CC BY
94
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
К 210-летию Герценовского университета
Т. Г. Фруменкова,
доцент кафедры русской истории
КАК РОДИЛАСЬ ИДЕЯ ОРГАНИЗАЦИИ ВОСПИТАТЕЛЬНЫХ ДОМОВ В РОССИИ
Инициатором создания и организатором воспитательных домов в России стал И. И. Бецкой (1704— 1795). Между тем, элементы системы призрения сирот и по дки дышей возникли в первой половине XVIII в., и следовательно, будущий главный попечитель воспитательных домов был современником этих событий.
Неподалеку от юного Петербурга, в Новгороде, митрополит Иов в 1706 г. по собственной инициативе основал заведение для «подкидышков», которое просуществовало до его кончины в 1716 г. Петр I приказал распространить его начинания на всю страну. В именных указах 1712, 1714 и 1715 гг. по примеру новгородского иерарха во всех губерниях светские власти обязаны были в городах при церквях построить госпитали для приема «зазорных младенцев», определить к ним кормилиц и финансировать эти учреждения своими силами. В конце царствования император попытался создать комплексную систему призрения детей, которая включала бы в себя и их обучение. В указах 1724 г. предписывалось направлять подкидышей «различным художествам в ученики», для содержания и призрения сирот выделялась часть монастырей [1].
В Москве в 1715—1730 гг. под началом губернской канцелярии действовала система содержания, обучения и определения судеб выросших питомцев. Детей раздавали кормилицам, фактически состоявшим на государственной службе и проживавшим в разных районах города, причем масштабы заведения были весьма значительными и в 1723 г. достигли максимального значения — в нем участвовали 882 ребенка и 218 женщин. С 1724 г. действовали сиротские заведения при Новодевичьем и Андреевском монастырях, и размеры светского призрения сократились. В 1724 г. началось обучение детей грамоте [2]. Указами Анны Иоанновны в 1730—1731 гг. московские детские монастырские заведения были закрыты, резко уменьшилась численность питомцев и кормилиц при них, а внимание губернской канцелярии сосредоточилось только на содержании мальчиков, направленных на учебу в гарнизонные школы. По сенатскому указу 1737 г. призрение внебрачных детей и сирот сосредотачивалось исключительно в руках Московской губернской канцелярии. Под ее надзором находилось от 30 до 50 детей, а численность женщин при них не превышала 10 человек. В Петербурге сироты содержались в богадельне вместе со взрослыми призреваемыми [3].
Знал ли обо всем этом И. И. Бецкой? Что именно мог он знать? Сведений о его жизни почти не сохранилось. Скудость информации личного характера неудивительна для исторического персонажа XVIII в., однако в случае с И. И. Бецким приходится признать, что он сам способствовал появлению некоторых тайн и легенд. Думается, закрытость и следует назвать одной из главных его индивидуальных черт. Возможно, эта особенность сформировалась еще в ранние годы и была связана с происхождением известного деятеля екатерининского Просвещения, внебрачного сына князя И. Ю. Трубецкого.
Как сформировались просветительские убеждения И. И. Бецкого, его гуманизм и милосердие? Наука связывает процесс складывания его педагогических взглядов и благотворительных идей с многолетним пребыванием за границей в середине XVIII в. Об увиденном в Европе путешественник не раз упоминал в своих проектах. Думается, однако, что трудно составить представление о таком закрытом человеке только на основании того, что он сам о себе говорил.
В Европе И. И. Бецкой подолгу жил, когда ему было, по меньшей мере, далеко за 40, а вернулся в Россию он уже в 58-летнем возрасте. Он был цельной личностью, и его характер и стремления явно определились гораздо раньше. Кажется невероятным, чтобы он не знал о том, в каком состоянии находилось дело призрения сирот и подкидышей в России. Будучи чрезвычайно любознательным в Европе, едва ли он был «ленивым и нелюбопытным» на родине относительно тех вопросов, которые его интересовали.
В 1722 г. И. И. Бецкой был принят на службу в российское посольство в Париже, а не позднее 1726 г. «по требованию < . > генерал-аншефа кн. И. Ю. Трубецкого» был прислан в Россию [4]. Нет достоверных сведений о том, что в годы петровского царствования он бывал в России (он родился и, видимо, вырос за
границей), но члены семьи И. И. Бецкого, с которыми его связывали многолетние теплые отношения, его отец, мачеха и сводная сестра Анастасия Ивановна знали императора лично, встречались с ним и были в курсе его преобразований [5]. До И. И. Бецкого вполне могли дойти отголоски стремлений Петра организовать призрение сирот.
