CC BY
24
3. Москалев А.Ю. Особенности личности рецидивистов. Психопедагогика в правоохранительных органах. 2012; 2 (49): 84 - 89.
4. Разумова Е.М., Луговой А.С. Конформное поведение заключенных в исправительных учреждениях. Материалы XV международной научно-практической конференции. Научно-информационный издательский центр «Институт стратегических исследований». 2014: 124 - 131.
5. Вожжов А.В. Социально-психологические факторы, детерминирующие насильственные преступления, совершаемые рецидивистами. Российский следователь. 2015; № 9: 18 - 21.
6. Разумова Е.М. Особенности внутриличностного конфликта осужденных в исправительно-трудовом учреждении. Актуальные проблемы современной науки, техники и образования. 2016; Т. 2; № 1: 186 - 189.
References
1. Olenko E.S. Lichnostnye akcentuacii u zaklyuchennyh. Uspehisovremennogo estestvoznaniya. 2007; 1: 80.
2. Razumova E.M. Vremennye perspektivy prestupnikov recidivistov v ispravitel'nom uchrezhdenii. Aspekty psihologicheskogo zdorov'ya v sovremennyh usloviyah: kollektivnaya monografiya. Ufa, 2016: 200 - 220.
3. Moskalev A.Yu. Osobennosti lichnosti recidivistov. Psihopedagogika vpravoohranitel'nyh organah. 2012; 2 (49): 84 - 89.
4. Razumova E.M., Lugovoj A.S. Konformnoe povedenie zaklyuchennyh v ispravitel'nyh uchrezhdeniyah. Materialy XV mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Nauchno-informacionnyj izdatel'skij centr "Institut strategicheskih issledovanij". 2014: 124 - 131.
5. Vozhzhov A.V. Social'no-psihologicheskie faktory, determiniruyuschie nasil'stvennye prestupleniya, sovershaemye recidivistami. Rossijskij sledovatel'. 2015; № 9: 18 - 21.
6. Razumova E.M. Osobennosti vnutrilichnostnogo konflikta osuzhdennyh v ispravitel'no-trudovom uchrezhdenii. Aktual'nye problemy sovremennoj nauki, tehniki i obrazovaniya. 2016; T. 2; № 1: 186 - 189.
Статья поступила в редакцию 14.03.18
УДК 159.9:32
Kalita V.V., Cand. of Sciences (Psychology), Professor, Far Eastern Federal University (Vladivostok, Russia), E-mail: 700200@mail.ru
Potapov D.S., postgraduate (Psychology), Maritime State University n.a. Admiral G.I. Nevelskoy (Vladivostok, Russia), E-mail: pot-daniil@mail.ru
CONCERNING THE ISSUE OF THE ENEMY IMAGE INVESTIGATION AMONG THE OFFICERS OF THE RUSSIAN ARMY. The
article discusses the need to study the enemy's image among Russian military officers in the context of today's socio-political events. Attention to this topic is due to the fact that the enemy's image as a category has a number of features, one of which is the almost complete lack of data on its phenomenon. The image of the enemy is seen as a component of the image of the world of professional military personnel, necessary for the training of professional military personnel. The flexibility and dependence of the formation of the enemy's image on a number of factors, including past personal and historical experience, the rigidity of social attitudes, the nature of information about the potential enemy, the current situation in society, is shown. Key words: image, image of the world, image of enemy, propaganda.
В.В. Калита, канд. психол. наук, доц., Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток, E-mail: 700200@mail.ru
Д.С. Потапов, аспирант, Морской государственный университет им. адмирала Г.И. Невельского, г. Владивосток, E-mail: pot-daniil@mail.ru
К ВОПРОСУ ОБ АКТУАЛЬНОСТИ ИССЛЕДОВАНИЯ ОБРАЗА ВРАГА У ОФИЦЕРОВ РОССИЙСКОЙ АРМИИ
В статье рассматривается вопрос о необходимости исследования образа врага у российских военнослужащих-офицеров в контексте сегодняшних социально-политических событий. Внимание к данной теме вызвано тем, что образ врага как категория отличается рядом особенностей, одной из которых является практически полное отсутствие данных относительно её феномена. Образ врага рассматривается как составляющая образа мира профессиональных военнослужащих, необходимая для подготовки профессиональных военных кадров. Показана гибкость и зависимость формирования образа врага от ряда факторов, включая прошлый личный и исторический опыт, ригидность социальных установок, характер информации о потенциальном враге, актуальная ситуация в социуме.
