CC BY
14
Задача нашего поколения заключается в том, чтобы воплотить эту гармонию в нашу современную реальность и сплотить всех людей в гармоничный союз истины, добра и красоты.
Литература:
1. Аристотель. 1976. Сочинения: в 4 т. - Т. 1. Метафизика. - М.: Мысль. 550 с.
2. Афонасин Е.В., Афонасина A.C., Щетников А.И. Пифагорейская традиция: [пер. и материалы]. -СПб.: Рус. Христ. гуманит. акад.: Пальмира, 2017. -749 с.
3. Белл Д. Грядущее постиндустриальное обще ство. Образец социального прогнозирования. -М.: Academia,- 1999. - 640 с.
4. Бердяев H.A. Смысл творчества. - Харьков : Фолио, М.: ACT, 2002. - 688 с.
5. История мировой философии: учебное пособие / А.И. Алешин, К.Б. Бандуровский, В.Д. Губин и др. - - М.: АКТ: Астрель: Хранитель, 2008. - 494 с.
6. Карпенко A.C. Логика символическая [Электронный ресурс] / А. С. Карпенко. - 2021 - Режим доступа: https://gtmarket.ru/concepts/6896
7. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика общество и культура. - М.: Гос. ун-т Высш. шк. Экономики, 2000. - 608 с.
8. Лейбниц Г.В. Письма и эссе о китайской философии и двоичной системе исчисления. - М.: И-н философии РАН, 2005. - 404 с.
9. Мирандолла П. Речь о достоинстве человека // Хрестоматия по западной философии. Антич-
ность. Средние века. Возрождение / Л.И. Яковлева, Л.Е. Яковлева, Д.Н. Радул, М.М. Ковальзон. - М.: Астрель, 2003. - С. 709-724.
10. Нейсбит Р. География мысли. - М. : Астрель, 2011.-285 с.
11. Подопригора A.B. Число и цифра: пифагорейская традиция и метафизика цифровой реальности // Науч. ежегодник Ин-та философии и права Урал. Отделения. - Рос. акад. наук, 2018. - Т. 18. -Вып. 3. - С. 7-26.
12.Усманова Л.Т. Философское учение H.A. Бердяева о свободе и божественной природе творчества // KANT. - 2019. - №4(33). - С. 188 -194.
13. Чуринов Н.М. Информационная реальность: основания и принципы построения теории [Электронный ресурс]:автореф.дис.... д-ра филос. наук. М. - 1991. - 32 с. - Режим доступа: URL: http:// www.dsli b.net/filosofia-texniki/informacion najareal nost-osnova nijai-prin cipy-postroenija-teorü. html
14. Шкроб H.B. Философские основания понятия "информационная реальность" [Электронный ресурс]: автореф. ... дис. канд. филос. наук. Красноярск. - 1999. - 20 с. - Режим доступа: URL: http:/ /www.dissercat.com/content/filosofskie-osnovaniya -ponyatiyainformatsionnaya realnost#ixzz30rje00jd
15. Хрестоматия по философии / сост. П.В. Алексеев. - 3-е изд. перераб. и доп. - М.: Проспект, 2008. -576 с.
16.Эко У. От древа к лабиринту. Исторические исследования знака и интерпретации. - М. : Акад. проект, 2016.-559 с.
ON THE QUESTION OF THE ONTOLOGiCAL AND EP/STEMOLOG/CAL STATUS OF EMERGENT PHENOMENA Chukin Sergey Georgievitch, DSc of Philosophical sciences, Head of the Department of Philosophical and Socio-Economic Disciplines, St. Petersburg military Institute of National Guard troops Russian Federation, St. Petersburg
A significant increase in scientific discoveries, made possible, among other things, thanks to the computing power provided by modern information technologies, occurs against the background of the lack of theoretical and methodological resources necessary for their scientific conceptualization. The situation is similar to the one that took place at the turn of the !9th and 20th centuries and became the object of reflection on the part of philosophers called emergentists. This explains the revival in our time of interest in some of their ideas, including the idea of ontological novelty, which emergent phenomena possess. Modern emergentism is positioned as a realistic teaching that aims to find access to reality in itself, before any knowledge about it, which implies overcoming the correlationism that has dominated philosophy since the time of Kant. One of the representatives of modern emergentism, Manuel DeLanda, tries to combine the position on the ontological novelty of emergent objects with the concept of individuation by Georges Kangilem, which reveals the mechanism of their occurrence and concretization in the form of individual singularities. This requires abandoning the ontology inherited from the ancient Greeks, based on the dialectic of the general and the singular, in favor of an ontology based on individual and universal singularities. The article analyzes the arguments of the supporters of the "new ontology" and concludes that, as in the case of classical emergence, modern discussions are caused by a crisis in physics, which is faced with the fact that the facts recorded during the study of the microcosm are inexplicable from the point of view of the existing theory, and therefore are really ontologically new. But it is possible that with the creation of the" new physics" these facts will cease to be emergent and will pass into the category of "others".
