CC BY
16
УДК 34 DOI 10.24411/2073-0454-2019-10317
ББК 67 © Е.С. Жигарев, 2019
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
К ВОПРОСУ О ВНУТРЕННЕЙ ПРИЧИННОСТИ И ЕЕ СВЯЗИ С ОБЩЕЙ ПРОФИЛАКТИКОЙ: ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ
Евгений Семенович Жигарев, профессор кафедры криминологии, доктор юридических наук, профессор, Почетный член (академик) Российской академии естественных наук (РАЕН)
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117437, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12) E-mail: office@unity-dana.ru
Аннотация. Известно, что профилактическая деятельность органов внутренних дел направлена на сдерживание количественных и качественных показателей преступности, в первую очередь, путем устранения ее причин. Термин «устранить причины» обязан своему происхождению советскому времени, когда теория предупреждения преступности формировалась на основе монистического учения диалектического материализма. Именно тогда у криминологов сложилось весьма странное понимание сущности детерминантов, порождающих преступления. Цель этой статьи как раз состоит в том, чтобы обратить внимание сегодняшних криминологов на ошибочность понимания причинности в качестве объективной категории, которая якобы порождает преступность без прямого участия самой личности индивида, которую не устраняют, а изолируют от общества на определенное время.
Ключевые слова: диалектический материализм, противоречие, причинность (внутренняя и внешняя), диалектический идеализм, общая профилактика, устранение причин.
TO THE QUESTION OF INTERNAL CAUSATION AND ITS RELATIONSHIP TO GENERAL PREVENTION: THE PHILOSOPHICAL ASPECT
Evgeniy S. Zhigarev, professor of department of criminology, doctor of legal sciences, professor, Honorary member (academician) of the Russian Academy of Natural Sciences (RANS) Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117437, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12) E-mail: office@unity-dana.ru
Annotation. It is known that the preventive activities of the internal affairs bodies are aimed at deterring quantitative and qualitative indicators of crime and, first of all, by eliminating its causes. The term «eliminate causes» owes its origin to the Soviet era, when the theory of crime prevention was formed on the basis of the monistic teaching of dialectical materialism. It was then that criminologists developed a very strange understanding of the essence of the determinants that generate crime. The purpose of this article is precisely to draw the attention of today's criminologists to the fallacy of understanding causality as an objective category that supposedly gives rise to crime without the direct participation of the individual's personality, which is not eliminated, but isolated from society for a certain time.
Keywords: dialectical materialism, contradiction, causality (internal and external), dialectical idealism, general prevention, elimination of causes.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Жигарев Е.С. К вопросу о внутренней причинности и ее связи с общей профилактикой: философский аспект. Вестник Московского университета МВД России. 2019;(6):98-102.
Федеральный закон от 23 июня 2016 г. № 182-ФЗ «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» (далее — Закон № 182) официально закрепил сложившуюся в органах внутренних дел (ОВД) практику — деятельность по предупреждению преступности подразделять на два вида: общую и индивидуальную профилактику. В ч. 1 ст. 15 Закона № 182 говорится, что «общая профилактика правонарушений направлена на выявление и устранение причин, порождающих правонарушения, и условий, способствующих совершению правонарушений или облегчающих их совершение, а также на повышение уровня правовой грамотности и развитие правосознания граждан».
Однако в сформулированной законодателем установке некоторые направления общепрофилактической деятельности ОВД у автора этой статьи вызывают, как и прежде, несогласие. Во-первых, возникает сомнение в правильности представления законодателем сущности деятельности сотрудников полиции, связанной с «устранением причин, порождающих правонарушения». Нужно пояснить, что в данном случае имеется ввиду, но для этого необходимо рассмотреть точку зрения диалектического материализма на причинность, ибо он до сих пор является методологическим основанием интерпретации теоретических положений и в современной криминологии.
Как известно, в противоположность метафизическому материализму, который причину возникновения и развития всякого материального образования искал вне его, т.е. в других материальных образованиях, диалектический материализм считает, что причина возникновения и дальнейшего развития материальных образований содержится в них самих и представляет собой взаимодействие элементов, их образующих [2, с. 250]. В данном тезисе мы обнаруживаем ничем не завуалированную несуразную мысль: причина возникновения нового вещества содержится в нем самом, в неких его элементах, из которых будет еще состоять это материальное образование.
