CC BY
34УДК 291.2"17"
Кадизаделизм в теологических взглядах крымского мыслителя Мухаммада аль-Кафауви (XVIII в.)
Михаил Якубович
(Острожская академия)
Аннотация. Статья посвящена малоизвестным страницам интеллектуальной истории Крымского ханства, а именно развитию реформаторского движения кадизаделитов. На материалах сохранившихся рукописей, в частности, трудов правоведа и богослова Мухаммада аль-Кафауви, показано, что в XVIII веке Крым не стоял вдали от указанных процесшв. Проанализированы основные идеи кадизаделизма, которые можно встретить в трудах данного автора. Отмечено, что главным в тезисах Мухаммада аль-Кафауви была идея пересмотра исламской религиозности, а именно вопрос поклонения (ибада). Кроме того, кадизаделизм имел и соответствующую общественную базу. В предложенных выводах показано дальнейшее развитие кадизаделитской традиции в Крыму.
Ключевые слова: кадизаделизм, Османская империя, Крымское ханство, реформы в исламе, постклассический ислам, авиценнизм, калям, тафсир.
Как показывают уже ставшие классическими труды по истории ислама в Крыму, традиционно «интеллектуальное наследие» (как сейчас принято называть подобный феномен в исламоведении) Крымского ханства связывают с калямом и суфизмом [Bursali, 1975]. Несмотря на то что, за исключением исследований, посвященных нескольким авторам [Schubert, 1994; Муминов, 2013; Pehlivan, 2013; Yakubovych, 2013, 2014, 2015], в целом эта традиция еще ожидает своей комплексной оценки. Кроме того, возникает логический вопрос о том, существовала ли на самом деле некая «крымская» составляющая интеллектуальной культуры, или же нам следует рассматривать ее в более широких контекстах (золотоордынском, османском и др.). Можно ставить, например, вопрос, были ли «мыслителями Крымского ханства» выходцы из Кафы, где находилась османская администрация, и это при общности культурного пространства с Бахчисараем, Гезлевом, Солхатом и иными центрами знания. В любом случае к этой традиции следует отнести довольно широкий пласт культуры Крымского ханства, имеющей свои особенности, но в то же время тесно связанной с другими регионами исламского мира постклассического периода.
В крымском же сегменте постклассического исламского мира, где «рациональная» (в исламском понимании этого термина, то есть так знание, 'ильм) традиция в целом была представлена суфизмом, калямом и «наукой об основах права», заметно выделялось еще одно движение - кадизаделизм. О самом кадизаделизме (по имени османского проповедника Мехмета Кадизаде, ум. 1635) за последнее время написано довольно много, в первую очередь, об идеологической и ресурсной базе этого движения (см. новейшую работу: [Curry, 2015]). В последнее время появились исследования, посвященные, помимо прочего, развитию кадизаделизма в регионах, удаленных от центра; например, если ранее считалось, что в XVIII веке кадизаделизм уже значительно потерял во влиянии [Zilfi, 1986], то новые источники показывают иную картину, например, в отношении Балкан [Filan, 2013]. Это подтверждается и письменными источниками тех времен, например, в каталоге ориентальных рукописей библиотеки Белградского университета (Сербия) упомянуто как минимум несколько копий трудов Мухаммада аль-Биркави (ум. 1573), переписанных в регионе в XVII-XVIII веках и длительное время вдохновлявших несколько поколений кадизаделитов. Отчасти это справедливо для Анатолии в целом, где в указанное время кадизаделитское движение уже перестало быть серьезным конкурентом суфизму; однако, например, в Боснии кадиза-делиты еще имели значительную поддержку, да и наиболее значимые труды представителей движения были написаны именно в тот период, еще и в самом Стамбуле (Аль-Барика Шарх ат-Тарика Абу Саида аль-Хадими например) [Аль-Хадими, 2013].
Идеология кадизаделизма, несмотря на отсутствие у представителей движения самоидентификации как отдельного толка суннитского ислама, обыкновенно сводилась к довольно резкому неприятию суфизма, особенно в популярных формах. На уровне теологических воззрений кадизаделиты, впрочем, опирались на традиционный матуридитский и ашаритский калям, развивали постклассический авиценнизм (см., напр., «философские» разделы в труде Ахмада ар-Руми: [Ар-Руми, 2007, с. 43-54]) опирались на те же «рационалистические» толкования Корана - аз-Замахшари, Фахр ад-Дина ар-Рази, аль-Байдави с многочисленными супракомментариями и глоссами и др. В понимании базовых вероучительных текстов, кадизаделиты также цитировали базовый канон османских медресе, а именно работы Абу ль-Бараката ан-Насафи, Асир ад-Дина аль-Абхари, 'Адуд ад-Дина аль-Иджи, Кутб ад-Дина ар-Рази и др. авторитетов. В центре кадизаделитского дискурса, впрочем, находилась полемика с суфизмом, начавшаяся уже во времена Му-хаммада аль-Биркауви, автора основополагающего для кадизаделитов сочинения Ат-Тарикату ль-Мухаммадийя («Мухаммадов Путь») [Аль-Биркауви, 1861/1862]. В то время, когда кадизаделитская элита обозначала суфийские практики как не имеющие оснований в религиозном законе нововведения
(ббидаат), на уровне проповедников и простых прихожан мечетей нередко случались конфликты с суфиями, например, собиравшимися на зикр после намаза-аср. Случались неоднократные выступления и против других «новшеств»; имел кадизаделизм и свою общественно-политическую проекцию - достаточно вспомнить, например, личности Абазы Хасана Паши, Мехмеда Копрулу, Фазыла Ахмеда и других османских политических деятелей, имевших поддержку именно в кадизаделитских кругах [8айуапш8, 2012].