Keywords: ontological turn in philosophy; new; emergents; correlationism; individuation; assemblage; population thinking; M. Delanda; G. Canguilhem; G. Simondon; descending causality.
DOI 10.24923/2222-243X.2021 -41.40
К ВОПРОСУ ОБ ОНТОЛОГИЧЕСКОМ И ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКОМ СТА ТУСЕ ЭМЕРДЖЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ
© ЧукинС.Г., 2021 Значительный рост научных открытий, ставший возможным в том числе бла-
годаря вычислительным мощностям, предоставленным современными инфор-
УДК111.1 ВАК РФ 09.00.03
мационными технологиями, происходит на фоне отсутствия теоретических и методологических ресурсов, необходимых для их научной концептуализации. Ситуация имеет сходство с той, что имела место на рубеже Х/Х-ХХ веков и стала объектом осмысления со стороны философов, названных эмерджентис-тами. Этим объясняется возрождение в наше время интереса к некоторым их идеям, в том числе к идее онтологической новизны, которой обладают эмер-джентные феномены. Современный эмерджентизм позиционируется как реалистическое учение, имеющее целью найти доступ к реальности самой по себе, до всякого знания о ней, что предполагает преодоление корреляционизма, доминирующего в философии со времен Канта. Один из представителей современного эмерджентизма - Мануэль ДеЛанда - пытается соединить положение об онтологической новизне эмерджентных объектов с концепцией инди-видуации Жоржа Кангилема, вскрывающей механизм их возникновения и конкретизации в форме индивидуальных сингулярностей. Это требует отказа от унаследованной от древних греков онтологии, опирающейся на диалектику общего и единичного в пользу онтологии, основанной на индивидуальных и универсальных сингулярностях. В статье анализируются аргументы сторонников "новой онтологии" и делается вывод о том, что, как и в случае классического эмерджентизма, современные дискуссии обусловлены кризисом в физике, которая столкнулась с тем, что фиксируемые в ходе исследования микромира факты, необъяснимы с точки зрения существующей теории, а потому действительно являются онтологически новыми. Но не исключено, что с созданием "новой физики" эти факты перестанут быть эмерджентами и перейдут в разряд "других".
Ключевые слова: онтологический поворот в философии; новое; эмердженты; корреляционизм; индивидуация; ассамбляж; популяционное мышление; М. ДеЛанда; Ж. Кангилем; Ж. Симондон; нисходящая причинность.
В начале тысячелетия в западной философии обозначился очередной поворот, на этот раз онтологический, который, при более детальном рассмотрении, можно переквалифицировать в переворот или даже контрреволюцию. Последняя характеристика представляется уместной, поскольку содержание названного события имеет прямое отношение к Канту, а точнее - направлено на преодоление последствий совершенной им "коперниканской революции" в философии. Она диаметральным образом изменила господствующий до этого взгляд на отношения между мышлением и бытием: теперь уже не разум должен отражать объекты, соответствовать им, а напротив, объекты должны соответствовать разуму. Опыт, по Канту, структурирован априорными категориями рассудка и формами чувственности, которые включают необходимое и универсальное основание для всего знания. Ценой, которая впоследствии будет заплачена за обеспечение этого основания, является отказ от любого знания вне того, как вещи являются для нас.
Один из ключевых участников онтологического поворота Квентин Меияссу назвал форму, в которой существовал анти-реализм на протяжении двадцатого столетия, "корреляционизмом". Он определяет его как философскую установку, "согласно которой у насесть доступ только к тому, что коррелируется между мышлением и бытием, но никогда - к чему-либо, находящемуся вне этой корреляции" [10, 13]. Этот общий анти-реалистический тренд, главными носителями которого были феноменология и аналитическая философия, проявил себя в приоритетном внимании к языку, культуре, человеческой конечности, в антропологической позиции по отношению к миру и в отказе от попыток прорвать блокаду, установленную для нашего познания структурами мышления и языком.
