CC BY
7
А. В. ПОХМЕЛКИН, С. В. ШИЛОВА
21
Вестник Прикамского социального института. 2023. № 3 (96). С. 21–35.
Bulletin of Prikamsky Social Institute. 2023. No. 3 (96). Pp. 21-35.
Научная статья
УДК 343.1
«КАК СЛОВО НАШЕ ОТЗОВЕТСЯ»*
Размышления о выступлении защитника в суде
Андрей Валерьевич Похмелкин1, Светлана Викторовна Шилова2
1 Адвокатская палата города Москвы, Москва, Россия, [email protected] 2 Адвокатская палата Пермского края, Пермь, Россия, [email protected] Аннотация. Статья посвящена особенностям публичного выступления защитника в различных
стадиях уголовного судопроизводства: в суде первой, апелляционной, кассационной и надзорной инстанций. Авторы обосновывают значение этого вида деятельности, его влияние на формирование
внутреннего убеждения суда. В работе рассматривается специфика устной формы судебной речи, ее
отличие от делового письменного стиля. Подчеркивается зависимость содержания, структуры, ис-пользуемых речевых приемов от той стадии уголовного процесса, на которой произносится защити-тельная речь. Авторы опираются на свой богатый профессиональный опыт, используют научные исследования по данной теме и результаты опросов судей, прокуроров, адвокатов.
Ключевые слова: судебная речь, судебные прения, адвокат, защитник, обвиняемый, подсуди-мый, подзащитный, первая инстанция, апелляция, кассация, надзор, уголовная юстиция
Для цитирования: Похмелкин А. В., Шилова С. В. «Как слово наше отзовется». Размышления о
выступлении защитника в суде // Вестник Прикамского социального института. 2023. № 3 (96). C. 21–35.
Original article
“HOW OUR WORD RESPONDS”
Reflections on the defense attorney’s performance in court Andrey V. Pokhmelkin1, Svetlana V. Shilova2
1 Moscow Bar Association, Moscow, Russia, [email protected] 2 Bar Association of Perm Region, Perm, Russia, [email protected] Abstract. The article is devoted to the peculiarities of the public speech of the defense attorney at vari-ous stages of criminal proceedings: in the court of first, appellate, cassation and supervisory instances. The authors substantiate the significance of this type of activity and its influence on the formation of the internal conviction of the court. The work examines the specifics of the oral form of judicial speech, its difference from the business written style. The dependence of the content, structure, and speech techniques used on the stage of the criminal process in which the defensive speech is pronounced is emphasized. The authors rely on their rich professional experience, use scientific research on this topic and the results of surveys of judges, prosecutors, and lawyers.
Keywords: court speech, oral argument, lawyer, defense attorney, accused, defendant, client, first instance, appealation, cassation, overseeining, criminal justice For citation: Pokhmelkin A. V., Shilova S. V. “How our word respond”. Reflections on the defense attorney’s speech in court. Bulletin of Prikamsky Social Institute, 2023, no. 3, pp. 21-35. (In Russ.).
* Ф. Тютчев. «Нам не дано предугадать…» (1869).
© Похмелкин А. В., Шилова С. В., 2023
22
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
Вряд ли можно утверждать, что теме выступления защитника в суде при рассмотрении
уголовного дела уделено мало внимания в научной литературе. Различным ее аспектам (пра-вовым, психологическим, филологическим и иным) посвящено достаточное количество работ. Не раз публиковались судебные речи знаменитых российских и советских адвокатов, до
сих пор служащие образцами ораторского искусства, органично соединенного с филигран-ным юридическим анализом обстоятельств дела и их глубокой нравственной оценкой.
Авторы настоящей статьи не претендуют на нечто совершенно оригинальное и эксклю-зивное в освещении заявленной темы. Однако, будучи практикующими адвокатами, имею-щими на двоих более пятидесяти лет стажа профессиональной деятельности, решили осмыс-лить накопленный опыт и поделиться с читателями своими размышлениями. Для этих целей
выбран диалог как наиболее демократичная форма изложения. В ходе его использованы результаты проведенных авторами мини-опросов своих коллег – адвокатов, судей, прокуроров, которым мы благодарны за высказанные мнения и пожелания.
1. ЗАЧЕМ?
Светлана Шилова. Предлагаю начать с этого, главного сегодня вопроса: зачем мучить-ся над подготовкой выступления в суде, подбирать, анализировать, систематизировать доводы, если итог очевиден и никакое адвокатское красноречие не способно повлиять на решение
суда?
Андрей Похмелкин. Но тогда надо признать бессмысленной всю деятельность защитника в уголовном процессе. И это будет недалеко от истины. К сожалению, мы живем при такой правовой системе, когда так называемые «государственные интересы» полностью подав-ляют интересы защиты прав и свобод граждан.
С. Ш. Почему «так называемые»?
А. П. Потому, что подлинный государственный интерес должен заключаться как раз в
обеспечении прав и свобод личности и прежде всего в системе уголовной юстиции. В нашей
же стране сложилась такая правоприменительная практика, когда добросовестная и квали-фицированная работа защитника в уголовном судопроизводстве, по сути, есть противостоя-ние сформировавшемуся репрессивному механизму.
С. Ш. Но ведь эффективность работы защитника возможна только при неуклонном со-блюдении базовых начал и ценностей уголовного процесса, коими, как известно, являются: презумпция невиновности, независимость и объективность суда, процессуальное равенство и
состязательность сторон.
А. П. Эти ценности, хотя и закреплены в соответствующем разделе Конституции Рос-сии, существуют только на бумаге, а отнюдь не в правоприменительной деятельности. Поэтому поставленный выше вопрос стоило бы заменить другим: какие стимулы могут позволить адвокату не махнуть на все рукой и не опускаться в своей работе ниже определенного
уровня?
С. Ш. Я бы прежде всего вспомнила выражение: «работа на клиента». Обычно оно упо-требляется в негативном смысле: дескать, адвокат красуется перед подзащитным и публи-кой, если она есть, не заботясь об интересах дела. Но я вкладываю в это выражение иной
смысл: доверитель должен чувствовать нашу защиту, быть уверенным в том, что мы делаем
все для обеспечения его законных интересов. Кроме того, несмотря на порочность системы, у нас, слава богу, не перевелись честные, объективные и грамотные судьи. И если есть хотя
бы один шанс добиться по делу объективного и справедливого решения, этот шанс обязательно надо использовать. И, наконец, главное: чувство профессионального достоинства, которое просто не может позволить истинному профессионалу работать спустя рукава.
