CC BY
244
УДК 81.11
Л. Брандт, П.А. Брандт КАК ПОНЯТЬ МЕТАФОРУ
Когнитивно-семиотический подход к изучению метафор (перевод с сокращениями)
В данной статье мы предлагаем анализ метафоры «Этот хирург - мясник», обсуждаемой Грейди, Колсон и Окли (1999) в рамках структуры ментальных пространств на основе теории концептульной метафоры (ТКМ), теории блендинга и когнитивной семиотики. Метод анализа проходит в обратном направлении: мы пытаемся воссоздать значение метафоры «хирург-мясник» путем пошагового описания сознания, задействованного в понимании случая употребления метафорического высказывания, и выстроить общую схему для анализа метафорических блендов и других видов риторически окрашенных комбинаций семиотически различимых концептуальных содержаний (ментальных пространств) в выразительных блендах.
Ключевые слова: блендинг, когнитивная семиотика, концептуальная интеграция, ментальное пространство, метафора, референция, релевантность.
1. Введение.
[...] Метафора, которую мы хотим проанализировать «Этот хирург - мясник» обсуждается Грейди и пр. [Grady and oth. 1999] в качестве первого примера использования теории блендинга (ТБ) для анализа метафор. Схема, предполагающая два домена (теория концептуальной метафоры (ТКМ)), приобрела новую форму, включающую четыре пространства (ТБ), а именно два вводных пространства (input spaces), общее пространство (generic space) и бленд (blend). В данной метафоре Хирург и Мясник - два вводных пространства; общее пространство содержит идею об абстрактном агенте, использующем некие средства для достижения некой цели; а в бленде хирурга и мясника у смешанного (blended) агента цель хирурга и средства мясника. Метафора «Хирург - мясник» является «избитой» и используется в качестве негативной характеристики врача [Veale 1996]. В данной статье мы докажем, что «некомпетентность» - это не та характеристика, которую дает врачу данная метафора.
В статье Грейди и пр. [Grady and oth. 1999] предполагаемое значение «некомпетентность» является следствием простого пересечения «цели» и «средств» мясников и хирургов соответственно; средства мясника используются в хирургических целях. Заметим, однако, что данный анализ не показывает, почему не происходит слияние хирургических средств и целей мясника. Несоответствие цели средствам, по мнению авторов статьи, является причиной, по которой данную метафору следует рассматривать в качестве
демонстрации неадекватного поведения. В нашем анализе мы предполагаем, что врача обвиняют в этической безответственности. Наш анализ предполагает дополнительное вводное пространство: этическая схема, которая необходима для достижения релевантного фрейминга, который в свою очередь является основой для нормативного анализа.
Направленный вид отношений между источником и целью в ТКМ, при которых источник проецируется на цель, в ТБ заменен ненаправленным видом, когда несколько вводных пространств, два, как минимум, проецируются в бленд. Мы собираемся объяснить, что в действительности существует направленное преобразование данных (mapping) (далее Мэппинг) из структуры вводного пространства в структуру конечного пространства. Данный мэппинг соединяет вводную структуру в виде общего предиката с конкретным субъектом, а именно с конечной структурой, к которой отсылает метафора. Как и в ТБ, смешанное пространство (blended space) имеет структуру, заимствованную из обоих пространств. Новое значение появляется, когда бленд притягивает автономную схематическую структуру, такую как этическая схема (что морально, а что нет), которую мы рассмотрим на примере; дополнительное вводное пространство способствует смысловому завершению, которое делает метафору содержательной для говорящего и слушающего. Наша схема, таким образом, включает в себя ментальное пространство, содержащее сценарий, при котором метафора высказывается определенным человеком в определенной ситуации. Это
вклад семиотики в семантику метафоры, и, по нашим данным, это первая попытка дать семиотическое объяснение метафоре путем интеграции основных идей ТКМ и ТБ. В данной статье мы надеемся усовершенствовать когнитивный анализ метафор, критически проанализировав примеры и переработав структуру блендинга, с целью связать ее с процессом коммуникации и порождаемым в ходе его значением.
2. Пример.
В данной статье мы пытаемся ответить на вопрос, что означает метафора «Этот хирург -мясник». Данное метафорическое высказывание не является примером устойчивой концептуальной метафоры (в понимании Лакоффа) в отличие от «хирурги - мясники» [Lakoff & Johnson 1980]; для этой цели используются домены хирургии и мясного магазина. Ответ на вопрос о значении метафоры в любом случае лежит не в толковании некого исходного концепта, как это делается в практическом применении ТКМ, а в раскрытии процесса интерпретации. Метафора имеет то значение, которое в нее вкладывает говорящий: мы же утверждаем, что вне фактического употребления метафора не имеет внутреннего смысла. Говорящий, «генератор смысла», передает содержание мысли слушающему в ходе семиотического обмена. Данное семантическое наполнение, которое по свое сути межсубъектно и происходит от желания говорящего донести высказывание и его прагматический смысл до слушателя [...], формирует значение метафоры. С чьей позиции она рассматривается (говорящего или слушающего) несущественно для анализа, так как обе стороны в равной мере вовлечены в мысленное содержание (это не касается случаев непонимания). [...]
Оценка - это часть значения метафоры и по сути это часть ее семантики. Оценка - важная часть семантики высказывания, и ее социальный смысл - это упрек; упрек в таком случае представляет собой прагматический эффект оценочной метафоры.
Мы полагаем, что хирурга критикуют за нарушение врачебной этики. Однако оставляя в стороне момент критики в метафоре, факт остается фактом, что это часть значения высказывания [...]. Она лежит за пределами строго лингвистического содержания высказывания, если под строго лингвистическим мы понимаем утверждение, вызванное лексическими, морфологическими и синтаксическими элементами предложения. Это психологический аспект понимания семантического
содержания метафоры: знание и соблюдение норм, по которым мы оцениваем друг друга. Невозможно понять содержание метафоры без применения определенных нормативных схем. Оценка не является следствием предикативного семио-синтаксического высказывания. Это означает, что невозможно предположить критику, принимая во внимание значение слов ЭТОТ, ХИРУРГ, фразы ЭТОТ ХИРУРГ и т. д., и не принимая особые случаи, при которых хирург - это МЯСНИК. Помимо деонтического метафора имеет также описательный аспект.
