CC BY
217
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ • 2014 • T. XXXIX • № 1
К
ВОПРОСУ О СТРУКТУРЕ ПСЕВДОНАУКИ:
ПСЕВДОНАУКА КАК ДЕВИАНТНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
1
Алексей Михайлович Конопкин - кандидат философских наук, доцент кафедры философии УлГПУ, старший научный сотрудник УНИ УлГУ. E-mail:
amkonopkin@yandex.ru
Статья посвящена вопросу о структуре псевдонауки как ненормативной интерпретации данных, имеющей специфические когнитивные признаки: неопределенную область применения, ограниченную фактическую базу, ненадежные допущения и др. Обсуждаются различия и сходства псевдонауки и гипотезы как форм знания. Анализируется свойство системности научного знания, где теории и гипотезы поддерживают друг друга, изоляция же от признанных теорий рассматривается как признак псевдонауки. Аргументируются возможность определения достоверности гипотез «здесь и сейчас» в зрелой науке и неправильность анализа псевдонауки как научно-исследовательских программ (И. Лакатос). Неоднозначные примеры,такие, как космологические и психологические теории, анализируются в контексте предлагаемого подхода к определению псевдонауки.
Ключевые слова: псевдонаука, гипотеза, критерии научности, системность, астрология, теория биоритмов, научно-исследовательские программы, И. Лакатос.
т
THE QUESTION OF STRUCTURE OF PSEUDOSCIENCE: PSEUDOSCIENCE AS DEVIANT INTERPRETATION
The article focuses on the structure of pseudoscience as deviant interpretation of the data that has specific cognitive symptoms: undefined scope, the limited evidence base, self-contradictory, unreliable assumptions, etc. Discusses the differences and similarities of pseudoscience and hypotheses as forms of knowledge (rationality, consistency, the possibility of a critical revision, etc.). Proposes criteria for delineation of pseudoscience and false-science, anti-science, para-science, quasi-science, folk science. The property of systematic of scientific knowledge analyzes in article, where theories and hypotheses support each other, the isolation of a recognized theory is seen as a sign of pseudoscience. Argued the possibility of determining the validity of the hypothesis of «here and now» in a mature science and incorrect analysis of pseudoscience as developing «research programs» (I. Lakatos) using complex analysis not only of the hypothesis itself, but also its subsidiary assumptions consequences. Ambiguous examples, such as the cosmological and psychological theories, "dark matter", theory of «torsion fields» are analyzed in the context of the proposed approach to the definition of pseudoscience as a transitional form of knowledge as decant interpretation necessarily false.
Key words: pseudoscience, hypothesis, scientific criteria, systematic, astrology, biorhythms theory, «research programs», I. Lakatos.
Alexey Konopkin -
candidate of philosophical sciences, docent of the Department of Philosophy of Ulyanovsk State Pedagogical University, Researcher in Office of Scientific Research Ulyanovsk State University.
1
Статья подготовлена к публикации при поддержке ведущих научно-образовательных школ Ульяновского государственного педагогического университета имени И.Н.Ульянова в рамках реализации Программы стратегического развития.
152 Case-studies - Science studies
Введение
Эта статья задумывалась как продолжение работы, опубликованной в «ЭиФН» (2012. № 1). Тогда речь шла о подходах к определению псевдонауки; настоящая статья хотя идейно и связана с предыдущей, посвящена более конкретной проблеме структуры псевдонауки. Почему же важен именно этот вопрос, почему от определения псевдонауки путь ведет к вопросу о ее структуре? Дело в том, что один из выводов предыдущей статьи заключался в том, что псевдонаука отлична от лженауки - даже этимологически приставка «псевдо» имеет два значения: ложное и неподлинное; так и в эпистемологическом смысле ясно, что область околонаучного познания не может состоять лишь из ошибок, фальсификаций и устаревших теорий. Стало быть, возникает необходимость охарактеризовать псевдонауку уже не как принципиально ошибочную форму познания, но как нечто иное. Поэтому проблема псевдо- (лже)науки требует некоего «рабочего» подхода, гипотезы о различии между наукой и псевдонаукой, ведь иначе невозможно противостоять валу релятивистских идей, стирающих всякую грань между объективностью и субъективностью, истиной и мнением.
Так и возник вопрос - какова же все-таки эпистемологическая суть и структура псевдонаучного суждения? В чем разница между суждениями «Магия влияет на судьбу людей» и «Во Вселенной существуют черные дыры и ненаблюдаемая темная материя»? В методах, которыми эти суждения получены, или это вопрос проверки и воспроизведения, логические неправильности (например, ошибки в определении причинно-следственной связи)? Одна из точек зрения такова, что разница в результатах проверки этого предложения - научное предложение будет более подтверждаемо
Ф
(А
или воспроизводимо. К. Поппер говорил о необходимости прин- ®
Ф
ципиальной фальсификации для науки, а неопровержимость считал плохим признаком псевдонауки. Точка зрения логических позитивистов - в самом предложении есть логические ошибки, <0 неправильные причинно-следственные связи, а также синтаксиче- ^ ские ошибки. Другие исследователи отмечают мистицизм, прису- ф щий первому суждению, и его связь со странной методологией. Еще один возможный вариант - оценка суждений исходя из результатов их развития; эта точка зрения связана, например, с методологией И. Лакатоса. Й Наконец, правильно ли говорить о псевдонаучных суждениях, ^^ или нужно говорить о гипотезах, догадках, теориях? Эти вопросы
(А Ф
менее глобальны, чем вопрос о демаркации науки и пара/псевдонауки, но опытный исследователь знает, что они ничуть не проще. Десятилетие назад, слушая лекции по философии науки, автор этой статьи недоумевал, впервые услышав определения загадочных слов «паранормальная наука», «псевдонаука», «девиантная наука», «идеологизированная наука» и др. Несколько ошеломляли схожесть и расплывчатость их определений. Так, говорилось о том, что и паранормальная наука, и псевдонаука не соответствуют критериям научности, однако первая вырабатывает свои, уникальные методы, а вторая внешне перенимает научные методы. Но как трактовать ясновидение или телепатию - как экспериментальные ошибки или как уникальный метод? Только ли в ненаучности метода дело в уфологии, где одни явления, казалось бы, подтверждают гипотезу НЛО, а другие опровергают?
