CC BY
28
14. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv social'no-politicheskoj istorii (RGASPI). F.627. Op.1.
D.12.
15. RGASPI. F.627. Op.1. D.15.
16. RGASPI. F.627. Op.1. D.22.
17. RGASPI. F.627. Op.1. D.23.
18. Usov V.N. Sovetskaja razvedka v Kitaev 20-e gody ХХ veka. Moscow: Publ. Dom Kon-fucija, 2011. 384p.
19. Jurkevich A.G. Voennaja shkola Huanpu v politicheskoj strategii Chan Kajshi (19241928). Publ.Vestnik Tambovskogo universiteta. Serija: gumanitarnye nauki. 2014. No 9. P. 136143.
Орнацкая Т.А.
(Владивосток)
УДК: 94(47+57) (571.6)
К ВОПРОСУ О ЮРИДИЧЕСКОЙ ПОДГОТОВКЕ КАДРОВ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ СТРУКТУР «БЕЛЫХ» ПРАВИТЕЛЬСТВ В ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ И НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В 1918 1920 гг.
2017 г. является годом столетия падения монархии в России, годом, в который будут вспоминать о вековом юбилее октябрьских революционных событий. Несмотря на значительный промежуток времени, на протяжении которого постоянно изучались события революции и последовавшей за ней Гражданской войны, этот период имеет еще немало «белых» пятен. Наименее изученной, на наш взгляд, является эволюция правового формирования правоохранительных органов «красных» и «белых» правительств. Приход к власти большевиков повлек за собой отмену правовых норм Российской империи на большей части территории. Однако падение советской власти и последовавший за ним калейдоскоп сменяющих друг друга антибольшевистских правительств приводил отчасти к восстановлению дореволюционной системы права. Дальний Восток России также не обошла пестрота контрреволюционных режимов. На протяжении 1918-1920 гг. происходила постоянная смена власти. Каждая власть пыталась проводить и свою политику, направленную на охрану прав граждан, поэтому каждая из них формировала или реформировала органы милиции и юстиции. Их комплектование, как правило, проводилось на классовой основе. Однако антибольшевистские режимы столкнулись с проблемой нехватки квалифицированных кадров. Образованные юристы, понимавшие последствия большевистского правового нигилизма, опасаясь наступления Красной армии, либо уходили на восток, либо эмигрировали. В этой связи интересен процесс комплектования и обучения кадров для правоохранительных структур антибольшевистских правительств на территории Восточной Сибири и Дальнего Востока. В данной статье автор на основе опубликованных материалов и архивных источников попытается раскрыть проблему юридической подготовки сотрудников милиции и юстиции антибольшевиских режимов. В
заключении автор приходит к выводу, что особенности комплектования, остаточное финансирование правоохранительных органов, а также успешные боевые действия Красной армии, приведшие к падению контрреволюционных режимов, не оставляли реальной возможности по организации системы правовой подготовки кадров.
Ключевые слова и фразы: белое движение, юридическая подготовка, милиция, юстиция, Дальний Восток.
2017 is the year of the fall of the monarchy in Russia, when people will remember the anniversary of the October revolutionary events. Despite on a significant period of time during which constantly studied the events of the revolution and the ensuing civil war, this period has a few "white" spots. The least studied, in our opinion, is the evolution of the legal form of law enforcement "red" and "white" governments. As a result, the coming to power of Bolsheviks was entailed the repeal of the law of the Russian Empire in most parts of our country. However, the fall of the Soviet regime and the kaleidoscope of successive anti-Bolshevik governments has led, to the restoration ofpre-revolutionary legal system. The Far East of Russia also has not bypassed the diversity of the counter-revolutionary regimes. During 1918-1920 was the constant change of power. Each government tried to pursue their policy which was aimed at the protection of the rights of citizens, so each of them formed or reformed the police and justice. Their acquisition, as a rule, was carried out on a class basis. However, the anti-Bolshevik regimes have faced with the problem of shortage of qualified personnel. The educated lawyers who understood the consequences of the Bolshevik legal nihilism, fearingof the advance of the red army, went to East or emigrated. In this regard, an interesting process of recruitment and training for law enforcement agencies of anti-Bolshevik governments in Eastern Siberia and the Far East. In this article the author based on published materials and archival sources tried to solve the problem of the legal training of police and justice anti-bolshevik modes. In conclusion, the author comes to the opinion, that the characteristics of the acquisition, the residual funding law enforcement, and successful combat actions of the red army, which led to the fall of the counter-revolutionary regimes that left no real possibility for the organization of the system of legal training.
Key wordsandphrases: white movement, legal training, police, justice, Far East.
Общеизвестно, что территория русского Дальнего Востока является геополитически притягательной для держав Азиатско-Тихоокеанского региона. Революция 1917 г. и гражданская война в России способствовали увеличению интереса сопредельных государств к дальневосточным территориям. Япония стремилась не только ликвидировать Советскую власть, но и захватить российский Дальний Восток и часть восточной Сибири. Японцы внедряли своих советников в отряды белых дальневосточных атаманов, расширяли разведывательную сеть, создавали из соотечественников, проживающих на российском Дальнем Востоке добровольческие отряды для поддержки антибольшевистских сил. Япония ограничилась традиционной сферой экспансии и не двинулась далее Байкала. Токийское правительство действовало методом грубой интервенции и противодействовало центральной Омской власти. Японцы, соглашаясь с целями интервенции, проявили недовольство стремлением США ограничить численность их войск на Дальнем Востоке, необходимых якобы для преодоления сопротивления большевиков, поддержания порядка на Транссибирской магистрали и т.д. Япония стремилась с максимальной выгодой использовать американский план интервенции, что вызвало резкое обострение взаимоотношений между Вашингтоном и Токио [49, с. 74-78]. Страна Восходящего Солнца требовала особых прав в Манчжурии, исключительных условий по эксплуатации природных богатств российского Дальнего Востока и Восточной Сибири, а также передачи ей Северного Сахалина и
признания принципа «мирного проникновения» в Сибирь исключительно для «коммерческих целей».
