CC BY
76
Уголовное право и уголовный процесс
УДК 343.1
ББК 67.410.206
И.М. Алексеев*
К вопросу о возрождении института следственных судей в российском уголовном процессе
В статье анализируются положения теоретической концепции института следственных судей в российском уголовном процессе. Исследуются полномочия следственного судьи по обеспечению публичного судебного контроля над предварительным расследованием и его состязательного характера. Подвергается сомнению преюдиционность решений следственного судьи относительно допустимости доказательств.
Ключевые слова: уголовный процесс; следственный судья; судебный следователь; состязательность; оперативный судебный контроль; преюдиция; оценка доказательств.
I.M. Alekseyev*. To the question of the revival of the Institute of investigative judges in the Russian criminal process. The article analyzes the theoretical concept of an Institute of investigative judges in the Russian criminal process. Explores the powers of the investigating judge to ensure public judicial control over the preliminary investigation and his competitive nature. Questioned precisionist decisions of the investigating judge regarding the admissibility of evidence.
Keywords: criminal process; examining magistrate; the magistrate; competitiveness; prompt judicial review; prejudice; evaluation of evidence.
10 марта 2015 г. в Комитете гражданских инициатив прошло обсуждение теоретической концепции под названием «Возрождение института следственных судей в российском уголовном процессе» [1] (далее по тексту - Концепция), представленной доктором юридических наук, профессором Александром Витальевичем Смирновым. Институт следственных судей предлагается создать в рамках существующей судебной системы в целях более полной реализации принципа состязательности на стадии предварительного расследования.
Обосновывая необходимость введения института следственных судей, авторы Концепции апеллируют к плодам «великой Судебной реформы 1864 г.», результаты которой были несправедливо отвергнуты и преданы забвению.
По Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. [2] представитель судебного органа, действовавший на предварительном следствии, именовался судебным следователем, на что также указывают авторы Концепции, однако при этом замечают, что «с точки зрения сущности этого института, его исторического происхождения и реализации в различных правовых системах речь идет об участии в процессе именно следственного судьи», обеспечивающего публичный судебный контроль над предварительным расследованием и его состязательный характер [1].
Проведённый нами анализ полномочий судебного следователя по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. не позволяет сделать подобный вывод. Судебный следователь производил предварительное расследование, но не контролировал его производство. Более того, контроль над производством предварительного следствия судебным следователем осуществлял в т.ч. и прокурор [2]. В связи с вышеизложенным достаточно сложно говорить о роли, которую судебный следователь играл в реализации состязательных начал на стадии предварительного расследования.
* Алексеев, Игорь Михайлович, преподаватель кафедры уголовного процесса Краснодарского университета МВД России, кандидат юридических наук. Адрес: Россия, 350005, г. Краснодар, ул. Ярославская, 128. E-mail: [email protected].
* Alekseyev, Igor Mikhailovich, Krasnodar University of Ministry of Internal Affairs of Russia, lecturer of the Criminal Proceedings Department, PhD in Law. Addresse: Russia, 350005, Krasnodar, Yaroslavskaya str., 128. E-mail: [email protected].
© Алексеев И.М., 2016
Уголовное право и уголовный процесс
Концепция же, в свою очередь, предлагает поставить судебного следователя над следователем и прокурором, осуществляющими функцию обвинения, с целью обеспечения принципа состязательности. Анализ положений Концепции приводит нас к убеждению, что её авторы взяли за основу предлагаемых новелл немецкого участкового судью, который осуществляет полномочия как по производству предварительного расследования, так и по осуществлению оперативного судебного контроля [3], за исключением того, что в ФРГ участковый судья самостоятельно производит следственные действия, а следственный судья обеспечивает только соблюдение процедуры их производства, не вмешиваясь в процесс выяснения сторонами обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, обеспечивая им для этого равные условия (пункт 3.4.9 Концепции).
По нашему мнению, необходимо говорить не о возрождении института следственных судей, а о заимствовании указанного института из уголовного процесса ФРГ, адаптированного к условиям российской действительности.
Следственного судью предлагается наделить как традиционными для него полномочиями по осуществлению оперативного судебного контроля, так и полномочиями по проведению судейских следственных действий на стадии предварительного следствия и контролю за законностью и обоснованностью уголовного преследования (обвинения) при решении вопроса о передаче уголовного дела в суд для его рассмотрения по существу [1].
