CC BY
95
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 947.083.5 (471.4)
к вопросу о связях МЕСТНЫХ ЭСЕРОВСКИХ КОМИТЕТОВ Поволжья С ЦЕНТРАЛЬНЫМИ ТЕРРоРИСТИЧЕСКИМИ организациями ПАРТИИ СоЦИАЛИСТоВ-РЕВоЛЮЦИоНЕРоВ
© А. Б. ПОЛЯКОВ
Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского,
кафедра истории и права e-mail: [email protected]
Поляков А. Б. - К вопросу о связях местных эсеровских комитетов Поволжья с центральными террористическими организациями Партии социалистов-революционеров // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 905-909. - В статье рассматривается процесс взаимодействия центральных эсеровских террористических организаций (Боевая организация, Летучий боевой отряд, Боевой отряд при ЦК Партии социалистов-революционеров) и представителей местных комитетов партии. На материалах Пензенской и Саратовской губерний рассматриваются проблемы приоритетных направлений совместной работы, степени влияния «центра» на эскалацию террористического движения в провинции.
Ключевые слова: революционный терроризм, Партия социалистов-революционеров, Боевая Организация Партии социалистов-революционеров, партийные комитеты.
Polyakov A. B. - On the links between Povolzhie socialist-revolutionary committees and central terroristic organizations of the Socialistic-Revolutionary Party // Izv. Penz. Gos. Pedagog. Univ. im. i V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 905-909. - The article deals with the process of cooperation between central socialist-revolutionary terroristic organizations (the Combat Organization, the Flying Combat Unit, the Combat Group under the Central Committee of the Socialist-Revolutionary Party) and the representatives of local party committees. The archive documents of the Penza and Saratov regions help to analyze the problems of the main lines of collaboration and the influence of the “centre” on the terroristic movement escalation in a province.
Keywords: revolutionary terrorism, The Party of Socialists-Revolutionaries, SR Combat Organization, party committees.
Одним из «темных пятен» в истории Партии социалистов-революционеров (далее - ПСР - А. П.) в начале ХХ века является процесс взаимодействия центральных террористических организаций ПСР (Боевая Организация ПСР, Летучий боевой отряд ПСР, Боевой отряд при ЦК ПСР) и эсеровских комитетов на местах. Большинство историков, так или иначе рассматривающих проблему постановки боевых предприятий на центральном уровне (в основной массе эти исследования посвящены деятельности Боевой Организации Партии социалистов-революционеров), справедливо отмечают чрезвычайную организационную замкнутость террористических групп, их изолированность от партийных комитетов, как в центре, так и на местах. Подобная структурная обособленность явилась результатом практического воплощения ряда теоретических разработок лидеров партии, переосмысливших опыт народовольцев и пытавшихся повысить эффективность террористической деятельности без ущерба массовой работе. В программной статье «Террористический элемент в нашей программе», написан-
ной В. Черновым при участии Г. Гершуни и опубликованной в № 7 партийной газеты «Революционная Россия», провозглашалось «строгое идейное единство и не менее строгое организационное разделение» террора и прочих направлений партийной работы. Отмечалось также, что «...Боевая организация берет всецело на себя роль охранительного отряда, освобождая местные комитеты партии от проклятой обязанности отвлекаться от своего главного дела для самозащиты и обуздания насильников» [21. С. 88]. В сообщении ЦК ПСР по поводу образования Боевой Организации (далее - БО ПСР - А. П.) еще раз подчеркивалось, что последняя «связана с партией только через посредство центра и совершенно отделена от местных комитетов» (курсив мой - А. П.) [24. С. 84]. Вместе с тем, история эсеровского террора свидетельствует, что подобные заявления не стоит воспринимать буквально, тем более что схематизм в работе БО ПСР и следование букве устава неизменно приносились ее руководством в жертву требованиям обстоятельств. По-видимому, говоря об изоляции центральных террористических
структур от партийных комитетов, следует понимать, прежде всего, непосредственное проведение террористических актов, к которому не допускались члены местных боевых дружин, к тому же в подавляющем большинстве не посвященных в планы «центра».