Критика выполняет функцию упрека, следовательно, метафора имеет также и социальный аспект. Упрек - это неотъемлемый - прагматический - эффект метафоры. Это часть того, что метафора подразумевает, а следовательно, часть ее значения. Нужно отметить, что знания о психологических и прочих явлениях окружающего мира, наряду с социальными нормами (для коммуникативного поведения) имеют важное значение для понимания и анализа метафоры, по крайней мере, в тех случаях, когда метафора используется для выражения оценки предмета обсуждения.
Прежде чем мы представим пример для анализа, нам бы хотелось прояснить два соображения, касающихся методологии. Во-первых, мы считаем разумным избегать неподтвержденных данных; при использовании неподтвержденных данных выводы основываются на вере читателей в вероятность подобных примеров, тогда как примеры реальных актов коммуникации не поднимают вопрос доверия. Во-вторых, подобные эмпирические примеры порождают значение, которое в анализе берется за отправную точку при ответе на вопрос, как данное (ситуативное) значение распознается. Убедительный анализ в таком случае - это такой анализ, который точно объясняет познание, участвующее в понимании выражения, имеющего значение в данной ситуации. [...]
Что касается первого пункта, то по счастливому совпадению вышеупомянутое высказывание было сделано в присутствии одного из авторов данной статьи. Сказала это женщина, которая только что перенесла операцию и проходила курс реабилитации в больнице. Послеоперационная больная была недовольна шрамом, который выглядел хуже, чем она ожидала. [. ] Подчеркивая свою тревогу, она сказала: «Хирург - мясник!». Из этого высказывания слушающий понял, что она полагает, хирург мог бы быть более аккуратным со швами, так как ей не хочется всю оставшуюся жизнь жить со швом заметным для всех,
кто видит ее обнаженной. Так как слушающий имеет обыкновение наслаждаться привилегией видеть ее обнаженной, он приходит к заключению, что она хочет, чтобы он переубедил ее в том, что ее привлекательность не уменьшится, и она продолжит ему нравиться. [...]
Значение метафоры, которая, что приведена в качестве примера, имеет пять сторон: 1. восприятие предложения 2. метафорическое пространство 3. структурный бленд 4. новое значение 5. вовлечение в ситуацию общения. Из высказывания слушающий понял, что (1) под «мясником» понимается «хирург». Понимание на этом уровне требует знания слов и синтаксиса предложения. (2) Утверждение - метафорично (по отношению как к его личным, так и к профессиональным качествам). (3) В этом конкретном смысле этот хирург - мясник. (4) Оценка, которая вытекает из этого бленда (появляется в нем), составляет значение бленда. (5) Каков прагматический вывод, новые значения бленда и обстоятельства, характеризующие данную ситуацию общения. [...]
После того как выделили отличия, последовал следующий интересный вопрос - как это происходит: через какие когнитивные процессы мы проходим для достижения такого (многоуровневого) понимания? [...]
Смысл произнесенной метафоры «Этот хирург - мясник» зависит от того, что в это высказывание вкладывает говорящий. Так как значение могут понять разные участники общения, анализу подвергается именно это коллективное значение, разделяемое говорящим, слушающим и всеми теми, кто прочитал описание общения и понял его.
Наша послеоперационная больная собирается сказать нечто про хирурга, сделавшего операцию, и создает метафору. Цель метафоры выразить оценку хирургу. Риторическая сила метафоры состоит в эмфатическом выражении этой оценки посредством концептуальной драматизации. И в конечном итоге за критикой хирурга стоит намерение заставить слушающего думать, делать или сказать что-либо в ответ. Одним из уместных ответов был подлинный ответ слушающего, который должен был убедить ее в том, что шрам никаким образом не испортит ее красоту. [...] Ответив должным образом, слушающий продемонстрировал, что понял не только 1, 2, 3, 4, но и 5; он сделал правильный прагматический вывод. Исходя из этого, можно сделать вывод, что метафора только благодаря своему значению имеет манипулятивную силу, а также благодаря пониманию возникающей оценки (4) и прагматиче-
ского смысла (5). Выводы во многом зависят от аффективного ответа слушающего на гиперболический образ в метафорическом бленде и от последующей оценки объекта.
Отметим, что выражение метафорично, главным образом, потому что мы знаем, что оно описывает хирурга по отношению к пациенту со шрамом. Эта ситуация создает контекст, в котором из всех возможных способов восприятия хирурга выделяется тот, где он понимается как агент, воздействующий на пациента. В этом случае из контескта становится ясно, что цель метафоры заключается не в категоризации хирурга, а в его оценке. Особенно действенной оценку делает образное представление, которое создается метафорическим соположением, а чаще наложением (в случае, когда хирург представляется в виде мясника), и гиперболической предикацией, которая является следствием понимания задействованной в метафорическом сценарии динамики сил (force dynamics). [...]
Мы мгновенно понимаем, что «Этот хирург -мясник!» необходимо толковать как оценку чего-то. Она выступает в качестве критической ремарки на шрам, неупомянутом в самом высказывании, но проявляющемся в процессе общения, в котором он (шрам) является фокусом общего внимания. Шрам обуславливает негативную оценку хирурга. Жестовое указание говорящего на шрам объясняет слушающему, что говорящий не имеет намерения перекатегоризовать хирурга или привлечь внимание к его деятельности. Бленд, в котором две категории сливаются в одну, только в том случае будет метафоричным, если он не просто выражает то, что полученная новая категория переклассифицирует хирурга (этот (так называемый) хирург на самом деле не хирург, а мясник) или дает возможность двух интерпретаций (этот хирург имеет две профессии, он еще и мясник). Внимание, привлеченное ко шраму, поясняет, что предложение описывает агента, выполнившего операцию на теле говорящего и оставившего шрамы. Подобный фрейм хирурга (цель метафоры), в свою очередь, влияет на фрейм мясника (источник метафоры). [.]
