CC BY
282
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009
17. Погребецкий, А. И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период войны и революции (1914—1924) гг. / А. И. Погребецкий. — Харбин : Изд-во общества изучения Маньчжурского края, 1924. — С. 253.
18. Сафонов, М. С. Бонные эмиссии Прибайкалья 1918 г. / М. С. Сафонов // Советский коллекционер. — 1930 — № 7 — С. 172. — Режим доступа: ИИрУ/'тешш.Ьошзика'тееЬ. ru/SOVKOLSF/pribaikal.htm.
19. Забайкальская новь. — 1918. — 8 октября. — С. 2.
20. Погребецкий, А. И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период войны и революции (1914 — 1924) гг. / А. И. Погребецкий. — Харбин : Изд-во общества изучения Маньчжурского края, 1924. — С. 249 — 250.
21. Погребецкий, А. И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период войны и революции (1914—1924) гг. / А. И. Погребецкий. — Харбин : Изд-во общества изучения Маньчжурского края, 1924. — С. 251—252. 22. ГАЗК. Ф. 59. Оп. 1. Д. 292. Л. 238.
23. Там же, Л. 112.
ПЕТИН Дмитрий Игоревич, исследователь-бонист, аспирант кафедры отечественной истории.
644050, г. Омск, пр. Мира, 11.
Дата поступления статьи в редакцию: 02.03.2009 г.
© Петин Д.И.
УДК 947 : 336.74 И. Ю. ДЕНИСОВ
Омский юридический институт
К ИСТОРИИ ДЕНЕЖНЫХ ЗНАКОВ КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫХ ПРАВИТЕЛЬСТВ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
Несмотря на более чем полное освещение вопросов Гражданской войны в России, основное содержание этих работ базировалось в русле военно-политического и социального направлений. Автором статьи впервые подробно исследован наиболее малоизученный аспект данной проблемы — денежное обращение на Дальнем Востоке в период Гражданской войны. При этом особое внимание уделено достаточно узкому, но практически не изученному вопросу — истории денежных знаков контрреволюционных правительств Дальнего Востока, которая, в отличие от денежно-кредитной политики правительства Колчака, фактически не привлекала внимания исследователей. Материал имеет огромное значение в плане сохранения исторической памяти и пополнения краеведческого материала.
Ключевые слова: денежно-кредитная политика, денежное обращение, деньги, суррогаты, казначейские знаки.
Контрреволюция Дальнего Востока, как уральское и сибирское антибольшевистские движения, имеет свои особенности развития, сказавшиеся в том числе и на денежном обращении дальневосточного региона в период власти белых.
На Дальнем Востоке падение Советской власти привело к возникновению политического вакуума. Огромные расстояния и отсутствие единого центра сильно осложняли обстановку. Некоторое время каждая территориально-административная единица представляла собой полную автономию. Это вытекало еще из характера борьбы в регионе между советской властью и ее противниками. На протяжении 1-2 месяцев областные и уездные советы в Забайкалье, Амурской области и Приамурье защищались от натиска контрреволюции и функционировали как самостоятельные республики. Свержение Советской власти не изменило ситуацию — регион оставался политическим «лоскутным одеялом».
С 18 сентября по 10 ноября 1918 г. в Благовещенске действовало Временное правительство Амурской области. Его главой, отвечавшим также за вопросы юстиции, охраны и безопасности, путей сообщения, внешних сношений и финансов, стал член Учреди-
тельного собрания от Амурской области, известный меньшевик А. Н. Алексеевский. Без малого два месяца область жила в условиях почти полной самостоятельности, в том числе и финансовой. Ситуация осложнялась тем, что Амурское войсковое казачье управление претендовало на автономию уже внутри области [1].
В декларации правительства Алексеевского, опубликованной 20 сентября 1918 г., объявлялось свободное обращение японской иены в Амурской области. Амурское правительство, не имея других денежных знаков, продолжало выпуск сторублевых большевистских «мухинок» и рублевых благовещенских городских разменных билетов. По данным, приведенным в сборнике «Наше денежное обращение», менее чем за десять дней — с 25 сентября по 4 октября 1918 г. — Амурское правительство выпустило областных билетов на сумму 18 033 600 руб. [2]. Для ликвидации «денежного голода» на местах использовались также кооперативные и частные боны.