Англия и Франция поддерживали антисоветские силы и пытались использовать Японию для ликвидации большевизма в западной Сибири и даже европейской России. Соперничество в антисоветском лагере явилось в определённой степени отражением ожесточённой конкуренции между союзными державами, но оно сглаживалось единством борьбы с революцией [40, с. 97-99; 49, с. 288-289].
В этот период геополитическое положение Дальнего Востока было сопряжено с низкой плотностью населения при громадности территории, значительной протяженностью практически не охраняемой границы, огромными природными богатствами, интересовавшими иностранные государства [38, 49, 59]. В регионе оставалась сложной криминогенная обстановка. Громадные масштабы имело пьянство населения. Неустроенность быта дальневосточников в совокупности с суровым климатом способствовали распространению этого явления. Среди работников торгово-промышленных предприятий, по данным анкетирования 1914 г., 37,3% работников было признано алкоголиками, 50,6% - умеренно пьющими и только 12,2% - не пьющими [34, с. 21]. Объявленная Временным правительством в апреле-мае 1917 г. всеобщая амнистия, по которой были освобождены не только политические, но и уголовные заключенные, лишь осложнила и без того тяжелую криминальную картину [53]. Увеличился контингент беспризорников, к 1920 г. составлявший около 12,5 тыс. чел., а количество уголовных дел с участием этой категории лиц стремительно росло [3, с. 13]. Значительная территория при низкой плотности населения становилась провоцирующим фактором развития наркоторговли. С конца XIX в. макосеяние в Приморье приобрело широкий размах. В дореволюционной России отсутствовала норма права, запрещающая возделывание этой культуры, поэтому огромные плантации засеивались опийным маком, законодательно регулировался лишь ввоз и вывоз этого наркотика [37; 61]. Оставалась актуальной и борьба с хунхузничеством. Китайские банды, не встречавшие сопротивления на границе, занимались на территории Дальнего Востока грабежами, разбоем и рэкетом [7; 27;28; 55; 56; 60]. Все это оказывало влияние на жизнь дальневосточного населения. На рубеже XIX-XX вв. обострилась проблема так называемой «желтой угрозы», чему способствовало усиление китайской трудовой миграции в российское приграничье [28; 35].
Массовым явлением стало дезертирство. Бывшие крестьяне, вынужденные стать военнослужащими, были недовольны ведением боевых действий в интересах старого царского режима, а нестабильность внутренней политики выдвигала на первый план необходимость поддержания личного хозяйства, что в условиях крушения старой армии влекло за собой падение дисциплины, разруху и как закономерное следствие - дезертирство [36].
Имела свои особенности и политическая ситуация. Помимо указанного, в регионе практически отсутствовал рабочий класс, в связи с этим политическая активность большевистской партии была низкой. Так, например, Комиссар Временного правительства эсер А.Н. Русанов был отстранен от власти лишь 20 декабря 1917 г. по итогам работы III съезда Советов Дальнего Востока. Власть перешла в руки Дальневосточного краевого комитета Советов (с апреля 1918 г. - Дальневосточный совет народных комиссаров) под председательством А.М. Краснощекова. В полосе отчуждения КВЖД 29 ноября (12 декабря) 1917 г. возглавляемый М.Н. Рютиным Харбинский совет отстранил от власти управляющего дорогой Д.Л. Хорвата. А в Забайкалье 24 января 1918 г. был создан коалиционный эсеро-меньшевистский Народный совет Забайкалья. Только в конце февраля 1918 г. в Амурской области большевикам удалось сформировать Совет рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов под руководством Ф.Н. Мухина.
Социально-экономические мероприятия, проводимые через Советы большевиками, спровоцировали усиление раскола российского общества и обострение противостояния
весной-летом 1918 г., а мятеж сочувствовавшего правым эсерам чехословацкого корпуса способствовал падению власти Советов не только в Сибири, но и на Дальнем Востоке. Образовывавшиеся антисоветские правительства являлись последователями различных идеологий от красного «Комитета членов Учредительного собрания» до бело-зеленого Временного Сибирского правительства [33; 49]. Формировались офицерские кружки, казачьи отряды, а также эмигрантские контрреволюционные правительства [4; 49; 57]. Антибольшевистские правительства, приходившие к власти, вводили нормативное регулирование на отличных от большевистских принципах. Так, в июле 1918 г. Временное сибирское правительство (ВСП), провозгласившее своей главной задачей «освобождение Сибири от большевистской неволи», признало все декреты и акты Советов незаконными, приняло постановления «О порядке рассмотрения дел революционных трибуналов и их следственных комитетов» и «О восстановлении судебных учреждений в Сибири». Согласно им вместо имевшихся советских органов возобновлялась судебная система Российской империи, а сотрудники советских судов отстранялись от исполнения обязанностей. В сфере милицейского управления было восстановлено Положение о милиции, принятое Временным правительством 17 апреля 1917 г., согласно которому ее деятельность оставалась в ведении органов местного самоуправления. Надзор осуществлялся Министерством внутренних дел через правительственного инспектора милиции [8, с. 90-91, 118-119, 170; 52, ст. 11, 13, 15]. Позднее, в сентябре 1918 г., было введено в действие «Временное положение о Сибирской милиции», закрепившее статус милиции как органа исполнительной власти ВСП. Ее комплектование осуществлялось за счет сотрудников царской полиции, а также милиции, эвакуированных из местностей, занятых большевиками [54]. Статьей 15 Временного положения «О Сибирской милиции» было определено, что в милиции не могли служить лица, занимавшие ответственные должности при Советах. В то же время на службу активно привлекались бывшие полицейские и жандармы [41;51]. Основным методом обучения новых сотрудников являлось инструктирование на основе разработанной и введенной в действие «Инструкции чинам милиции» [29; 42].
