CC BY
103
УДК 9(с) 21(470)
К ВОПРОСУ ОБ ОЦЕНКЕ ЭМИГРАНТСКИМИ АВТОРАМИ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ В ВОЕННОЙ СФЕРЕ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВСЮР (РУССКОЙ АРМИЕЙ) ГЕНЕРАЛА П.Н. ВРАНГЕЛЯ
И.С. БАКЛАНОВА
Статья представлена доктором исторических наук, профессором Семенниковой Л.И.
Рассматриваются точки зрения эмигрантских авторов по вопросу о военной политике генерала П.Н. Врангеля в Крыму.
Ключевые слова: литература русского зарубежья, Гражданская война в России, генерал П.Н. Врангель, Русская армия.
Известно, что последним крупным анклавом Белого движения на Юге России являлся Крым. Именно сюда были эвакуированы разбитые в ходе «похода на Москву» части некогда грозных Вооруженных сил на Юге России. В литературе русского зарубежья отмечается, что назначение генералом А.И. Деникиным на должность Главнокомандующего своего последовательного оппонента генерала П.Н. Врангеля было связано, прежде всего, с поддержкой кандидатуры последнего начальниками ВСЮР [1, с. 69; 5, с. 101]. Действительно, эмигрантские авторы в своих работах часто указывали на популярность барона П.Н. Врангеля в Белом движении. Так, например, издатель «Белого дела» А.А. фон Лампе писал о нем как о «блестящем кавалерийском начальнике», первом георгиевском кавалере Первой мировой войны, «одном из победоносных вождей белых в период командования Южными армиями генералом Деникиным» и о «кумире офицеров, солдат, казаков» [7, с. 56]. Не менее лестную характеристику П.Н. Врангелю дал и В.Н. фон Дрейер, склонный подчеркивать полководческие таланты генерала. По данным этого автора, все начальники П.Н. Врангеля (генералы Рененкампф, Куропаткин, Крымов, Корнилов, Деникин), независимо от своего личного отношения, ценили Петра Николаевича как выдающегося офицера и «без колебания» «возлагали на него выполнение ответственных поручений» [5, с. 95]. На взгляд Г.В. Немировича-Данченко, являвшегося в Крыму начальником части печати Отдела Генерального Штаба, имя нового Главнокомандующего было чрезвычайно популярно как в армии, так и среди гражданского населения. Этому способствовали не только удачные боевые действия воинских частей под командованием генерала на фронтах гражданской войны, но и реализация его задатков как политика, а, именно, решительные меры, предпринятые против «кубанских самостийников» [11, с. 11]. В воспоминаниях рядовых участников Белого движения также часто содержатся указания на уважение к П. Н. Врангелю в армейской среде. В частности, С.И. Мамонтов, вступивший в Гражданскую войну двадцатилетним прапорщиком, отмечал поддержку П. Н. Врангеля со стороны казаков. По мнению данного автора, генерал, являвшийся «прекрасным начальником», действовал во всех ситуациях быстро и решительно. После же принятия командования Кубанским корпусом, «его успехи превратились в триумфальный марш» [9, с. 83, 316, 117, 113]. Князь В. А. Оболенский подчеркивал, что популярности нового Главнокомандующего способствовало и то, как он выстраивал свои отношения с людьми. Генерал П. Н. Врангель черпал «руководящие нити для своей политики» не в идеях, а «в самой жизни», «ловя» впечатления «и на фронте, и в тылу», интересуясь, при этом, мнением каждого своего собеседника [12, с. 7-8]. Таким образом, на взгляд ряда эмигрантских авторов, на заключительном этапе борьбы Белого дела на Юге России во главе ВСЮР встал харизматический лидер, обладавший выдающимися талантами в военной сфере. В то же время в литера-
туре русского зарубежья обращается внимание на черты, в общем-то, характерные для всех руководителей Белого движения и сыгравшие отрицательную роль в его истории: неопытность Главнокомандующего в вопросах гражданского управления, неумение выбирать людей, да и в целом определенную политическую наивность [11, с. 23, 21, 25].