Видимо, опасаясь вопросов, связанных с обоснованием этой нелепицы, Энгельс, как говорится, перевел стрелки на взаимодействие внешнее, заявив, что оно «является истинной causa finalis вещей» [7, с. 199], т.е. конечной причиной, которая их образует, но это и есть метафизический материализм.
Как бы соглашаясь с этим мнением классика учения марксизма, А.П. Шептулин заявлял: «В самом деле, что является причиной возникновения и существования, например, молекулы воды? Взаимодействие элементов, ее образующих» [2, с. 250]. Ведь и действительно эту молекулу воды образуют, грубо говоря, взаимодействующие между собой атомы кислорода и два атома водорода. Но в тоже время, эти газовые вещества представляют собой самостоятельные материальные образования, из которых в определенной их пропорции самопроизвольно образуется другое, но уже жидкое вещество — вода.
На основе этого примера можно сформулировать следующий вывод: чтобы возникло какое-либо новое материальное образование необходимо внешнее взаимодействие определенных веществ, ибо внутреннего взаимодействия еще не образовавшегося вещества не может быть в принципе. В то же время можно поставить и другой вопрос: каким образом появились молекулы кислорода и водорода. Но, как говорил Гегель, этот процесс нас неизбежно уведет в «дурную бесконечность» (ведь каждое явление, выступающее в роли причины какого-либо следствия, имеет свою причину в другом явлении, а это — в третьем, и так без конца).
Данный пример с молекулой воды как раз и показывает нам появление этого нового материального образования путем взаимодействия иных веществ. Поэтому Энгельс взаимодействие назвал «конечной причиной», хотя понятно каждому, что без кислорода и водорода и определенного их соотношения подобная молекула не образовалась бы.
Следовательно, следующий тезис А.П. Шепту-лина (кстати, адепта диалектического материализма),
о том, что «внутренней причиной является взаимодействие между элементами (сторонами) одного и того же материального образования, вызывающее определенные изменения» [2, с. 253], является некорректным, противоречащим его же примеру с молекулой воды.
Возникает естественный вопрос: для чего нужно радикальным материалистам позиционировать появление новых веществ за счет взаимодействия неких внутренних причин еще несуществующего материального образования, исключая при этом определенные вещества, взаимодействие которых действительно порождает новое по качеству и по роду материальное образование? Вышеприведенный пример с водой как раз подтверждает внешний механизм появления новых веществ. Однако противоположный ответ дан ими же, и он весьма конкретный и лаконичный. «Рассмотрение внутренней природы предмета, — писали составители философского словаря марксистского толка, — ведет к пониманию противоречий предмета как внутреннего источника его развития» [6, с. 73]. Эта позиция исключает Дух как субстанцию, производящую материю.
Видимо, классикам диалектического материализма необходимо было иметь в наличии хотя бы какую-то философскую категорию, которую можно было бы применить для объяснения причины (источника) именно внутреннего саморазвития каждого материального образования внешнего мира. Для этого им пришло на ум использовать противоречие — категорию диалектического идеализма Гегеля, которым он объяснял развитие человеческой мысли, мысленных понятий. По Гегелю, мысли у человека находятся в непрерывном движении, переходят («переливаются») друг в друга, изменяясь, превращаются в свою противоположность, обнаруживая тем самым внутренние присущие им противоречия, которые и составляют движущую силу их развития. В этой связи он писал: «Развитие понятий, идей идет от абстрактного к конкретному, от одностороннего, бедного содержанием понятия к понятию, все более богатому содержанием, охватывающему в единстве различные, даже противоположные, стороны» [3, с. 278].
Не мудрствуя лукаво, классики марксизма признали некое внутреннее противоречие, якобы имеющееся в вещах и явлениях объективного мира и тем самым отличали материалистическую диалектику от идеалистической диалектики, т.е. от метафизики. «Диалектика, — говорил В.И. Ленин, — есть изучение противоречия в самой сущности предметов...» [4, с. 227], а «сущность» и есть внутренняя структура материального образования.