Это разнообразие оказалось кажущимся, большинство терминов из сферы околонаучного познания сводимы к базовым терминам - паранаука (греч. околонаука), псевдонаука (греч. ложная, ненастоящая наука), лженаука. Остальные же термины либо синонимичны, либо обозначают отклонения в методах получения знания, характеризуют его автора и т.д. Если мы пытаемся определить, есть ли научное зерно в «теневой» науке, «народной» науке, идеологизированной науке, «грязной» науке и т.д., то неизбежно приходится абстрагироваться от того, профессионал или любитель сделал открытие, соблюдал ли он при этом этические критерии или нет, имеет ли учение официальный статус и т.д. С этой точки зрения нет смысла говорить об «анормальном знании» как знании, не соответствующем общепринятым нормам, либо ненормативному способу его получения [Дынич и др., 1994: 122-134]. Такое понимание чересчур широко. Также понятие «теневая наука» как махинации и спекуляции на науке и научных званиях не анализируется как когнитивное явление. Однако если говорить о теневой науке как непризнанных околонаучных дисциплинах, таких, как креационизм, графология, то они, очевидно, выходят за (0 рамки социальной проблемы и имеют когнитивное содержание.
В этом случае дело сведется к науке, псевдонауке или лженауке. ф То же относится и к идеологизированной науке. Идеологизи-
"О рованная наука - результат политического давления, наука, в ко-
5 торой соответствие научным принципам как критерий истины за-(А
Ф менено на соответствие идеологическим критериям. Многие слу-(0 чаи идеологизации науки не имеют когнитивного значения. (ф «История лысенковщины ничего общего с историей биологической науки не имеет. Она - явление социально-политическое.
(0
Ф О
с
ф
О
А потому лысенковщину надо воспринимать как материал к политической истории нашей страны» [Романовский, 2004: 180]. Сам факт идеологизированной поддержки Лысенко со стороны коммунистов характеризует идеологизацию науки (симпатии к учению о наследовании приобретенных признаков высказывал сам И.В. Сталин [Россиянов, 1993: 66]), но не отвечает на вопрос, научна, псевдонаучна или лженаучна была доктрина Т. Лысенко. Наивность научных представлений Лысенко была очевидна большинству его современников; так, его критика менделизма не актуализировала уже давно законченную дискуссию вокруг экспериментов Г. Менделя (см., например, работы В.Н. Сойфера).
Идеологизированная наука - часть более общего популярного термина «грязная наука» (junk science), который обозначает фальсификацию данных экспериментов в пользу быстрого доказательства какой-либо идеи, возможно, правильной самой по себе. Здесь нарушения - процессуально-этические, но не когнитивные, так как само знание не затронуто и нельзя говорить об интерпретациях теории. «Антрепренерская наука» (Дж. Раветц, А.В. Юревич) как «придворная» наука, «независимая» от государственной науки, но не от государственных денег, занимающаяся фальсификацией общественного мнения, тенденциозной аналитикой (новоявленные социологические, политологические, аналитические центры, академии и др.) [Юревич, 1999: 37-38], тоже определенное знаковое социальное явление, часть «грязной науки». Однако «придворные» ученые могут заниматься справедливой борьбой против, например, искажений истории, а могут и сами искажать историю. В этом случае анализ уже переходит в плоскость научной оценки выдвигаемых интерпретаций.
Подобная трансформация происходит и с другими терминами. ^ Американский специалист по философии науки Дж. Холтон счи- W тает, что антинаука как мировоззрение, или картина мира, сущест- Jj
Ф
вует, а как когнитивный феномен - нет, так как нет такого типа культурной деятельности, который был бы противоположен нау- "jj ке. Об антинауке Холтон говорит в двух значениях - как «альтер- (О нативном миропонимании» и альтернативной науке и признает, что на когнитивном поле термин «антинаука» тождествен поня- ф тию паранауки [Холтон, 1992: 39-41]. "О
Еще один популярный термин - «квазинаука» - имеет такое же значение, как и псевдонаука (от лат. quasi - ложный, неподлинный), но в трактовке В.М. Найдыша выступает как самостоятель- tg ный и включает в себя сознательные научные фальсификации, па- ^^ ра-, псевдо- и лженауку, а также квазинаучную мифологию. Ква-
(А Ф
зинаука - смесь науки и мифологии, науки и религии, науки и обыденного сознания, в которой потеряны признаки исходных, базовых форм сознания [Наука и квазинаука, 2008: 71]. Говоря о квазинаучной мифологии, Найдыш упоминает уфологию, полтергейст, снежного человека и др. Компонент мифа, быличек, о чем подробно рассказывает Найдыш, несомненно, присутствует в уфологии; однако сама она представляет собой полную копию научной дисциплины со своими методами исследования, критериями отбора материала и истины, журналами, конференциями и т.д. Это явно выходит за рамки мифологических структур и должно анализироваться как когнитивное явление.
Псевдонаука в контексте критериев научности
Анализ явлений, составляющих поле околонаучного познания, подводит к идее о том, что базовой формой переходного знания является псевдонаука, и именно ее, а не лженауку, труднее всего разграничить с наукой. Ведь классическая, «категоричная» программа, включающая работы тех, кто искал более или менее однозначные характеристики знания, отличающие науку от псевдонауки, столкнулась с трудностями и не слишком популярна. «Стандартное» классическое определение псевдонауки подразумевает, что псевдонаучные тезисы не подтверждаются, непрове-ряемы или невоспроизводимы. Известно множество критических идей в этом направлении; укажем на комичные примеры Т. Теоча-риса, который утверждал, что «для человеческого младенца теория рождественских подарков Санта-Клауса - вполне настоящая ^ научная теория. Кроме того, лабораторная крыса все время нахо-и дит, работая опытным путем подтверждения и надежности, путь к ® периодически меняющемуся местоположению еды в эксперимен-
Ф О
тальном лабиринте. Из этого следует, что (согласно обычной точке зрения на то, что такое наука) лабораторная крыса - настоящий <0 ученый» [ТЬеосЬап8, 2001]. Слишком просто понятый метод проб и ошибок, даже с правильным результатом, конечно, не может ф быть назван наукой.
"О Согласно теории познания, «люди фактически никогда не пыта-
ются сфальсифицировать свои гипотезы или верования. Вместо этого они пытаются найти подтверждения своим гипотезам по мно-
(А Ф
W гураз» [Frey, 2009:232]. Если однажды гипотеза принята на веру, то (ф отказаться от нее уже трудно. В таких ситуациях даже противоречащие друг другу данные интерпретируются как поддержка теории.