3. Пространства и домены.
В рамках теории концептуальной метафоры вводные пространства отражают содержание различных опытных доменов (доменов человеческого опыта): одно вводное пространство, сценарий, содержит «этого хирурга» из конечного домена «хирургия», другой сценарий содержит «мясника» из исходного домена «профессия мясника».
[...] Как было сказано выше, основная черта метафоры заключается в том, что вводные пространства могут быть из разных доменов.
Эти пространства - хирургия и профессия мясника - образовываются в Семиотическом пространстве. Семиотическое пространство - это пространство, в котором высказывания приобретают то значение, которое в них вкладывается. Это пространство экспрессивного значения как такового и основа для построения дальнейших пространств, отсюда альтернативное название «базовое пространство» (не путать с тем же понятием Жиля Фоконье). По определению Фоконье [Fauconnier & Turner 2002], «дискурсивное базовое пространство» - это пространство, образованное убеждениями говорящего, пространство реальной действительности говорящего. Позже это пространство называется «База» или просто «базовое пространство» в более поздней литературе о теории ментальных пространств (ТМП) [Fauconnier & Turner 2002] и определяется как: «отправная точка конструкции, к которой всегда можно вернуться» [Fauconnier & Turner 2002: 49]. В этом случае в теории Фоконье базовое пространство является преемником «пространства Р», название которому дала идея о «реальной действительности говорящего», которая (действительность) может включать и другие пространства. [.]
С точки зрения семиотики, наоборот, базовое пространство или дискурсивное базовое пространство представляет процесс вовлечения говорящего в построение значения. Этот процесс касается проговаривания слов, самого акта высказывания. Мы разделяем понятия высказывание и содержание высказывания. Семиосис (ситуация, в которой происходит высказывание или любой другой обмен знаками) является основой (базой) для построения пространства. По существу он ближе понятию «основа» (ground) Ланакера, чем понятию Фоконье «базовое пространство». «Термин ОСНОВА (О) относится к фактическому речевому событию, его участникам и непосредственным обстоятельствам» [Langacker 1999: 79]. Семиотическое базовое пространство в качестве содержания имеет тот «факт, что что-то было сказано», со всем, что из этого следует, и это семиотическое событие берется в качестве базы для построения любого последующего пространства.
Семиотическое (базовое) пространство - это ментальное пространство, в котором говорящий вербализует ситуацию познания. Этим пространством может быть либо акт коммуникации, требующий вовлечения участников в создание общей мен-
тальной конструкции посредством упомянутой выше семантической сети, либо процесс размышления с участием размышляющего субъекта и ситуации, в которой данный процесс происходит [...].
3.1 Семиотическое базовое пространство.
Семиотическое базовое пространство, которое мы хотим представить и рассмотреть, состоит, по меньшей мере, из трех сфер: внутренняя сфера обстоятельств, принадлежащих выразительному акту как таковому; эта сфера находится внутри большей сферы, содержащей обстоятельства, характеризующие особою ситуацию, созданную участниками общения; и наконец, внешняя сфера включает условия, принадлежащие человеческому феноменологическому миру (или фено-миру).
Быть понятым, думать и общаться значит действовать изнутри фено-мира, который определяет наши поступки и процессы образования значения. Таким образом, образование значения или «семиосис», будь он актом коммуникации или размышлением одного человека, всегда является частью ситуации, которая служит фоном; в нашем случае образование значения происходит в процессе общения между двумя людьми в больничной палате. Говорящий поправляется после операции, тема разговора - шрам, который является частью перцептивной окружающей среды и т. д. В той же палате могут быть и другие пациенты, но они не имеют отношение к разговору, поэтому не являются частью описания ситуации. Итак, ситуация состоит из релевантных аспектов непосредственной окружающей среды.
Помещенный в ситуацию общения семиосис содержится в феноменологическом мире, под которым мы понимаем мир, доступный человеческой мысли, включая физический мир со всеми его чертами, закономерностями и ограничениями человеческого действия, а также убеждениями и контра-фактивной реальностью. Феноменологический мир состоит из того, что может служить объектами мысли [. ]. Он образован личностным и межличностным опытом, включая такие понятия, как мясники, которые существуют независимо от того, что мы о них думаем, и выигрышный лотерейный билет, который мы не купили на прошлой неделе, и который существует только благодаря тому, что у нас его нет. Фено-мир и заключенные в нем ситуации предлагают безграничное количество возможных пространств в Семиотическом пространстве. Это значит, что любая деталь ситуации или постижимый человеком мир в целом потенциально может стать релевантным для познания.
Рис. 1
3.2 Референция и презентация.
Из Семиотического пространства, в котором произносится высказывание, образуется тематическое пространство, которое мы называем пространство-референция. Фоконье и Тернер [Fauconnier & Turner 2002] периодически упоминают «фокусные вводные пространства» (focus inputs) и «предметные пространства» (topic spaces). Возможно, такая условная терминология объясняется похожей семиотической интуицией, хотя это открыто и не обсуждается [Fauconnier & Turner 2002: 128; 352].
Процесс построения пространства соответ-свует шагу 1 в данном выше определении пяти различных уровней значения. Пространство-референция связано с действительностью, в отличие от содержания предикативного пространства. В нашем примере пространство-референция образовано эксплицитным и дейктическим пространственным конструктором (space-builder) («этот хирург»). В других примерах оно может быть образовано контекстуально, невербально (если, например, хирург, который предположительно сделал плохой шов, вошел в зону видимости говорящего, и она прошептала: «Мясник!» или «Мясник идет!»). Построение пространства - дейктический процесс; особые обстоятельства энунсиации (enunciation) определяют объект (референт) высказывания.
