CC BY
25
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, Т. XV, № 1
"Гт щ Щ
ü II
роблема понимания природы
vj-
и понятие детерминизма
и. и. ивин
Операция понимания связана с усвоением нового содержания, с его включением в систему устоявшихся идей и представлений. Проблема понимания долгое время рассматривалась в рамках экзегетики (от греч. exegesis - толкование), занимавшейся толкованием древних, особенно религиозных (библейских), текстов. В XIX в. благодаря усилиям, прежде всего, Ф. Шлейермахера и В. Дильтея начала складываться более общая теория истолкования и понимания -герменевтика (от греч. hermeneutike (tech-пе)- истолковательное (искусство)).
Если в гуманитарном познании процедуры истолкования и понимания обычны, то в естественных науках они кажутся, по меньшей мере, редкими. По поводу идеи «истолкования природы», ставшей популярной благодаря Ф. Бэкону, Дильтей ясно и недвусмысленно сказал: «Понимание природы - interpretatio naturae - это образное выражение»1.
Понимание и текст
До сих пор распространена точка зрения, согласно которой пониматься мо-
111
II
üiü
lilt
Подготовлено в рамках проекта РГНФ № 07-03-00286а. 1 Dilthey W. Gesammlte Schriften. Leipzig, 1924. S. 324.
C; X
<3
т.е. утверждения, с «должно быть», но не всякое понимание является результатом рассуждения.
Далее речь пойдет о понимании, представляющем собой некоторое рассуждение. Интуитивное понимание является обычным при постановке сложного медицинского диагноза, при принятии решений на поле сражения, в случае переживания чувства симпатии или антипатии к другому человеку и т.п. Такое понимание, как и всякое интуитивное озарение, не допускает расчленения на шаги, ведущие к конечному выводу. Распространенное представление, будто понимание не имеет никакой отчетливой структуры, опирается, можно думать, на неявное убеждение, что всякое понимание - это интуитивное понимание. Здесь нет необходимости останавливаться на критике этого ошибочного представления. Дальнейшее изложение покажет, что в подавляющем большинстве случаев понимание представляет собой не непосредственное схватывание, а некоторое рассуждение. В таком рассуждении могут быть выделены посылки и заключение и установлен характер их связи между собой.
с известной степенью достоверности заранее рассчитать, где он
й!
ш
Понимание природы
и способность рассчитать
Одна из глав книги Гейзенберга «Часть и целое» симптоматично называется «Понятие "понимания" в современной физике (1920— 1922)». Позитивисты, разумеется, скажут, что понимание равносильно умению заранее рассчитать, пишет Гейзенберг. Если можно заранее рассчитать лишь весьма специфические события, значит, мы поняли лишь некую небольшую область. Если же имеется возможность рассчитать многие и различные события, это означает, что мы достигли понимания более обширных сфер. Существует непрерывная шкала переходов от понимания очень немногого к пониманию всего, однако для позитивистов не существует качественного отличия между способностью заранее рассчитать и пониманием4.
«Умение рассчитать» - это способность сделать точное количественное предсказание. Предсказание есть объяснение, направленное в будущее, на новые, еще неизвестные объекты. Таким образом, сведение понимания к «умению рассчитать» является, в сущности, редукцией понимания к объяснению. ас
Гейзенберг приводит простой пример, показывающий неправомерность такой редукции. Когда мы видим в небе самолет, то можем
4 Гейзенберг В. Указ. соч. С. 127-128.
т х
<3
2 Зак. 625
17
будет через секунду. Сначала мы продлим его траекторию по прямой линии; или, если мы успели заметить, что самолет описывает кривую, учтем и кривизну. В большинстве случаев мы успешно справимся с задачей. Однако траекторию мы все же еще не поняли. Лишь когда мы сначала поговорим с пилотом и получим от него объяснение относительно намечаемого полета, мы действительно поймем траекторию5.
О расхождении объяснения и понимания можно говорить не только относительно взаимодействия природы и человека, но и применительно к самой природе, рассматриваемой вне контекста целей и намерений человека.
По поводу вопроса, понял ли он эйнштейновскую теорию относительности, Гейзенберг, в частности, замечал: «Я был в состоянии ответить лишь, что я этого не знаю, поскольку мне не ясно, что, собственно, означает слово "понимание" в естествознании. Математический остов теории относительности не представляет для меня трудностей, но при всем том я, по-видимому, так еще и не понял, почему движущийся наблюдатель под словом "время" имеет в виду нечто иное, чем покоящийся. Эта путаница с понятием времени остается мне чуждой и пока еще невразумительной. У меня такое ощущение, что я в известном смысле обманут логикой, с какой действует этот математический каркас»6.
То, что понимание явлений природы не тождественно предварительной вычислимости этих явления, хорошо показывают примеры из истории науки.