А. П. Лет двадцать пять назад один мой старший коллега как-то сказал: «Пытался хал-турить: один раз попробовал – не получилось, другой раз – не получилось. И понял: просто
не умею работать плохо».
А. В. ПОХМЕЛКИН, С. В. ШИЛОВА
23
2. ДЕБЮТ
А. П. Коль скоро мы вспомнили о состязательности, предлагаю рассмотреть судебный
процесс по уголовному делу как своеобразную шахматную партию с характерными стадия-ми: дебютом, миттельшпилем и эндшпилем. На каждой из них защитнику приходится выступать, учитывая ее особенности. В дебюте защитнику предоставляется возможность более
или менее развернуто выступить в судебном заседании сразу же после изложения государственным обвинителем предъявленного подсудимому обвинения, высказав свое отношение к
этому обвинению (ч. 2 ст. 273 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1).
С. Ш. По личным наблюдениям и по результатам проведенного опроса могу сказать, что наши коллеги далеко не всегда пользуются этим правом либо делают это чисто формально, обозначая только свое несогласие с обвинением. И, по-моему, допускают серьезную
ошибку. После выступления прокурора суд и судебная аудитория, как правило, находятся
под впечатлением оглашенного обвинения, что может повлиять в дальнейшем на формирование внутреннего убеждения судей. Аргументированная позиция стороны защиты позволит
снять или, по крайней мере, ослабить возникшее впечатление.
А. П. Верно. Но когда говорят о том, что высказываемое отношение к обвинению
должно быть обосновано, речь идет, скажем так, о предварительном обосновании. Особен-ность этого выступления защитника заключается в том, что он не может ссылаться на материалы дела, поскольку они еще не исследованы в судебном заседании.
С. Ш. Закон ничего не говорит о содержании и структуре рассматриваемой нами формы речи защитника. Да и в литературе на этот счет почти ничего нет.
А. П. Конечно, все зависит от конкретных обстоятельств дела. По общему правилу, такое выступление должно состоять из двух частей. Первая часть – критический анализ содержания предъявленного обвинения. Вторая – что-то вроде плана, который сторона защиты
намерена реализовать в ходе судебного разбирательства для опровержения обвинения. В
первой части защитник не может оспаривать фактические обстоятельства, положенные в основу обвинения, поскольку еще не исследованы имеющиеся в деле доказательства. Тем не
менее он может обратить внимание суда на логические неувязки, нестыковки и противоречия в тексте оглашенного прокурором обвинения. Логический анализ неразрывно связан с
юридическим. Здесь защитник может обратить внимание суда на несоответствие изложен-ных в обвинении обстоятельств диспозиции статьи уголовного кодекса; на отсутствие выводов о моменте начала и окончания инкриминируемого деяния. Не единичны случаи, когда
пусть и правильно изложенное в обвинении действие или бездействие не образует состава
преступления, что видно уже из самого текста, оглашенного прокурором. Например, нередко
следователи, квалифицируя действия обвиняемого как хищение, не упоминают о наличии у
подсудимого корыстной цели как обязательного признака состава преступления, что не соответствует примечанию 1 к ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации2.
С. Ш. Как поступить в случаях, когда защитник видит очевидные юридические ошиб-ки, исключающие возможность вынесения обвинительного приговора: необходимо ли обратить на это внимание суда уже в дебютном выступлении или приберечь на будущее? И не
будет ли последний случай нарушением профессиональной этики?
А. П. Лично я не вижу ничего страшного в том, что по тактическим соображениям защитник обратит внимание суда на нарушения закона, допущенные в ходе предварительного следствия, не в начальной стадии судебного разбирательства, а, например, в ходе судебных прений.
1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 дек. 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 10 июля 2023 г.) // Собр. законодательства
Рос. Федерации. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
2 Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 10 июля 2023 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954.
24
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
С. Ш. Еще актуальный вопрос: нужно ли на данном этапе говорить о нарушениях уста-новленного законом порядка предъявления обвинения?
А. П. Если этот вопрос поднимался на предварительном слушании и целью стороны
защиты является возвращение дела прокурору, то, конечно, нужно. Если же сторона защиты
рассчитывает добиться оправдательного приговора, то целесообразней будет изложить этот
довод в судебных прениях.
С. Ш. Итак, высказывая свое отношение к обвинению, сторона защиты, во-первых, делает критический логико-юридический анализ текста обвинения, а во-вторых, говорит о том, что она намерена сделать в ходе судебного следствия. Если с первым мы более-менее разо-брались, то в отношении второго некоторые адвокаты выражают сомнение: стоит ли в самом
начале процесса говорить о своих планах, то есть раскрывать все карты.
А. П. Раскрывать все карты и не требуется. Достаточно определить цель защиты и на-метить процессуальные средства ее достижения. Это полезно для того, чтобы предать процессу нужную стороне защиты направленность. Иными словами, стратегические цели защиты должны быть понятны суду, а тактические задачи и способы их решения защитник оставляет себе.
С. Ш. Сложилась довольно устойчивая практика, когда защитники готовят письменные
возражения против предъявленного обвинения и ходатайствуют об их приобщении к делу.
На мой взгляд, это абсолютно правильно. Перед судом должны лежать два основных доку-мента, предопределяющих ход судебного следствия: обвинительное заключение и возражение на него со стороны защиты. Причем это тот случай, когда письменный текст и устное
выступление могут полностью совпадать.
3. МИТТЕЛЬШПИЛЬ (речь защитника во время прений сторон в суде первой инстанции)
А. П. По общему мнению, это главное судебное выступление защитника, а возможно, и
вообще самое главное в его деятельности. Здесь литературы как раз предостаточно [1–8]. А
что по этому поводу думают наши коллеги?
С. Ш. Формально значение речи в судебных прениях никем не оспаривается. Но из
личных бесед и проведенных опросов я сделала вывод, что так думают далеко не все. Немало
адвокатов, которые считают участие в судебных прениях тягостной и нудной обязанностью, пустым, ни на что не влияющим сотрясением воздуха. Есть и более мягкая позиция, которая
заключается в том, что судьба уголовного дела решается не в судебных прениях, а в ходе судебного следствия. Поэтому главная задача защитника – это эффективное участие в исследо-вании доказательств.
