CC BY
39
К вопросу о трансформации парадигматических и синтагматических связей слов в фольклорном тексте..,
особенности и национальный колорит будут адекватно восприняты всеми реципиентами - жителями Астрахани, носителями иностранных языков, гостями города.
В заключение отметим, что размышления о значениях эргонимов, их лингвокультурологической природе имеет большое значение для формирования языковой личности, так как ориентировано на изучение языка в связи с мышлением человека и освещает массу сведений из истории и культуры полиэтничного региона.
Библиографический список
1. Андреева Р.П. Энциклопедия моды. - СПб.: Литера, 1997. - 416 с.
2. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. - 2-е изд. - М.: Наука, 1988. - 170 с.
3. Согомонов А. Современный город: стратегия идентичности // Неприкосновенный запас. -2010. - № 2 (70) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/2010/2/so21. html (дата обращения 14.01.2015).
УДК 811.161.Г37
Дундукова Ангелина Михайловна
Петрозаводский государственный университет
gelya@onego.ru
К ВОПРОСУ О ТРАНСФОРМАЦИИ ПАРАДИГМАТИЧЕСКИХ И СИНТАГМАТИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ СЛОВ В ФОЛЬКЛОРНОМ ТЕКСТЕ (на материале лексики природного мира)
В статье демонстрируются некоторые особенности функционирования слов в фольклорном тексте в сравнении с их узуальным употреблением. Анализ проводится на примере субстантивов, служащих для номинации такого животного, как лошадь, в текстах «Онежских былин» А.Ф. Гильфердинга. Репрезентаций таких лексем в былинном именнике немного, однако количество их употреблений составляет почти половину от общего числа употреблений зоонимов и фитонимов в анализируемом сборнике. Возможно, подобное явление связано с тем, что конь (лошадь) играет особенно важную роль в мифологических системах мира, и у славян в том числе. В исследуемых текстах были отмечены такие оппозиции, как «конь» - «кобыла», «конь» - «жеребец» и пр. Концепт «конь», представленный в «Онежских былинах», является не только самым частотным, но и одним из самых неоднородных. Вокруг ядерной лексемы, вобравшей в себя большую часть значений, группируются, вступая в различные отношения как с центром, так и друг с другом, остальные слова. При этом возникающие у исследуемых лексем в том или ином контексте дополнительные оттенки значений нередко нарушают привычные логические связи, закреплённые в парадигматике и синтагматике лексических единиц русского языка.
Ключевые слова: язык фольклора, лексема, субстантив, «Онежские былины» А.Ф. Гильфердинга, конь, лошадь, жеребец, кобыла, жеребёнок.
Язык русского фольклора - одна из самых изученных и изучаемых областей в современной лингвистике, однако народнопоэтическая культура так богата и многогранна, что до сих пор «хранит в себе много загадочного» [8, с. 7], позволяя исследователю каждый раз находить в ее сокровищнице что-то новое.
Сборник «Онежские былины» в записи А.Ф. Гильфердинга1 по праву считается сегодня наиболее полным изданием фольклорных эпических песен, а значит, именно вошедшие в него тексты могут предоставить нам наиболее точные и подробные данные об особенностях словесно-художественной традиции этого жанра. Язык былин очень информативен, он дает нам возможность сейчас, в XXI веке, увидеть мир Древней Руси, достаточно объективно судить об «этносоциальных традициях, пространственно-географических, историко-культурных представлениях создателей и носителей эпосов, а также территорий бытования самих эпических текстов» [8, с. 3]. Содержание тематического указателя к «Онежским былинам» А.Ф. Гильфердинга, составленного Н.В. Васильевым [1], позволяет судить о разнообразии инфор-
мации, которую могут предоставить нам былинные тексты. Это и богатейший список имен собственных, и данные о религиозной жизни человека (верования христианские и языческие, обряды), об особенностях семейного быта (обозначение родства, отношение членов семьи друг к другу, отношения полов, не покрываемые понятием брака), и информация об общественном быте (сословия и их отношения между собой), и житейская хроника (жилище, домашняя обстановка, занятия и промыслы, ремесла, торговля), и сведения об искусстве (музыка, пение, пляска, игры), военном быте наших предков, а также природе (одушевленной и неодушевленной), которая их окружала [1, с. II].
