CC BY
27
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ • 2010 • Т. XXIV • № 2
Kê
К НАМ СЛЕДУЕТ ПОНИМАТЬ ЗНАЧЕНИЯ?1
(Рецензия на книгу: Богоссиан П. Содержание и обоснование (Boghossian P. Content and Justification. Oxford, 2008)).
E. В. ВОСТРИКОВА
Книга профессора философии Нью-Йоркского университета Пола Богоссиана «Содержание и обоснование»2 представляет собой собрание его работ за довольно большой промежуток времени (самая ранняя работа - 1989 года и самая поздняя - 2008-го). Несмотря на то, что книга является сборником статей, она представляет собой целостный последовательный текст, излагающий достаточно стройную концепцию значения, ментального содержания и их связи с вопросами знания и обоснования. Книга разбита на четыре тематические части: «Природа содержания», в которой рассматриваются вопросы о следовании правилу, натурализации содержания, нормативности значения, «Содержание и знание о себе», где исследуется вопрос о том, насколько прозрачно ментальное содержание для субъекта, «Содержание и априори», посвященная вопросу о том, можем ли мы получить какое-то знание на основании одного только содержания, «Цвет: понятия и свойства» о природе цветовых качеств.
В целом подход Богоссиана можно охарактеризовать как классический, рационалистический, антинатуралистский, антиэкстерна-
Подготовлено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 08-03-00239а. Boghossian P. Op. cit.
»
9
2 m e
листский и антиредукционистский. И в этом смысле он, конечно, отстаивает достаточно непопулярные тезисы в современной аналитической философии. Его представления достаточно хорошо характеризует фраза: «Свойства значения (семантические свойства) представляются неэлими-нируемыми, равно как и нередуцируемыми. Возможно, пришло время смириться с этим фактом»3. Такая позиция предполагает критику некоторых распространенных в современной философии концепций значения, ментального содержания и обоснования, поэтому сначала следует больше сказать об общем контексте проблем, обсуждаемых в данной работе.
Предложить какое-то стандартное определение ментального содержания или значения достаточно сложно в силу того, что при этом практически невозможно остаться нейтральным по отношению к той или иной концепции значения и содержания. «Содержание», или «ментальное содержание» - это термины, обозначающие содержание наших убеждений. В аналитической философии принято отождествлять это содержание со значением или смыслом (meaning) соответствующего предложения (в косвенном контексте). Богоссиан разделяет это допущение: «Я отождествляю значение слова с понятием, которое оно выражает, и таким образом полагаю, что значение предложения "Вода мокрая" дает содержание верования, которое могло бы быть выражено буквальным утвердительным употреблением этого предложения»4. Следовательно, предполагается, что любые аргументы о сути значения затрагивают также наши представления о верованиях (beliefs) и соответственно наши концепции знания и обоснования (поскольку знание - это истинное обоснованное верование).
Традиционные представления о значении - реализм - восходят к Платону и Фреге (в современной философии). Согласно Фреге, любое выражение может обозначать свое значение (так Фреге называл предмет) только благодаря своему смыслу, под которым он понимал не сводимый к психологическим свойствам способ мышления о предмете. Это представление в XX в. стало объектом серьезной критики благодаря размышлениям о следовании правилу (Л. Витгенштейна и С. Крипке), о терминах естественных видов и роли самого мира (а не мышления) в конституиро-вании их значения (X. Патнэма, С. Крипке), роли социума в формировании значения (Т. Бёрдж).
Крипке в работе «Витгентшейн о правилах и индивидуальном языке» формулирует скептический парадокс и предлагает скептическое решение этого парадокса. Парадокс в данном случае представляет собой доказательство тезиса, который является очевидно неприемлемым - тезиса о том, что не существует никаких фактов значения. Его скептическое решение состоит в признании такой ситуации нормальной в противоположность нескептическому решению, которое бы показывало ошибку в аргументации. Крипке предлагает отказаться от идеи о том, что предложения обладают истинностными условиями, и заменить их в теории значения условиями приемлемости. Аргумент Крипке получил широкий резонанс, один из разделов данной книги также посвящен его рассмотрению.
«
2 ш о
а
3 Boghossian P. Op. cit. P. 46.
4 Ibid. P. 178.
КАК НАМ СЛЕДУЕТ ПОНИМАТЬ ЗНАЧЕНИЯ?