В полосе отчуждения КВЖД и в Приморье еще несколько месяцев продолжалась драма противостояния между Временным правительством автономной Сибири и Д. Л. Хорватом, который 9 июля 1918 г. сформировал «Деловой кабинет Временного правителя». Пре-
тензии обоих государственных образований на власть носили явно авантюрный характер. В то же время, с точки зрения революционной политической мифологии, генезис правительства П. Я. Дербера выглядел более или менее легитимно. При этом правительство Д. Л. Хорвата подкрепляло свои амбиции материально. Не найдя поддержки в полосе отчуждения КВЖД, правительство П. Я. Дербера после выступления чехов во Владивостоке переместилось в этот город, где вступило в альянс с Приморским областным земством.
В сентябре 1918 г. премьер-министр Временного Сибирского правительства выехал на Дальний Восток. По пути он провел переговоры с атаманом Г. М. Семеновым, а также с А. Н. Алексеевским, Д. Л. Хорватом и П. Я. Дербером. Дальневосточные автономисты отказались от претензий на власть, уступив ее Омску. Д. Л. Хорват при этом получил должность верховного уполномоченного Временного Сибирского правительства на Дальнем Востоке [3].
Сотрудничество местных властей (прежде всего, Семенова, Алексеевского, Лихойдова и др.) дало возможность началу японской военной и экономической интервенции на русских землях Дальнего Востока. С 5 апреля 1918 г. на дальневосточной земле было введено японское военное присутствие. Предусмотрительность японской интервенции была велика. Интервенция по форме своей военная, таила в себе интервенцию экономическую. И понимая, что лучшим символом экономической оккупации являются обращающиеся в крае денежные знаки оккупанта, японские войска привезли с собой изготовленные по особому заказу оккупационные деньги. Эти денежные знаки были изготовлены в 1917 г. достоинствами 10, 20, 50 иен, 1, 5, 10 иен, но ставка делалась именно на разменную мелочь. Японцами правильно учли, что при недостатке русских разменных знаков этой мелочью наиболее легко будет приучить местное население к переходу в счете на японскую денежную единицу. Объем выпуска оккупационных денег составил 1,6 млн иен [4].
«Во Владивостоке, Чите и Маньчжурии созданы отделения японских банков. Появилось много японских менял, способствовавших внедрению иены и вытягиванию русского золота. Ликвидировались русские финансовые учреждения, препятствовавшие распространению иены. Действия японцев были решительны. Подрывая прочность рубля, интервенты-микадо захватили во Владивостоке 16 вагонов с золотом серебром и валютой, но не успели их вывезти... Продолжалось активное внедрение японских денег.» [5].
Отпечатанные специально для оккупированных районов России боны колониального «Чосен банка» украшали драконы, павлины и хризантемы. Кроме надписей на японском языке, имелась на них и русская: столько-то «иенъ Японскою Монетою. Императорское Японское Правительство». Надписи на русском языке делались для более скорого усвоения и принятия японских денег русским рынком [6]. Хождение этих денег продолжалось до 1922 г., пока войсками ДВР не были изгнаны японские интервенты и подавлена дальневосточная контрреволюция.
Оккупационные боны Императорского японского правительства на сегодняшний день одни из самых дорогих военных денег в мире. Относительная политическая и финансово-денежная стабилизация на Дальнем Востоке наступила при установлении власти правительства Колчака. На территорию Дальнего Востока стали поступать «омские» казначейские знаки и обязательства. Тем не менее дальневосточные земли иногда испытывали нехватку разменных знаков. «Разменный голод» иногда порождал микроэмиссии. По
инициативе Амурского областного земства в 1919 г. был осуществлен выпуск бон образца гербовой марки 50 коп., 1, 3 и 5 руб. на сумму 18 млн рублей. Суррогаты эти «наследовались» Временным правительством Дальнего Востока и ходили вплоть до реформы 5 июня 1920 г. [7] Сейчас «деньги-марки» Амурского областного земства встречаются не часто (вероятная причина тому — невысокое качество бумаги и, как следствие, быстрый износ).