В унисон В.И. Ленину, советский философ З.М. Оруджив писал следующее: «Внутренние проти-
воречия — это противоречия самой структуры предмета» [2, с. 286]. Казалось бы, повторив мысль В.И. Ленина, З.М. Оруджив далее должен был бы обосновать эту точку зрения хотя бы умозрительными положениями и выводами. Однако он тут же перешел к разговору о том, что все предметы внешнего мира взаимосвязаны между собой, поэтому они неизбежно оказывают соответствующее внешнее влияние друг на друга. В этой связи этот автор далее был вынужден писать следующее: «внутренние противоречия (без которых структура данного целого невозможна) проявляются во взаимоотношениях данного предмета с другими предметами» [2, с. 287]. Т.е. внутреннее противоречие он отождествил с внешним взаимодействием предметов друг с другом.
Следовательно, в силу невозможности даже умозрительно представить внутренний источник (причину) самовозникновения и саморазвития материальных образований объективного мира, З.М. Оруджив вынужден был перевести разговор о внешнем взаимодействии как универсальной всеобщей связи предметов и явлений материального мира.
Но и здесь не все ясно. Например, названный философский словарь указывает, что всеобщая связь предметов и явлений материального мира выражает и внутреннее структурное единство всех элементов и свойств в каждом целостном образовании (т.е. вещей, предметов, явлений) [6, с. 81]. Выделенные мною курсивом слова «внутреннее единство» по смысловому их значению предполагает такое структурное устройство каждого материального образования, которое соответствует полной сплоченности их элементов (сторон), исключающих какую-либо борьбу между ними, позиционируемую универсальным законом ма-териалестической диалектики «единства и борьбы противоположностей».
Уместно сказать, что этот закон диалектического материализма появился из «перелицованного» закона гегелевского диалектического идеализма, именуемого «взаимным проникновением противоположностей». Как видим, этот идеалистический (т.е. духовный) закон исключает борьбу противоположных понятий, наоборот, они у Гегеля проникают друг в друга, трансформируясь в новое понятие. В этой связи он как-то произнес такую фразу: «.. .смешно говорить, что противоречие нельзя мыслить» [3, с. 279], т.е. этой категорией он назвал источник развития мысли. Противоречие, по его разумению, есть источник взаимообусловленности противоположных определений, которые через осмысление приобретают окончательную форму.
Классики и адепты диалектического материализма полагают абсолютную борьбу между некими
взаимоисключающими противоположными элементами материальных образований, благодаря которым происходит их развитие. Но опять же они не показывают внутренние противоположные элементы вещей, а говорят о внешнем мире, который состоит из противоположностей, взаимно связанных между собой. Примерами диалектических противоположностей, по их мнению, могут служить северный и южный полюсы, движение и покой, производство и потребление в обществе, личность и общество, чувственное и логическое знание и т.д. [2, с. 281]. Однако причем здесь диалектическое единство и абсолютная борьба между названными противоположностями, которые не могут друг без друга: если, допустим, есть нижняя часть дома, то должна быть и верхняя. Если сам процесс обмена веществ в организме предусматривает ассимиляцию и диссимиляцию, то, действительно, причем здесь надуманный классиками марксизма диалектический закон развития материальных предметов из самих себя. Приведенные примеры из учебного пособия лишь свидетельствуют о том, что все в мире состоит из полярностей, и в конечном счете все сводится к банальному признанию наличия взаимодействующих друг с другом (или дополняющих друг друга) полярных факторов (явлений), которые никакого отношения к названному универсальному закону материалистической диалектики, позиционирующему борьбу, не имеют.
В связи с тем, что сами догматики диалектического материализма не смогли определиться, в чем именно заключается внутреннее противоречие, которое в качестве причины, якобы, объективно вызывает саморазвитие каждого предмета из самого себя, поэтому этот вопрос сам по себе снимается с дальнейшего обсуждения.
Однако, это не означает, что внутренней причины нет в других образованиях. Ведь классики диалектического материализма не смогли логически обосновать наличие внутренних причин лишь в неорганических материальных образованиях, якобы эволюционирующих за счет внутренних противоречий в живые организмы. Суть концепции диалектического материализма как раз и заключается в том, чтобы стать методологическим обоснованием эволюционного развития неорганической материи в биологическую, а та уже в нематериальную, психическую, к которой относится и сознание человека.
Выдвинув необоснованное, можно сказать, мифическое предположение, связанное с жизнью как формой движения материи, возникшей на определенной ступени развития неживой природы, Энгельсу в конце концов все же пришлось отказаться от этой гипотезы, а вместе с ней и от навязывания материали-
стической философии несвойственной ей роли «науки наук», тем самым и от подчеркивания ее методологического значения. Он также утверждал, что «определяющая роль экономических условий жизни людей нисколько не умаляет роли идей, а также роли личности в истории» [6, с. 523] а это уже категории идеалистические.