Однако следственный судья не будет осуществлять предварительное следствие посредством производства судейских следственных действий как участник со стороны обвинения. Следственный судья - это все же судья первой инстанции, осуществляющий оперативный судебный контроль на стадии предварительного расследования и не участвующий в рассмотрении уголовных дел по существу, оказывающий содействие сторонам в собирании судебных доказательств путем проведения судейских следственных действий и осуществляющий судебный контроль за наличием законных оснований для передачи уголовного дела в суд (п. 2.1 Концепции).
Таким образом, согласно Концепции, следственный судья наделяется тремя группами полномочий:
1) по предотвращению поступления в суд незаконных или явно необоснованных обвинений;
2) по обеспечению равенства возможностей сторон по собиранию и проверке доказательств;
3) по осуществлению судебной защиты конституционных прав личности [1].
По нашему мнению, наделение следственного судьи названными выше полномочиями является дискуссионным решением. Так, судье, например, избравшему в отношении обвиняемого меру пресечения в виде заключения под стражу, будет трудно в дальнейшем выступать в качестве независимого арбитра при проведении судейских следственных действий и беспристрастно подойти к оценке доказательств с точки зрения их достаточности для предания суду.
Следственный судья, по мнению авторов Концепции, должен будет обеспечить судебную защиту конституционных прав личности. Именно полномочия по осуществлению оперативного судебного контроля, направленного на защиту конституционных прав личности, исторически присущи следственному судье.
Однако аргументация в защиту необходимости наделения следственного судьи указанными полномочиями вызывает сомнение. Так, авторы Концепции в обоснование своей позиции пишут, что институт оперативного судебного контроля не выполняет свою задачу в российском уголовном процессе. Судьи, чьей основной задачей является рассмотрение дел по существу, большую часть рабочего времени вынуждены посвящать рассмотрению жалоб участников процесса, даче разрешений на заключение под стражу, проведению органами расследования следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Загруженность «непрофильными» вопросами неизбежно снижает качество рассмотрения основных уголовных дел, тем более что «арестные» полномочия плохо совместимы с сохранением беспристрастности судей при вынесении приговора [1].
Из приведенных аргументов, по нашему мнению, не следует вывода о необходимости реформировать оперативный судебный контроль. Если основная проблема заключается именно в нагрузке, приходящейся на каждого судью, то её можно разрешить простым увеличением численности судейского корпуса, не «изобретая» новой формы осуществления оперативного судебного контроля, которая всё равно приведет к увеличению численности судей.
Если же проблема сводится только к обеспечению беспристрастности судей при вынесении приговора, то её можно решить путем закрепления в ст. 63 УПК РФ запрета рассматривать уголовное дело по существу тому судье, который рассматривал ходатайства следователя на стадии предварительного расследования, либо же путём специализации судей по осуществлению оперативного судебного контроля, поскольку судья, принявший решение об избрании меры пресечения, будет в какой-то мере «связан» своим же решением при постановлении приговора, Например, в уголовном процессе Франции довольно успешно функционирует судья по свободам и заключению [5].
По мнению авторов Концепции, следственный судья вправе активно участвовать в выяснении обстоятельств, подлежащих установлению, принимая соответствующие процессуальные решения при рассмотрении вопросов: о применении, отмене, изменении мер пресечения, иных мер процессуального принуждения; о признании доказательств недопустимыми; о возмещении реабилитированному лицу причиненного ему вреда, а также при проверке жалоб на действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования и прокурора при проведении судейского следственного действия (п. 3.4.9 Концепции).
Алексеев И.М. К вопросу о возрождении института следственных судей в российском уголовном...
По нашему мнению, активная познавательная деятельность следственного судьи при разрешении указанных выше вопросов является необходимым условием принятия законного и обоснованного решения.
Однако необходимо обратить внимание на то, что полномочия по осуществлению оперативного судебного контроля предлагается изъять у судей именно с целью обеспечить беспристрастность при рассмотрении уголовного дела по существу. Не столкнется ли следственный судья с аналогичной проблемой только на досудебных стадиях, производя судейские следственные действия или осуществляя деятельность по преданию суду?
Следующая группа полномочий следственных судей направлена на обеспечение равенства возможностей сторон, в т.ч. защиты по собиранию и проверке доказательств, для чего следственный судья по ходатайству сторон будет проводить судейские следственные действия, а именно: допросы, очные ставки, проверки показаний на месте, производство судебных экспертиз (п. 3.4.1 Концепции). Однако следователь по-прежнему сможет самостоятельно допрашивать подозреваемых, обвиняемых, свидетелей и потерпевших.