Из-за отступления армий Колчака и потери летом 1919 г. Екатеринбурга — уральского эмиссионного центра, — с октября 1919 г. во Владивостоке было налажено производство краткосрочных обязательств. Отличительной особенностью их производства являются дата «октябрь 1919 г.» и бумага американского производства с сетчатым рисунком («сетчатка»). На «сетчатке» выпускались обязательства 50, 250, 1 000 и 5 000 руб. Выпуск «сетчаток» продолжился и после падения власти «верховного правителя». Суммарный объем эмиссии «сетчаток» колчаковской и местной властями к 5 июня 1920 г. составил 5 411 025 900 руб. [8].
За короткий срок — февраль-март 1920 г. — в денежном обращении Дальнего Востока было отмечено необычное для того времени явление — рост курса «сибирок». Причина этому — первоначальная уверенность рынка в том, что на смену ушедшей власти идет другая, способная объединить Сибирь, достичь соглашения с Советской Россией и принять на себя обязательства прежней власти. Однако уже в апреле началось катастрофическое падение курса «сибирок», вызванное политической обстановкой и известиями об аннулировании их большевиками.
Кроме выпуска «сетчаток», Владивостокское отделение Госбанка в начале 1920 г. осуществило эмиссию односторонних 1000-рублевых «чеков» на той же сетчатой бумаге. Объем эмиссии составил 502 050 000 руб. Курс чеков был уравнен с «сибирскими». Чеки ходили вплоть до реформы 5 июня 1920 г. [8].
Кроме «сетчаток», в декабре 1919 г. во Владивостоке местное отделение Госбанка произвело эмиссию облигаций (со штемпелем) и купонов 4,5% выигрышного займа 1917 г. Объем выпуска составил 253 420 000 руб. [9].
Одна из крупных эмиссий контрреволюционных правительств была связана с именем атамана Г. М. Семенова. Адмирал А. В. Колчак 4 января 1920 г. успел передать ему верховную власть. Фактически же еще с сентября 1918 г. Забайкалье было «государством в государстве», падение власти адмирала Колчака лишь формально закрепило это положение. Центр вооруженной борьбы с большевиками сильно сместился на восточном направлении: в восточную часть Забайкалья, Приморье и Манчжурию. Эти территории, остававшиеся под контролем контрреволюции, получили название Правительства Российской восточной окраины (ПРВО). Данное государственное образование активно сотрудничало с японскими интервентами. Центр власти атамана Семенова располагался в Чите.
Уже к концу января 1920 г. ПРВО столкнулось с проблемами в денежном обращении. Если в частном обороте и имелись хотя и обесценивавшиеся денежные знаки, все же в количестве совершенно достаточном, то совсем иное положение создавалось для казны. Государственная казна атамана Семенова не обладала собственным запасом денежных знаков, и с перерывом формальной связи с Западом перед правительством Читы встал вопрос о собственной эмиссии. После обсуждения вопроса об эмиссии в совещаниях при атамане 30 января 1920 г. был издан закон о местной эмиссии. Местному отделению Госбанка распоряжением правительства предложено было
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009
приступить к изготовлению и выпуску «бон Читинского отделения Государственного банка» достоинством в 100 и 500 руб.»[10]. Выпуск денежных знаков ПРВО был возможен и потому, что в руках атамана Семенова находилось 711 ящиков с ценностями на сумму до 90 млн руб. золотом.
Еще до падения власти Колчака Семенов задержал партию особой бумаги американского производства с сетчатым рисунком водяных знаков. Бумага шла по железной дороге из Владивостока в Омск. Для производства собственных денег атаманом была использована эта бумага.
Деньги Семенова не получили даже официального названия. Среди множества бумажных денег гражданской войны эти относятся к числу наиболее примитивных. Рождались они в страшной спешке и практически не имели никакого обеспечения.
Выпуск этих бон производился Читинским отделением Госбанка с 18 февраля по 17 августа 1920 г.
