CC BY
86Искра Васильевна ЧУРКИНА
К вопросу об организации восстания славян во время Крымской войны 1853-1856 гг.
Вопрос о Крымской войне исследовался многими отечественными историками, в том числе Е.В. Тарле, С.А. Никитиным, Н.С. Киняпиной, В.Н. Виноградовым, А.А. Улуняном и др. Он привлекал к себе особое внимание, потому что эта война явилась как бы рубежом в отношениях России и Европы, после которого практически вся Европа впервые откровенно противопоставила себя России.
В представляемой статье будут рассмотрены не вся Крымская война и даже не все причины ее возникновения. Автор попытается исследовать предпринятую Россией попытку освободить православное население Балкан от власти Османской империи, объединив свои военные действия с их восстанием.
Связи Русского государства с сербами, болгарами, греками фиксируются уже с раннего средневековья, а после захвата турками Балканского полуострова они приняли характер покровительства им со стороны России. Во время многочисленных русско-турецких войн XVIII — первой половины XIX вв. Россия всегда включала в свои договора с Османской империей статьи, ведущие к улучшению положения ее православного населения, а во время его выступлений против турецкого владычества старалась помочь ему легальными и нелегальными способами.
В первой половине XIX в. среди образованных российских кругов были распространены симпатии к славянским народам — как к находящимся в Османской империи, так и к тем, кто проживал в монархии Габсбургов. Идеологом этих кругов выступал профессор Московского университета Михаил Петрович Погодин. Он не только защищал в печати права славянских народов, но и писал представителям русских властных
структур записки, в которых излагал свои мнения по славянскому вопросу. Так, в письме к министру народного просвещения от 1839 г. Погодин развивал план общения со славянами, завоевания их на сторону России. Давая характеристику различным славянским народам, он обращал особое внимание на турецких славян. Болгары, по его мнению, занимают среди них первое место. Они стонут под двойным гнетом — турецким и греческим. А ведь они являются для русских единоплеменниками и единоверцами и дали им грамоту и первые книги. На второе место Погодин ставил сербов, тоже единоплеменников и единоверцев русских. Он считал необходимым принимать и сербов, и болгар в русские учебные заведения, чтобы их интеллигенция воспитывалась в духе благодарности и преданности России1. Погодин видел в славянах верных союзников России. Подобных взглядов придерживались некоторые представители русской интеллигенции и правящих кругов вплоть до членов императорской фамилии.
Крымскую войну приветствовала известная часть русского общества, прежде всего славянофилы. Они не сомневались в победе русских над Османской империей даже в случае поддержки турок западными державами. «Есть слухи о войне с Англией и Францией, — писал К.С. Аксаков Н.А. Елагиной накануне войны. — Нам бояться нечего. В русском народе есть страх божий, а страх божий избавляет от всякого страха, надеясь на милость божию, вижу я вдали новое величие России, и внутреннее, и внешнее». А А.И. Кошелев 25 мая 1854 г. замечал в письме И.С. Аксакову: «Задача, предлежащая России, слишком красна и ясна, чтобы не одушевить каждого русского»2. На страницах популярной газеты «Северная пчела» появлялись многочисленные стихотворения, прославлявшие войну с Турцией: Е.П. Ростопчиной, Ф.Н. Глинки, А.Н. Майкова, А.С. Хомякова и др. В них предрекались гибель Турции и освобождение славян. Началу войны сочувствовали и некоторые представители западников3.
Близкой по взглядам к Погодину и другим деятелям, сочувствующим славянам, была графиня Антонина Дмитриевна Блудова, дочь видного государственного деятеля графа Дмит-
рия Николаевича Блудова, который в 1839-1861 гг. возглавлял Второе отделение собственной его императорского величества канцелярии. Ее переписка с протоиереем церкви при русском посольстве в Вене М.Ф. Раевским указывает на то, что уже с начала Крымской войны русский царь проявлял свой интерес к возможности освобождения балканских славян от турецкого ига. Так, в письме от 17 (29) ноября 1853 г. А.Д. Блудова сообщала своему корреспонденту: «Государь с самого начала на эту войну смотрел как на святую войну и искренно желает лишь помочь православным»4. Интерес к славянам усилился в декабре 1853 г., когда стало ясно, что Австрия и Пруссия не поддержат Россию в ее спорах с Турцией.
