CC BY
114
К ВОПРОСУ ОБ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ ПОСЯГАТЕЛЬСТВ НА ОКРУЖАЮЩУЮ СРЕДУ: ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
© М. А. Артамонова
В статье рассматриваются формирование и тенлениии развития отечественного законолательства лореволюии-онното периола в сфере охраны окружающей срелы. Анализируются нормы конкретных исторических локументов.
Ключевые слова: уголовное правонарушение, владельческие права, исторический анализ, казуистичность норм, дифференциация ответственности, криминализация, окружающая среда, объект уголовно-правовой охраны.
Артамонова Мария Александровна
старший преподаватель кафедры уголовного права и процесса
Самарская гуманитарная академия
Решение проблемы уголовно-правовой охраны экологической безопасности требует, прежде всего, анализа развития уголовного законодательства, условий его формирования, тенденций и перспектив. Применение метода исторического анализа способствует более эффективному прогнозированию путей дальнейшего совершенствования уголовного закона.
Историко-правовые аспекты уголовной ответственности за посягательства на природные богатства к настоящему времени являются наименее изученными. Ранний период истории был удостоен в отечественной науке лишь самых общих характеристик состояния правовой защиты природы, поскольку историки права чаще всего выбирали в качестве стартовой точки для своих работ эпоху петровских преобразований, в ходе которых проявилось значение природоресурсной базы в экономическом развитии Российского государства [1]. Была установлена, например, преемственность природоохранного законодательства от обычного права и народных традиций, связь древнейших природозащитных актов с владельческим правом на объекты защиты, утилитаризм таких правовых актов и др.
Тем не менее, представляется достаточно важным выявить основные тенденции развития российского уголовного законодательства дореволюционного и советского периодов, что позволит в значительной степени устранить пробелы, существующие по настоящее время в истории уголовного права, и трансформировать полученные выводы в плоскость современного законотворчества и правоприменения.
Самые первые акты об охране природы наглядно демонстрируют связь древнерусского законодательства с нормами обычного права восточных славян, у которых бытовая и хозяйственная жизнь была всегда наитеснейшим образом связана с природой. Человек того периода брал минимум необходимого от природы, почти не вмешиваясь в ее биологические процессы.
Адаптивно-практическое отношение к окружаюшей среде, состоянию ее элементов у восточных славянских племен органично сочеталось с религиозными нормами. Например, в строго определенных местах запрещалась любая хозяйственная и охотничья деятельность. Однако причиной этих запретов являлась не проблема охраны природы и ее богатств, а религиозное сознание и страх перед божественной карой в случае каких-либо посягательств на природные объекты.
Дальнейший анализ норм древнерусского природоохранного законодательства позволяет сделать вывод о том, что необходимость криминализации общественно опасных форм поведения в сфере природопользования обусловлена необходимостью защиты владельческих прав. Данный процесс берет свое начало со времен «Русской Правды». Так, ст. 69 «Пространной Правды» за покражу бобра предусматривала штраф в 12 гривен, так же как и за убийство холопа [2]. Тогда все ценные породы зверей считались собственностью князя. Согласно ст.75 «Пространной Правды», в частности, за неумышленную порубку владельческого годного в борть дерева на виновного налагался штраф 3 гривны в пользу казны и 0,5 гривны в пользу хозяина [2, с. 565].
Таким образом, мы видим, что природные объекты подпадали под правовую защиту древнерусского государства только в случае нахождения их в чьей-либо собственности. Следует отметить, что тогда уголовное правонарушение не отграничивалось в законе от гражданско-правового. Если же использовать применительно к рассматриваемому периоду терминологию современного уголовного права, то вполне корректно будет сказать, что экологические правонарушения отождествлялись с экономическими.
В дальнейшем этот принцип не нарушался и по мере развития феодальных отношений в российском государстве и все более распространялся. К примеру, в период феодальной раздробленности Х1У-ХУ вв. многие князья предоставляли свои земельные владения со всеми находящимися на них природными богатствами крупным собственникам, в первую очередь — монастырям [3]. Так, белоозерский князь Михаил Андреевич пожаловал Кириллову монастырю монопольное право рыбной ловли в Уломском озере [4]. Во всех этих грамотах владельческие права обеспечивались запретами использования природных объектов другими лицами, кроме владельцев угодий. Такого рода нормы содержались не только в великокняжеских, но и в других грамотах, например, в заповедных, охранных, уставных [5]. Так, в заповедной грамоте середины XV в. Великого князя Василия Васильевича митрополиту Ионе подтверждалось право Бело-озерскош Воскресенского Череповецкого монастыря владеть Святоозерцом в Луховце Владимирском [5, с. 91]. По охранной грамоте Ивана III от 1484 г. Спасско-Ефимьеву монастырю жителям Суздаля запрещалось ловить рыбу в монастырском озере Каменице под угрозой штрафа [6]. Охотничьи права владельцев охранялись некоторыми сложны-
ми по составу царскими грамотами [7]. Например, жалованная обельно-несудимая и заповедная грамота Ивана IV от 1551 г. архимандриту Чудова монастыря на село дубки содержала запрет на охоту посторонних людей в монастырских владениях [7, с. 117].