Ключевые слова: образ, образ мира, образ врага, пропаганда, профессиональные военнослужащие.
С момента зарождения социальной психологии как науки одним из предметов её изучения становятся взаимоотношения между различными социальными общностями, представленными сословиями, классами, этносами. Базовым основанием для разделения можно считать противопоставление «мы» и «они». Как отмечают сторонники теории общественного договора, конфуцианцы или социал-дарвинисты, подобное противопоставление необходимо для того, чтобы было проще и легче управлять социумом, когда сам факт принадлежности человека к определенной социальной группе подразумевает наличие у него обязательств перед управляющим органом -правительством, командованием, советом директоров компании, т. д. [1].
Несмотря на обилие теорий, объясняющих происхождение человеческой агрессии и враждебности на уровне социальных общностей, в понятийном аппарате психологии остается некоторая брешь, связанная с концептом образа врага. В ряде исследований была показана динамика образа врага в зависимости от плотности контактов с ним, культурно-исторического контекста, особенностей идеологической обработки сознания военного состава и мирного населения [2; 3; 4].
На внешнем уровне по одежде, манере говорить, вести себя в определенных ситуациях человек способен отличить «своих» от «чужих». Зачатки такого разделения можно встретить уже в раннем возрасте, когда младенцы проявляют выраженную аффективную реакцию (плач, избегание) на появление в их окружении незнакомых лиц. В отношении биологических корней данной системы координат можно отметить, что своевременное опознавание «своих» и «чужих» является предпосылкой для выживания биологической единицы или вида. Исследователи отмечали, по мере взросления детенышей, переход от генерализованной реакции страха (крики, замирание) на любые незнакомые объекты к их различению, когда они проявляли реакцию страха только на определенные стимулы [5].
При переносе этих закономерностей на человеческое общество, можно предположить, что выделение образа врага на начальном этапе его формирования осуществляется также по принципу генерализации, через использование понятий, которые семантически можно сгруппировать как признаки довольно размытого образа врага.
Как отмечает Л. Гудков, одним из обязательных условий функционирования человека в социуме является его интеграция в систе-
му координат «Свои-Чужие» [6]. При высоком уровне угрозы, образ врага отличается большей сложностью и амбивалентностью. На наш взгляд, подобная неоднозначная характеристика образа врага создает необходимость контроля особенностей формирования данного образа на всех этапах его развития: от диффузного и неопределенного - до имеющего четкие жесткие очертания, когда для его актуализации включаются механизмы произвольной сознательной когнитивной, аффективной и поведенческой регуляции, а также механизмы психологической защиты.
Необходимость обращения к образу врага, в частности, у российских офицеров, объясняется тем, что в настоящее время политические, экономические и социальные события в мире преломляются в общественном сознании сквозь призму идеологической пропаганды. Послание Президента РФ федеральному собранию от 1 марта 2018 года вызвало настоящий переполох среди западных стран, в очередной раз заставив их говорить о «бряцании оружием» со стороны РФ. Причиной такой реакции стало заявление о разработке принципиально нового вида оружия, аналогов которому не существует [7].
Ввиду того, что силами СМИ в мире создается образ «российского агрессора», неизбежно возникает вопрос другого рода -как сами российские военнослужащие воспринимают потенциальных врагов и что влияет на формирование такого образа.
Во времена «холодной войны» был четко обозначенный двуполярный мир, представленный Советским Союзом и его союзниками из социалистического лагеря, и западный блок в лице членов Атлантического альянса и других аналогичных структур. Упрощение картины мира до двух составляющих делает его более удобным для управления общественным сознанием: есть «свои» и «чужие». В этом процессе взаимодействия с врагами и союзниками армия играет особую роль: её кадровый и технический потенциал выступают как своего рода аргументы для подтверждения права государства на ведение своей внешней и внутренней политики. В связи с этим можно согласиться с тезисом, что армия давно перестала выступать как аполитичный институт, хотя сам по себе факт её наличия не оказывает заметного влияния на происходящие в стране социально-политические и иные процессы до тех пор, пока не становится инструментом для управления этими процессами.
Согласно данным Л. Гудкова, высокий уровень доверия к президенту, армии, спецслужбам объясняется высоким уровнем ущемленной агрессивности. Образ врага приобретает особую значимость в ситуации, когда в обществе происходят сильные социальные напряжения, у которых сложно определить первопричину. С другой стороны, в современном обществе с его сложной организацией, армия и другие силовые структуры не выступают как представительские институты, выражающие ценность всего целого.
