнавал в определенном смысле не столько разрушает, сколько сохраняет религиозную культуру, «... карнавал предполагает перевертывание той же самой культуры. Пьяная девка, играющая роль Богоматери, шут вместо епископа, преступник на царском троне, осел в храме, богохульство, всепьянейшая литургия - все эти инверсии "серьезного" культа и ритуала не только не игнорируют или отвергают господствующую культуру и религиозность, но, напротив, из нее исходят, в ней обретают свои закономерности и в конечном счете по-своему утверждают ее»1.
В самой христианской религии постулируется возвышенность уничижения. В произведениях отцов церкви эта линия мысли была связана с такими тезисами, как тайна Богочеловека, или с проблемой уничтожения гордыни как пути приближения к Богу. В латинской культуре развивается взгляд о правомерности смеха и шутливости в образе жизни человека2. Именно в классическое Средневековье формируется образ комического чёрта, героя многочисленных сказок и рассказов хитрого, но в конечном итоге ничтожного. Образ страшного вездесущего дьявола становится более распространенным в эпохи Ренессанса и Реформации. Но в любой период Средних веков смех и религиозный ужас как бы сопутствуют друг другу. Следует напомнить, что карнавал всегда сохра-
1 Гуревич А.Я. Избранные труды. Культура средневековой Европы. - СПб., 2006. - С.221.
2 Adolf H. On Medieval laughter // Speculum. - N.Y., 1947. - Vol. 22, N 2. -P.251-253.
нял свои две основные черты: прорыв в иное время и мечту о наступлении лучшей жизни.
В раннее Cредневековье в дохристианской Европе считалось, что время имело циклический природный характер. Даже церковное время в календарях было приспособлено к смене времен года. В Древней Ирландии, например, праздники не противоречили общему ходу времени, освещали его1. Но были полуязыческие праздники, которые проклинались церковными деятелями Ирландии, но отличались живучестью, такие, как Бычий пир в Темпре. Он происходил ночью и был связан с избранием нового короля. Эта церемония происходила во время конца пастбищного сезона. Основной задачей Бычьего пира был выбор нового монарха. Ритуал был весьма своеобразным. Один из участников пира получал огромную часть убитого жертвенного быка и должен был поглотить предельное количество мяса. Он же выпивал очень много бычьего бульона. Его заворачивали в шкуру убитого животного. Человек, завернутый в шкуру, должен обязательно заснуть, во сне ему надлежало увидеть одного из представителей ирландской знати. Проснувшийся оракул должен был объявить того, кто достоин трона. Если он солгал, то губы его должны посинеть, как предписывал древний ритуал. В этом обычае проявилось, как бы в зародыше, одно из свойств карнавала - выпадение из привычной длительности времени. Время сна оракула представлялось ирландцам особым отрезком бытия, содержащим тайны перемен2.
Напомним, что в отечественной культурологии закреплено понятие «хронотоп». В нем совмещены основы места и времени. Пространство и время обычно в человеческом сознании мыслятся как пространственно-временное единство. В классическое Средневековье имелись примеры осознания времени в рамках карнавального хронотопа. Пик карнавальных праздников - приход весны. В этот период жители сельских местностей погружались в мир символов. Сцена драки жизни и смерти символизировала борьбу зимы и весны. В месте, окруженном толпой, двое парней сражались на кнутах: один в шубе, другой почти раздетый. Последний был сим-
1 Бондаренко Г.В. Некоторые особенности восприятия древнеирландского праздника // Одиссей: Человек в истории. Время и пространство праздника. - М., 2005. - С.9.