Подтверждения, кстати, могут быть и у астрологических гороскопов: «Например, у предсказаний в гороскопе, как правило, есть такие вариации, которые могут быть подобраны ретроспективно к почти любому случаю. Фактически, "хороший" гороскоп содержит предсказания, которые поддаются и определенным интерпретациям, и диапазону широких и метафорических интерпретаций. Неизбежно люди будут чувствовать некоторые корреляции с реальными событиями» [Gilovich, 1991: 58-59]. Это не значит, что подтвер-ждаемость и воспроизводимость не годятся как критерии научности; просто они недостаточны как гарантия научности. Даже Л. Лаудан, критикуемый за мнение о том, что проблема демаркации - псевдопроблема, считает, что важное и единственное различие между наукой и псевдонаукой - это различие между хорошо и плохо подтвержденными теориями [Laudan, 1983: 124].
Основные неприятности для классического понимания науки пришли даже не столько из околонаучной сферы, сколько из самой науки. Критерий воспроизводимости, понятый в эмпирическом смысле, мало характерен и для самой науки. Как показывают Н. Кипнис и М. Бунге, неправильно устоявшимся является мнение, что проверка научного эксперимента или гипотезы происходит путем воспроизведения: «Если проверить означает повторить эксперимент, используя точно тот же самый аппарат, материалы и процедуры, то такие события имеют место чрезвычайно редко, если вообще происходят. Одна из причин этого - практическое отсутствие идентичных материалов и аппарата в других лабораториях. К тому же если результаты проверки не сходятся с оригинальными результатами, это можно свалить на некоторые различия в материалах и аппарате. Поэтому ученые видят в воспроизведении экспериментов большую и бесполезную потерю времени» [Kipnis, ^ 2011: 662]. В реальности результаты проверяются прежде всего на W соответствие теории и лишь тогда, когда авторская интерпретация Jj
Ф
его природы кажется сомнительной, что можно видеть, например, в
Ф
в анализируемой Н. Кипнисом истории изучения магнетизма. К тому же радикально, но небезосновательно мнение М. Бунге о <0 том, что «научную теорию невозможно подвергнуть эмпирической проверке, не связывая ее с другими теориями» [Бунге, 1975: ф 303]. Например, «исторически сложилось так, что проверка нацелилась на теории или гипотезы, используемые исследователями в их экспериментах, а не на качество самих экспериментов. Более
(А Ф
того, многие эксперименты остались не повторенными даже в (0 этом значении проверки. История науки показывает, что только те (ф эксперименты широко тиражировались, которые считались "горя-
чими", т.е. казалось, что они открывают новые области для открытий» [Kipnis, 2011: 665]. Поэтому заявления Р. Мертона о том, что проверка крайне важна для функционирования науки, сейчас могут быть справедливы лишь частично. К тому же ерунда (nonsense) вообще не может быть проверена, как показывает ироничное замечание Бунге, - «попробуйте определить время полета, основываясь на хайдеггеровском определении времени как "созревании темпоральности"» (the maturation of temporality) [Bunge, 2011: 413]. Но это не означает, что она перестает быть ерундой.
Случаи же, в которых может помочь фальсифицируемость (относительно новый критерий научности, на который возлагались большие надежды), - скорее исключение, чем правило. С. Хэнс-сон подсчитал, что большинство современных высококлассных исследований, опубликованных в журнале «Nature», не сформулированы как фальсифицируемые. Из 70 исследований только два можно назвать примерами исследований, более доступных фальсификации, чем проверке, а из этих двух гипотез была фальсифицирована всего одна [Hansson, 2006: 283].
Словом, несоответствие критериям научности, о котором говорится в «стандартном» определении, всегда имеет ограниченное значение. Связано это и с проблемным статусом «промежуточных» форм познания - гипотез, догадок, противоречивых, но возможных предположений и т.д. Практически любой критерий дает возможность определить лишь два значения - проверяемо--непроверяемо, воспроизводимо-невоспроизводимо. Это оказывается слишком просто и малоприменимо к реальному процессу познания.
Помимо определения через рассмотренные критерии некото-
^ рые специалисты предлагают вовсе отказаться от оценки научно-
ф сти гипотез в данный момент и судить по результатам развития
g этой гипотезы за какой-то промежуток времени. П. Тагард говорит
.2 о том, что признаки псевдонауки - застой в развитии, некоррект-
до ные аналогии и пренебрежение эмпирическими данными. Тагард
считает, что в исторической ретроспективе астрология могла быть
названа наукой, а И. Лакатос говорил об астрологии, хиромантии
и фрейдизме как о научно-исследовательских программах. Одна-
3 ко такой подход стирает грань между обоснованными, перспек-(0
тивными предположениями и даже явными спекуляциями; выхо-(й дит, что можно развивать едва ли не любую гипотезу, лишь бы она (ф имела видимость научной программы. Ниже мы еще вернемся к этой точке зрения.
«Я Ф
Псевдонаука и девиантные доктрины
Итак, рассмотренные критерии имеют ограниченное значение и не дают ключа к пониманию обозначенных нами промежуточных форм познания и их структуры. Интересная идея в этом направлении представлена в статье С. Хэнссона [Hansson, 1996: 169-176]. Легко доступна расширенная электронная версия статьи [Hansson, 2008]. Хэнссон подытожил западные исследования 1980-1990-х гг., предложив характеризовать псевдонауку как де-виантную доктрину, сближая ее этим с гипотезами, но отличая от явной лженауки и фальсификаций.
Хэнссон считает, что обычное мнение о псевдонауке как учении, не являющемся наукой, но претендующем на научность, неправильно. Претензии на научность несущественны - псевдонаука на самом деле «включает не только доктрины, противостоящие науке, но и доктрины, противоречащие науке, независимо от того, выдвинуты ли они от имени науки» [Grove, 1985:219]. Кроме того, это определение слишком широко и подходит, например, для мошенничества, но мошенничество в науке редко можно назвать «псевдонаукой». Причину, по мнению Хэнссона, можно понять из следующих гипотетических примеров.
Пример 1. Биохимик выполняет эксперимент, который она интерпретирует как то, что специфический белок играет существенную роль в сокращении мускула. Ее коллеги согласны, что этот результат - простой артефакт из-за экспериментальной ошибки.
Пример 2. Биохимик идет на выполнение другого «мокрого» эксперимента после первого. Она последовательно интерпретирует их как демонстрацию того, что у специфического белка есть роль в сокращении мускула, что не принимается другими учеными.