Вскоре переехав с отцом, получившим чин фельдмаршала, в Москву, И. И. Бецкой, не особенно напрягаясь (И. Ю. Трубецкой фактически находился на покое), его хлопотами дослужился до звания генерал-адъютанта и получил чин полковника. Отец нашего героя явно был в курсе того, что происходило в стране и в городе, на несколько лет вернувшем себе звание столицы. Вряд ли его любознательному помощнику сложно было получить информацию о том, в каком состоянии находилось в Москве дело призрения брошенных детей.
Елизавета Петровна назначила И. И. Бецкого камергером двора наследника престола Петра Федоровича (будущего Петра III) [6]. Новая должность сыграла важную роль в судьбе И. И. Бецкого. Он близко познакомился с наследником, стал свидетелем приезда в Россию его невесты, будущей императрицы Екатерины Великой, и скоро превратился в ее «старого знакомого», узнал тех, кто позднее станет его сотрудниками. Именно в эти годы он сблизился с матерью Екатерины, герцогиней Иоганной-Елизаветой и, возможно, имел роман с ней. После высылки герцогини за границу И. И. Бецкой усилиями А. П. Бестужева-Рюмина в 1747 г. был уволен от двора наследника с повышением в чине «по прошению за умножившимися болезнями и слабостью здоровья».
Кто из соотечественников имел возможность повлиять на формирование взглядов будущего реформатора или разделять их с ним? Отец И. И. Бецкого, судя по сохранившимся о нем сведениям, не отличался особенным умом и образованием, но он дал хорошее образование сыну и стремился обеспечить его.
Биограф И. И. Бецкого П. М. Майков еще 100 лет назад обратил внимание, что, проживая в Москве, И. И. Бецкой иногда посещал А. Д. Кантемира в его подмосковном имении Черная Грязь [7]. А. Д. Кантемир (1708-1744) состоял в родстве с И. И. Бецким — он приходился старшим сводным братом его племяннице Е. Д. Кантемир, в замужестве Голицыной.
С 1733 г. А. Д. Кантемир служил послом сначала в Англии, а затем во Франции, и завязалась одна из ниточек, соединивших И. И. Бецкого с Западной Европой. Сохранились два письма 1743 г. А. Д. Кантемира И. И. Бецкому. Они носят деловой характер [8], но свидетельствуют о существовании контактов между известными деятелями XVIII в. А. Д. Кантемир вполне мог «повлиять на направление умственного развития И. И. Бецкого и главный характер его деятельности» [9]. В Париже поэт написал свою седьмую сатиру «К князю Никите Юрьевичу Трубецкому. О воспитании». Сатира была посвящена дяде И. И. Бецкого и излагала идеи Просвещения, которые «потом, слишком через двадцать лет, нашли у нас применение в воспитательной системе Бецкого» [10]. Едва ли можно признать случайным, что педагогические идеи А. Д. Кантемира почти полностью совпадали с последующей программой И. И. Бецкого, повторяю, если учесть, что они были родственниками, интересовались друг другом, встречались и переписывались.
Ближайшие родственницы И. И. Бецкого — его сводная сестра А. И. Кантемир (1700-1755), по второму мужу — принцесса Гессен-Гомбургская и ее дочь от первого брака Е. Д. Кантемир (1720-1761), в замужестве княгиня Голицына, в воспитании которой он принимал большое участие, имели склонность к благотворительности. П. М. Майков утверждал, что А. И. Гессен-Гомбургская последние годы жизни провела в Петербурге, «отдавшись вполне благотворительности» [11]. И мать, и дочь по завещаниям выделили значительные суммы на благотворительные цели. Сестра и племянница И. И. Бецкого скончались за несколько лет до начала реализации его планов, а значит, вполне возможно, что в семье велись разговоры о создании в России благотворительных учреждений. Князь Д. М. Голицын, оставшийся вдовцом после кончины Екатерины Дмитриевны, более
30 лет прослужил российским послом в Вене и прославился широкой благотворительностью, как в Вене, так и в Москве. Он станет и попечителем воспитательного дома. И. И. Бецкой проводил в обществе родственников немало времени, путешествуя по Европе и возвращаясь в Париж, где супруги с 1756 по 1761 г. держали открытый дом, заинтересовав собой высший свет и двор [12].
При дворе Елизаветы И. И. Бецкой, как уже отмечалось, близко познакомился с наследником престола и его женой. Владея хорошо французским и немецким языками и немало уже видевший в ранней молодости, Бецкой мог и в то время быть «интересным собеседником для великой княгини, обратившей тогда на него свое внимание, предпочтительно перед прочими лицами великокняжеского двора» [13]. Среди прочих тем могли обсуждаться и проблемы образования, воспитания, благотворительности.
