CC BY
41
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 17 (155). Филология. Искусствоведение. Вып. 32. С. 102-108.
О. В. Чевела
К ВОПРОСУ О ВАРЬИРОВАНИИ СИНТАКСИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ В РАЗНОВРЕМЕННЫХ РЕДАКЦИЯХ СЛАВЯНСКОЙ ТРИОДИ
Статья посвящается проблеме варьирования конструкций с согласованным и несогласованным определением в тексте Цветной Триоди. Рассматривается стилистическая функция генитива и его роль в структурной организации текста. Обосновывается гипотеза, что варьирование на инвариантной основе изначально свойственно греческой литургической поэзии и связано с феноменом инобытия исходных формул Священного Писания в новых текстах. Преобладание «грецизированных» конструкций в поздних переводах подготовлено «движением» текста в диахронии и явилось одним из факторов, оказавшим влияние на эволюцию атрибутивных сочетаний в русском языке.
Ключевые слова: Цветная Триодь, варьирование, синтаксические конструкции, греческая литургическая поэзия.
Исследователи древнейших кирилло-мефодиевских переводов неоднократно обращали внимание на передачу греческого родительного приименного именем прилагательным, усматривая в этой особенности проявление свободы перевода. По наблюдению О. СиеМеї;, греческий родительный падеж мог переводиться тремя способами: производным прилагательным и формой датива (чаще) или же аналогичной славянской конструкцией (реже)1. На преобладание атрибутивных сочетаний в древнеславянских переводах указывает Н. А. Мещерский2. В.
В. Колесов связывает эту особенность с характером славянской рецепции, называя конструкцию с родительным имени греческой, а атрибутивные сочетания - типично славянскими3.
Иного мнения придерживались Ф. И. Буслаев и В. Погорелов, мотивируя широкое употребление атрибутивных сочетаний недостаточной компетентностью переводчиков. Как отмечает Ф. И. Буслаев, безразличное употребление прилагательного вместо стоящего в греческом тексте существительного в косвенном падеже иногда вносило неясность4. На ошибочные замены греческих прилагательных именами существительных (и наоборот) в древних евангельских переводах указывает В. Погорелов, объясняя это явление недостаточным знанием грамматической структуры греческого языка славянскими переводчиками5.
Следует отметить, что проблема варьирования синтаксических синонимов в славянских рукописях на фоне аналогичного варь-
ирования в византийском тексте-образце до настоящего времени не являлась предметом специального рассмотрения. Действительно, чем глубже в древность, тем чаще на месте родительного падежа в славянском переводе представлены атрибутивные сочетания, однако уже в древних рукописях как инновации представлены конструкции по образцу греческих. Обращаясь к проблеме варьирования конструкций обоего типа, необходимо отметить факт аналогичного варьирования в самих греческих оригиналах. Рассмотренный нами обширный и разнообразный материал убедительно доказывает, что варьирование на инвариантной основе изначально свойственно греческим библейским и литургическим текстам. Некоторые варианты складываются уже в переводе ЬХХ, их количество увеличивается затем в тексте Нового Завета. Позднее при освоении библейских и новозаветных формул в литургических текстах их число неуклонно возрастает, включая варианты, не опосредованные формульным составом Священного Писания.
Уже в переводческой технике ЬХХ толковников встречается варьирование синонимических конструкций, когда еврейские существительные в функции определения передавались то аналогичной греческой конструкцией, то по смыслу именами прилагательными6. Следует добавить, что этот прием использовался не только для того, чтобы разнообразить изложение, но и в целях семантической или стилистической дифференциации. Ряд параллелей с родительным приименным, возникший за пределами библей-
ского канона, обязан своему появлению поэтической природе гимнов. По наблюдениям И. Форета, «... поэты употребляют образ речи, отличный от обыкновенного, прозаического; прозаики не скажут veupov boo", a veupov pOeiov»7.
Рассмотрим ряд формул библейского происхождения, функционирующих в гимнах греческой Триоди.
