CC BY
20
DOI 10.24411/2227-7315-2020-10043 УДК 347.91/.95
Е.С. Новикова
К ВОПРОСУ ОБ АКТУАЛЬНОСТИ ПРИМЕНЕНИЯ ИНСТИТУТА САМОКОНТРОЛЯ НА ОСНОВАНИИ ПОСТАНОВЛЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Введение: пересмотр дел по новым обстоятельствам как способ исполнения Российской Федерацией международных обязательств путем реализации возлагаемых Европейским Судом по правам человека мер индивидуального характера критически оценивается в современной юридической литературе. Цель: анализ института пересмотра дел по новым обстоятельствам с точки зрения обоснованности отнесения российским законодателем факта установления Европейским Судом допущенного национальным судебным органом конвенционного нарушения к основаниям пересмотра судебного акта в порядке самоконтроля. Методологическая основа: диалектический метод, методы системного и структурного анализа, формально-юридический, сравнительно-правовой методы. Результаты: для пересмотра судебных актов по новым обстоятельствам как института самоконтроля, применяемого в виду указания Европейским Судом на допущенное российским судом конвенционное нарушение, характерно исправление судебной ошибки. Указанное не противоречит его целевому назначению, а именно, исправление неправосудного судебного акта в условиях утраты иных процессуальных возможностей. Выводы: избранный российским законодателем способ реагирования органами судебной власти на принимаемые Европейским Судом постановления полностью отвечает потребностям создания на внутригосударственном уровне эффективных средств защиты конвенционных прав.
Ключевые слова: Европейский Суд по правам человека, новые обстоятельства, вновь открывшиеся обстоятельства, судебная ошибка, самоконтроль суда.
E.S. Novikova
ON THE QUESTION OF THE RELEVANCE OF APPLYING THE INSTITUTE OF SELF-CONTROL BASED ON THE DECISIONS OF THE EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
Background: reviewing cases under new circumstances as a way for the Russian Federation to fulfill its international obligations by implementing individual measures imposed by the European Court of human rights is critically evaluated in the modern legal literature. Objective: analysis of the Institute for reviewing cases under new circumstances from the point of view of the reasonableness of the Russian legislator's attribution of the fact that the European Court established a Convention violation committed by a national judicial authority to the grounds for reviewing a judicial act in the order of self-control. Methodology:
© Новикова Екатерина Сергеевна, 2020
Аспирант кафедры гражданского и административного судопроизводства (Российский государственный университет правосудия), помощник судьи Тринадцатого арбитражного апелляционного суда; e-mail: ekaterina.asp@yandex.ru
© Novikova Ekaterina Sergeevna, 2020
Post- graduate student, Civil and administrative proceedings department (Russian state University of justice), 108 assistant judge of the Thirteenth Arbitration Court of Appeal
dialectical method, system and structural analysis methods, technical method, a method of the comparative-legal analysis. Results: the revision of judicial acts under new circumstances as an institution of self-control, applied in view of the European Court's indication of a Convention violation committed by the Russian court, is characterized by the correction of a judicial error. This does not contradict its intended purpose, namely, the correction of an unlawful judicial act in the absence of other procedural opportunities. Conclusions: the method chosen by the Russian legislator for the judicial authorities to respond to decisions adopted by the European court of Justice fully meets the needs of creating effective means of protecting Convention rights at the domestic level.
Key-words: European Court of Human Rights, newly discovered facts, new facts, judicial error, judicial self-control.
В случае установления Европейским Судом по правам человека (далее — Европейский Суд, ЕСПЧ) нарушения положений Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод1 (далее — Конвенция, ЕКПЧ), допущенного судом при рассмотрении конкретного дела, российским процессуальным законодательством предусмотрена возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов по правилам гл. 42 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации2 (далее — ГПК РФ), гл. 37 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации3 (далее — АПК РФ) и Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации4 (далее — КАС РФ). Иными словами, судебные органы реализуют возлагаемые подлежащими внутригосударственному исполнению актами ЕСПЧ меры индивидуального характера в рамках института новых обстоятельств.
Институт пересмотра дел по вновь открывшимся и новым обстоятельствам в юриспруденции рассматривается как один из способов самоконтроля суда [1, с. 18-20; 2, с. 5-9], который является немаловажным аспектом механизма судебной защиты, т.к. позволяет оперативно реагировать на ошибки, допущенные судом при принятии судебного акта.