Видимо, в этой связи составители приведенного философского словаря в разделе «материя» явно отступили от своей категоричности и не стали повторять догму о ее вечности и бесконечности, а также и о ее первичности. В этой связи отметили следующее: «С точки зрения диалектического материализма противопоставление материи и сознания относительно и условно... поскольку сознание, общественные идеи и т.п. могут выступать в отношении каких-либо материальных объектов как нечто определяющее их и в этом смысле первичное» [6, с. 262].
Если человек в силу своего сознания — категории метафизической, духовной творит материальный мир, то почему нельзя согласиться с идеалистической точкой зрения философов, что окружающий нас физический, т.е. природный мир, невечен, а на самом деле был сотворен Разумом, Духом? Полагаю, что и это гипотетическое положение имеет право на существование.
Но вернемся к нашему вопросу — вопросу о внутренней причине, в силу которой действительно развивается и действует каждое живое существо. Однако нас интересует человек, ибо общая профилактика причин противоправных действий касается именно его. В этой связи следует напомнить, что благодаря своей единственной в некотором роде телесно-душевно-духовной организации только человек является личностью, способной к целенаправленным, планомерным действиям, в том числе и криминальным. И этим он, в первую очередь, отличается от животных.
Внутренняя причина развития и действий человека на самом деле находится в нем самом. Ее наличие можно обосновать следующими фактами. Например, человек отличается от животных не столько сознанием вообще, сколько осознанием самого себя, своей историчности и даже своей приближающейся смерти. В то время как поведение животных связано с окружающей природой и направляется инстинктами; поведение человека, напротив, не определяется средой и является свободным. Эта независимость от окружающей среды дает возможность специализировать органы чувств и расширять их функции, создает условия для появления самостоятельного мышления, чувствования, волеизъявления и возникновения совершенно нового явления — памяти и фантазии; на
место окружающей среды приходит мир. Античность и, особенно, христианство видели сущность человека в его разуме, или познавательной способности, и в его свободной воле.
В этой связи любое (в том числе и криминальное) действие человека порождается внутренней осознанной психической причиной (мотивом), которой часто способствуют внешние негативные условия социальной среды. По аналогии с нашим Я, являющимся сознательной причиной наших действий, причина может отождествляться с термином «субъект», который всегда что то делает и, тем самым, что-то порождает в виде следствия.
Таким образом, мы подошли к пониманию, что причины поведения и поступков человека всегда находятся в нем самом, ибо они именуются мотивами. Ошибочность представления, что внешние причины якобы заставляют человека действовать определенным образом, невольно исключает осознаваемость им своих действий и лишает индивида способности использовать свою свободную волю. А эти элементы, составляющие механизм проявления поведенческих мотивов, как раз подчеркивают внутреннее их происхождение.
Советские и нынешние криминологи-детерминисты, стоящие на позиции диалектического материализма, наряду с внутренними причинами, признают наличие и внешних факторов.
Это произошло потому, что они представили преступность в качестве самостоятельного реально существующего явления, развивающегося в силу собственных внешних социальных причин. Но разграничить между собой причины и условия преступности из-за надуманности, т.е. нереальности, такого явления оказалось весьма сложно. «Разграничение причин и условий, — писал А.Б. Сахоров, — в большей мере применимо в отношении индивидуального преступного поведения, где можно с достаточной определенностью установить, что породило соответствующий поступок индивида, а что лишь поспособствовало его совершению» [5, с. 56; курс. авт.].
Преступность же сама по себе является всего лишь совокупностью множества преступлений (явлений), совершенных (порожденных) людьми, и не более того. Понимая это, криминологи, выдвинувшие гипотетическое (мифическое) представление о преступности как некоемом явлении, применили термин «фактор», который употребляется ими в самом различном значении, в том числе и как синоним причины, условия и обстоятельства.
Но когда мы изучаем реальные явления — совершенные индивидами преступления, разве возможно их исследовать в полной (или достаточной)
мере без тех лиц, которые и произвели эти деяния? Если нет лиц, то преступления считаются нераскрытыми, а значит, и не исследованными.