Графиня Блудова с самого начала войны по мере сил пыталась способствовать организации вооруженного восстания подвластных туркам славян, а именно болгар и сербов, в которых Погодин видел главных союзников России в Османской империи. Среди наиболее активных агентов Блудовой в Болгарии был К.Д. Петкович. Константин Дмитриевич Петкович (1824-1898) родился в Македонии. В 1842-1846 гг. учился в Ри-шельевском лицее Одессы, в 1846-1848 гг. - в одесской семинарии. В 1848-1852 гг. он прошел курс славянской филологии в Петербургском университете. В 1852 г. Петкович отправился на средства министерства народного просвещения с научной целью в славянские земли. Он посетил Константинополь, Македонию, Сербию, Хорватию, Словению, Австрию, Чехию, Польшу. Во время Крымской войны Петкович активно сотрудничал с Блудовой, с которой близко познакомился во время учебы в университете. Во время своей поездки по славянским землям Петкович регулярно сообщал ей о встречах со славянскими национальными деятелями и беседах с ними.
Православное население Османской империи тоже с нетерпением ожидало войны России с Турцией. К.Д. Петкович описывает восприятие им манифеста Николая I по поводу перехода русских войск через Прут и занятия ими Молдавии и Валахии в своем письме от 24 июля 1853 г. из Константинополя. «Когда манифест государя императора, - рассказывал он, - в разных переводах сделался известным здесь, то произошло не-
описанное сотрясение душ и сердец ...в это мгновение исчезла вековая тайная отчужденность, исчезло различие между греком и славянином в чувствах и стремлениях — все славянские сердца, все греческие сердца, одним словом, все православные слились как бы в одно сердце, в одну душу, в одну мысль под магическою силою слов православного царя: "пойдем вперед за веру православную"... сердце невольно шептало, что уже настала минута исполнения пророчеств, настала минута исполнения надежд, вековых чаяний»5.
Уже после занятия 21 июня (3 июля) 1853 г. русскими войсками Молдавии и Валахии, находившихся в составе Османской империи, и протестов по этому поводу Франции и Англии, стало ясным приближение военных действий между турками и русскими. Этого не боялись военные и правительство России. Не только круг лиц, сочувствующих славянам, строил планы использования их в войне против турок, но и вполне равнодушные к славянскому вопросу военные деятели. Так, в сентябре 1853 г. фельдмаршал И.Ф. Паскевич, назначенный главнокомандующим русской армией на Балканах, написал две записки Николаю I, в которых рекомендовал вооружить и возбудить к восстанию христианские племена Османской империи. «У нас есть ..., — говорилось в одной из записок, — более страшное для Турецкой империи оружие . Это влияние наше на христианские племена. Мы не возмущаем подданных против своего государя; но если христиане, подданные султана, захотят свергнуть с себя иго мусульман, когда мы с ними в войне, то нельзя без несправедливости отказать им в помощи». Паскевич писал, что каждому воину (болгарину, сербу, греку), явившемуся в русские войска, «дано будет оружие, порох, провиант и деньги, платимые помесячно». Одновременно он советовал не начинать военных действий первыми и держаться «в положении оборонительном»6.
4 (16) октября 1853 г. Турция объявила войну России. 20 октября 1853 г. был провозглашен манифест Николая I об объявлении войны Турции, в котором одновременно указывалось, что якобы Турция идет напролом не только против русского царя, но и против солидарной с ним Европы.
Далеко идущие амбициозные планы победы над Турцией и освобождения славян казались в начале русско-турецкой войны вполне реальными: в ноябре 1853 г. П.С. Нахимов уничтожил турецкий флот в Синопском сражении, 11 (23) марта 1854 г. русская армия перешла через Дунай и осадила Силистрию, успешно действовали русские и в Закавказье. Однако одновременно стало ясно, что Европа не только не солидарна с Россией, но даже сообща выступает против нее. 5 декабря 1853 г. Франция, Англия и примкнувшие к ним союзники России по Священному союзу Австрия и Пруссия совместно направили ноту Турции, в которой ей предлагалось вступить в мирные переговоры с Россией. Эта совместная нота была воспринята русским правительством как переход Австрии и Пруссии на сторону Франции и Англии в вопросе русско-турецких отношений.