А. П. О том, что является главным в деятельности защитника, спорить явно бессмысленно. Но вот на что я хотел бы обратить внимание. Во время работы в уголовно-судебном
управлении Прокуратуры Союза ССР мне не раз приходилось проводить прослушивание и
обсуждение судебных речей государственных обвинителей. Интересно, что человек мог спо-койно и даже безразлично относиться к любой критике его работы, но критику своего выступления в суде воспринимал крайне болезненно. Вряд ли в адвокатской среде относятся к
этому по-другому.
С. Ш. Так происходит, скорее всего, потому, что судебная речь, пожалуй, самый твор-ческий вид деятельности профессиональных участников судебного разбирательства. А твор-ческие моменты в работе дороги человеку. И здесь критика со стороны других людей особенно неприятна.
3.1. Домашняя заготовка (подготовка речи)
А. П. Закономерен вопрос: когда защитник начинает готовиться к судебным прениям и
как это должно происходить?
А. В. ПОХМЕЛКИН, С. В. ШИЛОВА
25
С. Ш. Подспудно, наверное, подготовка идет постоянно, на протяжении всего судебного процесса. Однако конкретная работа над речью чаще всего начинается в конце судебного
следствия или даже после его завершения.
А. П. Меня учили, что подготовку к судебным прениям необходимо начинать, как только вступаешь в дело и знакомишься с его материалами. Мы ведь действительно «прокручи-ваем» в голове все доводы за и против нашего доверителя. Но здесь важно не просто хаотич-ное «прокручивание», а проговаривание мысленно и вслух всех аргументов, на которые мы
намерены ссылаться, защищая подсудимого. Тогда уже к началу судебного следствия макет
судебной речи будет готов. Остается только его постоянно наполнять новым содержанием по
ходу исследования тех или иных доказательств.
С. Ш. Нельзя не коснуться и темы, которая продолжает вызывать интерес и споры: писать ли текст речи или не писать. Если писать, то полностью или тезисно. Зачитывать подго-товленный текст или все же говорить свободно.
А. П. Писать или не писать – это дело вкуса, навыков и привычки. Здесь важно другое.
Написанный текст должен быть как устная речь с присущими именно ей особенностями, стилистикой, использованными языковыми средствами, ораторскими приемами, методами
изложения материала. А вот читать или говорить?.. Я всегда придерживался правила: лучше
плохо говорить, чем хорошо читать. Среди нас мало мастеров художественного чтения. Поэтому зачитывание текста, пусть и подготовленного в форме устной речи, как правило, превращается в механическое бормотание, никем не воспринимаемое и никому не интересное.
3.2. Стилевые особенности игры (интонация и жанр)
С. Ш. Как мне представляется, очень важно выбрать интонацию и, если хотите, жанр
выступления и придерживаться их на протяжении всей речи. Интонация может быть спокой-но-рассудительной, резко-критической, иронической или даже саркастической в зависимости
от фактических обстоятельств и имеющихся в деле доказательств.
А. П. А вот здесь хочется возразить. Иногда необходима как раз смена жанра или слом
интонации. Кстати, это один из ораторских приемов, позволяющих повысить интерес к выступлению, обратить особое внимание на то, что судебной аудитории предстоит выслушать
дальше.
С. Ш. Согласна, но с оговоркой: если это специально рассчитанный прием, а не прояв-ление растерянности и утраты мысли. Важно, чтобы со сломом интонации, сменой жанра
не была утеряна логика рассуждения.
3.3. Позиционное наступление (последовательность)
А. П. Применительно к содержанию и структуре выступления наших коллег волнует
традиционный, но никогда не теряющий актуальности вопрос: последовательность изложения доводов – от главных к второстепенным, или наоборот.
С. Ш. Я сторонник первого варианта. И мне трудно представить ситуации, когда более
эффективным будет второй.
А. П. Допустим, в речи государственный обвинитель привел основные аргументы в
обоснование своей позиции, а затем дополнил их менее значимыми доводами. Если защитник пойдет тем же путем, он вынужден будет или оставить второстепенные аргументы без
внимания, или утонуть в них, смазав впечатление от попытки опровергнуть основные доводы. В таком случае лучше пойти «снизу вверх»: сначала разобрать второстепенный аргумент, а потом ударить главным калибром по основным доводам обвинения. Если верить Юлиану
Семенову и действительно запоминается последняя фраза, то и в нашем случае суд лучше
запомнит последние доводы стороны защиты.
3.4. Командная игра (несколько защитников в деле)
С. Ш. Отдельно стоит обсудить вопрос об участии в деле нескольких защитников. Как
им распределить между собой обязанности в судебных прениях?
26
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
А. П. Если речь идет о том, что несколько адвокатов защищают одного подсудимого, то
особых проблем здесь, как правило, не возникает.
С. Ш. Да, как показывает практика, обычно используется три варианта выступления в
прениях. Первый: речь полностью произносится одним из защитников, а его коллеги либо
дополняют ее, либо просто заявляют, что поддерживают все сказанное. Второй, когда речь
разбивается по эпизодам обвинения, каждый из которых освещается защитниками по очере-ди. Наконец, третий, когда один из защитников останавливается на логико-юридическом
анализе обвинения, а другой или другие анализируют имеющиеся в деле доказательства. Естественно, возможны и комбинации из всех трех вариантов.
А. П. Все обстоит гораздо сложнее, когда в деле несколько подсудимых и несколько
защитников. Или даже группы защитников. Идеально, если позиция всех участников со стороны защиты согласована, и они работают как одна команда. В такой ситуации распределить
роли при выступлении в судебных прениях не сложно.
С. Ш. К сожалению, так бывает далеко не всегда. И ладно, если бы речь шла об объективных противоречиях интересов. Но ведь часто разобщенность в «лагере защиты» обуслов-лена профессиональными и личными амбициями либо иными чисто субъективными факто-рами.
А. П. Причем, как мне представляется, при наличии противоречий интересов подсудимых строить судебную речь легче. Просто кроме полемики с государственным обвинением
защитнику предстоит возражать и своим коллегам. Хуже всего, когда подсудимых много, защитников еще больше. Противоречий в интересах нет, обвинение идентично, идентичны и
фактические обстоятельства, положенные в его основу. Получается, что защитникам приходится повторять друг за другом одни и те же доводы, а суду, в свою очередь, множество раз
эти доводы выслушивать, что отнюдь не способствует их восприятию, да и может начисто
отключить внимание суда и судебной аудитории. Положение осложняется еще и тем, что
каждый предыдущий выступающий может не знать, о чем будет говорить последующий.