Поводом к преодолению корреляционизма стал лавинообразный прирост новых знаний о мире, поставляемых наукой, опирающейся на вычислительные возможности современных информаци-
ЧУКИН Сергей Гэоргиевич,
доктор философских наук, заведующий кафедрой Философских и социально-экономических дисциплин, Санкт-Пе тербургский военный институт войск национальной гвардии Российской Федерации, Санкт-Петербург
онных технологий. Мири человек в свете этих знаний не укладываются в навязываемые кор-реляционизмом представления о бытии, находящиеся в "тюрьме" языка и мышления. А именно, они обнаруживают свойства и способности, которые непонятны с точки зрения господствующих моделей объяснения, неразрывно связанных с кантовским учением о познании. Иными словами, эти свойства и способности имеют признаки онтологической новизны, на которую первыми обратили внимание британские мыслители рубежа Х1Х-ХХ столетия, давшие этим неожиданно возникающим и ускользающим от познания феноменам название "эмерджентов". Эмерджентизм, взбудораживший поначалу философскую общественность, был вынужден уйти в тень после того, как квантовая механика и синтетическая теория эволюция дали ответы на большинство сформулированных им научных вопросов. Однако в 80-е годы прошлого века базовые положения эмерджентизма оказываются вновь востребованными у части ученых и философов.
Этому возрождению эмерджентизма есть, как минимум, два объяснения. Первое из них имеет отношение к психофизической проблеме, надежды на решение которой связывались с нейробиологией, использующей ресурсы современной компьютерной техники в исследованиях нервной системы человека. Несмотря на значительные успехи в изучении структуры, специализации и функционирования головного мозга, ученым пока не удается установить строгую причинную зависимость между физическими и ментальными феноменами. Сознание человека по-прежнему сохраняет свойство эмерджента. Второе объяснение имеет отношение к онтологическому и гносеологическому статусу реально сущего, в качестве которого выступают единичные, здесь и сейчас существующие объекты. Они также все чаще демонстрируют свойства и способности, которые невозможно предсказать и объяснить посредством редукции к предшествующему состоянию или же рассматривать как конкретизации общей сущности. Для их обозначения Нассим Талеб реанимировал классическую метафору "черного лебедя" [3], признав, в конечном итоге, что события, подходящие по описанию под них, всегда были в истории, они случаются сейчас и будут происходить в будущем, и с этим следует смириться.
Это смирение в отношении того, что мы не можем спрогнозировать, имеет сходство с позицией первых эмерджентистов, британских
мыслителей конца XIX - начала XX, среди которых такие известные имена, как Дж. Ст. Милль, С. Александер, К. Л. Морган и Дж. Льюис. Они высказали обоснованные сомнения в достоверности идеи качественной однородности мира, навязываемой физикализмом и в качестве альтернативы предложили модель иерархически устроенного бытия, уровни которого качественно различаются, а переход с одного уровня на другой представляет собой событие, рождение новой реальности, обладающей новизной и непредсказуемой с точки зрения общепринятой в науке схемы редуктивного объяснения.
Идею онтологической новизны, которую отстаивали британскиеэмерджентисты, следует рассматривать как часть философского бунта против чрезмерных притязаний науки, считавшей мир качественно однородным и управляемым законами. Все события сводятся к случаям каузальной или функциональной детерминации, ничего нового не происходит, есть лишь вечное повторение неизменных последовательностей. Изменения - это просто новые комбинации постоянных и неизменных компонентов, присутствующих в физически замкнутой Вселенной. Дж. Ст. Милль и его единомышленники пытались опровергнуть этот физикализм с помощью примеров из химии и биологии, которые демонстрировали факт несводимости химических процессов и феноменов жизни к физическим сущностям. Но они работали с ньютоновой концепцией механизма, которая знала только один вид причинности -линейную. Квантовая механика объяснила химические процессы без обращения к линейным композиционным принципам, а также без постулирования новых нередуциру-емых сил более высокого порядка. Это стало причиной того, что эмерджентизм как философский и научный проект постепенно сошел на нет и превратился в объект историко-фи-лософского интереса.