Установление в Сибири и на Дальнем Востоке белых режимов было сопряжено с восстановлением правовой системы Российской империи. Комплексное решение задач противостояния большевикам требовало серьезного кадрового обеспечения. Однако кратковременность антибольшевистских режимов не способствовала построению системы юридической подготовки кадров [46].
После прихода к власти в Сибири в ноябре 1918 г. А.В. Колчака им были сформированы правоохранительные органы. Их основу составили профессиональные, квалифицированные юристы [43, с. 127]. Пост министра юстиции занимал Г.Г. Тельберг, управляющим делами Верховного правителя и Совета министров являлся Г.К. Гинс, пост товарища министра иностранных дел занимал М.П. Головачев, а министра внутренних дел -Н.Я. Новомбергский [39]. Однако имелись случаи назначения на руководящие должности городских и уездных учреждений милиции лиц, не имевших юридического образования [29, с. 252-262].
Однако кадровая ситуация в учреждениях юстиции была удручающей. Большая часть квалифицированных юристов, спасаясь от власти большевиков, бежала за границу. Оставшиеся в регионе юристы не справлялись с потоком гражданских и уголовных дел [29, с. 76-80]. Министр юстиции Г.Г. Тельберг после своего вступления в должность в мае 1919 г. отмечал недостаток лиц судебного ведомства. В циркуляре от 17 мая 1919 г. он обратил внимание, что при рассмотрении просьб об увольнении будут рассматриваться мотивы такого шага, особенно если такой мотив продиктован узколичными соображениями: тяжесть работы, переход на частную службу, недостаточное материальное положение и прочее [31, с. 52-53].
В целях пополнения дефицита кадров в соответствии с временным положением об изъятиях, отсрочках и льготах по отправлению воинской повинности, утвержденным
Верховным правителем 28 декабря 1918 г., от призыва на военную службу были освобождены сотрудники городских и уездных наружной и уголовной милиции. От призыва освобождались экстраординарные профессора, доценты, преподаватели и приват-доценты, начальники отделений департаментов министерства юстиции, помощники юрисконсультов, товарищи прокурора, судебные следователи, мировые судьи, пристава, секретари и нотариусы [14, л. 26-34], т.е. лица, имевшие юридическое образование.
Администрация А.В. Колчака одну из важных ролей отводила Министерству внутренних дел и подчиненной ему милиции. Ее сотрудники осуществляли не только охрану общественного порядка, но и вели борьбу с преступностью, в т.ч. с политической. Основная часть руководства колчаковской милицией имела высшее юридическое образование. Правовой основой для пополнения кадров являлось Временное положение «О сибирской милиции», утвержденное еще ВСП. Однако были сделаны и послабления: так, отсутствовал классовый принцип подбора кадров, на службу принимались не только бывшие полицейские и жандармы, но и в исключительных случаях иностранные подданные [21, л. 1-4; 22, л. 1-4]. Еще одним каналом комплектования милиции были лица не годные к военной службе. Кроме того, в феврале 1919 г. в соответствии с указанием В.Н. Пепеляева были сформированы отряды особого назначения. В документе отмечалось, что отряды «призваны принять на себя главную роль борьбы по восстановлению порядка и общественного спокойствия, а также быть кадром, для комплектования милиции» [6, с. 189; 58, с. 60]. В связи с этим они были переданы в ведение МВД. Однако низкое материальное обеспечение милиционеров привлекало большое число непрофессионалов. Это вынуждало организовывать систему подготовки милицейских кадров. Такая попытка была сделана Верховным уполномоченным на Дальнем Востоке Д.Л. Хорватом [1; 58], который в январе 1919 г. без согласования с В.Н. Пепеляевым самостоятельно утвердил должность инспектора милиции и назначил на нее полковника Арнольда. Перед ним были поставлены задачи «подготовки пособия милиционерам о несении постовой службы», а также разработка плана и программы для школ прикладного обучения милиционеров и классных чинов [20, л. 19, 21-24, 29].
Подтверждая проблему, начальник Владивостокской городской милиции в докладной записке Управляющему Приморской областью в июне 1919 г. отмечал большое количество вакансий, указывая, что «все свободные от воинской повинности устраиваются на рыбные промыслы и в частные предприятия, где труд оплачивается гораздо лучше и служба легче и не связана с риском для жизни». В этой связи он просил принимать на службу лиц, подлежащих призыву в войска. Осенью 1919 г. во Владивостоке была открыта милицейская школа. Ее руководителем был назначен начальник Владивостокской городской милиции. Действовала и школа подготовки надзирателей [24, л. 53, 202, 234]. Однако это не повысило квалификацию кадрового состава милиционеров. Недостаточное финансирование, комплектование милиции по остаточному принципу, отсутствие системы подготовки кадров отмечалось в докладных записках, поступающих из регионов Дальнего Востока [25, л. 2-21].
Необходимо отметить, что руководство МВД Верховного правителя России предпринимало попытки организации курсового обучения милиционеров [23, л. 46], однако недостаток денег, наступление Красной армии вынудило войска А.В. Колчака отступать на восток. В этих условиях формирование системы обучения сотрудников милиции стало невозможным. Уже 5 января 1920 г. власть в Иркутске в результате антиколчаковского переворота перешла к Политцентру.