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что законодательство ХР/-Х\Т вв. тщательно охраняло природные объекты великокняжеских, монастырских и общинных владений от посягательств на них сторонних лиц. Бесспорно, что ввиду отсутствия негативного антропогенного воздействия на природу, у государства не было оснований криминализировать данные деяния как самостоятельную разновидность правонарушений.
В XVII столетии природоохранная функция государства реализуется все ярче, особенно в отношении охраны пчел и лесных ресурсов. Эго выражается в установлении более строгих видов наказания за правонарушения в этой сфере. По валовому писцовому наказу 1622 г. писцам были отданы полномочия проводить «сыск» о порче бортных деревьев и штрафовать виновных в пользу казны [8]. Соборное Уложение 1649 г. содержит ряд статей, в которых штрафная санкция дополнялась битьем кнутом, т. е. телесным наказанием [9]. По указу от 1678 г. за порубку деревьев в заповедных засечных лесах предусматривался штраф и битье кнутом, а за повторную порубку -смертная казнь [10]. Наряду с государственными заповедными лесами, правовая зашита распространялась и на частновладельческие леса, в отношении которых проводился в жизнь принцип недопущения сторонних лиц для рубки деревьев.
Повышенный уровень правовой охраны названных объектов объясняется не стремлением государства действовать из экологических мотивов, а только лишь их значимостью для государства. Бортничество являлось одним из основных промыслов населения и источников дохода казны, а лес всегда составлял основу экономической и военной обороноспособности русского феодального государства. Заповедный характер оборонительных лесных засек был уже установлен с XVI в.
Со второй половины XVII в. известны государственные указы об ограничении и регламентации охоты. Все они были преимущественно связаны с царской охотой и должны были обеспечивать ей полную свободу. Запретительные царские указы об охоте принимались и в фискальных интересах. Так, казенные интересы заставили московское правительство с середины XVII в. объявлять заповедными целые районы Сибири [11]. В России появилась потребность в регулировании добычи объектов животного мира в целях предотвращения их истощения. При этом регламентировались способы добычи и размеры добываемых видов, что подтверждает, например, царская грамота 1653 г., где говорится о запрете на ловлю выдр и бобров капканами [12].
Первая попытка общей регламентации рыболовства, преследующая к тому же цель защиты окружающей среды, была предпринята в наказе астраханским воеводам в 1591 г., где осуждалось и запрещалось т.н. сверхлимитное рыболовство, т.е. не для продажи и не в личных целях [13]. В царской грамоте на Белоозеро 1670 г. устанавливались правила ловли рыбы [14].
Одной из интересных страниц истории российского законодательства являются указы по защите окружающей среды в зоне проживания человека. Предусматривалось наказание в виде битья кнутом в случае нарушения требований по охране воздуха, воды, общественных мест от загрязнения и заражения [15]. В Указе Петра I от 1699 г. наказание за невыполнение санитарных норм в Москве было достаточно жестоким: виновные подвергались битью кнутом и штрафу в Земском приказе [15, с. 581].
Таким образом, изучение древнейшего и средневекового русского законодательства позволяет установить, что правонарушения, посягающие на окружающую среду, не рассматривались государством в качестве самостоятельной группы преступных посягательств. При опоре населения на земледелие промысловые занятия, связанные с использованием природных ресурсов, долгое время не регламентировались законодательно в силу отсутствия необходимости. Проблемы сохранения и восстановления качества природной среды в тот период не существовало. Природоохранная функция уголовной политики не существовала в силу целого комплекса факторов (политическая ситуация того периода, социальные и экономические преобразования, военные потрясения и др.).
Как следует из вышесказанного, в своих ранних формах задача охраны окружающей природной среды обычно сочеталась с защитой владельческих прав на природные объекты. Дифференциация охранных мер в отношении различных природных сфер более четко начала проявляться только в конце XVI - начале XVII в., что было обусловлено экономическими и демографическими факторами.
Об окружающей среде как самостоятельном объекте уголовно-правовой охраны можно говорить, только начиная с XIX столетия, что подтверждается мнением многих ученых [16].
Достаточное количество норм, посвященных охране окружающей среды, содержалось в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. [17]. В данном документе речь шла как об уголовных проступках, так и о «маловажных преступлениях» (см. гл. IX раздела VII, гл.1 раздела VIII, гл.П, IX и др.) Практический интерес представляют обладающие высоким профилактическим потенциалом нормы, устанавливающие уголовную ответственность за непринятие должностными лицами мер по прекращению охоты, рыбной ловли в запрещенные периоды времени и в запрещенных местах, а также за допущение торговли незаконно добытой дичью. Основной акцент, сделанный на экономический аспект общественной опасности экологических правонарушений, предопределил довольно суровые санкции соответствующих уголовно-правовых норм. Впоследствии законодатель перенес многие из составов правонарушений, закрепленных в Уложении, в Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. (см. ст.ст.52, 57, 77-78, 85, 111-112, 154 и др.)