Как показали исследования А.М. Васильевой и Д.Н. Шарова, не персонифицированный с конкретным человеком или сообществом образ врага связан с действием механизмов проекции (наделяющей врага неприемлемыми характеристиками), игнорирования (избирательное невнимание к определенным качествам противника), вытеснения (недооценка собственных негативных качеств) и реактивного образования, объясняющего появление противоречивых оценок в образе врага [8].
У русских военных сложилось уникальное отношение к общностям, которые в истории показывали враждебное отношение к ним и русскому народу в целом. Как отмечает Е. Синявская, обезоруженный и сдавшийся в плен неприятель перестает восприниматься как враг, как олицетворение угрозы [4].
Исследования, проводимые на российской выборке в конце 80-х годов 20 века, показали, что подавляющее большинство ответили, что у «нас нет врагов». Спустя 20 лет, когда началась военная кампания на Северном Кавказе в Чечне, респонденты уверенно отвечали, что у России есть враги. Это подтверждает вывод, что ухудшение социально-экономической ситуации неизбежно сказывается на актуализации образа врага. В отношении военнослужащих, данный феномен связан и с этническим компонентом (наши враги - чеченцы), и с религиозным (врагами называют представителей мусульманства). Внешние признаки связываются с образом врага, созданным на основе семантической группировки понятий, формируясь в простейшую дихотомию «наш» - «не наш».
Согласно проведенного в 2014 году социологического опроса, 80% россиян готовы взять оружие в руки, если возникнет угроза нападения на Россию [9]. По свидетельствам очевидцев военных действий, имевших место в разные периоды, у большинства офицеров до первого столкновения с врагом имеется
только образ, созданный средствами государственной пропаганды. Офицер примерно знает, против кого ему воевать, но основания для личной неприязни пока не имеет. По мере сближения и знакомства с его методами ведения военных действий, накопления личного опыта противодействия в боях, образ врага начинает приобретать более четкие, эмоционально-заряженные формы. Его уже можно определить как представителя конкретной социальной общности, отличающейся от «наших» такими-то особенностями. Чаще всего упор делается на вероисповедании, образе жизни, внешности, языке. Образ начинает корректироваться в угоду прагматическим целям - выжить, победить, уничтожить. Т.е. применительно к военным речь идет о выполнении их прямых обязанностей - сохранении боеспособности и выполнении полученного от командования приказа. Другое дело, что потом происходит с теми, кто, выполняя приказ, оказался не готов к его последствиям в виде навязчивых воспоминаний или состояния «вечной войны» [10; 11; 12].
Как высказываются политологи и социологи, прямой угрозы жизни и благополучию граждан РФ не существует. Однако ввиду того, что политический курс руководства любой страны, с которой РФ поддерживает сотрудничество в той или иной области, может измениться под действием ситуативных факторов, возникает необходимость выявления источников потенциальной угрозы. Армия должна четко представлять, против кого и как ей нужно будет действовать в случае прямого военного конфликта. В армейской иерархии информация передается от вышестоящих чинов нижестоящим, причем количество и характер информации, объясняющей причины объявления врагом определенной социальной общности или личности, по мере передачи «сверху вниз» существенно меняется. В итоге остается только указание на врага и как с ним поступить. В этом процессе появляется большое количество гибких, подверженных трансформации блоков, которые делают образ врага более подверженным изменениям. Чтобы придать ему определенную жесткость, по нашему мнению, кроме когнитивной составляющей, в процесс формирования образа врага необходимо включить и другие составляющие: личный опыт взаимодействия или опыт референтной группы / лица, вызвать ярко выраженную эмоциональную реакцию с преобладанием негативных характеристик, показать его слабости, усиливая собственные положительные черты.
Подводя итоги вышесказанному, отметим, что сам по себе образ врага является недостаточно проработанной категорией. Он существует в плоскости категории образа мира, но выступает как изначально заданная величина, обозначаемая без подробного рассмотрения ее природы. Отдельно стоит отметить, что образ врага, на наш взгляд, является специфической характеристикой профессиональной деятельности военнослужащих. Достаточно вспомнить высказывания военных и послевоенных лет, когда офицеры-политруки проводили беседы по идеологическому воспитанию новых поколений военнослужащих по принципу «Враг не дремлет, надо всегда быть настороже». При этом, если бы кто-то задал вопрос - а что есть враг и почему его так называют, то вразумительного ответа, скорее всего, не последовало бы. Образ врага нужен был для того, чтобы объяснить необходимость содержания армии и всех навыков, которые получают военнослужащие для борьбы с потенциальным врагом.
