CC BY
44
его капитала - капитала умственной энергии и активности.
■Л. Эдвинссон и М. Мэлоун в совместной работе выделяют «человеческий» капитал (human capital) и «структурный» капитал (structural capital), которые в сумме и образуют интеллектуальный капитал; Каждая из этих форм порождена человеческими знаниями, и именно их совокупность определяет скрытые источники ценности, наделяющие компанию (фирму, корпорацию) высокой рыночной стоимостью. Однако, обеспечивая высокие рыночные показатели, интеллектуальный капитал не является активом компании, т. к. ему противостоит «добрая воля» агентов рынка, которые оценивают потенциал компании. Это означает, что с развитием постиндустриального общества происходит отрыв рыночной стоимости фирм от цены их активов (активы - это вся собственность компании, поддающаяся денежной оценке).
«Возникновение интеллектуального капитала вполне закономерно, если принимать во внимание действие непреодолимых исторических и технологических процессов, не говоря об инвестиционных потоках, захлестнувших современный мир и способствующих развитию экономики, в которой знания играют ключевую роль. Интеллектуальный капитал вскоре станет главным критерием оценки наших компаний и учреждений, потому что только он способен отразить динамику организационной устойчивости и процесса создания ценностей. Только он пригоден для оценки современного производства, меняющегося настолько быстро, что судить о его (подлинной) стоимости можно только по таланту его работников, их преданности делу и качеству используемых ими орудий труда»1. Таковы основные положения, которые можно выделить в постиндустриальной концепции общества и развивающейся в новом идейном русле теории хозяйствующего субъекта.
1 Эдвинссон, JI. Интеллектуальный капитал. Определение истинной стоимости компании // Новая постиндустриальная волна на Западе: антология / JT. Эдвинссон, М. Мэлоун; под ред.
B.JI. Иноземцева. М.: Academia, 1999. С. 447.
Л. Н. МАКСИМОВА ( Саратов)
КАЧЕСТВЕННОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
Анализируются проблемы эмпирических исследований конкретных профессиональных культур.
Выделяются основные тенденции социологии в этом материале, а также выявляются факторы, которые помогают или мешают добыванию достоверных знаний.
Качественное исследование в социологии подразумевает цель познания - индивидуальный аспект социальной практики. Данные добываются здесь посредством наблюдения, интервьюирования, анализа текстовых или визуальных документов. Однако каждая из этих форм имеет особый характер в соответствии с общей методологией. Так, органично вписывается в теоретико-практический комплекс так называемое включенное наблюдение, которое отличается включением наблюдателя в объект исследования. П.В. Романов, описывающий процедуры, стратегии, подходы «социальной этнографии», справедливо указывает на особую позицию наблюдателя и исследователя: от него требуется обладать «способностью войти в контакт с людьми, жизненные смыслы которых отражаются в исследовательской работе, умение гибко строить процесс сбора данных»1. Но этого, очевидно, мало. Следует учитывать не только степень откровенности информанта и способность исследователя понимать его, но и опыт профессиональной культуры этого исследователя. В любом случае в таком контексте возникает диалог культур. Если же речь идет об изучении профессиональной культуры, то мы будем иметь диалог профессиональных культур.
Такая форма, как интервью, также приобретает особое качество. Это может быть традиционное диалоговое интервью, и тогда желательно, чтобы оно превратилось в равноправную беседу. Интервью-ер-исследователь встает в позицию такого же носителя самобытной культуры, каким
1 Романов, П.В. Процедуры, стратегии, подходы «социальной этнографии» / П.В. Романов // Социологический журнал. 1996. №3/4. С. 144.