Во Львовском музее истории религий (Львов, Украина) сохранилась некогда полученная из библиотеки при Зынджырлы-медресе в Крыму (6494/ Ср 1690) рукопись основополагающего кадизаделисткого сочинения Мад-жалис аль-Абрар Ахмада ар-Руми (ум. 1632). Как свидетельствует надпись в конце текста [Ахмад ар-Руми, л. 183б], переписал его некто 'Абд аль-Гаффар бин Бахадыршах в 1216 (1801) году. Помимо основной части, в целом соответствующей современному критическому изданию [Ахмад ар-Руми, 2007], текст содержит отдельные глоссы, подписанные неким кади. Несмотря на то что установить место переписки этого текста вряд ли возможно (хотя форма имени «Бахадыршах» часто встречалась именно в Крыму), не оставляет сомнения тот факт, что он изучался в Крыму не одним поколением ученых. Например, его цитирует в своей работе Рахату ль-Умма фи Дар аль-Му 'мина некто Кутб ад-Дин аль-Кырыми, одновременно выступая против суфийской практики зияратов и обвиняя в событиях утраты Крымским ханством государственности не иностранные силы, а собственно моральный уровень своих соотечественников [Аль-Кырыми, Кутб ад-Дин, Рахату ль-Умма фи Дар аль-Му'мина, л. 2а-12Ь].
Среди крымских авторов, имевших непосредственное отношение к идеологии кадизаделизма, видное место занимает Мухаммад ибн аль-Хаджи Хамид аль-Кафауви (ум. 1754/1755 г.). К сожалению, доступные источники дают крайне ограниченные сведения о его биографии. Происходил ученый, о чем однозначно свидетельствует его топонимическое имя, из крымской Кафы (Феодосии). Дата его рождения неизвестна, вероятно, это был промежуток между 1690 и 1710 годом. Во многих рукописях перед именем упомянут титул Сейид, который относили к потомкам Пророка Мухаммада. Такой же титул имел другой крымский предшественник Мухаммада аль-Кафауви, Абу ль-Бака 'аль-Кафауви. Имя и титул отца Мухаммада аль-Кафауви, «Хаджи Хамид», свидетельствует о том, что тот в свое время совершал паломничество в Мекку (хадж). Свою карьеру, по сообщению М. Бурсали, Мухаммад аль-Кафауви продолжал в Медине (где был «муллой», вероятно, имамом или преподавателем в какой-либо из мечетей или медресе), а завершил в Иерусалиме в должности судьи, вероятно, ханафитского мазхаба. Именно там в 1168 году хиджры (1754/1755), Мухаммад аль-Кафауви умер и был похоронен, где именно - неизвестно [ВигеаП, 1975, 380-381].
Рукописное и печатное наследие этого автора заслуживает особого внимания. Определить точное число произведений, автором которых он был, сложно, поскольку часто одна и та же работа фигурирует под разными названиями, а приведенная в каталогах атрибуция вызывает сомнения. Поэтому стоит остановиться на наиболее известных и популярных (исходя из количества копий) работах, которые, в свою очередь, не вызывают сомнений в принадлежности к перу Мухаммада аль-Кафауви. М. Бурсали вспоминает о 13 работах этого автора. Впрочем, учитывая недоступные М. Бурсали рукописи, пока удалось насчитать более двух десятков. Как минимум десять из них имеют непосредственное отношение к философской мысли, в частности, каляму и логике; в большинстве этих работ, как будет показано далее, отражены кади-заделитские взгляды автора.
В первую очередь следует обратить внимание на труды Рисала фи Исбат аль-ваджиб («Послание о доказательстве существования необходимого бытия») [Аль-Кафауви, Рисала фи исбат аль-ваджиб] и Рисала фи Адаб аль-Бахс («Послание о способе исследования»). Очевидно, эти произведения никогда не издавались, однако имели достаточное распространение (особенно Рисала фи Адаб аль-Бахс, известны десятки копий которой) [Аль-Кафауви, Рисала фи адаб аль-бахс].
В иных работах Мухаммад аль-Кафауви также обращается к подобного рода онтологической проблематике, в частности, активно дискутируемых проблемах «доказательства существования» (исбат) божественного бытия как необходимо существующего (ваджиб аль-вуджуд), то есть того, из которого с необходимостью следует возможное существование (мумкин аль-вуджуд) всего сущего. Само понятие исбат (букв. «утверждение») Мухаммад аль-Кафауви понимал как «объяснение устойчивого существования» (субут) и убежденность в этом постоянном существовании (субут)». Итак, исбат ваджиб аль-вуджуд - это рациональное доказательство не только того, что Бог существует, но и того, что Бог не может не существовать [Аль-Кафауви, Рисала фи исбат аль-ваджиб, л. 2б-3а].
Это обоснование, типичное для авиценновского каляма, Мухаммад аль-Кафауви рассматривает в небольшом тексте, который значится в каталогах под названием Шарх Калимат аль-Биркауви [Аль-Кафауви, Мухаммад, Шарх Калимат, л. 42а-б]. Мухаммад аль-Биркауви (также известный как аль-Биргави и Биргили, 1523 - 1573), на труд которого и написан этот комментарий, был одним из самых известных религиозных реформаторов Османской империи, который пытался «возродить» первоначальную исламскую доктрину, отказавшись от крайностей популярного суфизма. Именно его работы, как уже указывалось, позднее легли в основу кадизаделизма.
Оригинальное название текста - Калимат ляьийя («Слова о частице «нет»), хотя в другой рукописи комментария Мухаммада аль-Кафауви
фигурируют Калимат лягазийя. В этом тексте Мухаммад аль-Биркауви пытался определить, как соотносятся в исламском «символе веры» возражения и утверждения (ля иляха илля Ллах, «Нет Бога, кроме Аллаха»), то есть что именно отрицается и что именно утверждается. Мухаммад аль-Кафауви, изучив аргументацию своего предшественника, более четко формулирует возможные варианты ответа.
