CC BY
63
-т
SCIENCE TIME
КАЛМЫЦКАЯ СТЕПЬ: ПЕРЕХОД НА ОСЕДЛОСТЬ И КРЕСТЬЯНСКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ
Амаева Даглара Владимировна, Калмыцкий государственный университет, г. Элиста
E-mail: amaevadv@yandex.ru
Аннотация. Данная статья посвящена переходу калмыцкого народа от кочевого образа жизни к оседлому. Рассмотрены основные проблемы, возникшие на пути к обоседлению кочевого населения Калмыцкой степи, а также меры, предпринятые российским правительством для их решения.
Ключевые слова: оседлость, кочевники, крестьянская колонизация, освоение земель.
В начале 1771 г. наместник Калмыцкого ханства Убаши с большой частью подвластных совершил откочевку с территории Российского государства в пределы бывшего Джунгарского ханства, а в то время уже на территорию Китайской империи Цинь. Он еще находился в пути, как российское правительство, наряду с попытками задержать и вернуть откочевавших калмыков, начало распоряжаться опустевшими калмыцкими кочевьями.
Астраханский губернатор Н.А. Бекетов прибыв 13 февраля 1771 г. в Астрахань застал почти обезлюдевшие кочевья калмыков. «Теперь, - доносил он вице-президенту Военной коллегии графу 3.Г.Чернышову, - остается на моем попечении единственно, чтоб избавиться от дальнейших беспокойств, от здешних окружающих нас татар волнений, ухода калмык и обнажения чрез то Астраханского края» [1].
По собранным в начале марта 1771 г. сведениям, на левый берег Волги вернулись или были на пути к этому калмыки из числа откочевывавших, задержанные казаками на реке Яик. Это были икицохуровские владельцы Асархо и Маши с 2 тысячами кибиток подвластных, более 300 кибиток татар и туркмен, принадлежавших наместнику и до 4 тысяч кибиток разных владельцев. На правом берегу Волги находились улусы нойонов Замьяна, Яндыка, Дербетовский улус, не пожелавших последовать за Убаши, и часть кибиток наместника и
8
других владельцев, по тем или иным причинам отставших от основной массы [2, Лл. 43-61]. Всего в калмыцких кочевьях осталось до 8 тыс. кибиток [3].
Еще не уверенный в возможности возвращения откочевавших калмыков, астраханский губернатор усилил административный надзор в степи и выступил с рядом предложений относительно ее преобразований, которые прямо или косвенно касались территориального устройства калмыков. В частности, калмыцкие кочевья ограничить районом на ровной части степи, сделав исключение для Дербетовского улуса. Их расположение в луговой части степи, по мнению губернатора, могло быть только на пользу государства и укрепило бы его позиции [2, Лл. 43-64.]. Коллегия иностранных дел в принципе не возражала против предложения Н.А. Бекетова.
Однако, пока не стало окончательно известно о том, что наместник пересек государственную границу, правительство не торопилось вынести окончательное решение относительно оставшихся в России калмыцких кочевий. Только 12 ноября 1771 г. Н. Бекетов получил именной рескрипт Екатерины II от 19 октября того же года. В основу его содержания легли предложения губернатора, в котором предписывалось назначить калмыцкие кочевья на нагорной (правой) стороне р. Волги. На левой (луговой) стороне Волги разрешили кочевать лишь Дербетовскому улусу как «не приставшему к мятежам калмыцким» [2, Лл. 561570]. Со временем нагорная часть степи утвердилась как основной территориальный район местопребывания калмыцких кочевий.
По мере успешного разрешения черноморской проблемы и укрепления позиций Российской империи на Кавказе разворачивалось хозяйственное освоение присоединяемых земель. Для подавляющего большинства кочующих калмыков особое значение имел указ от 9 мая 1785 г. на имя генерал-губернатора Кавказского и Саратовского наместничеств генерал-поручика П.С. Потемкина, согласно которому калмыков следовало приписать к уездам «по способности...обитания», «дозволяя часть их перепустить для удобнейшего пребывания на луговую сторону», так как «сверх выгоды их собственной» это могло еще служить и к обузданию киргизцев. Рекомендовалось «стараться... поселять, ободряя к тому их начальников». Для поселения не только калмыков, но и всех желающих назначались земли от Астрахани до Кизляра [4].
Идея поселения калмыков-кочевников начала усиленно проводиться в жизнь. В 1785 г. правительство удовлетворило прошение калмыцких зайсангов казенного ведомства о поселении их с 400 кибиток. Три года спустя одному из них, Ончику, вместе с его аймачными людьми было отмежевано около 15о гектар земли. Правда впоследствии отмежеванный участок так и не был закреплен за ними [4].
Из калмыцких нойонов только владелец Хошоутовского улуса Джиргал Тюмень, владевший доставшимся ему по наследству земельным участком
9
«Крымский затон», получил дополнительно еще три участка общей площадью более 35 тысяч гектар. При условии заселения отводимых ему земельных участков подвластными калмыками он становился их фактическим владельцем. Это было признано Сенатом после того как он купил у помещика Сушкова Табун -Аральскую дачу в 1 тысячу гектар - учитывая, что Тюмень поселил на ней калмыков и построил дома, Сенат утвердил ее в его собственность. Таким образом, во владении нойона Тюменя было 5 дач - острова Шамбайский и Круглинский, дачи Крымский затон, Коровья Лука, Табун-Арал, - общей площадью в 50 тысяч гектар [1].