Сформированный 9 января 1918 г. при поддержке Японии Особый маньчжурский отряд (ОМО) есаула Семенова уже 15 апреля 1918 г. «для восстановления порядка и законности» вторгся в Забайкалье. Создавший совместно с генералом А.М. Шильниковым и С.А. Таскиным Временное правительство [48, с. 26] Семенов понимал, что «...начиная борьбу с большевиками, необходимо считаться с требованиями жизни и иметь хотя бы в зародыше аппарат государственной власти» [50, с. 138]. Реализуя цель построения
государственной власти, атаманом были созданы политический, финансовый, железнодорожный и судебно-административный отделы. Последний исполнял юридические функции под руководством прапорщика А.В. Волгина. При нем был учрежден военно-отрядный суд (председатель - подполковник М.И. Афанасьев), а в августе 1918 г. сформирована следственная комиссия (глава - есаул И. Рюмкин) [5, с. 37]. Приказом от 11 октября 1918 г. в соответствии с постановлением ВСП были созданы военно-полевые суды [2, с. 9-10]. Сотрудниками органов и учреждений юстиции являлись лица, имевшие юридическое образование, а эвакуированные в регион юристы прикомандировывались к читинскому окружному суду по поименным спискам [16, л. 71]. 13 октября 1918 г. на собрании читинских присяжных поверенных было вынесено решение о возобновлении работы, а бойкот, объявленный ранее «самочинной» советской власти, признали правильным [30, с. 182].
В конце августа 1919 г. приказом Семенова были утверждены штаты Министерства внутренних дел, в соответствие с которыми отделение милиции состояло из 14 чел. в составе начальника отделения, 2 делопроизводителей и канцелярии [19, л. 2, 5, 7]. Начальникам милиции было вменено в обязанность разъяснять подчиненным и контролировать порядок производства дознания. Кроме того, в целях закрепления милиционеров на службе, они приказом Семенова были объявлены военнообязанными, что влекло запрет оставления службы «без надлежащего разрешения» [9, л. 13-14].
Первоначально вмешательство офицеров Забайкальского военного округа, находившегося под командованием Семенова, в дела милиции было строжайше запрещено [2, с. 15, 16; 17, л. 96-97]. Поэтому продолжали функционировать милицейские структуры, созданные еще в период Временного правительства. Обязанности начальника милиции Читы продолжал исполнять Л.А. Околович, назначенный на эту должность еще в августе 1917 г., однако уже в октябре он был арестован за пособничество бегству «красного генерала» А.А. Таубе в Бодайбо [32 с. 127; 44, с. 194]. Руководство милицией было передано прапорщику И.И. Федорову. Рост преступности в регионе, сопряженный с разгульным образом жизни военных, перегруженность милиции и вследствие него массовый отток сотрудников вынуждал атамана Семенова принимать радикальные меры. Восстановлением государственного порядка в регионе занимались сформированные отряды особого назначения [45; 47], которые являлись кадровым резервом для восстанавливаемой милиции. Активно разрабатывались инструкции для милиционеров, с которыми был обязан ознакомиться каждый из милицейских чинов [18, л. 5]. В конце октября 1918 г. была введена должность областного инспектора милиции, в задачу которого входила организация взаимодействия с военными властями. А 18 ноября 1918 г. начальником читинской городской милиции был назначен ротмистр А.М. Каменнов - штаб-офицер особых поручений особого маньчжурского атамана Семенова отряда. Под его руководством была сформирована система подготовки кадров для милиции Забайкалья.
Весной 1919 г. был проведен анализ уровня подготовки милиционеров [10, л. 129]. Результаты показали, что милиционеры имели в основном среднее или домашнее образование, наиболее частыми нарушениями являлись неявка на службу и неисполнение служебных обязанностей [11, л. 51-69; 12, л. 74; 13, л. 11-115, 135].
Все эти обстоятельства делали очевидной необходимость организации подготовки милиционеров. 1 августа 1919 г. были открыты милицейские курсы для нижних чинов, руководителем которых являлся Г.М. Семенов, а секретарем - подпоручик С.М. Подскоцкий [11, л. 208-209]. Курсы расположились в казармах конной милиции в Чите (район д. Антипиха). Для организации курсов были закуплены учебные пособия, бумага, карандаши, чернила и руководства для преподавательского состава [10, л. 68]. В разработанный учебный план были включены гимнастика, и строевая подготовка, занятия по которым проводил лично Г.М. Семенов. Изучение предметов «по милицейскому праву» было
возложено на начальника 2 участка читинской милиции Токарева, а государственного права
и «воинской повинности» - на Подскоцкого. Кроме того, в учебном плане отводились часы для изучения уголовного права и процесса, основ гражданского права и акцизного устава.
Всего на курсах проходило обучение 37 чел., хотя первоначально они были рассчитаны лишь на 20 обучающихся. Не обходилось и без эксцессов. 2 курсанта были отчислены и приговорены к 3 месяцам тюремного заключения после того, как 23 сентября 1919 г. они находились в нетрезвом состоянии в цирке, а по возвращении нагрубили начальнику 5 участка читинской милиции и по совместительству преподавателю курсов -Цингеру [10, л. 104, 187, 209].