Итак, по мнению Мухаммада аль-Кафауви, «нет бога» можно понимать в трех смыслах [Аль-Кафауви, Мухаммад, Шарх Калимат, л. 42а]. Во-первых, как отрицание божественности всего, кроме самого Бога. Во-вторых, как отрицание какого-то конкретного олицетворенного существования (вымышленных божеств и др.). В-третьих, как отрицание самого существования всего, кроме Бога, поскольку подлинным бытием наделен только Бог как необходимо существующий.
Мухаммад аль-Кафауви считает корректной именно первую интерпретацию. Вторая, по его мнению, неверна, ведь в словах ля иляха нет какого-то конкретного олицетворения (та 'айин). Третья точка зрения, которой придерживаются некие вуджудийя (сторонники идеи «единства бытия»), то есть отрицание существования всего, кроме Бога как единого абсолютного бытия, также рассматривается Мухаммадом аль-Кафауви как ошибочная. «Эти мысли едва ли не самые вредные... их придерживаются вуджудийя и фалясифа, на которых упало проклятие Божье, ангельское и человеческое», - отмечает Мухаммад аль-Кафауви [Аль-Кафауви, Мухаммад, Шарх Калимат, л. 42 а]. Сам Мухаммад аль-Биркауви упоминал лишь «суфиев» с такими взглядами. Мухаммад аль-Кафауви, в свою очередь, имел в виду конкретно школу ибн 'Араби, против которой выступали кадизаделиты. Вероятно, Мухаммад аль-Кафауви был едва ли не первым крымским автором, критически относящимся к суфизму (или к популярным среди османских интеллектуалов его истолкованиям).
Более однозначной, по мнению Мухаммада аль-Кафауви, можно считать вторую часть «символа веры» - илля Лла. Здесь «Утверждаемая самость тождественна утвержденной самости», то есть Бог открывает Сам Себя в Коране через ля иляха илля Ллах. В конце своего комментария Мухаммад аль-Кафауви приводит объяснение шести возможных вариантов понимания «символа веры», которые воспринимаются разумом человека. Он строит достаточно простую логическую схему, где «отрицание» и «утверждение» могут касаться или «всего», или «части». Таких вариантов может быть четыре: «отрицание» всего, «утверждение» самости необходимо существующего как единого божества; «отрицание всего», «утверждение» «чего-то совсем другого»; «отрицание части», «утверждение» самости необходимо существующего; наконец, «отрицание части», «утверждение» «чего-то совсем другого». Только первый вариант отрицает «божественность» чего-то другого в мире,
кроме единого Бога, другие варианты, считает Мухаммад аль-Кафауви, ошибочны. «Чем-то иным», упомянутым в этих вариантах, может быть, например, критикуемая кадизаделитами идея абсолютного бытия [Аль-Кафауви, Мухаммад, Шарх Калимат, л. 42б].
Существуют, впрочем, еще два варианта [Аль-Кафауви, Мухаммад, Шарх Калимат, л. 42б]. Если понимать илах («божество») в прямом, то есть религиозном смысле слова, «символ веры» отрицает само существование персонифицированных божеств, утверждая самость необходимо существующего, или же, уже во втором варианте, утверждая «что-то другое, временное» (то есть наделяя божественностью творения). Такая логика, имеющая в своей основе мифологическое мышление, не удовлетворяет Мухаммада аль-Кафауви, поскольку, несмотря на внешнюю правильность, «божественностью» человек может наделять и безличные факторы своего бытия. Сам Мухаммад аль-Кафауви, подчеркивая правильности первого варианта, ссылается на труд Ат-Тавдих фи Халль Гаувамид ат-Танких («Разъяснение о разрешении сложных мест «Исправления») известного ханафитского-матуридисткого ученого, 'Абд Аллаха аль-Бухари (ум. 1346 г.), за которым утвердился титул Садр аш-Шари 'а («Сердце религиозного закона»). Наследие этого среднеазиатского автора было хорошо известно в Крыму уже в начале XV века (в частности, благодаря ибн аль-Баззазу, преподававшему на полуострове в 1402-1404-х годах). Следовательно, тот, кто признает единобожие в его первом смысле, то есть как исключительную божественность единого Бога, относится к «истинно верующим».
Фактически Мухаммад аль-Кафауви довольно близко подходит к идее, которая позже стала одной из исходных доктрин ислама в учении его старшего современника Мухаммада ас-Сана'ани (1687-1768 гг.) и Мухаммада бин 'Абд аль-Ваххаба (1703-1791 гг.). Сущность этой доктрины сводится к тому, что исповедание единобожия предполагает не просто признание Бога единственным Творцом («единство Бога в господстве»), а еще и Его исключительности как объекта поклонения («единство Бога в божественности») [Ибн 'Абд аль-Ваххаб, 2008, с. 125-168]. Таким образом, мысли Мухаммада аль-Кафауви отражают поиски новых подходов к обновлению ислама, которые вызревали в мусульманском мире в XVI и XVII веках. Впрочем, в отличие от других сторонников обновления доктрины, Мухаммад аль-Кафауви опирался на «старую» традицию авиценнизма, а не исключительный текстуализм.