Практическое отсутствие минимальной координации в действиях боевиков на различных уровнях не раз ставило эсеров в сложное положение. Так, при подготовке покушения на В. К. Плеве главой БО ПСР Е. Азефом было обнаружено, что параллельно с Боевой Организацией аналогичное предприятие подготавливается петербургской террористической группой Серафимы Клитчоглу. Просьбы прекратить организационную работу и придерживаться субординации, в соответствии с которой устранение министра внутренних дел относилось к компетенции БО, не возымели успеха [17. С. 109]. В январе 1904 года 58 членов организации Клитчоглу по наводке Азефа были арестованы [25. С. 131].
В январе 1906 г. во время подготовки БО ПСР теракта против командующего Черноморским флотом Г.П. Чухнина в Севастополе на него было совершено неудачное покушение членом летучего боевого отряда (далее - ЛБО - авт.) ПСР Е. А. Измайлович, не поставленной в известность о намерениях БО [14. Л. 4]. Через несколько месяцев, в мае того же года, видный член БО ПСР Б.В. Савинков, занимавшийся постановкой наружного наблюдения за вице-адмиралом Чухниным, был арестован по подозрению в участии в убийстве коменданта севастопольской крепости генерал-лейтенанта Неплюева, которое было организовано членами местного комитета ПСР, не располагавшими информацией о деятельности в городе Боевой Организации.
Однако, несмотря на ряд довольно существенных неудач, тактика БО по самоизоляции имела ряд безусловных плюсов. Она способствовала соблюдению конспиративных правил, позволяла задавать оптимальный темп террористической работы и обеспечивала максимально комфортную моральнопсихологическую обстановку в группе, где каждый лишний человек со стороны мог существенно затормозить намечаемое террористическое предприятие. Кроме того, щедрое финансирование БО позволяло осуществлять подготовительные мероприятия к террористическому акту сравнительно долгое время даже в незнакомых условиях.
иной тактической ориентации в вопросах связи террористов с местными комитетами придерживались члены уже упомянутого нами выше Летучего боевого отряда ПСР во время подготовки убийства генерал-адъютанта В.В. Сахарова в Саратове в ноябре 1905 года.
Летучий боевой отряд ПСР был образован осенью 1905 года после того, как под влиянием Манифеста 17 октября ЦК ПСР объявил в ноябре о приостановке деятельности Боевой Организации с последующим ее роспуском. Среди основных причин такого решительного шага называлась первоочередная заинтересованность партии в разрешении аграрного вопро-
са, который в новых условиях «политических свобод» приобретал дополнительную остроту. Центральный террор в данном случае только отвлекал основные эсеровские силы от мирной конструктивной работы [24. С. 207]. Вместе с тем, как отмечают партийные историки, ЦК не мог не считаться с настроениями провинциальных комитетов, которые «вообще были настроены относительно террора более решительно, чем центр» [1. С. 45], продолжая оказывать насильственное давление на местную администрацию. Тем более, что за продолжение террора активно высказывались члены влиятельного московского комитета, выступившие с критикой ЦК по вопросу прекращения террора [16. С. 195-196]. К тому же, политика царского правительства, направленная на максимально жесткое подавление крестьянских волнений, провоцировала эсеров на ответные шаги - террористические акты против руководителей карательных отрядов могли существенно повысить статус партии на местах. Именно поэтому роспуск БО ПСР не повлек за собой полную приостановку террора, а деятельность ЛБО, находившегося под контролем московских партийных работников, не встретила серьезного противодействия со стороны партии. Отсутствие препятствий к постановке террористических актов, однако, не означало формальной санкции ЦК, а соответственно не предполагало финансово-технической поддержки боевиков. известно, что Анастасия Биценко, застрелившая 22 ноября
1905 г. усмирителя крестьянских восстаний в Саратове генерала Сахарова, не получила поддержки своих начинаний у Е. Азефа, с которым вступала в контакт по поводу подготовки теракта. Недостаток денежных средств и опыта боевой деятельности у Биценко ставили под угрозу успешное осуществление террористического предприятия. Выходами из сложившейся ситуации были, вопреки всем правилам конспирации, подбор кадров из ранее расформированной БО и связь с саратовским комитетом партии. В ноябре 1905 г.
А. А. Биценко получает явку в Пензу [3. С. 80] к члену Боевой Организации Б. Вноровскому, работавшему ранее по делу организации наружного наблюдения за петербургским генерал-губернатором Д.Ф. Треповым. Вероятно, именно Вноровский обеспечил Биценко паспорт на имя пензенской землевладелицы Софьи Фокиной. В своей автобиографии Б. Вноровский отмечал, что после роспуска БО ПСР «занялся организацией террористических актов от имени летучего боевого отряда» [24. С. 263]. Известно также, что он был организатором побега Е. А. измайлович из минской тюрьмы [22. С. 118]. Вместе с тем, конкретными данными о его полномочиях в лБО мы не располагаем.