Одного пространства, однако, недостаточно. Необходимо образование еще двух пространств для того, чтобы понять высказывание
как метафору: пространство-презентация и пространство-бленд. Пространство-презентация обладает высокообразным содержанием, хотя оно также содержит структуру силовой динамики (force dynamics), большая часть которой не проявляется вплоть до конца процесса. В пространстве-бленд сам «бленд», или объект (A), представлен как будто бы он идентичен содержанию про-странства-презентация (B). Эта тождественная связь (identity link) по определению виртуальна; если бы она была реальной, то было бы только одно пространство, пространство-референция. Только в виртуальном смысле мы можем сказать, что А - это В: в бленде А - это В. Мы полагаем, что именно «виртуальность» делает бленд блен-дом. Под виртуальностью мы подразумеваем условную аналогию, которая характеризует бленд ментальных пространств. Бленд (пространства-референция и пространства-презентация) рассматривается как реальный, и на его основе образуются реальные умозаключения, даже несмотря на то, что никто не воспринимает его как реально существующий. Виртуальные пространства представляют собой кратковременные вымыслы, порождающие долговременные заключения. [...]
Метафора является живым примером этого, так как она содержит увлекательные идеи, в правдоподобность которых сам говорящий не верит. Подобные репрезентации - виртуальных объектов и отношений между ними, и тем не менее, имеют глубокое значение, потому что они описывают действительные ситуации. Бленд - это виртуальная репрезентация, которая характеризует референцию, являющуюся фактической проблемой высказывания. [...]
На рисунке 3 (действительный) субъект (этот хирург) объединяется с метафорическим предикативом (мясник) в виртуальном бленде: то есть один объект воспринимается как другой.
Концептуализация на этой стадии заключается в предварительном мэппинге (mapping) между двумя вводными пространствами и проекцией содержания данных вводных пространств в виртуальное пространство. В силу элементарности и неизбирательности этой проекции на данном этапе не возникает новых значений для понимания. Однако наступает понимание метафоричности предикации, а следовательно и того, что хирург - это мясник в определенном аспекте своего существования или существования хирурга в общем - аспекте, не упомянутом в предложении. На этом этапе анализа (соответствует второму уровню: построение метафорического пространства) еще не установлено, как хирург может быть мясником.
Как мы уже писали ранее, вводные пространства функционально отличаются, одно является источником (source), а другое - целью (target). Эта ассиметрия находит свое отражение в различных обозначениях данных пространств; пространство-презентация и пространство-референция - два вида пространств. На нашем примере ясно видно рассматриваемое различие в функциональности: хирург употребляется дейктиче-ски, в то время как мясник - в общем. Языковая универсальность создается морфологическими средствами, в данном случае словом, определяющим подлежащее (nominal), морфемой а: «- мясник!». Общая категория (мясник) является предикативом дейктической категории (обсуждаемый хирург), который связан с дейктически употребленным шрамом («этот шрам выглядит не так, как надо!»). В обоих пространствах присутствуют ро-
ли (roles) - но в случае с «этим хирургом» роль хирурга имеет внутреннее содержание. В этом примере идет указание на определенного хирурга. [...] Конкретное описание «этот хирург» используется аттрибутивно, обозначая оставившего обсуждаемый шрам; кто бы он ни был, он существует, и он виноват. Именно в этом смысле роль «хирург» имеет внутреннее содержание: говорящий полагает, что некто - «мясник», и кем бы этот человек не был, он - объект обозначения предикативом.
В пространстве-референция роль концептуализируется, как имеющая внутреннее содержание, и зачастую предметом референции является определенное внутреннее содержание. [...]
В пространстве-референция роли представляют собой релевантные характеристики внутреннего содержания того, на кого может (необязательно) ссылаться говорящий. На внутреннее содержание можно ссылаться, потому что оно имеет обозначение в фено-мире. В отличие от этого в пространстве-презентация роли не наполнены содержанием, и если представлен человек, то он представлен в виде исполняемой им роли. Характеристика «мясник» не указывает на конкретного мясника в отличие от «этого хирурга». Если говорящему все привиделось, и не было никакой операции, а, следовательно, некого осуждать за шрам, слушающий не смог бы согласиться или не согласиться с метафорой. При таком прочтении она была бы ни ложной, ни верной; если никто не подходит под описание, то нет и субъекта для употребления предикатива. [.]
3.3 Пространство-релевантность.
После образования предварительного бленда пространства мясника и пространства хирурга (рис. 3) когнитивная задача состоит в том, чтобы определить, что этот бленд значит. Нам нужен релевантный фрейм пространства хирурга, чтобы осуществить дальнейший мэппинг между вводными пространствами, а также для того, чтобы побудить выборочную проекцию в бленд. Хирург -мясник, но как? Относительно чего? Данный уровень анализа соответствует уровню 3 (проецированная структура в бленде).
В данной ситуации релевантным фреймом является положение говорящего; хирург прооперировал говорящего и оставил шрам, который теперь является темой разговора в больничной палате. Итак, в пространстве-референция мы имеем небольшую историю, которая, в свою очередь, побуждает создание фрейма пространства мясника. Так как отношения между семантическими актантами агента и пациента являются центром пространства-референция, то данный фрейм также принимает участие в формировании содержания пространства-презентация: агент оказывает действие на пациента, и наше внимание приковано к тому, что происходит с пациентом. В бленде агент одновременно является и хирургом, и мясником, действие - и операцией, и разделкой мяса, а пациент - и куском мяса, и объектом хирургического вмешательства.
Шрам на пациенте в пространстве-рефе-ренция не имеет проекции в пространство-презентация. По этой причине мы понимаем метафоричность конструкции: речь идет о хирурге в определенном контексте. По словам говорящего шрам выглядит не так аккуратно, как следует. В виртуальном пространстве, в котором мы представляем мясника, выполняющего работу хирурга, фигуральное изображение помогает нам понять, почему это происходит: разделывающий туши хирург жестоко обращается с пациентом. В обоих вводных пространствах агент острым инструментом режет неподвижное тело, но в силу того, что пациент является темой разговора, критическим моментом становится различие между человеческим телом (объект референции) и мертвым телом животного (объект презентации). Осознание этого различия является решающим моментом для понимания метафоры. Различие также существует между инструментами, которые используют агенты, но представление инструментов в виртуальном сценарии не является важным для понимания метафоры, а следовательно у нас
нет оснований полагать, что данный аспект является частью значения. Однако эта необязательная черта добавляет образности пространству мясника, и как следствие, эмоциональное воздействие, которое может оказывать метафора на слушающего, так как более действенный предикатив усиливает предикацию.