С. Ш. Но ведь абсолютной идентичности не бывает. Обвинение все равно будет в чем-то разниться, всегда есть какие-то особенности, которые защитник должен найти и использовать в своем выступлении. И речь идет не только о характеристике личности подсудимого, но и о сущности обвинения, фактических обстоятельствах рассматриваемого дела и имеющихся в деле доказательствах. Например, если один из защитников сосредоточил внимание
на опровержении версии обвинения, то другой может дополнить это, изложив основанную
на материалах дела свою версию событий, которая имеет не меньшее право на существова-ние, чем версия следствия.
А. П. Иными словами, доводы участников со стороны защиты могут быть абсолютно оди-наковы, но форма изложения должна быть разной, иначе внимания со стороны суда не добиться.
3.5. Эффективное начало атаки (как заставить слушать себя) С. Ш. С чего начать речь, чем закончить и, вообще, как заставить себя слушать – воп-росы, которые волнуют наших коллег.
А. П. На этот счет в литературе приводится немало специальных ораторских приемов [1–8]. Но ведь можно ответить просто и коротко: чтобы тебя слушали, надо говорить интересно. Ни в коем случае не интересничать, не заигрывать с аудиторией, не давать ей по-чувствовать, как из кожи лезете вон, чтобы завладеть ее вниманием. То есть не казаться, а
действительно быть интересным. Это легко сказать. Но вот как этого добиться?
С. Ш. У меня есть один способ, который часто использую. Представляю, что передо
мной приятель или подруга, скептически и даже предвзято относящийся к подзащитному. Но
вместе с тем этот человек может быть объективным и готов выслушать мои аргументы. И
вот именно его я должна убедить в невиновности подсудимого. Как мне кажется, для этого
можно прибегать и к разговорной форме выступления.
А. В. ПОХМЕЛКИН, С. В. ШИЛОВА
27
А. П. Есть и другой способ. Правда, более рискованный. Вы искренне заявляете, что, исходя из сложившейся правоприменительной практики, не надеетесь на благоприятный исход. Однако ваш профессиональный долг побуждает вас к тому, чтобы сделать все возмож-ное для объективного и справедливого разрешения дела. И несмотря ни на что, вы верите, что вам удастся этого добиться.
С. Ш. Здесь важно, чтобы в вашем голосе ощущалась уверенность, а не звучала обре-ченность по поводу возможного результата.
А. П. Традиционно государственные обвинители и защитники ориентируются на то, что начинать выступление в прениях следует с указания на особенности дела. И это правильно. Даже в самом заурядном деле можно найти специфику, отличающую его от других. Необходимо только, чтобы это не стало самоцелью, а увязывалось с интересами защиты. В частности, один из наших коллег начал свое выступление следующим образом:
«Уважаемые судьи! Мы уже привыкли к тому, что органы предварительного следствия
выдают свои предположения за достоверно установленные факты. Мы, к сожалению, на-чинаем привыкать к тому, что за достоверно установленные факты выдаются ни на чем
не основанные фантазии следователя. Но по настоящему делу я впервые столкнулся с
тем, что предварительное следствие откровенно и беззастенчиво пытается ввести суд в
заблуждение…».
С. Ш. Но можно пойти и прямо противоположным путем, подчеркивая как раз ти-пичность рассматриваемого дела. Например, могу сослаться на выступление еще одного
нашего коллеги: «В этом деле все типично. Типично предъявленное обвинение. При ос-мотре автомобиля у человека обнаружен пакет с наркотическим веществом. Типичны по-нятые, так или иначе связанные с органами внутренних дел. Типично объяснение обвиняемого о том, что наркотики ему подбросили. И вот от того, что все это типично, становится страшно».
А. П. Есть еще одна вполне устоявшаяся тенденция в работе следственных органов: в
обвинении описываются вполне законные действия лица или группы лиц, но к описанию до-бавляется фраза: «в преступных целях». И, например, трудовой коллектив какого-либо пред-приятия мгновенно превращается в преступное сообщество, а предусмотренные должност-ными инструкциями обязанности преподносятся как распределение ролей между соучастни-ками преступления. И вот на этот порочный прием следствия можно обратить внимание суда
в самом начале своего выступления.
С. Ш. Один мой коллега в начале своей речи так и заявил, что всю судебную аудиторию легко превратить в преступную группу, если к перечислению процессуальных полномо-чий участников судебного заседания добавить фразу: «в преступных целях».
А. П. Прием остроумный, но, конечно, на грани фола. Есть еще один вариант начала
судебной речи: вы делаете заявление примерно такого содержания: «допустим, что всё в
предъявленном обвинении правильно, всё соответствует действительности». Это сразу может привлечь внимание суда, который в дальнейшем будет следить за тем, как вы, идя
от противного, показываете несостоятельность выводов следствия и государственного обвинения.
С. Ш. Мы единодушны в том, что начало судебной речи должно быть неожиданным, нестандартным и сразу захватывать внимание аудитории.
А. П. Нет правил без исключения. Мне приходилось слушать речь, какое-то время зву-чавшую монотонно и скучно, а потом внезапно взорвавшую зал судебного заседания указа-нием на детали и обстоятельства, для многих остававшиеся незамеченными. Но, как правило, лучше с самого начала вызвать интерес к своему выступлению и поддерживать его на протяжении всего времени.
28
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
3.6. Игра от соперника (полемика с государственным обвинением) С. Ш. Еще один традиционный вопрос: полемика с государственным обвинением. Понятно, что без нее не обойтись. Но в какой мере она уместна, как должна вестись? Наконец, как удержаться от перехода на личность, если сталкиваешься с глухой стеной непонимания и
нежеланием понять?
А. П. Сегодня государственный обвинитель, к сожалению, абсолютно не самостоятель-ная фигура. Поэтому в судебных прениях прокурор особо себя не утруждает. Его так назы-ваемая речь, как правило, представляет собой еще один пересказ предъявленного обвинения.
С. Ш. Как будто судебного следствия не было или обвинитель его проспал.
А. П. Так что защитнику приходится полемизировать не с государственным обвинением, а с предварительным следствием. В какой-то степени это облегчает задачу. Защитник по-нимает, что от государственного обвинителя он ничего нового не услышит, а с выводами и
аргументами предварительного следствия он давно знаком.