Эта традиция еще более заметна в одном из немногих индивидуальных произведений Мухаммада аль-Кафауви, которое называется Исбат аль-ваджиб («Доказательство существования необходимого бытия»). Едва ли не единственный известный список этого текста, датированный 1172/1758 годом, хранится в библиотеке Принстонского университета [Аль-Кафауви, Ри-сала фи исбат аль-ваджиб]. Помещено произведение в рукописный сборник,
наряду с хашийя Хафида ан-Насари на шарх ат-Тафтазани к труду Тальхис аль-Ма'ани аль-Хатиба аль-Казвини (ум. 1338), посвященному проблемам риторики. Сам автор непосредственно упомянут в начале труда как Сайид Мухаммад аль-Кафауви, что не оставляет сомнений в авторстве.
Труд, собственно, посвящен одной проблеме, которую сформулировали, по утверждению Мухаммада аль-Кафауви, аз-Замахшари (Сахиб аль-Кашшаф, «автор аль-Кашшафа»), ат-Тафтазани и аль-Иджи. Сущность этой проблемы заключается в следующем. Мир представляет собой множество (та 'аддуд) «возможных существований» (мумкинат), то есть вещей с временным бытием. Впрочем, если необходимо существующее - единственное, то каким образом из него может происходить множество отличных между собой вещей? Ведь множественность сама присуща только «возможному», а не «необходимому» бытию. В этих словах Мухаммад аль-Кафауви фактически обращается к древним спорам вокруг суждения «от единого происходит только единое», которое относили к ибн Сине и которое опровергал, например, ибн Таймийя.
Мухаммад аль-Кафауви считает, что противоречия возникли не вследствие ошибки в формулировках, а в результате недоразумения, в частности отсутствия различия между онтологической утвержденностью вещи и самим знанием об этой утвержденности. Эти слова можно понять как намек на то, что ошибочна не сама идея разделения бытия на необходимое и существующее, а логика, по которой это разделение обосновывается. Именно поэтому вполне обоснованными были ответы предыдущих ученых, в частности уже упомянутых аль-Иджи и ат-Тафтазани, а также Са'ади Эфенди (ум. 1538) [Аль-Кафауви, Рисала фи исбат аль-ваджиб, л. 2а].
Также перу Мухаммада аль-Кафауви, в частности, относится уже упомянутая хашийя на труд Джаляль ад-Дина аль-Даввани Рисала фи Исбат аль-ваджиб («Послание о доказательстве существования необходимого бытия») [Аль-Кафауви. Хашийя 'аля шарх ад-Даувани]. Этот текст, размещенный в рукописном сборнике конца XVIII века, включает в себя первые слова соответствующих частей труда ад-Даввани, а также объяснения и замечания на полях, сделанные самим Мухаммадом аль-Кафауви. Атрибуция текста не вызывает сомнения, поскольку начинается послание со слов: «В этих строках я изложил глоссы к комментарию и еще и добавил на полях, вспоминая вместе с некоторыми братьями. А сам я - нуждающийся раб Всевышнего, ас-Саийд Мухаммад аль-Кафауви ибн аль-Хаджи Хамид, пусть Бог простит его, его родителей и всех мусульман» [Аль-Кафауви. Хашийя 'аля шарх ад-Даувани, л. 2а]. Вероятно, эта копия была переписана с авторского экземпляра, но, к сожалению, отсутствие датировки и упоминания о переписчике не позволяет установить точный год написания текста.
Персидский мыслитель Джаляль ад-Дин аль-Даввани, среди прочего, был
автором двух посланий под названием Исбат аль-ваджиб, которые исследователи называют «старым» (кадима) и «новым» (джадида) соответственно. «Старое» послание, к которому написана хашийя Мухаммада аль-Кафауви, посвящено преимущественно вопросам метафизики, в частности причинности [Рисала фи исбат аль-ваджиб ли ль-имам ад-Даввани, 2011, с. 8-37]. Джаляль ад-Дин аль-Даввани пытается выяснить, каким образом «совершенная первопричина» (аль-'илляту т-тамма) соотносится со «следствием», то есть творением. Логично «причина должна быть «причастна» (в том числе и буквально) «результату» или даже частично входить в него, что, впрочем, опровергает саму идею размежевания «необходимого» и «возможного» бытия. Иными словами, суть вопроса заключалась в том, как возможное происходит как возможное, будучи отдельным от необходимого, то есть абсолютного? Почему возможное, происходя от необходимого (и только от него), остается возможным, а не становится продолжением необходимого?
Сам Ибн Сина, к которому обращались постклассические авторы, склонялся к неоплатонистическому эманатизму (файад - «проистечение», су-дур - «происхождение»), подчеркивая, что «необходимо существующее», то есть Создатель, эманирует из Своей собственной самости, не подчиняясь собственной же воле или выбору [Ыееш, 2005]. «Эманированное бытие», то есть зависящее от Творца, становится «существующим в возможности», а сам Создатель относится к вечному «необходимо существующему». Джа-ляль ад-Дин аль-Даввани внимательно рассматривает все аргументы ибн Сины, поделив обоснование на два «пути». Первым «путем» он доказывал необходимость существования первопричины как таковой (опровергая бесконечность причин), а «вторым», опираясь на аргументы «соответствия» и «совпадения», показывал, что именно необходимо существующее остается единственной первопричиной бытия. Аргумент «соответствия» заключался в том, что в перспективе бесконечности часть и целое одинаковы, что противоречит фактической действительности, аргумент «совпадения» - в том, что во мнимой бесконечности причин следует искать бесконечность следствий, а поскольку следствий должно было быть больше, существовать такая бесконечность не может (ведь «следствия», то есть видимые вещи, ограничены по числу). Джаляль ад-Дин аль-Даввани дает собственные объяснения этим аргументам, а Мухаммад аль-Кафауви, в свою очередь, пытается еще подробнее их сформулировать, излагая свои собственные мысли [Аль-Кафауви, Мухаммад. Хашийя 'аля исбат аль-ваджиб, л. 10а-15б].
