CC BY
233Закон и право. 2021. № 11. С. 21-31. Law and legislation. 2021;(11):21 — 31.
Научная статья УДК 347
https://doi.org/10.24412/2073-3313-2021-11-21-31 NIION: 1997-0063-11/21-001 MOSURED: 77/27-001-2021-11-200
К вопросу об ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, в гражданском праве
Анатолий Николаевич Павлухин1, Ирина Александровна Михайлова2,
Нодари Дарчоевич Эриашвили3
1 Академия ФСИН России, Рязань, Россия
2 Российская государственная академия интеллектуальной собственности, Москва, Россия
3 Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия
Аннотация. В статье на основе анализа дореволюционного, советского и постсоветского законодательства, руководящих разъяснений Верховного Суда РФ и доктринальных позиций рассматриваются теоретико-философские основания установления безвиновной ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, в их историческом генезисе и развитии. На этой основе авторы вносят конкретные рекомендации по совершенствованию гражданского законодательства, действующего в данной сфере.
Ключевые слова: принципы права, справедливость в праве, вина, безвиновная ответственность, грубая неосторожность, причинитель вреда, потерпевший, источник повышенной опасности, законотворчество, законодатель.
Для цитирования: Павлухин А.Н., Михайлова И.А., Эриашвили Н.Д. К вопросу об ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, в гражданском праве // Закон и право. 2021. № 11. С. 21—31. https://doi.org/10.24412/2073-3313-2Q21-11-21-31
Original article
On the question of liability for harm caused by a source of increased danger in civil law
Anatoly N. Pavlukhin1, Irina A. Mikhaylova2, Nodari D. Eriashvili3
1 Academy of the Federal penitentiary service of Russia, Ryazan, Russia
2 Russian State Academy of Intellectual Property, Moscow, Russia
3 V.Ya. Kikot Moscow University of the Ministry of internal affairs of Russia, Moscow, Russia
© Павлухин А.Н., Михайлова И.А., Эриашвили Н.Д. М., 2021 ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
Abstract. Based on the analysis of pre-revolutionary, Soviet and post-Soviet legislation, the guiding clarifications of the Supreme Court of the Russian Federation and doctrinal positions, the article examines the theoretical and philosophical grounds for establishing innocent responsibility for harm caused by a source of increased danger in their historical genesis and development, and makes specific recommendations for improving civil legislation. acting in this area.
Keywords: principles of law, justice in law, wine, innocent responsibility, gross negligence, the tortfea-sor, victim, source of increased danger, lawmaking, legislator.
For citation: Pavlukhin A.N., Mikhaylova I.A., Eriashvili N.D. On the question of liability for harm caused by a source of increased danger in civil law // Law and legislation. 2021; (11) :21—31 (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3313-2021-11-21-31
Одним из главных направлений масштабной модернизации российского гражданского права, осуществленной на протяжении последних лет, явилась гуманизация многих его положений, проникнутая стремлением обеспечить реализацию общепринятых представлений о справедливости гражданско-правового регулирования общественных отношений.
Как известно, именно справедливость со времен римского частного права является краеугольным камнем мировой юриспруденции. С указания на неразрывную связь права со справедливостью начинается Титул I Книги Первой Дигест Юстиниана: «Право получило свое название от слова «справедливость», ибо, согласно превосходному определению Цельса, «право есть искусство справедливости и добра» (jus est ars boni et aequi)» [9].
Впоследствии именно aequitas, т.е. справедливость, стала главным принципом и теоретическим основанием римской юриспруденции, центральной и определяющей категорией, гуманистической составляющей римского права, основанного не только на логических, но и на этических началах.
При этом справедливость, как и добросовестность, имела несколько аспектов: она проявлялась, во-первых, в равенстве всех перед законом и судом; во-вторых, в беспристрастности и объективности законов, судов и магистратов; в-третьих, в «благожелательности и человечности» этих законов и применяющих их лиц; в-четвертых, в мерах ответственности, соответствующих тяжести допущенного правонарушения и его последствиям.
В рамках модернизации гражданского права Российской Федерации требование о необходимости следования принципу справедливости было закреплено в новой редакции Федерального закона «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» от 8 августа 2015 г. № 42-ФЗ.
Например, непосредственное упоминание понятия «справедливость» содержится в п. 1 ст. 308.2, устанавливающем, что «суд по требованию кредитора вправе присудить в его пользу денежную сумму на случай неисполнения указанного судебного акта в размере, определяемом на основе принципов справедливости, соразмерности и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения»; в п. 5 ст. 393, в котором предусмотрена обязанность суда определять размер подлежащих возмещению убытков кредитора, «исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства», и в некоторых других.