Блудова, скорее всего по указанию царя, обратилась к Погодину с просьбой высказать свое мнение по поводу новой расстановки сил. 27 декабря 1853 г. Погодин написал ответ. В нем он указал на разный подход к событиям, который западные державы применяют по отношению к себе и России. Россию они призывают уступить Турции все преимущества, которые завоевали ее предки, в то время как сами захватывают турецкие земли в Африке и королевства в Индии. Почти все европейские правительства враждебны России. Особенно ее ненавидит Австрия, которую Россия спасла от распада. Союз с ней для России противоестественен. «Союзники наши в Европе - и единственные, и надежные, и могущественные - славяне, родные нам по крови, по языку, по сердцу, по истории, по вере, а их десять миллионов в Турции и двадцать миллионов в Австрии». Погодин был уверен, что в случае войны на сторону России встанут поголовно черногорцы, сербы, босняки, а также Военная граница, кроаты (хорваты), далматинцы, славонцы. «Покажите им, - продолжал он, - святую цель освобождения от несносного ига, под которым они стонут четыреста лет, умейте управить их силами, живыми, могучими, восторженными, и вы увидите, какие чудеса ими сотворятся». Погодин давал совет - Турции надо сказать: «вы объявили нам войну и провозгласили уничтожение всех прежних трактатов для нового определения наших
отношений, так мы требуем теперь освобождения славян, и пусть война, избранное вами средство по собственному вашему желанию, решит наш новый спор». Если Россия не сделает этого, то это сделают ее враги Англия и Франция, которые уже сейчас действуют в Сербии, Болгарии, Боснии. Если Россия сейчас пожертвует славянскими интересами, то вместо одной Польши она будет иметь их десять. «Самая великая и торжественная минута наступила для нее, — заключал Погодин, — какой не бывало, может быть, с Полтавского и Бородинского дня»7. Как можно видеть, кроме освобождения славян Погодина волновало укрепление влияния России на Балканах.
Говоря о деятельности Англии и Франции среди православного населения Османской империи, Погодин не преувеличивал. В цитированном выше письме от 24 июля 1853 г. Петкович прямо указывал, что французы и англичане увидели опасность их свободе посылать миссионеров к беззащитным народам Турецкой империи. Их министры посещают патриархов греческого и армянского, еврейского раввина и заставляют их писать благодарные адреса Порте «с засвидетельствованием, что их народы вполне блаженствуют и не имеют нужды в чужом покровительстве»8. Такая политика французских и английских властей была явно нацелена на то, чтобы с помощью самих православных народов вытеснить Россию с Балкан, лишив ее статуса покровительницы православных народов Османской империи.
На основании этого письма Погодина, а также записок протоиерея М.Ф. Раевского и мнений ряда других корреспондентов, была составлена записка для императора и его наследника. Автором ее, по мнению Е.В. Тарле, являлся историк А.Н. Попов, член-корреспондент императорской Санкт-Петербургской Академии наук, многолетний сотрудник графа Блу-дова9. В письме к М.Ф. Раевскому от 8 января 1854 г. Блудова излагала ее суть. Она написана, подчеркивала графиня, «в совершенно русском и православном духе, т.е. о надобности России освободить все племена славянские в нынешнюю войну и с ними вместе громить Царьград, потом составить конфедерацию из Греции, Болгарии и Сербии с Черногорией и Молдовалахией
по языкам и народностям под покровительством России». По словам Блудовой, эта записка понравилась царю10.
В начале января 1854 г. англо-французский флот вошел в Черное море. Франция и Англия обусловили его выход из него выводом русских войск из Валахии и Молдавии. Срок исполнения этого требования был определен 15-30 апреля. Николай I 9 (21) февраля провозгласил манифест, в котором разрывал дипломатические отношения с Францией и Англией. Манифест, по словам находившегося в то время в Бухаресте Петковича (письмо от 27 февраля 1854 г.), вдохновил болгар. «Болгары мои, - писал он, - по ту сторону Дуная ожидают с нетерпением желаемого часа видеть русских между собою, поднять немного головы из-под тяжелого и несносного гнета мусульман и идти вместе со своими братьями против кровопийц наших. Здесь болгары одни записываются в волонтеры, другие жертвуют средства для их экипировки». Начавшаяся русско-турецкая война, по убеждению православных народов Османской империи, должна принести им освобождение.
Именно на рубеже 1853 и 1854 гг., когда ясно обозначилось, что Россия остается один на один с Османской империей, которую поддерживают Франция, Англия, а также Австрия и Пруссия, встал вопрос о скорейшей организации восстания славян против турок.