Древнегреческий астроном Аристарх уже допускал возможность того, что Солнце находится в центре нашей планетной системы. Однако эта мысль была отвергнута Гиппархом и забыта, так что Птолемей исходил из центрального положения Земли и рассматривал траектории планет в виде нескольких находящихся друг над другом кругов, циклов и эпициклов. Опираясь на такое представление, он умел очень точно вычислять заранее солнечное и лунное затмения. Именно поэтому его теория в течение полутора тысяч лет расценивалась как надежная основа астрономии. Но действительно ли Птолемей понимал планетную систему? Нет, конечно. Ньютон, знавший закон инерции и применивший концепцию силы как причины изменения скорости движения, впервые действительно объяснил движение планет через тяготение. Можно сказать, что он первый понял это движение.
В конце XVIII в., по мере более глубокого изучения электрических
Ф явлений, осуществлялись весьма точные расчеты электростатических
ЕС
Ю -———
X См.: Гейзенберг В. Указ. соч. С. 129.
<Г< 6 Там же. С. 50-51.
yytfc
ш
сил между заряженными телами. В качестве носителей этих сил выступали тела, как и в ньютоновской механике. Но лишь после того как Фарадей видоизменил вопрос и поставил проблему силового поля, т.е. разделения сил в пространстве и времени, он нашел основу для понимания электромагнитных явлений, которые позднее Максвелл сформулировал математически.
Естественный ход вещей
Понимание природы предварительным образом можно охарактеризовать как оценку ее явлений с точки зрения того, что должно в ней происходить, т.е. с позиции устоявшихся, хорошо обоснованных, опирающихся на прошлый опыт представлений о «нормальном», или «естественном», ходе вещей.
Любая физическая теория, пишет, например, А. Грюнбаум, говорит нам, какое индивидуальное частное поведение физических сущностей или систем она считает «естественным» при отсутствии каких-либо видов возмущающих влияний. Одновременно точно определяются влияния или причины, которые рассматриваются в этой теории как ответственные за какое-либо отклонение от того поведения, которое предполагается «естественным», или «нормальным». Однако когда такие отклонения наблюдаются, а теория не может сказать, какими возмущениями они вызваны, тогда ее предположения относительно характера «естественного», или невозмущаемого, поведения становятся сомнительными7. О том, что понятное - это отвечающее принятому правилу, а потому естественное и в определенном смысле ожидаемое, хорошо говорит Д. Данин в «Человеке вертикали»8.
Теория постоянно стремится к тому, чтобы предписываемый ею естественный ход событий совпадал в известных пределах с их реальным ходом, чтобы «должно» не отрывалось от «есть», а понимание, достигаемое на основе прескриптивно интерпретированных законов теории, соответствовало тем объяснениям, которые строятся на основе этих же законов, истолкованных дескриптивно. Если намечается существенное расхождение «естественного порядка» и реального хода событий, теория должна быть способна указать те возмущающие причины, которые искажают реальный ход событий, несут ответственность за отклонение его от «естественного порядка». На- |
-7--Ф
7 См.: Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. Jjt M., 1969. С. 501. §[
11
См.: Данин Д. Человек вертикали (Повествование о Нильсе Боре) // <<j Он же. Избранное. М., 1984. С. 106-108.
пример, для механики Аристотеля было естественным, что равномерное движение не может продолжаться бесконечно при отсутствии системы внешних сил. В механике Галилея тело, движущееся равномерно и прямолинейно, сохраняло свою скорость без внешней силы. Сторонники механики Аристотеля требовали, чтобы Галилей указал причину, которая не позволяет телу стремиться к состоянию покоя и обусловливает сохранение скорости в одном и том же направлении. Поведение движущихся тел в механике Галилея не было естественным с точки зрения механики Аристотеля и не было понятным ее сторонникам.
Если некоторый общий принцип истолковывается как описание, выведение из него частного явления представляет собой объяснение этого явления. Если же общий принцип трактуется как оценка (предписание, стандарт), то выведение из него частного явления оказывается оправданием этого явления, обеспечивающим его понятность в свете принятого образца. Поскольку научные законы могут истолковываться двояко - дескриптивно и прескриптивно (как описания и как оценки), - определение объяснения как подведения рассматриваемого явления под научный закон является неточным. Объяснение - это не просто подведение под закон, а подведение под закон, интерпретированный как описание, т.е. взятый в одной из двух своих функций. Подведение какого-то явления под научный закон, истолкованный как оценка (предписание, стандарт), представляет собой понимание, или, как говорил Л. Витгенштейн, оправдание данного явления, придание ему статуса того, что должно быть.
Например, общее положение «Если металлический стержень нагреть, он удлинится» можно истолковать как описание металлических стержней и построить на его основе, допустим, объяснение: «Для всякого металлического стержня верно, что, если он нагревается, он удлиняется. Железный стержень нагревается. Значит, железный стержень удлиняется». Указанное общее положение можно истолковать также как оценку, как суждение о том, как должны вести себя металлические стержни, и построить на основе данной оценки оправдание определенного факта: «Каждый металлический стержень при нагревании должен удлиняться. Железный стержень нагревается. Значит, железный стержень должен удлиняться».