Формула nerec&n&ih цсрд - oupavWv o basileu", применяемая Андреем Критским ко Христу в контексте догмата о Богово-площении - К& Т£К@ К.0 ИЕКЕС'ЛИ'ЛШ ЦсрА kceahcz ПЛ&ТАСК&1, восходит к арамейской части книги Даниила [Дан. 4: 34]
(л-малак шмиа) “Царю Небесному, букв. Царю Небес”, которой следует и перевод Феодотиона - tov basiled tou oupavou. Морфологическое варьирование форм мн.ч.-ед.ч. в греческом тексте, которое наблюдается уже в Ветхом и Новом Завете (срв. т^ aTpaTia tou oupavou [2 Пар. 33:3]; ai aTpaTiai twv oupavwv [Неем. 9:6], обусловлено тем, что в древнееврейском языке существительное небо- ( также как
вода- Д’Д жизнь- П^П и ряд других) относится к именам pluralia tantum. Антиномия единого и многого, лежащая в основе варьирования формул на инвариантной основе, позволяла выразить и тринитарные отношения. Вариант формулы с согласованным определением РсклЛеО oupdvie выступает в качестве Божественного имени, усвояемого церковью Святому Духу, в каноне Самаря-ныне Иосифа Солунского эта же формула употребляется по отношению к Христу как имеющему божественную власть над адом и смертью - "AS^v hxmalwTeuaa", nula" calkd" auveTpiya" fioKnleu odpdvie, kai dfeTAe" Seapiou". Варьирование на инвариантной основе в качестве компонентов формулы генитива имени tou oupavou и прилагательного oupdvio" представлено и в составе других формул библейского происхождения, срв. Th aTpoTid tou oupovou [Деян. 42:7]; sTpaTid" oupoviou [Лк. 2:13] «о воинстве небесном, т.е. об ангелах».
Ряд вариантов складывается в тексте Нового Завета, где и в значении материала, из которого сделан предмет, вместо прилагательных могут употребляться имена существительные. Так, евангелисты Матфей и Ио-
анн при упоминании возложения тернового венца на главу Спасителя используют существительное в родительном падеже, в то время как Марк употребляет соответствующее прилагательное: атёфаУоУ ё% дасаувшУ [Мф. 27: 29; Ио.19:2] // СкСувюу атёфаУоУ [Мр. 15: 17]. Варианте родительным имени представлен в последнем 15-м антифоне чи-нопоследоеания Святых Страстей: атёфопоуёХСкаувыурёр\т\^ёта\ - б.@неца гряиокя НОСИТ].
В древнейших славянских переводах используется типичная славянская конструкция, чему способствовало и наличие варьирования в образцовом евангельском тексте. При диахроническом варьировании славянский перевод “выравнивается” по греческому оригиналу - ь@неца 8 гр&ним.
Священному Писанию неизвестна формула УёфёАт фйто" “облако света”, встречающаяся в тексте канонов Вознесению. Однако в тексте Нового Завета имеется выражение УёфёАт фмтё1Ут “светлое облако” [Мф. 17: 5], что и дало основание византийским церковным писателям использовать обе формулы в качестве синонимичных.
В каноне предпразднетву Вознесения: фй" аё ёк фмтО", опОрхоута УёфёХг], фштё1УГ] ипёАаРё; О0ёУ УёфёЛт] фштОд ипоАаРоиаа [йб. т, тр. 1,4]; О ёу Уёфё1т фйтО" аУаАтф0ё1" ка! айаа" кооцоу; в канонах на Вознесение: фмтёшт фй"
опОрхоуто ипёАаРё УёфёАт [йб. ^, тр. 1, йб. ^ тр. 1]. В стихирах празднику: ото Уёфё1т" фытёЬУТ аУа1тф0ёУта; УёфёЛт аё фытод аУёАаРё ё!" офо".