© Максимова Л.Н., 2007
он видит интервьюируемого. Другой формой является биографическое нарративное интервью. В исследовании профессиональной культуры актуальны интервью, посвященные профессиональной биографии. Они только инициируются и поддерживаются исследователем, но, строго говоря, должны происходить без его активного вмешательства. К нарративному биографическому интервью в контексте этноме-тодологии предъявляются особые требования1. Рассказ должен быть спонтанным, чтобы избежать ориентации на возможность самопрезентации, а также соответственно, и некоторого искажения перспективы, а то и важных фактов. Это настоящее искусство - вызвать собеседника на искренний и честный рассказ. Вообще, главная проблема эмпирического исследования в данных теоретических рамках -это умение добиваться правдивых данных, вчувствование и понимание. Другие желательные качества данной процедуры -целостность и законченность рассказа, акцентирование существенных моментов.
Выделяются и такие тактики, как кейс-стади, этнографическое описание, восхождение к теории, триангуляция, фокус-группа и др. Кейс-стади, например - это тактика, направленная на подробное изучение данного конкретного случая. Здесь интересны и уникальность ситуации, и отражение в ней каких-либо существенных культурных смыслов. Этнографическое описание заключается в описании тех проявлений субкультуры, которые отражают ее системные уникальные смыслы, например, символики, особенностей обихода. Но есть еще и непосредственный сбор текстов, принадлежащих носителям субкультуры. Т.Б. Щепанская, обобщая и концептуализируя материалы многих полевых исследований профессиональной культуры, приходит к следующим выво-
1 См. об этом, напр.: Журавлёв, В.Ф. Нарративное интервью в биографических исследованиях / В.Ф. Журавлев // Социология: методология, методы, математические модели. 1993 - 1994. №3-4, С. 34 - 44; Голофаст, В. Многообразие биографических повествований / В. Голофаст //. Социологический журнал. 1995. № 1. С. 71 - 89; Маслова, О.М. Образы изучаемой реальности в нарративном и формализованном интервью / О.М. Маслова // Социология: методология, методы, математические модели. 1998. № 10. С. 5 - 15.
дам: в профессиональных культурах имеют место такие явления, как поляризация (символическое разделение субъекта и объекта или, наоборот, временная идентификация профессионала с объектом); декоммуникация (представление о барьере); исключительность знаний профессионала об объекте, т. е. коммуникативная компетентность; стигма, т. е. своеобразная «печать» принадлежности к определенной профессии; символическая персонификация объекта профессионалом2. Сбор профессионального фольклора требует не только социологической, но и некоторой филологической компетентности, например, знания таких черт народного творчества, как вариативность, закрепленность отдельных стереотипных приемов, анимация (одушевление) неживого и т. д.
Триангуляция - это тактика, свидетельствующая о стремлении сторонников понимающей социологии к достоверности знания. Она заключается в перекрестной интерпретации случая по разным независимым источникам. Исследование фокус-групп сочетает в себе качественные и количественные методы, ибо группа в данном случае репрезентирует тот или иной социологический объект. Предполагается, что она фокусирует в себе существенные качества объекта в целом3.
Отдельным специфическим аспектом эмпирических исследований становится выявление факторов, которые помогают или мешают добыванию достоверных знаний. Так, например, изучается такое явление, как эффект интервьюера4, что вызвано обеспокоенностью качеством социологического знания. Источниками смещений может быть сам интервьюер, который влияет на ответ, или респондент, опросный инструментарий, метод. В данном случае имеются в виду интерпретативный
2 См.: Щепанская, Т.Б. Антропология профессий / Т.Б. Щепанская. Саратов: Центр социальной политики и гендерных исследований: Научная книга, 2005.С. 51 — 52.
3 См. об этом, напр.: Маслова, О.М. Изучение невербального поведения в качественных маркетинговых и социологических исследованиях. (На основе тренинга модераторов фокус-групп) / О.М. Маслова, А.Е. Лагун // Практический маркетинг. 2003. № 7 (77). С. 34 - 39.
4 См.: Мягков, А.Ю. Объяснительные модели эффекта интервьюера. Опыт экспериментального тестирования / А.Ю. Мягков, И.В. Журавлева // Социс. 2006. № 3 (263). С. 85 - 98.
