CC BY
108
A.M. Филитов
Карибский кризис vs Берлинский кризис: проблема взаимовлияния
A.M. Filitov
Cuban Missile Crisis vs Berlin Crisis: The Problem of Mutual Influence
К настоящему времени в историографии накоплен уже солидный массив литературы, как по Берлинскому кризису1, так и по Карибскому2. Однако, как справедливо отметил немецкий исследователь М. Лемке, наличие какой-либо жесткой связи между ними многими историками игнорируется, тогда как на самом деле, продолжает он, «имело место развитие опасного "двойного кризиса" с интенсивными взаимовлияниями»3.
* * *
Тезис о «двойном кризисе» сомнителен: все же речь шла о двух различных во многих отношениях феноменах. Тем не менее, проблема их взаимовлияния действительно существует, и она недостаточно исследована. Наиболее актуальными, по нашему мнению, являются два вопроса: во-первых, сыграл ли фактор напряженности в центре Европы как элемент еще длившегося, хотя и прошедшего апогей Берлинского кризиса (встречающееся порой утверждение, что Берлинский кризис закончился еще до начала Карибского, нельзя признать корректным4), какую-то роль в ходе и исходе Карибского кризиса; и, во-вторых, оказал ли его ход и исход какое-то воздействие на состояние этой напряженности, обострился ли в результате Берлинский кризис или наметилась тенденция к разрядке обстановки в Берлине и Германии в целом.
Нельзя сказать, что эти вопросы не ставились раньше. Ответы на них воплотились в двух версиях, вокруг разбора которых и будет строиться наше изложение. Первая версия в наиболее полном виде представлена советским разведчиком A.C. Феклисовым. Она сводится к тому, что высказанное им своему собеседнику американскому журналисту Дж. Скалли предупреждение о том, что советским ответом на американское вторжение на Кубу будет захват Западного Берлина, сыграло решающую роль в отказе США от плана вторжения и их согласии на компромиссное решение возникшего конфликта. Поскольку автор этой версии признает, что никто не уполномочивал его делать такое заявление («это походило на порыв моей души»), то выходит, что в ходе начавшейся 26 октября 1962 года в 1.30 дня беседы в вашингтонском ресторане «Оксидентал»
он единолично выступил в роли спасителя мира от термоядерной войны. Согласно этой версии в какой-то мере часть заслуги может разделить и Скалли, поскольку тот воспринял высказывание Фе-клисова всерьез и оперативно доложил его высшему руководству. В сноске к тексту своей мемуарной книги Феклисов ссылается на разговор с неназванным советским генералом КГБ, который сообщил ему о наличии секретного плана, согласно которому войска СССР и ГДР должны были занять Западный Берлин «за шесть - восемь часов»5. Заметим, что по свидетельству O.A. Трояновского, бывшего тогда помощником Н.С. Хрущева, тот с крайним раздражением отреагировал на высказанное ему, причем «в осторожной форме», заместителем министра иностранных дел В.В. Кузнецовым предложение всего лишь оказать «давление на Западный Берлин» в ответ на давление США на Кубу: «Мы только начинаем выпутываться из нашей авантюры, а вы предлагаете нам влезть в другую»6. Таким образом, выходит, что Феклисов действовал не только без ведома, но и вопреки высшему руководству страны (о чем он, правда, не мог знать).
Есть ли какие-либо основания считать, что «выпутаться» из одной авантюры действительно удалось посредством другой авантюрой, причем самовольно предпринятой лицом, не облеченной какими-либо полномочиями? Начнем с того, что вне зависимости от реальности существования упомянутого «секретного плана» касательно Западного Берлина, в контексте Карибского кризиса критическое значение имел другой вопрос: проводились ли в то время советской стороной какие-то реальные военные мероприятия, нацеленные на Западный Берлин или, по крайней мере, демонстрации таких мероприятий, что подкрепило бы «предупреждение», высказанное Феклисовым. В их отсутствии (а они действительно отсутствовали) все, что им было сказано, могло считаться просто блефом и попыткой дезинформации. Судя по всему, это так и было воспринято американским руководством, в результате чего ценность канала Феклисов-Скалли была в его глазах полностью утрачена. Понятно в этой связи, почему, как пишет мемуарист, на следующий день, в субботу 27-го октября, Скалли «стал обвинять меня в обмане и коварстве», а Роберт Кеннеди во время встречи с советским послом А.Ф. Добрыниным, которая состоялась позже в тот же день, одарил появившегося на ней ненадолго Феклисова «изучающим, а может быть и осуждающим взглядом»7.