В древнеславянских переводах до XIV века8 обе формулы обычно передаются конструкцией с согласованным определением ОК.ЛЛК& СБ.@ТЕЛ& - ОК.ЛЛК& СБ.@ТАЛ& Б.&ЗАТ&
та - УёфёАт фштёшт, оьллкя сб.@тел& подякмя - УёфёАт фйто". В рукописях афонской, или евфимиевской редакции прослеживается тенденция к их дифференциации: нл оьллц@[ сь@тл - ёУ УёфёАт фйто". В качестве метафорического эпитета Богородицы формула фмто" УёфёАт и в поздних переводах передается эпитетом-прилагательным В членной форме СЬ@ТЛА1И ОЬЛЛХЕ. Вполне вероятно, что это обусловлено семантическим потенциалом членных
форм имен прилагательных, способных к широкому развитию переносных значений9.
Варьирование компонентов формулы на инвариантной основе являлось одним из способов освоения формул Священного Писания, их “инобытия” в новых текстах10. Так, мысль о божественном истощании “кеноси-се”, неизреченном снисхождении Сына, принявшего «зрак раба» и не отступившего от полноты Божества, восходит к тексту Послания к Филиппийцам - aAA ’ eauTou £K£VWCT£, m°PfhV SouAou AqBwv, £V 0|ioiw|iaTi avGpwnou yev0|ievo" Kai ochmaTi eupeGei" W" avGpwno" [Фил. 2:7]. Евангельская аллюзия порождает формульный ряд, представленный в песнопениях Триоди и Минеи, где наряду с прямыми цитатами присутствует ряд трансформаций - ev SouAou mopfh, mopfhv SouAou AapovTa, ev SoAikw ochmaTi, ev tw mopfouoGai SouAov. Изменяется порядок слов, осуществляются синонимические замены в рамках синтагм исходного текста, что способствует нейтрализации дифференциальных сем греческих синонимов mopfh «существенный образ» и ochma «наружный образ». На основе варьирования в пределах корневой морфемы происходит смена частей речи - £v SouAou mopfh - £v Tw mopfouoQai SouAov. В результате на месте родительного падежа SouAou использовано не только прилагательное SoAiKo", но и конструкция с предлогом и субстантивированным инфинитивом ev tw mopfouoGai.
В «староизводных» списках Триоди греческие синтагмы инвариантного содержания одинаково передаются расхожей славянской конструкцией с согласованным определением: mopfhv SouAou AapovTa - рльии ррлкх пр'шм&шлго, ev SouAou mopfh, ev SoAikW ochmaTi - оьрлр@ рлкии, ev tw
mopfouoGai SouAov - рльии оьрлрх. При диахроническом варьировании наряду с традиционным способом перевода (mecpi SouAou mopfh" - до рльУл оьрлрл) появляются грецизированные конструкции -Ь&ИЕГДЛ Ь&окрЛЖЛТиСА рЛЛ.
Наконец, ряд формул с варьирующимися компонентами складывается уже за пределами библейского канона. К варьирующимся компонентам относятся порядок слов, атрибутивный или именной элемент в составе
формулы - А1ц£уа амт^р^а", амт^р^а" А1ц£уа, А1ц£уа амт^рюу, что могло безразлично передаваться словосочетанием с согласованным определением - СПЛСАНО пристлнифЕ (А1ц£уа амт^р(а"), пристлнифЕ сплсано (А1ц£уа амт^рюу).
Более широкое употребление прилагательных в тексте древнего перевода проявляется и в их способности заменять существительные в других косвенных падежах: СЛОуЖ&К.АН@И СЬ@ТЛОСТИ - А£1тоиру(аУ
Аацпрот^т1, ьлна ьллгоьолнл1 - АоитрОп
ШуУМЦОУ1.
Наконец, субстантивированные имена прилагательные заменяют несвойственные славянскому языку субстантивированные при помощи артикля выражения с предлогом: лдлмаск&1ма - тоТ" £Х Лбац, гроьн&шмх - тоТ" £у цу^цат1, таманца -тоТ" £У акот£1, ПрЕБ.@ХАН&1И / ПАрЬОЬ@ХАН&1И
- о про ашуму. На самостоятельность славянского перевода по отношению к оригиналу обращает внимание и В.В. Колесов «в тех случаях, когда славянский язык отличался от греческого, переводчики заменяли конструкции греческого оригинала на однозначные славянские. Родительный притяжательный переводился прилагательным, это верно, но рядом и целый оборот включался в обычное для славянского языка согласование существительного с прилагательным»11.
