CC BY
84
1. Ершова О.П. Старообрядчество и власть. М., 1999.
2. Макарий (Булгаков). История русского раскола старообрядчества. СПб., 1889.
3. Рожков В. Церковные вопросы в Государственной Думе. М., 2004.
4. Ивановский Н.И. Два чтения по старообрядческому расколу. СПб., 1892.
5. Пругавин А. С. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М., 1905.
6. Мельгунов С.П. Из истории религиознообщественных движений в России XIX в. СПб., 1919.
7. Блосфельд Г.Э. Положение иноверцев и раскольников согласно Своду законов (По поводу указа 12 декабря 1904 г.). СПб., 1905.
8. Свод законов Российской империи. 1-е изд. СПб., 1836. Т. 14. Ч. 4.
9. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1885.
10. Уголовное уложение. СПб., 1903.
11. Познышев С.В. Религиозные преступления с точки зрения религиозной свободы. К реформе нашего законодательства о религиозных преступлениях. М., 1906.
12. Канторович Я.А. Законы о вере и веротерпимости. СПб., 1899.
13. Фирсов С.Л. // Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях: материалы науч. конф. СПб., 1996. С. 55.
14. Алексеева С.И. Святейший Синод в системе высших и центральных государственных учреждений пореформенной России 1856— 1904 гг. СПб., 2003.
Поступила в редакцию 10.04.200б г.
К ВОПРОСУ О ЗНАЧЕНИИ ИНТЕРПРЕТАЦИОННОЙ ФОРМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ДОГОВОРНО-ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ ДЛЯ РАЗВИТИЯ ДОГОВОРНОГО ПРАВА
Н.А. Сидорова
Sidorova N.A. For the problem of significance of the interpretational form of realization of the legal contract policy for the development of contract law. The paper investigates the role of the interpretational form of realization of the legal contract policy in the development and improvement of the contract law. The author formulates the definition of the interpretational form of realization of the legal contract policy, motivates its significance for the process of optimization of the contract law, proves the necessity for further studies of this problem.
В условиях расширения сферы влияния договора на общественные отношения последние стали наполняться новым содержанием, заключающим в себе объективные требования реальной жизни. Законодатель зачастую не успевает ориентироваться в динамике существующих связей, вследствие чего возникает его «отставание» от общественной жизни, порождающее, в свою очередь, определенную неясность и неопределенность правовых норм.
Кроме того, договор, являясь «универсальным средством правового регулирования» [1], требует к себе повышенного внимания со стороны не только контрагентов, но и других субъектов права, которым приходится сталкиваться с последствиями пренебрежительного отношения к содержанию договора. Практика показывает, что участники договора
при его заключении даже не знакомятся с текстом соглашения, обращаясь к нему только на стадии исполнения, что, в конечном итоге, приводит к разногласиям и конфликтам, связанным с недостаточной полнотой и ясностью условий того или иного договора.
Для устранения возникших споров стороны прибегают к помощи судебных органов, которым отводится роль основных субъектов реализации интерпретационной формы договорно-правовой политики, осуществляющих официальное толкование. В результате их деятельности появляется судебная практика, воплощенная в постановлениях и определениях Конституционного Суда РФ, постановлениях Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ, информационных письмах Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ и т. д.
Официальное толкование различают двух видов - казуальное (индивидуальное) и нормативное (общее); последнее, в свою очередь, делится на аутентичное (авторское) и легальное (делегированное) [2].
При казуальном толковании суд применяет правила, предусмотренные ст. 431 Гражданского кодекса РФ, которые оказывают значительную помощь в процессе интерпретации договоров. Анализ положений данной статьи позволяет говорить о следующем соотношении правил и способов толкования: первому абзацу ст. 431 ГК РФ соответствует языковой способ толкования, второму - систематический, третьему - функциональный, четвертому - исторический.
Интерпретируя договор первым, самым используемым способом, суд принимает во внимание буквальное значение содержащихся в соглашении слов и выражений, под которым понимается тот смысл, который обычно имеют эти слова и выражения в используемом при заключении договора языке.
Примечательно, что, отдавая предпочтение языковому способу толкования договора, законодатель, с одной стороны, сужает возможности для суда руководствоваться при принятии решений действительной общей волей сторон, но, с другой стороны, повышает значение текста договора в регулировании гражданско-правовых обязательств и ориентирует участников договора на необходимость тщательной отработки всех условий заключаемых договоров.
Гражданский кодекс РФ не содержит каких-либо предписаний об определенной строгой структуре договора, перечне его разделов. Это связано с существованием принципа свободы договора, согласно которому стороны сами вправе определять структуру соглашения, количество разделов и т. д., не забывая при этом про императивные предписания закона.