И все-же идеал единой науки с лежащей в её основе редукционистской моделью объяснения исчерпал себя к началу 70-х годов, поскольку оказался бессильным в познании сложных материальных систем, обнаруживающих действительно новые свойства, не сводимые к свойствам составляющих их частей и процессов. Рост алармистских настроений, вызванных усложнением картины мира, радикализацией качественных различий между сферами бытия, исчерпанностью существующих форм и способов концептуализации происходящих событий и процессов, и, как след-
ствие этого - убежденность в том, что мы живем в постоянно обновляющемся мире, - все это создало благоприятныеусловия для возрождения эмерджентизма, правда в иной, отличной от классической, форме, при сохранении её центрального положения относительно онтологической и эпистемологической новизны эмерджентных феноменов. Однако, как в классическом, так и в современном эмерджентиз-ме понятие "нового" специально не анализировалось, и, поскольку от него во многом зависит логическая устойчивость концепта эмердженции,есть смысл попытаться этот пробел восполнить.
Толковый словарь Ожегова дает такие интерпретации нового: 1. Впервые созданный или сделанный, появившийся или возникший недавно, взамен прежнего, вновь открытый, <...> 3. Недостаточно знакомый, малоизвестный. Приведенные смыслы скорее запутывают, чем проясняют: новое - это и то, что появляется впервые, и то, что существует в действительности, но нами еще не познано. Таким образом требуется различение как двух аспектов, связанных со словом "новое": онтологического и эпистемологического.
В онтологическом смысле новое - значит имеющее специфическую идентичность, являющееся чем-то, до этого не существовавшим. Онтологическими признаками новизны считаются неизвестные до этого свойства, качества, характеристики. Здесь присутствует и эпистемологический аспект: неизвестное - это характеристика знания, а не объективная характеристика объекта до всякого знания о нем. Это возвращает нас к корреляционистскому кругу: объект является новым, потому что у нас нет ресурсов для его идентификации, но не является таковым, если "улавливается" имеющимися в нашем распоряжении чувствами и рассудочными схемами. Каким он является на самом деле, мы не знаем и не можем знать. Поэтому для Канта и Ньютона онтологическая новизна исключена, ибо не имеет смысла, но есть эпистемологическая новизна, понимаемая как неизвестное или более глубокое знание, дополняющее уже существующее.
Такая трактовка онтологической новизны, вернее её невозможности, связана с концепцией сущности, утвердившейся в философии со времен античности, а затем активно обсуждаемой в средневековой схоластике. Сущность - это то, что делает объект тем, что он есть, то есть совокупность свойств, придающих ему видовую или родовую идентичность. Аристотель называл её "чтойностью" вещи. Сущность
принадлежит не какой-то конкретной, реально существующей единичной вещи, но определенному таксону (общему). Что так же принципиально важно, сущность, после того, как она сложилась (сформировалась), уже не меняется.
Хотя сущность вещи является базисной её характеристикой, отражающей общие и необходимые свойства, мы всегда имеем дело с конкретной единичной вещью, имеющей индивидуальные особенности. То есть, перед нами не человек вообще, а этот человек, не береза вообще, а эта береза, и т.д. И если сущность -это то, что не меняется и образует видовую идентичность, то этость всегда разная, она характеризует индивидуальную идентичность. В этом смысле, человек эпохи палеолита и человек постмодерна - разные люди. Они - люди, но разные, обладают общими сущностными характеристиками, но в разной степени их проявления.
Разные - это имеющие различия, но не принципиальные, представляющие собой проявления одной и той же сущности, обусловленные контекстом, в котором она локализована. Это вовсе не означает, что ничего нового не случается. Когда ученый открывает до этого неизвестный закон, свойство или способность, он их лишь "открывает", но не создает. Они являются новыми в эпистемологическом, но не онтологическом смысле. Когда же астрономы фиксируют возникновение новой звезды, а химики заявляют о создании нового синтетического материала, аналогов которому нет в природе, тогда есть основания говорить об онтологической новизне. Так понимаемое новое обладает свойствами, которые приписывают эмерджентам: оно возникает внезапно, из уже существующего, но не сводится к нему, оно обладает свойствами, которых нет в компонентах, причастных к его появлению, оно обладает самостоятельными, только ему присущими каузальными возможностями.
Новые сущности возникают постепенно, делая бытие все более населенным и разнородным. Появившись и утвердив себя, сущность перестает быть новой, дальнейшее её существование сводится к изменениям, не выходящим за границы видовой идентичности и вызванными необходимостью своего сохранения в условиях изменяющегося жизненного контекста. Если же эти границы преодолеваются, то сущность перестает быть самой собой, исчезает.
