CC BY
192
В.А. Арцыбашев
К ВОПРОСУ О СТРАТЕГИЧЕСКОМ ПЛАНИРОВАНИИ В ГЕНЕРАЛЬНОМ ШТАБЕ РККА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1941 г.
События лета 1941 г. на советско-германском фронте являются одной из самых трагических страниц истории нашей страны. Поэтому не случайно, что тема кануна и начального периода Великой Отечественной войны продолжает привлекать внимание отечественных и зарубежных историков.
Интерес этот не только не ослаб, но еще более усилился с начала 1990-х гг. Это связано прежде всего с рассекречиванием большого количества документов, что позволило существенно расширить источниковую базу. Кроме того, в это же время внимание широкой общественности привлекли сочинения В. Суворова, в которых он выступил с утверждениями о том, что СССР готовил нападение на Германию и другие европейские государства с целью их «советизации».1 Именно с этого времени в отечественной и зарубежной историографии и разгорелась ожесточенная дискуссия по поводу подготовки СССР к войне против Германии.
В 1990-е гг. особый интерес у историков вызвали рассекреченные оперативные планы, разработанные в Генеральном штабе РККА накануне войны. Острая дискуссия разгорелась по вопросу о том, планировал ли СССР нанести летом 1941 г. упреждающий удар по Германии. Мнения по данному вопросу разделились.
Сторонники одной точки зрения (например, Б.Н. Петров,
В.Н. Киселев, И. Хоффман, М.И. Мельтюхов, В.Д. Данилов, П.Н. Бобылев2) утверждают, что в 1941 г. Красная армия готовилась нанести упреждающий удар по вооруженным силам Германии и ее союзников в соответствии с планом, разработанным Генеральным штабом РККА не позднее 15 мая 1941 г., доложенным И.В. Сталину и в принципе им одобренным. Они указывают и на то обстоятельство, что Генштаб сосредоточил довольно сильные группировки в Белостокском и Львовском выступах, поскольку конфигурация советско-германской границы позволяла использовать эти выступы для нанесения многообещающих концентрических ударов по германским войскам.3
Напротив, сторонники другой точки зрения (например, А.Н. Клейменов, Д.А. Волкогонов, М.А. Гареев, Г. Городецкий, Ю.А. Горьков, В.А. Анфилов, С.Н. Михалев, О.В. Вишлев4) утверждают, что в 1941 г. Советский Союз не готовил нападение на Германию, а планы, которые разрабатывались в Генштабе накануне войны, были исключительно оборонительными. Майский же вариант плана, в котором предлагалось атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск, являлся всего лишь черновиком и не был утвержден советским руководством, так как в нем нет никаких подписей. Более того,
сторонниками этой точки зрения высказывались суждения о том, что в 1941 г. Красная армия не смогла должным образом подготовиться не только к наступлению, но даже и к обороне.5
С другой стороны, в историографии, начиная с 1960-х гг., широко распространилось утверждение, что одной из причин поражения Красной армии летом 1941 г. явились ошибочные представления советского военного руководства о содержании и характере начального периода войны в условиях, сложившихся к середине ХХ в. Обычно это формулировалось так: начавшаяся в 1939 г. война в Европе показала, что немцы начинали военные действия заранее отмобилизованными и развернутыми силами, вкладывая в первоначальный удар всю их мощь, что было подмечено отдельными советскими военными теоретиками, однако советское командование, по-прежнему полагаясь на опыт Первой мировой войны, готовилось вести военные действия в начальный период войны по старой схеме, то есть с операций армии прикрытия, чем исключалась возможность заблаговременного отмобилизования, скрытого сосредоточения и развертывания противником ударных группировок на важнейших направлениях в непосредственной близости от границ СССР и достижения им значительного превосходства в силах и средствах, а также захвата стратегической инициативы. Отсюда следовал вывод: на практике, то есть в ходе стратегического планирования в Генштабе, не было извлечено никаких уроков из опыта первых операций Второй мировой войны.6
В целом дискуссия вокруг вопроса подготовки СССР к войне с Германией и ее союзниками в 1941 г. все еще продолжается. И точку в ней, как справедливо заметил военный историк П.Н. Бобылев, ставить пока рано. Цель настоящей статьи - попытка включиться в эту дискуссию и разобраться в том, какую же войну планировал советский Генеральный штаб в первой половине 1941 г. Задачи нами ставились следующие: выяснить, собиралась ли РККА наносить упреждающий удар по германским вооруженным силам; насколько были адекватны представления советского военного руководства о начальном периоде войны обстановке, которая складывалась на наших западных границах накануне нападения Германии на СССР; какую часть советских войск следует считать главными силами РККА.