потенциал интервьюера и его личные, профессиональные качества, которые могут исказить культурные смыслы, присущие инсайдеру культуры. А.Ю. Мягков и И.В. Журавлева дифференцируют типы искажения смысла, указывая на социальную атрибуцию и социальную дистанцию. Первый тип заключается в приписывании ценностей, норм, ожиданий и установок интервьюером респонденту или наоборот. Второй тип выражается в том, что «слишком большая, равно как и очень малая, дистанция актуализирует потребность в управлении имиджем»1. Эти справедливые выводы лишний раз подтверждают, что качественное социологическое исследование строится как диалог культур, а не как однонаправленное, стандартизированное и обезличенное действие. В сфере изучения профессиональной культуры возникает также диалог профессиональных культур объекта и субъекта исследования.
К числу аспектов, которые не столько осложняют достижение желанного качества знания, сколько помогают этому, относится невербальная, т.е. не относящаяся к речи, информация2. Язык тела (движения, жесты, позы, мимика, взгляд), характеристики речи (темп, плавность/сбивчивость), пространственное положение собеседников - все это является символическим отражением имплицитных, подчас подсознательных, смыслов, которые могут стать ключевыми в интерпретации. Ведь невербальные средства несут иногда такую глубинную информацию, которой нет в вербальных.
Эмпирическое исследование имеет несколько уровней, среди которых главными являются сбор материала (информации) и интерпретация. Второй уровень не менее, а может быть, и более сложен, чем первый. Выше мы уже упоминали об озабоченности социологов достоверностью знания. Интерпретативные и аналитические процедуры наиболее уязвимы в этом плане. К их числу относятся, например, комментирование, кодировка, категориза-
1 Мягков, А.Ю. Указ. соч. С. 87.
2 См. об этом: Матовская, A.B. Использование невербальной информации в личном интервью / A.B. Матовская // Социс. 2006. № 3 (263).
С. 104 - 112; Лагун, А.Е. Невербальное поведение: к методике использования в социологическом исследовании / А.Е. Лагун // Социс. 2004. № 2. С. 15 - 123.
ция, теоретическая выборка, восхождение к теории. Происходит, по логике данной парадигмы, пошаговое соотнесение практически добытых материалов с теоретическими представлениями. Приоритет отдан эмпирическому материалу, который может в иных случаях перевернуть теоретические представления или, по крайней мере, скорректировать их. Сама множественность методов и их взаимная корректировка призваны достичь эффекта вали-дизации.
Обратимся к исследованиям конкретных профессиональных культур и попытаемся выделить интересующие нас тенденции социологии в этом материале. Самым благодатным материалом для социолога является медицинская профессия, имеющая дело с такими бытийными категориями, как жизнь и смерть, когда болезнь мыслится как некий срединный феномен. К классическим текстам социологии медицины относится книга М. Фуко «Рождение клиники». Качественные изменения в больничной сфере Фуко связывает с факторами профессиональной культуры, а именно с изменением взгляда на саму болезнь и на больного, с «установлением определенного соотношения между содействием и опытом, между помощью и знанием ... Болезнь отрывается от метафизики страдания... и обретает в наблюдаемости смерти законченную форму, где ее содержание появляется в позитивных терминах»3. Медицинская профессия получает статус подлинной философии человека.
В работах современных отечественных исследователей Е.А. Андреяновой, В.А. Мансурова, О.В. Юрченко, Ю.Ю. Петрунина, В.К. Борисова, Ю.М. Хрусталева, И.Б. Назаровой, О. Запорожец, Е. Баевой, Н. Мас-ленковой и др. рассматриваются различные аспекты профессиональной культуры медиков в ее современной фазе. Одной из наиболее острых является проблема биоэтики, или биоэтический комплекс, который обострил классические дилеммы и создал новые. Сохранили свою актуальность, а где-то и получили совершенно особый резонанс такие старые проблемы врачебной этики, как врачебная тайна, прерывание беременности, эвтаназия, благо
3 Фуко, М. Рождение клиники / М. Фуко. М., 1998. С. 292 - 293.