Русские прежде всего рассчитывали поднять восстание в Болгарии. В 1850 г. там произошло выступление болгар в Лом-ском, Видинском и Белградчинском округах. Турки разбили повстанцев, однако их предводители сумели уйти в Княжество Сербию, население которой сочувствовало болгарам. Несмотря на требования турок, сербские власти не выдали их Османской империи. Помимо этого турецкое правительство в 1853 г. вынуждено было выполнить некоторые требования повстанцев. Антитурецкие настроения среди болгар не угасали. Приезд князя А.С. Меншикова в Константинополь для переговоров с турецким правительством был встречен восторженно местным православным населением. Болгарский революционер Г.С. Ра-ковский так описывал это: «Общий восторг охватил болгарский народ, и каждый болгарин с радостью ждал и уже был уверен в
своем освобождении от турецкого рабства». В середине августа 1853 г. царю было направлено «Прошение болгарского народа, населяющего европейскую часть Турции». В нем содержались жалобы на насилия турок, на деятельность греческого духовенства, просьба предоставить болгарам автономию, подобно «братьям нашим сербам и молдо-валахам», высказывалась надежда на их освобождение с помощью России11. Это прошение было составлено, по-видимому, не без участия Раковского, который в начале 1853 г. основал в Константинополе тайное общество. Оно стало первой общеболгарской революционной организацией, поставившей перед собой цель освободить Болгарию от турецкого ига. Раковский разработал план вооруженного восстания, центром которого должны были стать Тырново и Габрово, где повстанцы соединились бы с русской армией. Тайное общество имело свои отделения в ряде городов Болгарии. Раковский стремился привлечь к этому плану русских. Его посланник И. Гацов в 1853 г. ездил в Сербию, где встречался с русским консулом Н.А. Мухиным и дипломатом Ф.П. Фонто-ном. Затем он отправился в Бухарест, где посетил Паскевича. Тот посоветовал Гацову быть готовыми к выступлению против турок, но не предпринимать ничего до определения характера действий русской армии. Таким образом, русские власти знали из первых рук о готовящемся болгарском восстании12.
К подготовке восстания болгар активно подключилась графиня Блудова, которая к тому времени имела связи не только с отдельными зарубежными славянскими политиками, но и с представителями болгарской эмиграции в Бухаресте. Болгарская эмиграция в Бухаресте имела свою организацию — Болгарский центральный комитет, которым руководили местные зажиточные болгары. Они поставили перед собой цель — сбор средств для экипировки болгарских волонтеров, которые должны были помогать русской армии. О событиях в Бухаресте графине Блудовой сообщал Петкович.
Вскоре после занятия русскими Молдавии и Валахии, Пет-кович прибыл в Бухарест. По-видимому, он здесь пытался разузнать о настроениях как в самой Болгарии, так и в эмигрантских кругах. 27 февраля 1854 г. он сообщал Блудовой: «Болгары мои
по ту сторону Дуная ожидают с нетерпением желанного часа видеть русских между собою, поднять немного головы из-под тяжелого и несносного гнета мусульманского и идти вместе с своими братьями против кровопийц наших». Относительно болгар, проживавших в княжествах, он сообщал, что некоторые из них записываются в волонтеры, другие жертвуют средства для обмундирования. Уже 1000 волонтеров почти полностью обмундированы13.
После ввода англо-французской эскадры в Черное море в начале января 1854 г. французский император Луи Наполеон III уведомил Николая I о том, что эскадра покинет море только после вывода из Дунайских княжеств русских войск. В ответ русский царь 9 (21) февраля разорвал дипломатические отношения с Францией и Англией. Именно в это время он собственноручно написал воззвание к болгарам, в котором провозгласил: цель России — «защита христианской церкви, защита вашего поруганного существования неистовыми врагами». «Настало время вам, соединяясь общими усилиями, поборствовать за свое существование»14, — отмечалось в манифесте.
В марте 1854 г. Петкович с воодушевлением сообщал Блу-довой о дальнейших приготовлениях болгарских эмигрантов к действиям в Болгарии. Он сообщал о приезде советника русского посольства в Вене Ф.П. Фонтона. Феликс Петрович Фонтон являлся видным чиновником Азиатского департамента министерства иностранных дел. И впоследствии он занимал должность посланника в Ганновере, Ольденбурге, а также в Немецком союзе. Он был хорошо знаком с Блудовой, которая уже в 1850 г. предлагала Раевскому использовать приезд Фонтона в Вену в качестве советника русского посольства для исполнения своей просьбы — об увеличении числа певчих в посольской церкви. В октябре 1851 г. графиня так характеризовала Раевскому Фонтона, которого предполагалось послать в Австрию: «Фонтон, которого лично очень мало знаю, взялся помогать мне во всех пересылках для церквей. Это мне очень приятно, потому что буду на его имя посылать всё, что нужно доставлять Вам. Итак, Вы, с Вашей стороны, пожалуйста, адресуйтесь к Фонтону прямо, когда что-нибудь можно просить
или делать в пользу православных наших братий. С ним в таких случаях можно и посоветоваться, а он уладит с бароном (послом в Вене П.К. Мейендорфом. — И. Ч.)... Он в случае нужды будет иметь возможность и право защитить Вас от главного шваба наших тевтонов (русских дипломатов немецкого происхождения. — И. Ч.)... А Вы будьте осторожны с немцами, а с Фонтоном доверчивее». И в других письмах начала 1850-х годов Блудова не раз рекомендовала Раевскому обращаться к Фонтону по поводу пересылки книг и прочих дел. Имея в виду добрые отношения, завязавшиеся у Блудовой с Фонтоном, можно предположить, что он приехал в Бухарест и с ее поручениями. Именно поэтому он, по прибытии в Бухарест, сразу же связался с Петковичем. Оба они активно общались в течение трех дней и даже составили, по словам Петковича, «планы дальнейших наших занятий в кругу южных славян». Однако вскоре Петковича перевели в канцелярию Главной квартиры русских войск, а Фонтон уехал. Видимо, деятельность агентов графини Блудовой не пришлась по вкусу Главной квартире.