Интересно отметить, что последний вопрос был поднят в исторической науке еще в середине 197 0-х гг. после издания в 197 4 г. труда «Начальный период войны». И до сих пор он остается открытым. Дело в том, что после выхода этой капитальной работы, подготовленной коллективом авторов из Военной академии Генштаба, критики дали ей очень высокую оценку, но в то же время подметили, что не была полностью раскрыта сущность плана прикрытия 1941 г., поэтому читателю, который знакомится с вопросами советского стратегического планирования и развертывания в 1941 г., трудно представить, какую же часть советских войск нужно считать главными силами Красной армии.7
Прежде чем обратиться к вопросу о стратегическом планировании в Генштабе РККА в первой половине 1941 г., необходимо отметить, что в 1939 - 1940 гг. он подготовил два варианта оперативного плана. Первый был разработан под руководством начальника Генштаба маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова к августу 194 0 г., второй - под руководством нового начальника Генштаба генерала армии К.А. Мерецкова к сентябрю 194 0 г. Этот второй вариант как раз и был утвержден правительством 15 октября 1940 г. С октября 1940 г. по февраль 1941 г. в план вносились лишь непринципиальные изменения.
Более решительные доработки начались весной 1941 г. с приходом нового начальника Генерального штаба генерала армии Г.К. Жукова, что привело к составлению двух новых вариантов оперативного плана (первый вариант датирован 11 марта 1941 г, второй вариант принято датировать 15 мая 1941 г.).
Кроме того, весной 1941 г. нарком обороны СССР маршал Советского Союза С.К. Тимошенко и новый начальник Генерального штаба генерал армии Г.К. Жуков направили директивы командующим войсками ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО и ОдВО, в которых приказывалось разработать детальные планы обороны государственной границы и детальные планы противовоздушной обороны.
В этих директивах нашли отражение представления военного руководства РККА об обороне государственной границы и прикрытии развертывания войск приграничных округов в случае начала войны.
Так, в случае начала войны в основу обороны государственной границы должно было быть положено выполнение следующих задач: 1. Не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округов. 2. Упорной обороной укреплений по линии государственной границы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округов. 3. Противовоздушной обороной и действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточение войск. 4. Всеми видами разведки округов своевременно определить характер сосредоточения и группировку войск противника. 5. Активными действиями авиации завоевать господство в воздухе и мощными ударами по основным железнодорожным узлам, мостам, переправам и группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника. 6. Не допустить сбрасывания и высадки на территории округов воздушных десантов и диверсионных групп противника.8
Также приказывалось в основу обороны государственной границы и прикрытия развертывания войск округов положить упорную оборону укрепленных районов и созданных по линии госграницы полевых укреплений с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего и всестороннего их развития. Обороне придать характер активных действий. Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов. Особое внимание уделить противотанковой обороне. В случае прорыва фронта
обороны крупными мотомеханизированными частями противника борьбу с ними и ликвидацию прорыва осуществить непосредственным распоряжением командования округа, для чего использовать большую часть противотанковых артиллерийских бригад, механизированных корпусов и авиацию. Задача противотанковых бригад - на подготовленных рубежах встретить танки мощным артиллерийским огнем и совместно с авиацией задержать их продвижение до подхода и контрудара наших механизированных корпусов. Задача механизированных корпусов -развертываясь под прикрытием противотанковых бригад, мощными фланговыми и концентрическими ударами совместно с авиацией нанести окончательное поражение механизированным частям противника и ликвидировать прорыв. При благоприятных условиях всем обороняющимся войскам и резервам армий и округов быть готовыми, по указанию главного командования, к нанесению стремительных ударов для разгрома группировок противника, перенесения боевых действий на его территорию и захвата выгодных рубежей.9
Командующему войсками ПрибОВО генерал-полковнику Ф.И. Кузнецову для выполнения поставленных задач приказывалось иметь три района прикрытия, куда включались: 27-я армия (две стрелковые дивизии и одна отдельная стрелковая бригада), 8-я армия (два стрелковых корпуса и один механизированный корпус), 11-я армия (три стрелковых корпуса и один механизированный корпус), а также авиация, противотанковые бригады, гарнизоны укрепленных районов, части береговой обороны и пограничные.10
Командующему войсками ЗапОВО генерал-полковнику Д.Г. Павлову для выполнения поставленных задач приказывалось иметь четыре района прикрытия, куда включались: 3-я армия (один стрелковый и один механизированный корпуса), 10-я армия (два стрелковых корпуса, один кавалерийский и один механизированный корпуса), 13-я армия (один стрелковый и один механизированный корпуса), 4-я армия (один стрелковый и один механизированный корпуса), а также авиация, противотанковые бригады, гарнизоны укрепленных районов и пограничные части.11
Командующему войсками КОВО генерал-полковнику М.П. Кирпоносу приказывалось иметь четыре района прикрытия, куда включались: 5-я армия (два стрелковых корпуса и один механизированный корпус), 6-я армия (один стрелковый и один механизированный корпуса, одна кавалерийская дивизия), 26-я армия (один стрелковый и один механизированный корпуса), 12-я армия (два стрелковых корпуса и один механизированный корпус), а также авиация, гарнизоны укрепленных районов и пограничные части.12
Наконец, командующему войсками ОдВО генерал-полковнику Я.Т. Черевиченко приказывалось иметь два района прикрытия, куда включались 35-й и 14-й стрелковые корпуса, авиация, Дунайская военная флотилия и пограничные части.13
Задача всех названных корпусов и дивизий состояла в обороне государственной границы и недопущении вторжения и высадки противника на территорию СССР. Кроме того, войска ОдВО
должны были организовать оборону Черноморского побережья от Днестровского лимана до Керченского пролива.
