CC BY
29
УДК 94 (470.6) "18"
С. С.-A. Мутаев
КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЕ НОВАЦИИ В ПРОМЫШЛЕННОМ РАЗВИТИИ ПОРЕФОРМЕННОЙ ЧЕЧНИ И ИНГУШЕТИИ
Статья посвящена развитию народных промыслов на территории Чечни и Ингушетии в 60-80-е гг. XIX в. Прослеживаются пути и варианты приспособления традиционных кустарных производств к рыночным условиям, которые постепенно приникали в горскую среду после вовлечения Северного Кавказа в состав Российской империи. В Чечне и Ингушетии появляются небольшие производства, ориентировавшиеся на запросы рынка. Они закладывали фундамент для развития
предприятий капиталистического типа, использовавших наемный труд. Кустарные производства, которые сумели приспособиться к рыночным условиям, вынуждены были пройти значительную трансформацию, чтобы сохранить шансы на существование.
Ключевые слова: экономическая интеграция, Северный Кавказ, Российская империя, кустарные производства, капиталистическое производство.
S. S.-A. Mutaev
COMBAT OPERATIONS IN MOUNTAINOUS AREAS OF ABKHAZIA DURING THE BATTLE FOR THE CAUCASUS OF 1942-1943. MARUKH DIRECTION. II STAGE
The article is dedicated to the development of the folk trades on the Chechen and Ingush territory in the 60-80s of the XIX century. The ways and variants of adaptation of traditional home-industries are traced to the market trade, which gradually spread in the mountain environment after North Caucasus joined the Russian Empire.
Small productions oriented on market demand appeared in Chechen and Ingush.
They laid the foundation for enterprises of the capitalist type, used the hired labour. Home industries, which adapted themselves to the market trade were forced to be transformed, to have chance of existence.
Key words: economic integration, North Caucasus, the Russian Empire, home-industries, capitalist industry, market demand.
В 60-80-х гг. XIX века происходило не просто развитие тех или иных отраслей промысловой деятельности на Северо-Восточном Кавказе, но совершалась экономическая интеграция местных (коренных) народов Северного Кавказа в структуру экономической системы Российской империи. Этот процесс не был прямым и гладким. На этом пути имелось немало негативных последствий, но был и позитив, который, в конечном счете, обеспечил дальнейшее экономическое развитие региона в целом на новых социально-экономических основаниях (рыночных), к которым Северо-Восточный Кавказ постепенно приспосабливался, вплетаясь в
общую канву экономического развития Российской империи пореформенного периода. Все тенденции, которые были характерны для промышленного развития России в той или иной мере постепенно получали отображение в северокавказском регионе.
В то же время, необходимо отметить, что стартовые позиции состояния местной северокавказской промышленности значительно уступали по уровню своего развития и структуре многим губерниям России. По существу на Северном Кавказе до окончания Кавказской войны промышленности в классическом понимании не существовало, если не считать кустарных промыслов [11, с. 92].
Вследствие того, что в крае долгое время не было объективных условий для становления машинной промышленности, отсутствовало не только машинное производство как таковое, но даже мануфактурная промышленность находилась в зачаточном состоянии.
Особенностью функционирования местной северокавказской экономики было то, что она представляла собой хозяйственную систему традиционного типа и которая умела удовлетворять, прежде всего, местные потребности.
Кустарные производства, между тем, в регионе имели давние традиции и были связаны с переработкой произведений сельского хозяйства. Однако они хоть и имели давнюю традицию, долгое время не могли достигнуть промышленного значения и масштабов. До распространения среди горцев капиталистического духа, количество ремесел и объемы домашнего производства ограничивались необходимыми нуждами семьи и потребностями близкой округи. С проникновением в горы товарно-денежных отношений производство стало обусловливаться потребностями рынка, который значительно увеличился за счет нарождавшегося платежеспособного спроса и обновления потребностей. Горские промыслы стали приобретать расширенный товарный характер, а сбыт выходил за пределы прежних обыкновений. Одновременно часть из них либо перестала существовать, либо претерпела значительные перемены, подстраиваясь под запросы рынка.