Но контакты Петковича с Блудовой не прекращались. 17 марта 1854 г. он сообщал ей о захвате русскими войсками крепостей Тульча, Исынча, Мачин. «Болгары отовсюду с радостью спешат навстречу родным братьям, — писал он, — ища защиты под крылом русского орла». С гордостью Петкович отмечал, что при переходе в Болгарию отличились болгарские волонтеры. Наиболее воодушевленным было его письмо графине от 6 апреля 1854 г. В Бухаресте, по его словам, все ждут прибытия генерала Паскевича и надеются на важные события после его приезда. Русские войска, продолжал Петкович, со стороны Черного моря достигли Черной воды и Кюстендила, а со стороны Дуная — Силистрии. «Мусульманами овладел панический страх, они бегут перед нашими войсками .и начинают уже убеждаться на деле, что французы и англичане не спасут их .Придется им расплачиваться за всё! .Это поняли они уже хорошо, и это пугает их больше всего, потому что борьба за свободу уже началась на юге, а вскоре она вспыхнет и на западе и на севере Балканского полуострова. Славяне и вообще православные одного только боятся, чтобы великий царь по
влечению своего ... сердца не простил врагам и не заключил мир, если они станут просить. Этим отсрочится на несколько лет избавление наше».
Объявление войны России в марте 1854 г. Францией и Англией, переход русских войск через Дунай и захват ими ряда населенных пунктов изменили положение. И это отразилось в письмах Петковича. 13 апреля 1854 г., спустя всего несколько дней после его письма от 6 апреля, он сообщил графине, что получил от нее письма к Паскевичу и сербам - Протичу и Николаевичу и постарается их им передать. Здесь же он указывал, что о войне пока нет сведений, но газета из Нови Сада пишет, что в Болгарии вспыхнуло восстание, и этому он склонен верить. Свое письмо Петкович заканчивал следующим неопределенным пожеланием: «Я чувствую сердцем и думаю, что все славяне почтут себя счастливыми стать под знамена великого православного царя». В мае 1854 г. Петкович находился под Силистрией. Сведения, сообщенные им А.Д. Блудовой, были лишены того радостного ожидания, которое чувствовалось в его предыдущих посланиях. 15 мая он писал, что русские отступили из Молдаво-Валахии, но, по слухам, турки оставили Тур-тукай, Рущук, Никополь, а греческие и румынские волонтеры стали грабить мирных болгар. Не радовало Петковича и само положение в болгарской колонии в Бухаресте. Он указывал на создание там нового болгарского общества, которое снаряжает волонтеров и к которому примкнули братья Палаузовы - один из Одессы, другой из Петербурга. Этим обществом руководят, по его сведениям, тоже болгары, которые не знают ни болгар, ни их языка и обычаев. Прежнее болгарское общество потеряло влияние. От всего этого, заключал Петкович, не будет прока для болгар15. Говоря о новом болгарском обществе, Петкович по-видимому имел в виду основанное 2 февраля 1854 г. болгарскими эмигрантами в Одессе Одесское болгарское настоятельство, одной из целей которого было «позаботиться об угнетенных своих братьях и возможности помочь им»16.
Далее вопрос о восстании болгар исчезает из писем Пет-ковича. Но болгарские вооруженные отряды, созданные Ра-ковским и его сподвижниками по всей Болгарии, еще ожидали
сигнала к выступлению. Им должно было послужить падение Силистрии. Однако в июне 1854 г. русские отошли от города после того, как к нему подошли на помощь туркам французские и английские отряды. К сентябрю русские войска покинули княжества. Победа над Турцией приобрела проблематичный характер, особенно после высадки в Крыму десанта англичан и французов в сентябре 1854 г. Вопрос о восстании болгар сошел с повестки дня. Большинство болгарских волонтеров покинуло ряды русской армии, но некоторые остались в ее рядах и сражались против французско-английских войск в Крыму, участвовали в обороне Севастополя. В мае-июне 1855 г. все они были уволены из армии, получив свидетельства о службе в русских войсках, паспорта и пособия. 450 волонтеров были награждены золотыми и серебряными медалями. Болгарским добровольцам была предоставлена возможность остаться на временное или постоянное жительство в России17.