Одна из первых позиций Джалал ад-Дина аль-Даввани, которую комментирует Мухаммад аль-Кафауви, касается возможного бытия как совокупности «составленных вещей» (муракибат). «Составленное» возможное бытие нуждается в «простом» возможном, а то, в свою очередь, происходит от необходимо существующего. Мухаммад аль-Кафауви, впрочем, приводит
контаргумент, согласно которому «простое» возможное происходит от сложенного «по кругу», но даже в таком случае, все равно требует «причины» для своего существования, или «внутренней», или «внешней». Джаляль ад-Дин аль-Даввани также отмечает, что эта причина еще и должна быть как материальной, так и формальной. В подтверждение этого Мухаммад аль-Кафауви приводит слова османского мыслителя Камаля Паши-заде (ум. 1535), который в хашийя на Таджрид аль-'Ака'ид («Очищение доктрин») писал, что невозможно сразу для всех частей вещи быть одновременно самостью следствия совершенной причины, тем более на уровне материи и формы. Иначе, уточняет Мухаммад аль-Кафауви, «совершенная причина» одновременно была бы еще и целевой и действующей причиной, что очевидно невозможно [Аль-Кафауви, Мухаммад. Хашийя 'аля исбат аль-ваджиб, л. 15а-18б]. Итак, «включения» необходимого бытия в возможное как «часть» приводит к отождествлению причины и следствия, а потому, в конечном итоге, опровергает утвержденную градацию бытия.
В конце своего труда Джаляль ад-Дин аль-Даввани делает несколько выводов. В частности, отмечает, что «необходимо существующее свободно от разделения, чего требует сама его сущность... оно слишком общее для того, чтобы нуждаться в каком-либо посредничестве или чем-то другом... с необходимостью оно является самодостаточным единством (вахда кафийя)». Мухаммад аль-Кафауви, в свою очередь, пытается выяснить, принадлежит ли этот вывод самому Джаляль ад-Дину аль-Даввани, ибн Сине или другим авторам. Он также указывает на то, что некоторые авторы, в частности Шамс ад-Дин аль-Исфахани (1276-1348 гг.) прибегали к «разделению» необходимого и бытия на этом этапе доказательства. Очевидно, имелось в виду разделение необходимо существующего на сущность и свойства, которое вызывало дополнительные вопросы о статусе самих свойств (собственно, известную дискуссию о статусе атрибутов Бога). Вероятно, Мухаммад аль-Кафауви имел в виду первый раздел труда Шамс ад-Дина аль-Исфахани «Предисловие о разделе бытия на части в учении различных групп». Мухаммад аль-Кафауви делает вывод, что подход других последователей ибн Сины (имеются в виду аль-Иджи и ат-Тафтазани) выглядит более понятным и «близким к решению», чем, например, позиция ашаритов [Аль-Кафауви, Мухаммад. Хашiйя 'аля шарх, л. 30а].
Биография и тексты крымского мыслителя Мухаммада аль-Кафауви позволяют сделать несколько выводов. Прежде всего следует заметить, что эта фигура, учитывая значимость и количество написанных произведений, требует отдельного исследования, которое, среди прочего, позволит пролить свет на подробности жизни ученого (при условии нахождения необходимых источников). Как заметно и по названиям большинства работ, и по содержанию, Мухаммада аль-Кафауви философская проблематика интересовала больше,
чем собственно религиозная. Вероятно, это один из немногих крымских и, в более широком контексте, османских авторов, кто меньше интересовался вопросами толкования Корана, хадисов или второстепенными вопросами мусульманского права (фуру 'аль-фикх). Едва ли не единственная известная его работа, посвященная толкованию Корана (шарх на комментарий аль-Байдауви к айату «Мы же не наказывали никого, а не отправив перед тем посланника», Коран, 17:15) также рассматривает теологические дискуссии: по мнению Мухаммада аль-Кафауви, этот айат опровергает мутазилитскую идею о возможности рационального постижения законов Божьих даже без откровения, поскольку иначе Господь наказывал бы все народы еще до прихода посланников [Аль-Кафауви, Мухаммад. Хашийя 'аля мабхас аль-джума мин джамиату ль-румуз]. В круг интересов Мухаммада аль-Кафауви входили проблемы онтологии, метафизики, логики и герменевтики, к которым ученый подходил преимущественно с позиций авиценнизма. Показательна его симпатия к «чистому» авиценнизму, в частности, попытки восстановить неоплатоновскую метафизику великого учителя, оставив на втором плане дискуссии представителей позднего каляма. И хотя большинство работ Мухаммада аль-Кафауви написаны в виде толкований на работы предшественников, в них можно найти новые, критические интерпретации устоявшихся в каляме концепций. Мыслитель был особенно внимательным к категориальному анализу, придерживался позиций последовательного рационализма, во многих вопросах предпочитал его самостоятельным логическим конфигурациям. Авиценновский калям был в понимании Мухам-мада аль-Кафауви едва ли не единственным правильным подходом к истолкованию исламской доктрины единобожия (таухид).