Генералу П. Н. Врангелю, как отмечается в литературе русского зарубежья, досталось тяжелое наследство. По мнению генерала А.С. Лукомского, Вооруженных сил Юга России как армии уже просто не существовало [8, с. 215]. Данное положение конкретизировал сам барон П.Н. Врангель: в Крым было переброшено около двадцати пяти тысяч добровольцев и до десяти тысяч казаков. Часто бойцы прибывали без оружия, а кавалеристы еще и без лошадей. И рядовой состав, и начальники были деморализованы. Воинская дисциплина расшатана. Крымский корпус под командованием генерала А.Я. Слащева, удерживавший фронт, состоял из «обрывков войсковых частей», не превышавших своей численностью 3500 штыков и 2000 шашек [1, с. 65]. Отметим также, что и В.Н. фон Дрейер указал на отсутствие на Юге России гражданского управления. Да и вообще, на взгляд данного автора, Крымский полуостров не мог обеспечить Белую армию ни источниками комплектования, ни необходимыми запасами вооружения, снабжения, техники, ни широкой помощью извне [5, с. 105, 152]. Дело осложнялось стремлением Великобритании прекратить вооруженную борьбу ВСЮР против советской власти, потребовав у командования Белой армии отказа от выдвижения войск к северу от Перекопского перешейка [8, с. 216]. В данной ситуации, как писал барон П.Н. Врангель в своих воспоминаниях, он не мог обещать победу. Его задачей стало «не склонить знамени перед врагом и, если нам суждено погибнуть, то сохранить честь русского знамени до конца» [1, с. 69; 2, с. 10]. Однако, по мнению В. А. Оболенского, подобное заявление П. Н. Врангель впервые публично сделал лишь после эвакуации из Крыма, в Константинополе. На начальном же этапе своего руководства ВСЮР Главнокомандующий вынашивал планы благодаря посредничеству англичан завершить гражданскую войну перемирием с большевиками при сохранении южнорусской государственности, которая должна стать фундаментом будущей белой России. В дальнейшем, в конце мая месяца, по неведомым В. А. Оболенскому причинам, барон резко изменил свою позицию, заявив о необходимости беспощадной вооруженной борьбы с «красной нечистью». Тем не менее, даже в конце октября, как свидетельствовал указанный автор, П. Н. Врангель считал возможным удерживать Крым, по крайней мере, до весны будущего года. С точки зрения В. А. Оболенского, о «новой тактике» Главнокомандующего в Крыму мало кто знал [12, с. 45, 8, 17, 44-45]. Однако положение о намерении барона П.Н. Врангеля не просто обеспечить организованную эвакуацию из Крыма, но и построить там государство, подтверждают другие авторы. В частности, Г.Н. Раковский писал о деятельности Главнокомандующего как о попытке устроить «опытную ферму» государственного строительства [13, с. 32].
Насколько же реальна была данная перспектива? В литературе русского зарубежья на данный вопрос нет однозначного ответа. По данным А.С. Лукомского, на крымских складах имелись довольно значительные запасы, позволявшие надеяться на изготовление необходимых для армии предметов на месте. К тому же из Франции, Америки, Румынии и Дальнего Востока в Крым было направлено значительное количество принадлежавших русскому правительству «материалов и вещей», а из Константинополя - захваченных турками боеприпасов [8, с. 231]. Стремление поддержать политическое равновесие в Европе, а отсюда и заинтересованность в сохранении России как великой державы, на взгляд В.Н. фон Дрейера, являлось залогом получения крымскими властями в дальнейшем действенной помощи из Франции [5, с. 119-120]. В данной связи, в литературе русского зарубежья поставлен гипотетический вопрос: как долго белые в исходных условиях могли продержаться в Крыму? Отвечая на данный вопрос, генерал П.И. Залесский отмечал, что положение генерала Врангеля было намного тяжелее положения генерала Деникина. Если последнему помогли и немцы, и генералы Скоропадский и Краснов, и союзники, то Врангель получил лишь моральную помощь в виде обещания сохранения Крыма от захвата большевиками сначала только от Англии. Тем не менее, по мнению П.И. Залесского,
история знает несколько примеров длительной обороны населенных пунктов в еще более худших условиях, чем те, что имели место в Крыму в октябре 1920 г. Это - Севастополь 1855-56 гг., Плевна 1877 г., Царицын 1918-19 гг. Залесский П.И. не был согласен с тем, что Крым не мог обеспечить широкой помощи извне. Большевики не контролировали Черное море. Поэтому, на взгляд генерала, сохранялась реальная возможность подвоза всего необходимого с моря. Однако одним из главных условий продолжения борьбы с советской властью являлось наличие сильной армии [6, с. 252-253, 256].