То, что это именно разделывающий туши хирург и не что иное, является результатом асимметрии двух вводных пространств. Так как одно вводное пространство функционирует как предикатив другого (субъекта), в ментальном моделировании агент - в большей степени хирург, чем мясник, а пациент - скорее больной, нежели животное [...], в то время как действие - скорее разделывание туши, чем хирургическая операция. [...] Или другими словами, когда мы соединяем два сценария в бленде, референциальные субъекты (хирург и пациент) более яркие, чем предикативные субъекты (мясник и мертвое животное), и наоборот, предикативное действие (разделка мяса) более яркое, чем референциальное действие (хирургическая операция).
Различие между отношением хирурга и мясника к объекту воздействия (безжизненная туша мяса против хирургического больного) становится очевидным после формирования бленда в соответствии с тем, что ситуативно релевантно. Вместо того чтобы считать вводные пространства опытными доменами (домен разделывания мяса и хирургии соответственно), содержащими энциклопедические знания, часть которых проецируется, а часть - блокируется, вводные пространства рассматриваются как ментальные пространства, образованные для определенной цели, содержание которых непосредственно касается темы разговора.
При ментальном моделировании можно опробовать различные фреймовые сценарии, однако, в данном конкретном случае понимание происходит незамедлительно. В случаях коммуникативного непонимания, однако, необходимо будет сравнить различные фреймы вводных пространств, не понявших друг друга коммуникантов, и тем самым выяснить, как различаются итоговые выводы.
Процесс образования фрейма вводных пространств можно описать как цикл переработки: «переработка», потому что тематический центр (в семиотическом пространстве) определяет, как содержание вводных пространств структурируется и обрабатывается в процессе понимания (создание бленда) или в происходящем дискурсе
(процесс добавления или изменения уже существующих пространств для выразительной цели), а «цикл», потому что данный процесс образования фрейма - неограниченный и взаимообратный. Это значит, что в процессе ментального моделирования могут произойти корректировка и изменения (в силу интерактивности динамического процесса). Изменения в одном пространстве могут оказать влияние на образование фрейма других пространств.
Ситуативная релевантность отличается от других видов релевантности, представленных в этой статье, эффектом, который она оказывает на фрейм бленда: что проецируется из вводных пространств, и как проецированное содержание структурируется в бленде. Понятие цикла переработки тем самым предлагает альтернативное объяснение «выборочной проекции», если под выборочной проекцией мы понимаем частичную репрезентацию энциклопедических знаний исследуемых доменов, или это описание того, как происходит выборочная проекция, в этом смысле выбор содержания, проецировающегося в бленд, основан на фреймах вводных пространств. Образование фреймов вводных пространств контекстуально обусловлено. Шрам и вызвавшая его операция являются ситуативно-релевантными факторами в создании и понимании данного конкретного случая употребления метафоры «хирург - мясник». Фокус внимания влияет на образование фрейма пространства-референция, в соответствии с которым отношения между хирургом и пациентом становятся заметными (тогда как, например, используемые инструменты остаются незамеченными). Такой контекстуально обусловленный фрейм хирургического сценария оказывает влияние на формирование фрейма содержания в про-странстве-презентация. В результате мы имеем сценарий мясника, чья основная черта - это отношения между самим мясником и материалом, с которым он работает: туша мертвого животного. Два этих контекстульно сформированных сценария образуют семиотические слои комбинированной (blended) репрезентации в виртуальном пространстве, и становится ясно, в каком конкретном смысле этот хирург - мясник. Бесчувственное отношение мясника, подходящее и необходимое при разделке мяса, становится основным аспектом предикативной репрезентации в комбинированном (blended) сценарии.
Структура, объединяющая вводные пространства, общая структура, [. ] определяется тем, что она ситуативно релевантна. Следовательно, существование данной структуры в голове в виде определенного списка объектов и отношений независимо от цели, побуждающей говорящего и слушающего к проведению параллелей, не является когнитивно реалистичным. Подобно другим категориям, категория «общая структура вводных пространств» зависит от контекста. Несмотря на аналитическую возможность создать подобный исчерпывающий список для каждого бленда, феноменологически актуализация подобного списка в голове говорящего или слушающего для понимания значения бленда невозможна. [.]
Существование общей структуры объясняет, как объединяются и сопоставляются элементы исходного и конечного вводных пространств в бленде [. ]. У нас есть все основания полагать, что вводные пространства имеют общую структуру. Однако мы не можем утверждать, что образованное общее пространство содержит эту структуру: его наличие ничего не объясняет. Вероятно, по этой причине он не считается компонентом, который сопровождает диаграммы блендинга в ТБ, изображающие построение метафорического значения. Его нет и в словесном описании формирования значения, а в некоторых случаях и в самих диаграммах. [.]
На рисунке 4 изображен описанный выше когнитивный процесс, задействованный в выборочной проекции вводного пространства в бленд «хирург - мясник» (см. Ситуативная релевантность).
Самой заметной частью сценария в про-странстве-референция является дейктически репрезентированный пациент (она - это Я, который может сказать: «Посмотри, что он со мной сделал!»), следовательно, хирург представляется мясником относительно того, как он обошелся с пациентом. Он оставил неприятный для глаза шрам, и что самое важное, по мнению говорящего, его можно было избежать. У него, очевидно, не было цели сделать шрам как можно более незаметным (он мог бы - контрафактивный результат), и его в этом обвиняют.
Выбранный фрейм, в свою очередь, обуславливает релевантную схему, которая способствует появления оценочного значения. Наша прооперированная хочет сказать, что безразличное отношение к ней со стороны хирурга является неэтичным.
3.4Релевантность и новое значение.