Наиболее показательна в творчестве Мухаммада аль-Кафауви и заинтересованность в методологии османского реформатора Мухаммада аль-Биргауви, раскрытая в кадизаделитском движении. В комментарии к теологическому посланию этого автора Мухаммад аль-Кафауви довольно близко подходит к идее, которая позже была развита другими мусульманскими реформаторами XVIII в. Сущность этой идеи заключалась в необходимости признания права на любые акты поклонения исключительно в отношении единого Бога, что нивелировало значение многочисленных «святынь» (культа «приближенных к Богу», захоронений, новых «сакральных» мест и др.), популярных в народных и суфийских интерпретациях ислама. Преданностью этой методологии можно объяснить и более чем прохладное отношение Мухаммада аль-Кафауви к школе ибн Араби, популярной среди других крымских ученых, обычно принадлежавших к суфийским тарикатам (накшбандийя, хальватийя и др.). В перспективе эта идея имела и практическую идеологическую значимость, поскольку уменьшала влияние суфийских тарикатов на политическую и общественную жизнь Османской империи. Впрочем, Мухаммад аль-
Кафауви подходил к этим идеям не с позиций религиозного текстуализма, как другие реформаторы, а пытаясь оперировать философской терминологией, уже традиционной для ашаритского и матуридитского каляма тех времен. Нельзя не отметить и того факта, что наследие Мухаммада аль-Кафауви (несмотря на то что карьеру он сделал далеко от родины) было хорошо известно на территориях, близких к Крымскому ханству, - сохранилась, например, ха-шийя на толкование Адаб аль-Бахс аль-Иджи, переписанная в 1766 году «на берегах Дуная» (Туна), то есть в Буджаке [Аль-Кафауви, Мухаммад. Хашийя 'аля шарх Адаб аль-Бахс].
Таким образом, оставаясь верным онтологическим взглядам ибн Сины, Мухаммад аль-Кафауви критически относился к популярным интерпретациям ислама тех времен, находясь в поиске ответов на актуальные вызовы в классическом наследии исламской философской мысли. В творчестве этого ученого пересеклись обе тенденции, характерные для интеллектуальной жизни Османской империи XVIII века - с одной стороны, как последовательный авиценнист, Мухаммад аль-Кафауви высказывал несколько консервативные взгляды на традиционные философские вопросы, с другой стороны, как не менее последовательный кадизаделит, был сторонником реформационных идей в толковании мусульманской религиозной доктрины. Все это позволяет отнести Мухаммада аль-Кафауви к одному из самых выдающихся представителей исламского просветительства XVIII века, которые вплотную подходили к новому видению развития мусульманской интеллектуальной традиции. Дальнейшее изучение трудов как этого автора, так и иных выходцев из Крыма, может привести к новым важным открытиям в интеллектуальной истории постклассического ислама.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абу Бакр Каландар. Каландар-наме. Глава 1. «Единобожие» // Золотоордынское обозрение. 2014. №. 2. C. 243-252.
2. Абу Бакр Каландар. Каландар-наме. Глава 2. «Восхваление и благословение в отношении Мухаммада Мустафы» // Золотоордынское обозрение. 2014. №. 3. C. 207-215.
3. Абу Бакр Каландар. Каландар-наме. Глава 3. «Восхваление Абу Бакра, повелителя правоверных» // Золотоордынское обозрение. 2014. No. 4. C. 171-177.
4. Аль-Биркауви, Мухаммад. Ат-Тарикату ль-Мухаммадийя. Истанбул: Матбаа аль-Буснави, 1861/1862.
5. Аль-Биркауви, Мухаммад. Рисала фи таухид. Milli Kutuphane - Ankara. No. 1021/4. Л. 22a-43b.
6. Аль-Исфахани Шамс ад-Дин. Шарх ат-Таджрид. King Saud University Library. No. 2217. Л. 6a-7b.
7. Аль-Кафауви, Мухаммад. Рисала фи Исбат аль-Ваджиб. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. ELS 3409. Л. 1-3.
8. Аль-Кафаувi, Мухаммад. Шарх калiмат лягазiйя лi ль-BipKayBi. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. Л. 4212Y. Арк. 42b-43a.
9. Аль-Кафауви, Мухаммад. Хашийя 'аля шарх Адаб аль-Бахс. Нацюнальна бiблiотека Украши iм. В. Вернадського. Вiддiл рyкописiв. Шифр Ф. 74 No. 49. 33 л.
10. Аль-Кафауви, Мухаммад. Рисала фи Адаб аль-Бахс. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 2978Y. Л. 25b-27b.
11. Аль-Кафауви, Мухаммад. Ркала фи Исбат аль-Ваджиб. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. ELS 3409. Л. 1a-3b.
12. Аль-Кафауви, Мухаммад. Хашийя 'аля исбат аль-ваджиб. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 5330Y. Арк. 31b-45a.
13. Аль-Кафауви, Мухаммад. Шарх 'аля ль-Байдауви. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 5590Y. Арк. 4b.
14. Аль-Кафауви, Мухаммад. Шарх калимат лягазийя ли ль-Биркауви. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 4212Y. Арк. 42b-43a.
15. Аль-Кафауви, Мухаммад. Хашийя 'аля мабхас аль-джума мин джамиату ль-румуз. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 5590Y. Арк. 5b-8a.
16. Аль-Кафауви, Мухаммад. Хашийя 'аля шарх ад-Даувани. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 2787Y. 55 арк.
17. Аль-Кырыми, Кутб ад-Дш. Рахату ль-Умма фи Дар аль-Му'мина. Milli Kutu-phane - Ankara. No. 3577/1. Л. Ы-Bb.
18. Ар-Руми, Ахман. Маджалис аль-Абрар. Медина: Аль-Джамиату ль-Исламийя, 2007.
19. Аль-Хадими, Абу Са'ид. Аль-Барика Шарх ат-Тарика. Истанбул: Hakikat Kitabevi, 2011.
20. Ас-Сана'ани, Мухаммад. Татхир аль-Иттмкад 'ан адран аль-Илхад / Ред. 'А. Ас-Саннан. Мекка: Матабиу ль-Вахид, 2004. С. 79-85.
21. Ибн 'Абд аль-Ваггаб, Мухаммад. Тафсир калимату т-таухид // Силсиля шархур-Расаил. Каир: Дар аль-Фуркан, 2008. С. 125-168.
22. Ибн Таймийя. Дару' т-Та'руд аль-'Акль уа н-Накль / Ред. М. Салим. Ер-Рийяд: Джами'ату ль-Имам, 1991.