Домашними промыслами большей частью занимались жители гор. Среди домашних промыслов видное место занимали те, которые использовали в качестве сырья кожи и шесть. Из кожи изготавливали обувь, конскую сбрую, ремни, воловьи упряжи, походные вещевые мешки, а из овчины шили тулупы, шубы и папахи [1, с. 7]. Все предметы кустарного производства шли на домашние надобности, и только часть из них сбывалась в ближайших к горным селениям местечках и городах [12, с. 394].
В Чечне обработкой шерсти, главным образом, занимались женщины. Изделия из шерсти имели достаточно высокое качество. Мастерицы изготавливали ковры, домотканые сукна, башлыки, паласы, чулки, хурджины, войлоки, бурки. Большой и традиционный спрос способствовал производству
войлочных ковров, которые были обязательным атрибутом чеченского жилища.
Сукно в Чечне и в Ингушетии производилось повсеместно. Особенно славились домотканые сукна, выделанные в селениях Базоркино, Ведено, Ножай-Юрт, Харачой, Яндырка. Из этого сукна шили черкески, башлыки, казачьи виц-мундиры, шаровары [19, с. 38-39]. В то же время постепенно производство домотканого сукна сокращалось из-за конкуренции с более дешевыми тканями фабричного производства, привозимыми из центральных губерний России. К концу XIX века выделка сукон сохранялась только в отдаленных горных селениях.
Широкую известность имели бурки, выделанные в селениях Белгатой и Старый Юрт [1, с. 10]. В последнем селении бурочным производством занималось до 25 % жителей [10, с. 30]. Столь широко развитое производство не могло быть обеспечено достаточными объемами местного сырья и требовало внешних поставок. Шерсть в Старый Юрт привозили ингуши или уроженцы селений Малой Чечни [6, с. 137].
Много производство бурок в Чечне приблизительно равнялось 7400 штук на сумму в 73300 рублей. На их производство шло до 3400 пудов черной овечьей шерсти [10, с. 33]. В 1881 г. бурочным промыслом в Чечне уже занималось до 500 семей с общим количеством работниц, насчитывавшим 1230 человек [13, с. 23].
Изготовление бурок было многотрудным ремеслом, «требующим коллективного труда 4-8 работниц» [5, с. 81]. За год работы они могли изготовить от 15 до 25 бурок, при том, что (в зависимости от качества сырья) каждая бурка могла стоить от 3-7 до 50 рублей [10, с. 27-30; 13, с. 23].
Бурки стоимостью 50 и более рублей изготавливались на заказ из высококачественной шерсти и занимали один месяц напряженной работы. Доход семей, занимавшихся бурочным ремеслом, составлял в среднем 67 рублей в год [9, с. 89].
Бурки, изготовленные в чеченских селениях, в силу того, что выщелачивались в минеральных источниках, отличались легкостью и тонкостью выделки, придававших им отличные потребительские качества, влияя на цены при продаже [9, с. 89].
В то же время из-за отсутствия налаженной местной логистики, а также из-за от-
сутствия у горцев достаточного количества гужевого транспорта, мастера бурочного производства не могли получить хорошие рыночные цены за свою продукцию. Этим пользовались перекупщики, которые скупали бурки в чеченских селениях и продавали их в станицах Терского Казачьего войска, а так же с выгодой развозили их по ярмаркам во Владикавказ, Екатеринодар, Кизляр и другие города [10, с. 36].
Чеченские селения Атаги, Брагуны, Дарго, Давлет-Гирей-Юрт, Хаджи-Аул были прославлены изделиями из металлов. Там производили орудия труда, металлическую посуду, военные доспехи и оружие - шашки и кинжалы. Один из современников сообщал, что в годы Кавказской войны оружейники были почти в каждом чеченском селении [16, с. 47]. Оружейное производство, достаточно развитое в первой половине XIX века, после окончания Кавказской войны значительно сократилось. Производство огнестрельного оружия вовсе было запрещено имперским правительством, а холодное, хоть и продолжало изготавливаться, но производилось в весьма ограниченном количестве. Власти весьма опасались сохранения почвы для местных инсургентов, каковыми выступали горские абреки. Потому принимались меры по разоружению местного горского населения, в то время как данные запреты почти не касались казачьего населения Терской области.