Дело не ограничивалось только эмоциями: как раз на ту субботу, 27 октября, пришлась высшая точка кризиса (хотя, согласно версии Феклисова, она должна была бы быть уже пройдена: после его угроз Вашингтон должен был уступить, но отнюдь не уступил, а напротив - повысил градус напряженности). Причина была не только в поступившем тогда известии о гибели американского пилота У-2, сбитого в этот день в небе над Кубой советским зенитно-ракет-
ным комплексом С-75 «Двина». Определенную роль играл фактор явной утраты доверия к тому, что говорилось или могло бы быть сказано с советской стороны (и без того уже подорванного прежними заявлениями об отсутствии на Кубе нацеленных на США ракет). Оно, это доверие, с трудом удалось восстановить в ходе секретных контактов между Робертом Кеннеди, с одной стороны, и тандемом Добрынин - Большаков (представитель ГРУ в Вашингтоне), с другой. Степень заслуги каждого из них в достижении компромиссного решения до сих пор представляет собой спорную проблему, решить которую вряд ли возможно. Во всяком случае эта проблема выходит за рамками данной статьи.
На первый взгляд, одно из высказываний президента Дж. Кеннеди вроде бы подтверждает адекватность хода мыслей и действий Феклисова. На это высказывание ссылается, в частности, упомянутый в начале статьи Лемке. Речь идет о реплике американского президента, адресованной британскому премьеру Г. Макмиллану: «Если он (Хрущев) захватит Берлин, мы захватим Кубу. Но если мы сейчас захватим Кубу <...>, то наверняка получим проблему с Берлином: он тоже будет захвачен»8. На наш взгляд, Кеннеди в данном случае просто пытался убедить британского премьера в том, что в ходе кризиса он учитывал, в том числе, и интересы своих союзников (в Западном Берлине были гарнизоны не только американских, но и британских и французских войск) и ради них, в частности, пошел на отказ от вторжения на Кубу.
На самом деле, проблема Западного Берлина не то, что не обсуждалась, но даже и не затрагивалась в ходе упомянутых контактов Р. Кеннеди с советскими партнерами, которые привели к известному соглашению, закончившему Карибский кризис. Оперативным мотивом для США при этом были опасения вовсе не за Западный Берлин, а за судьбу своего собственного населения и экономического потенциала перед лицом вероятного уничтожающего удара советских ядерных ракет, защиты от которого попросту не имелось в наличии.
Суть этого соглашения заключалась, как известно, в своеобразном бартере: СССР выводит ракеты с Кубы, а США - из Турции, причем соответствующее обязательство США должно было оставаться секретным. Кстати, возвращаясь к вышеприведенной реплике американского президента его британскому партнеру, возникает вопрос: а был ли последний информирован об этом секретном обязательстве, которое было принято без всякой консультации с партнерами по НАТО, включая ту же Турцию? При оценке советско-американского соглашения возникает и такой вопрос: не «продешевило» ли советское руководство? Имеются свидетельства, что с американской стороны рассматривались и более масштабные уступки: в отношении баз НАТО не только в Турции, но и в Италии9, причем, опять-таки согласно имеющимся свидетельствам, правда, не получившим твердой доказательной базы, сама Италия настаивала на
удалении ракетных установок со своей территории10.
И еще один вопрос: почему в ходе переговоров ничего не было сказано о 96 американских ракетах «Мейс-Б» с радиусом поражения до 2 500 км, размещенных в ФРГ как раз в 1962 году?11 Угроза от них для территории СССР и его союзников была сравнимой с угрозой от «Юпитеров» и «Торов» в Турции и Италии, а метод их размещения (очевидно, без какого-либо информирования общественности) представлял прямую аналогию с операцией «Анадырь» (за исключением проблем логистики, которых для американцев, разумеется, по сути не существовало). Будь история с «Мейсами» предана гласности, отпали бы многие обвинения в адрес СССР по поводу его «односторонних» и «непрозрачных» действий. А возможно, американская сторона, опасаясь огласки, сама согласилась бы убрать эти ракеты? Это закончило бы и Карибский, и Берлинский кризисы, причем на оптимальных для СССР условиях. Впрочем, и то, что было достигнуто в реальности, некоторые авторы трактуют как однозначную «победу» советской стороны, и настаивают, что в результате Карибского кризиса ракеты действительно были выведены не только из Турции, но и из Италии («СССР одержал военно-стратегическую победу, так как были устранены уже существовавшие ракетные базы в Турции и Италии, гарантирована неприкосновенность территории Кубы»12).
Между тем, та версия, к рассмотрению которой мы переходим, постулирует нечто прямо противоположное. Как это пафосно сформулировал один из ее приверженцев, «в далеких водах Карибского моря Запад одержал решающую победу в битве за Германию»13. Утверждение это представляет завершающий элемент силлогизма, который выглядит следующим образом: Советский Союз планировал военную агрессию против Западной Германии (не только против Западного Берлина!) и разместил ракеты на Кубе именно для того, чтобы парализовать ответные оборонительные действия НАТО в Европе; этот план не осуществился, это и значит, что СССР проиграл, а Запад выиграл.