Эмерджентные феномены, таким образом, могут быть как новыми сущностями в смысле
аристотелевой "чтойности", так и "этостями" -индивидуальными реализациями этих сущностей. Чаще всего мы имеем дело со вторыми, а потому их правильнее называть не новыми, а другими. Другое - это индивидуированная сущность, представленная в единичной, здесь и сейчас существующей вещи, имеющей свою уникальную идентичность.
Современные эмерджентисты, позиционирующие себя как реалисты в философии, полагают, что через определение онтологического статуса индивидуального можно найти возможности его научного объяснения. В качестве кандидатов на роль индивидуальных феноменов рассматриваются конкретные целостности из мира природы и культуры, обладающие эмерджентными свойствами. Ихэмерджентный характер состоит в том, что они являются исторически случайными, их идентичность формируется в ходе становления и, возникнув, они демонстрируют эпистемологическую и онтологическую новизну. Последнюю современные эмерджентисты не считают препятствием для познания. В частности, на этом настаивает Мануэль ДеЛанда, опираясь на базовые положения концепции индивидуации французского философа Жоржа Симондона и привлекая обширный материал из различных областей современной науки.
Симондон обратился к теме индивидуации, поскольку видел в этом механизме ключ к пониманию индивидуального бытия, которое он считал самостоятельной онтологической единицей - сингулярностью. Это понятие введено им для того, чтобы указать на особое свойство индивидуального, а именно, на его онтологическую пресыщенность, избыточность: оно всегда "больше, чем одно". Индивидуальное в его интерпретации существует как "этость" в средневековом понимании ((таессе^аБ - эта вещь), что подчеркивает её эмпирическую толщину: это самое тело, это самое событие [4, 478]. В качестве таковой она не является результатом конкретизации сущности, базового вещества или какого-либо таксона, но представляет собой продукт собственного становления из предшествующего состояния, которое Симондон называет "до-индивидуальным": "до-ин-дивидуальное бытие - это бытие, в котором нет ступеней [фаз]. Бытие, в котором происходит индивидуация, есть то, в котором возникает разрешение проблемы путем разделения его на стадии, что подразумевает становление: становление - это не структура, в которой существует бытие; это одно из измерений бытия, способ разрешения изна-
чальной несовместимости, изобилующей потенциалами" [11, 301].
Состояние, в котором пребывает до-инди-видуальное, Симондон описывает с помощью понятия метастабильного равновесия. Оно характеризуется предельной напряженностью, вызванной избытком потенциальной энергии и готовой перейти в новое фазовое состояние при нарушении этого равновесия. Механизм запуска процесса, нарушающего метастабильное состояние, Симондон называет трансдукцией: "Этот термин обозначает процесс, - физический, биологический, ментальный или социальный,- в которомдеятель-ность постепенно приходит в движение, распространяясь в пределах данной области, посредством структурирования различных зон области, над которой она действует. Каждый участок структуры, который составлен таким образом, служит, затем, для создания следующего до такой степени, что в то самое время, когда происходит это структурирование, в нем осуществляется прогрессивная модификация" [11, 313]. Простейшим примером трансдукции является рост кристалла.
Механизм трансдукции Симондон распространяет на биологические объекты, считая, что это поможет преодолеть распространенную точку зрения на изменения в живом организме как на процесс механической реализации схемы, содержащейся в генетическом материале. Он рассматривает жизнь как непрерывное изобретение того, что еще не содержалось в ее базовых элементах и детерминантах. Живые существа осуществляют трансдукции не путем распространения в однородной среде, но путем разрешения начального состояния дефазировки или "диспарации" между двумя системами в пользу нового спаривания или сочетания. Другими словами, в биологической сущности трансдукция является не прямой, а косвенной". Эта трансдукция, которую Симондон также называет "аИадтайс",хорошо иллюстрируется его примером бинокулярного зрения, имеющегося у всех млекопитающих. Эволюционная проблема состояла в том, что необходимо было соединить два потока визуальной информации в единую картину, то есть, сделать зрение стереоскопическим. Это удалось сделать, по Симондону, посредством механизма аллагматической трансдукции: соединяя разрозненные визуальные входы от оптических нервов, визуальный центр млекопитающих синтезирует их в "третье изображение", которое не может быть выведено ни из одного монокулярного потока". Это пример
эмердженции и подтверждение того, что история эволюции может быть понята как процесс возникновения новых форм жизни, способных решать предыдущие проблемы.
Идею эволюции живых организмов как процесса, включающего в себя изобретательство, Симондон заимствовал у своего старшего коллеги Жоржа Кангилема, входившего в состав диссертационной комиссии, перед которой Симондон в 1958 году защитил работу на тему "Индивидуация в свете понятий формы и информации".