Понятие естественного хода событий, используемое для разъяс-нения понимания природных явлений, дает возможность прояснить часто затрагиваемый философской герменевтикой вопрос: почему Ф при изучении человека и общества проблема понимания возникает постоянно, а при исследовании природы о понимании говорится толь-х ко в отдельных случаях? Понять какое-то природное явление - зна-чит, подвести его под стандартное представление о том, что обычно
происходит в природе. Естественно, что проблема понимания встает в естествознании только в моменты его кризиса, когда разрушаются существующие стандарты оценки изучаемых природных явлений.
Допустим, что какая-то область явлений описывается одной теорией, в достаточной мере подтвержденной и хорошо вписывающейся в существующую систему знания. Данная теория определяет и то, что происходит в рассматриваемой области, и то, что должно в ней происходить в обычных условиях. Теория и описывает, и предписывает естественный ход событий. Дескриптивная и прескриптивная интерпретации основных положений теории (ее законов) не различаются, объяснение и понимание, опирающиеся на эти законы, совпадают. Но как только в рассматриваемой области обнаруживаются аномальные, с точки зрения теории, явления, даваемые ею объяснения и понимания начинают расходиться. Когда в одной и той же области исследования возникает конкурирующая теория, расхождение объяснения и понимания становится очевидным, поскольку «расщепляется» представление о естественном и, тем самым, о единственном ходе вещей. Возникает возможность объяснения без понимания и понимания без объяснения9.
Понятие детерминизма
11
Понятие естественного хода событий является, можно сказать, ключевым в проблеме понимания природы. Однако само это понятие, имеющее во многом метафорический характер, нуждается в замене его более строгими понятиями, заимствованными из самого научного познания. Идею естественного хода событий, взятую из естественного словоупотребления, следует, на наш взгляд, заменить более точным понятием детерминизма. Тем самым идея детерминизма станет центральной в описании понимания природы. Проблема понимания природных явлений приобретет, в результате, недостающие ей ясность и широту.
Категория детерминизма является одной из конкретизаций более общей категории определенности, или устойчивости, существующего. Детерминированное является необходимым, в то время как недерми-
9
Объяснение всегда опирается на общее описательное утверждение. д-Неопозитивисты ошибочно предполагали, что это утверждение должно ^ быть онтологически необходимым («номологическим»). Всякий акт по- 4) нимания предполагает в качестве своей посылки общее утверждение о долженствовании, являющееся, по своей сути, оценкой. О спорах, связан- j; ных с использованием ценностей в научном познании природы и общест- <<j ва, см.: Ивин A.A. Аксиология. М„ 2006. С. 177-221, 240-279.
нированное представляет собой возможное, случайное или невозможное. Детерминизм и индетерминизм - две противоположные позиции в вопросе о взаимосвязи и взаимообусловленности явлений. Детерминизм утверждает определенность одних событий или состояний другими, индетерминизм есть отрицание детерминизма. Каузальная детерминация может рассматриваться как частный случай детерминированности, а именно - как определенность следствий их причинами.
Многие события или состояния таковы, что в одно время является детерминированным их наличие, а в другое - их отсутствие. Наступление некоторого события или состояния в определенное время может быть детерминировано в одно время и не детерминировано в другое. Можно утверждать, например, что выпадение дождя сегодня детерминировано, а выпадение его послезавтра - нет; можно, сверх того, заявлять, что сегодняшний дождь был детерминирован событиями, имевшими место еще неделю назад, но не был детерминирован событиями годичной давности. Вневременная детерминация может считаться с известным приближением частным случаем временной. Выражение «детерминировано А» истолковывается при этом как означающее «во всякое время детерминировано наступление события (описываемого высказыванием) А во время t».
В выражении «в t' детерминировано, что в t имеет место событие А» время детерминации и время наступления события могут совпадать (одновременная детерминация) или различаться. Случай, когда время детерминации предшествует времени наступления события, можно назвать преддетерминацией; если момент детерминации расположен позднее момента, в который происходит детерминированное событие, можно говорить о постдетерминации. В случае каузальной детерминации речь идет, соответственно, о причинной детерминации и следственной детерминации.
Часто детерминированность неявно отождествляется с преддетерминацией. Во многих контекстах - и особенно в случае каузальной детерминации - сосредоточение внимания исключительно на определенности последующего предшествующим оправдано. Вместе с тем понятие постдетерминации (которая может быть названа также телеологической, или целевой, детерминацией) необходимо для обеспечения ясности в постановке и обсуждении целого ряда важных проблем, и прежде всего проблем, касающихся человеческой деятель-ности.