Проблема с этим силлогизмом очевидна: нужно вначале обосновать исходную посылку. Как это делается? Процитирую автора этой псевдологической конструкции: «В мае (1962 г.) сотрудники американской разведки обратили внимание на то, что Советы начали прокладку трубопроводов через территорию ГДР - с востока на запад, причем, вопреки обычной практике, не особенно пытаясь замаскировать эту акцию. Обычно после введения в действие таких трубопроводов следовали масштабные военные маневры и переброска значительных контингентов войск. На этот раз конечными пунктами трубопроводов стали две крайне важные стратегические точки на внутригерманской границе - город Магдебург, напротив которого была дислоцирована британская Рейнская армия, и «дыра у Фульды» (на натовском военном жаргоне так обозначалась рав-
нинная местность в окрестностях города Фульда в ФРГ, которая, как считалось, представляла собой наиболее уязвимый участок фронта в случае советского наступления), которую заслоняла 7-я армия США. Один офицер американской разведки, служивший в Берлине, высказался по этому поводу таким образом: «Если их намерение заключалось в том, чтобы убедить нас, что они изготавливаются к прыжку, то, думается, это как раз то, что они делали». С первой недели октября началась массированная переброска советских войск в эти районы. К ноябрю явно планировалось разместить значительные контингенты Красной Армии вдоль границы с Западной Германией»14.
Не нужно быть военным экспертом, чтобы констатировать: если та или иная сторона планирует агрессию, она старается скрыть соответствующие логистические мероприятия и передвижения войск и тем более не старается «убедить» будущую жертву в том, что она подвергнется нападению, и тем более не раскрывает направления планируемых ударов. В случае если упомянутый офицер разведки США доложил свои соображения начальству, то скорее всего оно могло только выразить сомнения в интеллектуальном уровне подчиненного. Впрочем, нет сведений о том, что такая «информация» достигла тех, кто принимал решения в Вашингтоне, или, если и достигла, то как-либо повлияла на процесс принятия этих решений. Единственный случай, когда там была проявлена некая озабоченность ситуацией на «германском фронте», имел место 23 октября, когда Кеннеди «приказал Пентагону подготовить один батальон, который в течение двух часов займет автостраду, ведущую в Берлин»15. Президенту явно показалось, что может повториться «блокада Берлина» по образцу 1948-1949 гг. (ни захват Западного Берлина, ни тем более нападение на ФРГ не рассматривались даже как гипотезы). Хотя что мог бы сделать «один батальон»? Был ли данный «приказ» исполнен - это тоже интересный вопрос.
Есть и другие попытки доказать «победу» Запада в «битве за Германию». Утверждается, что после окончания Карибского кризиса американская сторона, окрыленная этой самой мнимой «победой», предприняла нечто вроде «наступления» в берлинском и германском вопросах. Что касается Берлина, а вернее - Западного Берлина, то для обоснования этого тезиса приводится один-единственный эпизод: советская сторона выступила с идеей превращения принадлежавшего ей здания в британском секторе (до 1941 г. там располагалось советское торгпредство) в культурный центр, британское правительство дало добро, но «Кеннеди узнал о советских планах и заявил, что он не желает, чтобы они были реализованы. Он убедил Макмиллана блокировать их»16. СССР понес, конечно, определенные материальные потери (расходы на работу архитектора, ремонт и т.д.), но, думается, с политической точки зрения больше всего пострадал суверенитет гордого Альбиона.
Еще большему унижению подвергся другой союзник США -ФРГ. Речь идет об истории с так называемым «эмбарго на трубы». Началом ее можно считать дату 3 октября 1961 г., когда США внесли в экономический подкомитет НАТО предложение запретить поставку труб большого диаметра в страны «восточного блока». Там оно благополучно застряло, и 5 октября 1962 г., как раз накануне Карибского кризиса, между СССР и тремя западногерманскими фирмами был подписан контракт на поставку 163 тысяч тонн сорокадюймовых труб на сумму в 28 млн. долларов. После Карибского кризиса прошлогоднее американское предложение внезапно стало актуальным. 21 ноября Совет НАТО принял «рекомендацию» о недопущении таких поставок. 5 декабря Аденауэр обратился к американскому президенту с просьбой сделать исключение для уже вступивших в силу договоренностей. Между прочим, западногерманский канцлер в ходе Кубинского кризиса занимал сверх-«ястребиную» позицию и, видимо, надеялся, что с американской стороны должным образом оценят такое антисоветское рвение. Однако, этот расчет явно не оправдался.