С. Ш. Такая позиция государственного обвинения, безусловно, обедняет судебные прения. Вопреки бытующему представлению, грамотный государственный обвинитель не угроза
для защиты. В полемике с таким специалистом гораздо рельефней высвечиваются все обстоятельства дела, что, естественно, способствует принятию судом объективного и справедливого решения.
А. П. Подлинный враг защиты – это безразличие и равнодушие государственного обвинителя, который не видит смысла особо «напрягаться», слепо идет за следствием, игнорирует все по-лученное в ходе судебного разбирательства, полагая, что суд все равно окажется на его стороне.
С. Ш. Утрата чувства профессионального достоинства – это, на мой взгляд, главный
бич российской уголовной юстиции.
А. П. С этим нельзя не согласиться. Вопрос в другом: насколько речь защитника должна быть связана с выводами предварительного следствия и доводами, положенными в их основание?
С. Ш. Конечно, все аргументы предварительного следствия должны быть разобраны и
проанализированы. Однако, мне представляется, что ограничиваться только этим нельзя.
Понятно, что закон не обязывает защиту ничего доказывать. Но позитивная программа в ре-чи защитника значительно усилит его позицию. Под позитивной программой я имею в виду
изложение собственной версии обстоятельств, ставших предметом судебного разбирательства, и доказательств, на которых эта версия основана.
А. П. И, как мы уже говорили, решение этих двух задач может быть распределено между адвокатами, защищающими одного подсудимого.
3.7. Эшелонированная защита (альтернативная позиция) С. Ш. Оживленные споры среди теоретиков и практиков вызывает вопрос о так назы-ваемой альтернативной позиции защитника [9, с. 76–78], то есть когда он, с одной стороны, обосновывает полную невиновность подсудимого, настаивая на вынесении оправдательного
приговора, а с другой – обращает внимание суда на неправильную квалификацию инкриминируемого деяния и (или) приводит доводы в пользу смягчения наказания. Одни юристы
считают такое допустимым, иногда даже необходимым. Другие категорически против этого
возражают, полагая, что альтернативная позиция значительно снижает, если вообще не пере-черкивает влияние речи защитника на формирование внутреннего убеждения суда. Дескать, если даже адвокат допускает возможность виновности подсудимого, то о чем еще говорить.
А. П. Лично я сторонник альтернативной позиции. Насколько мне известно, такой же
точки зрения придерживается большинство адвокатов. Защитник не только может, но и обязан обращать внимание суда на любые нарушения закона, ущемляющие права его подзащитного, касается ли это главного вопроса о его невиновности либо более частных, но тоже зна-чимых вопросов, например квалификации, предложенной стороной обвинения.
А. В. ПОХМЕЛКИН, С. В. ШИЛОВА
29
С. Ш. Значит все дело в том, как изложить альтернативную позицию, чтобы она
не дискредитировала основную.
А. П. Можно как раз начать с изложения альтернативной позиции, подчеркивая ее не-которую значимость, но все же второстепенность по сравнению с вопросом о виновности
или невиновности подсудимого. Можно также в судебной речи упомянуть ее вскользь, просто как пример недобросовестности, необъективности или ошибочности выводов предварительного следствия и государственного обвинения. Неплохо перед изложением альтернативной позиции использовать такой речевой оборот: «ни в коей мере не допуская мысль о виновности подсудимого, считаю необходимым обратить внимание суда…» – далее, как говорится, по тексту.
С. Ш. Но можно ведь в речи вообще не упоминать об альтернативной позиции, а изложить ее в своих письменных предложениях суду по вопросам, подлежащим разрешению при
вынесении приговора (ч. 7 ст. 292, п. 1–6 ч. 1 ст. 299 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).
А. П. Такой вариант тоже возможен. Но повторю, в любом случае альтернативная позиция должна быть доведена до сведения суда.
3.8. Конец – речи венец
А. П. Вполне логично речь завершить обращением к суду с тем, какой приговор, по
мнению защитника, необходимо вынести по делу. Но перед тем нужно подвести итог всего
выступления.
С. Ш. Именно так. Мы уже говорили о том, что, как правило, запоминается последняя
фраза. Думаю, это относится и к заключительным положениям защитительной речи.
А. П. Как судебные прения подводят итог судебному разбирательству, так и в заключительной части речи подводится итог всего выступления. Сделать это можно тезисно, в сжа-той лаконичной форме, напомнив основные положения всей речи и сформулировав оконча-тельный вывод, к которому, по мнению защитника, должен прийти суд.
С. Ш. Кроме того, нелишним будет подчеркнуть положительные стороны личности
подсудимого, причем совсем не обязательно в связи с вопросом о мере наказания. Оценка
личности подсудимого необходима и в других случаях. Судьи тоже люди, и им не может
быть безразлично, что из себя представляет человек, судьбу которого им предстоит решить.
А. П. Если сторона защиты не оспаривает виновность подсудимого, заключительная
часть выступления может включать в себя описание причин и условий совершения инкриминируемого деяния, естественно, в той мере, в какой они способны повлиять на смягчение
наказания.
С. Ш. Но если защита ставит вопрос об оправдательном приговоре, то есть смысл пока-зать, какие факторы объективного и субъективного характера привели к уголовному пресле-дованию невиновного человека: неблагоприятное для подсудимого стечение обстоятельств
(оказался не в том месте не в то время); стремление быстро отчитаться о раскрытии преступления; стереотипы в массовом и профессиональном сознании (если бизнесмен, то обязательно вор) и т. п.
А. П. Говоря о личности подзащитного, стоит напомнить, что в массовом и профессиональном сознании существует предубеждение против представителей определенных соци-альных и профессиональных групп. Например, против бизнесменов, сотрудников полиции
и др. Поэтому в заключительной части выступления защитник должен попытаться снять это
предубеждение по отношению к своему подзащитному. Вот, например, как это сделал один
из наших коллег: «Надо признать, у нас не любят полицию. И надо признать, что ее есть за
что не любить. Но пока в полиции служат такие люди, как мой подзащитный, сохраняется
надежда, что подобное отношение со временем изменится к лучшему».
30
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
С. Ш. Мы говорили, что логичным итогом судебной речи защитника является обращение к суду о вынесении соответствующего приговора. Стоит ли этим ограничиться либо все
же закончить речь более ярко и впечатляюще?