Н. П. Гриценко отмечал, что больше всего оружейных дел мастеров было сосредоточено в Сунжеском отделе и Грозненском округе. Из 208 мастеров-оружейников Терской области на указанные районы приходилось 59 человек. Они выпускали разнообразных оружейных изделий на сумму 9664 рублей [7, с. 189].
Оружейники из селений Старые Атаги и Урус-Мартан Грозненского округа владели уникальными технологиями закалки лезвий кинжалов, шашек и ножей. Однако существенное сокращение заказов на их изделия вынудило горских оружейников переориентировать свою деятельность в сторону рынка, изменить номенклатуру изделий согласно рыночному спросу, но сохранять их высокое качество.
О. В. Маргграф отмечал, что изготовленные в Чечне ножи отличались отменною закалкою и прочностью, что обеспечивало им конкурентное преимущество даже в сравне-
нии с фабричными изделиями. Исследователь отмечал: «Эти ножи охотно покупаются местным русским населением и предпочитаются ввозному фабричному товару из России и даже из Англии» [10, с. 288]. Высокие потребительские качества изделий горских оружейников позволили им сохранять свой промысел, хотя и в измененном виде.
Много было мастеров по художественной обработке металлов - серебру и золоту. Изготовлялись серебряные бляхи для поясов, газыри, женские украшения, многие из которых «отличались изяществом вкуса» [14, с. 367]. Во второй половине XIX века на территории Чечни и Ингушетии работали 54 мастера-ювелира [5, с. 80]. В их мастерских производилась обработка рукояток ножей и кинжалов, изготовлялась дорогая сбруя для лошадей, женские пояса, серьги, браслеты, нагрудники. Изделия из серебра и золота обладали не только поражавшей современников оригинальностью и красотой, но и гарантировали им исключительное положение на рынке. По мнению Г. А. Вертепова: «Их оригинальная ручная работа гарантирует им исключительное положение вне всякой конкуренции на рынке; исключительная прочность огневой позолоты, кавказская «чернь» и своеобразная узорчатая резьба резко выделяют их из общей массы однородных изделий» [2, с. 25].
Постепенно теряло свои позиции кузнечное ремесло, которое вытеснялось из широкого обихода в равнинной части Чечни, но продолжало существовать в высокогорных районах, отдаленных от железных дорог и торговых центров. Местные кузнецы производили плуги, серпы, подковы, топоры, лопаты, мотыги и др. Их значимость вырастала в летние месяцы во время земледельческих работ [19, с. 60]. Таких кузнечных дел мастеров в Чечне к 1889 г. насчитывалось 225 человек [13, с. 25].
Что касается Ингушетии, то там, в равнинных районах, кузнечное дело долгое время противостояло натиску фабричных изделий, которые либо не покрывали существующих потребностей, либо были дороги или не отвечали сложившейся местной традиции.
В равнинных селениях Ингушетии в среднем приходилось до двух-трех практиковавших кузнечных дел мастеров. В Экажево было 2 кузнеца, в Насыр-Корте - 3, Базорки-но - 3 [5, с. 79].
В то же время большинство кузнецов равнинной Чечни выказали большую изворотливость и приспособляемость к изменению ситуации. В виду отсутствия ремонтного сопровождения для большинства сельскохозяйственных машин фабричного производства, применявшихся в зажиточных хозяйствах, некоторые местные умельцы видоизменили свою деятельность и научились устранять неизбежные поломки молотильных машин или сеялок [2, с. 14].
Процесс присутствия российского капитала на Северном Кавказе не был однозначным и наряду с вытеснением и исчезновением ряда традиционных для гор промыслов, «отдельные виды ремесленного производства горцев видоизменялись, находили новые рынки сбыта, пытались приспособиться к новым экономическим условиям» [5, с. 78].
Важным направлением домашнего кустарного производства в Чечне и Ингушетии оставалась деревообработка. Большое количество и разнообразие лесных пород давало возможность местным мастерам изготавливать из дерева предметы бытовой утвари, сельскохозяйственные орудия, средства передвижения. Мастера вывозили на базары Владикавказа арбы, деревянные колеса, оглобли, бочки, молотильные доски, мельничные желоба, ободья, ступицы. Кроме того, номенклатура привозимых товаров предполагала столы, блюда, чашки, ложки, сундуки [10, с. 229].