Ф
(П
Пример 3. Биохимик выполняет различные «мокрые» экспе- ®
Ф
рименты в нескольких областях. Каждый из них таков, как в случае 1. Большая часть ее работы имеет то же самое качество. Она не "JJ выдвигает специфической неортодоксальной теории. CÔ
Примеры 1 и 3 расцениваются как случаи «плохой» науки и ^ только пример 2 как случай псевдонауки. Что же такого есть в при- ф мере 2, чего нет в других? По мнению Хэнссона, это ненормативная доктрина (deviant doctrine); вероятно, более точно и привычно использовать термин «интерпретация» или «теория». Именно ее
присутствие дает возможность говорить о псевдонауке. Псевдонау- Й „ (В
кой становится лишь последовательное продвижение девиантного ф
учения, а для определения, где девиация, а где норма, по Хэнссону,
(А Ф
нужна научная теория-эквивалент, отражающая реальное положение дел. Изолированные нарушения требований науки - лишь ошибки, а не псевдонаука. Если мошенничество не связано с ненормативной, неортодоксальной доктриной, то это не псевдонаука. Мошенничающий ученый как раз беспокоится, чтобы его результаты находились в соответствии с предсказаниями установленных научных теорий, чтобы его не раскрыли. Это довольно неожиданно -действительно, можно ли подумать, что научные фальсификации -не псевдонаука?! В отечественной литературе повсеместно фальсификации - часть псевдонауки, но, оказывается, это не так однозначно.
Доктрина всегда предполагает объяснение фактов или того, что считается фактом; понимание этого уже говорит о том, что псевдонаука в отличие от лженауки, ложно трактующей факты, вовсе не всегда основана «на принципиально ложных основаниях» [Мартишина, 1997: 20]. С.В. Илларионов определял интерпретацию как установление значений терминов теории, а также как представление абстрактной теории с помощью другой, эмпирические смыслы которой установлены [Илларионов, 2007: 112]. Он считал, что и следствия из теории должны подвергаться интерпретации на основе правил, входящих в структуру данной теории [Илларионов, 2007: 145]; таким образом, теория или гипотеза должна включать не только объяснение, но и правила ее интерпретации. При этом источником ошибок может быть то, что интерпретации и факты смешиваются; так, справедливо говоря о гомеопатии как девиантной доктрине, можно упустить реальный факт, когда малые дозы действуют. «Даже если теория, которая помогает разработать наблюдение, опровергнута или отброшена, то у наблюдения все еще остается своя собственная жизненная сила. Так, W хотя теория флогистона была полностью разоблачена, результаты экспериментов не были подобным же образом отброшены» [Sun Si, 2007: 120].
Большинство философов науки, по мнению Хэнссона, предпо-(Ô читают связывать науку с научным методом, а не с конкретными теориями или доктринами потому, что псевдонаука часто пред-ф ставляет науку как закрытую и законченную догматику, а не как О методологию, открытую для исследования. Однако этого не нужно бояться - в науке действительно есть установленные знания, на основании которых и строятся новые гипотезы. tg Как же оценить предложения Хэнссона? На мой взгляд, в ис-
ф следовании Хэнссона ценно выделение девиантной доктрины как признака псевдонауки. Из этого следует, что псевдонаука всегда
Ф О
С
ф
О
(А Ф
имеет отношение к науке, так как псевдонаука - конкурент науки на когнитивном поле, в противоположность самому распространенному предположению о том, что псевдонаука - социальный или культурный феномен. Когнитивность этого феномена переворачивает наше представление о том, где искать ее корни. Когнитивная природа псевдонауки означает, что девиации и трудности их оценки как неизбежные спутники научного знания делают столь же неизбежной и псевдонауку. Однако предложения Хэнс-сона порождают несколько проблем, которых сам он не формулирует. В первую очередь это проблема отделения псевдонауки от гипотез. В самом деле, открытие или формулировка гипотезы, новой теории часто являются девиантными по отношению к старым представлениям. И у гипотезы, и у псевдонаучной интерпретации может не быть однозначной оценки. И гипотеза, и потенциально псевдонаучная интерпретация предлагают объяснения некоторых фактов. Как же их можно оценить и понять, что есть что? Вторая проблема - то, что далеко не всегда есть надежная теория-эквивалент, по которой можно определить, девиантна ли догадка и в какой степени она подозрительна.
Обозначенные вопросы актуальны, так как есть масса сходств в развитии гипотез и псевдонауки. Они описаны в работе М. Боуд-ри и Д. Брекмана, анализировавших, как псевдонаучные интерпретации уклоняются от эмпирических доказательств и рациональной критики. Эти методы общие и для гипотез, и для псевдонауки. Ведь «каждая научная теория использует защитный пояс вспомогательных гипотез, которые тоже объясняют неудачи и уменьшают эмпирическое содержание теории. Поэтому на начальной стадии развития нет ясного пункта, где эти поправки вырождаются в псевдонаучные стратегии иммунизации» [Воиёгу, Вгаескшап, 2011: 147]. И у гипотез, и у псевдонаучных интерпре-
Ф
(П
Ф
таций есть защитные механизмы (механизмы иммунизации), та- о кие, как: § множественные предсказания (multiple endpoints) - это означает, "JJ что предсказания этой гипотезы имеют много неопределенных W следствий; ^ дефляционные пересмотры - характерные, например, для свидете- ф лей Иеговы, которые всякий раз пересматривают свои предсказания второго пришествия Христа, выдвигая более неопределенные +» прогнозы; Ф
оправдания постфактум для неудавшихся прогнозов; Щ
W
техника постдикции (postdiction) - отбор только подходящих, из- (ф бранных данных. Неудачи объясняются всем чем угодно, кроме
неправильности исходного тезиса. Подобное бывает и в науке -«чтобы убедить, исследователь выбирает те данные, которые поддерживают его, предполагая, что отброшенные данные были затронуты неизвестными факторами. Поэтому ученые настаивают, что современная практика в физике не соблюдает это требование» [Martin, 1992: 84-86]. Как можно видеть, не так-то просто разделить научную и псевдонаучную методологию развития гипотез.
Теория-эквивалент
Вторая проблема связана с теорией-эквивалентом. Мнение Хэнссона о ее необходимости существенно ограничивает возможности разобраться в гипотезе, когда мало надежных данных для ее оценки. На мой взгляд, можно доказать, что теория-эквивалент вовсе не всегда нужна для оценки научности. Нельзя не заметить, что случаи, когда научная теория есть и она служит надежным эквивалентом, встречаются не так уж часто. Проблема в том, что обычно мы не имеем ясного ответа на проблему. Так, реакция Вас-сермана (по диагностике сифилиса), по мнению Л. Флека, имела ложное теоретическое обоснование, недостаточные и невоспроизводимые эксперименты, но стала научным достижением [Флек, 1999: 78, 120]. Она появилась тогда, когда не было удовлетворительной теории природы сифилиса, и была основана на некачественных экспериментах. Однако правильность направления, в котором двигался Вассерман, многим была ясна и без окончательного решения проблемы природы сифилиса.