По приезде в Саратов в ночь на 22 ноября Би-ценко сразу же наладила связи с членами местного комитета, которые, по словам А. И. Спиридовича, «устроили квартиры, добыли все нужные сведения» [25. С. 222]. Причем очевидно, что контакты между летучим боевым отрядом и саратовскими эсерами были установлены заранее, так как теракт был совершен на следующий день после приезда террористки в город, и что породило впоследствии утечку информации. Так,
в своих воспоминаниях М. П. Бок - дочь саратовского губернатора П. А. Столыпина, в доме которого и был застрелен проживавший там на время командировки генерал Сахаров, отмечала, что накануне теракта «явились ночью к моему отцу рабочие с предупреждением, что из Пензы приехали террористы с целью убить Сахарова» [2. С. 102]. В полицейских отчетах имелись сведения, что основные контакты с саратовскими эсерами и ЛБО проходили через известного Департаменту Полиции Н. Г. Мелентьева [8. Л. 104-104 об], руководившего деятельностью местных боевых дружин. Отмечалось также, что Биценко «передала ему словесный приказ ЦК относительно вице-губернатора Кнолля, по которому организации вменяется в обязанность к 1 декабря сего года (1905 г. - авт.) изъять его, а в противном случае опять будет прислано для убийства лицо из Центрального Комитета» [10. Л. 13]. Явно не только нарушение субординации (Биценко не входила в состав ЦК и не могла отдавать поручения, тем более террористического характера), но и пренебрежение элементарной конспирацией - связь с известным полиции эсером, через которого можно было легко выйти на саму террористку. Однако на стороне Летучего боевого отряда был элемент неожиданности (вызванный скорее отсутствием средств к длительному проживанию в Саратове и навыков конспирации и наружного наблюдения за объектом теракта) и некомпетентность саратовской жандармерии в деле политического сыска. 22 ноября на приеме у Сахарова Биценко застрелила его в упор.
История дальнейшей деятельности Летучего боевого отряда ПСР остается не вполне выясненной. По свидетельствам С. Слетова, к числу терактов, подготовленных организацией, относится также и убийство тамбовского вице-губернатора Н. Е. Богдановича [14. Л. 5], что опровергает официальная партийная статистика и перечень террористических актов, составленный М. Ивичем [20. С. 10], а также заявление самого террориста, действовавшего от имени и по приговору тамбовского комитета партии. Напротив, теракты, отмеченные в таблицах Ивича, как осуществленные от имени ЛБО (убийство пристава Лебедева на ст. Ин-жавино Тамбовской губернии в августе 1906, генерала думбадзе в Севастополе (сентябрь 1906) и пристава Вишняковского в Самарканде (сентябрь 1907)), по данным А. И. Спиридовича, были совершены боевыми дружинами и летучими отрядами областных организаций [25. С. 301, 303-304, 391]. По этой причине мы не можем говорить о целенаправленной тактике организации, ориентированной на связь с местными комитетами. Вместе с тем, очевидно, что в периоды бездействия БО ПСР изменение плана постановки боевых предприятий, которое заключалось, в том числе во взаимодействии с местными эсеровскими комитетами, являлось целесообразным и обеспечивало в большинстве случаев успешность того или иного террористического акта. Подобной тактике придерживались и члены Боевого отряда при ЦК ПСР, образованного в сентябре 1906 года для организации второстепенных терактов [14. Л. 99; 24. С. 333] и фактически заменив-
шего собой в конце года саму БО ПСР, руководство которой в лице Азефа и Савинкова подало в отставку. Поддерживая тесную связь с Центральным комитетом партии, санкционировавшим каждое боевое предприятие, Боевой отряд под руководством Л. Зильберберга комбинировал наружное наблюдение за объектом теракта («внешний сыск») и получение информации из внешних источников («внутренний сыск»). Причем, как отмечала Ксения Зильберберг, «все партийные организации должны были давать в распоряжение «Боевого отряда» любого из своих членов, если он имеет какие-либо связи, могущие быть полезными в деле этого внутреннего сыска» [25. С. 296]. Подобная постановка террористической работы быстро принесла свои плоды.