Важность выполнения этого условия прекрасно понимал и сам барон П. Н. Врангель. В «Записках» он писал о необходимости придания армии «правильной организации». С этой целью планировалось свести войска в три корпуса: под командованием генерала Кутепова, куда должны были войти Корниловская, Марковская и Дроздовская дивизии, корпус генерала Сла-щева, состоявший из 13-й и 34-й пехотных дивизий и Донской корпус. Регулярные конные части планировалось свести в шесть полков [2, с. 20].
Новый Главнокомандующий осуществил ряд мероприятий, направленных на реализацию таких принципов военного строительства как централизм и единоначалие. В частности, 29 марта был издан приказ № 2925, который, по замыслу П.Н. Врангеля, «впервые ясно и определенно поставил вопрос о диктатуре» [2, с. 30]. Предав казачьих генералов Сидорина и Келчевского, а также сотника Дю-Шайля военно-полевому суду, генерал тем самым нанес, по его выражению, «решительный удар» донской оппозиции. Вместе с Сидориным и Келчевским за границу выехали генералы Покровский, Боровский, Пестовский. В результате, по мнению П. Н. Врангеля, интриги прекратились. (Тем не менее, беспокойство Главнокомандующего продолжала вызывать антиврангелевская деятельность генерала Слащева) [2, с. 36-37].
Традиционно серьезной проблемой для командования ВСЮР являлась низкая воинская дисциплина в Добровольческой армии. Ее бичом были грабежи населения и пьяные офицерские кутежи. На это указывал, в частности, при анализе состояния дел во всех анклавах белого движения Г.К. Гинс: «Грабеж был и там (на Юге - И.Б.) распространенным явлением. Пьянство, порки, погромы... составляли бытовое явление» [3, с. 311]. П.И. Залесский из своих поездок в Добровольческую армию вынес впечатление о том, что все ее властные чины стремились наполнить свою жизнь неподобающей времени и военной ситуации роскошью. Часто они обзаводились «собственными» вагонами и даже поездами, наполненными дорогими вещами, проводили время в пьянках и кутежах» [6, с. 240-242]. П.Н. Милюков объяснял многочисленные грабежи гражданских лиц двумя причинами: во-первых, недостаточностью централизованного снабжения всем необходимым; во-вторых, - изменением состава Белой армии. Она стала комплектоваться, в основном, за счет мобилизаций. В нее шли и сознательно - ради наживы. В боях же с красными первыми погибали идейные борцы с большевиками [10, с. 207, 209]. По этому поводу В.В. Шульгин писал, что белое дело, начатое «почти святыми», попало в руки «почти бандитов» [15, с. 292].