В этой связи характерен эпизод в ходе обмена мнениями между Р. Кеннеди и Добрыниным во время их беседы 12 ноября 1962 г.: американский собеседник, явно желая оказать давление на советскую сторону, заявил, что «даже Аденауэр сейчас начинает публично критиковать нас [Руководство США. - А.Ф.], что мы все верим Советскому Союзу на слово без инспекции на территории Кубы». Советский посол «ответил Кеннеди, что будет гораздо лучше, если Аденауэр не будет вмешиваться не в свои дела и если правительство США прямо ему об этом скажет /Кеннеди энергично закивал в знак согласия/»17 [Курсив наш. - А.Ф.]. Посыл был ясен: никакой самодеятельности со стороны союзников Вашингтоном допускаться не будет, и если остается неясным, высказали ли что-то канцлеру по поводу его политических эскапад, то на его запрос в сфере экономики последовал категорический отказ. В результате американского нажима 18 декабря 1962 г. правительство ФРГ ввело запрет на выполнение указанными фирмами своих обязательств по контракту.
В данном случае даже материальные издержки для советской стороны оказались минимальными (дефицит труб был компенсирован как форсированием собственного производства, так и поставками из стран, не присоединившихся к эмбарго) в сравнении с огромным ущербом для экономики ФРГ. Но для ее правительства еще горше оказался политический аспект. При обсуждении вопроса об эмбарго в Совете НАТО с британской стороны было заявлено, что она хотя и не выступит против, но для себя сохранит «свободу рук», а с французской - что она последует этому примеру18. ФРГ оказалась единственным государством НАТО и вообще западного мира, которому пришлось безоговорочно склониться перед внешним давлением, что не могло не вызвать соответствующую реакцию как внутри
страны, так и за ее пределами. Бонн оказался на положении изгоя и, хотя о полной аналогии с послеверсальским периодом речи не было, в политический дискурс вновь вошло понятие, которое было своеобразным жупелом для лидеров западного мира - Рапалло.
О «духе нового Рапалло» говорил бывший посол ФРГ в Москве Г. Кролль в состоявшейся 11 июня 1963 г. беседе с послом СССР в ФРГ A.A. Смирновым при передаче предложения канцлера Аденауэра начать новый «обмен мнениями» с советским руководством19. Сам Кролль в посмертно изданных мемуарах сообщает даже о нескольких беседах со Смирновым, которые, по его словам, привели к «далеко идущему сближению точек зрения»20. Заметим любопытный факт: вопрос об издании этих мемуаров был вынесен на заседание правительства ФРГ; предлагалось подкорректировать их, видимо, чтобы избежать упреков со стороны союзников по НАТО в склонности Бонна к «сепаратным сделкам» с Востоком. Впрочем, сомнения в политической лояльности престарелого канцлера появлялись уже и раньше. Работая в архиве британского Форин Офис, автор статьи натолкнулся на характерное высказывание одного из его чиновников, занимавшегося германскими делами: «Если он (Аденауэр) останется у власти, он может причинить нам реальный вред» (высказывание датировано 17 январем 1963 г.)21.
Что же побудило США применить такой беспрецедентный нажим на союзников, который не мог не вызвать смятения в их рядах и подспудного протеста со стороны даже самых верных из них? Есть ли тут связь с Карибским кризисом? Думается, речь шла о следующем: события октября-ноября 1962 г. убедили президента Кеннеди в том, что две ведущих ядерных державы - США и СССР могут и должны решать проблемы войны и мира между собой, на двусторонней основе, отсекая любые попытки «младших партнеров» предпринимать какие-либо самостоятельные инициативы в отношении стран противоположного лагеря. Именно этим объясняется тот внешне парадоксальный факт, что американская сторона после Карибского кризиса всячески старалась испортить отношения между своими союзниками и СССР, но в то же время сама по отношению к последнему проявляла максимум обходительности и даже любезности. В частности, это проявилось и в переговорах по берлинскому вопросу, возобновившихся после урегулирования вокруг Кубы.
Разумеется, в рамках версии об американской «победе» в Карибском кризисе и последующем «наступлении», утверждается совсем иное: мол позиция США ужесточилась, в подтверждение чему приводятся два доказательства. Во-первых, были якобы взяты назад уступки, содержавшиеся в так называемом «Заявлении о принципах», которое было передано госсекретарем Д. Раском министру иностранных дел СССР A.A. Громыко ранее, до Карибского кризиса. Во-вторых, направляясь с визитом в Западный Берлин в июне 1963 г., Дж. Кеннеди демонстративно взял с собой за компанию кан-
цлера Аденауэра, что должно было подкрепить псевдоюридическую конструкцию «Берлин -это земля ФРГ» (ранее, в частности, во время поездки туда вице-президента JI. Джонсона в 1961 г. от таких провокационных акций воздерживались).