Лесной промысел был наиболее развит в Аргунском и Введенском округах Терской области. Общие доходы и расходы казны от лесов Терской области в 1875 г. по официальной статистике составляли соответственно 20 232 руб. 98 коп. и 12 822 рублей [12, с. 376].
Однако деревообработка, несмотря на свой давний и традиционный характер, постепенно утрачивала свое значение, лишившись перспективы роста из-за убыли лесных угодий и правительственных ограничений на лесопользование.
Чеченские и ингушские гончары, используя местные сорта разноцветной глины, изготавливали высококачественные керамические изделия. Они предлагали покупателям кувшины, горшки, чаши, кружки отличного обжига, сосуды для хранения зерна и жидкостей. Больше всего гончаров сосредоточивалось в селениях Курчалой, Майортуп, Новый Юрт, Старый Юрт, Шали.
О. В. Маргграф отмечал не только изящество и отличное качество изделий горских гончаров, но подчеркивал обстоятельства, которые обеспечивали их изделиям прочный спрос: горцы обладали своеобразными технологиями, позволявшими им лучше русских обжигать глиняную посуду и покрывать их «поливою» [10, с. 68]. Чеченские гончары, например, из селения Шали (М. Хизроев), в год могли заработать своим ремеслом чистого дохода до 120 рублей [19, с. 39].
Новые условия существования в рыночных отношениях, однако, не были благоприятными для гончарного ремесла. Постепенное насыщение края более дешевой фабричной продукцией, резко снизили спрос на посуду ручной выделки. В 70-х гг. гончарный промысел стал соединяться с кирпично-черепич-ным и к концу XIX века «гончарный промысел слился с новым кирпично-черепичным» [5, с. 80] промыслом окончательно. В Сунже-ском отделе и Грозненском округе в 1897 г. насчитывалось соответственно 13 и 8 предприятий, выпускавших черепицу [18, с. 92]. Чистый доход в этом промысле достигал до 100 рублей на семью в год [9, с. 92].
Возникавшие в Чечне и в Ингушетии предприятия по переработке продуктов земледелия, хотя и ориентировались на рыночный спрос, были небольшими, сохраняли полукустарный характер и обслуживали первоначально местных потребителей.
Наиболее распространенным видом таких производств были водяные мельницы, которых было по нескольку штук в каждом равнинном селении, а всего во второй половине века их насчитывалось до 1098 штук [17, с. 20].
Среди общего количества маломощных производств выделялись относительно (по местным меркам) крепкие производства зажиточных крестьян и купцов, моловших зерно для продажи муки на базарах Хасавюртовского округа и в других местах.
А. Г. Горчханова выделяет среди таких предпринимателей Салгу Ирисханова, жителя селения Ялхой-Мохк, мельница которого производила в сутки помол 540 пудов кукурузы; жителя селения Гиляны Магомеда Мисербиева, владельца 3-х водяных мельниц с общей суточной производительностью 1215 пудов. Кроме того, заметными фигурами местного мукомольного промысла были Урусбий Гандауров из селения Айты-Мохк, Бейбулат Акиев и Гурисхан Эмирзаев из се-
ления Герменчук [5, с. 83]. Эти предприниматели снабжали мукой не только местные базары, но вывозили её за пределы края.
Мельничное производство получило значительный импульс к развитию в связи с развитием товарного земледелия в крае и к концу XIX века в Чечне появляются паровые мельницы с высокой суточной производительностью. В начале XX века усовершенствованные паровые мельницы строятся в селениях Ачалук, Кень-Юрт, Назрань, Ста-рый-Юрт [7, с. 216].
Помимо мельничного производства развитие товарного сельского хозяйства способствовало появлению массы мелких предприятий по переработке продуктов животноводства: маслобоен, кожевенных, салотопных, свечных и мыловаренных заводов [3, с. 337].