21 декабря 1906 г. член Боевого отряда Кудрявцев застрелил на закрытом приеме по случаю освящения церкви в здании института экспериментальной медицины петербургского градоначальника фон дер Лауница.
Однако были нередки случаи, когда руководство местных комитетов отказывалось предоставлять своих работников в распоряжение террористическим организациям. Показателен в этом плане пример Бэллы Лапиной, которая в период с июля по сентябрь
1906 занималась подбором кадров для БО. С этой целью ею была предпринята поездка по поволжским губерниям, где настроения рядовых эсеров были наиболее радикальны. Результат поездки был более, чем скромным: рядовые члены эсеровских комитетов, с которыми встречалась Лапина, ссылались на свою зависимость от решений областного комитета. «Областники», в свою очередь, сообщали эмиссару, что «люди нам самим нужны, что людей мало». С точки зрения С. Слетова, подобное поведение партийных функционеров на областном уровне было вызвано тем, что «в это время боевое дело было уже децентрализовано, и все, например, поволжские дела велись самостоятельно» [14. Л. 91].
Привлечение членов местных эсеровских комитетов к центральным боевым выступлениям, безусловно, оказывало влияние на сам процесс постановки дела партийного террора, возвращая ему жизнеспособность в кризисные периоды, но не вызывая при этом всплеска революционно-террористической активности в самих комитетах, роль которых сводилась к технической и информационной поддержке терактов. Вместе с тем, мы располагаем фактами, которые наглядно демонстрируют, что в ряде случаев воздействие со стороны БО на местные комитеты в плане усиления террористических тенденций было непосредственным и достаточно сильным. В первую очередь, мы имеем в виду события, связанные с устройством партийной типографии в Пензе в 1902 году и динамитной мастерской в Саратове в августе-сентябре 1905 года.
По свидетельствам видного эсера М.М. Мельникова, близко знавшего Г. А. Гершуни и работавшего вместе с ним, к постановке пензенской типографии, единственной на тот период в Центральной России [25. С. 113], были непосредственно причастны члены
БО ПСР. Известно, что сам Гершуни, как впрочем, и Мельников, не раз встречались с хозяином конспиративной квартиры, в которой располагалась типография - Б. Ф. Тарасовым [12. Л. 10 об-11]. Деятельное участие в этом предприятии принял также П.П. Крафт [5. Л. 122; 22. С. 280], бывший в то время «заместителем» Гершуни по делам БО ПСР и тесно связанный с саратовскими и пензенскими кружками неонародовольцев. Кроме того, в своих воспоминаниях Мельников упоминает еще об одном боевике (личность которого не была установлена), посещавшем в апреле типографию, «о которой он знал, так как помогал при ее постановке» [12. Л. 13]. Именно в Пензе Гершуни была составлена прокламация по поводу убийства министра внутренних дел Д. С. Сипягина. Несколько раз в городе также проходили встречи руководящего состава БО ПСР, на одной из которых было положено начало разработке плана покушения на харьковского губернатора И. М. Оболенского [12. Л. 14, 21]. Несмотря на быстрый провал типографии, которая была арестована 28 августа 1902 года с подачи Е. Азефа и при содействии секретного сотрудника охранного отделения
В. М. Панебратцева, связанного с саратовскими эсерами [4. Л. 11; 18. С. 118], совместная работа пензенских эсеров и руководства БО ПСР не прошла для местной организации бесследно. По утверждениям компетентных сотрудников Департамента Полиции, пензенский комитет ПСР был образован «вскоре после обнаружения в Пензе тайной типографии» [9. Л. 4]. Именно деятельность по выпуску и распространению партийной литературы, осуществляемая первоначально в условиях взаимодействия с БО, явилась катализатором его появления и последующей деятельности. Уже через год после ареста типографии пензенские эсеры смогли произвести отправку печатной эсеровской продукции (732 экземпляра изданий весом более 1 пуда!) в Вятскую губернию [6. Л. 18]. Впоследствии именно Пензенским комитетом ПСР, единолично содержавшим областную типографию, зимой 1905-1906 гг. была осуществлена реорганизация Поволжского обкома партии [23. Л. 1-3].