23. Муминов А. Махмуд ибн Сулейман ал-Кафави и его сведения по истории Золотой Орды // Кипчаки Евразии: история, язык и письменные памятники. Астана, 2013. С. 226-247.
24. Рисала фи исбат аль-ваджиб ли ль-имам ад-Даввани / Ред. М. Гуш. Амман: Дар ан-Нур, 2011. 187 с.
25. Bursali M. Osmanli muellifleri. Istanbul: Meral Yayinevi, 1975.
26. Bursali M. Osmanlilar Zamaninda Yeti§en Kirim Mu 'ellifleri. Ankara: Gaye Matbaasi, 1990.
27. Curry J. Kadizadeli Ottoman Scholarship, Muhammad ibn Abd al-Wahhâb, and the Rise of the Saudi State // Journal of Islamic Studies. 2015. No. 26 (3). S. 265-288.
28. Filan K., Religious Puritans in Sarajevo in the 18th Century // Osmanli Tarihi Ara§tirma ve Uygulama. Merkezi Dergisi. 2013. No. 33. P. 43-62.
29. Lizzini O. Utility and Gratuitousness of Metaphysics: Avicenna // Quaestio. 2005. No. 5. P. 307-344.
30. Pehlivan N. Muhammed Kefevi ve "Risale fi'l— Adab"i // Felsefe Dunyasi. -2012/2. Sayi 56. S. 322-333.
31. Sariyannis M. Political Initiatives 'From the Bottom Up' in the Ottoman Empire" // The Kadizadeli Movement as a Social and Political Phenomenon: The Rise of a 'Mercantile Ethic'? Rethymno: Crete University Press, 2012. P. 263-291.
32. Schubert G. Ahmad b. Abdallah al-Qrimi, ein Verteidiger Ibn al-Arabis gegen die Orthodoxie // Asiatische Studien. 1994. No. 48. S. 1379-1381.
33. Yakubovych M. A Neglected Ottoman Sufi Treatise from 16th century: Mawahib al-Rahman й bayan Maratib al-Akwan by Ibrahim al-Qirimi // The Journal of Ottoman Studies. 2015. No. 45. P. 137-161.
34. Yakubovych M. Muhammad al-Aqkirmani and his Iqd al-La'ali: the Reception of Ibn Sina in Early Modern Ottoman Empire // The Journal of Ottoman Studies. 2013. No. 41. P. 179-219.
35. Yakubovych M. Post-Classical Islamic Philosophy in the Medieval Crimea: Sharaf al-Din al-Qirimi and Ahmad al-Qirimi // Studia Antyczne i Mediewistyczne. 2013. Vol. 11 [46]. S. 207-221. Zilfi M. The Kadizadelis: Discordant Revivalism in Seventeenth-Century Istanbul // Journal of Near Eastern Studies. 1986. Vol. 45. No. 4. P. 251-269.
Сведения об авторе: Михайло Михайлович Якубович - кандидат исторических наук, доцент, старший научный сотрудник Национального университета «Острожская академия» (ул. Семинарская, 2, Острог, Ровненская обл., Украина, 35800); mykhaylo.yakubovych@oa.edu.ua
Kadizadelims in the Theological Doctrines of the Crimean Thinker: Muhammad al-Kafawi (d. 1754)
Mykhaylo Yakubovych
(National University "Ostrozhskaya Academy")
Abstract. The article is dedicated to the neglected pages of the intellectual history of the Crimean Khanate, namely the development of the Kadizadeli reform movement. On the materials of the survived manuscripts, including the works of the jurist and theologian Muhammad al-Kafawi the study shows that during the period of the 18th century the Crimea was not far from these processes. The article also includes analysis of the basic Kadizadeli ideas that can be found in the writings of this author. It is argued that in the center of the statements of Muhammad al-Kafawi was the idea of revising the Islamic religion, namely the issue of worship ('ibadah). In addition, it is shown that the kadizadelizm had some social
resource. The proposed conclusions indicate further development of the kadizadeli tradition in the Crimea.
Keywords: kadizadelizm, the Ottoman Empire, the Crimean Khanate, reform in Islam, post-classical Islam, Avicennism, kalam, tafsir.
REFERENCES
1. Abu Bakr Kalandar. Kalandar-name. Glava 1. "Edinobozhie" [Monotheism]. Zolotoordynskoe obozrenie - Golden Horde Review. 2014, no. 2, pp. 243-252.
2. Abu Bakr Kalandar. Kalandar-name. Glava 2. "Voskhvalenie i blagoslove-nie v otnoshenii Mukhammada Mustafy' [Eulogy and blessing concerning Muk-hammad Mustafa]. Zolotoordynskoe obozrenie - Golden Horde Review, 2014, no. 3, pp. 207-215.
3. Abu Bakr Kalandar. Kalandar-name. Glava 3. "Voskhvalenie Abu Bakra, povelitelia pravovernykh' [Eulogy of Abu Bakr, Sovereign of the Faithful]. Zolotoordynskoe obozrenie - Golden Horde Review, 2014, no. 4, pp. 171-177.
4. Al-Birkawi, Muhammad. At-Tariqatu l-Muhammadiyah. Istanbul: Matbaa al-Busnavi, 1861/1862.
5. Al-Birkawi, Muhammad. Risalah fi tawhid. Milli Kutuphane [National Library]. Ankara. No. 1021/4. FF. 22a-43b.
6. Sharh al-Tajrid. King Saud University Library. No. 2217. FF. 6a-7b.
7. Al-Kafawi, Muhammad. Khashiyyah 'ala isbat al-wajib. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 5330Y. FF. 31b-45a.