Что касается первого «доказательства»: если обратиться к записи беседы между советским дипломатом - германистом B.C. Семеновым и послом США Ф. Колером, состоявшейся 6 декабря 1962 г. (первой, где обсуждались германский и берлинский вопросы после Карибского кризиса), то выясняется, что американский представитель не только не дезавуировал упомянутое «Заявление о принципах», но, напротив, заявил, что осуществление предусмотренных в нем мероприятий «способствовало бы смягчению напряженности, не затрагивая при этом жизненных интересов сторон». Его советский собеседник, отметив, что в результате переговоров на основе этого документа «наметилось некоторое сближение между позициями сторон», счел за благо «повысить ставки». Он заявил, что даже если войска в Западном Берлине перейдут под флаг ООН (старое советское условие), они должны будут уйти оттуда не позже, чем через четыре года. Ранее такого лимита не устанавливалось, так что можно сделать вывод, что «ужесточилась» не американская, а советская позиция22. Впрочем, с учетом того, что уровень напряженности в Берлине и вокруг него спал, это требование было снято.
Относительно западноберлинского вояжа Кеннеди: действительно, связанные с ним обстоятельства (не только упомянутая процедурная новация, но и жесткая риторика выступления президента на массовом мероприятии 26 июня 1963 г.), вызывали недоумение - в том числе у советских дипломатов. Ответ, полученный советником Посольства СССР В.Н. Белецким от весьма информированного источника (им был Э. Бар, будущий архитектор «новой восточной политики» ФРГ), гласил: «...Основной смысл всех заявлений президента можно охарактеризовать двумя словами, сказал Бар, - американцы готовы искать пути достижения взаимопонимания с СССР на основе компромисса. Это основная концепция американского президента, которая положена в основу его новой доктрины "стратегии мира", провозглашенной им 10 июня с.г. [Имелась в виду известная речь Кеннеди в Американском университете. - А.Ф.]. Некоторые пытаются неверно толковать выступление Кеннеди в Западном Берлине перед ратушей 26 июня с.г. как шаг назад по сравнению с его речью 10 июня и даже как отказ от возможности достижения каких-либо соглашений с коммунистическими странами, сказал Бар. Это не верно. Поэтому, чтобы исключить подобное толкование его речи перед ратушей, Кеннеди в своем следующем выступлении в так наз. Свободном университете снова подчеркнул намерение США добиваться достижения взаимопонимания с СССР, чего не было в его первоначальном тексте. Беседы с высокопоставленными американскими лицами из окружения Кеннеди лишний раз убедили меня в
том, отметил Бар, что они будут искать пути, чтобы достичь "генеральной сделки" с СССР»23.
В общем, объяснение было верным: антикоммунистическая риторика - не более, как пропагандистская шелуха, ядро - это курс на «взаимопонимание». Нелишне здесь отметить, что упомянутый Бар вскоре сам, 15 июля, выступил с программной речью, которая фактически означала отказ от конфронтации с ГДР (доктрина «Изменений через сближение»), а 5 августа был заключен Договор о запрещении ядерных испытаний в трех сферах, к которому присоединились и ГДР, и ФРГ. Наступала эра европейской разрядки. Весьма вероятно, что она началась бы и без Карибского кризиса, но достигнутый там компромисс, став примером для европейцев, ускорил ее приход.
Обнаружилась и еще одна существенная связь между событиями Карибского кризиса и другого - развившегося параллельно в Западной Германии, по своему характеру внутриполитического, но с далеко идущими последствиями для внешней политики. 23 октября, на следующий день после выступления Кеннеди с объявлением морской блокады Кубы, был выписан ордер на арест редакторов оппозиционного журнала «Шпигель» по обвинению в государственной измене. Это было сделано по требованию министра обороны Ф.Й. Штрауса, апологета ядерного вооружения бундесвера. Арест и полицейский рейд на редакцию журнала в Гамбурге последовали 26 октября, когда «ракетный кризис» близился к апогею, а в «черную субботу» 27 октября по запросу военного атташе ФРГ испанская полиция в курортной Малаге схватила одного из редакторов «Шпигеля» (Конрада Алерса, впоследствии пресс-секретаря в правительстве Брандта), который понадеялся найти там убежище. Он был экстрадирован и арестован прямо у трапа приземлившегося во Франкфурте самолета.
Эскалация кризиса в ФРГ точно совпала с эскалацией кризиса по ту сторону Атлантики. Это было неслучайное совпадение: Штраус вряд ли решился бы на столь экстремистскую акцию в «нормальной» обстановке, а вот в обстановке нагнетания страха перед военной угрозой обвинения в «подрыве» внутренней безопасности могли и пройти. Неслучайно, что сфабрикованное Штраусом дело рассыпалось сразу же после того, как началась деэскалация Карибского кризиса. Он оказался вынужден уйти в отставку. Это было не только его личное поражение, но и поражение политики, нацеленной на приближение ФРГ к ядерной кнопке. Оно было не окончательное, но тренд обозначился. При ином исходе Карибского кризиса развитие могло бы пойти по менее благоприятному сценарию.