Российские власти пытались втянуть в военные действия против Турции и полунезависимое княжество Сербию. Однако дела здесь шли не так гладко, как среди болгарских эмигрантов в Валахии. Во-первых, Сербия не так страдала от турецкого гнета, поскольку почти вся ее территория уже была освобождена от турецких войск, за исключением четырех крепостей. Во-вторых, сербы не были так едины в отношении России, как болгары. В Княжестве имелась значительная часть политиков, которые ориентировались на Францию. Отношение русского правительства с правящими кругами Сербии ухудшились после того, как в феврале 1853 г. оно добилось отставки И. Гараша-нина, возглавлявшего франкофильские круги сербов, с поста премьер-министра. Для улаживания русско-сербских отношений в Белград был послан Фонтон. Он, кроме того, должен был убедить сербов не начинать войну с Турцией, что повлекло бы за собой ввод в Княжество турецких и австрийских войск. В своем донесении в МИД Фонтон писал, что был поражен неизменностью чувств сербского народа: сербы стекались толпами в места, которые он посещал, и проявляли чувства «восхищения, признательности и уважения по отношению к особе нашего августейшего государя и привязанности к России, изъявления
этих чувств были неподготовленными, самопроизвольными и шли от всего сердца». Фонтон указывал, что часто сербы его просили: «Поздравьте нашего царя Николая!»18.
Графиня Блудова имела особые отношения с Милославом Протичем, известным сербским государственным деятелем, председателем кассационного суда. Протич и рассказал Блудо-вой о пребывании Фонтона в Сербии. «Фонтон произвел фурор среди сербов, - писал он графине 19 сентября 1853 г. - .Он сумел доказать своими поступками, что нам русские - истинные родные братья. Я сам три дня путешествовал с ним и был очевидцем той несказанной радости, с которою сербский народ его ожидал и провожал. Он уладил наши раздоры, осудил интриги и уверился, что положение нынешнего правительства не такое уж шаткое, как о нем думают. Он положил конец недоразумениям между нашим и вашим правительствами»19. Как можно видеть, рассказ Протича полностью соответствовал донесению Фонтона. Одновременно с Фонтоном в сербских землях находился представитель французского правительства П. Буре. Если русский дипломат убеждал сербское правительство сохранять нейтралитет, то Буре настаивал, чтобы оно поддержало Турцию. В июне 1853 г. Сербию посетил бывший австрийский консул Ф. Майерхофер, который также советовал сербскому правительству придерживаться нейтралитета20.
Таким образом, Россия летом 1853 г. всячески старалась удержать Сербию от конфликта с Османской империей. Однако положение стало меняться после неудачной миссии князя А.С. Меншикова в Константинополе. По мнению Е.В. Тар-ле, в это время Николай I уже смотрел на восстание сербов, болгар, черногорцев и греков как на одну из сильных карт в своей игре21.
23 октября 1853 г. началась война между Россией и Турцией. Вступление в нее Сербии теперь стало желательным для России. И графиня Блудова попыталась посодействовать этому, обновив связи со своими сербскими агентами.
Об этом свидетельствует уже цитированное письмо М. Протича от 19 сентября 1853 г. В письме к нему Блудова, очевидно, спрашивала о его позиции в отношении России и об
отношении к ней других сербских политиков. На этот вопрос Протич отвечал, что как чиновник он верен своему князю, но «за общее дело всего славянства и сербства всегда готов пожертвовать собою ... Я уже давно решил, — заявлял он, — быть орудием общеславянской цели, как бог даст». В этом же письме Протич давал краткую характеристику некоторым сербским политикам. О князе Александре Карагеоргиевиче он писал, что тот «чисто русский человек и совершенно предан России, как человек, который вырос и воспитывался в России и более двадцати лет жил». Алексу Симича, который после отставки в феврале 1853 г. Гарашанина получил должность премьер-министра Сербии, Протич представлял как человека прямого и искреннего и очень преданного России22.
После смерти в июле 1853 г. русского консула Ф.А. Туман-ского, который и настоял на смещении Гарашанина, в Белград был послан консулом Н.Е. Мухин. В октябре 1853 г., когда началась русско-турецкая война, он вынужден был покинуть столицу Княжества и обосноваться в австрийском городке Зе-мун (Землин), находящемся на другом берегу Дуная. Отсюда Мухин нередко, под защитой австрийского паспорта, приезжал в Белград для встречи с князем Александром или с Симичем. Помимо них консул встречался и с Протичем. Кстати, назначением Мухина последний был не слишком доволен. В том же письме, в котором он рассказывал об отношении ряда сербских политиков к России, Протич писал: «Хорошо, если бы Россия послала в Сербию консулом коренного дворянина с умом и сердцем, с любовью к сербам и богатого»23. 14 декабря 1853 г. Протич сообщал Блудовой, что секретарь русского консульства в Белграде С.И. Попов привез из Вены депешу, очень успокоительную для сербского правительства и народа. Описывая положение в Сербии, Протич указывал, что молодые люди, стоящие за Францию и Германию, действуют против него. Гарашанин, судя по слухам, тоже «надеется на турок и французов, что они ему вернут его должность»24.