Осознавая важность подготовленных кадров для формирования государственных структур, в декабре 1919 г. атаман Семенов приказом поставил на особый учет тюремных надзирателей, служивших в рядах особого назначения при милиции; инспекторов милиции; начальников городских и уездных милиций, а также начальников, помощников и специальных агентов государственной и уголовной милиций [26, л. 206]. А после принятия в январе 1920 г. атаманом Семеновым всей полноты гражданской и военной власти на территории Российской восточной окраины были сформированы органы гражданского и военного управления. Уже 25 января 1920 г. были учреждены апелляционный и высший (в составе уголовного, административного и гражданского департаментов) суды. А также образована читинская судебная палата, включавшая в себя уголовный и гражданский департамент. Согласно штатному расписанию, высший суд состоял из председателя, 9 членов, прокурора и 3 его товарищей, 6 секретарей прокуроров и суда, 1 судебного пристава. Читинская судебная палата в своем составе имела председателя, 6 членов, прокурора и 2 его товарищей, 3 секретарей суда и прокурора. Все должностные лица должны были иметь классный чин от 4 (для председателей высшего суда, читинской судебной палаты и прокуроров) до 8 - для судебных приставов [15, л. 11, 14 ж].
В Чите действовал и сформированный по приказу В.Н. Пепеляева отряд особого назначения. Под руководством полковника Полянского находилось 47 чел., осуществлявших наблюдение за порядком на сборных пунктах, охрану военных складов и т.д. После инспекции отряда в начале сентября 1919 г. управляющим Забайкальской областью С.А. Таскиным он был передан в ведение начальника Читинской городской милиции А.М. Каменнова [6, с. 190]. В начале февраля 1920 г. было учреждено министерство
внутренних дел, в структуру которого входила и государственная милиция. Уже 17 февраля постановлением помощника атамана Семенова по гражданской части С.А. Таскиным образован главный отдел государственной милиции. Его руководство также было обязано иметь классный чин [15, л. 25, 58]. После того, как читинская милиция, пополненная выпускниками курсов, начала принимать активное участие в разгроме большевиков, приказом атамана Семенова с 21 января 1920 г. она была зачислена на военное довольствие (исключая денежное) [2, с. 63].
Проведя анализ комплектования юридическими кадрами «белых» правительств, необходимо подчеркнуть, что правоохранительные органы новой власти комплектовались из представителей старых учреждений. Подготовкой специалистов-правоведов создаваемые режимы не интересовались. Сотрудники правоохранительных органов в условиях развала системы права допускали широкое, порой даже произвольное толкование норм права. Это приводило к массовым нарушениям законности. Приходящим «правителям» становилась очевидной необходимость подготовки профессиональных юристов, способных работать в новых социально-политических условиях. Однако недостаток финансов, кратковременность власти делали эту задачу неразрешимой.
Список литературы
1. Авдошкина О.В. Несоциалистические партии Сибири и Дальнего Востока и белый режим в 1918-1920 гг.: симбиоз политики и практики // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2007. № 4 (10). С. 31-44.
2. Атаман Семенов. Вопросы государственного строительства. Чита: Поиск, 2002. 128 с.
3. Билим Н.Н. Беспризорность на Дальнем Востоке в 1920-1930-е годы // Общество и право. 2011. № 2 (34). С. 13-15.
4. Бучко Н.П. Военная элита Белого движения в Сибири и на Дальнем Востоке: идеология, программы, политика (1917-1922). Хабаровск: Частная коллекция, 2009. 256 с.
5. Василевский В.И. Забайкальская белая государственность в 1918-1920 годах. Чита: Поиск, 2000. 82 с.
6. Власов А.Е. Отряды особого назначения // История белой Сибири: Тезисы 4-й науч. конфер. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2001. С. 189-192.
7. Воробьев Р.А. Советская милиция Приамурья (1917-1925 гг.). Хабаровск: Хабаровская высшая школа МВД СССР, 1989. 96 с.
8. Временное Сибирское правительство (26 мая - 3 ноября 1918 г.). Сб. док. и материалов. Новосибирск: Сова, 2007. 818 с.
9. Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК). Ф. 50. Оп. 2. Д. 86.
10. ГАЗК. Ф. 91. Оп. 3. Д. 2.
11. ГАЗК. Ф. 91. Оп. 3. Д. 3.
12. ГАЗК. Ф. 95. Оп.1. Д. 6.
13. ГАЗК. Ф. 95. Оп.1. Д. 19.
14. ГАЗК. Ф. 329. Оп.1. Д. 2.
15. ГАЗК. Ф. 329. Оп.1. Д. 28.
16. ГАЗК. Ф. 329. Оп.1. Д. 29.
17. ГАЗК. Ф. 329. Оп. 1. Д. 52.
18. ГАЗК. Ф. 370. Оп.1. Д. 48.
19. ГАЗК. Ф. 370. Оп.1. Д. 50.
20. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-174. Оп. 2. Д. 31.
21. ГАРФ. Ф. Р-176. Оп. 6. Д. 240.
22. ГАРФ. Ф. Р-176. Оп.6. Д. 241.
23. ГАРФ. Ф. Р-4531. Оп.1. Д. 35.
24. ГАРФ. Ф. Р-9427. Оп.1. Д. 41.
25. Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). Ф. П-44. Оп.1. Д. 354.
26. ГАХК Ф. Р-959. Оп. 1. Д. 2.
27. Ершов Д.В. Хунхузы: необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке. М.: Центрполиграф, 2010. 255 с.
28. Залесская О.В. Китайские мигранты на Дальнем Востоке России (1917-1939 гг.). Владивосток: Дальнаука, 2009. 381 с.
29. Звягин С.П. Правоохранительная политика А.В. Колчака. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2001. 352 с.
30. Звягин С.П. Корпоративная жизнь сибирских адвокатов в 1918-1919 гг. // История белой Сибири: Тезисы 4-й науч. конфер. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2001. С. 181185.