Концепция предусматривает, что доказательства, полученные в результате судейских следственных действий, будут иметь статус судебных доказательств. Доказательства же, собранные следователем и органом дознания, не прошедшие предварительной состязательной проверки в судебных заседаниях под руководством следственного судьи, в судебном разбирательстве использованы быть, как правило, не смогут. Такая проверка будет заключаться либо в проведении судейских допросов лиц, ранее давших показания следователю или органу дознания, либо в рассмотрении по требованиям сторон вопроса о допустимости иных видов доказательств, представленных сторонами (п. 3.4.2 Концепции). При этом необходимо отметить, что следственный судья будет обеспечивать соблюдение процедуры проведения судейских следственных действий, предусмотренных УПК РФ и, не вмешиваясь в процесс выяснения сторонами обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, обеспечивать им для этого равные условия [1].
Таким образом, судебный следователь не будет выступать в качестве стороны спора, а останется беспристрастным арбитром, следящим за соблюдением установленной процедуры. Однако ввиду того, что следственный судья ранее занимал активную познавательную позицию, исследуя доказательства при решении вопроса об избрании меры пресечения, вопрос о его беспристрастности, по нашему мнению, является дискуссионным.
Кроме того, авторы Концепции указывают, что проверка допустимости доказательств может быть произведена либо по требованию заинтересованной стороны, либо по усмотрению самого следственного судьи, если имеются основанные на конкретных данных подозрения в недопустимости того или иного доказательства, в т.ч. путем проведения судейских следственных действий (п. 3.4.5 Концепции).
Нам представляется не совсем понятным, зачем проверять полученные ранее доказательства на предмет их допустимости путем производства судейских следственных действий?
Так, критериями оценки допустимости доказательств являются:
1) управомоченность субъекта;
2) надёжность источника информации;
3) законность способа получения доказательств;
4) наличие требуемой по закону формы фиксации (закрепления) сведений [4, с. 164].
Считаем необходимым более подробно рассмотреть каждый из указанных критериев, чтобы
понять, с точки зрения чего следственный судья должен будет оценивать каждое доказательство. Так, устанавливая управомоченность субъекта доказывания, следственный судья должен определить, уполномоченное ли лицо осуществляло предварительное следствие по уголовному делу, а это следователь, принявший уголовное дело к своему производству и не подлежащий отводу.
Определяя надежность источника, следственный судья будет обращать внимание на его известность, поэтому показания, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомлённости, являются недопустимыми (п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ).
Оценивая законность способа получения доказательства, следственному судье необходимо будет обращать внимание на следующие обстоятельства:
1) было ли проведено соответствующее следственное действие на предусмотренной для него стадии;
2) произведено ли оно в рамках определенных сроков.
Последним критерием допустимости доказательства является соблюдение формы его фиксации, а именно: составлен ли соответствующий протокол, и соблюдены ли требования, предъявляемые к нему законом.
По нашему мнению, проверка доказательств с точки зрения указанных выше критериев может осуществляться и без производства судейских следственных действий. Зачем проверять чей либо допрос с помощью производства судейского следственного действия, если возникли сомнения, например, в том, что он был получен не уполномоченным на то лицом или с нарушением предусмотренной на то формы? Достаточно просто изучить соответствующие протоколы или направить запрос в орган, производящий расследование.
Например, в Уголовно-процессуальном кодексе Федеративной Республики Германия [3] указано, что соблюдение формальностей, предписанных для проведения основного судебного разбирательства,
Уголовное право и уголовный процесс
может быть доказано только протоколом. Опровержение правил соблюдения этих формальностей допустимо лишь доказательством их подделки.
По нашему мнению, проверка судебным следователем ранее полученных доказательств путём производства судейских следственных действий только с точки зрения их допустимости является примером процессуальной расточительности и не соответствует принципу процессуальной экономии.
Кроме того, Концепция предполагает, что решение следственного судьи относительно допустимости того или иного доказательства, полученного на стадии предварительного расследования, приобретает преюдиционный характер, поскольку для признания допустимым доказательства, признанного следственным судьей недопустимым, и наоборот, необходимо выявление новых, ранее неизвестных обстоятельств [1]. Целесообразность подобного положения, по нашему мнению, вызывает сомнение.