А. П. Еще один наш коллега, попросив суд вынести оправдательный приговор, закон-чил выступление так: «Он (подзащитный) был честен перед людьми, он был честен перед
судом, и он вправе рассчитывать на такое же отношение к себе: честное, объективное и спра-ведливое».
С. Ш. Пока мы ни слова не сказали о такой форме выступления защитника в уголовном
суде, как реплика. Хотя именно реплика завершает судебные прения.
А. П. Согласно ч. 6 ст. 292 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации
право на реплику является безусловным и не зависит от того, воспользовались ли репликой
другие участники судебных прений.
С. Ш. В то же время реплика по своей сути – это чаще всего возражение против реплики представителей стороны обвинения. Вряд ли есть смысл защитнику выступать с репликой, если этим правом не воспользовалась сторона обвинения.
А. П. Однако реплика может служить и дополнением к сказанному в судебной речи, ес-ли в связи с выступлениями других участников процесса возникла необходимость привести
новые аргументы в обоснование своей позиции.
С. Ш. Можете привести примеры удачного использования реплики в судебных прениях?
А. П. Вначале один казус, связанный с некорректным использованием реплики. Защитник, пользуясь своим правом выступать с репликой последним, заявил дословно следующее:
«Если у государственного обвинителя есть что сказать по этому поводу, то пусть сейчас он
встанет и возразит мне». Государственный обвинитель явно растерялся, растерялся и пред-седательствующий по делу, не разъяснивший судебной аудитории, что государственный обвинитель повторно репликой воспользоваться не может. Таким образом, у присутствующих в
зале сложилось впечатление, что прокурору действительно нечего возразить защитнику. Гораздо более удачной, на мой взгляд, была реплика другого нашего коллеги: «Уважаемый суд, меня учили, что использовать реплику необходимо только в том случае, когда оппонент сказал что-то действительно важное, способное повлиять на внутреннее убеждение суда. Ничего
подобного в реплике государственного обвинителя я не услышал и поэтому не вижу необходимости воспользоваться своим правом на реплику».
3.9. Игра по правилам и без…
С. Ш. Подводя некоторые итоги, давайте вернемся, пожалуй, к главному вопросу: к
значению судебных прений в целом и речи защитника в частности и их влиянию на внутреннее убеждение суда.
А. П. Да, мы уже затрагивали эту тему, говоря об отношении наших коллег к судебным
прениям как к пустой формальности.
С. Ш. Вы разделяете эту точку зрения?
А. П. Надо признать, что судебные прения во многом потеряли свое значение. Времена, когда исход дела решался в соревновании красноречием между государственным обвинителем и защитником, ушли в прошлое. В какой-то степени исключением остается суд присяж-ных, но и там общая тенденция просматривается вполне очевидно.
С. Ш. Как я понимаю, на это есть немало объективных и субъективных причин, среди
которых главной, как мы уже отмечали, является сложившаяся в стране правоприменительная система с обвинительно-карательной направленностью.
А. П. В этой же связи необходимо отметить доминирующую роль предварительного
следствия, выводы которого в подавляющем большинстве случаев предопределяют приговор
суда.
А. В. ПОХМЕЛКИН, С. В. ШИЛОВА
31
С. Ш. Можно сказать, что снизилось не только значение судебных прений в судебном
разбирательстве, но и значение самого судебного разбирательства в уголовном судопроизводстве.
А. П. И тем не менее недооценивать роль защитительной речи и относиться к своему
выступлению как к тягостной и никому не нужной работе не следует. Судебные прения – это
концентрированное выражение судебного разбирательства, а речь защитника – это концентрированное выражение его позиции по делу.
С. Ш. Представляя совокупный анализ имеющихся в деле доказательств, логически вы-веренную систему доводов, защитник наглядно демонстрирует суду несостоятельность обвинения в целом или в какой-то его части.
А. П. Далеко не всегда это может повлиять на выводы суда. Но юридически и лексиче-ски грамотное и интересное выступление защитника не может не произвести впечатление на
суд и судебную аудиторию.
С. Ш. Похоже, мы договорились до того, что основное значение судебной речи защитника – это произвести впечатление.
А. П. К сожалению, сегодня защитнику ничего не остается, как руководствоваться
древним и мудрым правилом: «Делай что должен, и будь что будет».
4. ЭНДШПИЛЬ
4.1. Апелляционная инстанция
С. Ш. Начнем, естественно, с апелляционной инстанции, где защитник выступает
дважды. Вначале – обосновывая свои жалобу либо возражение против оппонентов. Затем – в судебных прениях. Давайте рассмотрим наиболее распространенный случай, когда приговор в апелляционном порядке обжалуется стороной защиты. Оба раза защитник
выступает первым. Это имеет свои плюсы и свои минусы. Выступая первым, защитник
задает вектор судебного разбирательства и определяет его рамки, поскольку суд апелляционной инстанции, как правило, рассматривает дело в пределах жалоб сторон, хотя и
не связан ими. В то же время при таком порядке выступлений участников процесса «по-следнее слово» остается за оппонентами защитника. Это требует от него предвосхитить
возражения стороны обвинения, дав им соответствующую оценку. Тем более что возражения почти всегда излагаются письменно и есть возможность ознакомиться с ними за-благовременно.
При обосновании своей жалобы защитник находится в довольно затруднительном по-ложении: жалоба изложена письменно, и суд в той или иной мере с ней знаком. Существо
жалобы, а иногда и все ее доводы излагает судья, докладывающий дело. Получается, что защитник в третий раз вынужден в своем выступлении оперировать одними и теми же аргументами. Если, конечно, им не найдены новые. В такой ситуации добиться внимания суда
непросто. Опять же не единичны случаи, когда судья останавливает защитника на том основании, что он повторяет доводы жалобы, которые суду хорошо известны.
А. П. Мы вновь вынуждены вернуться к различию между устной и письменной речью.
Жалоба как документ – разновидность письменной речи с присущими ей формально-юридическим стилем, структурой, способом подачи информации. Если у защитника отсутствуют
дополнительные аргументы в поддержку жалобы, ему необходимо изложить свои доводы в
более свободной устной форме, возможно, даже близкой к разговорной. Такая форма выступления может привлечь внимание суда и не даст повода для того, чтобы прервать высту-пающего.
С. Ш. Перейдем к прениям в суде апелляционной инстанции. Чаще всего защитнику
предстоит выступать первым, и перед ним стоит та же самая задача: предвосхитить, проана-лизировать и опровергнуть возражения, которые могут поступить от стороны обвинения.