В директивах наркома обороны СССР и начальника Генштаба РККА также указывалось, что авиации округов необходимо поставить задачи: последовательными ударами боевой авиации по установленным базам и аэродромам, а также боевыми действиями в воздухе уничтожить авиацию противника и с первых же дней войны завоевать господство в воздухе; истребительной авиацией в тесном взаимодействии со всей системой ПВО округов прочно прикрыть отмобилизование и сосредоточение войск округов, нормальную работу железных дорог и не допустить пролета авиации противника через территорию округов в глубь страны; во взаимодействии с наземными войсками уничтожить наступающего противника, не допустить прорыва его крупных мотомеханизированных сил.14
Согласно директивам, первый перелет или переход государственной границы нашими частями допускался только с разрешения главного командования.15
Таким образом, директивы наркома обороны СССР и начальника Генштаба РККА можно рассматривать как документы, в которых нашли свое отражение представления советского командования о начальном периоде войны. Так, например, развертывание сил фронтов планировалось завершить уже после фактического начала войны, поэтому составители директив все еще допускали промежуток времени от начала войны до начала крупномасштабных операций фронтов. Что же касается прикрытия развертывания сил фронтов, необходимо отметить: если в варианте оперативного плана 1938 г. стратегическое прикрытие возлагалось на кавалерийские корпуса16, то в 1941 г. имела место принципиально другая ситуация. Дело в том, что в директивах 1941 г. оборона государственной границы и прикрытие развертывания сил фронтов возлагались на стрелковые и механизированные корпуса тех армий, которые в случае войны составили бы первый стратегический эшелон.
Необходимо подчеркнуть, что эти армии не являлись армиями вторжения (или ударными армиями), как это пытается доказать В. Суворов.17 Если внимательно посмотреть на состав этих армий и их задачи, то можно увидеть, что в директивах планировалось в самом начале войны иметь в их составе всего лишь по 1 - 3 стрелковых корпуса. Следовательно, эти армии никак не подходили под стандарты ударных (по предвоенным взглядам, ударные армии должны были иметь в своем составе по 4 - 5 стрелковых корпуса18).
Согласно директивам, в приграничной полосе должны были находиться стрелковые корпуса, в задачу которых входило отражение наступления противника. Позади них - находиться механизированные корпуса, которым предстояло наносить контрудары по прорвавшемуся противнику. Справедливости ради следует отметить, что такое расположение стрелковых и механизированных корпусов в составе перечисленных выше армий вполне соответствовало теории «глубокой операции», которая
была разработана еще в 1930-е гг. и являлась большим достижением советской военной науки. Согласно этой теории, стрелковые корпуса включались в эшелон атаки, который должен был прорывать оборону противника, а механизированные корпуса включались в эшелон развития прорыва, который должен был развить успех уже после того, как оборона будет прорвана. Вместе с тем такое оперативное построение было вполне приемлемо не только для наступления, но и для обороны. Более того, в директивах никаких задач по прорыву обороны противника в самом начале войны войскам не ставилось. Наоборот, им ставилась задача прочно оборонять государственную границу, не переходя ее. Именно поэтому нельзя эти армии относить к армиям вторжения, которые в случае войны должны были бы нарушить мобилизацию, сосредоточение и развертывание противника.
Помимо директив, в которых командующим войсками приграничных округов приказывалось разработать детальные планы обороны государственной границы, в Генштабе РККА под руководством его нового начальника генерала армии Г.К. Жукова были разработаны два варианта оперативного плана на случай войны.
Первый, как уже говорилось, был разработан к марту 1941
г.