31. История «белой» Сибири в лицах. Биографический справочник. СПб.: Нестор, 1996. 74 с.
32. Кокоулин В.Г. «Демократическая контрреволюция» на Дальнем Востоке // Вестник Кузбасского государственного технического университета. 2005. № 1 (45). С. 126131.
33. Кузьмин В.Л. Эсеры и меньшевики на Дальнем Востоке России в период гражданской войны. 1917-1922 гг. Хабаровск: Издательство ХГПУ, 2005. 222 с.
34. Кулинич Н.Г. Дальневосточные города в 1920-1930 гг.: «пережитки прошлого» в жизни населения //Новый исторический вестник. 2009. № 20. С. 20-36.
35. Ланцова Ю.Н. «Желтый вопрос» в России в середине XIX - начале ХХ вв. в отечественной историографии // Гуманитарный вектор. Серия педагогика, психология. 2010. № 3. С. 62-65.
36. Левшин К.Е. Причины Дезертирства в Красной армии (1918-1921 гг.) // Новейшая история России. 2011. № 2. С. 73-79.
37. Организованная преступность Дальнего Востока: Общие и региональные черты / А.М. Буяков и др. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 1998. 316 с.
38. Орнацкая Т.А. Внешняя политика Дальневосточной республики (1920-1922 гг.). Хабаровск: Б.и., 2008. 256 с.
39. Орнацкая Т.А. Разные судьбы русских юристов восточной ветви эмиграции в 1920-1930-е годы // Общество: философия, история, культура. 2016. № 3. С. 45-48.
40. Пасков С.С. Сибирские планы экспансионистов // Дальний Восток. 1972. № 9. С.
97-99.
41. Петров А.В. К вопросу о правовом обеспечении организации и деятельности милиции Временного правительства и «белых» правительств Урала и Сибири // Вестник Пермского университета. Серия юридические науки. 2012. № 1. С. 35-41.
42. Петров А.В. Нормативное правовое регулирование деятельности правоохранительных органов «антибольшевистских» правительств Урало-Сибирского региона //Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Право. 2005. № 8 (48). С. 14-18.
43. Плотников И.Ф. Александр Васильевич Колчак - исследователь, адмирал, Верховный правитель России. М.: Центрполиграф, 2002. 752 с.
44. Прудкой С.А. Забайкальская милиция в период гражданской войны (август 1918 -октябрь 1920 гг.). Задачи, деятельность, обмундирование. // Четвертые Гродековские чтения: материалы регион. науч.-практ. конфер. «Приамурье в историко-культурном и естественно-научном контексте России» Хабаровск, 2004. Ч. 1. С. 194-198.
45. Романов А.М. Особый Маньчжурский отряд атамана Семенова. Иркутск: Оттиск, 2013. 308 с.
46. Рощин Б.Е. Юридическое образование в Советской России (октябрь 1917-1922 гг.): организационно-правовой аспект // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова, 2014. Т. 20. № 6. С. 214-218.
47. Савченко С.Н. Белая армия на Дальнем Востоке России: возникновение и структура (сентябрь 1918 - февраль 1920 гг.) // Из истории Гражданской войны на Дальнем Востоке (1918-1922 гг.): сб. науч. статей. Вып.2. Хабаровск, 2000. С. 36-69.
48. Савченко С.Н. Дальневосточный казачий сепаратизм в годы гражданской войны (1918-1920) //Россия и АТР. 2007. № 4. С. 25-40.
49. Светачев М.И. Империалистическая интервенция в Сибири и на Дальнем Востоке (1918-1922 гг.). Новосибирск: Наука, 1983. 353 с.
50. Семенов Г. М. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. 1904-1921. М.: Центрполиграф, 2007. 304 с.
51. Сибирский вестник. 1918. 3 окт.
52. Собрание узаконений Временного сибирского правительства. 1918. № 2.
53. Феоктистов С.Ф. Милиция Забайкалья: ее развитие и деятельность (1917 -начало 1930-х годов): историко-правовой аспект. Иркутск: Издательство БГУЭП, 2005. 171 с.
54. Фирсов И.Ф. О деятельности органов внутренних дел Временного Сибирского правительства в Тюменском регионе (июнь 1918 - июль 1919 гг.) // Академический вестник. 2013. № 1 (23). С.144-154.
55. Худяков П.П. Дальневосточная милиция в борьбе с уголовной преступностью в 1920-е годы. Хабаровск: ДВЮИ МВД России, 2002. 240 с.
56. Худяков П.П. Борьба с контрабандой в Приморье (1920-1926 гг.). Хабаровск: ДВЮИМВД России, 2000. 240 с.
57. Ципкин Ю.Н. Белое движение на Дальнем Востоке (1920-1922 гг.) Хабаровск: Издательство ХГПУ, 1996. 182 с.
58. Ципкин Ю.Н. Гражданская война на Дальнем Востоке России: формирование антибольшевистских режимов и их крушение (1917-1922 гг.). Хабаровск: Хабаровский краевой музей им. Н.И. Гродекова, 2012. 246 с.
59. Цуканов С. С.Деятельность Дальневосточного революционного комитета и его роль в развитии региона 1922-1926 гг. Хабаровск: ХПИ ФСБ России, 2011. 178 с.
60. Шабельникова Н.А. Милиция в борьбе с преступностью на Дальнем Востоке России (1922-1930 гг.). Владивосток: Дальнаука, 2002. 544 с.
61. Шабельникова Н.А. Деятельность милиции по противодействию наркопреступности на Дальнем Востоке России в 1920-е гг. // Актуальные вопросы борьбы с преступлениями. 2015. № 2. С. 74-78.