Кангилем, специализирующийся на философских вопросах биологии и медицины, рассматривал жизнь как процесс, наполненный случайными событиями и ошибочными действиями, реагируя на которые живой организм использует встроенную в его видовую специфику гибкость и потенциальные возможности. Он считал, что природа, создавая живые организмы, и человека в том числе, проявила расточительность, наделив их органами и функциональными возможностями, которых больше, чем нужно для простого выживания. Но обнаруживается это тогда, когда организм сталкивается с проблемами, в частности - с болезнью. Её Кангилем характеризовал как состояние функциональной рассогласованности, при котором человек испытывает страдания или дискомфорт, препятствующие нормальной для него жизни. Он различал понятия "нормы" и "нормальности", определяя первую как граничные условия существования вида, необходимые для сохранения его специфики, а нормальное - как спецификацию нормы применительно к индивидуальным особенностям жизни организма. Иными словами, отклонение от нормы, если оно необходимо для сохранения индивида (особи) - это нормально. Без такого отклонения не было бы эволюции. Любая отклонившаяся от нормы индивидуалия (этим словом Кангилем обозначил единичную индивидуальную форму), которая, тем не менее, сохраняет свое существование, сначала терпит погрешности нормы, прежде чем стать угрозой самой норме. Поскольку новая форма сохраняется и изменяет норму, жизнь характеризуется тем, что Кангилем называет процессом "нормативного изобретения" Связь между живым организмом и окружающей средой "устанавливается как дискуссия, в которую живое привносит свои собственные надлежащие нормы оценки ситуаций, как доминирующих в среде, так и приспосабливающихся к ней" [6,155].
Таким образом, исследование индивидуа-ции приводит к реформе фундаментальных
философских понятий, смещению акцентов с эпистемологии на онтологию. Логика неприменима к любым утверждениям, касающимся бытия, до тех пор, пока не произойдет индивидуация, а потому должна быть разработана теория бытия в том виде, в каком оно существует до любой логики. Она будет онтогенетической и, следовательно, "... мы не можем обладать ни непосредственным, ни опосредованным знанием об индивидуации, а только тем знанием, которое является процессом, параллельным тому, с которым мы уже знакомы" [11,317]. Иными словами, знание об индивидуации рождается в ходе самой индивидуации, является, по сути, процессом, вторичным по отношению к ней. Этот вывод является диаметрально противоположным тому, который следует изанти-реалистическихустановок кан-товского корреляционизма.
Противники наделения эмерджентных феноменов онтологическим статусом нового аргументируют свою позицию тем, что не все из них обладают каузальными полномочиями. При этом они оперируют моделью причинности, характерной для физикалистской парадигмы, то есть, не признают иной причины, кроме физической, к которой должны быть редуцированы все остальные сущности. Отсутствие у объекта таких каузальных способностей означает, что они являются эпифеноменами. Но возрождение интереса к эмерджентизму было вызвано как раз-таки исчерпанностью идеи единства мира и связанной с ней моделью каузального объяснения. В современной науке утверждается идея качественной разнородности бытия, имеющего иерархическую слоистую структуру, в которой каждый слой или уровень имеет специфические законы и свойства, линейно не сводимые к законам и свойствам других уровней. Более того, наряду с обычной причинностью, действующей снизу-вверх, в таком иерархическом бытии действует и другой тип причинности, который Дональд Кэмпбелл назвал "нисходящей причинностью" [5, 179]. То есть, объекты более высокого уровня бытия способны оказывать причинное воздействия на объекты нижележащего уровня. Такой подход позволяет рассматривать субъективность и ценностно нагруженные объекты в качестве полноправных объектов научного исследования, наряду с фактами в их естественнонаучной интерпретации.
Причинность в её современном понимании - это совокупность всех факторов, обстоятельств, условий, причастных к появлению объекта. И доля причастности каждого из них
доступна калькуляции. Научное объяснение, в соответствие с этим, трактуется не как чисто логическая операция, а "... как творческий процесс прояснения условий и механизмов, оказывающих каузальное воздействие" [8, 2]. Будучи сторонником такого подхода, Мануэль ДеЛанда предлагает вариант эмерджентизма, совместимый с редукцией и каузальным объяснением. Эмерджентные объекты реально существуют в виде конкретных целостностей, которые он называет "ассамбляжами". Их эмер-джентный характер состоит в том, что они являются исторически случайными, их идентичность формируется в процессе индивидуации, а до-индивидуальное Симондона у ДеЛанды получило название "пространства возможностей". Ассамбляжи имеют онтологический статус индивидуальных сингулярностей, и главным препятствием на пути их познания ДеЛанда считает доминирование эссенциали-стского и типологического мышления при объяснении индивидуальных объектов. Он считает их наследием греческой онтологии, основанной на общем и частном, и видит решение проблемы в разработке новой онтологии, основанной на индивидуальных и универсальных сингулярностях [8,203].