На важное значение рассматриваемого принципа обращал особое внимание Конституционный Суд России, который в постановлении от 21 апреля 2003 г. № 6-П подчеркнул, что применяемая к нарушителям договорных обязательств гражданско-правовая ответственность должна в полной мере соответствовать идеалам справедливости: «...исходя из общеправового принципа справедливости, защита ... прав и обязанностей сторон в договоре должна осуществляться на основе соразмерности и пропорциональности, с тем, чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота».
Необходимость неукоснительного соблюдения принципа справедливости прослеживается также в положениях постановления Пленума Верховного Суда РФ «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» от 24 марта 2016 г. № 7 (ред. от 07.02.2017), в котором, в частности, закреплено, что «кредитор не вправе требовать по суду исполнения в натуре обязательства, если его исполнение, тесно связанное с личностью должника, будет нарушать принцип справедливости, уважения чести и достоинства гражданина» (п. 23).
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
Возрастающая роль принципа справедливости прослеживается и применительно к обязательствам, возникающим из причинения вреда. Наиболее отчетливо она отражается в судебных позициях Верховного Суда РФ по делам о компенсации морального вреда, причиненного гражданам смертью близких родственников.
Положение о том, что «моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников», впервые было закреплено в абз. 2 п. 2 постановления от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (с изм. и доп. от 25.10.1996, 15.01.1998, 06.02.2007).
Однако спустя 15 лет данная позиция существенно изменилась: в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью» судам было указано на необходимость «учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении родственникам умершего физических или нравственных страданий, так как... наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда» (абз. 3 п. 32).
Приведенное положение было сформулировано применительно к ситуациям, когда родители или один из них, не исполнявшие при жизни ребенка свои родительские обязанности, уклонявшиеся от уплаты алиментов на его содержание, не поддерживавшие с ребенком никаких контактов, после его смерти заявляли требования о компенсации причиненного им морального вреда. Такие ситуации действительно встречаются в судебной практике, и такие отношения противоречат человеческой природе, характеризующейся любовью и привязанностью к близким как важнейшей составной части внутреннего мира подавляющего большинства людей, основой их семейной и личной жизни [16].
Требование о необходимости учитывать все обстоятельства, связанные с причинением морального вреда, прослеживается во многих определениях Верховного Суда РФ, причем в отношении не только родственников пострадавшего лица, но и других лиц.
Так, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в определении от 8 июля 2019 г. № 56-КГПР19-7 указала, что «в случае причинения вреда жизни и (или) здоро-
вью гражданина требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены. в том числе и опекуном, поскольку тот, принимая под опеку ребенка, фактически принимает на себя функции родителя, а ребенок становится членом семьи опекуна.
В данном деле требование о компенсации морального вреда было заявлено в связи с тем, что наездом маневрового тепловоза, принадлежащего ОАО «РЖД», был причинен тяжкий вред здоровью несовершеннолетней X., в результате чего ей была установлена категория ребенок-инвалид».
X. проживала в семье своего дяди и опекуна Н. и его супруги В. Суд первой инстанции взыскал в пользу X., Н. и В. с ОАО «РЖД» компенсацию морального вреда, однако суд апелляционной инстанции это решение отменил, указав, что факт родственных отношений не является достаточным основанием для удовлетворения требований о компенсации морального вреда.
С этим выводом не согласилась Судебная коллегия Верховного Суда РФ, указавшая, что травмирование несовершеннолетней X. явилось причиной нравственных и физических страданий ее дяди и опекуна Н. и его супруги В. Эти страдания обусловлены заботой супругов Н. и В. о состоянии здоровья X., его восстановления после полученных травм, об обеспечении ее лечения и адаптации к жизни, что существенно ухудшило условия жизни супругов, поэтому отказ в удовлетворении их требования о компенсации морального вреда был признан нарушающим нормы материального права.
Возрастающее значение принципа справедливости в гражданско-правовом регулировании подтверждается и в современной доктрине, в которой появляется все больше работ, затрагивающих различные аспекты рассматриваемого феномена в его гражданско-правовом преломлении [2; 5; 10; 12].
Обращение к рассматриваемой проблематике, ставшее одной из характерных тенденций современной российской цивилистики, обогатило ее содержание новыми блестящими исследованиями.
В свете сказанного вновь возникает давний вопрос о справедливости законодательного подхода к ответственности за вред, причиненный источниками повышенной опасности. В качестве исключения из общего правила о том, что лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред был причинен не по его вине (п. 2 ст. 1064 Гражданского
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
кодекса Российской Федерации), в п. 1 ст. 1079 закреплено положение, в соответствии с которым юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, обязаны возместить вред, причиненный такой деятельностью, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Приведенное положение, затрагивающее права и интересы всех владельцев транспортных средств, нуждается в дальнейшем анализе и обсуждении.
К многочисленным проблемам, связанным с применением рассматриваемого института, неоднократно обращался Верховный Суд РФ.