References
1. Avdoshkina O.V. Nesocialisticheskie partii Sibiri i Dal'nego Vostoka i belyj rezhim v 1918-1920.: simbioz politiki i praktiki. Publ. Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Serija: Istorija Rossii. 2007. No 4 (10). P. 31-44.
2. Ataman Semenov. Voprosy gosudarstvennogo stroitel'stva. Chita: Publ. Poisk, 2002.
128 p.
3. Bilim N.N. Besprizornost' na Dal'nem Vostoke v 1920- 1930-e gody. Publ. Obshhestvo i pravo. 2011. No 2 (34). P. 13-15.
4. Buchko N.P. Voennaja jelita Belogo dvizhenija v Sibiri i na Dal'nem Vostoke: ideologija, programmy, politika (1917-1922). Habarovsk: Publ. Chastnaja kollekcija, 2009. 256p.
5. Vasilevskij V.I. Zabajkal'skaja belaja gosudarstvennost' v 1918-1920 godah. Chita: Publ. Poisk, 2000. 82 p.
6. Vlasov A.E. Otrjady osobogo naznachenija. Istorija beloj Sibiri: Tezisy 4-j nauch. konfer. Kemerovo: Publ. Kuzbassvuzizdat, 2001. P. 189-192.
7. Vorob'ev R. A. Sovetskaja milicija Priamurja (1917-1925). Habarovsk: Publ. Haba-rovskaja vysshaja shkola MVD SSSR, 1989. 96p.
8. Vremennoe Sibirskoepravitel'stvo (26 maja - 3 nojabrja 1918). Sb. dok.i materialov. Novosibirsk, 2007. 818p.
9. Gosudarstvennyj arhiv Zabajkal'skogo kraja (GAZK). F. 50. Op. 2. D. 86.
10. GAZK. F. 91. Op. 3. D. 2.
11. GAZK. F. 91. Op. 3. D. 3.
12. GAZK. F. 95. Op.1. D. 6.
13. GAZK. F. 95. Op.1. D. 19.
14. GAZK. F. 329. Op.1. D. 2.
15. GAZK. F. 329. Op.1. D. 28.
16. GAZK. F. 329. Op.1. D. 29.
17. GAZK. F. 329. Op. 1. D. 52.
18. GAZK. F. 370. Op.1. D. 48.
19. GAZK. F. 370. Op.1. D. 50.
20. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii (GARF). F. R-174. Op. 2. D. 31.
21. GARF. F. R-176. Op. 6. D. 240.
22. GARF. F. R-176. Op.6. D. 241.
23. GARF. F. R-4531. Op.1. D. 35.
24. GARF. F. R-9427. Op.1. D. 41.
25. Gosudarstvennyj arhiv Habarovskogo kraja (GAHK). F. P-44. Op.1. D. 354.
26. GAHK. F. R-959. Op. 1. D. 2.
27. Ershov D.V. Hunhuzy: neobjavlennaja vojna. Jetnicheskij banditizm na Dal'nem Vostoke. Moscow: Publ. Centrpoligraf, 2010. 255p.
28. Zalesskaja O.V. Kitajskie migranty na Dal'nem Vostoke Rossii (1917-1939) Vladivostok: Publ. Dal'nauka, 2009. 381 p.
29. Zvjagin S.P. Pravoohranitel'naja politika A.V. Kolchaka. Kemerovo: Publ. Kuzbassvuzizdat, 2001. 352 p.
30. Zvjagin S.P. Korporativnaja zhizn' sibirskih advokatov v 1918-1919. Istorija beloj Sibi-ri: Tezisy 4-j nauch. konfer. Kemerovo: Publ. Kuzbassvuzizdat, 2001. P. 181-185.
31. Istorija beloj» Sibiri v licah. Biograficheskij spravochnik. Saint-Petersburg: Publ. Nestor, 1996. 74 p.
32. Kokoulin V.G. «Demokraticheskaja kontrrevoljucija» na Dal'nem Vostoke. Publ. Vest-nik Kuzbasskogo gosudarstvennogo tehnicheskogo universiteta. 2005. No 1 (45). P. 126-131.
33. Kuz'min V.L. Jesery i men'sheviki na Dal'nem Vostoke Rossii v period grazhdanskoj vojny. 1917-1922. Habarovsk: Publ. HGPU, 2005. 222p.
34. Kulinich N.G. Dal'nevostochnye goroda v 1920-1930: «perezhitki proshlogo» v zhizni naselenija. Publ. Novyj istoricheskij vestnik. 2009. No 20. P. 20-36.
35. Lancova Ju. N. "Zheltyj vopros " v Rossii v seredine XIX - nachale XX v otechestvennoj istoriografii. Publ Gumanitarnyj vektor. Serijapedagogika, psihologija. 2010. No 3. P. 62-65.
36. Levshin K. E. Prichiny Dezertirstva v Krasnoj armii (1918-1921). Publ. Novejshaja istorija Rossii. 2011. No 2. P.73-79.
37. Organizovannaja prestupnost' Dal'nego Vostoka: Obshhie i regional'nye cherty / A.M. Bujakov i dr. Vladivostok, 1998. 316p.
38. Ornackaja T.A. Vneshnjaja politika Dal'nevostochnoj respubliki (1920-1922). Habarovsk, 2008. 256p.
39. Ornackaja T.A. Raznye sud'by russkih juristov vostochnoj vetvi jemigracii v 1920-1930-e gody. Publ. Obshhestvo: filosofija, istorija, kul'tura. 2016. No 3. P. 45-48.