* * *
Общие выводы по рассмотренной нами проблематике очевидны: во-первых, оба кризиса были урегулированы не путем взаимных
угроз, а поиском взаимно приемлемых компромиссов; во-вторых, нет оснований говорить о «победе» или «поражении» той или иной стороны; в-третьих, урегулирование Карибского кризиса ускорило деэскалацию Берлинского и проложило путь к разрядке в мире и в Европе.
Примечания Notes
1 ВеттигГ. Н.С. Хрущев и Берлинский кризис 1958 - 1963 годов: Политика угроз и возведение Берлинской стены. Пер. с нем. Москва, 2007; Ulbricht, Chruschtschow und die Mauer / Hg. M. Uhl, A. Wagner. München, 2003; Steininger R. Berlinkrise und Mauerbau 1958 bis 1963. München, 2009; Mauer für den SED-Staat. Berlin 1961 und die Folgen / Hg. E. Jesse. Berlin, 2012.
2 Фурсенко A.A., Нафтали Т. Адская игра: Секретная история Карибского кризиса, 1958 - 1964. Москва, 1999. Фурсенко A.A., Нафтали Т. Безумный риск; Секретная история Кубинского ракетного кризиса 1962 г. Москва, 2006. С. 321; Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. Москва, 2006; Есин В.И. Стратегическая операция «Анадырь»: Как это было. Москва, 2007; Ладыгин Ф.И., Лота В.И. ГРУ и Карибский кризис. Москва, 2012; Бубнов В.А., Гаврилов М.В. Белые пятна Карибского кризиса, 1961 - 1964. Санкт-Петербург, 2016; Brugioni D.A. Eyeball to Eyeball: The Inside History of the Cuban Missile Crisis. New York, 1990; Cuba on the Brink: Castro, the Missile Crisis and the Soviet Collapse / Ed. by J. Blight, B. Allyn, D. Welch. New York, 1993; Hillsman R. The Cuban Missile Crisis: The Struggle over Policy. Westport, 1996; Gibson D. Talk at the Brink: Deliberation and Decision during the Cuban Missile Crisis. Princeton, 2012; Campus L. I Sei Giorni Che Sconvolsero II Mondo. La crisi dei missile di Cuba e le sue percezioni internationali. Florence, 2014.
3 Lemke M. Die Berlin-Krisen von 1948/1949 und 1958 bis 1963 // Krisen im Kalten Krieg / Hg. B. Greiner, Ch. Muller, D. Walter. Hamburg. 2008. S. 237.
4 Ланцов С.А. Карибский кризис в международных отношениях XX в.: теоретические и практико-политические аспекты // Политическая экспертиза: Политэкс. 2013. Т. 9. № 2. С. 132.
5 Фетисов А. За океаном и на острове: Записки разведчика. Москва, 1994. С. 223-225.
6 Трояновский O.A. Через годы и расстояния. Москва, 1997. С. 247.
7 Фетисов А. За океаном и на острове: Записки разведчика. Москва, 1994. С. 228.
8 Lemke М. Die Berlin-Krisen von 1948/1949 und 1958 bis 1963 // Krisen im Kalten Krieg / Hg. B. Greiner, Ch. Muller, D. Walter. Hamburg. 2008. S. 237
9 Фурсенко A.A. Россия и международные кризисы: середина XX века. Москва, 2006. С. 282.
10 Салаконе А. Вклад Италии в разрядку международной напряженно-
сти во время Кубинского кризиса и конфликта во Вьетнаме // Обеспечение международной безопасности в условиях холодной войны: поиски согласованных подходов: Сборник научных статей / Под ред. Н.И. Егоровой. Москва, 2017. С. 118.
11 Neriich U. Theatre Nuclear Forces in Europe: Is NATO Running Out of Options? // NATO - The Next Thirty Years. The Changing Political, Economic, and Military Settings / Ed. by K.A. Myers. Boulder, 1980. P. 87.
12 Малахов В. Т. Карибский кризис 1962 года: история и современность // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Общественные науки. 2016. № 767. С. 116.
13 Smyser W.R. From Yalta to Berlin: the Cold War Struggle for Germany. New York, 1999. P. 192.
14 Smyser W.R. From Yalta to Berlin: the Cold War Struggle for Germany. New York, 1999. P. 185-186.
15 Фурсенко A.A., Нафтали Т. Безумный риск: Секретная история Кубинского ракетного кризиса 1962 г. Москва, 2006. С. 321.
16 Smyser W.R. From Yalta to Berlin: the Cold War Struggle for Germany. New York, 1999. P. 191.
17 Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 059. Оп. 46. П. 20. Д. 95. Л. 209.