^ Можно выделить два основных типа определенности последую-
ф щих событий предшествующими: каузальную детерминацию и вызре-Л вание предпосылок для последующего наступления конкретного cose бытия. Например, в XV в. в Западной Европе созрели предпосылки ' <Í для модернизации и перехода от традиционного общества к индуст-
риальному, в XVII в. появились предпосылки для создания классической механики, в XIX в. - предпосылки для формулировки развитой теории социализма и т.п. Как говорит П. Рикёр, прошлое воздействует на настоящее и будущее не только каузально: оно открывает определенные возможности, что, собственно, и заставляет постоянно обращаться к нему. Формирование предпосылок вряд ли можно отождествить с каузальной детерминацией: причина с необходимостью влечет наступление следствия, в то время как предпосылки не связаны со следующим за ними событием отношением необходимости.
Аналогично выделяются два основных типа постдетерминации: телеологический (целевой) детерминизм и постепенное вызревание целей. Например, можно сказать, что многие действия человека предопределены тем, что в конце концов он должен умереть, что к осени 1917 г. Россия созрела для социалистической революции и т.п.
Каузальная детерминированность - не единственный, но, по-видимому, наиболее интересный случай детерминированности. Введение представления о следственной детерминации не означает отрицания односторонней направленности, или асимметрии, причинной связи, активности и производительности причин и пассивности их следствий. Оно также не ведет с необходимостью к растворению причинности в универсальном взаимодействии и к отказу от принципа,
йв ¡|§|
Й1
ш
||!
ш1
утверждающего одностороннюю зависимость следствии от причин. Для получения всех этих нежелательных, как кажется, заключений требуется вполне определенное понимание каузального постдетерминизма, предполагающее производительность следствий и возмож- || ность их обратного воздействия на вызвавшие следствия явления, в том числе и на явления, переставшие уже существовать.
Проведение различия между предетерминизмом и постдетерминизмом означает, что существуют разные типы понимания природы. понимание ее явлений, отправляющееся от прошлого к будущему, и понимание, идущее в обратном направлении, именуемое обычно «телеологическим» пониманием.
Принципы детерминизма
Утверждения, подобные принципам: «всякое явление имеет характерные черты и приобретает их одним или несколькими опреде-ленными способами»; «все, что происходит, необходимо порождается ЗЕ действием какой-либо причины»; «истинное однажды истинно во все последующие времена»; «следствия всех событий уходят сколь угодно далеко в будущее»; «причины некоторых событий не простираются ^д бесконечно в прошлое», - не являются логическими истинами. В этих
утверждениях фиксируются определенные свойства реальных событий и их связей. Установление истинности или ложности этих утверждений не может быть результатом анализа значений входящих в них слов и выражений; оно требует обращения к опыту, к исследованию тех вещей и состояний, о которых мы говорим, используя данные
слова и выражения.
Язык, допускающий формы «детерминировано событие А» и «наступление события А причинно имплицирует наступление события В» и не содержащий форм «детерминировано во время I наступление в иное время Г события А» и «наступление в ( события А причинно имплицирует наступление в I' события В», не обладает достаточными выразительными возможностями для представления приведенных и подобных им утверждений. Явная временная квалификация детерминированности событий и состояний позволяет говорить не только об определенности последующего предшествующим, но и о детерминированности предшествующего последующим. Обычно, обсуждая детерминацию, и в частности каузальную детерминацию, имеют в виду лишь однозначную определенность более позднего более ранним.
Некоторые утверждения, включающие понятия «детерминировано» и «причинно имплицирует», представляются аналитически истинными. К ним можно отнести, например, утверждения: «всякое событие или детерминировано или недетерминировано», «не может быть одновременно детерминировано наступление в одно и то же время двух противоположных событий», «если событие имеет причину, то неверно, что оно не имеет ее», «одно и то же событие не может быть причиной двух несовместимых событий» и т.п. Для установления истинности подобных утверждений нет нужды обращаться к опыту, анализ значений входящих в них терминов является необходимым и достаточным средством для обоснования суждения об их истинности.
Утверждения же типа «все детерминировано», «нет беспричинных явлений», «причина предшествует следствию», «всякое событие детерминировано во всякий предшествующий его наступлению момент» и т.п. могут быть лишь фактически истинными. Знание значений входящих в них слов и выражений - и в частности, знание значений таких слов, как «детерминировано», «причина», «следствие» - не является достаточным основанием для заключения об истинности или ложности данных утверждений. Только эмпирическое исследование факти-^ чески встречающихся многообразных случаев детерминации и каузальной связи может оказаться таким основанием. Ф Для понимания явлений природы важно, что существуют разные
версии детерминизма (и индетерминизма, соответственно). Это озна-* чает, что явление природы, понятное в свете одной из таких версий, может оказаться малопонятным, а то и вовсе непонятным, при рас-
смотрении его с точки зрения другой версии детерминизма (или индетерминизма), что существенным образом усложняет проблему понимания природы.
Рассматривая принципы детерминизма, будем явно говорить только о принципах каузальной детерминации, но рассуждения о ней нетрудно обобщить. Один из таких принципов гласит: 1) «всякое событие, когда бы оно ни происходило, каузально детерминировано в каждый момент времени». Два частных случая этого принципа, касающихся причинной и следственной детерминации, таковы: 1а) «каким бы ни было событие и в какой бы момент времени оно ни происходило, причина этого события существует во всякий предшествующий его наступлению момент» или, короче, «причины всех событий уходят бесконечно в прошлое» (под «прошлым» понимается всякое время, предшествующее рассматриваемому событию); 16) «следствия каждого события существуют в сколь угодно отдаленный момент будущего».
