CC BY
239
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 29 (283).
Право. Вып. 33. С. 84-87.
А. В. Кулаков
К ВОПРОСУ ПСИХИЧЕСКИХ ПАТОЛОГИЙ ОСУЖДЕННЫХ, СОВЕРШАЮЩИХ ПЕНИТЕНЦИАРНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Статья посвящена психическим патологиям осужденных, совершающих пенитенциарные преступления. Автор указывает на детерминанты и высокую распространенность психических патологий осужденных в пенитенциарных учреждениях.
Ключевые слова: психические патологии, осужденные, пенитенциарные учреждения
В настоящее время большинство отечественных криминологов едины во мнении, что психические аномалии или патологии оказывают существенное влияние на преступное поведение, а значит, и на преступность в целом. Наука и практика настоятельно требуют исследований, позволяющих понять, как, каким образом влияют психические патологии на личность преступника и его криминальное поведение. Для этого необходимы криминологические исследования с использованием психологических знаний, материалом для получения которых является пенитенциарная преступность осужденных, имеющих психолого-патологические особенности. Именно данная категория преступников, совершающих преступления в пенитенциарных учреждениях, наиболее часто подвержена той или иной психической аномалии.
Осужденные с психическими патологиями составляют значительную часть нарушителей пенитенциарного режима, в ряде случаев являются источниками возникновения конфликтных ситуаций, объектами преступных посягательств со стороны других осужденных. Первый экстремальный фактор — контингент осужденных. Среди осужденных к лишению свободы удельный вес лиц с психическими патологиями составляет 20-25 % (без учета наркоманов, алкоголиков и токсикоманов). Их количество увеличивается в прямом соотношении с возрастанием суровости режима исправительного учреждения, в котором они отбывают наказание. Среди таких осужденных чаще всего встречаются психопаты, олигофрены, эпилептики. По мере ужесточения режима исправительной колонии и концентрации в ней рецидивистов и лиц, совершивших тяжкие преступления, происходит «накопление» осужденных с высокой криминогенной опасностью1. Обнаруживается также прямая зависимость между высокой степенью криминогенной опасности осужденных (с психопатическими особенностями), видом режима ИК
и удельным весом совершенных ими тяжких преступлений.
Особое место занимает категория осужденных, отбывающих долгосрочное наказание в условиях строгого режима, а также пожизненно заключенные. Условия содержания этой категории осужденных включают в себя, помимо строгого режима содержания, еще и специфические уставные формы общения администрации и охраны с заключенными. Эти формы общения постепенно формируют у сотрудников УИС особый тип поведения, что нередко влияет и на лич-ность2.
Среди осужденных (особенно молодых) растет количество лиц с различными отклонениями от психической нормы: психопатией, легкой дебильностью, акцентуациями характера и др. Успешное воспитательное воздействие на этих лиц обеспечивается в результате комплекса медицинских, психологических и педагогических методов, что требует взаимодействия психологов, психиатров и педагогов.
Осужденные с психическими патологиями продолжают представлять собой серьезнейшую проблему для всех учреждений уголовноисполнительной системы России. Специфика данной категории осужденных, как известно, заключается в непредсказуемости совершаемых ими действий, в их «непонятности» для окружающих. Особого внимания в связи с этим заслуживают совершаемые этими лицами преступления, которые фиксируются практически во всех видах исправительных учреждений, включая воспитательные колонии.
По данным сайта ФСИН России, количество лиц, обратившихся за психиатрической и наркологической помощью в медицинские учреждения ФСИН с 2004 по 2011 гг., увеличилось со 100 тыс. до 150 тыс. и выше3.