Сотрудничество пензенских эсеров с членами БО по устройству типографской работы в городе также имело следствием частичное усиление террористических тенденций в рамках местного комитета. Во время обыска в типографии в августе 1902 г. была найдена рукопись устава боевой дружины при Пензенском комитете [22. С. 655]. Учитывая тот факт, что проекты местных дружин начали составляться и обсуждаться только в 1904 году, пензенский проект, по всей видимости, был одним из первых документов подобного рода. Несмотря на отсутствие громких терактов вплоть до начала 1906 года, которое сами эсеры объясняли тем, что организация «долго крепилась, не желая прибегать к оружию, и долго молча смотрела на все эксцессы усмирительной политики нашей администрации» [26. С. 28-29], эсеры в Пензе не раз прибегали к посылке писем с угрозой убийства и начала террористической кампании (среди прочих адресатов были, например, инсарский исправник Кадышев, убивший
одного из арестантов, и пензенский губернатор С. Хвостов). Глава пензенского комитета ПСР Ф. Ф. Федорович долгое время после ареста типографии поддерживал связь с руководством БО ПСР и с Г. А. Гершуни, в частности, а среди рядовых эсеров все чаще раздавались призывы начать насильственную борьбу с местной администрацией [9. Л. 9, 21-24].
Еще одним ярким примером влияния на местный комитет со стороны БО является организации мастерской для изготовления взрывчатых веществ и бомб в Саратове, устроенная в августе 1905 г.
Главным инициатором создания мастерской был
Н. Г. Мелентьев, упоминавшийся нами ранее в связи с посещением Саратова А. Биценко. Будучи активном сторонником аграрного террора, он предполагал наладить в Саратове производство бомб для снабжения ими местных боевых дружин в уездах «для действий против войск во время разгрома помещичьих усадеб» [8. Л. 104 об]. Его инициатива была поддержана на одном из совещаний членов ЦК ПСР и Поволжского обкома партии, проходивших 12, 16 и 18 августа. В пользу этой точки зрения свидетельствует присутствие на них эмиссара БО по транзиту взрывчатых веществ М. А. Веденяпина. Примкнувший к боевикам в июле 1903 года Веденяпин после провала экспедиции в Россию аграрных террористов под руководством князя д. Хилкова, в состав которой он должен был войти [7. Л. 10; 13. Л. 170], с января 1905 года занялся изучением производства боевых снарядов, с целью чего был командирован в Болгарию. Летом 1905 года Ве-деняпину удалось перевезти через границу в Россию примерно полпуда мелинита, которого, по словам Л. Меньщикова, «было достаточно для того, чтобы взорвать полгорода» [19. С. 17]. Практически весь запас взрывчатого вещества был передан в распоряжение саратовского комитета ПСР. Для создания оружия была налажена работа мастерской в квартире 23-летнего нелегального д. К. Горохова. К концу августа работа продвинулась настолько, что Горохов произвел пробные испытания бомб в нескольких верстах от Саратова. В первых числах сентября часть взрывчатых веществ (по свидетельству А. И. Спиридовича, ее хватило бы на создание 20 бомб) [25. С. 183] была передана З. Ко-ноплянниковой для снабжения московских боевых дружин. Из-за неосторожности Горохова, с завидной регулярностью производившего опыты с взрывчатыми веществами за городом, мастерская и ряд партийных работников, причастных к ее деятельности, были арестованы 11 сентября 1905 г.
Несмотря на крупную неудачу в деле постановки боевого предприятия, совместная работа БО и саратовских эсеров значительно усилила проявления террористических тенденций в регионе. 18 ноября никольским мещанином К. д. Бакшановым было совершено покушение на саратовского вице-губернатора И. Г. Кнолля; осенью разрабатывались планы теракта против саратовского губернатора Столыпина [8. Л. 29, 34-34 об; 11. Л. 4-5 об; 15. С. 24]. Немаловажным следствием сотрудничества БО и местного комитета с целью постановки мастерской для производства
взрывчатых веществ стало широкое внедрение использования бомб в террористическую практику поволжских организаций партии. М. А. Веденяпин в ноябре 1905 года стал руководителем самарского комитета ПСР, что позволяет предположить факт передачи местным эсерам части привезенного из Болгарии мелинита и его использование, в том числе, при покушении на генерала Сергеева в Самаре в конце декабря 1905 года.