40. Paskov S.S. Sibirskie plany jekspansionistov. Publ. Dal'nij Vostok. 1972. No 9. P. 9799.
41. Petrov A.V. K voprosu o pravovom obespechenii organizacii i dejatel'nosti milicii Vremennogo pravitel'stva i «belyh» pravitel'stv Urala i Sibiri. Publ. Vestnik Permskogo universiteta. Serija juridicheskie nauki. 2012. No 1. P. 35-41.
42. Petrov A.V. Normativnoe pravovoe regulirovanie dejatel'nosti pravoohranitel'nyh or-ganov "antibol'shevistskih" pravitel'stv Uralo-Sibirskogo regiona. Publ. Vestnik Juzhno-Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta. Serija: Pravo. 2005. No 8 (48). P. 14-18.
43. Plotnikov I.F. Aleksandr Vasil'evich Kolchak - issledovatel', admiral, Verhovnyj pravi-tel'Rossii. Moscow: Publ. Centrpoligraf, 2002. 752p.
44. Prudkoj S.A. Zabajkal'skaja milicija v period grazhdanskoj vojny (avgust 1918- oktjabr' 1920 gg.). Zadachi, dejatel'nost', obmundirovanie. Chetvertye Grodekovskie chtenija: materialy region. nauch.-prakt. konfer. Publ. "Priamur'e v istoriko-kul'turnom i estestvenno-nauchnom kontekste Rossii". Habarovsk, 2004. Ch. 1. P. 194-198.
45. Romanov A.M. Osobyj Man'chzhurskij otrjad atamana Semenova. Irkutsk: Publ.Ottisk, 2013. 308 p.
46. Roshhin B.E. Juridicheskoe obrazovanie v Sovetskoj Rossii (oktjabr' 1917-1922): or-ganizacionno-pravovoj aspect. Publ. Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta im. N. A Nekrasova, 2014. T. 20. No 6. P. 214-218.
47. Savchenko S.N. Belaja armija na Dal'nem Vostoke Rossii: vozniknovenie i struktura (sentjabr' 1918 - fevral' 1920). Publ. Iz istorii Grazhdanskoj vojny na Dal'nem Vostoke (19181922): sb. nauch. statej. Vyp. 2. Habarovsk, 2000. P. 36-69.
48. Savchenko S.N. Dal'nevostochnyj kazachij separatizm v gody grazhdanskoj vojny (1918-1920). Publ. Rossija i ATR. 2007. No 4. P. 25-40.
49. Svetachev M.I. Imperialisticheskaja intervencija v Sibiri i na Dal'nem Vostoke (19181922). Novosibirsk: Publ. Nauka, 1983. 353 p.
50. Semenov G.M. O sebe. Vospominanija, mysli i vyvody. 1904-1921. Moscow: Publ. Cen-trpoligraf, 2007. 304p.
51. Sibirskij vestnik. 1918. 3 okt.
52. Sobranie uzakonenij Vremennogo sibirskogo pravitel'stva. 1918. No 2.
53. Feoktistov S.F. Milicija Zabajkalja: ee razvitie i dejatel'nost' (1917 - nachalo 1930-h godov): istoriko-pravovoj aspekt. Irkutsk: Publ. BGUJeP, 2005. 171 p.
54. Firsov I.F. O dejatel'nosti organov vnutrennih del Vremennogo Sibirskogo pravitel'stva v Tjumenskom regione (ijun' 1918 - ijul' 1919). Publ. Akademicheskij vestnik. 2013. No 1 (23). P. 144-154.
55. Hudjakov P.P. Dal'nevostochnaja milicija v bor'be s ugolovnojprestupnostju v 1920-e gody. Habarovsk: Publ. DVJuIMVD Rossii, 2002. 240p.
56. Hudjakov P.P. Bor'ba s kontrabandoj v Primor'e (1920-1926) Habarovsk: Publ. DVJuI MVD Rossii, 2000. 240 p.
57. Cipkin Ju.N. Beloe dvizhenie na Dal'nem Vostoke (1920-1922) Habarovsk: Publ. Iz-datel'stvo HGPU, 1996. 182 p.
58. Cipkin Ju.N. Grazhdanskaja vojna na Dal'nem Vostoke Rossii: formirovanie anti-bol'shevistskih rezhimov i ih krushenie (1917-1922). Habarovsk: Publ. Habarovskij kraevoj muzej im. N.I. Grodekova, 2012. 246 p.
59. Cukanov S. S. Dejatel'nost' Dal'nevostochnogo revoljucionnogo komiteta i ego rol' v razvitii regiona 1922-1926. Habarovsk: Publ. HPIFSB Rossii, 2011. 178 p.
60. Shabel'nikova N.A. Milicija v bor'be s prestupnostju na Dal'nem Vostoke Rossii (19221930) Vladivostok: Publ. Dal'nauka, 2002. 544p.
61. Shabel'nikova N.A. Dejatel'nost' milicii po protivodejstviju narkoprestupnosti na Dal'nem Vostoke Rossii v 1920-e. Publ. Aktual'nye voprosy bor'by sprestuplenijami. 2015. No 2. P. 74-78.
Шенкао М.Б.
(Черкесск)
УДК 94(47)
ЧЕРКЕССКАЯ АВТОНОМНАЯ ОБЛАСТЬ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
В статье излагаются материалы, освещающие и подтверждающие историческую обусловленность российской гражданственности и патриотизма народов Черкесской Автономной области, проверенных тяжелыми испытаниями первых лет Великой Отечественной войны 1941-45 гг. Автор констатирует высокий патриотизм жителей Черкесской Автономной области, несмотря на проблемы 1930-х годов. Война сплотила множество небольших горных народов перед общим врагом - нацисткой Германией.