В ноябре 1853 г. Протич сообщал Блудовой, что турки подходят к сербским границам и добавлял: «Сербы чистят свое заржавелое оружие». 10 января 1854 г. он писал, что получил
письмо графини, в котором та рассказывала о русских победах в Азии, и передал его князю. Подчеркнув, что Австрия - подлейшая из подлых, он делал вывод, что в это сложное время «нам, славянам, нужно хорошо знать, за что держаться и к чему стремиться»25. В этом письме, как можно видеть, Протич вопрошал, как вести себя сербам в сложившихся обстоятельствах. По-видимому, в ответных письмах Блудова объясняла, какие выгоды может получить Сербия, если выступит на стороне России. Резкие выпады Протича против немцев были не случайны - к этому времени Австрия сконцентрировала на сербских границах свои войска якобы из-за опасения, что в Сербии начнутся волнения.
27 апреля 1854 г. Протич с радостью сообщал Блудовой о получении в ее письме некоего «мемориала». Этот документ Протич сразу же передал Симичу, тот отнес его князю, а князь ознакомил с ним Гарашанина, сенат и кабинет министров. «Но все в восторге, - писал Протич, - и говорили: это с давних пор наша мечта». В то же время Протич выражал недоумение, почему Сербия и Черногория рассматривались в «мемориале» по отдельности. Все соглашались, продолжал Протич, что Молдавия и Валахия должны принадлежать России. «У нас окончательно решили биться с немцами до последней капли крови». И далее Протич объяснял особую ненависть сербов к немцам. Если бы не немцы, утверждал он, то сербы вместе с русскими давно бы были у Адрианополя. Протич призывал не сомневаться в искренности сербского правительства и в сочувствии сербского народа. Судя по этому письму, сербские политики различных взглядов решили поддержать Россию против Османской империи и ее союзников. Причиной этого были обещания русских властных структур расширить территорию Сербии в случае победы над турками, изложенные в «мемориале».
В следующем письме от 7 мая 1854 г. Протич излагал план устройства Балкан, скорее всего согласованный с сербскими властями, после победы над турками. Он полагал, что будет создана конфедерация, состоящая из Сербии, Болгарии и Греции «под председательством России, которая будет в Царьграде, как вольном городе сидеть». В состав Княжества Сербии должны
были войти Сербия, Босния, Герцеговина, Черногория, Западная Албания, Северная, Южная и Восточная Македония с Кандинским полуостровом, часть Западной Болгарии, острова архипелага Тасос, Лемнос, Самофраки и Илеброс. Раздел Балкан между болгарами, греками, сербами должна произвести Россия, как старший брат. Сербия также должна получить выход в Эгейское море. Если же Турция продолжит свое существование, то Сербия претендует на границы владений князя Лазаря или хотя бы на те, которые были при Карагеоргии. «Всё это теперь турецкое, но когда она перестанет существовать, — заключал Протич, — тогда пусть этим трем державам будет произведен такой дележ, чтобы каждый мог обеспечить свое будущее и вместе с тем предупредить всякую распрю»26. Чтобы наглядно показать, чего именно желает Сербия, Протич 4 мая 1854 г. послал графине карту, на которой обозначались современные границы и новые, которые следовало установить для Княжества после раздела Турции27.
Изменение позиции сербских правящих кругов по отношению к русско-турецкой войне привело к приезду в Сербию генерала Салоса, племянника Александра Карагеоргиевича, находившегося на русской службе. Он стал формировать из сербских добровольцев партизанские отряды28.
Планы России поднять восстание сербов против Турции были известны австрийскому правительству. В марте 1854 г. премьер-министр Австрии К. Боуль предупредил русского посланника Мейендорфа, что попытка побудить сербов к восстанию будет равносильна объявлению войны Австрии. По этому поводу Мейендорф писал в МИД 1 апреля 1854 г.: «Поддержка славянского населения не окажет нам столько пользы, сколько война с Австрией принесет нам зла»29. Такая решительная позиция Австрии обуславливалась еще и тем, что в первой половине 1854 г. она заключила две конвенции с Турцией, согласно которым Габсбургская монархия получила право занять Албанию, Черногорию, Боснию, а кроме того разместить свои войска в Дунайских княжествах.