Вместе с тем вопрос актуальности использования института пересмотра по вновь открывшимся (новым) обстоятельствам для исправления судебной ошибки является дискуссионным в юридической литературе. А именно, сторонники подхода, в соответствии с которым судебная ошибка всегда виновна (или противоправна) не рассматривают институт пересмотра дел по вновь открывшимся (новым) обстоятельствам в качестве способа ее устранения, т.к. для данной стадии характерна неосведомленность судьи о существовании обстоятельства, существенно влияющего на результат рассмотрения спора [3, с. 359]. Ряд ученых отмечает, что встречается неоправданное ограничение сферы распространения понятия «судебная ошибка» рамками правонарушения и виновности судей при
1 См.: Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 4 ноября 8 1950 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 2, ст. 163. °
2 См.: Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ (в ред. от 26 июля 2019 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 46, ст. 4532.
3 См.: Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ (в ред. от 26 июля 2019 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. № 30, ст. 3012.
4 См.: Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации от 8 марта 2015 г. № 21-ФЗ (в ред. от 27 декабря 2018 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2015. № 10,
ст. 1391. 109
совершении ими отступлении от целевых установок судопроизводства при отправлении правосудия [4, с. 89-91], в то время как понятие судебной ошибки более широкое, оно включает не только процессуальные нарушения, но и случаи, когда суд не предвидел и не мог предвидеть ошибочность своих действий и их последствий [5, с. 12].
Представляется, что для формирования собственного суждения относительно приведенной дискуссии, надлежит исследовать имеющиеся в доктрине определения термина «судебная ошибка». Так, Н.Н. Вопленко под судебной ошибкой понимал «противоречащий нормам материального или процессуального права и не достигающий истинных целей правового регулирования результат властной деятельности специальных субъектов правоприменения, который квалифицируется в качестве ошибочного компетентным органом в особом акте» [6, с. 41].
И.М. Зайцев определил судебную ошибку как «не соответствующее целям правосудия действие судебных работников, либо последствия такого действия» [7, с. 5].
Как указала Л.В. Трофимова, судебной ошибкой является действие судебных работников, препятствующее достижению ими определенной цели и влекущее наступление негативных последствий, в том числе и отмену ошибочного решения [8, с. 130].
Е.Г. Тришина определила судебную ошибку как погрешность в деятельности управомоченного субъекта (суда), нарушающую нормы процессуального и (или) материального права, не достигающую целей гражданского судопроизводства, в результате которой акт правосудия либо отдельное процессуальное действие
0 становится неправомерным [9, с. 11].
CD
? В соответствии с определением, сформулированным В.В. Ефимовой, судебная
В ошибка — это правовое последствие допущенного судом отступления от целей и
g задач судопроизводства в арбитражных судах, установленное в процессуальном
1 порядке уполномоченной судебной инстанцией [4, с. 107].
| Г.А. Жилин рассматривает судебную ошибку, как «несовпадение результата
i процессуальной деятельности суда с целевыми установками судопроизводства,
I закрепленными в нормах процессуального права» [3, с. 353].
ф
| Исходя из представленных в доктрине определений понятия «судебная
| ошибка», следует сделать вывод, что центральным его признаком является не 'I достижение цели судопроизводства как последствие совершения такой ошибки. | При этом, как справедливо отметил И.М. Зайцев, «с учетом вновь открывшихся | обстоятельств вынесенное решение становится необоснованным или незаконным. При этом судебная ошибка очевидна и бесспорна» [7, с. 16].
Представляется, что судебной ошибкой, в рамках исследуемого института, g будет являться вынесение решения по существу спора без учета существенных § для дела обстоятельств, поскольку определяющим признаком новых и вновь от-| крывшихся обстоятельств является их существенность. Наличие при этом ука-J занных обстоятельств — ставит под вопрос достижение целей судопроизводства, осуществленного до установления новых или вновь отрывшихся обстоятельств. Вместе с тем при отмене судебного акта по новым обстоятельствам, решение суда не всегда будет заменено на противоположное в полном объеме или в части. Вопрос о существенности обстоятельства подлежит разрешению судом именно на исследуемой стадии процесса, т.е. при определении наличия или отсутствия 110 оснований для отмены вступившего в законную силу судебного акта. После от-
мены судебного акта, в случае признания нового обстоятельства существенным, возобновив производство, суд может вынести противоположный судебный акт по делу или поддержать первоначальную позицию полностью или в части, т.к. на данной стадии судом оцениваются все обстоятельства по спору в совокупности.