Так, в постановлении от 26 января 2010 г. № 1 подчеркивалось: «Судам надлежит иметь в виду, что вред, причиненный жизни или здоровью граждан деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих (источником повышенной опасности), возмещается владельцем источника повышенной опасности независимо от его вины» (п. 18). При этом безвиновная ответственность владельцев повышенной опасности наступает за причинение вреда не только жизни или здоровью граждан, но и имуществу физических или юридических лиц.
Например, в определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 29 августа 2017 г. № 25-КГ17-11 было закреплено: «Владельцы источников повышенной опасности независимо от вины солидарно отвечают за вред, причиненный в результате взаимодействия этих источников имуществу третьих лиц».
Вопрос о том, насколько такой законодательный подход соответствует принципу справедливости в его гражданско-правовом преломлении, имеет давнюю историю в мировой и отечественной цивилистике. Положение о вине как необходимом условии гражданско-правовой ответственности за причиненный вред было сформулировано еще в нормах римского права, в котором виновность делинквента, являвшаяся элементом любого деликта, наряду с противоправностью и вредоносными последствиями, различалась по степеням: dolus (умысел), culpa lata (грубая небрежность) и culpa levis (легкая небрежность) [20].
О том, насколько глубоко в римском праве было разработано понятие вины, можно судить по следующему отрывку из сочинений Ульпиа-на: «Общепризнано, что отвечает в силу своей вины погонщик мулов, если вследствие своей неопытности он не мог сдержать мулов и они
раздавили человека (раба). То же говорится и о том случае, когда кто-либо не мог сдержать мулов по причине своей немощи; не может рассматриваться как несправедливость, если немощь приравнивается к вине; так как если лицо понимает или должно понимать, что его немощь может явиться вредоносной для других, то он не должен совершать соответствующих действий» [9, кн. девятая, с. 389].
Обращение к историческим истокам обсуждаемого института вполне оправданно, ибо сложившиеся в римской юриспруденции представления о его значении и правовой сущности пронизывают многие положения российского законодательства. К анализу теоретико-правового и философского обоснования положения о безвиновной ответственности за причиненный вред обращались видные представители дореволюционной, советской и современной цивилистики.
Так, глубокий анализ рассматриваемого института римского права представлен в трудах Д.И. Муромцева, который отмечал: «Гражданин древнейшего Рима поступал, руководствуясь чувством боли, и несправедливость оценивал он не по причине ее, но по последствиям. Потерпевший не разбирал, кто и как нанес ему вред, и требовал одинакового искупления как от злонамеренного, так и от невольного нарушителя его прав» [17, с. 108].
Однако, как уже отмечалось, в римском праве достаточно рано сформировалось убеждение о том, что для привлечения к ответственности причинителя вреда необходимо, чтобы в его действиях просматривалась вина в форме умысла или неосторожности.
Именно на принципе вины строилась ответственность причинителей вреда в Своде законов Российской империи: в ст. 647 т. X было закреплено, что «не подлежат вознаграждению вред и убытки, происшедшие от деяния случайного, учиненного не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего неосторожности»1.
Однако во второй половине XIX в. все более широкое распространение в российской циви-листической доктрине стала приобретать теория «причинения», оправдывавшая ответственность причинителя и при отсутствии вины в его дей-
1 Свод законов. Т. X, ч. I: Гражданские законы, с разъяснением их по решениям Правительствующего Сената. 2-е изд., доп. и изм. по Продолжению 1868 г. и позднейшим узаконениям. [СПб.]: Тип. Юлия Андр. Бокрама, 1869. С. 679.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
ствиях и объяснявшая такой подход тем, что во многих случаях «признание подобной ответственности более соответствует чувству справедливости» [6, с. 38].
Первоначально безвиновная ответственность была установлена за причинение вреда железнодорожным транспортом как источником повышенной опасности: «Риск, связанный с опасностями предприятия, должен падать на хозяина, который, взявшись за дело, сопряженное со случайностями, должен нести и последствия их.» [6, с. 155].
Впоследствии такой подход был закреплен в Гражданском кодексе РСФСР 1922 г.: «Лица и предприятия, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, отвечают за вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы, умысла или грубой неосторожности самого потерпевшего» (ст. 404).
Активная дискуссия по поводу теоретического обоснования такого законодательного подхода продолжалась долгие годы.
М.М. Агарков, например, объяснял повышенную ответственность владельцев источников повышенной опасности тем, что в случаях причинения вреда таким объектом истцу не только трудно доказать наличие вины, но еще труднее опровергнуть доказательства, которые ответчик может представить в свое оправдание, поэтому «норма, закрепленная в ст. 404, есть не что иное, как установление законом неопровержимой презумпции вины» [Цит. по: 23, с. 134].
В дальнейшем указанный автор изменил свою позицию и обосновывал рассматриваемый законодательный подход, как и дореволюционные ученые, характером деятельности, создающей опасность для окружающих, которая «требует повышенной бдительности, что и является основанием возложения ответственности не только за вину, но и за случай. Возлагая такую ответственность, закон стимулирует принятие повышенных мер предосторожности»2.