Пространство-референция имеет временную протяженность, от прошлого (хирургическая операция) до настоящего (послеоперационное состояние) и будущего (перспектива жить со шрамом). Виртуальный сценарий, который репрезентирует произошедшее событие в бленде (выраженное в соответствии с тем, что ситуативно релевантно), переносится в настоящее, в котором происходит оценка агента и причинно-следственного результата действия. Метафорическое значение проецируется обратно в пространство-референция на основании признания его в качестве аргумента в общении между говорящим и слушающим в семиотическом пространстве. Это значит, что новое значение в бленде проецируется обратно в семиотическую ситуацию, в которой оно оказывает влияние на общее между участниками процесса коммуникации понимание темы разговора и на дальнейшее развитие диалога. [...]
С когнитивной точки зрения, а также в отношении появления нового значения очень интересно, как бленд в виртуальном пространстве начинает выполнять функцию аргументации в отстаивании говорящим своей точки зрения. Нам необходимо принимать во внимание когнитивный механизм, способствующий появлению метафорического значения в бленде. Мы предлагаем включать в анализ виртуальных блендов основные фоновые знания, позволяющие говорящим и слушающим соединять в единое целое содержание двух вводных пространств, а также описывать основное содержание знаний, используемых в бленде для образования нового значения. Если говорящий или слушающий осведомлен об этом, то данное сематическое содержание может быть представлено отдельным ментальным простран-
ством, и наоборот. Несмотря на это, его необходимо включать в анализ, даже если оно не представлено отдельным ментальным пространством, так как оно является важной частью процесса образования значения. Прикладывает ли говорящий или слушающий когнитивное усилие для распознания заданной фигуры речи, и таким образом создает ментальное пространство, или не прикладывает никаких усилий и понимает значение без толкования репрезентации метафоры, делающей презентацию (источник) релевантной для референции (цель), данные фоновые знания присутствуют в нашей голове, так как значение не может появиться без них. Для исследователя, однако, данные фоновые знания обязательно должны быть представлены в виде отдельного ментального пространства, так как требуется существенная аналитическая работа, чтобы не просто определить, а фактически описать их, воспроизводя их схематическую форму, как она представлена (более или менее явно) в сознании человека. Источник этих схем находится в фено-мире, а именно во внешнем уровне семиотического базового пространства. Они представлены в пространстве, чьим основным свойством является обеспечение аргументативной релевантности бленда, и по существу способствуют образованию фрейма бленда. Мы предлагаем называть это пространство пространство-релевантность, так как оно содержит знания о предмете, которые появляются в голове говорящего в момент восприятия презентации как свидетельство референции. Оно обеспечивает релевантное мысленное содержание, необходимое для образования фрейма бленда (уровень 3 и 4) и, в конечном итоге, для появления логических выводов на прагматическом уровне (5).
Рис. 5
Метафорическое значение является результатом мэппинга между блендом до появления значения (бленд образуется раньше появления логических выводов) и релевантной схемой, которая создает структуру бленда и придает смысл его странной образности. С позиции слушающего бленд может вызывать различные схемы мэппин-га в зависимости от того, какие структуры выбираются общими между вводными пространствами, и от того, что было установлено ситуативно-релевантным для ситуации общения. С позиции говорящего предмет разговора будет определять ряд возможных презентационных сценариев и достоверность каждого их них. Мэппинг обуславливает проекцию релевантной схемы в бленд, структурируя его в виде комментария к референции (простираясь от прошлого к настоящему и будущему, как было сказано выше).
Подходящая схема для оценки грубого обращения с пациентом представляет собой историю динамики силового взаимодействия о том, как действие одного человека оказывает влияние на положение другого, способствует его улучшению, ухудшению или оставляет без изменений. [...] Данная схема имеет непосредственное значение для понимания высказывания как эмоциональной оценки; [...] и в силу восприятия искренней составляющей этой эмоции она выступает отдельным элементом, создающим релевантность (в пространстве-релевантность). Это основная схема оценки человеческих поступков, поэтому
мы можем назвать ее этическая схема или схема для определения этичности или неэтичности человеческих поступков. Поступки оцениваются с позиции оказанной помощи или нанесенного вреда. Когда людям говорят, что надо помогать друг другу, глагол «помогать» изначально отсылает нас к жизни или смерти объекта - жизни или смерти человека - и означает «помочь человеку выжить», тогда как глагол «вредить» имеет значение «затруднить процесс выживания» (предельная форма нанесения вреда заключается в том, чтобы отобрать жизнь у человека, пытающегося выжить).
Этическая схема (оказания помощи и нанесения вреда) может быть графически представлена в виде схемы «сила-барьер». На этой схеме агенты могут быть представлены конфликтующими силами, подобно схеме каузального позволения (causal letting), предложенной Талми [Та1ту 2000: 424], при которой протагонист (agonist) находится под влиянием антагониста (antagonist), выполняющего роль барьера, и ослабление антагониста, в свою очередь, «позволяет» протагонисту катиться / плыть / продолжать жить. Помочь кому-либо означает ослабить барьер для этого человека; причинять вред кому-либо означает, наоборот, укрепить барьер, который препятствует движению, жизни человека. Используемый в данной структуре динамический принцип может быть графически отражен следующим образом:
Вред, причиненный агентом объекту:
Ухудшение ситуации (прототипически: смерть)
Объект
время
\
Контрфактуальный сценарий
_____I__________>> (прототипически: объекту позволяют
жить как обычно)
Агент устанавливает барьер
Помощь, предложенная объекту агентом:
Контрфактуальный сценарий:
объекту причинили вред
(прототипически: смерть) А
Объект
I
| Улучшение ситуации
(прототипически: объект спасен от неминуемой смерти)
Агент убирает барьер
Рис. 6
Активация этой схемы в сети усиливается контрастивным наложением прототипического «помощника» (врач, хирург), рабочего жизни, и рабочего смерти (мясника). Последний, надо отметить, не является прототипическим «причини-телем вреда»; мясник оказывает услуги, необходимые для поддержания жизни: обеспечение пищей. [...] Мясник, как он предстает в нашем про-странстве-презентация, также никого не убивает, так как убийство не является частью релевантного фрейминга сценария мясника [...].