Судья, рассматривая уголовное дело по существу, оценивает каждое доказательство с точки зрения относимости, допустимости и достоверности (ст. 88 УПК РФ) по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (ст. 17 УПК РФ). Если же решение следственного судьи относительно допустимости того или иного доказательства, полученного на стадии предварительного расследования, будет иметь преюдиционный характер, то мы ограничим свободу оценки доказательств судом, рассматривающим уголовное дело по существу.
Однако авторы Концепции запрещают следственному судье делать выводы о достоверности доказательств, устанавливающих виновность обвиняемого, указывая на недостаточность процессуальных условий на стадии предварительного расследования для подобного умозаключения [1].
Возникает вопрос, а достаточно ли процессуальных условий на указанной стадии для безусловного решения о допустимости или недопустимости доказательств, т.е. для ограничения свободы оценки доказательств судом, рассматривающим уголовное дело по существу? Где гарантии того, что следственный судья, избрав меру пресечения в виде заключения под стражу, не будет закрывать глаза на нарушения закона со стороны органов предварительного расследования при собирании доказательств?
Кроме того, вызывает сомнение конституционность данного положения. Так, в ч. 2 ст. 50 Конституции РФ указано: «При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Однако теперь суд, осуществляя правосудие, будет лишён возможности оценивать доказательства на предмет соответствия требованиям закона, за исключением случаев выявления им новых, ранее не известных обстоятельств, что, по нашему мнению, противоречит указанным выше положениям Конституции РФ.
Последняя группа полномочий, которыми обладает следственный судья, направлена на реализацию им функции независимого «фильтра», предотвращающего поступление в суд незаконных или явно необоснованных обвинений. Именно следственный судья будет принимать решение о предании суду [1].
Решение о передаче уголовного дела в суд следственный судья будет принимать в случае, если придет к выводу о достаточности доказательств, подтверждающих обвинение для судебного разбирательства.
Принципиальной позицией авторов Концепции является запрет следственному судье оценивать доказательства с точки зрения их достоверности. Они поясняют, что это исключительная прерогатива суда при вынесении приговора по решению вопроса о доказанности виновности [1].
Указанное положение, по нашему мнению, является дискуссионным. Так, В.А. Лазарева пишет, что понятие доказательства имеет два значения: доказательства-сведения и доказательства-факты, соответствующие двум уровням человеческого познания мира: чувственно-практическому и рациональному (логическому). Собирание, проверка и оценка доказательств-сведений завершается возникновением доказательств-фактов, позволяющих обосновать вывод о виновности лица в совершении преступления, когда ошибка в оценке достоверности доказательственной информации ведет к ошибке в основанной на этой информации выводах. «Поскольку окончательную оценку доказательствам, в том числе и с точки зрения достоверности их содержания, дает только суд в результате исследования всех доказательств в их совокупности, можно считать, что доказательства-факты появляются в уголовном процессе одновременно с постановлением приговора» [4, с. 155-156].
Но это не означает, что существуют два различных вида доказательств. Нет, доказательства одни и те же, однако степень их достоверности изменяется. Например, показания обвиняемого, полученные следователем, уже являются доказательством, и следователь обязан их оценить, в т.ч. с точки зрения достоверности, что позволит ему определиться с необходимым арсеналом следственных действий, направленных на их проверку. В данном случае следователь основывается на чувственно-практическом уровне познания мира. Проверив указанное доказательство путем производства всех возможных следственных действий, он переходит на новый уровень познания - рациональный (логический), когда свойство достоверности указанного доказательства (информации) подтверждается или опровергается с помощью умозаключений, выводимых из оценки совокупности исследованных доказательств. При этом говорить о получении доказательств-фактов ещё нельзя, поскольку выводы следователя носят сугубо предварительный характер. Поэтому считаем, что разделять доказательственную информацию на доказательства-сведения и доказательства-факты, исходя из уровней применяемого субъектом доказывания человеческого познания мира, не совсем верно.
Алексеев И.М. К вопросу о возрождении института следственных судей в российском уголовном...
Полагаем, что высшей степенью достоверности доказательства является его истинность, а как известно, наделить его таким свойством может только вступивший в законную силу приговор суда. Однако это не означает, что иные субъекты доказывания должны самоустраниться от оценки полученного доказательства с позиции его достоверности, пусть даже и предварительной. Наоборот, стадийное построение уголовного судопроизводства, по нашему мнению, имеет своим предназначением в т.ч. многократную проверку доказательств, осуществляемую различными субъектами с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности, дабы как можно раньше пресечь незаконное или необоснованное уголовное преследование, осуществляемое в отношении лица.