Приведенные суждения были подвергнуты резкой критике Е.А. Флейшиц, которая решительно отвергала и «требование повышенной бдительности», и идею профессионального риска как «родившуюся в условиях капиталистической действительности и неприемлемую в социалистическом обществе». Однако ее позиция по
2 Гражданское право: Учебник для юрид. институтов. М.: Госюриздат, 1944. Т. I. С. 337.
существу совпадала с утверждениями М.А. Агар-кова. По мнению автора, «обоснование ст. 404 ГК РСФСР 1922 г. лежит в понятии «источник повышенной опасности»; данная статья исходит из требования заботливости, направленной на создание мер предотвращения статистически предвидимых, но непредотвратимых в конкретных условиях случаев причинения вреда» [23, с. 28-2].
Спустя 40 лет норма, закрепленная в ст. 404 ГК РСФСР 1922 г., была воспроизведена в Гражданском кодексе РСФСР 1963 г. К ней был добавлен перечень источников повышенной опасности (транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автомобилей и т.п.). Еще более важное значение имел тот факт, что из перечня обстоятельств, освобождающих владельцев таких объектов от ответственности за причиненный вред, была исключена грубая неосторожность потерпевшего (ст. 454 ГК РСФСР), что означало существенное расширение масштабов применения данной ответственности.
Положение о безвиновной ответственности владельцев таких объектов обсуждалось многими представителями советской науки, оставившими глубокие и содержательные концепции и суждения [1; 3; 14; 24], заложившие теоретические основы постсоветской цивилистической доктрины.
Глубоко и всесторонне исследовался также феномен вины причинителя вреда.
Так, О.С. Иоффе отмечал, что главная заслуга в обеспечении принципу вины всеобщего цивилистического признания принадлежит М.М. Агаркову, М.С. Липецкеру и З.И. Шкун-дину, которые, «отведя ему достойное место в учебнике 1938 г., охарактеризовали вину как одно из незыблемых начал ответственности по советскому гражданскому праву» [11, с. 492—510].
Автор оставил проникнутые глубочайшей убежденностью положения о том, что «по мере завоевания принципом вины постоянно упрочивающихся позиций в советской гражданско-правовой теории, аналитическая мысль со все возрастающей силой устремляется к размышлению над условиями как можно более последовательного его применения в законодательной и нор-моприменительной практике» [11, с. 507].
Однако норма, предусматривавшая ответственность владельцев источников повышенной опасности за безвиновное причинение вреда, действовала на протяжении всего советского
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
периода. Обязательность ее применения неоднократно отмечалась в руководящих разъяснениях Верховного Суда РФ.
Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья» подчеркивалось, что «владельцы источников повышенной опасности несут ответственность за причиненный вред и при отсутствии вины в своих действиях» (п. 17—21). При этом учитывалась вина потерпевшего в форме грубой неосторожности.
В пункте 1 ст. 458 ГК РСФСР, являвшейся нормой общего действия, распространявшейся и на случаи причинения вреда источником повышенной опасности, было закреплено: «Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, то в зависимости от степени вины потерпевшего (а при вине причинителя — в зависимости и от степени его вины) размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда судом должно быть отказано».
На это положение обращалось внимание еще раньше, в постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР «О некоторых вопросах, возникших в практике судов при применении норм ГК РСФСР, регулирующих возмещение вреда» от 7 февраля 1967 г., в котором было указано, что «суд должен учитывать степень вины потерпевшего, уменьшив или отказав в иске полностью, и в тех случаях, когда вред причинен источником повышенной опасности».
Приведенная норма была воспроизведена в ст. 1083 ГК РФ, но к ней было добавлено весьма существенное указание: «При причинении вреда жизни или здоровью гражданина отказ в возмещении вреда не допускается» (абз. 2 п. 2).
Это положение конкретизируется в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2020 г. № 1, в котором особо подчеркивалось, что «даже при наличии грубой неосторожности лица, жизни или здоровью которого причинен вред, и при отсутствии вины владельца источника повышенной опасности, суд не вправе полностью освободить владельца источника повышенной опасности от ответственности. Такое освобождение допускается только в случаях, когда вред был причинен вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего, под которым понимается такое его противоправное поведение, при котором потерпевший не только предвидит, но и желает либо созна-
тельно допускает наступление вредного результата (например, суицид)» (п. 23).
В рассмотренных положениях явственно отражается закрепленное в Конституции Российской Федерации отношение к правам и свободам человека как главной ценности государства (ст. 2) и осознание того бесспорного факта, что высшей ценностью любого человека, в свою очередь, является жизнь и здоровье. Именно такое преломление представлений о ценности человеческой жизни привело к законодательному запрету отказа в компенсации вреда, выражающегося в смерти гражданина либо причинении вреда его здоровью.