Ряд приведенных выше фактов ни в коем случае не исчерпывает проблему взаимоотношений центральных террористических организаций ПСР и местных партийных комитетов. Модели этих взаимоотношений были различны в зависимости от ряда факторов (позиция комитета в среде местного населения, связь комитета с центральными органами партии и др.), которые, в свою очередь, были обусловлены спецификой конкретного региона. Сильные позиции эсеров в Поволжском регионе, который с некоторыми оговорками можно назвать колыбелью социал-революционной мысли, обусловили рано возникшие устойчивые связи местных комитетчиков с представителями центральных организаций партии, в том числе, и террористических. Организационная замкнутость эсеровского террора в 1902 - начале 1905 г. не могла не определять характер взаимоотношений «центра» и «периферии» - связи исчерпывались мероприятиями общепартийного значения (постановка типографий, подобной пензенской, налаживание транспорта литературы и т.п.). Неудачи в деле постановки террора весной - осенью 1905 г. вынуждали представителей центрального аппарата партии, в том числе и БО ПСР, идти на контакты с местными комитетами. Примером подобного рода связей является попытка создания мастерской по изготовлению взрывчатых веществ в Саратове при активном содействии БО ПСР. Дальнейший кризис эсеровского террора на центральном уровне, выразившийся в его приостановках под давлением политического момента, арестах и отставках ряда руководящих БО лиц, и, наконец, разоблачением провокаторской деятельность Е. Азефа, заставлял террористов при проведении актов центрального значения искать помощи на местах. Причиной тому были отсутствие четкой структуры террористических организаций, навыков подпольной работы, недостаточность финансирования и многое другое. В период 1906-1907 происходит частичная конвергенция местного и центрального террора, во многом изменившая характер террористической активности революционных организаций в России.
С нашей точки зрения, дальнейшее исследование этих проблем позволит качественно по-новому взглянуть на процессы развития революционного тер-
роризма в Pоссии в начале XX века, а также пересмотреть соотношение центрального и местного террора, что, безусловно, может сказаться на оценке масштабов и влияния террора на государство и общество в данный исторический период.
список литературы
1. Боевые предприятия социалистов-революционеров в освещении охранки. М., 1918. 112 с.
2. Бок М. П. Воспоминания о моем отце П. A. Столыпине. М., 1992. 255 с.
3. Воробьев В. С. Убийство в доме губернатора // Военно-исторический журнал. 2002. № 1. С. 79-80.
4. Государственный архив Пензенской области (^ПО). Ф. P. 401. Оп. 1. Д. 1.
5. Государственный архив Pоссийской Федерации (ГAPФ). Ф. 102. ДП ОО. Оп. 230. 1902. Д. 1577.
6. ГAPФ. Ф. 102. ДП ОО. 1903. Оп. 231. Д. 921.
7. ГAPФ. Ф. 102. ДП ОО. 1903. Оп. 231. Д. 1468.
8. ГAPФ. Ф. 102. ДП ОО. 1904. Оп. 232. Д. 1300. Ч. 57.
9. ГAPФ. Ф. 102. ДП ОО. 1905. Оп. 233. Д. 80. Ч. 8.
10. ГAPФ. Ф. 102. ДП ОО. 1905. Оп. 233. Д. 1927.
11. ГAPФ. Ф. 124. 1906. Оп. 44. Д. 546.
12. ГAPФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 85.
13. ГAPФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 127.
14. ГAPФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 128.
15. Кузнецов В. Н. Pеволюционный террор и акты экспроприации в Поволжье в начале XX века // Вопросы истории. 2010. № 12. С. 24-38.
16. Леонов М. И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. М., 1997. 512 с.
17. Лонге Ж., Зильбер Г. Террористы и охранка. М., 1991. 208 с.
18. Меньщиков Л. Охрана и революция. М., 1925. Ч. 1. 431 с.
19. Меньщиков Л. Охрана и революция. М., 1932. Ч. 3. 281 с.
20. Памятная книжка социалиста-революционера. 1914. Вып. 2. Б/м. 89 с.
21. Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. М., 1996. Т. 1. 1900-1907. 686 с.
22. Политические партии Pоссии. Конец XIX - первая треть XX века. Энциклопедия. М., 1996. 872 с.
23. Pоссийский государственный архив социальнополитической истории ^^СПИ). Ф. 673. Оп. 1. Д. 403.
24. Савинков Б. В. Воспоминания террориста. М., 2009. 445 с.
25. Спиридович A. И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. 1886-1916. Пг., 1918. 623 с.
26. Террор и «Пензенские ведомости» // Xроника. Отчеты пензенского комитета ПСP (июнь 1907 - январь 1908). С. 28-29.