О предстоящем выпуске своих бон Государственный банк ПРВО информировал население следующим объявлением: «Для удовлетворения потребности населения Российской восточной окраины, в денежных знаках, Государственный банк на днях приступает, к выпуску 500 руб. казначейских знаков, разрешенных к выпуску законом. 30 января с. г. и изготовленных на плотной бумаге с особыми водяными знаками, с художественно выполненными изображениями и рисунками» [11].
100-рублевые боны печатались серо-коричневой краской, за что получили в народе название «воробьи». 500-рублевые боны имеют 3 варианта цвета печати (по серия выпуска): синяя, серо-зеленая и серая. По цвету печати народ назвал их «голубки». Кроме этих названий, существовали и другие — собирательные: «атаманские», «семеновские». На оборотных сторонах имелась лаконичная надпись: «Имеет, хождение наравне с денежными знаками. Подделка преследуется законом».
В предупреждение установления лажа на «сибирки», атаман Семенов издал приказ об обязательности хождения бон Госбанка наравне с «сибирскими» и установил для лиц, нарушающих это постановление, наказание: арест на 6 месяцев и штраф в 10 000 руб. Приказ этот остался лишь на бумаге. Курс выпущенных атаманом Семеновым бон Госбанка сразу же был установлен рынком в два раза худший, нежели на «сибирские» [11].
Первая серия выпущенных бон разошлась немедленно, и вскоре состоялось утвержденное атаманом постановление Помощника Главкома по гражданской части следующего содержания: «Предоставить Читинскому отделению Госбанка разрешенный ему в феврале сего года выпуск бонов Государственного банка на сумму 500 млн. рублей, увеличить до 1 млрд рублей. Купюры бонов сохранить в 25, 50, 100 и 500 рублей. Разверстание общей суммы, бонов между купюрами предоставить Государственному банку; ему же предоставить и установление серий выпуска, а равно номеров и литер бонов».
Боны достоинством в 25 и 50 руб. в обращение выпущены не были и даже не заготовлялись из-за стремительного падения курса «атаманского» рубля [12]. На Дальнем Востоке в начале июня 1920 г. за 1 рубль золотом давали 5 000 руб. «семеновскими». В конце июня курс составлял 1:10 000; к августу курс упал до 40 000 «атаманских» руб. за золотой рубль.
В июле 1920 г. за 1 японскую иену давали 25 000 — 30 000 «семеновских» руб.
«Семеновские» деньги буквально на глазах теряли свою платежеспособность. Население категорически
не желало их принимать. «Особенно способствовало падению читинских знаков то, что за пределами Забайкалья эти деньги абсолютно никем не принимались. А т.к. выпуск этих бон совпал с моментом перелома в сторону катастрофы курса на «сибирки», то и боны Госбанка ПРВО разделили участь денег правительства Колчака. Финансисты Семенова предлагали осуществить новую эмиссию бон, обеспеченных земельным фондом Забайкалья. Однако это предложение даже не рассмотрели».
Выпуск бон продолжался вплоть до изгнания Семенова из Читы. На момент захвата Читы Красной армией в конце августа 1920 г. «атаманских» денег было отпечатано на сумму в 9,8 млрд руб. при золотом обеспечении всего на 0,5 млн.
Помимо выпуска бон Читинского отделения Госбанка атаман Семенов планировал еще одну эмиссию, которой не суждено было осуществиться. Необходимо было срочно избавиться от скомпрометировавших себя «воробьев» и «голубков». Для этого специально была разработана и отпечатана пробная партия «казначейских знаков правительства Российской восточной окраины» номиналами 25, 50, 100, 500,
1 000 и 5 000 руб. [13] с вариантами. «На пробных знаках помещены изображения двуглавого орла без короны «московского стиля», а также женские фигуры, которые существуют на нескольких вариантах пробных денежных знаках различного достоинства. Тут и привычный символ России — в кокошнике с перекинутой через плечо косой грозные воительницы в богатырских доспехах. Однако все эти проекты так и остались лишь в нескольких пробных оттисках, никогда не появившись в обращении. После разгрома Семенова в Читу переезжает правительство ДВР. Своим законом от 15 ноября 1920 г. оно запрещает обращение денежных знаков пущенных при атамане. В типографиях Читы были обнаружены запасы бумаги с недопечатанными казначейскими знаками. Листы эти впоследствии использовались в мастерских для изготовления форзацев и переплета книг» [14].