В этой связи следует согласиться с мнением тех ученых, которые склонны к абстрагированию от подхода к пониманию судебной ошибки через осмысление зависимости ее от вины судьи. Как справедливо отметила Л.А. Терехова, в противном случае для всех ситуаций, когда решение неправильно, но вины судьи в этом нет, необходимо будет создавать специальную теоретическую конструкцию и термины, обосновать, почему и в этом случае неправильное решение нужно отменять или корректировать и что в данном случае устраняется, если это нельзя назвать судебной ошибкой. Кроме того, потребуются специальные изыскания на предмет определения вины судьи: ее наличия или отсутствия, формы, влияния на результат, в то время как здесь четких рекомендаций выработано быть не может [10, ^ 32].
На фоне изложенной дискуссии следует отметить, что применительно к такому основанию пересмотра по новым обстоятельствам, как установление ЕСПЧ нарушения положений Конвенции, можно говорить о единстве во мнениях, высказываемых в юридической литературе, заключающемся в том, что данное основание свидетельствует о допущенной национальным судом ошибке. При этом избранный законодателем способ реагирования органами судебной власти на принимаемые в отношении РФ подлежащие внутригосударственному исполнению акты ЕСПЧ находится в условиях критической оценки со стороны ряда авторитетных ученых-юристов. Исходя из того, что факт установления ЕСПЧ несоответствия национального судебного решения нормам ЕКПЧ свидетельствует о том, что такой акт вынесен с нарушением общепризнанных норм и принципов международного права, многие авторы указывают на необходимость исправления данной судебной ошибки путем пересмотра дела в порядке надзора [2, ^ 110].
Вместе с тем следует иметь в виду, что внутригосударственный механизм правового регулирования порядка исполнения актов ЕСПЧ (в т.ч. путем пересмотра судебного акта, не соответствующего нормам ЕКПЧ) является составной резервной частью механизма регламентации общественных отношений, связанных с реализацией и обеспечением прав, гарантированных ЕКПЧ — механизма конвенционного регулирования. Благодаря действию принципа субсидиарности судебная защита конвенционных прав на национальном уровне (осуществляемая до рассмотрения спора, основанного на норах ЕКПЧ, в Европейском Суде или вовсе без обращения к его юрисдикции) является важнейшим этапом конвенционного механизма правового регулирования, связанного с реализацией управомоченными субъектами положений ЕКПЧ. Ввиду изложенного, выводы об эффективности того или иного национального средства правовой защиты с точки зрения конвенционного механизма подлежат распространению и на правовое регулирование национального процесса реализации актов ЕСПЧ.
Как известно, надзорный порядок пересмотра дел судами общей юрисдикции на протяжении длительного периода последовательно не признавался ЕСПЧ эффективным средством правовой защиты. На основании обширной практики Европейского Суда по рассматриваемому вопросу и не в последнюю очередь исходя из выводов, изложенных в постановлении по делу «Абрамян и Якубовские
против России»51можно сделать вывод, что основные претензии ЕСПЧ к российскому надзорному производству сформулированы в аспекте допускаемых им дискреционных полномочий должностных лиц ВС РФ, для которых характерна неопределенность сроков их реализации (ч. 3 ст. 391.5 ГПК РФ, ч. 7 ст. 308.4 АПК РФ, ч. 4 ст. 337 КАС РФ), что в совокупности с наличием процессуальной возможности неоднократного инициирования данного производства в обычном и в так называемом «особенном» [11, с. 331] (ст. 391.11 ГПК РФ, 308.10 АПК РФ) порядке влечет непрогнозируемую продолжительность данной стадии процесса.