2—3 марта 1854 г. Франция и Англия предъявили России ультиматум с требованием вывода русских войск из княжеств, в
противном случае угрожая войной. 22 апреля (4 мая) Паскевич в письме к Николаю I настоятельно советовал царю оставить Дунайские княжества. Причиной этого он называл угрозу вторжения туда 60 тыс. австрийских солдат, стоящих у границы, а также отсутствие надежды на славян. «Между Балканами и Дунаем болгары угнетенные и невооруженные, они как негры привыкли к рабству, — писал он. — В Балканах и далее, как говорят, они самостоятельнее, но между ними нет единства и мало оружия. Чтобы соединить и вооружить их, надобно время и наше там присутствие. От сербов при нынешнем князе ожидать нечего, можно набрать 2 или 3 тысячи нерегулярных войск (des corps frankes), но не более, а мы раздражим Австрию»30. Вывод Паскевича был однозначен — русские войска должны оставить княжества и уйти за Прут.
Это предупреждение, однако, не было принято царем. Об этом свидетельствует письмо Блудовой Раевскому от 2 (12) мая 1854 г. (так проставлена дата в документе. — И. Ч.). «Дайте знать Миливою (Протичу. — И. Ч.) или другому в Белграде верно, что государь на счет восстания христиан выразился так: "и призывать к бою не буду. Один бог знает, кому будет победа, не хочу против их воли завлекать в свою судьбу народы. Но кто захочет сам восстать за православное дело, тех ни за что не оставлю и не выдам, какой бы ни был конец. Это уже дело чести и совести, и, если сделается общее восстание, то мы уже никогда не признаем более власть султана над восставшими. А кто не хочет сам идти, того уговаривать не станем — Россия и одна постоит за веру, если бог поможет"»31.
После того, как в июне 1854 г. русские войска были вынуждены снять осаду Силистрии и переправиться на левый берег Дуная, положение сложилось не в пользу русских. С этого момента, как справедливо утверждает Е.В. Тарле, война для России из наступательной превращается в оборонительную. Вопрос о восстании славян потерял свою актуальность.
Вместе с тем нужно отметить, что в мае 1854 г. и болгары, и сербы были готовы выступить против турок. Помешали этому неудачи русских войск на суше, что привело к отказу русского командования от плана воспользоваться восстанием славян.
0<ХХ><ХХ>00<>0(ХЮ(Х*Х>00<^^
Примечания
1 Погодин М.Н. Историко-политические письма и записки в продолжении Крымской войны 1853-1856. Т. IV. М., 1874. С. 26, 27.
2 Никитин С.А. Крымская война // Славяне и Россия. К 110-летию со дня рождения С.А. Никитина. М., 2011. С. 167.
3 Там же. С. 163-166.
4 Jугословени и Руси'а. Документи из архива М.Ф. Ра'евског. 40-80 године XIX века. Београд, 1989. С. 96.
5 Российский государственный архив древних актов (далее - РГАДА). Ф. 1274. Д. 2203. Л. 37 об.
6 Тарле Е.В. Крымская война // Соч. Т. 6. М., 1959. С. 252-254.
7 Там же. С. 70-79.
8 РГАДА. Ф. 1274. Д. 2263. Л. 57а.
9 Тарле Е.В. Крымская война. С. 462.
10 Чуркина И.В. Протоиерей Михаил Федорович Раевский и югославяне. М., 2011. С. 92.
11 Международные отношения на Балканах. 1830-1856 гг. М., 1990. С. 303-305. (автор текста о Болгарии - Н.Н. Червенков).
12 Там же. С. 306.
13 РГАДА. Ф. 1274. Д. 2263. Л. 50, 51.
14 Тарле Е.В. Крымская война. С. 430, 431.
15 РГАДА. Ф. 1274. Д. 2263. Л. 52, 52 об., 54 об., 55, 56, 56 об., 57, 58, 58 об., 59, 59 об., 61, 62 об.
16 Международные отношения на Балканах. 1830-1856 гг. М., 1990. С. 306, 307.
17 Там же. С. 307.
18 Никифоров К.В. «Начертание» Илии Гарашанина. М., 2015. С. 218.
19 РГАДА. Ф. 1274. Д. 2301в. Л. 17.
20 Международные отношения на Балканах. 1830-1856 гг. С. 294. (автор текста о Сербии - К.В. Никифоров).
21 Тарле Е.В. Крымская война. С. 261.
22 РГАДА. Ф. 1274. Д. 2301в. Л. 15 об., 16, 16 об.
23 Там же. Л. 16а об.
24 Там же. Л. 47, 47 об., 49, 49 об.
25 Там же. Л. 22 об., 23.
26 Там же. Л. 31 об.
27 Там же. Л. 52.
28 Международные отношения на Балканах. 1830-1856 гг. С. 295.
29 Тарле Е.В. Крымская война. С. 438, 465.
30 Там же. С. 458, 459.
31 Jугословени и Руси'а. С. 106.