Заменяя в принципе (1), который может быть назван принципом строгого детерминизма, слово «все» на слово «некоторые», и наоборот, можно получить различные ослабленные версии принципа детерминизма. К ним относятся, в частности, следующие: 2) «существуют такие события, что, независимо от того, в какое время они происходят, их наличие в это время каузально детерминировано во всякое время»; 3) «для каждого события имеется такой момент времени, что наступление данного события в этот момент детерминировано в любое время»; 4) «всякое событие, когда бы оно ни происходило, каузально детерминировано в определенный момент времени»; 5) «некоторые события каузально детерминированы в определенные моменты времени». Частными случаями принципов (4) и (5) являются утверждения: 6) «существуют события, причины которых простираются бесконечно в прошлое»; 7) «следствия некоторых событий могут быть обнаружены в сколь угодно отдаленном будущем»; 8) «всякое событие имеет причину в некоторый предшествующий ему момент времени»; 9) «все события имеют следствия»10.
Системы, получаемые присоединением к логике детерминированности одного или нескольких из принципов (1), (4)-(7), являются симметричными в следующем смысле: каждому доказуемому в них утверждению о причинах соответствует аналогичное утверждение о следствиях, и наоборот. Иными словами, если в системе утверждается, что имеются события с бесконечно удаленными причинами, то ---— <у
10 Анализ принципов детерминизма с использованием специального формализованного языка, опирающегося на логику времени, дается в работе: Ивин А. А. Принципы детерминизма: логическое исследование // Философские исследования. 2007. № 2.
111
И
¡¡I
в ней доказуемо также положение, говорящее о существовании событий с бесконечными во времени следствиями. И если в симметричной системе устанавливается наличие следствий у всех, без исключения, событий, то в ней утверждается также отсутствие явлений, лишенных причины.
Утверждения о следствиях и утверждения о причинах логически независимы друг от друга. Это означает, что возможны различные разновидности несимметричных систем. Наиболее интересным примером является, по-видимому, система, в которой признается, что следствия всех явлений бесконечны во времени, но вместе с тем не утверждается, что причины каждого из них существуют во всякий предшествующий его наступлению момент.
Индетерминизм
Граница между детерминизмом и индетерминизмом не является четкой. Нередко одна и та же точка зрения одними авторами оценивается как детерминистическая, а другими - как индетерминистическая. Понятным в природе является то, что определено (детерминировано) предшествующими явлениями; в таком случае непонятным оказывается то, что не является определенным предшествующими событиями, не согласуется с естественным ходом вещей.
Определим индетерминизм как позицию, находящуюся в противоречии с некоторой детерминистической позицией. Коротко говоря, индетерминизм есть отрицание детерминизма. Возможны несколько версий принципа каузального детерминизма и, следовательно, несколько версий каузального индетерминизма. Наиболее сильная формулировка первого принципа постулирует каузальную детерминированность всякого явления во всякое время. Соответствующая ей формулировка второго принципа утверждает существование событий, наличие которых в определенное, по меньшей мере, время не является каузально детерминированным в то или иное время. Наиболее слабая версия принципа детерминизма постулирует существование событий, отдельные случаи наступления которых каузально детерминированы в некоторые моменты времени. Связанная с нею наиболее сильная формулировка индетерминизма отрицает наличие моментов времени, в которые было бы каузально детерминировано то или иное событие. Возможны симметричные и несимметричные детерминисти-ческие позиции. Сходная возможность сохраняется и для индетерминистических точек зрения. Можно принимать, например, что причины ф каждого события не уходят сколь угодно далеко в прошлое, и вместе с Ч тем отрицать, что какое-либо событие имеет следствия, и т.д. Особый к интерес представляет допускаемая рассматриваемой кпассификаци-<<3 ей позиций возможность комбинации принципов детерминизма с теми
НИ •
II
1
Я !
Ш
или иными принципами индетерминизма. Существование комбинированных позиций, объединяющих детерминистические утверждения с индетерминистическими, является, по-видимому, основной причиной разногласий по поводу различения детерминизма и индетерминизма и последующей квалификации той или иной конкретной позиции.
Наиболее сильная версия детерминизма несовместима ни с одним из вариантов индетерминизма. Сходным образом наиболее сильная формулировка индетерминизма не может быть дополнена без противоречия тем или иным утверждением о существовании причин или следствий. Но имеются неполные детерминистические и индетерминистические позиции, оставляющие открытым вопрос о детерминированности или недетерминированности некоторых явлений в отдельные моменты времени. Примерами могут служить следующие две: а) некоторые события детерминированы во все моменты времени, б) неверно, что каждое событие детерминировано во всякое предшествующее его наступлению время.