Варьирование компонентов формулы в греческом тексте гимнов, когда одна и та же мысль выражалась различными способами, выступало в качестве поддерживающего фактора для варьирования на славянской почве. Конструкции с согласованным определением, несомненно, доминируют в древнеславянских переводах, являясь для них языковой нормой. Но уже в древнейших славянских переводах наблюдаются случаи синтаксического варьирования при передаче одних и тех же греческих формул.
Развитие гимнографии приводило к увеличению числа «иных» и «подобных» - песнопений на заданную тему и по заданному образцу. В результате уже на славянской почве складывается ряд синтаксических синонимов, когда одно и то же греческое выражение в византийских песнопениях инвариантного содержания - в одном и том же переводном тексте, в одной и той же руко-
писи передавалось различными способами. Например, в стихирах на неделю расслабленного: НЛ ОДр@ К.ОЛ@ЗНАН@ ЛЕЖЛфЛ // нл ОДр@ К.ОЛ@ЗНИ ЛЕЖЛфЛ - £П1 klivh" oSuVh", в песнопениях Вознесению: ev fwvh
sainiyyo"- кя гллс@ троуьАНОМА, ev aalniyyo" 9ela fwvh - троуья ьжстканя/ма гллсяма; в последовании Святых Страстей: sTefavov eX akavBwv -К@НЕЦЯ трЯНОКЯ // К@НАЦЯ ОтЯ трАНИА.
Варианты могут фукционировать и на более обширном текстовом пространстве: limhv Th" swThpla" (символ Христа и Царствия) - пристлнифЕ сплсено (о рае, канон Всем Святым) // пристлнифЕ спсени. / пристлнифЕ спсени1 (о Христе, стихиры на хвалитех Великой Среды); 0 twv ayyelwv basileu" - лнглАСК'А1и ЦрА (о Христе, последование Святых Страстей) // лнглмя ЦрА (о Христе, канон Вознесению) apTO" Th" Zwh" - жикотаия/и [л@к.& (о Христе, канон Самарянке Иосифа Солунского) / Zwh" unapxwv apTO" - жикотл си [л@ья (о Христе, трипеснец Андрея Критского). Несогласованное определение обычно сохранялось в формулах расширенного типа, где оно отделено от ключевого слова другими словами: ev saimyyo" Beta fwvh, Zwh" tintfpxwv apTO". Однако следует отметить, что формулы по греческому образцу здесь скорее исключение, чем правило.
Используясь как один из способов тек-стопостроения, варьирование синтаксических конструкций способствует углублению семантической перспективы:
рЛСтАЛ@КЯШЛГО хлккл- КЯрН&МИ крлжимми • (ecBpwv) токо 1ко сил моли грлДЯ спсти • отя КЯСАКОгО пЛ@НЕНИ1^И крлгл илплдлииа (ecBpou).
Путем синтаксического варьирования дифференцируются греческие родительного притяжательного и родительного субъекта. Использование различных частей речи усиливает сопоставление двух планов, про-фанного и сакрального, отраженное в многозначности греческого ecBpo" 1. Враг, противник, неприятель. 2. Враг рода человеческого, дьявол.
Варьирование формул на инвариантной основе независимо от греческого оригинала сохраняется и в тексте евфимиевской редак-
ции, хотя количество конструкций с родительным имени неуклонно возрастает:
Кр&РКДА! ПрЕГрЛЖДЕШЛ рЛЗОрИКШОу -
fpaymov Th" ecBpa", кр&ж'/Л рлрориля еси ги срЕДогрлд'Л - mesoTeicov Th" ecBpa".