32
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
А. П. Выступая в прениях при рассмотрении дела судом апелляционной инстанции, защитник прежде всего сталкивается с другой проблемой: что и о чем говорить. Доводы жалобы изложены в предыдущем выступлении, дело с согласия сторон рассмотрено без проверки
доказательств, новые материалы в суд не представлялись, дополнительные аргументы
не найдены.
С. Ш. В таких случаях стороны обычно ограничиваются заявлением о том, что к ранее
сказанному добавить им нечего. Между тем Конституционный Суд Российской Федерации
признал практику отказа защитника от участия в прениях нарушением права обвиняемого (в
данном случае осужденного) на защиту1.
А. П. Но можно ли признать таким нарушением действия защитника, когда он прямо от
участия в прениях не отказывается, но ограничивается заявлением, о котором Вы сказали
выше. Лично у меня ответа на этот вопрос нет.
С. Ш. Так или иначе, но, на мой взгляд, не бывает дел, когда защитнику нечего сказать
в прениях. Даже если судебное следствие проводится в упрощенной форме. В конце концов, можно повторить доводы жалобы, но более сжато, лаконично. Например, в виде тезисов, о
чем мы говорили применительно к завершающей части речи защитника в суде первой инстанции. При этом важно помнить, что выступление в прениях ограничено пределами рас-смотрения дела судом апелляционной инстанции.
А. П. Чем еще могут отличаться друг от друга выступления защитника в суде первой и
апелляционной инстанции?
С. Ш. Хотя суд апелляционной инстанции может проводить судебное следствие в
полном объеме, он прежде всего является проверочной инстанцией. Это, в свою очередь, накладывает отпечаток на восприятие судом аргументов, которые стороны приводят в
обоснование своей позиции. Практика показывает, что судьи апелляционной инстанции, как правило, равнодушны к повышенной эмоциональности судебного оратора и к исполь-зованию им средств художественной выразительности языка. Более того, иногда это вызывает у них откровенное раздражение. Но и, конечно, выступление в суде апелляционной инстанции должно быть более емким, сжатым, чем выступление в суде первой инстанции.
С. Ш. Таким образом, можно выделить следующие особенности выступления защитника в суде апелляционной инстанции: лаконичность, эмоциональная сдержанность, меньшая
публицистичность и художественность речи, большая формально-юридическая строгость, которая в какой-то степени сближает устное выступление с деловым стилем письменной
речи.
4.2. Кассационная и надзорная инстанции
С. Ш. Уголовно-процессуальный закон в отношении выступления защитника в суде
кассационной и надзорной инстанций скуп и содержит лишь одно упоминание: первым среди участников судебного заседания выступает лицо, подавшее кассационную или надзорную
жалобу.
А. П. В суде кассационной и надзорной инстанции защитник либо поддерживает
свою жалобу, либо высказывает возражения против жалобы или представления участников процесса со стороны обвинения. Содержание выступления защитника определяется
перечнем оснований, в соответствии с которым проверяемые судебные решения, всту-пившие в законную силу, подлежат отмене или изменению: существенное нарушение
уголовного и уголовно-процессуального закона, которое повлияло или могло повлиять на
исход дела.
1 П. 2.2, абз. 4 Определения Конституционного Суда РФ от 19 дек. 2017 г. № 2873-О. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-
правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 18.07.2023).
А. В. ПОХМЕЛКИН, С. В. ШИЛОВА
33
С. Ш. А почему законодатель использует формулировку «нарушение уголовного закона» в то время, как применительно к суду первой и апелляционной инстанции говорится о
«неправильном применении уголовного закона»?
А. П. Конечно, здесь допущена явная редакционная неточность. Нарушение уголовного
закона – это, прежде всего, совершение уголовно наказуемого деяния. Поэтому более точной
является формулировка «неправильное применение уголовного закона».
С. Ш. Уголовно-процессуальный закон предусматривает исчерпывающий перечень оснований пересмотра вступивших в законную силу судебных решений. Получается, что в своей жалобе и в своем выступлении защитник не может ссылаться на несоответствие выводов
суда фактическим обстоятельствам дела.
А. П. На этот счет в литературе приводится иная точка зрения [10]. Да и Пленум Верховного Суда Российской Федерации высказался по этому поводу вполне определенно1. Иг-норирование фактических обстоятельств, которые свидетельствуют о существенном нару-шении уголовно-процессуального закона или неправильном применении уголовного закона, – это отступление от фундаментальных принципов правосудия и ограничение процессуальных прав сторон. Поэтому защитник не только вправе, но и обязан указать на такие
обстоятельства, естественно, связав их с основными требованиями.
С. Ш. Например, когда предыдущие судебные инстанции не дали оценку обстоятельствам, свидетельствующим о необходимости применения более мягкого уголовного закона.
Кроме того, в ст. 401.15, 412.9 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации
ничего не говорится о таком основании пересмотра приговора, как его несправедливость.
Значит ли это, что защитник не должен касаться вопроса о справедливости назначенного
осужденному наказания?
А. П. Конечно, нет. Уголовный закон достаточно подробно регламентирует порядок на-значения наказания и обстоятельства, влияющие на его вид и размер. Несправедливость есть
несоблюдение указанных выше требований, что, безусловно, служит основанием для пересмотра приговора.
С. Ш. Ограничение круга оснований для пересмотра приговора и других судебных решений, вступивших в законную силу, представляется мне в корне неверным. Похоже, что
законодатель больше думал о том, как оградить высокие судебные инстанции от большого
потока жалоб, а не об эффективности исправления судебных ошибок.
А. П. В силу ряда причин суды кассационной и надзорной инстанции чуть более сво-бодны и чуть более независимы, чем иные звенья судебной системы. Принимаемые ими
решения отличаются большей принципиальностью и большей объективностью. Затруднить
обращение к ним – значит ограничить права человека на доступ к правосудию.
С. Ш. Однако вернемся к нашей основной теме. Что еще можно сказать об особенно-стях выступления защитника в суде кассационной и надзорной инстанции?
А. П. Немного. Оно должно быть еще более лаконичным, эмоционально сдержанным, чем в суде апелляционной инстанции. Если мы говорим, что художественная витиеватость
не всегда уместна в апелляционном производстве по делу, то в суде кассационной и надзорной инстанции она просто неприемлема.