Образ врага для офицеров имеет особое значение, т. к. офицеры являются своего рода посредниками между солдатами и высшим командным составом, транслирующими государственную идеологию по защите ценностей: жизни, здоровья, семьи, вероисповедания, свободы и т. д.
В человеческом социуме образ врага рассматривается как символ угрозы для существования общности, важных для нее ценностей и смыслов. Данная категория выполняет важнейшую функцию консолидации общности перед лицом общей опасности, независимо от того, насколько этот образ соответствует действительности. Для передачи особенностей образа врага всем членам социума используется упрощенный схематичный «портрет», по которому идентификация врага выполняется на внешнем уровне: по расово-этническим, религиозным, языковым и иным признакам. Чем проще и понятнее создаваемый образ врага, тем меньше он подвержен возможностям трансформации. Это необходимо учитывать в процессе подготовки кадрового состава армейских офицеров, которым предстоит тесное общение с рядовыми солдатами с целью их патриотического воспитания и формирования у них понятия врага. Данное обстоятельство приводит к постановке задачи изучения особенностей образа врага у офицеров российской армии, представленных разными родами войск и имеющих различный срок службы.
Библиографический список
1. Парыгин Б.Д. Социальная психология, Проблемы методологии, истории и теории. Санкт-Петербург: ИГУП, 1999.
2. Бузина Е.А. Профессиональная специфика образа мира военнослужащего в части постоянной боевой готовности и в условиях прикомандирования к гражданскому образовательному учреждению. Психология, социология и педагогика. 2015; 11 (50): 111 - 115.
3. Ермаков М.А. Образ врага в расовой и мировоззренческой войне. Available at: https://wolf-kitses.livejournal.com/231982.html
4. Сенявская Е.С. Противники России в войнахXX века: Эволюция образа врага в сознании армии и общества. Москва: Издательство Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006.
5. Гудолл Дж. Шимпанзе в природе: поведение. Москва, Из-во «Мир», 1992.
6. Гудков Л. Идеологема «врага»: «Враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции. Образ врага. О_Г_И «Москва», 2005: 7 - 80.
7. Послание президента-2018: Ключевые тезисы. Available at: http://www.ntv.ru/novosti/1986648/
8. Васильева В.М., Шаров Д.Н. Образ «Я» и образ врага в структуре личности. Available at: http://www.psyhodic.ru/arc.php?page=3943
9. В армию не хотим, но воевать готовы. Available at: https://www.pravda.ru/society/how/08-10-2014/1230097-opros-0/
10. Знаков В.В. Образ врага как психологическое основание понимания мусульманских террористов россиянами. Вопросы психологии. 2012; 2: 23 - 34.
11. Кадыров Р.В. Современный взгляд на боевую психическую травму. Гуманитарные и социально-экономические аспекты обучения и воспитания кадров военно-морского флота. Сборник научных статей. Вып. 3. Владивосток: ТОВМИ, 1999: 23 - 31.
12. Лазебная Е.О., Бессонова Ю.В. Функциональная надежность и успешность профессиональной деятельности лиц опасных профессий: субъектный подход. Личность профессионала в современном мире. Москва, Издательство ИП РАН, 2014.: 283 - 302.
References
1. Parygin B.D. Social'naya psihologiya, Problemy metodologii, istoriii teorii. Sankt-Peterburg: IGUP, 1999.
2. Buzina E.A. Professional'naya specifika obraza mira voennosluzhaschego v chasti postoyannoj boevoj gotovnosti i v usloviyah prikomandirovaniya k grazhdanskomu obrazovatel'nomu uchrezhdeniyu. Psihologiya, sociologiya ipedagogika. 2015; 11 (50): 111 - 115.
3. Ermakov M.A. Obraz vraga vrasovoji mirovozzrencheskoj vojne. Available at: https://wolf-kitses.livejournal.com/231982.html
4. Senyavskaya E.S. Protivniki Rossii v vojnah XX veka: 'Evolyuciya obraza vraga v soznanii armii i obschestva. Moskva: Izdatel'stvo Rossijskaya politicheskaya 'enciklopediya (ROSSP'EN), 2006.