Синонимичные выражения mesoTeicov Th" ecBpa" и fpaymov Th" ecBpa" восходят к тексту Послания к Ефесянам: Auto" yap
esTiv h eiphvh hmwv, o noihsa" Ta
amfoTepa ev kai to mesoToicov tou fpaymou lusa", Thv ecBpav, ev Th sapki auTou «ибо Он есть мир наш, сделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду, вражду Плотью Сеоею»[Еф.2:14]. С. Смирнов отмечает, что “под образом разрушения средней стены в ограде Апостол представляет произведенное силою христианской веры распадение преграды, разделявшей иудеев, сынов обетования, от язычников, которые были чужды заветов обетования”12.
В литургической поэзии формула распадается на две метафоры: fpaymov Th" ecBpa", mesoTeicov Th" ecBpa". Иоанн Да-маскин употребляет выражение mesoTeicov to Th" ecBpa" в составе мариологической формулировки. В Иосифовом каноне Пред-празднству Вознесения она используется как метафора креста - phXa" to mesoTeicov to Th" ecBpa" sTaupw kai tw naBei sou «разрушив средостение вражды крестом и страстью своей». Формула fpaymo" Th" ecBpa" заключает в себе смысл, что Христос, объединив в себе два естества, уничтожил преграду, отделявшую Бога от человечества - tou Ta npiv evwsavTo", SiesTWTa capiTi, kai fpaymov tov Th" ecBpa" lusavTo".
Сближение с греческим текстом как одно из направлений переводческой справы наблюдается уже в тексте гимовской редакции. Ряд формул с согласованным определением заменяются выражениями по образцу греческих: ЛДЛМАСКЯ1МА / ИЖЕ 8 ЛДЛМЛ - Tot" ex ’ASam, к@неца трянокя // к@наца 8 ттрниА - sTefavov eX akavBwv, лнгласкя/и ЦрА // иже лнглма ЦрА - o twv ayyeiwv basileu", нл кодл[я покоифнл^я// нл КОДЛ[Я ПОКОИфЛ- eni Twv usatwv Th" avanausew", ликя плстя/ртскя/и // ликя ст[я плстя/рии- o copo" twv noimevwv.
В рукописях евфимиевской редакции формулы с несогласованным определением
вытесняют форму выражения определения именем прилагательным, оформившуюся еще в праславянскую эпоху. Немаловажно, что замена «исконно славянской» конструкции «грецизированной» не явилась спонтанной и была подготовлена историческим «движением» текста в предшествующий период, поскольку уже в списках ранней редакции наряду с заменой греческого родительного именного именем прилагательным встречаются формулы, аналогичные греческим. Данная закономерность характерна и для других богослужебных книг. Наличие вариантов в древнейших славянских рукописях создавало условия для последующего отбора языковых средств.
СКК/рМОу дШЕКАМОу. // СККрЯМОу ДШИ- тЙУ риПбУ Т^" УиХП", Д&Л&Г& гр@[ОКАМ&1И // длягя гр@[7>к&- бф1АЕстюу атарт^цатму,
СИЯ ЖИАСКЯ // СМ] ЖЕМА1 - 016" Т^"
/ / / с с \
уиушко", смя дкх& // смя дкал - б ию" Т^" Пар0£УбО, С&МАрТАМ&1А КЛ.ХЛ // смрти кл.хл- та той 0ауатби кАеТ0ра, злткоря дкхск&ш[& // кл.хл дк/л - та" кАеТ" т^" Пар0£УбО, рЛЛ ПИфАМЛГО // рЛЛ пИфЛ-пара§£1аби т^" трифП", жикотмое др@ко // жизми др@ко - т^" С^П" тб ХиАоу, прлфЕ.
Таким образом,родительный имени играет важную роль в создании сакрального текста. Являясь способом “инобытия” исходных формул, он обладает текстообразующей функцией, “развертывая” в текст символические значения ключевых слов. Связывая воедино семитскую и эллинистическую традицию, родительный приименной характерен для поэтического словоупотребления, что обусловливает его широкое функционирова-
д[окамо.] // прлфЕ. д[Л - т^ стфЕУ§бУА тб0 пУЕицатб".