С. Ш. И тем не менее настаиваю на том, что и здесь выступление должно быть устной
речью с присущей ей полемичностью и стилистическими особенностями, а не дословным
повторением письменного текста жалобы.
А. П. В свое время слово защитника служило его главным оружием, основным средст-вом влияния на суд и судебную аудиторию.
1 П. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 2019 г. № 19 «О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции» (ред. от 29 июня 2021 г.) // Рос. газета. 2019. № 142.
34
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
С. Ш. В какой-то степени таковым оно остается и сегодня. Вот только оружие это при-тупилось, а средство с каждым годом становится все менее эффективным. Можно ли это изменить?
А. П. Не думаю, что каждый адвокат в отдельности, да и адвокатское сообщество в целом, может и должно ставить перед собой задачу коренного изменения ситуации, сложившейся в системе отечественной уголовной юстиции. Повлиять мы на нее можем только одним: измениться самим, изменить свое отношение к делу. Никогда не забывать о профессиональном долге, о чувстве профессионального и личного достоинства, быть искренними и перед доверителем, и перед судом. И вот тогда, возможно, слову адвоката вернется его изна-чальный смысл, и это СЛОВО будет призывать людей, вершащих правосудие, к тому, чтобы
при любых обстоятельствах оставаться людьми честными, справедливыми, гуманными.
Список источников
1. Судебные речи известных русских юристов. Ч. 1 / П. А. Александров, С. А. Андреевский, Н. П. Карабчевский, Н. И. Холев ; сост. Е. М. Ворожейкин. М. : Совр. гуманитар. акад., 2009.
2. Судебные речи известных русских юристов. Ч. 2 / К. К. Арсеньев, В. И. Жуковский, Ф. Н. Плевако, А. И. Урусов ; сост. Е. М. Ворожейкин. М. : Совр. гуманитар. акад., 2009.
3. Судебные речи известных русских юристов. Ч. 3 / В. Д. Спасович, К. Ф. Хартулари ; сост.
Е. М. Ворожейкин. М. : Совр. гуманитар. акад., 2009.
4. Кони А. Ф. Нравственные начала в уголовном процессе // Собрание сочинений : в 8 т. Т. 4.
М. : Юрид. лит., 1967. С. 33–69.
5. Сергеич П. Искусство речи на суде. М. : Госюриздат, 1960.
6. Костанов Ю. А. Слово и «дело»: Судебные речи: Избранное. М. : Verte, 2007.
7. Абрамова Н. А., Беньяминова З. Я. Судебная оратория : учеб. пособие. М. : Рос. акад. адвока-туры и нотариата, 2008.
8. Каверин Б. И., Демидов И. В. Ораторское искусство : учеб. пособие. М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2017.
9. Похмелкин В. В. Методические основы оказания юридической помощи : учеб. пособие.
Пермь : АНО ВПО «ПСИ», 2019.
10. Борисевич Г. Я. О своевременности унификации уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регулирующего контрольно-проверочные стадии // Ex jure. 2023. № 1.
С. 109–131. URL: http://ex-jure.psu.ru/tabularium?id=32 (дата обращения: 18.07.2023).
References
1. Aleksandrov P. A., Andreevskiy S. A., Karabchevskiy N. P., Kholev N. I. Sudebnye rechi izvestnykh russkikh yuristov [Court speeches of famous Russian lawyers]. Moscow, Sovremennaya gumanitarnaya akademiya, 2009, part 1. (In Russ.).
2. Arsen’ev K. K., Zhukovskiy V. I., Plevako F. N., Urusov A. I. Sudebnye rechi izvestnykh russkikh yuristov [Court speeches of famous Russian lawyers]. Moscow, Sovremennaya gumanitarnaya akademiya, 2009, part 2. (In Russ.).
3. Spasovich V. D., Khartulari K. F. Sudebnye rechi izvestnykh russkikh yuristov [Court speeches of famous Russian lawyers]. Moscow, Sovremennaya gumanitarnaya akademiya, 2009, part 3. (In Russ.).
4. Koni A. F. Nravstvennye nachala v ugolovnom protsesse [Moral principles in criminal proceedings]. A. F. Koni. Sobranie sochineniy, vol. 4. Moscow, Yuridicheskaya literatura, 1967, pp. 33-69.
(In Russ.).
5. Sergeich P. Iskusstvo rechi na sude [The art of speech in court]. Moscow, Gosyurizdat, 1960.
(In Russ.).
6. Kostanov Yu. A. Slovo i “delo”: Sudebnye rechi: Izbrannoe [The word and the “case”. Court speeches. Favorites]. Moscow, Verte, 2007. (In Russ.).
7. Abramova N. A., Benyaminova Z. Ya. Sudebnaya oratoriya [Judicial oratorio]. Moscow, Rossiy-skaya akademiya advokatury i notariata, 2008. (In Russ.).
А. В. ПОХМЕЛКИН, С. В. ШИЛОВА
35
8. Kaverin B. I., Demidov I. V. Oratorskoe iskusstvo [Oratory]. Moscow, UNITY-DANA, 2017.
(In Russ.).
9. Pokhmelkin V. V. Metodicheskie osnovy okazaniya yuridicheskoy pomoshchi [Methodological foundations of legal aid]. Perm, Prikamsky Social Institute, 2019. (In Russ.).
10. Borisevich G. Ya. O svoevremennosti unifikatsii ugolovno-protsessual’nogo zakonodatel’stva Rossiyskoy Federatsii, reguliruyushchego kontrol’no-proverochnye stadii [On the timeliness of unification of the criminal procedural legislation of the Russian Federation, regulating the control and verification stages].
Ex jure, 2023, no. 1, pp. 109-131. (In Russ.). Available at: http://ex-jure.psu.ru/tabularium?id=32 (accessed 18.07.2023).
Информация об авторах
А. В. Похмелкин – кандидат юридических наук, адвокат, член адвокатской палаты города Москвы;
С. В. Шилова – адвокат, член адвокатской палаты Пермского края.
Information about the authors
A. V. Pokhmelkin – Сandidate of Juridical Sciences, lawyer, member of Moscow Bar Association;
S. V. Shilova – lawyer, member of Bar Association of Perm Region.
Статья поступила в редакцию 27.07.2023; одобрена после рецензирования 08.10.2023; принята к публикации 10.11.2023.
The article was submitted 27.07.2023; approved after reviewing 08.10.2023; accepted for publication 10.11.2023.