Дальнейшие эмиссии контрреволюции связаны с последними всплесками активности белого движения на Дальнем Востоке (1921 — 1922) гг.: переворотом 26 мая 1921 г., кратковременной властью Временного Приамурского правительства и выступлением барона Р.Ф. Унгерна.
Силами белогвардейцев 26 мая 1921 г. во Владивостоке был произведен переворот. Власть перешла в руки Временного Приамурского правительству, во главе с братьями-купцами Меркуловыми. Власть эта фактически распространялась на города Владивосток и Никольск-Уссурийск и на некоторые уезды Приморской области. Военные действия позволили белым захватить Хабаровск, но захват этот продолжался лишь несколько недель, после чего территория Приамурского государства вновь сократилась до немногих уездов.
При помощи интервентов готовилось вооруженное выступление против ДВР. Интервенты поддержали и инициативу барона Унгерна. Под его командованием в конце мая 1921 г. со стороны Монголии в районе нынешней Кяхты было организовано вторжение на территорию ДВР. Однако к концу августа объединенными силами армии ДВР, 5-й Красной армии и революционных монгольских частей Унгерн был разбит, попал в плен и был расстрелян [15].
30 мая 1922 г. была сделана внутренняя попытка ниспровергнуть власть Временного Приамурского правительства и передать ее новому Временному правительству, избранному «меркуловским» Приамурским народным собранием. Попытка эта успеха не имела и
после двухнедельного фактического безвластия, власть вновь была возвращена Временному Приамурскому правительству.
Существуют данные о том, что выпускались односторонние беспроцентные краткосрочные обязательства Государственного казначейства Временного Приамурского правительства номиналом 5 руб. с датой «1921». Однако нет каких-либо других сведений по этой эмиссии [16].
Японское правительство 25 июня 1922 г. официально заявило о ликвидации своего военного присутствия в Приморье. Таким образом, белое движение лишалось силовой поддержки. По инициативе японцев, «чтобы предотвратить полное крушение контрреволюционных сил на Дальнем Востоке, 23 июня 1922 г. во Владивостоке в здании местного цирка был созван так называемый земский собор» [17], где Временное Приамурское правительство сложило с себя власть.
Земский собор, провозгласил принцип единоличной власти и, постановил призвать на царство законного наследника из династии Романовых. Временно власть возглавил генерал-лейтенант М. К. Дитерихс, принявший титул «Верховного Правителя и Воеводы Земской Рати» («земской ратью» именовались силы, подчиненные Дитерихсу). Само «государство» было названо «Приамурский край» и представляло собой небольшой участок территории Приморья. Новый «верховный правитель» принял на себя управление краем, вскоре перенес свою резиденцию в Никольск-Уссу-рийск и объявил о предстоящем походе на запад.
В указе от 30 июня 1922 г. «воевода» Дитерихс, распорядился выпустить «.в народное обращение бумажные разменные денежные знаки достоинством в 1, 2, 3, 5, 10, 20 и 50 коп. в золотом исчислении на общую сумму 50 000 руб.» [18].
Но отпечатать успели только 1- и 5-копеечные разменные знаки [19]. «Воевода» велел поместить на разменных знаках царский герб — двуглавого орла со всеми регалиями. На обороте, под орлом, стояли буквы: «ЗПК» (Земский Приамурский край). Выпустить в обращение даже отпечатанные разменные знаки Дитерихс не успел, поскольку осенью 1922 г. силами армии ДВР был разбит.
Опыт ведения финансово-денежной политики антибольшевистскими правительствами в 1918 — 1922 гг., по сравнению с опытом Советской России, является не менее актуальным и поучительным. Большевики предполагали ликвидацию института денег в экономике. Но по опыту мировой истории подавляющая часть обществ, оказавшись в финансовом кризисе, ищет пути спасения своей денежной системы, а не ее уничтожения. Потому белые стремились реанимировать кредитно-денежную систему. Однако решить данную проблему для антибольшевистских правительств за кратковременный срок, да еще и в условиях противостояния Гражданской войны оказалось в принципе невозможно.