^iinge/i'M, Alliierte RestriMonenfürdieAußenwirtschaftspolitik
der Bundesrepublik Deutschland. Das Röhrenembargo von 1962/63 und das Erdgas-Röhren-Geschäft von 1982 // Die volle Macht eines souveränen Staates. Die Alliierten Vorbehaltsrechte als Rahmenbedingung westdeutscher Außenpolitik 1949-1990 / Hg. H. Haftendorn, H. Rieke. Baden-Baden. 1996. S. 228-230.
19 Президиум ЦК КПСС, 1954 - 1964. Т. 3. Москва, 2008. С. 545.
20 Kroll Н. Lebenserinnerungen eines Botschafters. Köln. 1967. S. 582.
21 Public Records Office. FO 371/172100/RG 1011/1.
22 АВП РФ. Ф. 0129. On. 16. П. 346. Д. 12. Л. 106, 109.
23 Stiftung Archiv der Parteien und Massenorganisationen der ehemaligen DDR im Bundesarchiv. DY 30/3498, Bl. 50-51.
Автор, аннотация, ключевые слова
Филитов Алексей Митрофанович — докт. ист. наук, главный научный сотрудник, Институт всеобщей истории, Российская академия наук (Москва)
ORCro ID: 0000-0002-3887-6038
a_filitov@mail.ru
Статья исследует взаимосвязь между двумя кризисами — вокруг Кубы в 1962 г. и вокруг Берлина в 1958-1963 гг. В ней критически рассмотрен ряд широко распространенных легенд: о якобы найденной в ходе контактов Феклисова-Скалли и «спасшей мир» формулы увязки проблем Кубы и Западного Берлина, об исходе Карибского кризиса как «победе» Запада, об
«ужесточении» позиции США по берлинскому и германскому вопросам после его урегулирования. Автор отмечает наличие не получивших должного внимания и/или остающихся открытыми проблем, касающихся этого урегулирования (входило ли в его условия удаление ракет из Италии? почему предметом дискуссии не стали ракеты «Мейс», размещенные в Западной Германии?). Также анализируется воздействие Кубинского кризиса и условий его разрешения на ситуацию в ФРГ («дело «Шпигеля»», эмбарго на поставку в СССР труб для строительства нефтепроводов, оживление идей Рапалло). В заключении подчеркивается, что успешное разрешение Карибского кризиса проложило путь к окончанию Берлинского кризиса, ощутимому снижению напряженности в центре Европы и в дальнейшем-к нормализации советско-западногерманских отношений.
Карибский кризис, Берлинский кризис, Западный Берлин, НАТО, ядерное оружие, эмбарго, Дж. Кеннеди, Р. Кеннеди, К. Аденауэр, исторический миф.
Author, Abstract, Key words
Aleksey M. Filitov - Doctor of History, Chief Scientist, Institute of World History, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia)
ORCID ID: 0000-0002-3887-6038
a_filitov@mail.ru
The article examines the interconnection between the crises around Cuba in 1962 and Berlin in 1958-1963. The author critically assesses the widespread misconceptions, i.e., the one on the alleged Feklisov-Scully "saving the world" Cuba-West Berlin gambit, the Cuban Missile Crisis resulting in Western victory, and the alleged hardening of the U.S. stance on Berlin/German matters in its aftermath. The author indicates some unresolved issues relating to this settlement. He poses the following questions: was the removal of missiles from Italy a part of the settlement? Why were the Mace missiles in West Germany excluded from the discussion?). The author also emphasizes the impact of the Cuban Missile Crisis on the developments in the Federal Republic of Germany (the Spiegel affair, the embargo on the pipeline export to the USSR, the revitalization of the Rapallo ideas). In conclusion, the author underscores that the successful resolution of the Cuban Missile Crisis paved the way to ending the Berlin crisis, and contributed to the sizable reduction of tensions in Europe and eventual normalization of the Soviet-West German relations.
Cuban missile crisis, Berlin crises, West Berlin, NATO, nuclear weapons, embargo, John F. Kennedy, Robert Kennedy, K. Adenauer, historical myth.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Lantsov, S. Karibskiy krizis v mezhdunarodnykh otnosheniyakh XX v.: teoreticheskiye i praktiko-politicheskiye aspekty [The Cuban Missile Crisis in International Relations of the 20th Century: Aspects of Theory and Political Praxis.]. Politex, 2013, vol. 9, no. 2, pp. 131-136. (In Russian).
2. Malakhov, V. Karibskiy krizis 1962 goda: istoriya i sovremennost [The Cuban Missile Crisis Crisis of 1962: History and the Present.]. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta, 2016, no. 767, pp. 106-117. (In Russian).