5. Gudoll Dzh. Shimpanze vprirode: povedenie. Moskva, Iz-vo «Mir», 1992.
6. Gudkov L. Ideologema «vraga»: «Vragi» kak massovyj sindrom i mehanizm sociokul'turnoj integracii. Obraz vraga. O_G_I «Moskva», 2005: 7 - 80.
7. Poslanie prezidenta-2018: Klyuchevye tezisy. Available at: http://www.ntv.ru/novosti/1986648/
8. Vasil'eva V.M., Sharov D.N. Obraz «Ya» i obraz vraga v strukture lichnosti. Available at: http://www.psyhodic.ru/arc.php?page=3943
9. V armiyu ne hotim, no voevat' gotovy. Available at: https://www.pravda.ru/society/how/08-10-2014/1230097-opros-0/
10. Znakov V.V. Obraz vraga kak psihologicheskoe osnovanie ponimaniya musul'manskih terroristov rossiyanami. Voprosy psihologii. 2012; 2: 23 - 34.
11. Kadyrov R.V. Sovremennyj vzglyad na boevuyu psihicheskuyu travmu. Gumanitarnye i social'no-'ekonomicheskie aspekty obucheniya i vospitaniya kadrov voenno-morskogo flota. Sbornik nauchnyh statej. Vyp. 3. Vladivostok: TOVMI, 1999: 23 - 31.
12. Lazebnaya E.O., Bessonova Yu.V. Funkcional'naya nadezhnost' i uspeshnost' professional'noj deyatel'nosti lic opasnyh professij: sub'ektnyj podhod. Lichnost'professionala vsovremennom mire. Moskva, Izdatel'stvo IP RAN, 2014.: 283 - 302.
Статья поступила в редакцию 14.03.18
УДК 159.95
Suroedova E.A., Cand. of Sciences (Psychology), senior lecturer, Don State Technical University (Rostov-on-don, Russia),
E-mail: suroedova@mail.ru
Lomova N.V., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior lecturer, Don State Technical University (Rostov-on-don, Russia),
E-mail: lomovanatalia@mail.ru
THINKING STYLES IN THE PROCESS OF MEANING TRANSFER OF A TEACHER. The article considers a problem of mislabeled and stylistic peculiarities of thinking of teachers. The study of the problem of meaning transfer in the educational process today is relevant and in demand in psychology and pedagogy. The research reveals that cognitive-dominating strategy of sense transfer is most often found in the sample of teachers. This suggests that teachers and educators in the educational process are guided by the technique of reasoning, logical evidence, dialogue with students, colleagues, parents. Their speech is characterized by correctness, informativeness, efficiency, accessibility, etc. In addition, the researchers identified and described the style of thinking of teachers with different strategies of meaning. The results of the study allow identifying specific pedagogical competences, which consist in a special following activity in the translation of meaning.
Key words: meaning, meaning transfer, strategy, style of thinking, the educational process, verbal activity, non-verbal activity.
Е.А. Суроедова, канд. психол. наук, доц. Донской государственный технический университет, г. Ростов-на-Дону,
Россия, E-mail: suroedova@mail.ru
Н.В. Ломова, канд. пед. наук, доц. Донской государственный технический университет, г. Ростов-на-Дону, Россия,
E-mail: lomovanatalia@mail.ru
СТИЛЕВЫЕ ОСОБЕННОСТИ МЫШЛЕНИЯ ПЕДАГОГА В ПРОЦЕССЕ СМЫСЛОПЕРЕДАЧИ
В статье рассматривается проблема смыслопередачи и стилевые особенности мышления педагогов. Исследование проблемы смыслопередачи в образовательном процессе сегодня является актуальной и востребованной в психологии и педагогике. В ходе исследования было выявлено, что в выборке педагогов чаще всего встречается когнитивно-доминирующая стратегия смыслопередачи. Это говорит о том, что учителя и воспитатели в образовательном процессе ориентируются на техники аргументации, логического доказательства, диалога с учениками, коллегами, родителями. Их речь характеризуется правильностью, информативностью, эффективностью, доступностью и т.п. Кроме того, исследователи выявили и описали стилевые особенности мышления педагогов с разными стратегиями смыслопередачи. Результаты исследования позволяют выявить специфические педагогические компетенции, которые заключаются в особенной мыследеятельности при трансляции смысла.
Ключевые слова: смысл, смыслопередача, стратегия, стиль мышления, образовательный процесс, вербальная активность, невербальная активность.