При дворе Елизаветы И. И. Бецкой познакомился и со своим будущим заочным сотрудником, а в начале ее царствования придворным лейб-медиком Р. Санхесом (Саншесом, Санчесом). По указу, подписанному Елизаветой в декабре 1742 г., доктор Р. Санхес, как и другие проживавшие в России евреи, был выслан
из России и обосновался в Париже [14]. После открытия воспитательного дома именно к нему, как к авторитетному специалисту, обратился за помощью главный попечитель, встревоженный высочайшей детской смертностью. При дворе знали Р. Санхеса как хорошего врача.
Таким образом, думается, что страны Западной Европы в середине XVIII столетия обстоятельно объезжал не просто робкий ученик, опальный придворный, не знающий, чем себя занять, попутно перенимающий новые педагогические и гуманистические идеи. Скорее всего, интерес нашего героя к проблемам «не-счастнорожденных» детей связан с его собственным происхождением и кроется глубоко в его неизвестном нам детстве и почти неизвестной юности. Судя по тому, как И. И. Бецкой целенаправленно посещал в разных странах учебно-воспитательные заведения для сирот, он не мог не интересоваться организацией этого дела в России. Интерес к проблемам просвещения и благотворительности в разной степени проявляли родные и близкие И. И. Бецкого, окружавшие его как в России, так и за границей: А. И. Гессен-Гомбургская, А. Д. Кантемир, Е. Д. Голицына, Д. М. Голицын. Представляется, что знакомство с педагогическими и идеями Просвещения было обусловлено
не только модой на них в европейских салонах, в первую очередь парижских, но и потребностью И. И. Бецкого. Возможность реализации своих идей он, вероятно, мог связывать с восшествием на престол нового императора, европейца по происхождению, и его супруги.
Важным занятием И. И. Бецкого во время заграничных путешествий являлось проведение времени в «почтенных и просвещенных обществах». Историки XIX — начала ХХ в. уделили большое внимание изучению вопроса о том, посетителем каких парижских салонов он, скорее всего, был. Прямых указаний на посещение И. И. Бецким того или иного салона не обнаружено. «Это вполне естественно, — утверждал П. М. Майков. — Перечисляя лиц, находящихся в том или другом обществе, обыкновенно останавливаются на лицах, чем-либо выдающихся от остальных и тем самым обращающих на себя особенное внимание. Среди блестящих и даровитых представителей французского общества, собиравшихся в салонах, Бецкой, очевидно, не мог обратить на себя внимание» [15]. Такое умолчание вовсе не означает, что И. И. Бецкой не посещал известные парижские салоны. По утверждению одного из современников, не было ни одного приметного иностранца, который, находясь в то время в Париже, не посетил бы салон госпожи Жоффрен и не попытался бы получить приглашение на ее обед, на котором собиралась более узкая компания. Между тем И. И. Бецкой и его знатные родственники были приняты при версальском дворе, вместе с князем Д. М. Голицыным он «весьма фамилиарно» обходился с представителями французской знати. Позднее в письмах к Екатерине госпожа Жоффрен прямо называла И. И. Бецкого своим другом. На основании этих фактов П. М. Майков с полным основанием предположил, что «друг г-жи Жоффрен несомненно посещал ее салоны; без сомнения, друг ее был приглашаем в числе немногих приближенных также на ужины г-жи Жоффрен, на которых разговорам не было конца» [16].
В салоне госпожи Жоффрен помнили Монтескье, здесь можно было встретить Даламбера и Гельвеция, по понедельникам сюда приходили артисты и художники, здесь проводили время представители «высших слоев парижского света». «Очаровательная любезность и тонкий ум хозяйки, а также интересное и веселое общество, собиравшееся с разных концов города в комфортабельном доме на улице С. Оноре, не могли не привлекать иностранцев: они считали за честь для себя быть принятыми в среду, где наука облекалась в самые приятные формы, а разговоры велись свободно, но с соблюдением должных приличий», — отмечал А. С. Лаппо-Данилевский [17]. В этот «восемнадцатый философский век в салонах стали говорить не об одном только театре, музыке, романах и т. д. Энциклопедисты пробудили в самых избранных обществах участие к серьезному, к наукам и важным отвлеченным вопросам из области нравственности, политики и даже метафизики. Присутствие дам в салонах воздерживало от слишком резких выражений при столкновении противоположных мнений и, не препятствуя обсуждать подробно и тонко самые животрепещущие и трудные вопросы человеческого знания, вместе с тем побуждало говоривших излагать свои взгляды не только ясно, но общедоступно и красиво» [18]. Предметом обсуждения в салонах могли стать «Философские (или английские) письма» (1738) Ф. М. Вольтера, «Философские письма» Д. Дидро, «Дух законов» Ш. Л. Монтескье, «Об уме»(1758) К. А. Гельвеция, «Юлия, или Новая Элоиза» Ж.-Ж. Руссо. Кроме того, во второй половине 1750-х гг., когда И. И. Бецкой находился в Париже, там уже ходили по рукам первые тома знаменитой «Энциклопедии», издание которой было начато в 1751 г. Представления ее авторов о воспитании, а также некоторые педагогические идеи Д. Дидро также оказали влияние на проекты И. И. Бецкого [19].