Последняя из перечисленных тематических групп, а точнее названия животных и растений, встречающиеся в фольклорных эпических текстах, разнообразна и интересна, но почти не изучена. А между тем она довольно многочисленна: в сборнике А.Ф. Гильфердинга нами обнаружены 254 лексемы (4238 словоупотреблений), причем почти половина из них (2000) приходится на субстантивы, служащие для номинации такого животного, как лошадь (см.: [2]2): «лошадь» (20),
© Дундукова А.М., 2016
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «¿j- № 1, 2016
143
«лошадушка» (6), «лошадка» (5), «лошадёнка» (1), «конь» (1668), «конёк» (2), «коник» (1), «коничек» (1), «конишечко» (5), «конюшко» (7), «комонь» (6)3, «кобыла» (40), кобылка» (21), «кобылица» (7), «кобылушка» (5), «кобылочка» (1), «жеребец» (33), «жеребчик» (29), «живобец» (2)4, «жеребёночек» (2), «жеребятушко» (1), «воронок^» (1), «воронко/е» (2/1), «бурко/е» (27/1), «бу-рушко» (104), «клячам» (1). Такая диспропорция вполне объяснима: подавляющее большинство текстов в сборнике А.Ф. Гильфердинга в жанровом отношении являются былинами, а представить себе богатыря, то есть, согласно словарю В.И. Даля, «человека рослого, дородного, дюжего и видного; необычайного силача; смелого и удачливого, храброго и счастливого воина, витязя» [3, с. 102] без коня очень трудно.
Конь (лошадь) играет важную роль в мифологических системах мира, и у славян в том числе. Способность этих животных быстро двигаться, их красота и мощь послужили основой того, что конь (как и птица) стал олицетворением стихийных сил природы - солнца, месяца, звёзд, ветра, грозовых туч, движущихся по небу облаков, молнии и т. д. Отражение этих древних представлений можно обнаружить и в эпических фольклорных текстах. Например, для того, чтобы богатырский волшебный конь приобрёл особенную выносливость, силу и быстроту, необходимо несколько дней пасти его утром на лугу: лошадь должна поваляться в росе - живительной влаге небесного происхождения; кони в былинах с легкостью преодолевают препятствия в виде рек, озер и гор, способны выдыхать пламя и издавать такие звуки, от которых содрогается земля или которые слышны очень далеко (конский топот или ржание); у волшебных коней есть крылья; лошади в былинах часто бурого или черного («бурушко», «воронок»), как грозовая туча, цвета, кони обладают удивительной силой и мудростью, помогают своему владельцу в тяжёлых битвах и решении трудных вопросов и пр.
Если вспомнить лексические значения субстан-тивов, обозначающих понятие «лошадь», логично предположить, что они могут быть семантически противопоставлены по следующим признакам: пол («жеребец» / «живобец» - «кобыла» / «кобылица»), возраст («лошадь» / «конь» - «жеребчик», «жеребёночек», «жеребятушко»), масть («буруш-ко» / «бурко/е» - «воронок» / «воронко/е») и пр. Однако в исследуемых текстах были отмечены другие оппозиции, например «конь» - «кобыла», «конь» - «жеребец». Первое противопоставление характерно для былинного сюжета «Вольга и Ми-кула», например: А й Никулина кобыла да ступком идет А й Вольгины кони во весь дух бежат (Воль-га и Микула, 1, 514, 65-66). Второе встречается в сюжете «Иван Гостиный сын»: Иванушков конь увидал и заржал на тех триста жеребцев. Ко-
логривой жеребец ископытился, сивогривой жеребец обнаричился (Иван Гостиный сын, 2, 388, 91-94). Противопоставление животных по масти встречается в исторической песне «Грозный царь Иван Васильевич», но на уровне атрибутов, а не субстантивов: [у Грозного] коней подпрягают во-роненыих (Грозный царь Иван Васильевич, 1, 240, 186), а [у Никиты Романовича] Коней подпрягают все же рыжиих (Грозный царь Иван Васильевич, 1, 240, 194). Названные оппозиции возникают только в контексте: тут основное, самое общее значение лексемы уточняется, конкретизируется, иногда даже приобретает яркую положительную или отрицательную окраску, часто это связано с соотнесением того или другого слова и определенного героя эпической песни. Так, в первом случае явное противопоставление богатыря-витязя Вольги и богатыря-пахаря Микулы выливается в оппозицию «конь» - «кобыла», где «самка, матка» [3, с. 172], животное, используемое для земледельческих работ, оказывается сильнее и выносливее богатырского коня. Противопоставление лексем «конь» и «жеребец» (см. второй пример) вызвано оппозицией Иван Гостиный сын - князь и остальные богатыри. Вороные кони Ивана Васильевича символизируют скорбь, которую испытывает Грозный по казненному сыну, рыжие же у Никиты Романовича - символ того, что герой знает о том, что царевич жив. Если же противопоставления героев нет, нет и противопоставления животных: кони у людей Чурилы и однорыжие, и однобурые, и однокарие (Молодость Чурилы, 3, 232-234, 197, 230 и 234).