Перечень «экологических» преступлений и проступков содержался и в Уголовном Уложении 1903 г., которое полностью не вступило в силу, а именно в главах 9-11.
Хотелось бы отметить, что в законодательстве Х1Х-ХХ веков по рассматриваемой проблематике не всегда проводилось четкое разграничение между преступными деяниями и правонарушениями. Один и тот же правовой акт мог содержать как нормы об административных проступках, так и об уголовных преступлениях. В науке отмечалось, что казуистичность норм была одной из черт, присущих дореволюционному уголовному законодательству России [18]. Уровень юридической техники нормативных правовых актов уголовно-правового характера того периода был недостаточно совершенен, хотя нельзя не подчеркнуть более развитый язык изложения правовых норм, отказ от казуальности в нормотворчестве, использование при конструировании уголовно-правовых норм бланкетных диспозиций.
Помимо этого явно изменилась трактовка объекта уголовно-правового регулирования. Процесс совершенствования уголовного законодательства способствовал конкретизации объекта преступных посягательств, направленных против природной
среды, определению их места в системе преступлений и утверждению позиции законодателя, связанной с обязательной уголовно-правовой охраной элементов природы. Изначально, в ранние исторические периоды охрана природных ресурсов осуществлялась сквозь призму охраны частной собственности на землевладения, о чем уже говорилось выше. Поэтому причинение вреда природе рассматривалось как экономическое или имущественное преступление. В предреволюционный период аналогичные деяния были отнесены законодателем в категорию преступлений против общественного благоустройства и благочиния, против порядка управления, между тем некоторые остались в категории преступлений против собственности.
Позитивная законотворческая деятельность была прервана революционным переворотом 1917 г. Царское законодательство было отменено.
Что касается процесса создания нового советского уголовного законодательства об охране природы, то этот вопрос требует самостоятельного освещения и выходит за рамки настоящей статьи.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. См.: Макаров, В. Н. Охрана природы. М., 1949; Колбасов, О. С. Правовая охрана природы. М., 1961; Васильев, Ю. С. Использование природных богатств и их охрана на Севере России в XVI-XVII вв. Общество и природа. Исторические этапы и формы взаимодействия. М., 1961; Митрошкин К. П., Шапошников А. К. Судьбы природы России. М., 1972; Гаранин, В. И. Охрана природы. Прошлое и настоящее. Казань, 1975; Петров, В. С. Краткая история охраны природы на территории СССР. Человек и биосфера. Ростов н/Д, 1977; Дулов, А. В. Географическая среда и история России (конец ХУ-ХК вв.) М., 1983; Булгаков, М. Б. Охрана природы в российском законодательстве XVII в. // История взаимодействия общества и природы. Ч. II. Ч. III. М., 1990.
2. См. Правда Русская. Т. 2. Комментарии. М. ; Л., 1947. С. 549.
3. См.: Исаев, И. А. История государства и права России : учебник. М., 1994; Титов, Ю. П. Хрестоматия по истории государства и права России. М., 1997.
4. См.: РИБ. Т. 2. СПб., 1875. № 26. С. 26.
5. См.: Памятники русского права. Вып. 3. М., 1955.
6. АИ. Т. I. СПб., 1846. № 26. С.24.
7.См.: Памятники русского права. Вып. 4. М., 1956.
8. См.: Седашев, В. Очерки и материалы по истории землевладения Московской Руси в XVII в. М., 1912. Приложение. Список с валового наказа 130 г. (1622 г.)
9. Соборное Уложение 1648 г. Текст. Комментарии. Л., 1987.
10. См.: ПСЗ. Т. 2. СПб., 1830. №728. Л. 166.
11. См.: Вилков, О. Н. Промыслы и экология в феодальной Сибири // Известия Сибирского отделения АН СССР. Серия «История, филология и философия». Вып. 3. Новосибирск, 1989.
12. См.: Российское законодательство Х-ХХ веков : в 9 т. Т.1. М., 1985.
13. АИ. Т. I. № 230. С. 440—443.
14. ААЭ. Т. 4. № 310. С. 318.
15. См.: Максимович, Л. Указатель российских законов. Т. I. М., 1803.
16. Например, см.: Лопашенко, Н. А. Экологические преступления: Комментарий к главе 26 УК РФ. СПб., 2002. С. 15; Уголовное право. Особенная часть / отв. ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамова, Г. П.Новоселов. М., 2001. С. 624
17. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 6. М., 1988. С. 174.
18. Неудахина, О. М. Проблемы уголовной ответственности за незаконную добычу водных животных и растений : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 12.