Давним промыслом чеченцев и ингушей была нефтедобыча. Нефтяные колодцы располагались вдоль берегов рек Сунжи и Терека [4, с. 25]. С окончанием вооруженного противостояния и укрепления позиций России в регионе для развития нефтедобычи складывались благоприятные условия, что потребовало наладить широкую изыскательскую работу.
Поиски нефти и рытьё колодцев велись в окрестностях Грозного, у селений Новые и Старые Алды, Старосунженское, Алхан-Ка-ла, Старый Юрт, Новый Юрт, в притереч-ных районах Чечни и Ингушетии. Издавна были известны месторождения Беноевское, Дылымовское, Исти-Суйское, Чанты-Аргун-ское, Карабулакое [8, с. 35].
Стимулирующим фактором становится то обстоятельство, что в России активно развивалось керосиновое освещение улиц и домов. Эта новация постепенно укоренялась на Кавказе. Откупщики грозненских промыслов всячески содействовали этой новации. Они стали продавать керосин местным жителям, что значительно расширило рынок сбыта продуктов нефтепереработки.
Нефтедобыча весьма долгое время велась самым примитивным колодезным способом. За 60 лет (1833-1893 гг.) из грозненских колодцев было вычерпано 3479000 пудов сырой нефти. Из этого количества добытой нефти 61,2 % приходилось на последние 8 лет (1886-1893 гг.) [15, с. 95].
Развитию грозненской нефтедобычи препятствовали несколько факторов: конкурен-
ция нефтяной промышленности в Баку, занимавшем более удобное местоположение, поскольку прямой выход в Каспийское море открывал широкие возможности для организации дешевых перевозок нефтепродуктов и сырой нефти водным транспортом.
Другим немаловажным обстоятельством отставания развития грозненской нефтедобычи было то, что вплоть до 1917 г. основные месторождения нефти в Грозненском районе находились на территории Терского казачьего войска, что препятствовало проникновению частнопредпринимательского капитала. Казаки были более заинтересованы не в модернизации промыслов, а в получении стабильных доходов, которые они получали за счет ренты с откупщиков [15, с. 96].
В других районах Чечни и Ингушетии добыча нефти была незначительной. Из Карабу-лакских колодцев добыли в 1890 г. около 1500 пудов нефти, в то время как Брагунские колодцы постоянно снижали добычу: в 1857 г. -11535 пудов, в 1889 г. - 400 пудов. Такая же тенденция прослеживалась и в Беноевском месторождении: в 1869 г. - 2362 пуда, а в 1889 г. только 328 пудов сырой нефти [8, с. 37].
Для начальной стадии проникновения капиталистических отношений в сферу нефтедобычи и нефтепереработки Северного Кавказа была характерна откупная система её организации, что являлось обыкновением для мировой практики. Так откупная система в нефтедобыче Европы и США просуществовала до середины XIX века, а в Латинской Америке или Азии - до середины XX века. В нефтедобыче Российской империи система откупов была различной по продолжительности существования для различных регионов. В Баку откупа были отменены уже в 1872 г., тогда как на землях Кубанского и Терского казачеств - только в 1894 году
В пореформенный период в Чечне и Ингушетии происходит появление и рост небольших производств, откликавшихся на запросы рынка, которые закладывали фундамент для развития предприятий капиталистического типа, использовавших наемный труд. Местные ремесленные отрасли в большинстве своем не выдержали конкуренции с фабрично-заводской промышленностью России, исчезли вовсе или сохранялись только в селениях отдаленного высокогорья. Те же кустарные производства, которые сумели приспособиться к рыночным услови-
ям, вынуждены были пройти значительную трансформацию, чтобы сохранить шансы на существование. Такие производства переросли либо в ремесла, либо в мануфактурные заведения.
Процесс вхождения северо-восточной части Кавказа в систему рыночного капиталистического производства, который внедряла в крае Российская империя, вы-
нуждал успешно развивавшиеся промыслы выходить за пределы традиционного существования, что вело к переселению горских мастеров в губернские города Кавказского края и выезду их в столичные города России. Этот процесс был растянут во времени, но уже оформился в качестве устойчивой тенденции к началу XX века.
Источники и литература
1. Бакашов А. В. Социально-экономическое положение Чечни в 60-70-е гг. XIX века // Научные проблемы гуманитарных исследований. Вып.5. 2012. С. 6-21.