Первую из них можно расширить до полной детерминистической позиции, вторую - до полной индетерминистической. Но можно также объединить два приведенных утверждения и получить комбинированную позицию, согласно которой существуют всегда детерминированные (и значит, понятные) события, а также события, не определенные в некоторые, по меньшей мере, моменты, предшествующие их наступлению (события, непонятные в эти моменты). Утверждения о существовании в определенное или всякое время причин отдельных или всех событий могут комбинироваться с положениями, отрицающими наличие следствий у всех или определенных явлений в некоторый или каждый момент времени. Очень популярной является такая, например, комбинированная позиция, когда принимается бесконечная протяженность следствий каждого явления и вместе с тем утверждается, что некоторые явления не имеют причин в достаточно отдаленном прошлом. Еще одна распространенная комбинированная позиция может быть передана утверждением: «Ничто не происходит без причины, но вместе с тем неверно, что причины всякого события вечны». Такую позицию занимал в момент создания многозначных логик Я. Лукасевич, называвший себя, однако, индетерминистом.
о кажущейся редкости
актов понимания природы
г
Чем объясняется впечатление, будто понимание играет весьма ограниченную роль в познании природы или даже, как иногда полагают, вообще отсутствует в естествознании?
Во-первых, существует определенная асимметрия между соци- <<} альными и естественными науками с точки зрения вхождения в них
ценностей. Социальные науки достаточно прямо и эксплицитно формулируют оценки и нормы разного рода, в то время как в естественные науки ценности входят, по преимуществ, имплицитно, чаще всего в составе описательно-оценочных утверждений. Это усложняет вопрос о роли понимания в естествознании и одновременно вопрос о роли объяснения в социальном знании. Во-вторых, иногда слову «понимание» придается смысл неожиданного прозрения, внезапного схватывания и ясного видения какого-то целого, до тех пор бывшего довольно несвязным и туманным. Конечно, такого рода понимание является редкостью не только в естественных, но и в социальных науках. Но сводить к «озарениям», «инсайтам» или «прозрениям» всякое понимание - это все равно, что сводить работу художника над картиной к нескольким завершающим мазкам, придающим ей особое звучание и цельность. Отдельные акты понимания, логически связывая между собой утверждения и упорядочивая их в иерархическую структуру, придают единство и целостность теории или иной сложной системе идей. В этом плане роль понимания аналогична роли объяснения. Итогом многих элементарных пониманий и объяснений является система идей как органическое единство, отдельные элементы которого придают смысл целому, а оно - им. Называя «пониманием» только заключительный этап «схватывания» или «усмотрения» целостности, складывающейся, разумеется, постепенно, нужно помнить, что без предшествующих, более элементарных дедукций в форме объяснений и пониманий он просто не был бы возможен.
В-третьих, в естественных науках процедура истолкования и понимания маскируется периодами так называемой «нормальной науки», когда основные ценности теории, входящие в ее парадигму, не подвергаются сомнению и пересмотру. «Нормальная наука» внушает впечатление, что описание обязательно совпадает с оценкой, «имеет место» - с «должно быть», а объяснение есть одновременно и оправдание. Однако в период кризиса естественно-научной теории и разрушения ее парадигмы, когда на арену выходят конкурирующие системы ценностей, объяснение и понимание заметно расходятся. В такой ситуации споры о понимании становятся обычным делом. В кризисный период «есть» и «должен», объяснение и понимание перестают совпадать, и становится возможным и явным объяснение (в частности, правильное предсказание) без понимания и понимание без умения объяснить на основе точного закона.
В мире, постулируемом теорией, граница между тем, что есть, ъ ф тем, что должно быть, как правило, не является устойчивой и опреде ленной. Как уже отмечалось, общие утверждения теории, особеннс ай научные законы, имеют обычно двойственный, описательно <4 оценочный характер: они функционируют и как описания, и как стан
..... «Й
дарты оценки других утверждений и ситуаций. В силу этого трудно - а в естественнонаучных теориях вне контекста их развития просто невозможно - провести различие между объяснением и оправданием. Рассуждение, в одном случае играющее роль объяснения, в другом может оказаться оправданием, и наоборот. Возможность такой смены функций связана с тем, что объяснение и оправдание совпадают по своей общей структуре.
До сих пор речь шла о сильном (рациональном) понимании природы. В случае природных явлений возможно, как указывалось, также слабое (целевое) понимание. Оно редко встречается в рассуждениях о неживой природе, но привычно для биологии и других наук о живой природе, где оно, как правило, называется «телеологическим».