2 O' Rahilly T.F. Early Irish history and mythology. - Dublin, 1984. - P.324.
волом весны и обычно побеждал. Но атмосфера возбуждения была очень сильна. Поэтому карнавальный ритуал проходил под пристальным вниманием церкви. На первый взгляд, казалось, здесь высмеивались и власть, и церковь. На самом деле католическая церковь, и прежде всего наиболее ее талантливые защитники иезуиты, в трудные годы Реформации отлично поняли, что карнавал может быть как возбудителем мятежа, так и психологической разрядкой, выгодной для общественного спокойствия. Карнавал обозначается и мыслится в понятиях и терминах христианской традиции. Германская коллегия иезуитов, созданная самим Игнатием Лойолой, разработала специальные инструкции для проведения масличных карнавалов1. Масличный карнавал резко меняет свой хронотоп. Из явления ритуально-фольклорной синкретической культуры он становится фактом культуры письменной. Известный католический иерарх, кардинал Фаульгабер, не так давно заявил: «Я считаю карнавал в высшей степени христианской и истинно католической институцией и видел бы в попытке ее устранения чуть ли не ересь»2. Католическая церковь довольно рано поняла, что карнавал является оппозицией пуританскому облику протестантской морали. Характерно, что идеологи Реформации использовали карнавальный элемент в борьбе с папистами. XVI век оставил нам в наследство огромное количество гравюр, содержанием которых были карикатуры на римскую церковь и особенно на папу. Авторами этих карикатур были как неизвестные художники, так и великие: Дюрер, Гольбейн, Кранах. Одна из них обличает монаха Тецеля - продавца индульгенций. В ней ироническое начало выражено слабо, возможно, поэтому к ней приложены сатирические стихи. Уже в середине века карикатуры на монахов становятся более зловещими, их лица крайне уродливы и имеют сходство с мордами средневековых чер-тей3. Кранах изображал папу в образе осла в тиаре, а известный создатель гравюр, имевший прозвище Петрарка, изобразил папу коронующим свинью4. Встречаются изображения папы в образе
1 Реутин М.Ю. Соображения по поводу карнавального хронотопа // Одиссей: Человек в истории. Время и пространство праздника. - М., 2005. - С.30.
2 Там же. - С.33.
3 Kaiser В. Gott und Bauer // Die Zeit des Deutschen Bauernkriges im Spigiel der Literatur. - B., 1975. - S.138.
4 Kaiser В. Gott und Bauer // Die Zeit des Deutschen Bauernkriges im Spigiel der Literatur. - B., 1975. - S.305, 318.
дьявола. Особенно широко была распространена карикатура на католическую церковь; ее содержание обычно сводилось к следующему: женщина - символ вавилонской блудницы восседает на трехглавом драконе, каждая из голов которого украшена папской тиа-рой1. Все эти образы были порождены народно-смеховой культурой Средних веков, однако если на карнавальном шествии образ епископа на свинье вызывал беззлобный гомерический хохот, как нечто несуществующее, то во время гражданской войны в Германии карикатурные символы воспринимались весьма серьезно.
Французский исследователь Э.Ле Руа Ладюри внимательно изучил событие, малоизвестное в истории, - карнавал в Романе на юге Франции. Здесь радостный настрой сменился внесословной ненавистью. Крестьяне - участники карнавала заигрались в радостном порыве, игровое виртуальное смешение времен начало принимать опасный характер. Ведь из хаоса возникает новый порядок, традиционная иерархия может быть опрокинута. Характерно, что местная «элита» поняла эти опасные порывы и с помощью своих наемников напала на толпу бедняков. Предводитель толпы был повешен вверх ногами. Подобная расправа носила символический характер. Представители власти как бы перевернули мир в угодном им направлении2. В этом малозаметном эпизоде как в капле воды отразились процессы социального идеологического брожения, свойственного концу Средневековья и началу Нового времени3.
Обратимся к этому временному периоду в России. Отечественные ученые в своих размышлениях о книге Бахтина были единодушны в том, что существует значительное отличие между сме-ховой культурой России и карнавальной культурой западноевропейского Средневековья и Ренессанса. «Смех» Грозного был синхронен смеху Рабле, но опричный разгул содержательно был противоположен ренессансному карнавалу - он был призван не объединять, а разделять. Праздничные действа опричников, конечно, включали «фольклорный» антураж с ряжением («машкары»),
1 Kaiser В. Gott und Bauer // Die Zeit des Deutschen Bauernkriges im Spigiel der Literatur. - B., 1975. - S.227.
2 Харитонович Д.Э. Веселие и насилие // Одиссей: Человек в истории. Время и пространство праздника. - М., 2005. - С.42-44.
3 Ladurie Е. Le Roy. Carnaval de Romans // De la Chandeleur au mercredi des Cendre 1579-1580. - P., 1979. - P.233, 237.
скоморошеством и т.п., но то был театр одного актера, «праздник проходил не на карнавальной площади, а в опричной Александровой слободе»1. Любопытно, но здесь русские цари выступали как носители традиций, бытовавших в Византии. Напомним бесовский брумалий императора - иконоборца Константина Копронима или императора Михаила III, который устраивал сборища на манер Петровского всешутейшего собора2.