Согласно имеющимся официальным данным, для уголовно-исполнительной системы характерен низкий уровень регистрируемой преступно-
сти осужденных с психическими патологиями. Например, в 2010 г. в исправительных колониях страны коэффициент преступности психически нездоровых осужденных составил 25,4 на 100 тыс. человек, а для психически здоровых осужденных этот показатель был в 5 раз больше — 136,8. Однако, во-первых, к преступлениям осужденных в местах лишения свободы следует относиться как к исключительному явлению; во-вторых, реальная численность осужденных с психическими патологиями значительно отличается (причем в сторону увеличения) от представляемых официальных данных статистической отчетности; в-третьих, несмотря на более интенсивный контроль за поведением осужденных с психическими патологиями со стороны администрации мест лишения свободы, воздействие на них недостаточно индивидуализировано с учетом самой психической патологии; в-четвертых, для осужденных с психическими патологиями характерно совершение насильственных преступлений: убийств, умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, насильственных действий сексуального характера и некоторых других. Следовательно, уровень преступности среди психически нездорового контингента осужденных не только не соответствует действительному (занижается), но еще и недостаточно оценивается.
Высокая распространенность психических патологий среди осужденных во всем мире объясняется, с одной стороны, их высокой вероятностью у лиц с криминальным поведением. С другой стороны, сокращением коечного фонда психиатрических стационаров и резким увеличением количества осужденных: деинститу-циализация социально дезадаптированных людей привела к их массовому притоку в пенитенциарные учреждения4. В Соединенных Штатах Америки психически больной с психозом не может быть госпитализирован в психиатрическую больницу до тех пор, пока его опасность не будет подтверждена явным (часто преступным) действием. Поэтому тюрьмы стали «по умолчанию» учреждениями для лечения психически больных5.
Сходные тенденции наблюдаются и в России, что можно расценить как 1) реакцию на продолжающуюся реформу в здравоохранении со значительным сокращением психиатрических диспансеров и кабинетов, в результате чего снизилась доступность психиатрической помощи6;
2) результат психосоциальной дезадаптации трудоспособных граждан на фоне мирового экономического кризиса7. Лица трудоспособного возраста, оставшиеся безработными, оказались наиболее уязвимыми, что привело к разрушению принципов и норм жизни, которым они следовали ранее, утратилось чувство самого себя. Произошла личностная дезадаптация, которая приняла и агрессивно-деструктивные формы.
При этом, по данным Б. В. Шостаковича8, правовые вопросы предупреждения опасных действий в отношении контингента осужденных с психическими патологиями практически не разработаны. В связи с несовершенством пенитенциарной психиатрической службы необходимо более тесное сотрудничество с граждан-ской9. То есть организация психиатрической помощи в рамках пенитенциарной системы также требует специального правового регулирования, учитывающего специфику психиатрической помощи лицам с различными ПР.
Во многих исправительных учреждениях мира параллельно с официальной администрацией существует неформальная, но значимая социальная структура. Принадлежность к уровню внутренней иерархии нередко непосредственно влияет на здоровье и образ жизни осужденного. Например, лица, находящиеся внизу этой социальной лестницы, могут иметь худшие материально-бытовые условия и подвергаться притеснениям и насилию со стороны других осужденных. Сексуальная преступность в пенитенциарных учреждениях нашей страны является латентной, официальные данные преуменьшают число жертв10. Исследования некоторых ученых подтверждают, что в условиях отбывания наказания в виде лишения свободы многие осужденные приобретают специальные виды виктим-ности, которые не связаны с особенностями их личности (это осужденные, имевшие определенную кастовую роль («обиженные» и т. д.); «пер-воходы»; лица, отбывающие наказания за половые преступления в отношении детей)11.