Поэтому слишком жестким и упрощенным представляется требование наличия более успешного эквивалента для оценки научности. Сторонники этого мнения считают, что когда эквивалента не было, нельзя говорить и о псевдонауке. Так, астрология, по мнению П. Тагарда, не была псевдонаучной в эпоху Средних веков, хотя сейчас она таковой является. Тагард настаивает на <0 том, что критерии верификации и фальсификации неприменимы к астрологии и она псевдонаучна не потому, что непроверяема, а
(0
ф из-за отсутствия прогресса - ее сторонники принимают некрити-"О ческие объяснения, несмотря на то что есть более прогрессивные альтернативные теории. А «современная причуда с биоритмами, неправдоподобно основанная, как и астрология, на дате рожде-Й ния, не может быть заклеймена как псевдонаучная, потому что (ф нам недостает альтернативных теорий, объясняющих циклические изменения в людях» [ТИа§агё, 1978: 229].
(О
Ф О
с
ф
О
(А Ф
Такой известный науковед, как Лакатос, говорил об астрологии, хиромантии и фрейдизме как о научно-исследовательских программах [Лакатос, 2008: 437]. Однако он шел еще дальше, настаивая, что не стоит отказываться от программы даже при наличии сильной «соперницы» (эквивалента), если есть надежда на положительный сдвиг. Обосновывал он это невозможностью решающих экспериментов, которые, по его мнению, возможны лишь внутри самой программы. Однако далеко не все программы можно назвать исследовательскими или, тем более, научными.
Откровенно говоря, дело зашло слишком далеко, если многие авторитетные специалисты, такие, как Тагард и Лакатос, считают, что в исторической ретроспективе астрология могла быть названа наукой. Астрология не открывает ничего нового, она лишь переносит свои старые идеи на новые области (прогнозирование погоды, экономики - а этим можно заниматься бесконечно). Проблема с астрологией - ее изначальная неправильность, а вовсе не отсутствие результатов развития! Является ли обоснованной программой поиск агрессивности в характере людей, родившихся под знаком Марса, когда «агрессивность» приписывается планете Марс лишь на основе красноватого оттенка в видимом спектре? Вспомогательные гипотезы, привлекаемые астрологами (о значении так называемых знаков зодиака, о наличии силы, переносящей влияние планет на людей), изначально недостоверны. Аналогично можно сказать, что и богословие было наукой, пусть оно и не оставило после себя научных следов; 2000 лет истории богословия и теологии показали, что дело вовсе не в неумелых интерпретаторах якобы изначально правильных текстов; дело оказалось в том, что содержание самих текстов изначально не имело отношения к реальному устройству мира. Думается, здесь есть приписывание ис- ^ следовательских качеств идеям, которые и не были ориентирова- Ю ны на развитие и критическую проверку. ^
Ф
Конечно, можно апеллировать к недостатку знаний в древности и слабому уровню развития науки и техники. Но не стоит думать, что в древние времена люди были настолько наивны, что не (О могли отличить реальную исследовательскую программу от мистики, приписывали все происходящее действию сверхъестествен- ф ных сил. Во все времена были люди, мыслящие в категориях материалистического натурализма и склонные к научной, экспериментальной методологии: «Мы цитируем корпус Гиппократа как по
(А Ф
крайней мере протонаучный, потому что он начинает отклонять (О сверхъестественные объяснения; эпилепсия должна считаться не ^^ "священной болезнью", а тем, для чего мы ищем объяснение и ле-
чение с точки зрения естественных причин. Гиппократ даже начинает предлагать хорошие методологические причины для этого: "Люди думают, что эпилепсия божественна, просто потому, что не понимают ее. Но если бы они называли божественным все, что не понимают, не было бы конца божественным вещам"» [Реппоск, 2011: 184].
Как можно видеть, требование об обязательном наличии теории-эквивалента спорно. Более того - даже если такая теория существует, то все равно есть немало тонкостей при ее сопоставлении с проверяемой гипотезой. Так, если мы хотим критиковать астрологическую теорию соответствия характеров людей и знаков зодиака, сравнивая ее с эквивалентом - теорией психотипов личности из психологии, то нужно быть готовыми к методологическим проблемам. Психотипы, выявляемые в астрологии и психологии, сходны (холерики в психологии соответствуют описанию людей, рожденных под знаком Льва в астрологии), а методы диагностики и там, и там не слишком определенны. Кроме того, если речь идет о нарушении фундаментальных законов, но на новом уровне рассмотрения, то здесь одного противоречия мало для характеристики гипотезы. Да, закон сохранения энергии, несомненно, великое достижение науки, измеренное с большой точностью. Но теория Большого взрыва не должна объявляться псевдонаукой только на том основании, что в ней нарушается закон сохранения энергии (при возникновении Вселенной).
В то же время нельзя не отметить трудности оценки научности так называемых частично верных концепций, гипотез в исторической ретроспективе. Например, мы уже вспоминали о гипотезе флогистона, которая была опровергнута, но эксперименты, на которых она была основана, сохранены в новой теории. Гипотеза •Я развивалась в верном направлении, а решение, формулируемое ныне через перенос энергии электронами, не могло быть сформулировано на том этапе. Таким образом, и гипотезу в целом трудно оценить как истинную или ложную. Н. Кипнис вообще утвержда-(О ет, что понятие ошибки неприменимо к любому научному противоречию, будь то теория электричества или корпускулярная и вол-ф новая теории света. Ни открытие электромагнетизма Эрстедом, ни "О открытие радиоактивности Беккерелем не состоялись бы, если бы
3 не ложные гипотезы [Юршэ, 2011: 666]. Именно они подтолкнули Ю тэ
Ф исследование. В частично верных концепциях есть доля истины, (О которая определяет диапазон применимости теории. Частично (ф верными, по мнению автора, являются и любые физические законы. Закон Ома, например, абсолютно верный для металлов при
Ф О
С
ф
О
комнатной температуре, лишь частично верен для газов или металлов при высокой температуре, и т.д.