Более того, по нашему мнению, невозможно заставить человека отказаться от возможности оценивать достоверность той или иной информации. Поскольку доказывание есть частный случай процесса познания окружающей нас действительности, облечённый в специфическую, уголовно-процессуальную форму, человек не может в процессе познания ограничиться уяснением формальных признаков того или иного явления, не вникая в его сущность.
Совсем другой вопрос - сможет ли он раскрыть истинное содержание объекта познания или нет? Сама человеческая природа не позволит ему устраниться от попытки уяснить суть объекта познания, т.е. оценить достоверность того или иного доказательства.
В т.ч. и данное обстоятельство заставляет нас искать формы осуществления правосудия, оберегающие судью от предварительной оценки каких-либо доказательств по уголовному делу. Авторы Концепции указывают, что «передача задачи по преданию обвиняемого суду следственному судье избавит судей, которые будут рассматривать данное дело по существу, от неизбежного составления ими в ходе подготовки к слушанию неофициального мнения о виновности подсудимого, которое подвергает испытанию их дальнейшую беспристрастность при вынесении приговора» [1].
Если следовать логике Концепции, то почему бы просто не закрепить в УПК РФ норму, запрещающую судьям оценивать доказательства с точки зрения их достоверности в ходе подготовки к слушанию?
Необходимо отметить, что авторы Концепции всё же указывают, что запрет делать вывод о достоверности доказательств «не означает, что следственный судья на заключительном этапе предварительного следствия должен быть вовсе устранен от рассмотрения по существу вопроса об обоснованности обвинения, достаточной для передачи дела в суд. Принимая это решение, он оценивает доказательства в совокупности, в том числе и по существу, однако его итоговый вывод является сугубо предварительным и условным» (п. 3.6.9 Концепции).
В этой связи не совсем понятно, может ли всё же следственный судья оценивать доказательства с точки зрения их достоверности, хотя и предварительно, или нет?
При этом авторы Концепции указывают, что «при прекращении уголовного дела или уголовного преследования, в отличие от решения о передаче дела в суд, следственным судьей может производиться оценка доказательств и с точки зрения их достоверности» (п. 3.6.10 Концепции).
Возникает вопрос, как следственный судья может прийти к выводу о необходимости прекращения уголовного дела или уголовного преследования, не оценив предварительно всю совокупность доказательств с точки зрения их достоверности?
По нашему мнению, вопрос о возможности оценки следственным судьей доказательств с точки зрения их достоверности должен быть решен положительно, поскольку выводы следственного судьи являются предварительными и не обязательны для суда, рассматривающего дело по существу.
Таким образом, можно сделать вывод, что введение института следственных судей не только не позволит справиться с поставленными перед ним задачами, но и породит целый ряд проблем теоретического и практического характера, а именно: 1) предварительное следствие как форма досудебной подготовки материалов утрачивает свое значение и требует переосмысления; 2) идея ограничить следственного судью в оценке доказательств нереализуема на практике, т.к. противоречит природе познания; 3) преюдиционный характер решений следственного судьи относительно допустимости проверенных им доказательств ограничивает право суда, рассматривающего уголовное дело по существу на свободу оценки доказательств.
Список литературы
1. Возрождение института следственных судей в российском уголовном процессе [Электронный ресурс] // URL: http://rapsinews.ru/judicial_analyst/20150224/273218436.html#ixzz3XsPi9MhC (дата обращения: 25.04.2015).
2. Устав уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 года // Доступ из справочно-правовой системы «Гарант».
3. Головненков, П., Спица, Н. Уголовно-процессуальный кодекс Федеративной Республики Германия - Strafprozessodnung (StPO) : научно-практический комментарий и перевод текста закона [Электронный ресурс] // URL: http://www.twirpx.com/file/1389974/ (дата обращения: 26.04.2015).
4. Лазарева, В. А. Доказывание в уголовном процессе: учебно-практическое пособие. - М.: Высшее образование, 2009. - 344 с.
5. Ковтун, Н. Н. О понятии и содержании термина «судебный следователь» (следственный судья) // Российский судья. - 2010. - № 5. - С. 15-20. [Электронный ресурс] // URL: http://www.iuaj. net/node/490 (дата обращения: 29.04.2015).