Во всем мире для пенитенциарных учреждений характерен уникально высокий уровень аутоагрессии. 92 суицида зарегистрировано в тюрьмах Нового Южного Уэльса в Австралии в 2005 г., что составило 41 % от всех случаев смерти заключенных. За 10 лет число самоубийств снизилось, но продолжает десятикратно превышать суицидальность в общей попу-ляции12. В отдельной исправительной колонии
в России в среднем ежегодно регистрируется 2050 случаев самоповреждений13. Обычно это связывается с широкой распространенностью психической патологии, а также с манипулятивны-ми попытками осужденных. «Аутоагрессанты нередко «борются за идею», прикрывая личные интересы общественными14. Периодически в исправительных учреждениях наблюдаются массовые суицидные попытки, как, например, в ИК № 3 г. Льгов Курской области в 2005 г. Это является следствием низкой способности администрации контролировать большие коллективы осужденных в перенаселенных колониях15.
Таким образом, существуют объективные и субъективные факторы, негативно влияющие на физическое и психическое здоровье осужденных и на качество их жизни в пенитенциарных учреждениях, что затрудняет либо делает невозможным не только лечение, но и исправление осужденных в местах лишения свободы. Во всех болезнях скрыта проблема недостатка внимания и любви в форме отрицательной психической энергии16. Видимо, поэтому медикопсихологическое обеспечение осужденных во многом зависит и от сформированности правосознания и чувства эмпатии тех лиц, кто осуществляет медицинскую и психологическую помощь, их желания и возможностей использовать современные достижения науки в пенитенциарной системе.
Арест и лишение свободы сами по себе могут являться факторами, приводящими к негативным изменениям психики осужденных. В процессе адаптации осужденных к новым условиям и новой социальной среде стираются грани между различными прежними типами личности и формируется новый тип — личность осужденного. Этой личности присущи усвоение и закрепление социально-групповых норм, ценностей, традиций «тюремной субкультуры», акцентуация таких свойств, которые в обычных условиях свободной жизни не проявлялись. «Тюрьма служит школой криминальной профессионализации, а не местом исправления»)17. По данным И. Ф. Обросова18, сущность криминальной деформации заключается в изменениях личности с появлением признаков асоциальной направленности.
По мнению автора, подавленная активность и высокая потребность в признании играет большую роль в принятии осужденными норм и ценностей пенитенциарной среды как смысла своего выживания и дальнейшего существо-
вания. Осужденные постепенно усваивают как неформальные правила, так и требования установленного законом режима. По утверждению И. Ф. Обросова19, это явление — форма адаптации в виде полной зависимости осужденных от условий пребывания в исправительных колониях с минимальным удовлетворением текущих и актуальных потребностей. Освобождение осужденных нарушает их личностную адаптацию и приводит к рецидивным преступлениям.
По отдельным данным20, количество заключенных в Нидерландах растет. Однако лица, отбывшие наказание в тюрьме, совершают повторные преступления чаще, чем те, которые получили наказание, не связанное с изоляцией. Следовательно, теория, которая предполагает, что в заключении человеку будет настолько неприятно, что он быстро покончит с криминальным поведением, не находит подтверждения.
Таким образом, высокий уровень приобретенных психических аномалий, таких как «личность осужденного», существенно затрудняет воспитательный и лечебный эффект исправительных программ в отношении заключенных, что требует новых подходов к рассмотрению специфики содержания осужденных с психическими аномалиями. Особые трудности такой работы состоят в том, что осужденные с вышеуказанными аномалиями негативно относятся к любому воспитательному и терапевтическому процессу, не доверяют специалистам, часто отказываются от продолжения коррекции и лечения, даже в случае добровольного обращения за помощью. Данное обстоятельство требует дальнейшего развития психологической и психиатрической служб ФСИН России и оптимизации их взаимодействия с другими пенитенциарными службами и лечебно-профилактическими учреждениями гражданского здравоохранения.
Примечания
1 См.: Белослудцев, В. И. Организационно-управленческие и педагогические проблемы исполнения уголовных наказаний в отношении осужденных с психическими аномалиями / В. И. Белослудцев,
B. Г. Козюля // Соц.-психолог. проблемы организации исполнения уголов. наказаний : сб. ст. / под ред. А. В. Пилещко, В. А. Уткина. Домодедово, 1996.