Иногда частично верные теории называют протонаучными. Однако проблема в том, что протонаука часто может оставаться надолго в таком «полунаучном» состоянии. Высказывается мнение, что полунаука - это вид псевдонауки - ее нельзя ни окончательно принять, ни отвергнуть. Многие экспериментальные психологи отказываются принять теории Фрейда и Юнга, так как «эти теории не могут быть наукой подобно атомной физике или эндокринологии. Но при этом их нельзя назвать псевдонауками, как астрологию; теории Фрейда и Юнга можно считать такими полунауками» [Conn, 1980: 132]. При желании, кстати, теорию Фрейда можно объявить предвестником неклассической науки с ее неустранимостью субъекта из познания [Бряник, 2012: 119]. Полунаукой можно считать и так называемую народную науку, термин, фигурировавший в 2002 г. на Генеральной ассамблее Международного совета научных союзов и в дискуссиях Парламентской Ассамблеи Совета Европы по народной медицине (1999). Термин «народная наука» обозначает наукообразные верования, которые носят в основном устный характер и применяются в народной медицине и сельском хозяйстве [Мартишина, 1997: 21]. На Западе популярен аналогичный термин «фолк-наука» как обозначение способов понимания природы и общества, не пользующихся научным методом. Это «интуитивное понимание» (intuitive understandings), неспособное проникнуть в суть знания, понять отношения систем высокого уровня с подсистемами более низкого уровня [Keil, 2003: 369]. Однако тип носителя, устный или письменный характер, интуитивность - не те критерии, по которым можно реально сказать, что это в когнитивном плане. Поэтому народная наука неизбежно должна анализироваться или как форма W протонаучного познания, или как мистика.
Это уже довольно давно и делается: «Десять лет назад американское правительство решило провести исследование лекарств растительного и прочего альтернативного происхождения, чтобы (О выявить реально работающие препараты. На решение этого во- 1 проса было потрачено 2,5 млрд долл., однако ответ вас разочару- ф ет - почти ничего не работает» [Marchione, 2009]. Реально работа- "5 ет лишь малая часть народных рецептов, а значит, большая часть 5 народной науки - лженаука или явная мистика. Впрочем, история m
Ф
лженауки показывает, как часто происходит правильное опреде- И ление лженаучности и без всякого развития, проверки этих пред- ^^ положений. М.В. Волькенштейн приводил примеры гипотез о
фиксации азота в организмах животных и превращении антибиотиков в вирусы, вирусов - в бактерии, бактерий - в кристаллы. Эти гипотезы оказались изначально лженаучными [Волькенштейн, 1975: 74-75]. Однако если первая гипотеза, по словам автора, проверялась, то для опровержения второй оказалось достаточно знать, что вирусы и бактерии содержат фосфор, которого нет в антибиотиках. Кстати, подобные точные оценки часто игнорируют, предпочитая делать акцент на ошибках научного сообщества, хотя очевидно, что в подавляющем числе случаев оно право.
Комплексность оценки и взаимосвязь с другими теориями как критерии различения псевдонауки и гипотез
Итак, более адекватной можно признать точку зрения о том, что есть отличия, которые могут быть видны и сразу после выдвижения гипотезы, а есть и те различия, которые появляются со временем, в диахроническом аспекте. Отвергая тезис о том, что всегда нужен научный эквивалент для определения научности гипотезы, и тезис о необходимости развития любой гипотезы в рамках научно-исследовательской программы, нам нужно предложить нечто иное.
Лакатос подразумевал необходимость комплексного анализа гипотез, видя эту комплексность в анализе развития гипотезы на каком-то временном промежутке. Слабые места этой идеи были показаны выше; методология Лакатоса не может быть применена ко многим случаям. Комплексность анализа, на мой взгляд, необ-3 ходима, но это должна быть комплексность иного рода. Почему (Я бы не характеризовать не только саму интерпретацию, но и те фак-® ты, теории, данные, термины, которые она привлекает? Критери-
Ф О
ем отличения научных интерпретаций от псевдонаучных может стать достоверность, надежность не только самой интерпретации, (/) но и цепочки вспомогательных объяснений и фактов, привлекае-1 мых для ее доказательства, обоснования. Если эти привлекаемые Ф факты и объяснения столь же ненадежны, то ненадежна и сама ин-"5 терпретация. Это ключевой момент.
Как это работает на практике? Вспомним пример Тагарда о биоритмах. По теории трех ритмов интеллектуальная, физическая и
(0 Ф
(Я эмоциональная деятельность протекает строго циклично (график -ф) правильная синусоида) с момента рождения человека, с периодом 23, 28 и 33 суток. В другой интерпретации дело не в самом челове-
ке, а в космических процессах, влияющих на него и протекающих циклично. Эти предположения основаны на множестве допущений: плодотворность деятельности может быть точно оценена; физический биоритм формируется за счет магнитного поля Земли при вращении ядра Земли длительностью 23 дня (явно неправильное положение, так как о предполагаемом вращении ядра судят по процессу смены магнитных полюсов, который занимает 200-250 тыс. лет);
эмоциональный биоритм зависит от влияния лунных циклов, от периода обращения Луны вокруг Земли;
интеллектуальный цикл зависит от вращения Земли вокруг Солнца и его взаимодействия с зодиакальными созвездиями (как и предыдущее - старые астрологические идеи);
можно оценивать раздельно физические, интеллектуальные и эмоциональные возможности.
Ни одна из этих идей не является надежной. Реальный вид кривой ритмов далек от идеальной синусоиды, а период изредка может быть прослежен, но, как правило, он всегда нарушается, так как ритмы непостоянны - даже ритм биения сердца. Интеллектуальный и эмоциональный ритмы не могут быть разделены - плохой эмоциональный фон означает расстройство умственной деятельности, как, впрочем, и плохое самочувствие. Настроение, как известно, меняется несколько раз в день, а интеллектуальная деятельность и вовсе не подчиняется периодичности. Многие писатели, например, указывали, что вдохновение приходило только тогда, когда они каждодневно заставляли себя работать. Аналогичен случай со спортсменами, набор оптимальной формы у которых действительно периодичен, однако регулярности здесь нет.
Поэтому Тагард лукавил, говоря о недостатке альтернативных з знаний и невозможности оценить теорию биоритмов. Однако нет (П нужды объявлять эту теорию лженаучной (а такую дилемму - нау- ® ка или лженаука - и предполагал Тагард) - правильнее отнести ее С к псевдонауке, хотя она и основана на ложных допущениях. Не- ™ смотря на то что эта идея скомпрометирована контактом с астро- (О логическими и мистическими допущениями, академическая 1 хронобиология, например, находит немало примеров циклично- ф сти в жизни человека и животных. Поэтому сама идея в целом не "5 может отвергаться.