В данной метафоре, однако, мясник становится причинителем вреда. Это происходит от того, что драматическую сцену бленда интерпретирует объект воздействия, на стороне которого находятся наши симпатии, и подобное распределение внимания и сострадания переносится в пространство мясника. В бленде мясник причиняет
вред, потому что он рассматривается с преимущественной позиции пациента, который и мертвое животное, и живой человек.
Говорящему / пациенту оказали помощь посредством хирургической операции (ее освободили от страданий), но в то же время ей нанесли вред (шрам), следовательно, она стала хуже, чем могла бы быть в другой ситуации. Она полагает, что шрам наносит вред ее существованию как женщины, и отсутствие шрама - это идеальная, но контрафактивная ситуация по отношению к ее настоящей, фактической ситуации. Используемая в бленде схема содержит пациента со шрамом как объекта воздействия и хирурга как агента, создающего барьер «идеальной программе»: для пациента это означает продолжить жизнь без уродств на теле.
Рис. 7
В продолжении наших размышлений о связи Семиотического базового пространства и Про-странства-релевантность добавим, что может быть полезно различать несколько уровней релевантности, каждый из которых соответствует определенному слою в Семиотическом базовом пространстве. Релевантность состоит из трех процессов: выразительная основа является источником иллокутивной релевантности, определяемой тем, что происходит в процессе общения - в нашем примере представлен речевой акт, в котором говорящий требует утешения. Ситуативная основа создает ситуативную релевантность - в нашем примере образование фрейма содержания вводных пространств, включая обсуждаемый шрам. И наконец, фено-мир является источником аргументативной релевантности, которая делает возможным описание и оценку - в нашем случае, это этическая схема.
Семиотическое пространство
Ввдыреятелтногт:
Ситуативная релевантность
Иллокутивная релевантность Аргументативная релевантность
Рис. 8
3.5 Пространство-значение.
Содержание, которое мы можем назвать Пространство-значение, представляет собой образованный этической схемой бленд. Пространство-значение - это более точно сформулированное Виртуальное пространство: пространство после появления нового значения. Процесс завершения, предложенный данной схемой динамики сил, является ключевым для значения, которое не «появляется строго в бленде», но все же появляется, и именно в данном процессе интерпретации, в ходе которого создается значение высказывания. Если заменить данную структуру другой схемой динамики сил, смысл высказывания изменится.
Представим другую ситуацию, в которой высказывание может иметь иное толкование:
если, например, начальник на собрании персонала обсуждает возможное увольнение одного из подчиненных - назовем его М.Д. Смит - и говорит: «Этот хирург - мясник!»; это может означать, что этот хирург ставил жизнь пациентов под угрозу. В этом примере употребляется та же этическая схема, но отличная ситуативная и иллокутивная релевантность. Данная ситуация вызывает различные прагматические импликации [...]. Также возможно, что высказывание употребляется для характеристики М.Д. Смита как недостаточно умелого хирурга, который обращается со скальпелем, как с ножом мясника. Особенности обработки содержания вводных пространств обуславливают то, что появляется в бленде, и это новое появившееся значение, также являющееся прагматически релевантным в определенном смысле (ср. иллокутивная релевантность), формирует выводы, которые появляются в ответ на метафору. Неправильное понимание на данном этапе процесса приводит к ошибочным выводам, потому что появляются альтернативные значения. В данном случае говорящий оценивает качество работы хирурга, значение, которое появляется в результате применения схемы динамики сил, делающей профессиональную некомпетентность хирурга очевидной (ср. аргументативная релевантность). [... ]
Появившееся значение - оценка хирурга в связи со шрамом - способствует появлению определенных выводов, которые проецируются обратно в ситуацию общения: слушающий интерпретирует использование метафоры как нечто, а именно как просьбу утешения, и предполагает, что он должен сказать в ответ.
Если в ответ на метафору «Этот хирург -мясник!» будет задан вопрос: «Что это значит?», на него можно ответить на пяти различных уровнях объяснения: говорящий может объяснить (1) что означает словарная единица «мясник» (или любое другое слово или фраза); (2) что это метафора; (3) что хирург обращается с пациентом под наркозом также, как мясник обращается с тушей мертвого животного; [...] (4) что хирургу следовало бы думать о том, что ей придется жить со шрамом всю жизнь; (5) что у нее есть все основания для огорчения; что слушающий должен помочь ей поверить в то, что нанесен небольшой вред ее здоровью. [... ]
На рисунке 9 показана полная сеть блен-динга, включающая все уровни понимания.
Рис. 9
4. Заключение.
Изучение ментального построения метафоры затрагивает множество перспективных аспектов когнитивной семантики. В этой статье мы проанализировали значение конкретной метафоры и обсудили ее в рамках сети семиотического ментального пространства, созданной для отражения в схематической форме восприятия метафорических блендов. Мы предполагаем, что данная сеть в обобщенной форме может быть применима ко всем виртуальным интеграциям значения. Диаграмма семиотического ментального пространства отражает тот факт, что семиотические бленды (в которых одно вводное пространство становится знаком для другого) создаются в процессе общения и приобретают значение для говорящего. Они возникают в процессе познания и зависят от контекста как в отношении толкования содержания вводных пространств, так и в отношении семантической и прагматической релевантности образования бленда этих вводных про-
странств. Данный метод заключается в том, чтобы замедлить наше воображение с целью описания того, как происходит познание значения с феноменологической точки зрения. [...] Мы имеем прямой доступ к нашему воображению, и следовательно, мы можем сравнить гипотезу о ментальных явлениях с нашим опытом этих явлений, чтобы определить уровень их взаимосвязи. Репрезентации, с которыми мы сталкиваемся в процессе общения, представляют собой значения, которые необходимо описать в теориях образования значения: эти репрезентации имеют значение только в силу того, что наш разум, который их создает и разделяет, может их постичь. Значение принадлежит к сфере коммуникации и по своей сути является семиотическим. Говорим ли мы с другими людьми или просто думаем, мы выражаем себя и пытаемся быть понятыми. Когнитивное умение образовывать бленды ментальных пространств может развиваться, но не для образования абстрактных концептов [Lakoff & Johnson 1980], а для выразительных целей, по крайней мере, в мо-
мент создания виртуальных репрезентаций, сценариев, у которых нет аналогов за пределами воображения [...].