В современной доктрине к исследованию вопросов, связанных с ответственностью владельцев источников повышенной опасности, обращались многие авторы.
Блестящий анализ генезиса и развития рассматриваемого института в отечественной науке представлен в монографии В.А. Белова «Гражданское право: актуальные вопросы теории и практики», в которой, в частности, отмечались определенная жесткость и императивность в законодательном регулировании правоотношения, возникающего из причинения вреда [8, с. 890; автор раздела «Проблемы гражданско-правовой ответственности» — А.Б. Бабаев].
По мнению Е.А. Суханова, субъективным основанием безвиновного возложения ответственности на владельца источника повышенной опасности является риск, означающий детерминированный выбор владельцем источника повышенной опасности, не исключающий достижение нежелательного результата и связанного с этим возникновения отрицательных последствий [7, с. 420].
Много внимания рассматриваемому институту уделяют и молодые ученые.
Так, О.В. Корнеева сформулировала следующее определение: «Деликтная ответственность владельцев транспортных средств, наступающая в связи с повреждением здоровья в результате ДТП, представляет собой особое правовое средство реализации права на возмещение причиненного вреда, применение которого служит формой оперативного реагирования государства на нарушение одного из наиболее ценных нематериальных благ, которое не ограничивается решением компенсационной задачи, но сопряжено с оказанием активного превентивно-воспитательного воздействия на правонарушителей, имеющего своей целью сформировать специфический
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
поведенческий стандарт повышенной заботливости и осмотрительности владельцев механических транспортных средств» [13, с. 19].
Большой вклад в развитие данного института внес Д.Е. Богданов, отмечающий, что многие ученые придерживаются позиции, в соответствии с которой только виновная ответствен -ность является морально оправданной и нравственно ценной, в связи с чем предпринимаются попытки обоснования безвиновного возмещения причиненного вреда не как ответственности, а как особой правовосстановительной обязанности [4].
По мнению указанного автора, такая позиция является «гносеологически бесперспективной, поскольку она приводит к своеобразному цивилистическому агностицизму, неспособности понять и объяснить сущность рассматриваемого явления» [4, с. 47—49].
Однако общий вывод Д.Е. Богданова остается не вполне ясным: «Тенденция перехода от несправедливой виновной ответственности к ее противоположности — справедливой, но безвиновной — является все более определяющей в дальнейшей эволюции деликтной ответственности» [4, с. 48].
Активные дискуссии относительно теоретико-правового обоснования безвиновной ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, продолжаются.
Справедливость нормы, закрепленной в ст. 1079 ГК РФ, устанавливающей возможность взыскания с физических и юридических лиц, не виновных в причинении вреда, денежных средств в пользу потерпевших даже в случаях грубой неосторожности в их действиях, у многих авторов продолжает вызывать серьезные сомнения.
Проведенный выше краткий исторический экскурс показал, что представление о справедливости применительно к безвиновной деликт-ной ответственности изменялось как в позиции законодателя, так и в руководящих разъяснениях Верховного Суда РФ. Имеются основания полагать, что и современное состояние соответствующего раздела гражданского законодательства не останется неизменным и будет со временем подвергнуто тем или иным новациям, характер которых сложно предсказать.
Одним из направлений такого изменения может стать определенное изменение дифференциации ответственности за причиненный вред в зависимости от объекта и субъекта при-
чинения, закрепленной в действующем законодательстве (ст. 1083 ГК РФ). Представляется бесспорным, что вред, причиненный жизни или здоровью гражданина, должен быть возмещен независимо от каких бы то ни было факторов, включая наличие или отсутствие вины причи-нителя и грубой неосторожности со стороны потерпевшего.
Смысл этой теории весьма выразительно раскрыл еще А. Гордон: «Человек поскользнулся, упал и разбил мою ценную вещь. Положим, что он упал от того, что с ним случилось головокружение, припадок, нервный удар. Его ни в чем упрекнуть нельзя. Это несчастье. Но мне от этого не легче» [6, с. 38]. Действительно, причинение вреда становится несчастьем не только для потерпевшего, но и для причинителя, но, если «взвесить» эти несчастья, сопоставить тяжесть понесенных сторонами потерь, следует признать, что справедливость требует возмещения такого вреда во всех случаях, кроме названных в законе действия непреодолимой силы или умысла потерпевшего.
Ранее приводились слова Д.И. Мейера о том, что «гражданин древнейшего Рима ... несправедливость оценивал не по причине ее, но по последствиям. Потерпевший не разбирал, кто и как нанес ему вред, но требовал одинакового искупления как от злонамеренного, так и от невольного нарушителя его прав» [Цит. по: 17, с. 108].