Реальный процесс трансформаций в природе и человеческом обществе, изменившийся статус различий, которые приобретают все большее значение, потребовали отказа от указанных выше моделей мышления, опирающихся на диалектику общего и единичного и поиска новых способов объяснения индивидуального. В биологии это произошло в середине XX столетия, когда не смену типологическому эссенциализму пришло попу-ляционное мышление, ставшее методологической основой синтетической теории эволюции. Один из её авторов, Эрнст Майр писал: "Способы мышления популяционистов и типологов диаметрально противоположны, Популяционист подчеркивает неповторимость любого явления в мире живого. Как среди людей нет двух одинаковых индивидуумов, так нет их среди других видов животных и растений... Все организмы и жизненные явления обладают индивидуальными особенностями и в совокупности могут быть описаны в терминах статистики. Особи или любые иные органические единицы жизни образуют популяции, для которых мы можем определить среднее арифметическое и статистические характеристики изменчивости" [2,12-13].
ДеЛанда не скрывает, что его реконструкция механизмов эмердженции опирается на
эволюционную парадигму в её популяцион-ной редакции,а при описании конкретных эмерджентных целостностей он использует схему отношений между частью и целым, противоположную той, что принята в так называемой "организменной" концепции. Разрабатываемая им теория ассамбляжей избегает указанных выше препятствий посредством обращения к историческим процессам, порождающим конкретные "сборки". Все они рождаются в определенное время, живут своей особенной жизнью, а затем умирают. Из этого следует, что знание об ассамбляже нельзя получить посредством "ботанической классификации", считающей свойства само собой разумеющимися, но можно только через изучение источника этих свойств и устойчивости их существования [8,185]. Каждый актуальный ассамбляж в онтологическом отношении представляет собой индивидуальную сингулярность.
Пространство возможностей, из которого они возникают, ДеЛанда описывает с использованием понятийного аппарата физики, математики и биологии, придавая ему "философское лицо". Структура пространства возможностей, представлена топологическими инвариантами, называемыми аттракторами, отражающими степени свободы, которые имеют, при изменениях, конкретные системы, ДеЛанда называет аттракторы, определяющую это пространство универсальными син-гулярностями, которые напоминают предельно общий таксон, например - тип хордовых в классификации живых организмов. Он представляет собой абстрактный телесный план, который реализуется в многообразии видов позвоночных животных, появившихся в ходе исторического (но ни в коем случае не логического) дифференцирования. Переход от одного уровня природной иерархии к другому состоит из последовательных точек дробления и расхождения этого общего абстрактного плана, обладающего изначальной свободой. Таким образом, конкретные, реально существующие феномены, имеющие статус индивидуальных сингулярностей, являются продуктом исторического дифференцирования до-индивидуаль-ного бытия, "населенного" универсальными сингулярностями. Этот процесс ДеЛанда характеризует как онтогенез, имеющий свою индивидуальную диаграмму [7, 30].