Пример телеологического понимания: «Чтобы выжить, зайцу следует зимой иметь другую окраску, чем летом. Заяц стремится выжить. Значит, зайцу нужно зимой иметь другую окраску, чем летом». Первая посылка устанавливает связь между целью и одним из средств ее достижения. Рассматриваемая как описательное утверждение, она фиксирует простейшую каузальную зависимость: смена зайцем окраски способствует его выживанию, причем «способствует» означает «является частичной, или неполной, причиной». Вторая посылка устанавливает позитивную ценность цели. Собственно говоря, каузальное утверждение становится целевым как раз благодаря тому, что следствие причинно-следственного утверждения объявляется целью, т.е. позитивной ценностью. В заключении говорится о том, что «должен делать» заяц, «поставивший указанную цель». Есть основания думать, что телеологическое понимание является всего лишь метафорическим способом выражения обычного каузального объяснения.
Два типа понимания
Существуют два типа понимания, соответствующие двум разновидностям объяснения. Понимание первого типа сводится к подведению понимаемого явления под известную общую оценку. Такое понимание можно назвать «некаузальным». Понимание второго типа опирается не на общую оценку, а на каузальное утверждение и некоторую оценку. Это понимание может быть как дедуктивным, так и индуктивным рассуждением. х
Пример некаузального понимания: «Больной должен слушать советы врача. N - больной. Значит, N должен слушать советы вра- ее ча». Пример дедуктивного каузального понимания: «Чтобы прийти вовремя, поезд должен ускорить ход. Поезд ускорил ход. Значит, <<у поезд должен прийти вовремя».
Ш
Если объяснить - значит, вывести из имеющихся общих истин, то понять - значит, вывести из принятых общих ценностей11. Элементарные примеры понимания прояснят его структуру: «Всякий ученый должен быть критичным. Галилей - ученый. Значит, Галилей должен быть критичным»; следующий пример относится к пониманию неживой природы: «На стационарной орбите электрон не должен излучать. Электрон атома водорода находится на стационарной орбите. Значит, электрон атома водорода не должен излучать».
Если понимание представляет собой оценку на основе некоторого образца, стандарта, нормы, принципа и т.п., то пониматься может все, для чего существует такой общий образец, - от индивидуальных психических состояний, «детского лепета», «Гамлета» и «критики разума»12 до явлений неживой природы. Как в обычных, так и в научных рассуждениях «чистые» описания и «чистые» оценки довольно редки. Столь же редки опирающиеся на них «чистые» объяснения и «чистые» оправдания. Одно и то же рассуждение чаще всего можно истолковать и как объяснение, и как оправдание.
Знание в узком смысле
и знание в широком смысле
Iii
Операция понимания требует в качестве одной из посылок утверждения со словами «должно быть»; заключение понимания всегда содержит утверждение долженствования, не являющееся описанием, т.е. утверждением со словом «есть». Проблема понимания природы оказывается, таким образом, тесно связанной с вопросом о характере человеческого знания.
Долгое время считалось, что знать можно только истину. Но уже в XIX в., когда стало очевидным, что человек - активное существо, неспособное жить вне практической деятельности по преобразованию мира, к знанию также были отнесены и ценности. Они говорят не о том, что есть, а о том, что должно быть. Знать можно не только истину, но и добро, и прекрасное, не сводимые к истине. Известно, например, что человек должен быть честным. Но это не истина, а именно утверждение о долженствовании. Люди не всегда честны, что не мешает, однако, утверждать, что от человека требуется честность. И чем больше нечестных людей появляется в обществе, тем с большей на-X —--
3; О неразрывной связи понимания ценностей говорил еще Дильтей
Ф (см.: Dilthey W. Gesammeitc Schriften. Leipzig, 1924. Bd. 5. S. 317). О связи научного понимания с ценностями см.: Ивин А. А. Современная филосо-фия науки. М„ 2004. С. 418-458. <ч) Дильтей относил понимание только к ним.
стойчивостью должно звучать требование честности. Наши представления о том, что следует заботиться о близких, что нельзя задаваться и представлять себя центром Вселенной и т.п., - все это знание, хотя касается оно не того, что есть, а того, что должно быть. Нужно, таким образом, различать знание в узком смысле, всегда являющееся знанием истины, и знание в широком смысле, охватывающее не только истину, но и добро, и прекрасное, и ценности любого вида.
Узкое понимание знания является одной из причин распространенности представления, что понимание природы - не более чем метафора. Если научные теории рассматриваются в развитии, ценности, а значит и утверждения с «должно быть», необходимые для операции понимания, не могут быть устранены из их структуры. Наиболее очевидно это в случае социальных и гуманитарных наук. Естественные науки, взятые в динамике, также не свободны от ценностей (идеалы и нормы науки, методологические рекомендации, аналитические высказывания, критерии совершенства теории и регулятивные принципы познания, номинальные определения, конвенции и др.).