Широкое распространение в современной философии получил и тезис X. Патнэма об экстерналистской природе значения. Патнэм предложил мысленный эксперимент о Двойнике Земли, где моря и озера наполнены жидкостью, идентичной по внешним признакам нашей воде, однако имеющей другую химическую структуру XYZ. Патнэм утверждал, что слово «вода» на Двойнике Земли даже до того, как что-то стало известно о структуре вещества, имело другое значение, чем на Земле. Если значение отождествляется с содержанием наших убеждений, то этот аргумент имеет серьезные следствия для теории познания. Так, из этого следует, что содержание наших убеждений не является доступным и прозрачным для нас, что мы можем не знать, что мы думаем. Естественно, истинность этого тезиса имеет самые драматические последствия и для наших представлений о рациональности - ведь она означает, что человек может иметь два одинаковых или два противоречивых верования, совершенно не подозревая об этом. Хорошо известен пример Крипке о мальчике, усвоившем убеждение «Londres est jolie», изучая французский в Париже, и убеждение «Лондон ужасен», приехав в Лондон и поселившись в одном из грязных районов британской столицы. Таким образом, если экстерна-лист прав, то этот мальчик одновременно придерживается двух противоречивых верований и его никак нельзя назвать рациональным. Значительный урон традиционным представлениям о значении нанес У. Куайн своей критикой понятия аналитичности. Согласно аргументации Куайна, не существует различия между аналитическими и синтетическими суждениями, так как не существует никаких предложений, истинность которых устанавливалась бы безотносительно к каким бы то ни было фактам. Критика Куйана имеет серьезные последствия для теории познания, поскольку традиционно основой познания считаются предложения логики, истинность которых не может быть подвержена сомнению именно в силу их аналитической природы.
Итак, отстаивая классические представления о значении, знании и обосновании, Богоссиан рассматривает аргументацию в пользу этих новых теорий, а также их следствия и демонстрирует ошибочность или ограниченность этой аргументации или неприемлемость этих следствий.
Аргументация, предлагаемая Богоссианом против крипкеанского представления о значении, очень близка аргументации, предложенной В. Ладовым в недавно изданной книге «Иллюзия значения». Так же как и Ладов, Богоссиан рассматривает альтернативные «здравому реализму» (robust realism) концепции значения - ирреализм и редукционизм, находит их неприемлемыми и делает вывод об истинности реализма. Он отвергает эти концепции примерно на том же основании, что и отечественный исследователь: сама формулировка тезиса о нефактуальности значения («Все предложения не имеют истинностных условий») предполагает те представления об истинности и истинностных условиях, которые этот тезис отрицает.
Богоссиан рассматривает также позицию, пытающуюся примирить
привилегированном доступе к сознанию. Богоссиан выдвигает тезис о том, что если эта концепция является истинной, то мы должны знать не-
»
9 2
экстерналистскую интерпретацию ментального содержания и доктрину о Й
О
которые факты о мире априори (например, из факта, что у меня есть понятие воды, я должна была бы сделать вывод, что вода существует), что, безусловно, является неприемлемым следствием.
Не принимает Богоссиан и критики Куайном понятия аналитической истины. «Со своей стороны, я никогда не понимал, как мы можем обойтись без этой идеи»5. Он предлагает провести различие между метафизической (тезисом об истинности предложения только на основании его значения) и эпистемической аналитичностью (тезисом об обосновании только на основании значения). Он показывает, что куайновская критика успешна только в первом случае. Истинность таких предложений, как «Квадрат имеет четыре стороны», зависит от фактов - фактов об употреблении и значении определенных слов. Но когда эти факты даны, предложения такого типа могут обосновываться на основании одних только значений («Пересматривая аналитичность»).
Книга Богоссиана предлагает ряд очень важных и оригинальных аргументов. В частности, интересен и важен для понимания сути проблемы следования правилу его тезис о природе нормативности значения. Богос-сиан подчеркивает, что нормативность значения состоит не в том, как человек способен следовать одному и тому же правилу в разные моменты времени. Эта представление о природе нормативности является достаточно распространенным. По всей видимости, и Крипке был склонен к такой интерпретации нормативности. Можно вспомнить его пример с квусом и плюсом. Крипке пишет, что если на человека нашло затмение, то ничто не может подтвердить, что в прошлом он употреблял именно плюс в традиционном понимании, а не квус (формулу, в соответствии с которой следует действовать до 100 как с плюсом, а после ста квумма любых двух чисел равна 5). В ответ на это возражение можно сказать, как К. Макгинн, что для сохранения понятий следования правилу и значения достаточно отказаться от этого условия «затмения» и определить значение в терминах идеальной эпистемической ситуации (или ситуации, близкой к идеальной). Как совершенно справедливо показывает Богосси-ан, сложная проблема нормативности состоит в различии между корректным и некорректным употреблением слова. И с этой точки зрения представляется оправданной его критика диспозициональной теории значения, которой, к примеру, придерживается П. Хорвич. В этом плане представляется, что проблема нормативности значения является существенной сложностью для теории значения как употребления, где значение слова понимается в терминах нашей склонности принимать или отвергать предложения, содержащие это слово. Непонятно в данном случае, как можно определить «нашу» склонность - в количественном или качественном смысле - достаточным образом, чтобы обосновать различие между корректным и некорректным употреблением.