Это подтверждается итогами финансово-денежной политики, проводимой правительством адмирала А. В. Колчака. Финансовую организацию этого антибольшевистского государственного образования, даже несмотря на итоговый провал, можно назвать самой основательной по сравнению с другими контрреволюционными правительствами. Деньги «колчакии» — наиболее значимая эмиссия контрреволюционных правительств за Уралом, да и в целом по стране в силу политических притязаний своего эмитента и во многом из-за наличия у Колчака большого золотого запаса, вывезенного из Казани. Поэтому при рассмотрении финансовой политики антибольшевистских правительств в Урало-Сибирском и Дальневосточном
регионах основное внимание уделяется деятельности правительства Колчака. Поскольку именно его мероприятия оказали наибольшее влияние на денежную сферу подконтрольных регионов.
Говоря о причинах срыва финансово-денежных преобразований белых, необходимо отметить, что в ряде случаев решения принимались поспешно в силу давления социальных и экономических обстоятельств. Поспешность, в свою очередь, вызывала недоучет условий и последствий в будущем. Просчеты финансово-денежной политики были также одной из причин дезорганизации тыла и, как следствие, военного поражения контрреволюции.
Если говорить непосредственно о самих деньгах, то те из них, которые выпускались после падения власти «верховного правителя», носили лишь номинальный характер, являясь проявлением личных политических амбиций своего эмитента.
Библиографический список
1. Рынков В. М. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 — начало 1920 г.). — Новосибирск, 2006. — С. 17.
2. Юровский Л.Н. Денежная политика Советской власти (1917—1927). Избранные статьи. — М. : Экономика, 2008. — С. 324.
3. Рынков В. М. Финансовая политика ... — С. 18.
4. Щелоков А. Интервенция штыка и иены // Филателия СССР. - 1988. - № 10. - С. 61.
5. Щелоков А. Интервенция штыка и иены ... — С. 60-61.
6. Уфимцев Ю. Японские деньги России // Япония сегодня. - 1996. - № 4. - С. 25.
7. Васюков А.И. [и др.]. Бумажные денежные знаки России и СССР. - СПб. : Политехника, 1993. - С. 81.
8. Васюков А.И. [и др.]. Бумажные денежные знаки России и СССР. - С. 75.
9. Рынков В. М. Финансовая политика ... - С. 189.
10. Погребецкий А.И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период войны и революции (1914-1924) гг. - Харбин, 1924. - С. 255.
11. Погребецкий А.И. Денежное обращение ... -С. 256.
12. Погребецкий А.И. Денежное обращение ... -С. 256-257.
13. Наволочкин Н.Д. Дело о полутора миллионах. - Хабаровск, 1982. - С. 84.
14. Парамонов О.В. «Кузнецы» с «языками» // Родина. -2000. - № 6. - С. 44.
15. Мельникова А.С. Деньги России. 1000 лет, М., 2000. С. 215; Пахомов Ю. Бумажные денежные знаки Монголии и Танну-Тувы // Филателия СССР. - 1967. - № 8. - С. 41.
16. Вожегов Г.Н. Безмолвные проповедники. С. 45; Ряб-ченко П.Ф., Нибак В.И. Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769-1990) гг. - Киев, 1991. -С. 241.
17. История Сибири с древнейших времен до наших дней. Т. 4. Л., 1967. С. 170.
18. Наволочкин Н.Д. Дело о полутора миллионах . -
С. 134
19. Рябченко П.Ф. Нибак В.И. Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России и СССР (1769-1990) гг. -Киев, 1991. - С. 242.
ДЕНИСОВ Игорь Юрьевич, проректор по внешним связям, заведующий кафедрой иностранных языков.
644010, г. Омск, ул. Короленко, д. 12.
Дата поступления статьи в редакцию: 25.09.2009 г.
© Денисов И.Ю.
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