пациента. В эту область властно врываются определенные социальные и даже политические факторы. Если взглянуть на них с точки зрения носителей профессиональной культуры, то станет ясно, что каждая противоречивая ситуация заставляет врача как бы заново решать, что такое благо пациента и где граница власти профессионала.
Такие современные реалии, как трансплантология, внедрение в организм искусственных внутренних органов, генная инженерия, влияние на генофонд (клонирование), искусственное оплодотворение, предельно углубляют внутренние противоречия профессиональной культуры, дилеммы общечеловеческой и научной этики. Возникает поле сильного напряжения между прогрессом медицины и этическими традициями, которые восходят к религиозной культуре. Такие области, как рождение нового человека, считаются традиционно прерогативой бога или природы, которую тоже можно воспринимать как некое божество. Всякое вмешательство в это таинство вызывает у многих людей, в том числе и у некоторых носителей профессиональной культуры, отторжение. Таким образом, профессионалы вступают в поле постоянных и очень непростых выборов.
Наряду с биоэтическим комплексом в профессиональной культуре медиков существуют такие подструктуры, как взаимоотношения «врач - пациент», противоречие между клятвой Гиппократа и реалиями перехода к рынку, которое внесло изменения в профессиональную мотивацию многих врачей. Важной является и проблема особого статуса компетентности в медицинской профессии. Груз ответственности за жизнь пациента, с одной стороны, и отсутствие в России внятного механизма контроля врачебных ошибок и халатности, с другой, не может не придать особый оттенок профессиональной культуре российских медиков.
В.А. Мансуров и О.В. Юрченко обращают также внимание на тот факт, что врачи госсектора ориентированы только на индивидуальную профессиональную мобильность посредством частной практики. Возникает парадокс: подлинной коллегиальной культуры медиков в современной России пока нет, несмотря на то, что коллегиальность - один из ведущих принципов данной профессиональной культуры.
Интересные наблюдения над неформальными дискурсами ученых содержатся в книге Дж. Н. Гилберта и М. Малкея «Открывая ящик Пандоры» и в статье И.П. Поповой «Профессиональный статус научных работников - вариации поведения» (2001). Книга посвящена относительно стабильным проявлениям культуры ученых. Собрав большой вербальный и невербальный (например, изобразительный) дискурсы, исследовав проблему юмора в данной среде, авторы не претендуют на высокий уровень обобщения. Само название книги подсказывает читателю, что ему предстоит прикоснуться к некоей тайной стороне науки, к внутренним конфликтам и драмам, коренящимся в самой природе научного знания и научного сообщества. Российский исследователь говорит о таком печальном факторе профессиональной культуры, как распад статуса. Профессиональная культура - явление историческое, она буквально погружена в меняющийся социальный контекст и не может не реагировать на эти изменения. Меняется общественное самочувствие носителей той или иной культуры.
В заключение назовем ряд профессиональных культур, которые также изучаются в контексте понимающей социологии. Это новая для России профессия социального работника (Е.Р. Ярская-Смирно-ва, Г.П. Медведева, П.В. Романов), это столь же новая профессия риэлтора, наполненная в чем-то противоположными профессии соцработника смыслами (Е. Грачёва). Изучается трансформация древних профессий, например налоговика, по-старинному - мытаря. Чрезвычайной популярностью у социологов-этнографов пользуется актерская профессия. Это и понятно: она является средоточием культуры как таковой, креативного начала, столь ценимого в описанной парадигме социологического знания.
После беглого обзора конкретных исследований имеет смысл сказать, что в рамках описанных направлений социологии открываются необозримые перспективы изучения каждой конкретной профессиональной культуры. Понимание профессиональной культуры, с точки зрения ее носителей, является философски обоснованным и подкреплено соответствующим набором методов. Проблемными зонами изучения профессиональной культуры как
субкультуры в рамках герменевтического подхода являются недооценка ее идеальной составляющей и разработка новых путей достижения достоверного знания. Последний аспект характеризует одну из ярких тенденций парадигмы в целом. При всем стремлении к достоверному знанию исследователи профессиональной культуры не могут не признать таких ограничений, как доминирование субъективного фактора, влияние культурных смыслов исследователя на интерпретацию добытых сведений.