Лексемы «конь» и «лошадь» в текстах «Онежских былин» действительно выступают как синонимы, включаясь в один ряд, примером тому может служить одно из формульных обращений богатыря к своему коню: Уж ты конь мой конь, лошадь добрая! (Василий Игнатьевич и Батыга, 2, 684, 117). То на коне, то на лошади в разных вариантах одного сюжета ездят Илья Муромец, Свя-тогор, Добрыня, Василий Игнатьевич, Хотен Блу-дович, Чурила, Иван Грозный, Никита Романович. Оба слова активно включаются в былинную поэтическую фразеологию, примером которой «могут служить так называемые типические места, loki communes» [5, с. 71], такие как описание процесса седлания коня или езды на нём. Совпадают у этих лексем и постоянные эпитеты: «добрый / добрая», «богатырский / богатырская». И то, и другое слово употребляются в значении «способ быстрого передвижения»: С коня на конь, с лошади на лошадь [скачут гонцы] (Дюк, 1, 198, 30). Но есть между этими лексемами и некоторые отличия. Богатырские кони бывают говорящими, они не только носят на себе героя, но и помогают ему, дают добрые советы, сообщают важные сведения. Такие кони есть у Ильи Муромца, Святогора, Добрыни, Дюка,
144
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «jij- № 1, 2016
К вопросу о трансформации парадигматических и синтагматических связей слов в фольклорном тексте..
Дуная, Ивана Гостиного сына, поляницы Настасьи и некоторых других богатырей. Ни одного примера антропоморфизации лошади нам не встретилось. Конями (как и жеребцами, жеребчиками и кобылицами) хвастаются на пирах, коня можно проиграть или выиграть, эта лексема (как и «комонь», «жеребец», «жеребчик» и «кобылица») в фольклорной эпической песне может приобретать дополнительный оттенок значения «материальная ценность, награда, признак благосостояния, богатства». Слово «лошадь» такого значения в анализируемых текстах не имеет. В словообразовательных вариантах лексемы «конь» используются исключительно уменьшительно-ласкательныые суффиксы: «конёк», «коник», «коничек», «конюшко» и т. д. Лексема же «лошадь» встречается и в имеющем яркую отрицательную окраску варианте «лошаденка»: она принадлежит Идолищу и характеризуется как «обжорищо»: А й у поганого да Идолища, а й лошадёнка была да обжорищо, и обжралась пшеном да белояровым (Дюк, 3, 148, 255-257). В вариантах сюжета «Вольга и Микула» субстантив «лошадь» может выступать также как синоним слова «кобыла» и в этом случае противопоставляться слову «конь». Отличается у лексем «конь» и «лошадь» также количество и набор непостоянных, авторских эпитетов. У первой он весьма многочислен и разнообразен: конь может быть «батюшков», «дедушков», «космат», «хорош», «молод», он бывает «ученым», «снарядным», «златогривым», «сивогривым», «крылатым», «татарским», «руссий-ским», «рыцарским» и т. д. Слово «лошадь» часто употребляется безо всякого определения, примеров же авторских эпитетов немного: «пегенькая», «берёжа»5 и некоторые др. Интересно, что современное словоупотребление также противопоставляет субстантивы лошадь и конь с точки зрения их сочетаемости с эпитетами. Например, «Семантический словарь» под редакцией Н.Ю. Шведовой сопровождает лексему «лошадь» определениями, носящими функциональный характер («рабочая», «ломовая», «верховая», «скаковая», «цирковая»), тогда как определения для слова «конь» - качественные, приближающиеся к эпитетам («ретивый», «рысистый»), а также характеризующие животное по масти, цвету («буланый», «вороной», «гнедой» и пр.) [9, с. 70].
Лексемы «жеребец», «живобец», «жеребчик», «жеребёночек», «жеребятушко» обычно взаимозаменяемы, чаще всего это богатырские кони или показатель богатства, благосостояния их хозяина. Отличительной особенностью употребления этих слов являются многочисленные авторские определения, указывающие либо на породу, масть и другие внешние признаки («бухарскй», «латынский», «темнокарий», «вороной» «сивогривый» и пр.), либо на возраст коня («молодой», «неученый», «неезженый», «неседланый», «некладеный»).