Карнавальное юродство Ивана Грозного было и психологической привычкой, и методом изощренной политической игры одновременно. Произнося инвективы «дудину племени» - скоморошеству, царь сам лично устраивал скоморошьи зрелища, посадив архиепископа новгородского на кобылу задом наперед и дав ему в руки волынку. Грозный монарх приказал везти его таким способом в Москву. Понятно, что приставам было приказано собирать народ у дороги и следить, чтобы он смеялся над вторым по значению иерархом церкви. Второй пример юродства и политических маневров Грозного - это когда он публично отказался от царского титула и передал его служилому касимовскому царьку Симеону Бекбулато-вичу. Это напоминает выборы шутовского вождя во время римских сатурналий. Подобная церемония еще более увеличивала авторитет самодержавия в глазах народа, поскольку царь мог распоряжаться своим титулом как хотел. Царь все время доказывал, что он выше закона. «Стоглав» строго осуждал брумалии и скоморохов. И в то же время пьяные маскарады при опричном дворе были частым явлением. Отказ князя Репнина участвовать в непристойном сборище вызвал жестокую расправу. Все эти непредсказуемые приступы искреннего благочестия Ивана Грозного, сменяющиеся гневом и юродством, создавали обстановку черного страха, который парализовал волю окружающих. В такой обстановке деспот получает предельную свободу действий, может производить любые «революционные» действия, не встречая сопротивления. Попытки же Лжедимитрия устраивать латинские маскарады были не последней причиной всенародной ненависти к нему, поскольку они оказались лишенными национального колорита, и он был неспособен создать
1 Петрухин В.Я. «Праздник» в средневековой Руси: К проблеме исторической специфики // Одиссей: Человек в истории. Время и пространство праздника. - М., 2005. - С.81.
2 Иванов С.И. Византийское юродство. - М., 1994. - С.80-82.
даже некое подобие атмосферы страха, характерное для царствования Ивана Грозного. Не случайно все три митрополита Московских после св. Филиппа получили прозвища смиренных и тишайших1.
Более грандиозным карнавальным мероприятием был всешу-тейший и всепьянейший собор, созданный другим царем-революционером - Петром Великим. Этот пародийный институт имел аналоги на Западе. Но нигде не было организаций такого масштаба и такой социальной, политической значимости. Просуществовал всешутейший собор не менее тридцати лет - с 1690-х и до середины 1720-х годов2. В Европе также были пародийные сообщества. Например, в Бургундском герцогстве в середине XV в. существовало шутовское общество из представителей различных привилегированных слоев герцогства. Оно находилось под патронатом герцога. В Англии действовало «Высокое общество бифштексов» со своими уставом и правлением3. Но всешутейший собор отличался от европейских сообществ такого типа тем, что они были добровольными, а петровский собор строился на принципах обязательности и единоначалия. Приказы формального главы собора князя-папы писались под диктовку Петра. Члены собора должны являться на пьяные пиры как на службу. Так при Петре наблюдалась строгая регламентация не только повседневной деятельности, но и отдыха. В карнавальном действии причудливо сливались и бешенный разгул, и определенный порядок. Особенно бурной жизнь всешутейшего собора была между Рождеством и Великим постом. Царь с большой свитой из членов собора ездил славить богатых дворян и купцов. Эта церемония называлась «славление». Хозяин, которого «славили», должен был кормить «соборян», которых порой было несколько сотен. Это был фактически разбойничий наезд. Иной тип праздника представлен церемонией, которая устраивалась членами всешутейшего собора в Вербное воскресение. Она состояла в том, что шуточного патриарха - князя-папу везли на верблюде; так пародировался религиозный обряд - «шествие патриарха на осляти»4. В первые годы царствова-
1 Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. - М., 1990. - Т.1 -С.448-449.
2 Трахтенберг Л. А. Сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор // Одиссей: Человек в истории. Время и пространство праздника. - М., 2005. - С.91.
3 Там же. - С.91-92.
4 Там же. - С.100.