Анализ действующего законодательства позволяет сделать вывод, что перечисленные выше особенности надзорного производства, препятствующие признанию его ЕСПЧ эффективным средством правовой защиты, сохранены в процессуальных кодексах. Таким образом, с большой долей вероятности можно утверждать, что современный надзор не будет признан ЕСПЧ эффективным средством правовой защиты. При этом если надзорное производство последовательно не рассматривается ЕСПЧ в качестве эффективного средства правовой защиты, подлежащего исчерпанию в ходе реализации норм Конвенции перед обращением к международной судебной юрисдикции, представляется использование данного института в целях исправления установленной Европейским Судом судебной ошибки, связанной с применением положений ЕКПЧ, будет нецелесообразным.
Необходимо также отметить, что в отличие от надзорного производства, в отношении порядка пересмотра дел по вновь открывшимся обстоятельствам ЕСПЧ занимает позицию, в соответствии с которой данная процедура сама по себе не противоречит принципу правовой определенности в той мере, в какой это необходимо для исправления судебных ошибок и обеспечения справедливого правосудия6.
Более того, в силу действия жесткого правила исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, характерная для рассматриваемого основания пересмотра, судебная ошибка, в силу особенностей института новых обстоятельств, сохраняет свой предположительный характер до момента обращения к международному механизму защиты конвенционных прав. Как уже указывалось ранее, в рамках конвенционного механизма правового регулирования функционирует резервный механизм, предназначенный цели защиты и обеспечения прав и свобод, гарантированных ЕКПЧ, связанный с внутригосударственным исполнением принимаемых ЕСПЧ актов. В силу резервного положения указанного механизма, обусловленного действием принципа субсидиарности, он запускается уже после рассмотрения спорной ситуации национальным судом. То есть результаты осуществления ЕСПЧ своей исключительной компетенции по толкованию Конвенции национальному суду объективно не могли быть известны на момент рассмотрения им дела. В свою очередь, в силу способа формулирования норм ЕКПЧ, а также исключительности полномочий ЕСПЧ по
5 См.: Решение ЕСПЧ от 12 мая 2015 г. по делу «Роберт Михайлович Абрамян (Robert Mikhay-lovich Abramyan) против Российской Федерации», жалоба № 38951/13, «Сергей Владимирович Якубовский (Sergey Vladimirovich Yakubovskiy) и Алексей Владимирович Якубовский (Aleksey Vladimirovich Yakubovskiy) против Российской Федерации», жалоба № 59611/13 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. № 12.
6 См.: Постановление ЕСПЧ от 7 июня 2007 г. по делу «Кузнецова (Kuznetsova) против России», жалоба № 67579/01, §40. URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{«fulltext»:[«67579/01»], »docume ntcollectionid2»:[«GRANDCHAMBER»,»CHAMBER»],»itemid»:[«001-80951»]} (дата обращения:
112 10.10.2019).
толкованию конвенционных положении, приоритетное значение в соотношении с национальными средствами судебной защиты данных прав, реализуемыми при рассмотрении споров судами общеи юрисдикции и арбитражными судами, будет иметь международный способ в случае его применения.
Наряду с изложенным следует отметить, что С.Т. Багыллы в целях усовершенствования правового регулирования порядка пересмотра дел по новым обстоятельствам предложено переименовать рассматриваемое основание пересмотра, сформулировав его как «Определение или изменение практики применения и толкования положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении (арбитражным) судом конкретного дела в связи с принятием решения, по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека» [12, с. 131]. Данное предложение, с учетом вышеизложенного, представляется оправданным, т.к. приведенная ученым формулировка более четко и детально отражает суть необходимости пересмотра вступившего в законную силу судебного акта в целях исправления судебной ошибки, поскольку акцент в данном положении будет сделан не на нарушении национальным судом положений ЕКПЧ, а именно на реализации ЕСПЧ своих исключительных полномочий по толкованию Конвенции, результатом которого является определение или изменение практики реализации конвенционных положений.
Таким образом, вынесение ЕСПЧ постановления о нарушении РФ норм Конвенции является именно новым обстоятельством, в то время как судебная ошибка является основанием для отмены судебного акта.