И в настоящее время гражданину, здоровью которого был причинен вред, безразличны обстоятельства, ставшие причиной такого вреда, так как даже при полной невиновности причи-нителя потерпевший, «руководствуясь чувством боли», утраты, несправедливости происшедшего несчастья, он вправе рассчитывать на возмещение причиненного ему вреда, а государство обязано такое возмещение обеспечить.
В этом плане весьма важное значение имело принятие 25 апреля 2002 г. Федерального закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» № 40-ФЗ (ред. от 08.12.2020 с изм., внесенными постановлением Конституционного Суда РФ от 31.05.2005 № 6-П), применение которого способствовало минимизации случаев, когда вред, причиненный личности или имуществу источником повышенной опасности, оставался невозмещенным вследствие отсутствия у причинителя необходимых для этого денежных средств.
Основными принципами данного Закона являются: обеспечение гарантии возмещения
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
вреда, причиненного жизни, здоровью или имуществу потерпевших, в установленных им пределах; недопустимость использования на территории России транспортных средств, владельцы которых не исполнили обязанность по страхованию своей гражданской ответственности, и экономическая заинтересованность владельцев транспортных средств в повышении безопасности дорожного движения (ст. 3).
Объектом такого обязательного страхования являются имущественные интересы, связанные с риском гражданской ответственности владельца транспортного средства по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда при использовании транспортного средства (ст. 6).
Важные изменения, еще более расширившие гарантии обеспечения защиты прав и интересов потерпевших, были внесены в рассматриваемый Закон в 2014 и 2017 гг. (Федеральный закон «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» от 28.03.2017 № 49-ФЗ).
В настоящее время при наступлении страхового случая страховщик обязуется возместить 500 тыс. руб. в возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью каждого потерпевшего, и 400 тыс. руб. в возмещение вреда, причиненного имуществу потерпевшего (п. 7 в ред. Федерального закона от 21.07.2014 № 223-ФЗ).
Суммы возмещения, превышающие указанные в данном Федеральном законе, подлежат взысканию с владельцев источников повышенной опасности в соответствии с общим правилом, закрепленным в п. 1 ст. 1064 ГК РФ: «Вред, причиненный жизни или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред».
В некоторых случаях исполнение обязанности по выплате соответствующих сумм существенно ухудшает условия жизни как владельца источника повышенной опасности, причинившего вред, так и членов его семьи, в том числе несовершеннолетних детей, лишает возможности осуществлять заботу о престарелых родителях и т.д.
Нам представляется, что признать справедливым такие последствия при отсутствии вины в действиях причинителя можно только в тех случаях, когда вред был причинен не имуществу, а жизни или здоровью потерпевшего, так как любые имущественные потери, понесенные при-
чинителем вреда, по тяжести не сопоставимы со смертью гражданина или тяжким повреждением его здоровья.
Однако в отношении вреда, причиненного источником повышенной опасности имуществу физических или юридических лиц, по нашему мнению, ответственность должна быть дифференцирована в зависимости от субъекта причинения. Полагаем, что положение о наступлении такой ответственности независимо от наличия или отсутствия вины в действиях владельца источника повышенной опасности должно быть сохранено в неизменном виде только для юридических лиц. Если же владельцем соответствующего объекта является гражданин, его ответственность должна наступать только при наличии в его действиях вины в форме умысла или грубой неосторожности.
В настоящее время в соответствии с п. 2 ст. 1083 ГК РФ при отсутствии вины в действиях причинителя (как физических, так и юридических лиц) в случаях грубой неосторожности потерпевшего размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда должно быть отказано, если законом не предусмотрено иное. В свою очередь, в п. 3 этой же статьи предусмотрено, что суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред был причинен действиями, совершенными умышленно.
По нашему мнению, граждан, невиновно причинивших вред имуществу третьих лиц, следует императивно освободить от ответственности во всех случаях, когда причинению вреда способствовала грубая неосторожность потерпевшего. Основания для такого освобождения косвенно признаются законодателем, закрепившем в п. 3 ст. 1083 ГК РФ указание на возможность учета имущественного положения гражданина — владельца источника повышенной опасности как на фактор, дающий основания для уменьшения размера возмещения вреда.
Как известно, в течение 2020 г. в связи с мероприятиями, направленными на противодействие распространению на территории России новой коронавирусной инфекции СОУГО-19, имущественное положение многих российских граждан, в том числе владельцев транспортных средств, существенно ухудшилось. Негативным следствием таких мер явилось сокращение или прекращение деятельности многих предприятий малого и среднего бизнеса, рост безработицы,
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
сокращение доходов. В таких условиях содержание нормы, возлагающей на граждан — владельцев источника повышенной опасности ответственности за вред, безвиновно причиненный имуществу другого лица, допустившему грубую неосторожность, представляется противоречащим принципу справедливости.