ния Петра этот обряд имел большое значение. Лошадь, на которой сидел патриарх, вел под уздцы сам царь, но после 1697 г. эта церемония перестала быть столь торжественной. Будучи лично религиозным человеком, Петр не мог терпеть малейших признаков двоевластия в любой сфере жизни. Подобно Ивану Грозному он не только уничтожал препятствия к совершенному самодержавию, но и стремился морально дискредитировать любой враждебный регулярной монархии институт. Петр, как и английский король, был главой церкви, но в отличие от последнего обладал не формальной, а действительно полной властью. Всешутейший собор пародировал и католическую церковь. В 1710 и 1725 гг. происходили выборы главы собора князя-папы. Помимо обширных возлияний, процедура выборов требовала ряда карнавально-пародийных обрядов. Архижрецы играли роль кардиналов. Была разыграна сцена выборов. Избранного князя-папу торжественно вносили в главный зал, «папа» держал в руках большой кубок с водкой. Члены собора целовали его туфлю, а он угощал их водкой. Обряд заканчивался тем, что князя-папу погружали в чан с вином.
Особый тип обряда составляли свадьбы глав соборов; известны описания двух свадеб: Зотова и Бутурлина1. Здесь проходила целая вереница комических обрядов. Сценарий подобных свадеб разрабатывался при личном участии царя. Причем роль главного шута предназначалась жениху. Никита Зотов умолял Петра отменить свадьбу; человек преклонных лет, он даже хотел уйти в монастырь. Ведь Зотов был не только главой шутов, он имел титул графа, чин тайного советника и занимал должность генерал-президента ближней канцелярии. Заставляя такого человека играть роль шута, Петр подчеркивал дистанцию между монархом и знатью. Второй князь-папа П. Бутурлин происходил из знатного боярского рода, известного с начала ХУ в.2 Большинство членов всешутейшего собора принадлежали к знати. Но то унижение, которому подвергали многих из них, очень редко фиксировалось ими как осознанное. Они не только не пытались выразить свое возмущение, но и помыслить об этом не могли, зная о существовании Тайной канцелярии.
1 Трахтенберг Л.А. Сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор // Одиссей: Человек в истории. Время и пространство праздника. - М., 2005. -С.104-105.
2 Веселовский С.Б. Онамастикон. - М., 1974. - С.53.
Таким образом, можно говорить о глубокой психологической революции. Дворянство, имея сословные привилегии, полностью превратилось в слой, подчиненный императору. Боярская Русь за короткий период явила миру удивительную метаморфозу. Боярская родовитость потеряла свой иммунитет, вместо нее стала формироваться новая аристократия, зависящая от трона. Шутовской карнавал долго еще оставался средством унижения. Достаточно вспомнить двор императрицы Анны, при котором Голицыны и Апраксины были жалкими шутами, и такое карнавальное мероприятие, как «ледяной дом». Русская история являет примеры использования карнавала как средства укрепления нового порядка. Зато красочные примеры связи карнавала и революции дает Франция.
Не только в Средние века карнавалы и праздники перерастали в бунты, в Новое время это явление стало более частым1. Власть стремилась пресечь опасность в самом зародыше, запрещая многочисленные карнавалы или даже преследуя проявление коллективного веселья молодежи. Но это не давало должного эффекта. Жизнь рождала новые формы карнавальных бунтов2. Королевская власть пыталась использовать карнавальные настроения в своих целях, организуя официальные праздники. Поводом для них были такие события, как коронация, рождение наследника престола и т.д. Однако эти пышные праздники часто губил бездушный формализм их организаторов. Известны случаи, когда праздничная толпа, получая королевские «подарки», теряла над собой контроль и происходила свалка, приводящая к человеческим жертвам3. Следует отметить, что после отмены Нантского эдикта, который был хотя и зыбким гарантом веротерпимости, во Франции стал утверждаться культ церковной официальщины. В свою очередь, это явление породило религиозный нигилизм не только в среде аристократии, но и среди простого народа. Центром вольнодумных настроений был Париж. В предреволюционное время королевская семья стала объектом шаржей и пародий, особенно в народных балаганах, в кукольных
1 Чеканцева З.А. Праздник и бунт во Франции между Фрондой и революцией // Одиссей: Человек в истории. Время и пространство праздника. - М., 2005. - С.49-67.