Кроме того, важно иметь в виду, что возможность установления и ликвидации судебной ошибки в инстанционном порядке, в случае принятия ЕСПЧ j постановления против РФ, не была реализована и к моменту вынесения ЕСПЧ и постановления по делу утрачена. С учетом изложенного, использование инсти- а тута самоконтроля как средства реализации мер индивидуального характера, о возлагаемых ЕСПЧ своими окончательными постановлениями, представляет- К ся, не будет противоречить его целевому назначению, а именно, исправление о
с
неправосудного судебного акта в условиях утраты иных процессуальных воз- 1 можностей. Использование данного института в указанных условиях представ- в ляет собой гарантию обеспечения прав граждан на пересмотр неправосудного о судебного акта, а также гарантию реализации международных обязательств по ю исполнению окончательных постановлений ЕСПЧ. д
s
Библиографический список а
1. Зайцев И.М. Самоконтроль суда первой инстанции в гражданском процессе // J
Российская юстиция. 1998. № 12. С. 18-20. I
и
2. Терехова ЛА. Новые и вновь открывшиеся обстоятельства в гражданском и ад- № министративном судопроизводстве: монография. М.: Проспект, 2017. 144 с. (
3. Жилин ГА.. Правосудие по гражданским делам: актуальные вопросы: моногра- ) фия. М.: Проспект, 2010. 576 с. 0
4. Ефимова В.В. Контроль в арбитражном процессе как способ устранения судебных 0 ошибок: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2004. 203 с.
5. Резуненко А.М. Пересмотр судебных актов, вступивших в законную силу, по вновь открывшимся обстоятельствам как стадия гражданского процесса: автореферат дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2001. 22 с.
6. Вопленко Н.Н. Ошибки в правоприменении: понятие и виды // Советское государство и право. 1981. № 4. С. 38-46. 113
7. Зайцев И.М. Устранение судебных ошибок в гражданском процессе. Саратов: Изд-во Саратовского государственного ун-та, 1985. 135 с.
8. Трофимова Л.В. Основания к отмене судебных решений, не вступивших в законную силу: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1999. 158 с.
9. Тришина Е.Г. Проблема судебного контроля в гражданском судопроизводстве: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2000. 193 с.
10. Терехова ЛА. Система пересмотра судебных актов в механизме судебной защиты. М.: ВолтерсКлувер, 2007. 320 с.
11. Борисова ЕА. Апелляция, кассация, надзор по гражданским делам: учебное пособие. М.: ИНФРА-М, 2016. 319 с.
12. Багыллы С.Т. Пересмотр вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся или новым обстоятельствам в гражданском и административном судопроизводстве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2017. 219 с.
References
1. Zaitsev I.M. Self-control of the First-instance Court in Civil Proceedings // Russian Justice. 1998. № 12. P. 18-20.
2. Terehova LA. New and Newly Discovered Facts in Civil and Administrative Proceedings: monograph. Moscow: Prospekt, 2017. 144 p.
3. Zhilin GA. Civil Justice: Current Issues: monograph. Moscow: Prospekt, 2010. 576 p.
4. Efimova V.V. Control in the Arbitration Process as a Way to Eliminate of Judicial Errors: diss.. of cand. of law. Saratov, 2004. 203 p.
5. Rezunenko A.M. Review of the Final Judgments under Newly Discovered Facts as a Stage of Civil Proceedings: extended abstract of dis. ... cand. of law. Saratov, 2001. 22 p.
6. Voplenko N.N. Flaw in Enforcement: Concept and Types // Soviet state and law. 1981. № 4. P. 38-46.
7. Zaitsev I.M. Eliminate of Miscarriages of Justice in Civil Proceedings. Saratov: Publishing house of Saratov University, 1985. 135 p.
8. Trofimova L.V. Grounds for Reversal of Not Coming into Force Judgements: diss.. of cand. of law. Saratov, 1999. 158 p.
9. Trishina E.G. The Problem of Judicial Control in Civil Proceedings: diss.. of cand. of law. Saratov, 2000. 193 p.
10. Terehova LA. Judicial Review System in the Judicial Protection Mechanism. Moscow: VoltersKluver, 2007. 320 p.
11. Borisova EA. Appeal, Cassation, Supervision of Civil Cases: textbook. Moscow: INFRA-M, 2016. 319 p.
12. Bagylly S.T. Review of the Final Judgments on New or Newly Discovered Facts in Civil and Administrative Proceedings: diss.. of cand. of law. Moscow, 2017. 219 p.