Пространство возможностей обладает онтологической избыточностью, или "пресыщенностью", как его описывал Симондон, однако, чтобы процесс индивидуации состоялся, необ-
ходим стимул (толчок). ДеЛанда объясняет его с помощью бинарной оппозиции "территори-ализация - детерриториализация". Но перед этим он устраняет еще одно препятствие, стоящее на пути теории ассамбляжей. Речь идет о метафоре организма и основанной на ней организменной теории, диктующей отношения между целым и его частями. Одним из главных свойств органических тотальностей он считает их "бесшовность", проявляющуюся в том, что части слиты воедино, со-функциони-руют только в составе целого, и вне этого целого не существуют. ДеЛанда характеризует отношения между частями бесшовного целого как интериорные, и противопоставляет им ассамбляж как тип целостности, в котором части имеют не только интериорные, но и эксте-риорные отношения. Это означает, что они могут вступать в отношения и с частями данного целого, и с частями других целостностей, могут выйти из состава данной целостности и стать частью другой целостности. Идентичность конкретной целостности определяется не набором свойств, которые можно редуцировать к их частям, как это имеет место в органических целостностях, а способностями и тенденциями, актуализирующимися при наличии подходящих условий. ДеЛанда иллюстрирует это примером ножа, который обладает конечным числом свойств, таких, как внешний вид, вес и острота, являющимися объективными и актуальными. Но способность ножа резать является каузальной и проявляется тогда, когда есть вещь, которую нужно разрезать. Способность ранить или убивать возникает при наличии живого организма [9,386]. И так далее. В то время, как свойства даны и их число может быть конечным, способности не заданы сразу и окончательно, они не проявятся до тех пор, пока нет подходящего для их актуализации внешнего объекта. Поэтому, делает вывод ДеЛанда, "... бытие в качестве части целого включает в себя способности этой части, но не её конститутивное свойство. С учетом того, что неосуществленная способность не влияет на компонент, часть может быть отсоединена от целого без утраты своей идентичности" [7,10].
Рассматривая индивидуальные сингулярности как продукты индивидуации, являющейся процессом исторического развития, а не логического развертывания, ДеЛанда предлагает новую трактовку механизма причинности, действующей в этом процессе. Под ней он понимает всю совокупность факторов, участвующих в процессе создания актуального ассам-бляжа. Каузальная роль каждого из них имеет
конкретное ситуационное значение именно для данной сборки и заключается в создании условий для проявления необходимой способности, или же для её усиления или ослабления Более того, эта роль может меняться, в зависимости от ситуации. ДеЛанда ссылается на пример, который приводит Марио Бунге: "Возьмем ауксин - растительный гормон, который стимулирует рост,если его ввести в верхнюю часть растений, и, наоборот, задерживает рост, если его расположить в корнях" [1,66]. Другим примером может служить связь между курением и раком легких: курение, в отдельных случаях, может выступить катализатором онкологического заболевания, а в других - нет. Большую роль в этом играют генетическая предрасположенность, профессия, образ жизни, климат и другие факторы. Именно индивидуальный характер исторической траектории, порождающий конкретный индивидуальный объект, придает последнему эмерджентные свойства, ибо на этом пути не избежать случайностей.
Признание качественной разнородности бытия и его постоянного обновления, на котором настаивают современные эмерджентисты не означает отсутствия в нем единства. Оно допускается, но не как неизменное и универсальное состояние, а как актуальные и конкретные целостности (ассамбляжи), образующиеся в целях восстановления или сохранения бытийного равновесия. Единство возможно только в форме динамичного процесса, "диалога" между разнородными элементами, который позволяется выявить возможные точки их соприкосновения и добиться ситуационного согласия, которое всякий раз демонстрирует феноменальную, но не сущностную новизну.
Литература:
1. Бунге М. Причинность: Место принципа причинности в современной науке / пер. с англ. -Изд. 2-е. - М. : Едиториал УРСС, 2010.
2. Майр Э. Популяции виды и эволюция / пер. с англ. - М. : Мир, 1974.
3.Талеб Нассим Николас. Черныйлебедь. Подзна-ком непредсказуемости / пер. с англ. - М. : Колибри, 2017.
4. Alloa, Emmanuel & Michalet, Judith (2017) Differences in Becoming. Gilbert Simondon and Gilles Deleuze on Individuation. Philosophy Today, 61 (3). 475-502.
5. Campbell D.T. Downward causation in Hierarchically Organized Biological Systems // Studies in the Philosophy of Biology, F.J. Ayala &T. Dobzhansky (e<±), Macmillan Press, 1974 P. 179-186
6. Canguilhem G. The Normal and the Pathological. - New York: Zone Books, 1998.
7. DeLanda M. A New Philosophy of Society: Assemblage Theory and Social Complexity. London: Continuum, 2006.
8. DeLanda M. Emergence, Causality and Realism. In: The Speculative Turn Continental Materialism and Realism. - Melbourne: Re.press 2011. P. 381-392
9. DeLanda M. Philosophy and Simulation. The emergence of synthetic reason. - London-New York.: Continuum, 2011.
10. Meillassoux, Quentin. After Finitude: An Essay on the Necessity of Contingency, trans. Ray Brassier, New York, Continuum, 2008,
11. Simondon G. The Genesis of the Individual. In: Incorporations. Ed. J. Crary, S. Kwinter. - Zone Book, NewYork, 1992.