В этом документе, который датируется 11 марта 1941 г., в частности указывалось, что «сложившаяся политическая обстановка в Европе заставляет обратить исключительное внимание на оборону наших западных границ. Возможное вооруженное столкновение может ограничиться только нашими западными границами, но не исключена вероятность атаки и со стороны Японии наших дальневосточных границ. Вооруженное нападение Германии на СССР может вовлечь в военный конфликт с нами Финляндию, Румынию, Венгрию и других союзников Германии. Таким образом, Советскому Союзу необходимо быть готовым к борьбе на два фронта: на западе - против Германии, поддержанной Италией, Венгрией, Румынией и Финляндией, и на востоке - против Японии как открытого противника или противника, занимающего позицию вооруженного нейтралитета, всегда могущего перейти в открытое столкновение».19
Далее в мартовском варианте оперативного плана указывалось: «Наиболее вероятными предположениями стратегического развертывания возможных противников могут быть: на западе Германия, вероятнее всего, развернет свои главные силы на юго-востоке - от Седлец до Венгрии, с тем, чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину. Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться вспомогательным ударом на севере - из Восточной Пруссии на Двинск и Ригу или концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи. [...] На юге возможно ожидать одновременного с германской армией перехода в наступление в общем направлении на Жмеринку румынской армии, поддержанной германскими дивизиями. [...] Не исключена возможность, что немцы сосредоточат свои главные силы в Восточной Пруссии и на
Варшавском направлении с тем, чтобы через Литовскую ССР нанести и развить главный удар в направлении на Ригу или на Ковно, Двинск. Одновременно необходимо ожидать вспомогательных концентрических ударов со стороны Ломжи и Бреста с последующим развитием их в направлении Барановичи, Минск. [...] Примерный срок развертывания германских армий на наших западных границах
- 10 - 15-й день от начала сосредоточения. Окончания развертывания 30 румынских пехотных дивизий на нашей границе с Румынией с главной группировкой - до 18 пехотных дивизий - в районе Ботошаны, Сучава можно ожидать на 15 - 20-е сутки. [...] На востоке, вероятнее всего, японское командование ближайшей целью своих действий сухопутных и морских сил поставит овладение нашим Приморьем».20
Отсюда в мартовском варианте плана делался вывод о том, что «при необходимости стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на два фронта основные наши силы должны быть развернуты на западе. На востоке должны быть оставлены такие силы, которые позволили бы нам уничтожить первый эшелон японской армии до сосредоточения 2-го эшелона и тем создать устойчивость положения».21
Таким образом, в варианте оперативного плана от 11 марта 1941 г. нашли свое отражение уже устаревшие представления советского военного руководства о начальном периоде войны: они не соответствовали складывающейся обстановке (Германия, как известно, планировала осуществить нападение на Советский Союз сразу главными своими силами. - Авт.). Так, считалось, что от фактического начала войны до готовности главных сил вступить в сражения должен пройти определенный промежуток времени, в ходе которого должны завершиться мобилизация, сосредоточение и развертывание основной массы вооруженных сил сторон. Вот почему Г.К. Жуков писал в своих мемуарах: «При переработке оперативных планов весной 1941 г. практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в ее начальном периоде. Нарком обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений».22
Вместе с тем в настоящее время есть основания утверждать, что уже в мае 1941 г. ситуация стала меняться. Дело в том, в 1990-е гг. исследователям стал доступен очень интересный документ: «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». Написан он рукой заместителя начальника Оперативного управления Генштаба РККА генерал-майора А.М. Василевского не позднее 15 мая 1941 г.
В нем указывалось, что в «настоящее время по данным Разведывательного управления Красной Армии Германия имеет развернутыми около 230 пехотных, 22 танковых, 20 моторизованных, 8 воздушных и 4 кавалерийских дивизий, а всего около 284 дивизий. Из них на границах Советского Союза, по
состоянию на 15.4.41 г., сосредоточено до 86 пехотных, 13 танковых, 12 моторизованных и 1 кавалерийской дивизий, а всего до 12 0 дивизий. Предполагается, что в условиях политической обстановки сегодняшнего дня Германия, в случае нападения на СССР, сможет выставить против нас - до 137 пехотных, 19 танковых, 15 моторизованных, 4 кавалерийских и 5 воздушнодесантных дивизий, а всего до 180 дивизий. [...] Вероятнее всего, главные силы немецкой армии в составе 76 пехотных, 11 танковых, 8 моторизованных, 2 кавалерийских и 5 воздушных, а всего до 100 дивизий будут развернуты к югу от линии Брест -Демблин для нанесения удара в направлении - Ковель, Ровно, Киев. Одновременно надо ожидать удары на севере из Восточной Пруссии на Вильно и Ригу, а также коротких, концентрических ударов со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи».23
Далее в «Соображениях.» написано: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск».24
И далее указывалось, что «первой стратегической целью действий войск Красной Армии поставить - разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее линии Брест - Демблин и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Крейцбург, Оппельн, Оломоуц. Последующей стратегической целью иметь наступлением из района Катовице в северном или северо-западном направлении разгромить крупные силы центра и северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии. Ближайшая задача -разгромить германскую армию восточнее р. Висла и на Краковском направлении, выйти на р.р. Нарев, Висла и овладеть районом Катовице, для чего: а) главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков, Катовице, отрезая Германию от ее южных союзников; б) вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести в направлении Седлец, Демблин с целью сковывания варшавской группировки и овладения Варшавой, а также содействия Юго-Западному фронту в разгроме Люблинской группировки противника; в) вести активную оборону против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии и Румынии и быть готовым к нанесению удара против Румынии при благоприятной обстановке. Таким образом, Красная Армия начнет наступательные действия с фронта Чижев, Лютовиска силами 152 дивизий против 100 германских. На остальных участках госграницы предусматривается активная оборона».25
Чтобы обеспечить выполнение изложенного выше замысла, планировалось осуществить следующие мероприятия: «1. произвести скрытное отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса; 2. под видом выхода в лагеря произвести скрытое
сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь, сосредоточить все армии резерва Главного командования; 3. скрыто сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывать авиационный тыл; 4. постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу».26
Так должна была действовать Красная армия в случае войны согласно майским «Соображениям.». В 1990-е гг., как уже указывалось выше, в историографии разгорелся спор, был утвержден этот документ или нет. Некоторые исследователи полагали, что нет, поскольку в нем отсутствуют подписи. Другие исходили из того, что Сталин редко подписывал документы, а Красная армия в начале войны все-таки пыталась действовать в соответствии с этим документом.