Лексемы «бурко/е» и «бурушко» выступают лишь как синонимы выражения «богатырский конь», который часто бывает говорящим, владеют им Илья Муромец, Добрыня Никитич, Дюк, Ми-хайло Потык, Михаил Дородович, Иван Годино-вич и Никита Романович. Масть «бурушки» может быть различной: он и сивый (серый, седой, темный с примесью пепельного), и бурый, и каурый (светло-бурый, рыжеватый), сопоставления по этому признаку у лексем с корнями бур- и ворон-в текстах сборника не наблюдается, однако суб-стантивы «воронок», «воронко/е» вступают в отношения противоположения со словами «конь» и «жеребец»: «маленький полоненный воронок», несмотря на свой неказистый внешний вид, оказывается самым сильным - перепрыгивает через Пучай-реку (Иван Гостиный сын, 2, 396, 109-110), одерживает победу над конями из княжеской конюшни и вырывается на свободу (Иван Годино-вич, 3, 564, 98-101).
Концепт «конь», представленный в «Онежских былинах» А.Ф. Гильфердинга несколькими лексемами, является не только самым частотным, но и одним из самых неоднородных. Вокруг ядерной лексемы («конь»), вобравшей в себя большую часть значений, группируются, вступая в самые разные отношения как с центром, так и друг с другом, остальные слова. При этом возникающие у исследуемых лексем в том или ином контексте дополнительные оттенки значений нередко нарушают привычные логические связи, закреплённые в парадигматике и синтагматике лексических единиц русского языка.
Примечания
1 Всего, по совокупным данным современных словарей (идеографических, синонимических или словарей смешанного типа), в русском языке более 30 названий «парнокопытных животных семейства лошадиных» (при этом не учитывается количество субстантивов-дериватов с субъективной оценкой.): общих номинаций названий по полу, возрасту и функции, которые объединяются вокруг двух бесспорных доминант семантического поля и синонимического ряда - лошадь и конь (См.: [9, с. 69]).
2 Этим изданием сборника мы будем в дальнейшем пользоваться и на него ссылаться: после цитаты, выделенной курсивом, в круглых скобках указываются соответственно название текста, номер тома, страницы и строки; особенности орфографии и пунктуации источника сохраняются; в случае необходимости для облегчения понимания смысла цитаты в квадратных скобках приводятся необходимые пояснения.
3 Комонь - то же, что и «конь» [См.: 7, с. 236], лексема «относится к числу архаизмов и диалектизмов в широком смысле» [См.: 4, с. 65] и употребляется в текстах, записанных всего от двух
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 1, 2016
145
сказителей - Петра Лукича Калинина из Повенца и Петра Прохорова из Толвуя.
4 Лексема «живобец» употребляется только в текстах, записанных от Василия Аксёнова (Кижи) и, по всей видимости (слово не значится в известных нам словарях), имеет то же значение, что и слово «жеребец»: Тут скоро конюхи пригнали триста жеребцёв и трёх жеребцёв, кологрива (т. е. «с густой, косматой, пышной гривой; с гривой, распадающейся по обе стороны шеи» - см.: [7, с. 151]) жеребца и сивогрива живобеца (Иван Гостиный сын, 2, 338, 88-89).
5 «Берёжая» - «жеребая (о кобыле)» [6, с. 247].
Библиографический список
1. Васильев Н.В. Указатель к «Онежским былинам» Гильфердинга. - СПб.: [Изд. Имп. Академии Наук]: Тип. Имп. Академии Наук, 1909. - [4], IV, [2], 117, [1] с. - (Сборник Отделения русского языка и словесности Имп. Академии Наук. Т. 61, вып. 2).
2. Гильфердинг А.Ф. Онежские былины, за-
писанные летом 1871 года: в 3 т. - Л.: Изд-во АН СССР, 1949.
3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 1. - М.: Русский язык, 2000. - 800 с.
4. Колесов В.В. Комонь // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: в 5 т. Т. 3. К-О / РАН, ИРЛИ; отв. ред. О.В. Творогов. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. - 387 с.
5. Оссоветский И. А. О языке русского традиционного фольклора // Вопросы языкознания. -1975. - № 5. - С. 66-77.
6. Словарь русских народных говоров. Вып. 2. -Л.: Наука, 1966. - 317 с.
7. Словарь русских народных говоров. Вып. 14. - Л.: Наука, 1978. - 376 с.
8. Тарланов З.К. Герои и эпическая география былин и «Калевалы». - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ 2002. - 241 с.
9. Химик В.В. Лошадь или конь? (Опыт сравнительного лексикографического анализа) // Филологический класс. - 2014. - № 2 (36). - С. 68-72.
146
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «jij- № 1, 2016