Синкретичная форма имени прилагательного “вбирала” ряд формул оригинала, например: лдлм/ск&ш - б1 ЕХ Л§ац (= ау0рмпб1), абащб", тби Л§ац. В результате уточнения морфологических и синтаксических характеристик происходит разрушение древних синкрет: гроьл - тби цу^цатб", иже ко гроь@[&- б1 Еу цуПцат1 «мертвецы, умершие», грО,МА1И - ЕУ0афю" “находящийся в гробу”. Дифференцируются греческие синтаксические синонимы: скрижлли Злкомм/л - пАСкс" та" уощка" // скрижлли Злкомл - пАака" тби убцои. Устраняется двусмысленность, проистекающая от безразличного перевода именем прилагательным различных значений греческого родительного имени.
Выравнивание по греческому оригиналу позволяло адекватно передать архитектонику текста. Так, в последнем 15 антифоне древнего чинопоследования святых страстей ряд конструкций с родительным приименным употребляется в качестве Имен Христа (Царь ангелов, Жених Церкви, Сын Девы) и наряду с артиклем характеризуется текстообразующей функцией:
ние в литургической поэзии. Варьирование конструкций с согласованным и несогласованным определением является универсальной общеязыковой тенденцией, связанной с антиномией единого и многого, а применительно к теории текста - с развертыванием исходных формул в пространстве и времени религиозного дискурса.
По-видимому, нет оснований для противопоставления так называемых «букваль-
Х^ЦфбУ / крЕцатш Еш ХиАоу
Г У С/ С \ \ /
о еу иоаст1 т^У у^У крЕцаста"' стЕфауоу ЕХ акаувшу / пЕр1т{0Етш б тшу аууЕАшу /ЗаспА^и"'
Уео§п порфирау / перФСААетш б пЕрфаААму/ тбу оираубу Еу уефЕАш"-'ратсца кстеОЕХсто
б Еу ’ 1бр§ауп ЕАЕи0ЕрШса" тбу ’ ЛОац ^Аб1" прбспАШ0п/б уицф(од тг}д ЕккАцтс" Абухя Екеут^0П /б иЮд тг]д пaрв£Уoи
Дмеса пок@шлетса мл др@к@ иже мл кодл[ ЗЕМЛ. пок@шеи кеиЩа 8 тряиим МОСИТА иже лггел7 Ц£/ ко лжоу пор9ироу оьллхлетаса
ОК.ЛЛХЛЛИ МК.О ОК.ЛЛКА1 ОудЛрЕМ1Е прУдтй
ИЖЕ к УордЛЛМЕ ско&одикаш лдлмл гкозд/ми прИгКОЗдИСА Ж£ИИ\Я црики копУеуа проьодЕСА сия дка/л____________
ных» афонских переводов «смысловым», поскольку все синтаксические синонимы представлены уже в ранних переводах. Развертывание текста в диахронии сопровождается увеличением конструкций по греческому образцу, а соотношение между синтаксическими синонимами отражает движение «традиции» и «новации» в границах герменевтического круга. Очевидным представляется и влияние новых переводов на эволюцию атрибутивных сочетаний, имеющую в русском языке одну «четко проявляющуюся направленность - сужение круга значений,
выражаемых атрибутивными сочетания-
13
ми» .
Примечания
1 См. Cuendet, G. Е ordre des mots dans le texte grec, et dans les versions gotique, armenienne et vieux slave des evangiles. Paris, 1929. C. 184.
2 Мещерский, H. А. О синтаксисе древних славяно-русских переводных произведений // Теория и критика перевода. Л., 1962. С. 83-103. Автор отмечает, что греческие сочетания с несогласованным определением обычно передаются при помощи конструкций с согласованным определением, выраженным относительным или притяжательным прилагательным.