Таким образом, мы пришли к однозначному выводу, что преступления порождаются внутренними причинами — всяческими низменными пороками, т.е. мотивами, побуждающими человека совершить противоправные действия. Это аксиома, которая не нуждается в доказательстве. В этой связи можно привести слова древнегреческого философа Аристотеля, которые не потеряли своей актуальности и сейчас: «если что-то возникает, то должно существовать то. чем оно порождается.» [1, с. 137]. В этом тезисе автор имел ввиду явления, порождаемые человеком. Первая конечная причина действий — это личность индивида, наделенная волей и стремлениями, проявляемыми в мотивах. И как представительница своих мыслей, взглядов, суждений, и как существо с претензиями и правами, настроениями и оценками, личность является носительницей как объективного, так и субъективного духа.
А что касается внешних причин, которыми якобы детерминируется преступность как явление, то такое представление, как говорится, от лукавого, объясняемого как ненужное мудрствование, запутывающее действительное представление о ней как совокупности множества отдельных разнокачественных деяний и лиц, их совершивших.
Поэтому, возвращаясь к дефиниции общей профилактики, приведенной в начале статьи, трудно согласиться с терминологией законодателя, который употребил слова «устранение причин, порождающих правонарушения». Теперь, когда было установлено, что деяния порождаются внутренними причинами, которыми свободно распоряжается личность индивида, вести разговор об их устранении по крайней мере будет выглядеть странным. Ведь смысл слова «устранить» в данном контексте трактуется как «уничтожить». Не уволить и не отстранить, а именно уничтожить. Суды же от имени государства могут на определенный срок, а в исключительных случаях до конца жизни, изолировать преступников от общества, но не уничтожить.
А второй момент дефиниции общей профилактики касается деятельности ОВД, направленной на «повышение уровня правовой грамотности и развитие правосознания граждан». Как представляется, такое направление относится к формам, которые давно сложились в практической деятельности ОВД и доказали свою состоятельность. К ним относятся:
1) всесторонний и глубокий анализ криминогенной ситуации, сложившейся на территории, обслуживаемой органами внутренних дел;
2) подготовка ОВД обобщенной и иной информации в государственные органы и органы местного самоуправления, а также сообщений в администрацию предприятий, учреждений и организаций, касающихся конкретных фактов правонарушающего поведения отдельных работников;
3) систематическое обследование расположенных на подведомственной ОВД территории объектов разрешительной системы и мест массового отдыха и иного скопления людей;
4) правовоспитательная работа ОВД среди населения.
Данная форма общей профилактики направлена на привитие населению правовой грамотности и на формирование правосознания граждан. Поэтому полагаю, что напоминание в дефиниции этой формы общей профилактики, исключая иные, излишнее.
В связи с изложенным предлагаю определение общей профилактики в следующей редакции — это деятельность органов внутренних дел, направленная на выявление и устранение (или блокирование) условий, способствующих совершению преступлений или облегчающих их совершение. Ибо устранить (или ликвидировать, а при невозможности — заблокировать) можно только внешние условия, которые действительно способствуют реализации преступного умысла.
Литература
1. Аристотель. Соч. В 4 т. Т. 1 / Ред. В.Ф. Асмус. М.: Мысль, 1976.
2. Диалектический материализм: Учеб. пособие / Под ред. А.П. Шептулина. М., 1974.
3. Краткий очерк истории философии / Под ред. М.Т. Иовчука, Т.И. Ойзермана, И.Я. Щипанова. М., 1971.
4. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29.
5. Сахаров А.Б., Саркисов Г.С. Проблема преступности в современных условиях. Ереван, 1991.
6. Философский словарь. М.: Политиздат, 1963.
7. Энгельс Ф. Диалектика природы. М., 1969.
References
1. Aristotel'. Soch. V 4 t. T. 1 / Red. V.F. Asmus. M.: Mysl', 1976.
2. Dialekticheskiy materializm: Ucheb. posobie / Pod red. A.P. Sheptulina. M., 1974.
3. Kratkiy ocherk istorii filosofii / Pod red. M.T. Iov-chuka, T.I. Oyzermana, I.Ya. Shchipanova. M., 1971.
4. Lenin V.I. Poln. sobr. soch. T. 29.
5. SakharovA.B., Sarkisov G.S. Problema prestup-nosti v sovremennykh usloviyakh. Erevan, 1991.
6. Filosofskiy slovar'. M.: Politizdat, 1963.
7. Engel's F. Dialektika prirody. M., 1969.