Комплексность оценки - простая идея, она часто используется научными журналистами, критикующими псевдо-(лже)науку. Кро- (Я ме того, есть и другая возможность оценки. Если мы пытаемся оце- ^^ нить гипотезу как научную или псевдонаучную до формулировки
Ф
(А Ф
окончательного научного ответа на проблему, то необходимо обратить внимание, является ли она органически связанной с предыдущим корпусом знания, может ли потенциально войти в него. Упомянутая хронобиология ведет анализ в соответствии с данными естествознания, а теория трех ритмов самопротиворечива и изолирована от науки. Но гипотеза должна соотноситься с другими известными теориями: «Любая внутренне противоречивая теория может предсказать все что угодно, поскольку она может быть подтверждена столь же противоречивыми фрагментами данных. Любая теория, непригодная к контакту с другими теориями, не в состоянии воспользоваться их помощью и контролироваться ими. Это часто и случается со многими псевдонаучными концепциями. Худшее из возможного - это не опровержение теории экспериментами, которые она сама индуцировала, а отсутствие ее связи с другими теориями» [Бунге, 1975: 302]. Методы оценки допущений гипотезы, которые считаются надежными, подталкивают нас к оценке включенности гипотезы в корпус научного знания в целом, и это ключевой момент.
Гипотетичность многих научных теорий приводит к закономерному вопросу: если это так, то какова разница между научными и псевдонаучными гипотезами, если подкрепляющие теории и там и там могут быть слабы и только вероятностно подтверждены? Вкратце ответ таков: в современной науке актуальная гипотеза поддерживается очень большим числом других теорий, которые имеют свое обоснование, что и обеспечивает «жесткость» конструкции и высокую вероятность правильности оценки. В давние времена столь большой сети взаимосвязанных теорий не было, поэтому не было и той «жесткости» сети, что есть в науке сейчас. Более подробно пояс-^ ним это на гипотетическом примере А. Дерксена: «Предполагаемый •Я псевдоученый мог бы справедливо жаловаться, что черные дыры яв-Л ляются не менее таинственными, чем черная магия, и что черные ды-
Ф О
ры приемлемы только потому, что у них есть марка научной респектабельности, а черная магия отрицается из-за того, что она остается (Ö вне признанных наук» [Derksen, 1993:19]. Этот пример сходен с гипотетическим примером человека, считающего, что в каждом элек-ф троне есть ядро, которое не оказывает абсолютно никакого влияния и "Ö не порождает снаружи никаких эффектов [Lugg, 1992: 92].
Чем же отличаются эти примеры от теории черных дыр или темной материи? Дело в том, что теории следуют из большого ко-
(0 Ф
(О личества других результатов, вполне подтвержденных, чего нет у (ф черной магии и предполагаемого ядра электрона. Так, темная материя сходна с ядром электрона в том плане, что она никак себя не
проявляет и не контактирует с обычной материей. Однако ее существование следует сразу из нескольких установленных фактов и теорий - расширения Вселенной, дефицита светящейся массы, факта дисбаланса вращательных и гравитационных сил во вращающихся галактиках, измерений сверхновых звезд и космического реликтового изучения.
Решение противоречия предполагает, что должна быть огромная (до 90 %) недостающая масса, существование которой в совокупности предсказывают все перечисленные факты и теории. Успех гипотезы темной материи подкрепит и эти факты и методики. Научные теории подкрепляют друг друга и зависят от подтверждения взаимосвязанных теорий. Гипотеза темной материи следует из других научных фактов и интерпретаций, у нее хорошие шансы подтвердиться. Так и недавно считавшийся недостижимым гипотетичный бозон Хиггса стал реален, поскольку на его существование выводило многое в стандартной модели элементарных частиц (см., например: Вгишйе!, 2012). В методологическом плане это схожие случаи.
Заключение
Итак, как можно видеть, для нового предположения важна адекватная оценка, и в этом моменте нельзя обойти роль научного сообщества. Оценивая применимость гипотезы к известным проблемам, каждый ученый «примеряет» предположение к своему пониманию науки, в том числе и к тем вопросам, которые другим могут казаться несущественными или решенными. В итоге гипотеза получает намного более широкую оценку, чем может сделать сам автор. Поэтому наибольшая опасность для новой гипотезы - это попадание не в рамки рационального анализа, а в поле лженаучных спеку-
лад. Так, если изначально теория торсионных полей была сформу-
Ф
(А
Ф
ляций, где тоже происходит оценка применимости, только на свой ц
Ф
лирована как предположение о некой «пятой силе» в рамках известных четырех, то затем сторонники других лжеучений сочли, что <0 торсионные поля - это и есть долгожданный материальный носитель энергоинформационных воздействий, телепатических полей, ф души, экстрасенсорного взаимодействия и т.п. Нужна исключительная честность и сильный характер, чтобы избежать такого соблазна. Однако создатели гипотезы о торсионных полях приняли
(0 Ф
все перечисленные выше идеи и в конечном счете интерпретация И стала откровенно противоречить самой себе. С одной стороны, тор- ^^ сионные поля якобы настолько всепроникающие, что проходят че-
рез любые препятствия, но, с другой стороны, регистрируются приборами (как это утверждается в случае с душой), а экстрасенсорные взаимодействия якобы могут приниматься человеком. Конечно, здесь одно исключает другое и всякая возможность конструктивного диалога, критики оказалась утеряна.
Анализ структуры псевдонаучных интерпретаций и гипотез привел нас к таким результатам:
важное отличие гипотез от псевдонауки в том, что гипотеза поддерживается другими научными теориями и эта системность на зрелой стадии науки делает гипотезы очень точными; подтверждаемость и обоснованность можно использовать как критерии научности, имея в виду сравнение не только с опытом, но и с признанными теориями;
не всегда обязательно ждать развития нового предположения в исторической перспективе, чтобы определить его научность. Не все гипотезы могут быть названы научно-исследовательскими программами;
стоит различать однозначно ложные теории и относительно неопределенные, переходные (псевдонаука).