В воспоминаниях В.А. Оболенского отмечено, что в первой беседе с П.Н. Врангелем, новый Главнокомандующий ВСЮР обещал не останавливаться даже перед самыми суровыми мерами для искоренения грабежей в армии [12, с. 9]. Как писал хорошо информированный П.Н. Милюков, барон начал с того, что «повесил до 25 офицеров, главным образом гвардейских» [10, с. 221]. В первых своих приказах генерал П.Н. Врангель попытался также упорядочить дело снабжения армии и населения всем необходимым и, прежде всего, продуктами питания. Тем самым планировалось нормализовать взаимоотношения между вооруженными частями и гражданским населением, укрепить воинскую дисциплину. Были введены три обязательных постных дня в неделю, карточная система на отпуск хлеба. Запрещен вывоз из Крыма круп, рыбных продуктов, жиров, изготовление кондитерских изделий. Было приказано организовать «повсеместное войсковое хлебопечение». Причем, регламентировался даже состав хлебных изделий: 80% пшеничной или ржаной муки и 20% ячменя. Организовывались седельные, оружейные, слесарные, сапожные мастерские и швальни. Севастопольский портовый завод ремонтировал
пулеметы, броневые машины, аэропланы. В Константинополе был размещен заказ на закупку продовольствия, бензина, керосина, масла и угля. Войскам строжайше запрещалось проводить самовольные реквизиции лошадей, скота и прочего [2, с. 31]. В.Н. фон Дрейер констатировал, что военнослужащие, виновные в грабежах и бандитизме, предавались военно-полевому суду, выносившему, как правило, суровые приговоры, в соответствии с которыми ряд лиц были казнены [5, с. 115]. На взгляд Главнокомандующего, одной из основных причин развала Белой армии при генерале Деникине являлось отсутствие «твердого правового уклада и чувства законности». В данной связи П.Н. Врангель осуществил реформу военно-судебного дела, в результате которой, в частности, был изменен порядок возбуждения уголовного преследования, а при начальниках гарнизонов, комендантских крепостей, позднее - при штабах корпусов, дивизий, отдельных бригад сформированы военно-судные комиссии, в компетенцию которых вошло разбирательство всех противоправных действий военнослужащих по отношению к гражданскому населению. 31 марта генерал подписал приказ о введении во всех частях офицерских судов чести, получивших широкие права вплоть до разжалования в рядовые [2, с. 45, 32].
Эмигрантские авторы в своих работах отмечали и другие пороки военной организации Белой армии на Юге России. По мнению генерала Н.Н. Головина, А.И. Деникин являлся носителем психологии «кружковщины», сформировавшейся во время его заключения в Быхове. Такая психология, когда «своим» прощалось больше, чем «чужим» стала определяющей в Добровольческой армии и привела к недоверчивому, если не сказать, враждебному, отношению к «чужакам» [4, с. 49-50]. Все вновь поступавшие в ряды добровольцев, как свидетельствовал командир Белозерского полка Б. А. Штейфон, должны были при регистрации в особых комиссиях «оправдываться». Это касалось не только тех, кто служил в красной армии, но и тех, кто просто проживал на территории, занятой советской властью. Все новички, прошедшие проверку, зачислялись рядовыми в строевые или специальные офицерские роты. Как отмечал Б. А. Штейфон, в Добровольческой армии существовала некая «партийность»: все добровольцы делились на «старых», занимавших командные должности и пользовавшихся всеми правами офицера и начальника, и «новых», считавшихся «рядовыми» и не имевших даже тех преимуществ, которые давались уставом каждому офицеру. Хуже всего, по мнению данного автора, приходилось штаб-офицерам. Каждый полк строго сохранял «старшинство» именно «своих» офицеров, даже если в царской армии они являлись подпоручиками или поручиками. На должность рядовых штаб-офицеры не годились, да и идти в подчинение молодежи, не имевшей ни знаний, ни опыта в военной сфере, они не хотели [14, с. 59-61, 63]. К положительным шагам в деле укрепления армейских порядков П.И. Залесский отнес не только борьбу П.Н. Врангеля с грабежами и преступностью, но и перемену в отношениях к пленным и зарубежным офицерам [6, с. 252]. В.Н. фон Дрейер отметил, что Крымское правительство «освободило от ответственности всех служивших в советских учреждениях, и офицеры были восстановлены в правах» [5, с. 113]. Однако, на взгляд В. А. Оболенского, укрепление воинской дисциплины, в частности, и военной организации, в целом, следует искать в аграрных преобразованиях П. Н. Врангеля, благодаря которым создалось впечатление, что генерал пользуется поддержкой населения. А это значило, что армия отныне становится не врагом населения, а его другом и защитником [12, с. 36].