2 Berce' Y. Fete et revolte. - P., 1976. - P.174-176.
3 Пименова Л.А. Пространство и время королевского праздника во Франции конца Старого порядка // Одиссей: Человек в истории. Время и пространство праздника. - М., 2005. - С.74-75.
96
театрах. Фигура короля - помазанника Божьего не внушала больше религиозного трепета. Народ может простить властителю жестокость, но никогда не прощает ему «упрямой нерешительности». Три монарха - жертвы Великих революций, несмотря на различия, во многом обладали общими чертами. Были нравственными людьми, любили своих жен и были под полным их влиянием. Они быстро заслужили презрительную кличку «подкаблучник». Ненависть сначала вызывала королева-иностранка. Английские пуритане ненавидели католичку - француженку, жену Карла I, французы - австриячку Марию-Антуанетту, русские, особенно во время войны, -Александру Федоровну. В народном сознании легенды принимали форму неопровержимых фактов. Так, современные историки доказали, что слова французской королевы о голодных людях: «У них нет хлеба, пусть едят пирожные», никогда ей не принадлежали, а были продуманной провокацией. Чем более росла ненависть к королеве, тем более усиливалось чувство презрения к ее супругу. При обострении революционной ситуации все монархи демонстрировали крайнюю степень безынициативности1.
А французская революция, разве она не начиналась как карнавальное шествие? Толпа по призыву Демулена стала украшать свои головные уборы зелеными кокардами или листьями и сгрудилась вокруг людей, которые несли бюсты Неккера и герцога Орлеанского. Шествие переросло в бунт. Народ стал вооружаться, самым массовым оружием стали пики, которые быстро делали местные ремесленники. Безусловно, взятие Бастилии означало победу народа над абсолютизмом, но рассмотрение этого события под историческим микроскопом делает его менее величественным. Собственно Бастилия не была взята, она была сдана осажденными под честное слово революционеров - сохранить им жизнь. На самом деле, ворвавшись в крепость, санкюлоты перебили весь гарнизон. А головы семи офицеров были насажены на пики, и в сопровождении танцующей толпы эти головы с запекшейся кровью таскали по парижским улицам2. Но эти страшные события отошли на второй план в национальном и мировом мнении в связи с победой свободы
1 Каплан А.Б. Психологическая характеристика различных типов абсолютных монархов (историко-биографический аспект) // Человек: Образ и сущность. Человек и власть. - М., 1992. - С.91-92.
2 Карлейль Т. Французская революция. История. - М., 1991. - С.129.
над абсолютизмом 14 июля 1789 г. Эту победу увенчала великая Декларация человека и гражданина. Но в карнавальном элементе революционного действа таилась угроза подавления свободы. Спустя четыре года после победы над абсолютизмом Робеспьер восхвалял словосочетание «деспотизм свободы», что можно понимать как законность беспредела.
Французская консервативная мысль от Местра до Токвиля, от Лебона до Тарда пыталась понять проблему, связанную с революционным поведением масс, исследуя сложность почти неуловимых метаморфоз в поведении толпы. В настоящее время, пишет Ортега-и-Гассет, когда массовые национальные и религиозные движения так тесно переплелись с индивидуальным коллективным террором, проблема карнавального элемента как стимула настроения толпы не потеряла своей актуальности. «Для брошенной на собственный произвол массы. жажда жизни неизменно оборачивается разрушением самих основ жизни»1. Маркузе считал, что карнавальный стиль жизни должен сменить табуированное цивилизацией бытие. Орфический и нарциссический опыт мира отрицает опыт, на кото -ром зиждется мир производительности2. А Жак Деррида рассматривает французскую революцию как карнавальное действо, бессознательно изменяющее мир. И в доказательство приводит слова Маркса: «Камилл Демулен, Дантон, Робеспьер, Сен-Жюст, Наполеон, герои, а также партии и массы во время старой французской революции выполняли в римском костюме и с римской фразеологией задачу своей эпохи, а именно - освобождение и установление современного буржуазного общества»3.
1 Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. - М., 2003. - С.53.
2 Маркузе Г. Эрос и цивилизация. - М., 2003. - С.177.
3 Деррида Ж. Призраки Маркса. - М., 2006. - С.161.