2. Вертепов Г. А. Очерки кустарных промыслов в Терской области // Терский сборник. - Владикавказ: Терский областной статистический комитет, 1897. Вып. 4.
3. Военно-географическое и статистическое описание Кавказского Военного Округа. Терско-Дагестан-ский район / сост. Вышинский. Тифлис: [б.и.], 1906. 366 с.
4. Гапуров Ш. А. Северный Кавказ в политике России в начале XIX в. (1801-1815 гг.). Нальчик: Эль-Фа, 2004. 489 с.
5. Горчханова Г А. К состоянию кустарных промыслов и обрабатывающей промышленности в пореформенной Чечено-Ингушетии // Вопросы политического и экономического развития Чечено-Ингушетии (XVIII - начало XX века). Грозный: [б.и.], 1986. С. 77-86.
6. Гриценко Н. П. Экономическое развитие Чечно-Ингушетии в пореформенный период (1861-1900 гг.). Грозный: Тип. им. И.Н. Заболотного, 1963. 199 с.
7. Гриценко Н. П. Горский аул и казачья станица Терека накануне Великой Октябрьской Социалистической революции. Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1972. 281 с.
8. Казначеев А. В. Развитие северокавказской окраины России (1864-1904 гг.). Пятигорск: Технологический университет, 2005. 409 с.
9. Максимов Е. Чеченцы // Терский сборник. Приложение к Терскому календарю на 1894 год. Отделение I. Статистико-экономическое. Владикавказ: Типография Терского Областного Правления, 1893. Вып.3. Кн.2. С. 3-100.
10. Маргграф О. В. Очерки кустарных промыслов Северного Кавказа с описанием техники производства. М.: Типография С. В. Гурьянова, 1882. 289 с.
11. Масальский В. Кавказ и его промышленность // Кавказский вестник. 1900. Книга 7. №7. С. 44-103.
12. Обзор производительных сил Кавказского наместничества // Кавказский календарь на 1879 год. Тифлис: Типография Главного управления Наместника Кавказского, 1878. 697 с.
13. Пиралов А. С. Краткий очерк кустарных промыслов Кавказа. СПб.: Якорь, 1913. 50 с.
14. Покорение Кавказа // Русский вестник. 1860. Т.27. №6. С. 361-384.
15. Потолов С. И. Начало монополизации грозненской нефтяной промышленности (1893-1903 гг.) // Монополии и иностранный капитал в России. М.-Л.: АН СССР, 1962. С. 94-141.
16. Самойлов К. Заметки о Чечне // Пантеон. 1855. Т.23. №9. С. 43-86.
17. Статистические таблицы населенных мест Терской области. Владикавказ: Терский областной статистический комитет, 1890. Т.1. Вып.1. 108 с.
18. Терский календарь на 1899 год. Владикавказ: Типография Главного управления Наместника Кавказского, 1898. 348 с.
19. Хазбулатов А. И. Чечено-Ингушетия накануне первой русской буржуазно-демократической революции. Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1963. 75 с.
References
1. Bakashov A. V. Social'no-jekonomicheskoe polozhenie Chechni v 60-70-e gg. XIX veka (Social and economic situation in Chechnya in the 60-70s of the XIX century) // Nauchnye problemy gumanitarnyh issledovanij. Issue.5. 2012. P. 6-21. (In Russian).
2. Vertepov G. A. Ocherki kustarnyh promyslov v Terskoj oblasti (The articles of home industries in Terek's region) // Terskij sbornik. Vladikavkaz: Terek Oblast Statistics Committee, 1897. Issue.4. (In Russian).
3. Voenno-geograficheskoe i statisticheskoe opisanie Kavkazskogo Voennogo Okruga. Tersko-Dagestanskij rajon (The statistical military and geographical description of the Caucasian military district. The Terek and Dagestan region) / compiler Vyshinskij. Tiflis, 1906. 366 p. (In Russian).
4. Gapurov Sh. A. Severnyj Kavkaz v politike Rossii v nachale XIX v. (1801-1815 gg.) (North Caucasus in the politics of Russia at the beginning of the XIX century (1801-1815). Nal'chik: El-Fa, 2004. 489 p. (In Russian).