Исследование договорных обязательств между участниками предпринимательской деятельности показывает, что все существенные условия договора (срок, место, цена) фиксируются в тексте договора, в то время как особые (дополнительные) условия остаются без внимания. Как правило, контрагенты формируют раздел «Дополнительные условия» в следующих случаях:
- когда в тексте применяемого ими закона либо другого нормативно-правового акта отсутствует соответствующее регламентирование того или иного правоотношения;
- когда применяемая правовая норма имеет противоречие либо пробел;
- когда стороны желают применить диспозитивную норму права, прямо в законе не указанную, но и не противоречащую ему.
Кроме того, необходимость в создании таких разделов возникает из-за неконкретно-сти правовых определений, т. к. законодатель часто использует такую терминологию как «незамедлительно», «в разумный срок»,
«иными правовыми актами» и т. д.
Думается, что участникам договора необходимо отказываться от трафаретных, типовых договоров, предлагаемых законодателем, и как можно подробнее прописывать условия договора, исходя из специфики каждой конкретной ситуации. Тем более, что, по мнению специалистов, «договор является значительным по объему и содержанию правовым документом... Большой объем договора не должен вызывать сомнений и опасений. Ценность не в краткости, а в полном, доступном пониманию, удобном в применении содержании договора» [3].
В случае, если первый способ не позволяет суду определить истинное содержание договора, он вправе использовать второй способ толкования, согласно которому выясняется действительная общая воля сторон с учетом цели договора. В связи с тем, что достижение данной цели может выходить за пределы текста договора, исследованию помимо договора подлежат и другие документы, связанные с заключением и исполнением соглашения. К их числу относятся материалы, свидетельствующие о фактических взаимоотношениях сторон, переписка и т. д.
Как видно, легальные правила толкования договоров, определенные законодателем в ст. 431 ГК РФ, играют выдающуюся роль в поиске правильных трактовок договорных условий, однако многочисленность и разнообразие договоров не позволяет останавливаться на достигнутом, ставя перед субъектами интерпретационной формы реализации договорно-правовой политики, в число которых входят и ученые-теоретики, задачи по созданию новых и совершенствованию ста-
рых правил понимания сущности того или иного соглашения.
Благодаря научным разработкам, суд в процессе толкования индивидуально-правовых актов наряду с перечисленными в законе может оперировать следующими специфическими правилами толкования, обусловленными основным объектом толкования - индивидуально-правовым договором:
1) словам и выражениям договора следует придавать то значение, которое определено самими сторонами;
2) если стороны в тексте договора или ином документе не определили значение слов и выражений, то им придается то значение, которое содержится в легальных дефинициях или иным способом определено законом;
3) если в договоре встречаются технические, медицинские и т. п. термины и выражения, то они должны пониматься в том смысле, в котором они используются в соответствующей сфере деятельности;
4) если смысл и значение условий договора не могут быть определены вышеперечисленными способами, то им необходимо придавать то значение, которое сложилось в юридической науке и практике;
5) если данные способы оказываются недостаточными для выявления смысла и значения слов и выражений, то им следует придавать тот смысл, которым они обладают в соответствующем литературном языке;
6) слова и выражения договора следует толковать в контексте договора;
7) идентичным словам в разных разделах договора нельзя придавать разное значение без достаточных на то оснований;
8) каждый пункт договора следует толковать во взаимосвязи с другими положениями договора;
9) толкование одного пункта договора не должно противоречить смыслу других пунктов соглашения;
10) следует отдавать предпочтение тому смыслу, который больше всего соответствует всему содержанию и целям договора;
11) цель договора устанавливается на основе анализа совокупности всех условий договора;
12) необходимо использовать правило contra proferentum, согласно которому слова договора следует толковать более строго по
отношению к стороне, предложившей спорное условие [4].
Кроме того, споры ученых по поводу центрального в проблеме интерпретации договоров вопроса, чему отдать предпочтение, действительной воле стороны или зафиксированному в договоре волеизъявлению, также играют положительную роль в общем развитии договорного права.
Термин «договор», как справедливо отметил В.В. Залесский, является обозначением объективно необходимой гармонии интересов, потребностей существования и развития природы и общества [5]. В нем реализуется действие всеобщего закона динамического равновесия, в человеческой практике проявляющегося через категорию согласования. Процесс же согласования представляет собой достижение взаимного согласия в чем-либо, единодушия, общности точек зрения и т. д. Заключив договор, стороны обязуются тем самым исполнять его в точном соответствии с предусмотренными в нем условиями. Но часто исполнение договора осложняется недостаточной ясностью последних, возникновением между субъектами договорных отношений спора относительно смысла тех или иных положений договора.