3 См. Колесов, В. В. Древнерусский литературный язык. Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1989.С. 164, 250. Подчеркивая, что греческий родительный падеж славяне в сотнях случаев передавали притяжательным прилагательным, автор считает, что «следует признать подобную конструкцию славянским эквивалентом греческой, а не калькой с нее» (С. 250)
4 Буслаев, Ф. И. Историческая грамматика русского языка. М. : Тип. ун-та, 1959. С. 421
5 Pogorelov, V. Impornance de la form des mots grecs dans la traduction Cyrillo-Metodienne // Studi bizantini e neoelliniki. V. 5. Atti del V congresso internationale di studi bizantini. Roma 20-26 settembre 1936. Storia - fililogia.
- Roma, 1939. XVII. - “n est-ce pas une chose etrange, que le traducteur prenne certain fois un adjectif grec pour un substantif et vice versa <.. .> le grec etait pour eux une lange etrangere, dont la structure grammaticale ne leur etait pas suffisamment connue” (P. 539-540.).
6 См. Корсунский, И. Перевод ЬХХ. Его значение в истории греческого языка и словесности. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1897. Широкое употребление в переводе ЬХХ имен прилагательных автор связывает с национально-специфическим своеобразием каждого из языков, говоря, что в более развитом «логически и грамматически» греческом языке прилагательных весьма много, тогда как в менее развитом «языке племени, живущем более чувством и воображением» (resp. еврейском) их весьма мало (С. 448.).
7 Цит. по Смирнов, С. Филологические замечания о языке новозаветном в сличении с классическим при чтении послания Апостола Павла к Ефесянам. М., 1873. С. ХЬ1У.
8 Мы придерживаемся классификации М. А. Моминой. См.: Момина, М. А. Вопросы классификации славянской Триоди // ТОДРЛ. Л. : Наука, 1983. Т. 38. С. 25-38. Проблема правки славянских богослужебных гимнографических книг на Руси в Х1 в. // ТОДРЛ. Л. : Наука, 1992. Т. 45. С. 200219. Привлекаемые русские списки представлены древнейшей Триодью Моисея Киянина (Тип. 137) и рукописями Гимовской редакции (Вол. 241, Тип. 138). Удачным представляет термин «староизводные списки», используемый М. Йовчевой по отношению к доафонским рукописям. См.: Йов-чева, М. Традиции и новое в богословской терминологии афонских редакторов Х1У века // Церковнославянский язык : история, исследование, преподавание : материалы Меж-дунар. конф. (28-30 сент. 2004 г.) М. : Изд-во ПСГУ, 2005.
9 Колесов, В. В. История русского языка : учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений. Спб. : Изд-во С.-Петерб. унта ; М. : Академия, 2005.
10 Уже в первых богословских системах в основу интерпретации и лексического анализа положена христианская идея инкарнации. Так, согласно Августину, диалектика слова связана с антиномией Единого и многого, неизглаголанное Слово Божие выражается в человеческом слове, хотя и в искаженной форме. Мы используем терминологию феноменологической герменевтики А. Ф. Лосева, восходящую к традициям апофа-тического богословия. См.: Лосев, А. Ф. Философия имени. Из ранних произведений. М. : Правда, 1990. С. 11-187. Диалектика слова
связана с антиномией «сущности» и «несущего» (меона=«иного», «инобытия»). Будучи трансцендентной, сущность (ге8р. смысл) «является» в человеческом слове, при этом смысл подвергается искажению, получая разную степень выраженности в «ином». Неисчерпаемость смысла предполагает возможность все нового выражения, с различной степенью адеквации и осмысления, в процессе его развертывания в пространстве (в новых формулах и текстах) и во времени (в новых переводах).
11 Колесов, В. В. Древнерусский литературный язык. Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1989.
С. 18.
12 Смирнов, С. Указ. соч. С. 111.
13 Историческая грамматика русского языка. Синтаксис. Простое предложение. М. : Наука, 1978. С. 149. Следует учитывать и интегральное направление динамики литературного языка. По наблюдениям В. В. Колесова, резко возрастает количество конструкций с родительным притяжательным в московских летописных сводах. См.: Колесов, В. В. Указ. соч. С. 340. Это подтверждает преемственность «второго южнославянского влияния» в России по отношению к языку и стилю переводных произведений, возникших на «первой волне» этого влияния.