Подводя итог споров о вненаучном знании, И. Т. Касавин отмечает, что различные истолкования знания располагаются между двумя крайними подходами. Один из них предполагает резкое сужение понятия знания, которое покрывает, тем самым, лишь незначительный фрагмент из совокупной области сознания и фактически контрастирует со всем содержанием последнего. Даже в самой науке остается весьма небольшой массив знания, в результате чего большая часть сознания оказывается вненаучной и имеющей мало отношения к знанию и познанию. Согласно второму подходу, понятие знания должно расширяться до тех пор, пока оно не совпадет с понятием жизни. «Значительная часть современных эпистемологов находится за пределами этих крайних позиций. Они, с одной стороны, пытаются вовлечь в сферу своего анализа формы и типы знания, не укладывающиеся в узкие критерии научности, и, с другой стороны, критически относятся к поверхностным уподоблениям познания естественному отбору, к адаптации к среде, к афферентному синтезу или к компьютерной обработке данных»13. Соотношение научного и других типов знания изменяется под влиянием культуры. Жесткие ограничения на вненаучное сужают его область, а ослабление запретительных норм расширяет эту область. Полное снятие ограничений, относящихся к вненаучному знанию, просто лишает его предметности. зс
Применительно к нашей теме можно сказать, что споры о внена- £ учном знании являются конкретизацией одного из важных аспектов е£
13 Касавин И.Т. Наука и иные типы знания: позиция эпистемолога // <«1 Эпистемология и философия науки. 2005. Т. IV. № 2. С. 10.
сформировавшейся к началу XX века общей идеи о необходимости различения знания в узком смысле и знания в широком смысле. Если наука рассматривается в динамике, то даже научное знание не является в полном объеме знанием в узком смысле. Тем более это относится к знанию в рамках искусства, морали, повседневного опыта, религии и мифа. Человек не только познает мир, но и действует на основе полученного знания. Это означает, что знание в широком смысле, включая и значительную часть научного знания, содержит не одни лишь представления о том, что имеет место, но и планы на будущее, оценки, нормы, обещания, предостережения, идеалы, образцы и т.п. У человека имеются достаточно ясные, обоснованные представления о добре и о его противоположности - зле. Но добро - не разновидность истины, как считалось когда-то. Утверждения о хорошем и плохом, о достойном и недостойном не являются истинными или ложными. Истина не меняется со временем, добро же является разным в разные эпохи и в разных обществах. Кроме этического, существуют также эстетическое измерение мира, когда-то отождествлявшееся с красотой, или прекрасным. Эстетическое - это ценность, и оно ближе к добру, чем к истине. Истина одна и та же во все времена и для всех людей, а эстетически совершенное является разным в разные эпохи и у разных народов.
Философская герменевтика
о понимании природы
Философская герменевтика многое сделала для прояснения процедуры понимания. Вместе с тем ее представители, за исключением, пожалуй, только Х.-Г. Гадамера, не пошли дальше старой идеи противопоставления естественных и гуманитарных наук и убеждения, что задача первых - объяснение природных явлений без их понимания, а цель вторых - понимание общества и человека без претензии объяснять социальные явления. Гадамер, считающий возможным понимание природы, включает, однако, в число необходимых предпосылок такого понимания «предпонимание» и отождествляет последнее с «предрассудком», т.е. с суждением, вынесенным до всякого исследования существующих фактов. Поскольку сущность научного мышле-ния остается нам неизвестной, Гадамер приходит к выводу, что реа-5 лизация идеала науки без предрассудков вообще невозможна14. Ф Идея «предпонимания» выражает в своеобразной форме убежде-
ние в социальной и исторической детерминации познания вообще
X -
14 См.: Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. Ч. II. Гл. II.
и исторического познания в частности. Действительно, горизонт понимания всегда исторически обусловлен и ограничен. Беслредпосы-лочное понимание - независимо от того, идет речь об изучении истории или об изучении природы - является фикцией. Но у Гадамера конкретизация этого общего положения вырождается, в сущности, в отрицание объективной истины, в растворение ее в тех различных перспективах, в которых она может рассматриваться. Абсолютизация предпонимания как чего-то изначального и дорефлексивного, резкое противопоставление его пониманию означают утверждение примата традиции над рефлексией, неспособность отобразить «колебания» смысла между бесконечностью невысказанного и конечностью ска-
Ключевое положение, что понимание неразрывно связано с ценностями, никогда не было сформулировано философской герменевтикой с необходимой общностью и ясностью. Обсуждая понимание, герменевтики говорили о мотивах, целях, установках и об иных конкретных формах существования ценностей, но не о ценностях вообще. Сверх того, даже эти частные формы ценностей истолковывались как сугубо индивидуальные и субъективные.
Соотношение объяснения и понимания является реальной проблемой методологии науки, привлекающей сейчас все большее внимание. Неопозитивизм, высокомерно относившийся к гуманитарным наукам и пренебрегавший их своеобразием, не нашел в системе своих понятий места для казавшегося ему «сугубо гуманитарным» понятия понимания. В результате предложенное неопозитивистами описание объяснения оказалось узким и односторонним. Философская герменевтика противопоставляет гуманитарные науки естественным, сосредоточивает свои интересы на понимании, оставляя в стороне проблемы, связанные с объяснением. Неизбежное следствие такого подхода - расплывчатость ее рассуждений о самом понимании.
I
занного.
В
ш»
■
ш !
X *
ф ЕС
ГС Ж
<3
3 Зак 625
33