Сказанное позволяет предложить новую редакцию нормы, закрепленной в абз. 2 п. 2 ст. 1083 ГК РФ:
«При грубой неосторожности потерпевшего и при отсутствии вины гражданина — владельца источника повышенной опасности в возмещении вреда, причиненного имуществу потерпевшего, должно быть отказано».
Предлагаемая новация обусловлена тем, что справедливость должна соблюдаться в отношении не только потерпевшего, но и невиновного причинителя вреда.
В демократическом государстве и обществе справедливость должна являться фундаментальной основой как нормотворчества, так и правоприменения. Только справедливые законы и справедливое их применение получают широкую общественную поддержку. Справедливость любой отрасли права, по нашему мнению, является сущностью, смыслом этой отрасли права, ее обобщающей ценностью. По сути, все правовые принципы должны находить свое отражение в справедливости и работать на нее, а сама справедливость должна воплощаться не в каком-то одном, а во всей системе принципов права [18, с. 67; 19, с. 97].
Справедливость выражается в принципе законности, принципе равенства граждан перед законом, принципе вины, принципе гуманизма, а все указанные принципы находят свое отражение в справедливости и способствуют ее реализации. Принцип справедливости реализуется в гармоничном сочетании справедливости нормы, устанавливающей взаимные права и обязанности сторон; справедливости мер ответственности за допущенное ими нарушение и справедливости судебного применения соответствующих норм.
Не вызывает сомнения тот факт, что все отрасли права, в том числе гражданское, созданы для того, чтобы в обществе торжествовала справедливость, поэтому все без исключения гражданско-правовые нормы должны быть справедливыми и соответствующими всем правовым принципам.
Государственно-правовая теория и практика в России и других странах исходит из того, что не всякое противоправное деяние является правонарушением, а лишь совершенное по вине лица [15, с. 291—301; 22, с. 497—501].
Таким образом, невиновное причинение вреда должно влечь наступление ответственности только в тех случаях, когда вред был причинен жизни или здоровью гражданина. Именно такой подход представляется по-настоящему справедливым как по отношению к потерпевшему, так и по отношению к причинителю вреда.
По нашему глубокому убеждению, именно справедливость (стремление к справедливости) должна стать национальной идеей российского общества и в этом качестве найти свое место в Конституции Российской Федерации.
Список источников
1. Антимонов Б.С. Гражданская ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности. М.: Госюриздат, 1952. 300 с.
2. Аракелян А.Ю. Справедливость в российском гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. 24 с.
3. Белякова А.М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986. 149 с.
4. Богданов Д.Е. Справедливость как основное начало гражданско-правовой ответственности в российском и зарубежном праве: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2014. 56 с.
5. Виницкий И.Ф. Функции справедливости и законности как принципы права: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. 25 с.
6. Гордон А. Принцип ответственности железных дорог за ущерб, причиненный при эксплуатации. СПб., Тип. Правительствующего Сената, 1887. 155 с.
7. Гражданское право: Учебник: В 2-х т. Т. II. Полутом 2: / Отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: БЕК, 2000. 544 с.
8. Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М.: Юрайт-Издат, 2008. 993 с.
9. Дигесты Юстиниана / Пер. с лат. Отв. ред. Л.Л. Кофанов. М.: Статут, 2002.
10. Иванова С.А. Принцип справедливости в гражданском праве России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009. 24 с.
11. Иоффе О. С. Избр. тр. по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
«хозяйственного права». 2-е изд., испр. М.: Статут, 2003. 782 с.
12. Кондратюк Д.Л. Нравственно-правовые принципы в гражданском праве России (на примере справедливости, гуманизма, разумности и добросовестности): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. 23 с.
13. Корнеева О. В. правовое регулирование возмещения вреда, причиненного здоровью потерпевшего в результате дорожно-транспортного происшествия: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2013. 24 с.
14. Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М.: Юрид. лит., 1966. 200 с.
15. Марченко М.Н., Дерябина Е.М. Теория государства и права: Учебник для бакалавров. М.: Проспект, 2016. 378 с.
16. Михайлова И.А. Некоторые вопросы возмещения вреда, причиненного жизни и здоровью, в новом постановлении Пленума Верховного Суда РФ // Гражданское право. 2010. № 2. С. 33-37.
17. Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М.: Статут, 2003. 685 с.
18. Павлухин А.Н. Общие начала назначения наказания и справедливость // Закон и право. 2003. № 10. С. 60-69.
19. Павлухин А.Н. Цели наказания и возможности их достижения в российском уголовном праве // Закон и право. 2018. № 5.
20. Пухан И., Поленак-Акимовская М. Римское право (базовый учебник) / Пер. с македонского В.А. Томсинова и Ю.В. Филиппова / Под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 1999. 448 с.
21. Суханов Е.А. Вторая часть нового Гражданского кодекса и современный имущественный оборот // Гражданское право России — частное право / Отв. ред. В.С. Ем. М.: Статут, 2008. 588 с.