Конфликтная ситуация, возникающая при исполнении договора, появляется в результате несоответствия между внутренней волей стороны договора, желающей достижения определенного результата и внешней формой ее выражения (волеизъявлением), закрепленным в тексте договора.
Однозначного ответа на вопрос, чему же все-таки отдать предпочтение, в юридической литературе пока не существует.
Так, по мнению М.Н. Брагинского и
В.В. Витрянского, анализирующего положения ст. 431 ГК РФ, данная статья последовательно выражает положения теории волеизъявления. В обоснование своих умозаключений они ссылаются на первую, а следовательно, ключевую часть нормы. Другие ученые-правоведы не соглашаются с такой категоричностью, отмечают, что «названная норма прямо не предписывает буквальное толкование слов и выражений, а говорит о том лишь, что буквальное их значение только принимается во внимание» [5]. Отсутствие же императивного предписания свидетельствует об отсутствии приоритета теории
волеизъявления перед теорией воли. Представляется справедливым вывод А.Ф. Чер-данцева о невозможности втиснуть толкование многочисленных и разнообразных договоров в рамки какой-то одной теории [4].
Несмотря на то, что комментарии к данной статье являются доктринальными и их использование носит рекомендательный характер, они способствуют развитию и совершенствованию договорного права. Деятельность специалистов-теоретиков принимается во внимание судебными органами, являющимися субъектами официального толкования, и находит свое отражение в принимаемых ими актах.
Указанное выше дает нам возможность утверждать, что значение интерпретационной формы реализации договорно-правовой политики сводится не только, да и не столько к казуальному виду толкования.
Растущее число законов и иных нормативно-правовых актов в сфере предпринимательской деятельности неизбежно приводит к увеличению пробелов в законодательстве, противоречий между нормативно-правовыми актами различных уровней, возникновению неясности и неточности формулировок, несоответствия конституционным положениям и т. п. В связи с этим необходимость в принятии интерпретационных актов, разъясняющих и дополняющих те или иные положения действующего законодательства, представляется очевидной.
Анализируя судебную практику, сам собой напрашивается вывод о существенном влиянии последней на договорное право. Учитывая пожелания судебных органов, законодателем внесены изменения в самые разные сферы действующего законодательства.
Так, правовая позиция Высшего Арбитражного Суда РФ отразилась в ст. 29 Федерального закона от 21.07.1997 г. № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» [6].
Немаловажную роль для эффективного применения норм Гражданского Кодекса РФ, регулирующих отношения по договорам поставки товаров, договорам страхования, ипотеки, мены, аренды и т. д., играют принятые Пленумом и Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ постановления и информационные письма [6].
Резюмируя вышесказанное, думается, что изучение интерпретационной формы реализации договорно-правовой политики, представляющей собой мыслительную деятельность уполномоченных на то субъектов права, воплощенную в актах официального толкования правовых норм, направленную на уяснение подлинного смысла индивидуально-правовых и связанных с ними нормативно-правовых актов и доведение всей совокупности умозаключений, выведенных в процессе уяснения, до сознания других субъектов права, является актуальной проблемой, имеющей и теоретическое, и практическое значение для развития договорного права.
1. Ярмухаметов Р.З. Договор как источник публичного права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Уфа, 2002.
2. Теория государства и права / под ред. Н.И. Матузова, А. В. Малько. М., 1997.
3. Анохин В.С. // Хозяйство и право. 1996. № 9. С. 116.
4. ЧерданцевА.Ф. Толкование права и договора. Екатеринбург, 2002.
5. Залесский В.В. // Журнал российского права.
2004. № 8. С. 105-112.
6. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда от 22.10.1997 г. № 18 «О некоторых вопросах, связанных с применением положений Гражданского кодекса РФ о договоре поставки» // Вестн. ВАС РФ. 1998. № 3.
С. 22-27; Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда от 28.11.2003 г. № 75 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с исполнением договоров страхования» // Вестн. Высшего Арбитражного Суда РФ. 2004. № 1; Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда от 28.01.2005 г. «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с договором об ипотеке» // Вестн. Высшего Арбитражного Суда РФ.
2005. № 4; Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда от
24.09.2002 г. № 69 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с договором мены» // Вестн. Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. № 1; Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда от
11.01.2002 г. № 66 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с арендой» // Вестн. Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 3.
Поступила в редакцию 16.04.2006 г.