Вместе с тем 22 июня 1941 г. в 21 час 15 минут военным советам Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов наркомом обороны С.К. Тимошенко, начальником Генштаба Г.К. Жуковым и членом Главного военного совета Г.М. Маленковым была отправлена директива № 3. Согласно ей, войскам на 23 - 24 июня 1941 г. ставились следующие ближайшие задачи: а) концентрическими сосредоточенными ударами войск СевероЗападного и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и к исходу 2 4.6. овладеть районом Сувалки; б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6 армий окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 2 4.6. овладеть районом Люблин.27
Как видно, согласно «Соображениям» и директиве № 3, войска должны были решать совершенно разные задачи. Так, в майских «Соображениях.» войскам Северо-Западного фронта ставилась задача вести активную оборону против Восточной Пруссии, а войскам Западного фронта - с переходом армий ЮгоЗападного фронта в наступление, ударом левого крыла фронта в общем направлении на Варшаву и Седлец, Радом, разбить Варшавскую группировку и овладеть Варшавой. А в директиве № 3 войскам Северо-Западного и Западного фронтов было приказано наносить контрудары в совершенно другом направлении - на Сувалки. В майских «Соображениях» войскам Юго-Западного фронта ставилась задача нанести главный удар в направлении Краков, Катовице, а в директиве № 3 войскам Юго-Западного фронта приказывалось нанести контрудар на Люблин.
Становится очевидным: 22 июня 1941 г. Красной армии было приказано решать ближайшие стратегические задачи не согласно майским «Соображениям.», а согласно директиве № 3, которая возникла, очевидно, не на пустом месте, а являлась отражением предвоенных наработок Генштаба. Отсюда можно сделать вывод: «Соображения.» являлись лишь одним из черновых вариантов, и, скорее всего, он не был утвержден. Вот почему в нем нет никаких подписей.
Кроме того, можно согласиться с С.Н. Михалевым в том, что для нанесения упреждающего удара по Германии, о котором речь идет в майских «Соображениях.», требовалось прежде всего политическое решение. А такого решения, судя по всему, принято не было, ибо курс, проводимый тогда Сталиным, однозначно состоял в максимальной оттяжке вступления в войну, а предлагаемый Генштабом вариант нанесения упреждающего удара этому курсу противоречил.28
Однако самый главный вывод, который можно сделать, проанализировав майские «Соображения.», заключается в следующем. Фраза этого документа «учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной» противоречит утвердившемуся в историографии мнению о том, что в 1941 г. в Генштабе РККА исключалась возможность заблаговременного отмобилизования, скрытого сосредоточения и развертывания противником ударных группировок на важнейших направлениях в непосредственной близости от границ СССР и достижения им значительного превосходства в силах и средствах, поскольку практики в Генштабе, в отличие от некоторых советских военных теоретиков, совершенно не приняли во внимание опыт операций вермахта в Польше и в Западной Европе и опасность нанесения противником первоначального удара сразу главными силами.29
Кроме того, имеет место также и противоречие между содержанием директив о разработке планов прикрытия, направленных весной 1941 г. командующим войсками приграничных округов, и содержанием директивы № 3, направленной в войска вечером 22 июня 1941 г. Дело в том, что в весенних директивах войскам ставились задачи уже после начала войны прочно прикрыть государственную границу и обеспечить развертывание сил фронтов. А при составлении же директивы № 3 вечером 22 июня 1941 г. С.К. Тимошенко и Г.К. Жуков даже не думали о прикрытии развертывания сил фронтов: они сразу приказывали этим фронтам решать ближайшие задачи по нанесению контрударов, исключая таким образом промежуток времени от фактического начала войны до начала крупномасштабных операций.
Все вышесказанное наводит на мысль, что в мае 1941 г. в Генштабе РККА поняли, что война между Германией и Советским Союзом может начаться не по схеме, согласно которой главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Весной 1941 г. уже не только военные теоретики, но и практики осознали, что Германия может нанести удар сразу всеми предназначенными для этого силами. И в Генштабе пришли к выводу, что Германия до начала войны с СССР держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, а следовательно, может опередить Красную армию в развертывании и нанести внезапный удар. Поэтому-то и было предложено ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию. А для осуществления этого замысла стала допускаться возможность проведения скрытого отмобилизования войск под
видом учебных сборов запаса, а также скрытого сосредоточения войск ближе к западным границам еще до фактического начала войны.