8. Al-Kafawi, Muhammad. Khashiyyah 'ali mabkhas al-juma min jamiatu l'-ru-muz. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 5590Y. FF. 5b-8a.
9. Al-Kafawi, Muhammad. Khashiyyah 'alia sharh ad-Dauvani. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 2787Y. 55 f.
10. Al-Kafawi, Muhammad. Khashiyyah 'alia sharh Adab al'-Bakhs. Natsional'na biblioteka Ukrai'ny im. V. Vernads'kogo. Viddil rukopisiv. Shifr F. 74 No. 49. 33l.
11. Al-Kafawi, Muhammad. Risala fi Adab al'-Bakhs. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 2978Y. FF. 25b-27b.
12. Al-Kafawi, Muhammad. Risalah fi Isbat al'-Vadzhib. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. ELS 3409. FF. 1a-3b.
13. Al-Kafawi, Muhammad. Sharh 'ala l'-Baydawi. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 5590Y. F. 4b.
14. Al-Kafawi, Muhammad. Sharh kalimat liagaziiia li l'-Birkawi. Princeton University Library. Robert Garrett Collection. No. 4212Y. FF. 42b-43a.
15. Al'-Khadimi, Abu Sa'id. Al'-Bariqa Sharh at-Tariqah. Istanbul: Hakikat Kitabevi, 2011.
16. Ar-Rumi, Akhman. Majalis al-Abrar. Medina: Al'-Dzhamiatu l'-Islamiiia, 2007.
17. As-Sana'ani, Mukhammad. Tatkhir al'-'Ittikad 'an adran al'-Ilkhad / Red. 'A. As-Sannan. Makkah: Matabiu l'-Vakhid, 2004. S. 79-85.
18. Al-Qirimi, Qutb al-Din. Rahatu l-Ummah fi Dar al-Mu'minah. Milli Kütü-phane [National Library]. Ankara. No. 3577/1. F. 1a-13b.
19. Bursali M. Osmanli müellifleri [The Ottoman authors]. Istanbul, Meral Yayinevi, 1975.
20. Bursali M. Osmanlilar Zamaninda Yetigen Kirim Mü'ellifleri [Crimean authors in the Ottoman period] Ankara, Gaye Matbaasi, 1990.
21. Curry J. Kadizadeli Ottoman Scholarship, Muhammad ibn ' Abd al-Wahhäb, and the Rise of the Saudi State. Journal of Islamic Studies, 2015, noo. 26 (3), pp. 265-288.
22. Filan K., Religious Puritans in Sarajevo in the 18th Century. Osmanli Tarihi Aragtirma ve Uygulama. Merkezi Dergisi, 2013, no. 33, pp. 43-62.
23. Ibn 'Abd al'-Vahhab, Mukhammad. Tafsir kalimatu t-tauhid // Silsilia shar-hu r-Rasail. Kair: Dar al'-Furkan, 2008. PP. 125-168.
24. Ibn Taymiyah. Daru' t-Ta'rud al'-'Aql' ua n-Naql' / Red. M. Salim. Er-Riyad: Jami'atu l'-Imam, 1991.
25. Lizzini O. Utility and Gratuitousness of Metaphysics: Avicenna // Quaestio. 2005. No. 5. PP. 307-344.
26. Muminov A. Makhmud ibn Suleiman al-Kafavi i ego svedeniia po istorii Zolotoi Ordy [Makhmud ibn Suleiman al-Kafavi and his evidence on history of the Golden Horde]. Kipchaki Evrazii: istoriia, iazyk i pis'mennye pamiatniki [Kyp-chaks of Eurasia: history, language, monuments of written language] Astana, 2013. S. 226-247.
27. Pehlivan N. Muhammed Kefevi ve "Risäle fi'l- Adäb"i. Felsefe Dünyasi -The world of Philosophy, 2012/2, Sayi 56, p. 322-333.
28. Risalafi isbat al'-vajib li l'-imam ad-Davvani / Ed. M. Gush. Amman: Dar an-Nur, 2011. 187 p.
29.Sariyannis M. The Kadizadeli Movement as a Social and Political Phenomenon: The Rise of a 'Mercantile Ethic'? // Political Initiatives 'From the Bottom Up' in the Ottoman Empire". Rethymno: Crete University Press, 2012. PP. 263-291.
30. Schubert G. Ahmad b. Abdallah al-Qrimi, ein Verteidiger Ibn al-Arabis gegen die Orthodoxie // Asiatische Studien. 1994. No. 48. SS. 1379-1381.
31. Yakubovych M. A Neglected Ottoman Sufi Treatise from 16th century: Mawahib al-Rahman fi bayän Marätib al-Akwän by Ibrahim al-Qirimi // The Journal of Ottoman Studies. 2015. No. 45. PP. 137-161.
32. Yakubovych M. Muhammad al-Aqkirmäni and his Iqd al-La'äli: the Re-
ception of Ibn Sina in Early Modern Ottoman Empire // The Journal of Ottoman Studies. 2013. No. 41. PP. 179-219.
33. Yakubovych M. Post-Classical Islamic Philosophy in the Medieval Crimea: Sharaf al-Din al-Qirimi and Ahmad al-Qirimi // Studia Antyczne i Mediewistyczne. 2013. Vol. 11 [46]. SS. 207-221.
34. Zilfi M. The Kadizadelis: Discordant Revivalism in Seventeenth-Century Istanbul // Journal of Near Eastern Studies. 1986. Vol. 45. No. 4. PP. 251-269.
About the author: Mykhaylo M. Yakubovych - PhD.,(history), Associate Professor, Senior Researcher of the National University "Ostrozhskaya Academy" (Seminarskaya str., 2, Ostrog city, Ukraine, 35800); mykhaylo .yakubovych@ oa.edu.