- ■ ■ ■ ■ ■■ Н.А.НИКОЛЕНКО, А.Н.НИКОЛЕНКО (Волгоград)
ВОЛГОГРАДСКИЕ ВУЗЫ В ПРОЕКЦИИ ПРЕДПОЧТЕНИЙ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ
На основе анализа данных, полученных в ходе социологического исследования, читателям предлагается краткая характеристика состояния восьми вузов г. Волгограда (ВГПУ, ВолГУ, ВолгГА СА, ВолгГТУ, ВГСХА, ВИЭСП, ВФ МГУПК,ВФ МГУС) в свете оценочных суждений и предпочтений студенческой молодежи, в том числе учебных мигрантов.
В современных условиях, несмотря на достаточно высокий уровень заинтересованности населения в получении высшего образования, между вузами обостряется конкурентная борьба на рынке образовательных услуг. В этой связи анализ состояния рынка образовательных услуг региона и выявление перспектив его развития в целом и отдельных вузов, в частности, представляет определенный интерес не только с научной, но и практической точки зрения. Изменения, происшедшие и происходящие в образовательном пространстве, на наш взгляд, требуют серьезного изучения и учета в процессе выработки стратегии развития Волгоградской области.
Одним из результатов преобразований высшей школы в последние годы явилось открытие на территории субъектов Российской Федерации новых учебных заведений государственного и негосударствен-
ного образца. За период, чуть более превышающий 10 лет (1993 - 2005 гг.), только на территории Волгоградской области появилось 75 новых вузов. В настоящее время на рынке образовательных услуг региона действуют 88 учебных заведений ВПО различного типа: 17 вузов (в том числе 5 негосударственных), 30 филиалов (в том числе 13 негосударственных вузов) и 41 представительство, из них 13 волгоградских вузов (в том числе 9 негосударственных) и 28 высших учебных заведений, головные центры которых расположены в различных регионах РФ за пределами Волгоградской области (в том числе 14 негосударственных)1. Численность студентов вузов (не считая представительств и учащихся Волгоградской академии МВД России) в Волгоградской области по состоянию на 01.10.2005 г. составляла 110181 чел. Из них в Волгограде -101 953 чел.2, в то время как в 1968 г. в областном центре существовало всего 7 вузов, в которых обучалось 32 тыс. студентов3. Данное обстоятельство является одним из факторов, благодаря которому сегодня Волгоградская область по сравнению с другими субъектами, входящими в Южный федеральный округ, становится одной из наиболее привлекательных для учебных мигрантов. Только в 2002 г. в целях получения образования сюда прибыло 1667 мигрантов в возрасте 16 лет и старше, что составило подавляющее большинство из 2007 чел., приехавших в ЮФО по указанной причине4. В то же время следует отметить, что количество учебных
1 Справочник для поступающих в учреждения среднего и высшего профессионального образования г. Волгограда и Волгоградской области / Комитет по образованию Администрации Волгогр. обл. Волгоград, 2005. С. 96 - 104; Сведения о высших учебных заведениях Волгоградской области на 1 октября 2005 г.: сб. Волгоград: ВолгГТУ, 2005. Табл. 1.1 : Сведения о количестве высших учебных заведений Волгоградской области. С. 4.
2 Там же. С.14 - 19.
3 Образование детям Волгограда: юбил. сб., посвящ. 80-летию со дня основания системы образования Волгогр. обл. Волгоград: Гор. вести, 1999.
С. 3.
4 Миграция населения за 2002 г.: стат. сб. Волгоград: Изд-во Волгогр. обл. ком. гос. статистики, 2003. С. 34.
© Николенко Н.А., Николенко А.Н., 2007
37