С этой точки зрения блендинг представляет собой семиотическое когнитивное действие, позволяющее нам понимать собеседника, используя воображение друг друга. Данная точка зрения отличается от ТКМ, практическое применение которой не затрагивает анализа значения метафоры, а пытается раскрыть основополагающие концептуальные метафоры в метафорическом дискурсе. Она также отличается от ТБ, хотя ТБ частично занимается значением интенциональных знаков (например, метафорических высказываний). Проблема заключается в том, что ТБ не признает разницу между анализом блендов, которые являются знаками - бленды, появляющиеся в диалогах и других выразительных действиях - и анализом (составных) концептов (концепт Микки Мауса, например). Это не позволяет ТБ стать основой для анализа значения; сам концепт ЗНАЧЕНИЕ имеет смысл, поскольку существует «знак», имеющий определенное значение. Говорить о значении -значит говорить о значении чего-то. Значение является «обозначаемой» частью знаковой структуры. Значение - это семиотическое понятие. [...]
Наша цель состоит в привлечении внимания к тому факту, что мета-познание, т. е. интроспективное и интерсубъективное феноменологическое размышление, необходимо для проведения семантического анализа. Блендинг является семиотическим когнитивным актом, а семиотическое познание репрезентативным. Репрезентации имеют важное значение в психической жизни людей как семиотических агентов; всегда, когда мы в сознании, мы излагаем ментальное содержание самим себе и друг другу в процессе общения. Семиотические агенты также сознают ситуацию, в которой происходит их общение. [.]
Разница между производством семантических данных и их анализом заключается в том, что исходное когнитивное действие по распознанию значения в качестве знака тщательно воссоздается в замедленном ментальном моделировании. Когнитивная семиотика, таким образом, имеет феноменологический подход к определению значения: описанные явления принадлежат миру человеческого опыта. [... ]
Семиотическая теория метафоры не позволяет выстраивать аналитические конструкции, не имеющие прямого отношения к когнитивному процессу понимания значения исследуемого зна-
ка. Из этого следует, что одна из будущих задач теории блендинга состоит в признании структурных и целевых различий между виртуальными блендами, созданными для передачи смысла, и другими видами блендов с тем, чтобы методы анализа устанавливались в соответствии с изменениями объектов изучения.
Список литературы
Benveniste É. Problèmes de linguistique générale. Paris: Gallimard, 1966.
Bonis M., Epelbaum C., Deffez V. and Feline A. The comprehension of metaphors in schizophrenia // Psychopathology. 1997. 30 (3). Р. 149-54.
Brandt L. Explosive blends - from cognitive semantics to literary analysis. Master's thesis at Roskilde University (edited version forthcoming). 2000.
Brandt P.A. Spaces, domains, and meaning: Essays in cognitive semiotics. Bern: Peter Lang, 2004.
Donnellan K.S. Reference and definite descriptions // The Philosophical Review. 1966. 75 (3). Р.281-304.
Fauconnier G. & Turner M. The way we think. Conceptual blending and the mind's hidden complexities. N. Y.: Basic Books, 2000.
Glucksberg S. Understanding metaphor // Current Directions in Psychological Science. 1998. 7 (2). Р. 39-43.
Glucksberg S. & Keysar B. Understanding metaphorical comparisons: Beyond similarity // Psychological Review. 1990. 97 (1). Р. 3-18.
Grady J.E., Oakley T. and Coulson S. Blending and metaphor. In G. Steen & R. Gibbs (Eds.), Metaphor in cognitive linguistics. Amsterdam: John Benjamins. 1999.P.101-124.
Lakoff G. & Johnson M. Metaphors we live by. Chicago: University of Chicago Press, 1980.
Langacker R.W. Virtual reality // Studies in the Linguistic Sciences. 1999. 29 (2). Р. 77-103.
Langdon R. & Coltheart M. Recognition of metaphor and irony in young adults: the impact of schizotypal personality traits // Psychiatry Research. 2004. 125 (1). Р. 9-20.
Sperber D. & Wilson D. Relevance. L.: Blackwell, 1986.
Strawson P.F. On referring. Mind. 1950. 59. Р.320-344.
Reprinted in / C.C. Caton (Ed.), Philosophy and ordinary language. Urbana: University of Illinois Press, 1963.
Sweetser E. From etymology to pragmatics. Cambridge: Cambridge University Press, 1990.
Talmy L. Force dynamics in language and cognition // Talmy L. Toward a cognitive semantics. Vol. I. Concept structuring systems. Cambridge, Mass.: MIT Press, 2000. Р. 409-470.
Turner M. The literary mind. Oxford: Oxford University Press, 1996.
Veale T. Pastiche. Unpublished manuscript.
1996.
L. Brandt, P.A. Brandt MAKING SENSE OF A BLEND
A cognitive-semiotic approach to metaphor In this paper we propose an analysis of the metaphor "This surgeon is a butcher!" discussed in Grady, Oakley & Coulson (1999), introducing it into a mental space framework derived from conceptual metaphor theory (CMT), blending theory (BT) and cognitive semiotics. The method of analysis is to work backwards; we attempt to reconstruct the meaning of the butcher-surgeon metaphor by giving a step-by-step description of the cognition involved in understanding an occurrence of the metaphoric expression, and hypothesize a general framework for analyzing metaphoric blends and other kinds of rhetorically potent integrations of semiotically distinguishable conceptual contents (mental spaces) in expressive blends.
Key words: blending, cognitive semiotics, conceptual integration, mental space, metaphor, reference, relevance.
Перевод и редакция Э.А. Дуссалиевой