Другой очень важный и, на мой взгляд, решающий аргумент содержится в главе «Натурализуя содержание». Автор демонстрирует, что ни в одной из предложенных теорий натурализации содержания - концепций,
В согласно которым значение или содержание можно объяснить в терми О
5 Boghossian P. Op. cit. P. 4.
КАК НАМ СЛЕДУЕТ ПОНИМАТЬ ЗНАЧЕНИЯ?
нах законосообразной связи между символом и свойством предмета, -невозможно показать, как символ может вызываться только одним свойством, тогда как каждый раз появление этого символа будет сопровождаться существованием в среде более чем одного свойства, коррелирующего с рассматриваемым.
Попробую также остановиться на моментах, которые, на мой взгляд, заслуживают критики. Как мне представляется, Богоссиан не совсем прав, когда принимает без дальнейшего обсуждения тезис о тождестве значения выражения и ментального содержания. Представляется, что невозможность развести значение и ментальное содержание вынуждает Богоссиана принимать некоторые достаточно спорные тезисы. В частности, он утверждает, что никакое экстерналистское определение значения несовместимо с нашим пониманием рациональных практик и что мы должны отбросить либо одно, либо другое. Этот тезис следует из двух других его тезисов о том, что экстерналистская концепция значения не может быть совмещена с идеей о прозрачности, доступности для субъекта его собственных содержаний («Что экстерналист может знать априори»)6 и что идея содержания не может быть совмещена с нашим представлением о рациональности, согласно которому субъект на основе априорного анализа своих убеждений должен быть способен сказать, являются ли они противоречивыми («прозрачность ментального содержания»), а в противном случае мы никогда не сможем провести различие между подлинно противоречивыми убеждениями и убеждениями, которые кажутся таковыми в силу незнания собственного ментального содержания7.
Принятие указанного выше допущения о тождестве ментального содержания и значения делает позицию Богоссиана достаточно уязвимой для критики. Аргументация Патнэма в пользу тезиса о том, что значение зачастую определяется не сознанием, а миром, в некотором смысле постулирует нечто очевидное. Значение, безусловно, не всегда доступно высказывающему. В частности, сложно совместить это резкое отрицание экстернали-стского взгляда на значение с его же (Богоссиана) собственным тезисом о нормативности значения, которую нельзя объяснить фактами, касающимися конкретного человека и его содержаний (или диспозиций) или даже целого сообщества. По всей видимости, Богоссиан здесь оказывается предметом собственной критики - мы не можем объяснить, как внутренние по отношению к субъекту факты, пусть это и схватывание реальных значений, могут быть источником нормативности значения.
Ясно, что нам следует провести различие между значением слова и пониманием значения. Значение явным образом отчасти конституируется внешними факторами, в особенности в таких случаях, как имена или термины естественных видов. В этом смысле значение, конечно, не всегда доступно говорящему. Однако из этого не следует, что говорящему недоступно, что он имеет в виду. Значения, которые он вкладывает, являются прозрачными для него, тем не менее они могут быть просто неправильными. Иными словами, никакое введение значений как нередуци-
BoghossianP. Op. cit. P. 185-189. Ibid. P. 175.
»
9
2 m о
6
руемых семантических единиц не объясняет, почему я не могу употреблять слово «собака» по отношению ко всем маленьким четвероногим млекопитающим. Из тезиса о внешней природе значения не следует тезис о внешней природе содержания наших собственных убеждений.
Ведь сам автор указывает, что понятие не помогает нам в решении проблемы следования правилу. Реализм относительно значения помогает нам решить только проблему «внутренних значений», но не проблему «внешних».
Данная работа представляет собой блестящий образец современного аналитического мышления в философии, где строго и последовательно отстаиваются ясно сформулированные тезисы, а также всегда демонстрируются ограничения сферы действия собственных аргументов, рассматриваются возможные возражения. Книга, безусловно, будет интересна и полезна не только узкому кругу российских специалистов в области аналитической философии, а каждому, кого волнуют проблемы знания, обоснования, значения и понимания, поскольку она не страдает использованием сложного логического аппарата и не отягощена перечислением множества обыденных употреблений слова «знать», за которым легко потерять смысл рассуждения.
«
2 ш о
а