Однако переход на оседлость калмыков-кочевников был делом не простым и поэтому, стремясь укрепить свою социальную опору, русское правительство сконцентрировало внимание на помещичьей и крестьянской колонизации обширных степных пространств Калмыцкой степи, считавшихся государственными. Немалую роль в этом сыграли правительственные указы, начиная с манифеста 1765 г., который разрешал приобретать «пустопорозжие» земли на Юге, с целью заселения их крепостными крестьянами.
Правительство поощрительно отнеслось к начавшемуся крестьянскому переселению, стремясь придать ей целенаправленный характер. Указ 1773 г. поручал Межевой канцелярии 1300 семьям экономических крестьян выделить участки в нагорной и в луговой части степи под хлебопашество и для посадки тутовых деревьев в районе города Царицын. Уже через десять лет здесь образовалось 6 казенных селений, численностью в 4 тысячи человек обоего пола [1].
В 1776-1778 гг. последовали новые распоряжения: в связи с переводом волжских казаков на линию Моздок-Азов, поселить 2 тысячи экономических крестьян и приписать их к государственным [1].
Однако усиливавшийся поток крестьянских переселенцев привел некоторому коллапсу - попытки правительственных органов упорядочить и придать законность массовому потоку крестьян оказались малоэффективны. Переселенцы, несмотря на запреты и ограничения, из-за низкого плодородия местных земель, засух и эпизоотий, либо меняли свое местопребывание, либо произвольно увеличивали земельные наделы за счет кочевий калмыков, что в свою очередь не могло не привести к конфликтам, судебное разбирательство по которым затягивались на годы [5]. В начале XIX в. Главный пристав калмыцкого народа Н.И. Страхов констатировал «крайнее утеснительное состояние» калмыков в земельном отношении [5].
Особенно напряженное положение сложилось в прибрежной части Калмыцкой степи на нагорной стороне р. Волги. Многочисленные оседлые поселения крестьян заняли все подступы к реке, лишая таким образом кочевников возможности пригонять скот на водопой летом, а зимой укрывать его
10
в прибрежных лесных посадках - займищах. В конце ХУШ - начале Х1Х в. земельные отношения между оседлым и кочевым населением настолько обострились, что губернские власти оказались бессильными их урегулировать.
В 1803 г. Кавказскому главноуправляющему князю П. Д. Цицианову было поручено подготовить проект отвода земель в пользование калмыкам и другим кочующим народам, находившимся в его ведении [1]. И уже 19 мая 1806 г. Александр I утвердил подготовленный проект «Положения об отводе земель калмыкам и другим народам, кочующим в губерниях Астраханской, Кавказской и Саратовской» [6]. Этим, несомненно, один из самых важных актов, правительству удалось определить территориально-земельное устройство калмыцкого народа после откочевки наместника. Район калмыцких кочевий был ограничен нагорной частью степи. Частично калмыцким улусам, за исключением Хошоутовского, который и так имел кочевья в луговой части, разрешалось поочередно переправляться на летнее кочевье на левую сторону р. Волги в районе селений Никольское и Пришиб, напротив горы Богдо. Здесь они могли кочевать до озера Баскунчак и от него до дачи хошоутовского владельца Тюменя. Оно так и называлось - «Общее очередное летнее кочевье всех улусов кроме Хошоутовского» [6].
На правой стороне Волги границами калмыцких кочевий являлись земли, занятые оседлым населением, обязывавшееся отвести места прогонов для скота кочевников. В свою очередь, в виде возмещения, оно получало нарезанные равноценные участки степи, примыкавшей к селениям.
Закон оговаривал вопрос о зимнем кочевье калмыков на побережье Каспийского моря и нагорной стороне Волги - учитывая их нужду в займищах калмыкам разрешалось пользоваться теми мочажными местами, которые находились в ведении государства, собирать там валежник, резать камыш. В пределах отводимой территории, за исключением займищ, калмыцкому населению разрешалось обосновываться на месте, строить дома. Переселенцам же, страдающих от весеннего половодья, дополнительно разрешалось нарезать по 10-15 верст (т.е. от 10,5 до 16 км - автор) земли к каждому селению для выпаса скота и для занятий хлебопашеством и огородничеством, За это калмыки могли укрываться со скотом на зиму в займищах, Татарам и туркменам пользоваться зимними кочевьями калмыков строго настрого запрещалось. Летом же они могли кочевать вслед за калмыками [6].
Для проведения закона в жизнь была создана специальная комиссия, которая, помимо прочего, должна была решить вопрос о заселении трактов, проходивших через калмыцкие кочевья. Всего по решению комиссии под кочевья было отмежевано более 10 млн. гектар земли, составлены планы и карты [6].
Таким образом, факт утверждения пользования землями создавало прочную основу для дальнейшей колонизации национальной окраины Юга
11
SCIENCE TIME
России и способствовало дальнейшему, хотя и не повсеместному обоседлению кочевого населения Калмыцкой степи.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект «Повседневная жизнь кочевников-калмыков: от номадизма к оседлости» (№14-11-08001а(р)).
Литература:
1. НАРК. Ф. 34. Оп. 2. Д. 326. Лл.36-41.
2. АВПРИ. Ф. 119. 1771-1772. Оп. 2.
3. ПСЗРИ. Т. ХЬ. №30290.
4. Шовунов К. П. К вопросу о земельной политике царизма в калмыцких казачьих поселениях (XVIII - первой половине XIX в.) // Проблема аграрной истории дореволюционной Калмыкии. Элиста, 1982. С. 24-41.
5. Страхов Н. Нынешнее состояние калмыцкого народа. СПб., 1810.
6. Научный архив КИГИ РАН. Ф.4. Оп.2. Д.51. Лл.37-38.
12