В этом аспекте о псевдонауке в противовес «стандартному» определению можно говорить как о теоретических интерпретациях с неопределенной областью применения и ограниченной фактической базой, непроверенными вспомогательными предположениями, но не оцениваемых однозначно как ложные и изолированные от других научных теорий. Научные предположения и псевдонаучные интерпретации часто очень похожи, причем не только на стадии возникновения. Все это ведет к общему выводу о том, что необходимо отказаться от характеристики псевдонауки как заведомых за-3 блуждений, оставив эту характеристику за лженаукой. Проблемы с (Я девиантными доктринами часто следствие недостатка знания, ® сложности поставленных задач, а не злой умысел или недостаток образования. И. Ньютон, чувствуя, видимо, как трудно добраться до истины и как много промежуточных ступеней надо пройти, гово-
0
(О рил о себе как мальчике, собирающем отдельные цветистые камуш-
1 ки на берегу безграничного океана истины. Можем ли мы всегда ф рассчитывать на большее?
Библиографический список
л
(в) Бряник, 2012 - Бряник Н.В. Особенности эксперимента «неклассиче-
ской» науки // Эпистемология и философия науки. 2012. № 1. С. 108-124.
Бунге, 1975 - Бунге М. Философия физики. М. : Прогресс, 1975. 347 с.
Волькенштейн, 1975 - Волькенштейн М.В. Трактат о лженауке // Химия и жизнь. 1975. № 10. С. 73-79.
Дынич и др., 1994 - Дынич В.И. [и др.]. Вненаучное знание и современный кризис научного мировоззрения // Вопросы философии. 1994. № 12. С. 122-134.
Илларионов, 2007 - Илларионов С.В. Теория познания и философия науки. М. : РОССПЭН, 2007.
Лакатос, 2008 - Лакатос И. Избранные произведения по философии и методологии науки. М. : Академический проект ; Трикста, 2008. 475 с.
Мартишина, 1997 - Мартишина Н.И. Наука и паранаука в духовной жизни современного человека. Омск : Изд-во ОмГТУ, 1997.
Наука и квазинаука, 2008 - Наука и квазинаука / В.М. Найдыш, Е.Н. Гна-тик, В.Н. Данилов [и др.]. М., 2008.
Романовский, 2004 - Романовский С.И. «Притащенная» наука. СПб., 2004.
Россиянов, 1993 - Россиянов К.О. Сталин как редактор Лысенко. К предыстории августовской (1948) сессии ВАСХНИЛ // Вопросы философии. 1993. №2. С. 56-69.
Флек, 1999 - Флек Л.Возникновение и развитие научного факта. М. : Идея-Прогресс, 1999.
Холтон, 1992 - Холтон Дж. Что такое антинаука? // Вопросы философии. 1992. №2. С. 26-58.
Юревич, 1999 - Юревич А.В. Наука и рынок // Общественные науки и современность. 1999. № 1. С. 29-38.
Boudry, Braeckman, 2011 - Boudry M, Braeckman J. Immunizing Strategies and Epistemic Defense Mechanisms // Philosophia. 2011 (39). P. 145-161.
Brumfiel, 2012 - Brumfiel G. Physicists Declare Victory in Higgs Hunt // Nature. 2012. - http://www.nature.com/news/physicists-declare-victory-in-higgs-hunt-1.10940/.
Bunge, 2011 - Bunge M.Knowledge: Genuine and Bogus // Science & Education. 2011/ Vol. 20. P. 411-438.
Conn, 1980 - Conn J.H. Is Psychoanalysis Alive and Well at 85? A Rejoinder //Pav. J. Biol. Science. 1980 № 3 (15). P. 131-134.
Derksen, 1993 - Derksen A.A. Seven Sins of Pseudo-science // Journal for General Philosophy of Science. 1993 (24). P. 17-42.
Ф
in
Ф
Frey, 2009 - Frey [/.Cognitive Foundations of Religiosity // The Biologocal q
Ф
О CO
«Я
Evolution of Religious Mind and Behavior ; E. Voland, W. Schiefenhovel (eds). The Frontiers Collection. Berlin : Springer Verlag, 2009. P. 229-241.
Gilovich, 1991 - Gilovich T. How We Know what Isn't So: The fallibility of Human Reason in Everyday Life. N.Y. : Free Press, 1991.
Grove, 1985 - Grove J.W. Rationality at Risk: Science against Pseudoscience // Minerva. 1985 (23). P. 216-240. ®
Hansson, 1996 - Hansson S.O. Defining Pseudoscience // Philosophia Naturalis. 1996. № 33. P. 169-176. 3
Hansson, 2006 - Hansson S.O. Falsificationism Falsified // Foundations of W Science. 2006. № 11. P. 275-286. ®
Hansson, 2008 - Hansson S.O. Science and Pseudoscience (Stanford q Encyclopedia of Philosophy). 2008. - http://plato.stanford.edu/entries/ (S) pseudo-science/.
(0
0) o c a>
O CO
w a>
(0
a>
(0
n
®
Keil, 2003 - Keil F.C. Folkscience: Coarse Interpretation of Complex Reality // Cognitive Sciences. 2003. Vol. 7. № 8. P. 368-373.
Kipnis, 2011 - Kipnis ^.Errors in Science and their Treatment in Teaching Science // Science & Education. 2011. Vol. 20, № 7-8. P. 655-685.
Laudan, 1983 - Laudan L. The Demise of Demarcation Problem // Physics, Philosophy and Psychoanalysis: Essays in Honor of Adolf Grtnbaum : Boston Studies in the Philosophy of Science (76). Kluwer Academic Publishers, 1983. P. 111-127.
Lugg, 1992 - Lugg A. Pseudoscience as Nonsense // Methodology and Science. 1992 (25). P. 221-230.
Marchione, 2009 - Marchione M.Unproven remedies: $2.5 billion spent, no alternative med cures found. - Associated Press, 2009. - http://www.msnbc. msn.com/id/31190909//.
Martin, 1992 - Martin B. Scientific Fraud and the Power Structure of Science // Prometheus. 1992. № 10 (1). P. 83-98.
Pennock, 2011 - Pennock T.R. Can't Philosophers tell the Difference between Science and Religion? Demarcation revisited // Synthese. 2011. № 3. P. 177-206.
Sun Si, 2007 - Sun Si. A Critique of Relativism in the Sociology of Scientific Knowledge // Front. Philos. China. 2007. № 2 (1). P. 115-130.
Thagard, 1978 - Thagard P. Why Astrology is a Pseudoscience // Proceedings of the Biennial Meeting of the Philosophy of Science Association. 1978 (1). P. 223-234.
Theocharis, 2001 - Theocharis T. What Is «Episteme»? The Means of «Science» and «Truth». Episteme. 2001. № 4. - http://itis.volta.alessandria.it/ episteme/ep4/ep4th1.htm.