Современники свидетельствовали, что И. И. Бецкой «питал большое расположение ко всему французскому» и, попав «в самый центр умственной аристократии», он, конечно, «впитывал в себя сок просветительной философии у самого ее источника» [20]. Постоянные ссылки в «Генеральном плане» Воспитательного дома и других уставах на европейский опыт доказывают, что именно тогда у него зарождались преобразовательные планы. При этом, как уже отмечалось, не стоит забывать, что И. И. Бецкой и его окружение не-
зависимо от парижских салонов были знакомы с идеями и трудами просветителей, а некоторые из них могли прочитать и в русских переводах.
Кроме посещения парижских салонов, И. И. Бецкой во Франции встречался и беседовал с изгнанным из России доктором Р. Санхесом. От дипломатов в России знали об отчаянном положении знаменитого врача, которому не на что было жить и которого, как изгнанника, без рекомендации нигде не брали на службу. Нет сомнений, что давний русский знакомец навещал доктора и, вероятно, старался помочь ему. Часть разговоров с Р. Санхесом, на которые ссылался И. И. Бецкой в своих уставах, скорее всего, состоялась во Франции [21].
В ходе длительного путешествия И. И. Бецкой, очевидно, и собрал практическую информацию, позднее положенную в основу его преобразовательной деятельности. «Когда я путешествовал, — позднее писал он, — то не терял времени, нежась в дороге в шлафроках, почитая время драгоценнее передачи лишней копейки; никогда не занимался обедами в пути на почтовых дворах, а спешил в город, где мог просветить себя осматри-ваньем полезного» [22].
В переписке современников и проектах И. И. Бецкого по крохам можно собрать сведения о посещенных им странах, городах и благотворительных заведениях. Он бывал в германских землях и, видимо, провел немало времени в Гессене, герцогом которого был муж его сестры, в Пруссии, которую проезжал по пути. Дорога во Францию шла также и через Голландию [23]. О своем посещении Италии, в частности, Турина, сам И. И. Бецкой вспоминал гораздо позднее, в 1784 г., в письме к князю Н. Б. Юсупову [24]. В Австрию И. И. Бецкой и князь Д. М. Голицын уехали из Парижа в конце 1761 или начале 1762 г. после кончины княгини Екатерины Дмитриевны (Д. М. Голицын с сентября 1759 г. состоял на дипломатической службе в Париже, а 28 мая 1761 г. он был назначен послом в Вену) [25]. Из переписки дипломатов мы знаем о путешествиях И. И. Бецкого по Провансу и другим южным районам Франции [26]. Возвращаясь из своих поездок в Париж, И. И. Бецкой вместе с племянницей и ее мужем подолгу жил во французской столице.
Внимательный анализ показывает, что в своих проектах И. И. Бецкой упоминает о виденных им сиротских учреждениях и госпиталях, с которыми ему удалось ознакомиться, в частности, в Голландии, Франции, Италии и Германии. Там он увидел организацию призрения детей, имевшую многовековую историю, познакомился со светской благотворительностью, которая имела давние и прочные традиции, встретился с отдельными подвижниками — организаторами и руководителями Воспитательных домов и госпиталей. При этом И. И. Бецкой явно обратил внимание на то, что даже в Европе практика призрения сирот с идеями Просвещения почти не пересекалась. Подкидышей на протяжении столетий принимали, вскармливали с помощью кормилиц (за счет государства или общества), излишек младенцев, не обеспеченных кормилицами, отправляли за плату в крестьянские семьи. Возвращая в города, им давали первоначальное образование, кое-где и кое-как учили ремеслам, но судьбами воспитанников интересовались довольно мало.