Мероприятия по укреплению обороноспособности страны на наших западных границах стали осуществляться на практике. Так, по свидетельству Г.К. Жукова, «13 мая Генеральный штаб дал директиву округам выдвигать войска на запад из внутренних округов. С Урала шла в район Великих Лук 22-я армия; из Приволжского военного округа в район Гомеля - 21-я армия; из Северо-Кавказского округа в район Белой Церкви - 19-я армия; из Харьковского округа на рубеж Западной Двины - 25-й стрелковый корпус; из Забайкалья на Украину в район Шепетовки
- 16-я армия».30 Эти факты наглядно показывают: еще до начала войны началась скрытая переброска войск к нашим западным границам.
В результате всех мероприятий по подготовке к войне, проведенных накануне нападения Германии, к 22 июня 1941 г. имела место следующая картина: «Отражение возможной агрессии возлагалось на войска пяти приграничных округов (Прибалтийского, Западного и Киевского Особых, Ленинградского и Одесского), на три флота (Северный, Краснознаменный Балтийский и Черноморский) и две флотилии (Пинскую и Дунайскую). Эта группировка насчитывала 163 стрелковых, кавалерийских, танковых и моторизованных дивизий, 12 бригад,
2 743 тыс. человек, 57 тыс. орудий и минометов, 12 782 танка,
8 696 исправных боевых самолетов и 545 боевых кораблей (в том
числе 3 линкора, 7 крейсеров, 45 лидеров и эсминцев, 127 подводных лодок). Все эти силы составляли первый стратегический эшелон Вооруженных Сил. На западных границах для ее прикрытия было развернуто 13 общевойсковых армий.
Второй стратегический эшелон включал 7 общевойсковых армий, которые продолжали сосредоточение и развертывание на намеченном для этого рубеже по р. Днепр. В их составе находилось 7 7 стрелковых, танковых и моторизованных дивизий».32
Если допустить, что советское командование готовилось
вести военные действия в начальный период войны по старой
схеме, то есть с операций армий прикрытия, то получается странная картина: целых 13 армий прикрытия (163 дивизии) должны были обеспечивать мобилизацию, сосредоточение и развертывание главных сил, которые состояли всего лишь из 7 общевойсковых армий (77 дивизий). Это не логично. А если учитывать тот факт, что армии второго стратегического эшелона являлись резервом Главного командования33, то отсюда можно сделать важный вывод о том, что первым стратегическим эшелоном были никакие не армии прикрытия и никакие не армии вторжения, а главные силы РККА. Соответственно, вторым стратегическим эшелоном были не главные силы, а стратегические резервы.
Надо отметить, что аналогичная ситуация в 1941 г. была и у немцев. Сосредоточение и развертывание войск Германии и ее союзников для войны против СССР происходило с середины февраля по 21 июня 1941 г. Первый стратегический эшелон (главные силы)
насчитывал 153 дивизии и 19 бригад, из них немецких - 125 дивизий и 2 бригады. На их вооружении имелось свыше 4 тыс. танков и штурмовых орудий, около 4,4 тыс. боевых самолетов, почти 3 9 тыс. орудий и минометов. Второй стратегический эшелон (резерв главного командования) включал в себя 28 дивизий и бригад, в том числе 2 танковые дивизии. Сосредоточение 8 0 % сил в первом стратегическом эшелоне служило обеспечению более мощного первоначального удара и свидетельствовало об уверенности руководителей рейха в успехе первого удара, который должен был, по их замыслу, привести к крушению Советского Союза и завершению операции «Барбаросса» в кратчайшие сроки.34
Исходя из всего вышесказанного, возникает вопрос: какая же все-таки война планировалась в Советском Союзе в первой половине 1941 г. - оборонительная или наступательная? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо еще раз обратиться к советским и германским оперативным планам.
Так, согласно плану «Барбаросса» и майским «Соображениям.» вермахту и Красной армии ставилась одна и та же цель военных действий: сокрушение противника путем проведения решительных наступательных операций. Достижение этой цели с обеих сторон возлагалось не на армии прикрытия (или армии вторжения), а на главные силы (то есть на армии первого стратегического эшелона), которым в случае необходимости должны были помочь стратегические резервы (то есть армии второго стратегического эшелона). Именно это дает основание говорить о том, что летом 1941 г. представления советского командования о начальном периоде войны оказались вполне адекватными складывавшейся обстановке. Здесь также следует отметить, что сокрушение противника является естественной целью военной деятельности с обеих сторон, и другой цели быть не может.35 В этом заключалось основное сходство между германскими и советскими оперативными планами.
В то же время между этими планами было принципиально важное отличие. Дело в том, что в плане «Барбаросса» от 18 декабря 194 0 г. была четко сформулирована политическая цель войны против СССР - разгром Советского государства, завоевание части его территории и в конечном итоге установление заградительного барьера против азиатской России по линии Архангельск - Астрахань.36 Кроме того, германский план «Ост» предусматривал колонизацию Германией стран Восточной Европы, уничтожение и покорение их населения. Подобных же политических целей (например, завоевание государств Европы и установление в них коммунистических режимов) в оперативных планах Генштаба Красной армии 1940 - 1941 гг. просто не существовало (вернее, в них, в том числе и в «Соображениях.», между строк можно почесть одну-единственную цель: не позволить себя завоевать).