5. Gorchhanova G. A. K sostojaniju kustarnyh promyslov i obrabatyvajushhej promyshlennosti v poreformennoj Checheno-Ingushetii (To the state of home industries and manufacturing industry in post-reformative Chechnya and Ingushetia) // Voprosy politicheskogo i jekonomicheskogo razvitija Checheno-Ingushetii (XVIII - nachalo XX veka) (Questions of political and economic development of the Chechen-Ingush Republic (XVIII - the beginning of the XX century). Groznyj, 1986. P. 77-86. (In Russian).
6. Gricenko N. P. Jekonomicheskoe razvitie Chechno-Ingushetii v poreformennyj period (1861-1900 gg.) (The economic development of Chechnya and Ingushetia in the post- reform period (1861-1900). Groznyj: Printing house of I.N. Zabolotnii, 1963. 199 p. (In Russian).
7. Gricenko N. P. Gorskij aul i kazach'ja stanica Tereka nakanune Velikoj Oktjabr'skoj Socialisticheskoj revoljucii (The Caucasian aul and Terek Cossacks' stanitsa before the Great October Socialist revolution). Groznyj: Chechen-Ingush publishing house, 1972. 281 p. (In Russian).
8. Kaznacheev A. V. Razvitie severokavkazskoj okrainy Rossii (1864-1904 gg.) (The development of North Caucasus borderlands of Russia). Pjatigorsk: University of Technology, 2005. 409 p. (In Russian).
9. Maksimov Evg. Chechency (The Chechens) // Terskij sbornik. Prilozhenie k Terskomu kalendarju na 1894 god. Otdelenie I. Statistiko-jekonomicheskoe. Vladikavkaz: Printing the Terek Regional Board, 1893. Issue 3. Vol.2. P. 3-100. (In Russian).
10. Marggraf O. V. Ocherki kustarnyh promyslov Severnogo Kavkaza s opisaniem tehniki proizvodstva (The articles of home industries of North Caucasus with the description of manufacture techniques). Moscow: Printing S. V. Gur'janova, 1882. 289 p. (In Russian).
11. Masal'skij V. Kavkaz i ego promyshlennost' (The Caucasus and its industry) // Kavkazskij vestnik. 1900. Vol.7. No.7. P. 44-103. (In Russian).
12. Obzor proizvoditel'nyh sil Kavkazskogo namestnichestva (The review of productive forces of the Caucasian viceroyment) // Kavkazskij kalendar' na 1879 god. Tiflis: Typography Chief Vicar Caucasian Management, 1878. 697 p. (In Russian).
13. Piralov A. S. Kratkij ocherk kustarnyh promyslov Kavkaza (The short article of the Caucasus home industries). St. Petersburg.: Jakor, 1913. 50 p. (In Russian).
14. Pokorenie Kavkaza (The conquest of the Caucasus) // Russkij vestnik. 1860. Vol.27. No.6. P. 361-384. (In Russian).
15. Potolov S. I. Nachalo monopolizacii groznenskoj neftjanoj promyshlennosti (1893-1903 gg.) (The beginning of Grozny oil industry monopolization) // Monopolii i inostrannyj kapital v Rossii. - Moscow - Leningad: SA USSR, 1962. P. 94-141. (In Russian).
16. Samojlov K. Zametki o Chechne (The notes of Chechnya) // Panteon. 1855. Vol.23. No. 9. P. 43-86. (In Russian).
17. Statisticheskie tablicy naselennyh mest Terskoj oblasti (The statistic tables of Terek region populated areas). Vladikavkaz: Terek Statistics Committee, 1890. Vol.1. Issue.1. 108 p. (In Russian).
18. Terskij kalendar' na 1899 god (The Terek 1899calendar). Vladikavkaz: Printing the Main Caucasian governor control, 1898. 348 p. (In Russian).
19. Hazbulatov A. I. Checheno-Ingushetija nakanune pervoj russkoj burzhuazno-demokraticheskoj revoljucii (The Chechnya and Ingushetia before the first Russian bourgeois-democratic revolution). Groznyj: Chechen-Ingush publishing house, 1963. 75 p. (In Russian).