C. 56-57.
2 См.: Мухина, В. С. Пожизненно заключенные : мотивация к жизни / В. С. Мухина, А. А. Хвостов // Развитие личности. 2002. № 3. С. 51-60;Мухина, В. С. Пожизненно заключенные: мотивация к жизни // Там же. № 4. С. 100-114.
3 Сайт Федеральной службы исполнения наказания [Электронный ресурс]. URL: http://www.fsin.su/main. phtml?cid=6.
4 Актуальные вопросы пенитенциарного здравоохранения / под ред. А. С. Кононца, А. В. Бобрика. М., 2004.
5 Мотов, В. В. Критерии расстройства личности, издержки деинституционализации, накопление лиц с психическими расстройствами в пенитенциарных учреждениях, недобровольная госпитализация (обзор The Journal of the American Academy of Psychiatry and the Law, vol. 35. № 2. 2007) // Независим. психиатр. журн. 2007. № 3.
6 Чуркин, А. А. Распространенность психических расстройств в Российской Федерации в 2008 г. /
A. А. Чуркин, Н. А. Творогова // Рос. психиатр. журн. 2009. № 4. С. 35-40.
7 Дмитриева, Т. Б. Информация от первого лица // Здравоохранение. 2009. № 9. С. 67-70.
8 Шостакович, Б. В. Криминогенность при психических расстройствах и проблемы предупреждения опасных действий // Рос. психиатр. журн. 2006. № 2. С. 15-18.
9 Бултен, В. Г., Тилбург, В. ван, Лимбек, Я. ван. Психическая патология у заключенных / В. Г. Бултен,
B. ван Тилбург, Я. ван Лимбек // Соц. и клин. психиатрия. 2001. № 3. С. 87-93.
10 Панасенко, Е. К. Латентность пенитенциарной преступности как угроза криминологической безопасности УИС // Закон и право. 2006. № 10. С. 61-70.
11 Репецкая, А. Л., Качурова, Е. С. Виктимологическая характеристика потерпевшего от насильственных преступлений, совершенных в местах лишения свободы / А. Л. Репецкая, Е. С. Качурова, // Криминолог. журн. 2008. № 2. С. 17-21.
12 O’Driscoll, C. Suicide in New South Wales prisons, 1995-2005. Towards a better understanding / C. O'Driscoll, A. Samuels, M. Zacka // Austral. and N. Z. J. Psych. 2007. Vol. 6. P. 519-524.
13 Актуальные вопросы пенитенциарного здравоохранения / под ред. А. С. Кононца, А. В. Бобрика. М., 2004. 92 с.
14 Сысоев, А. М. Психологические особенности суицидального поведения осужденных к лишению свободы // Государство и право. 2006. № 3. С. 100-104.
15 Александров, Ю. Страна Криминал / Ю. Александров, А. Раскин, А. Мякишев // Newsweek. 2005. № 29. С. 22-25.
16 Панасенко, Е. К. Латентность пенитенциарной преступности как угроза криминологической безопасности УИС // Закон и право. 2006. № 10. С. 61-70.
17 Ольков, С. Г. // Государство и право. 2006. № 3. С. 121-125. Рец. на кн.: Лунеев, В. В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции : монография. М. : Волтерс Клувер, 2005. С. 122.
18 Обросов, И. Ф. Влияние криминальной деформации на клиническое оформление расстройств личности у осужденных в местах лишения свободы // Рос. психиатр. журн. 2003. № 1. С. 49-53.
19 Там же.
20 Психиатрия и психическое здоровье (по материалам западноевропейских средств массовой информации) : Meer criminaliteit door gevangenisstraf / Применение тюремного заключения ведет к росту преступности : пер. Е. Можаевой // Synthese. 2008. Juni. Р. 55 [Электронный ресурс]. URL: http://www. mniip.org/ news/ detail.php?ID=1321(дата обращения: 02.07.08).