(Essays, Articles and Papers from Books, Proceedings and Research Collections)
3. Engels, M. and Schwarz, P. Alliierte Restriktionen fur die Außenwirtschaftspolitik der Bundesrepublik Deutschland. Das Röhrenembargo von 1962/63 und das Erdgas-Röhren-Geschäft von 1982. Haftendorn, H. and Rieke H. (Hg.) Die volle Macht eines souveränen Staates. Die Alliierten Vorbehaltsrechte als Rahmenbedingung westdeutscher Außenpolitik 1949 1990. Baden-Baden, 1996, pp. 227-242 (In German).
4. Lemke, M. Die Berlin-Krisen von 1948/1949 und 1958 bis 1963. Greiner, B., Muller, Ch. and Walter, D. (Hg.) Krisen im Kalten Krieg. Hamburg, 2008, pp. 204-273. (In German).
5. Neriich, U. Theatre Nuclear Forces in Europe: Is NATO Running Out of Options'? NATO—The Next Thirty Years. The Changing Political, Economic, and Military Settings / Ed. by K.A. Myers. Boulder, 1980, pp. 63-93. (In English).
6. Salakone, A. Vklad Itaiii v razryadku mezhdunarodnoi napryazhennosti vo vremya Kubinskogo krizisa i konflikta vo Vyetname [Italy's Contribution to the International Tensions Reduction during the Missile Cuban Crisis and Vietnam Conflict.]. Obespecheniye mezhdunarodnoi bezopasnosti v usloviyakh kholodnoi voiny: poiski soglasovannikh podkhodov. Sbornik nauchnikh statei / Ed. by EgorovaN.I. Moscow, 2017, pp. 111-128. (In Russian).
(Monographs)
7. Brugioni, D.A. Eyeball to Eyeball. The Inside History of the Cuban Missile Crisis. New York, 1990, 622 p. (In English).
8. Bubnov, V. and Gavrilov, M. Belye pyatna Karibskogo krizisa 1961-1964 [Blank Spots of the Cuban Missile Crisis, 1961-1964.]. Sankt-Petersburg, 2016, 483 p. (In Russian).
9. Campus, L. I Sei Giorni Che Sconvolsero II Mondo. La crisi dei missile di Cuba e le sue percezioni internationali. Florence, 2014,499 p. (In Italian).
10. Cuba on the Brink: Castro, the Missile Crisis and the Soviet Collapse / Ed. by J. Blight, B. Allen, D. Welch. New York, 1993, 552 p. (In English).
11. Fursenko, A. and Naftali, T. One Hell of a Gamble: Khruschev, Castro,
and Kennedy, 1958 - 1964. New York: W.W. Norton & Company, 1997, 420 p. (In English). = Fursenko, A. and Naftali, T. Bezumnyi risk: Sekretnaya istoriya Kubinskogo raketnogo krizisa 1962 g. [Mad Risk: The Secret History of the 1962 Cuban Missile Crisis.]. Moscow, 2006, 511 p. (In Russian).
12. Fursenko, A. Rossiya i mezhdunarodnye krizisy: seredina XX veka [Russia and International Crises: Middle of the 20th Century.]. Moscow, 2006, 548 p. (In Russian).
13. Gibson, D. Talk at the Brink: Deliberation and Decision during the Cuban Missile Crisis. Princeton, 2012, 256 p. (In English).
14. Hillsman R. The Cuban Missile Crisis: The Struggle over Policy. Westport, 1996,162 p. (In English).
15. Jesse, E. (Hg.) Mauer fur den SED-Staat. Berlin 1961 und die Folgen. Berlin, 2012, 273 p. (In German).
16. Lady gin, F. and Lota, V. GRU i Karibskiy krizis [GRU and the Cuban Missile Caribbean Crisis.]. Moscow, 2012,143 p. (In Russian).
17. Mikoyan, S.A. Anatomiya Karibskogo krizisa [Anatomy of the Caribbean Crisis.]. Moscow, 2006,1071 p. (In Russian).
18. Smyser, W.R From Yalta to Berlin: The Cold War Struggle for Germany. New York, 1999, 465 p. (In English).
19. Uhl, M. and Wagner, A. (Hg.) Ulbricht, Chruschtschow und die Mauer. München, 2003, 219 p. (In German).
20. Steininger, R. Berlinkrise und Mauerbau 1958 bis 1963. München, 2009,464 p. (In German).
21. Wettig, G. Chruschtschows Berlin-Krise 1958 bis 1963. Drohpolitik und Mauerbau. München, 2006, 312 s. (In German). = Wettig, G. N.S. Khrushchev i Berlinskiy krizis 1958 - 1963 godov: Politika ugroz b vozvedeniye Berlinskoi steny [N.S. Khrushchev and Berlin Crisis of 1958 -1963: The Policy of Threats and the Erection of the Berlin Wall.]. Moscow, 2007, 409 p. (In Russian).
DOI: 10.54770/20729286 2023 2 44