Именно в этом смысле и следует рассматривать стремление нанести упреждающий удар по уже отмобилизованной германской армии; и если бы такой удар был нанесен, с политической точки зрения это была бы оборонительная война. Потому что со времен
видного немецкого философа войны К. Клаузевица признано, что политически оборонительной войной следует считать такую войну, которую ведут, чтобы отстоять свою независимость, в то время как стратегически оборонительной войной следует называть такой поход, в котором ограничиваются борьбой с неприятелем на том театре военных действий, который подготовлен для этой цели. Даются на этом театре войны сражения наступательного или оборонительного характера, дела не меняет.37
Таким образом, опираясь на мысли К. Клаузевица, можно сделать следующий вывод: если летом 1941 г. СССР первым напал бы на Германию и ее союзников, то стратегически он вел бы, конечно же, наступательную войну, но политически он вел бы войну оборонительную. А если Германия и ее союзники первыми напали бы на СССР (что и произошло), то и стратегически, и, самое главное, политически они бы вели наступательную войну.
Кроме того, следует отметить, что в межвоенный период в СССР опирались на положение о том, что неверно судить о войне лишь по внешнему признаку ее ведения (наступление или оборона) и таким образом делить войны на справедливые оборонительные и несправедливые наступательные. Кстати, лидер большевиков В.И. Ленин еще в 1916 г. в своей работе «О карикатуре на марксизм и об "империалистическом экономизме"» довольно жестко высказывался по этому поводу: «Что такое «защита отечества», вообще говоря? Есть ли это какое-либо научное понятие из области экономики или политики и т.п.? Нет. Это просто наиболее ходячее общеупотребительное, иногда просто обывательское выражение, означающее оправдание войны. Ничего больше, ровнехонько ничего! «Предательского» тут может быть только то, что обыватели способны всякую войну оправдать, говоря «мы защищаем отечество», тогда как марксизм, не принижающий себя до обывательщины, требует исторического анализа каждой отдельной войны, чтобы разобрать, можно ли считать эту войну прогрессивной, служащей интересам демократии или пролетариата, в этом смысле законной, справедливой и т.п. [.] Обыватель не понимает, что война есть «продолжение политики», и потому ограничивается тем, что-де «неприятель нападает», «неприятель вторгся в мою страну», не разбирая, из-за чего ведется война, какими классами, ради какой политической цели. [.] Для обывателя важно, где стоят войска, кто сейчас побеждает. Для марксиста важно, из-за чего ведется данная война, во время которой могут быть победителями то одни, то другие войска».38
Здесь также уместно обратиться и к знаменитому выступлению Сталина 5 мая 1941 г. на приеме в честь выпускников военных академий. В частности он заявил: «Теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны - теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу
печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия - армия наступательная».39 Это выступление дает основание снова согласиться с С.Н. Михалевым в том, что оно являлось всего лишь повторением той доктринальной установки, которая существовала в СССР в то время: оборонительная война в политическом смысле (Курсив наш.
- Авт.) наступательными методами и средствами.40
Таким образом, проанализировав стратегическое планирование в Генеральном штабе Красной армии в первой половине 1941 г., можно сделать вывод о том, что в 1941 г. он планировал стратегически наступательную, но политически оборонительную войну. Кроме того, следует еще раз отметить, что к лету 1941 г. представления советского военного руководства о начальном периоде войны были вполне адекватны реалиям складывавшейся обстановки накануне нападения Германии и ее союзников на СССР. Потому что в мае 1941 г. в советском Генеральном штабе догадались, как могут действовать германские вооруженные силы в случае начала войны. К лету 1941 г. уже не только советские военные теоретики, но и практики осознали, что Германия может нанести удар сразу всеми предназначенными для этого силами. В Генштабе пришли к выводу, что Германия до начала войны с СССР держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, а следовательно, может предупредить Красную армию в развертывании и нанести внезапный удар. Вместе с тем это прозрение оказалось слишком запоздалым.
Примечания
1 См.: Суворов В. Ледокол. День «М». М., 1995; Он же. Последняя республика.
М., 1995; Он же. Самоубийство. М., 2000; и др.
2 Петров Б.Н. О стратегическом развертывании Красной Армии накануне войны // Военно-исторический журнал. 1991. № 12. С. 12 - 14; Киселев В.Н. Упрямые факты начала войны // Военно-исторический журнал. 1992. № 2. С. 14; Хоффман И. Подготовка Советского Союза в наступательной войне, 1941 г. // Отечественная история. 1993. № 4. С. 19 - 31; Мельтюхов М.И. Споры вокруг 1941 г.: Опыт критического осмысления одной дискуссии // Отечественная история. 1994. № 3. С. 11; Данилов В.Д. Сталинская стратегия начала войны: Планы и реальность // Отечественная история. 1995. № 3. С. 37 - 38; Бобылев П.Н. Точку в дискуссии ставить рано: К вопросу о планировании в Генеральном штабе РККА // Отечественная история. 2000. № 1. С. 51.