22. Теория государства и права: Учебник для вузов (В.К. Бабаев и др.) / Под ред. В.К. Бабаева. М.: Юрайт, 2020. 564 с.
23. Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения. М.: Госюриздат, 1951. 239 с.
24. Шиминова М.Я. Компенсация вреда гражданам: гражданско-правовое регулирование. М.: Наука, 1979. 183 с.
References
1. Antimonov B.S. Civil liability for harm caused by a source of increased danger. Moscow: Gosyurizdat, 1952. 300 p.
2. Arakelyan A. Yu. Justice in Russian civil law: Abstract. dis. ... cand. jurid. sciences'. Krasnodar,
2008. 24 p.
3. Belyakova A.M. Civil liability for causing harm. Moscow: Publishing House of Moscow. un-ta, 1986. 149 p.
4. Bogdanov D.E. Justice as the main principle of civil liability in Russian and foreign law: Abstract. dis. ...Dr. yurid. M., 2014. 56 p.
5. Vinitsky I.F. The functions of justice and legality as principles of law: Abstract. dis. ... cand. jurid. M., 2011. 25 p.
6. Gordon A. The principle of liability of railways for damage caused during operation. SPb., Type. Governing Senate, 1887. 155 p.
7. Civil Law: Textbook: In 2 vols. Vol. II. Volume 2: / Ed. by E.A. Sukhanov. 2nd ed., reprint. and additional M.: BECK, 2000. 544 p.
8. Civil law: actual problems of theory and practice / Under the general editorship ofV.A. Belov. M.: Yurayt-Izdat, 2008. 993 p.
9. Digests of Justinian / Trans. from Lat. Ed. L.L. Kofanov. M.: Statute, 2002.
10. Ivanova S.A. The principle of justice in the civil law of Russia: Abstract. dis. ... cand. jurid. M.,
2009. 24 p.
11. Ioffe O.S. Selected tr. on civil law: From the history of civilistic thought. Civil legal relationship. Criticism of the theory of «economic law». 2nd ed., ispr. M.: Statute, 2003. 782 p.
12. Kondratyuk D.L. Moral and legal principles in the civil law of Russia (on the example of justice, humanism, reasonableness and conscientiousness): Autoref. dis. ... cand. jurid. M., 2006. 23 p.
13. Korneeva O.V. legal regulation of compensation for damage caused to the health of the victim as a result of a traffic accident: Abstract. dis. ... cand. jurid. nauk. SPb., 2013. 24 p.
14. Krasavchikov O.A. Compensation for damage caused by a source of increased danger. Moscow: Yurid. lit., 1966. 200 p.
15. Marchenko M.N., Deryabina E.M. Theory of state and law: Textbook for bachelors. Moscow: Prospect, 2016. 378 p.
16. Mikhailova I.A. Some issues of compensation for harm caused to life and health in the new resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation // Civil Law. 2010. № 2. Pp. 33-37.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
17. Muromtsev S.A. Civil law of Ancient Rome. M.: Statute, 2003. 685 p.
18. Pavlukhin A.N. General principles of sentencing and justice // Law and legislation. 2003. № 10. Pp. 60-69.
19. Pavlukhin A.N. The goals of punishment and the possibilities of their achievement in Russian criminal law // Law and legislation. 2018. № 5.
20. Pukhan I., Polenak-Akimovskaya M. Roman law (basic textbook) / Translated from Macedonian by V.A. Tomsinova and Yu.V. Filippova / Edited by V.A. Tomsinova. M.: Zertsalo, 1999. 448 p.
21. Sukhanov E.A. The second part of the new Civil Code and modern property turnover // Civil law of Russia — private law / Ed. V.S. Em. M.: Statute, 2008. 588 p.
22. Theory of state and law: Textbook for universities (V.K. Babaev et al.) / Edited by V.K. Babaev. M.: Yurayt, 2020. 564 p.
23. Fleishits E.A. Obligations from causing harm and unjustified enrichment. Moscow: Gosyurizdat, 1951. 239 p.
24. Shiminova M. Ya. Compensation for harm to citizens: civil law regulation. Moscow: Nauka, 1979. 183 p.
Информация об авторах
Павлухин А.Н. — кандидат юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации
Михайлова И.А. — доктор юридических наук, профессор
Эриашвили Н.Д. — доктор экономических наук, кандидат юридических наук,
кандидат исторических наук, профессор
Information about the authors
Pavlukhin A.N. — candidate of law, professor, Honored lawyer of the Russian Federation Mikhaylova I.A. — doctor of law, professor
Eriashvili N.D. — doctor of economic sciences, candidate of law, candidate of historical sciences, professor
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article.
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 19.08.2021; одобрена после рецензирования 20.09.2021; принята к публикации 30.09.2021.
The article was submitted 19.08.2021; approved after reviewing 20.09.2021; accepted for publication 30.09.2021.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2021