И. И. Бецкой же, вернувшись в 1762 г. в Россию, задумал нечто абсолютно новое и небывалое: он решил осуществить не имевшее места не только в России, но и в Европе сочетание призрения «несчастнорож-денных детей» с их воспитанием на основе просветительских идей.
Вот почему, думается, в документах Воспитательного дома не упоминается о русском опыте призрения сирот. И. И. Бецкой знал, что начинания митрополита Иова и Петра I не получили широкого развития, а к середине столетия потерпели почти полный крах. Они нуждались в новом импульсе, на новой основе. Организация вскармливания брошенных детей для губернских канцелярий были обузой, от которой они стремились избавиться. Не случайно, прослышав о создании Воспитательного дома, еще в январе 1764 г., за 4 месяца до начала приема питомцев, к его организаторам обратились чиновники Московской губернской канцелярии: они просили принять в дом содержащихся в их ведомстве младенцев [27].
Европейский опыт в сочетании с идеями философии и педагогики Просвещения был для И. И. Бецкого, несомненно, предпочтительней. Осталось увлечь своими планами монарха. Это в полной мере удалось после того, как на российском престоле воцарилась Екатерина II.
Примечания
1. Азизбаева Р. Е. Новгородский митрополит Иов — начало государственного детского призрения в России // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Материалы научной конференции. Ч. 2. — В. Новгород, 2002. С. 14-16.
2. Азизбаева Р. Е. Призрение незаконнорожденных детей в Москве в первой четверти XVIII века // Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее новое время (Х-ХУШ вв.): Доклады Второй научной конференции. — М., 2001. С. 140-145.
3. Азизбаева Р. Е. Призрение сирот и незаконнорожденных в России XVIII века: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — М., 2003. С. 20-21, 26.
4. Майков П. М. И. И. Бецкой: Опыт его биографии. — СПб., 1904. Прил. С. 2.
5. Берхгольц Ф. В. Дневник камер-юнкера Берхгольца. 2-е изд. — М., 1858. С. 93, 101-102. 6 Майков П. М. Указ. соч. С. 20-21.
7. Письма И. И. Бецкого к императрице Екатерине Второй. Сообщил П. М. Майков // Русская старина. 1896.
Т. 88. № 11. С. 409.
8. Майков Л. Н. Материалы для биографии кн. А. Д. Кантемира. — СПб., 1903. С. 179, 187-188.
9. Кантемир А. Д. Сочинения, письма и избранные переводы. — СПб., 1867. С. 9-31; Майков П. М. Указ. соч.
С. 17, 28.
10. Стоюнин В. Я. Вступительная статья // Кантемир А. Д. Указ. соч. С. СИ; Сементковский Р. И. А. Д. Кантемир. Его жизнь и литературная деятельность. — СПб., 1893. С. 84.
11. Майков П. М. Указ. соч. С. 30.
12. ЧулковН. Е. Д. Голицына // РБС. Т. Гоголь-Гюне. — М., 2001. С. 215; [Александрович Е. М.] Д. М. Голицын // РБС. Т. Гоголь-Гюне. — М., 2001. С. 168.
13. Майков П. М. Указ. соч. С. 22.
14. Анисимов Е. В. Елизавета Петровна. — М., 2005. С. 112.
15. Майков П. М. Указ. соч. С. 45.
16. Там же. С. 45-46.
17. Там же.
18. Там же. С. 44.
19. Лаппо-Данилевский А. С. И. И. Бецкой и его систем воспитания. Отзыв о сочинении П. М. Майкова «И. И. Бецкой. Опыт его биографии». — СПб., 1904. С. 27.
20. Лаппо-Данилевский А. С. Указ. соч. С. 6; Кизеветтер А. А. Один из реформаторов русской школы // Кизевет-
тер А. А. Исторические очерки. — М., 1912. С. 126.
21. ПСЗ. Т. 17. № 12741; Т. 18. № 122957.
22 .Материалы о И. И. Бецком // Чтения в обществе истории и древностей российских. 1863. Кн. 4. Смесь. С. 144.
23. Архив кн. Воронцова. Кн. 33. — М., 1887. С. 185;Майков П. М. Указ. соч. С. 35.
24. РГАДА. Ф. 11. Оп. 2. Д. 175. Л. 1;Майков П. М. Указ. соч. С. 34.
25. Майков П. М Указ. соч. С. 61; РБС. Т. Гоголь-Гюне. — М., 2001. С. 168.
26. Архив кн. Воронцова. Кн. 3. — М., 1871. С. 245; Майков П. М. Указ. соч. С. 36.
27. РГИА. Ф. 759. Оп. 10. Д. 356. Л. 3-3 об.