Эмигрантские авторы, как правило, положительно оценивали результаты проведенных П.Н. Врангелем преобразований в военной сфере. В.В. Шульгин писал о том, что в Русской армии дисциплина была восстановлена. Грабежи, как массовое явление, осталось в прошлом [15, с. 400, 454]. На взгляд А.С. Лукомского, «работа по воссозданию боеспособной армии генералу Врангелю блестяще удалась» [8, с. 233]. Тем не менее, по мнению П.И. Залесского, «Русская» армия в сущности осталась «Добровольческой». Сохранилось то же самое соотношение между тылом и фронтом: в тылу 300 тыс. военного контингента, а на фронте - 60 тыс. «Дивизии», как и у Деникина, состоявшие из 400 штыков. Те же нарушения принятой в царской армии субординации, когда «младшие командовали старшими без всяких данных на такое
предпочтение», «то же служение лицам», пьяные кутежи. И отсюда вывод - «русская» Армия так и не стала регулярной вооруженной силой [6, с. 252].
ЛИТЕРАТУРА
1. Врангель П.Н. Март 1920 года. (Из воспоминаний) // Белое дело. - Берлин, 1926. - Т. I. - С. 61-94.
2. Врангель П.Н. Записки. (Ноябрь 1916 г. - Ноябрь 1920 г.) // Белое дело. - Берлин: К-во «Медный всадник», [1928]. - Т. 5.
3. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. 1918-1920 гг. (Воспоминания и мысли члена Омского Правительства). - Пекин, 1921. - Том II.
4. Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг.: Добровольческая армия и освобождение Кубани. - Париж, [1937]. - Ч. 5. - Кн. 11.
5. Дрейер В.Н. Крестный путь во имя Родины. Двухлетняя война красного Севера с белым Югом 1918-1920 года. - Берлин, 1921.
6. Залесский П.И. Возмездие. (Причины русской катастрофы). - Берлин, 1925.
7. Лампе А.А. Пути верных. - Париж, 1960.
8. Лукомский А.С. Воспоминания: Период Европейской войны: Начало разрухи в России: Борьба с большевиками. - Берлин: Кирхнер, 1922. - Т. 2.
9. Мамонтов С. Походы и кони. - Париж: УМСЛ-РКБ88, 1981.
10. Милюков П. Россия на переломе. Большевистский период русской революции. - Париж, 1927. - Т. 2: Антибольшевистское движение.
11. Немирович-Данченко Г.В. В Крыму при Врангеле. Факты и итоги. - Берлин, 1922.
12. Оболенский В. Крым при Врангеле // На чужой стороне. - Берлин, Прага: Издание к-в «Ватага» и «Пламя», 1925. - № 9. - С. 5-55.
13. Раковский Г.Н. Конец белых. От Днепра до Босфора. (Вырождение, агония и ликвидация). - Прага, 1921.
14. Штейфон Б. Кризис добровольчества. - Белград, 1928.
15. Шульгин В.В. 1920: Записки // Шульгин В.В. Дни. 1920: Записки. - М.: Современник, 1989.
BY THE QUESTION ABOUT ESTIMATION OF EXILE AUTHORS TRANSFORMATIONS MILITARY FIELD GENERAL P.N. WRANGEL, COMMANDER OF ARMED FORCES OF
SOUTHERN RUSSIA (RUSSIAN ARMY)
Baklanova I.S.
The terms of émigré writers on the military policy of Gen. P.N Wrangel in the Crimea are considered.
Key words: Russian emigre literature, Russian Civil War, General P.N. Wrangell, Russian army.
Сведения об авторе
Бакланова Ирина Семеновна, окончила МГУ им. М.В. Ломоносова (1980), кандидат исторических наук, доцент кафедры ГиСПН МГТУГА, докторант МГТУГА, автор более 60 научных работ, область научных интересов - военная история, история Гражданской войны в России, историография.