3 Данилов В.Д. Сталинская стратегия начала войны: Планы и реальность // Отечественная история. 1995. № 3. С. 41.
4 Клейменов А.Н. «С задачей отразить агрессию...» // Красная Звезда. 1990. 18
августа. С. 3; Волкогонов Д.А. Эту версию уже опровергла история // Известия. 1993. 16 января. С. 9; Гареев М.А. Еще раз к вопросу: готовил ли Сталин превентивный удар в 1941 г. // Новая и новейшая история. 1994. № 2. С. 201; Городецкий Г. Миф «Ледокола». М., 1995. С. 289 - 297; Он же. Роковой самообман: Сталин и нападение на Советский Союз. М., 1999. С. 272 - 279; Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 г.? // Другая война: 1939 - 1945. М., 1996. С. 157 -184; Анфилов В.А. Начало войны // Красная Звезда. 1996. 22 июня. С. 2; Михалев С.Н. Стратегические решения: Противоборство двух стратегий на восточном (советско-германском фронте) в 1941 - 1945 гг. Т. 1. Красноярск, 1998. С. 171 - 172; Вишлев О.В. Накануне 22 июня: Документальные очерки. М., 2001. С. 35.
5 Литвин Г.А., Волкодаев И.И. Планировал ли Сталин войну против Гитлера // Военно-исторический журнал. 1991. № 6. С. 32 - 33; Печенкин А.А. Была ли возможность наступать? // Другая война: 1939 - 1945. С. 208 - 209.
6 Чередниченко М. О начальном периоде Великой Отечественной войны // Военно-
исторический журнал. 1961. № 4. С. 28 - 30; Военное искусство во Второй мировой войне. М., 1973. С. 48; Начальный период войны: По опыту первых кампаний и операций
Второй мировой войны. М., 1974. С. 87; Кирьян М.М. Начальный период Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. 1988. № 6. С. 13; Данилов В.Д. Советское Главное Командование в преддверии Великой Отечественной войны // Новая и новейшая история. 1988. № 6. С. 15; Азясский Н.Ф. О стратегическом развертывании вооруженных сил Германии и Советского Союза в 1941 г. // Военная мысль. 1990. № 8. С. 17; Герасимов Г.И. «Мобилизация есть война.» (Мобилизационная готовность РККА в начальный период Великой Отечественной войны) // Военно-исторический журнал. 1999.
С. 9 - 10.
7 См.: Черемухин К. Начальный период войны // Военно-исторический
№ 1 1 С. 117 - 118.
8 1941 : Документы. В 2 т. Т 2. М., 1998. С. 227, 233, 239, 283.
9 Там же. С. 227 - 228, 233 - 234, 239 - 240, 283 - 284.
10 Там же. С. 284 - 285.
11 Там же. С. 228 - 229.
12 Там же. С. 234 - 235.
13 Там же. С. 240.
14 Там же. С. 230, 236, 241, 285.
15 Там же. С. 231, 237, 243, 287.
16 См. 1941: Документы. Т. 2. С. 564, 567.
17 См. Суворов В. Ледокол. День «М». М., 1995. С. 142.
18 См. Жуков Г.К. Характер современной наступательной операции //
архив: Великая Отечественная: Накануне войны: Материалы декабрьского Совещания высшего командного и политического состава Красной Армии 1940 г. Т. 12(1). М., 1993. С. 138.
19 1941: Документы: В 2 т. Т. 1. М., 1998. С. 741 - 742.
20 Там же. С. 743 - 744.
21 Там же. С. 744 - 745.
23 Другая война: 1939 - 1945. С. 175 - 176.
24 Там же. С. 176 - 177.
25 Там же. С. 17 7.
26 Там же. С. 181.
27 Великая Отечественная война 1941 - 1945 гг. В 4 кн. Кн. 1. М., 1998. С
499.
28 Михалев С.Н. Военная стратегия: Подготовка и ведение войн Нового и Новейшего времени. М., 2003. С. 313.
29 См.: Кокошин А.А. Армия и политика. М., 1995. С. 106, 130; Анфилов В.А Вермахт воевал по советским разработкам? // Военно-исторический журнал. 1996. С. 24 - 33; История военной стратегии России. М., 2000. С. 225 - 226.
30 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления: В 2 т. Т. 1. С. 241.
32 История военной стратегии России. С. 286, 288.
33 Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1989. С. 2 62.
34 См.: Великая Отечественная война 1941-1945 гг. В 4 кн. Кн. 1. С. 115 -
35 См.: Клаузевиц К. О войне. В 2 т. Т. 2. М.;СПб., 2 0 02. С. 387.
1941 год: Документы: В 2 т. Т. 1. С. 452.
См.: Клаузевиц К. Указ. соч. С. 502.
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 82 - 83.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 3808. Л. 12.
Михалев С.Н. Указ. соч. С. 779 - 780.
№ 1.
116.
