CC BY
24
К ВОПРОСУ О СПЕЦИФИКЕ СОДЕРЖАНИЯ КАТЕГОРИЙ МЫШЛЕНИЯ А.Л. ЧИЖЕВСКОГО
© Звонова Е.Е.*
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова,
г. Москва
В настоящей статье предпринята попытка экспликации содержания категорий мышления А.Л. Чижевского, одного из выдающихся представителей естественнонаучного направления русского космизма. Большую роль в подходе автора к изучению означенных категорий играют представления В.С. Стёпина об универсалиях культуры и категориях философии. Анализ категорий мышления А.Л. Чижевского порождает ряд вопросов, разрешение которых требует дальнейших исследований и может обладать эвристической ценностью.
Ключевые слова: А.Л. Чижевский, В.С. Стёпин, универсалии культуры, категории философии, категории мышления, русский космизм, эвристика
В настоящей статье мне хотелось бы положить начало исследованию специфики содержания категорий мышления выдающегося представителя философии русского космизма А.Л. Чижевского. Актуальность данной работы обусловлена следующими обстоятельствами.
Во-первых, философское наследие А.Л. Чижевского до сих пор не исследовано достаточно полно. Так, С.В. Терехов справедливо замечает: «В последние годы растет число работ, посвященных изучению творчества
A.Л. Чижевского в различных областях науки и искусства. Однако среди них пока еще редки исследования обширного философского наследия автора» [6, с. 29].
Во-вторых, творчество русских космистов обладает большим эвристическим потенциалом, который все больше осознается по мере развития науки. Так, академик В.С. Стёпин и Л.Ф. Кузнецова призывают: «Прежде всего обратим внимание на совпадение многих представлений современной научной картины мира с идеями философии "русского космизма"» [4, с. 235].
Данные слова приобретают особое значение в связи с убеждением
B.С. Стёпина в том, что именно философия способна внести значительный вклад в создание категориального аппарата, который был бы адекватен научной картине мира на определенном этапе развития познания [7], А.Л. Чижевский же был не только большим ученым, но и философом, автором оригинальным метафизических трудов [14, с. 3-4; 9, л. 224], да и научные работы космиста изобилуют философскими отступлениями.
* Аспирант кафедры Философской антропологии и проблем комплексного изучения человека.
Сперва нам представляется необходимым кратко осветить соображения В.С. Стёпина об универсалиях культуры и категориях философии, дабы потом на основании изложенного материала провести анализ содержания категорий, которыми мыслил А.Л. Чижевский и обозначить перспективы актуального использования результатов подобного исследования. При этом, очевидно, о специфике мышления космиста мы будем судить на основании его работ.
«Категориальные» изыскания В.С. Стёпина следует рассматривать в контексте представлений академика о культуре. Последняя понимается им как «система исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях» [5, с. 43]. Стёпин В.С. пытается осмыслить своеобразие различных культур. Согласно мнению исследователя, менталитет представителя той или иной культуры определяется именно категориями (мировоззренческими универсалиями), лежащими в ее основании.
Стёпин В.С. пишет: «Мировоззренческие универсалии - это категории, которые аккумулируют исторически накопленный социальный опыт и в системе которых человек определенной культуры оценивает, осмысливает и переживает мир, сводит в целостность все явления действительности, попадающие в сферу его опыта» [5, с. 61].
В содержании универсалий культуры академик различает три слоя смыслов. Первый из них отражает то, что составляет базовые структуры любого человеческого сознания, это некий инвариант разных культур. Однако данный слой не существует сам по себе. Инвариантность проявляется лишь в различных вариантах того, что гипостазируется в качестве инварианта. Первый слой смыслов содержания мировоззренческих универсалий неизбежно слит со вторым, репрезентирующим специфику культуры некоторого типа общества на определенном этапе развития. Далее эта специфика конкретизируется в мировоззрении множества социальных групп и индивидов. Так возникает третий слой содержания универсалий культуры.
Культурные универсалии всегда составляют некую систему, набор таковых не может быть произвольным, ибо их смыслы должны коррелировать между собой, дабы культура могла успешно функционировать. Стёпин В.С. выделяет два блока взаимно сопряженных универсалий: одни из категорий фиксируют накопленный поколениями опыт осмысления объектов, включенных в человеческую деятельность, их свойств и взаимосвязей, посредством же других определяется человек как субъект деятельности. К первому блоку, например, относятся категории «количество», «качество», «пространство», «время», «форма», «содержание», «случайность», «необходимость», «причинность», «природа» и т.п., ко второму - «человек», «общество», «личность», «свобода», «добро», «зло» и т.п.
Мировоззренческие универсалии и категории философии не тождественны, хотя зачастую для их обозначения используются одни и те же термины. Философское познание, согласно В.С. Стёпину, конструирует категории, с коими затем могут производиться различные ментальные операции, путем рационализации и схематизации культурных универсалий, экспликации их содержания, которое, как правило, в обыденной жизни не является предметом рефлексии.
Кроме того, философия способна порождать новые мировоззренческие смыслы. Философские идеи порой веками сохраняются в культуре «до востребования». В переломные эпохи, они могут способствовать генерации новых мировоззренческих универсалий. Необходимость в этом возникает, когда содержание универсалий культуры устаревает, перестает обеспечивать ее нормальное функционирование, осуществление «связи времен».
В частности, философские идеи оказываются востребованными в периоды смены парадигм научного познания, формирования новых типов научной рациональности, поскольку именно тогда наука нуждается в переосмыслении своего категориального аппарата, «прививке» иных смыслов старым понятиям с целью наиболее адекватного познания реальности.
Охарактеризовав «категориальные» представления В.С. Стёпина, зададимся вопросом: «Каково содержание категорий, которыми мыслил А.Л. Чижевский?».
Чтобы установить содержание категорий мышления А.Л. Чижевского, требуется предварительно их означить, соотнести с определенными терминами. Притом, разумеется, мы не претендуем на представление полного списка категорий, которыми мыслил космист.
С нашей точки зрения, на основании изучения творчества А.Л. Чижевского можно сделать определенные выводы о том, как философ понимал причинность, случайность, необходимость, природу, человека, общество, свободу, часть, целое, пространство, время.
Пытаясь превратить историю из «условной сказки» в настоящую науку, космист так определяет отличительный признак последней: «Действительно, главное свойство науки - наличие определённых законов, (подчиняющих себе явления во всех составляющих их частях). Тождественные явления, протекающие по определённому закону, должны давать, при прочих равных условиях, одинаковые результаты» [16]. Соответственно, если история хочет быть наукой, она должна быть закономерной. Случайность должна быть элиминирована из нее. И А.Л. Чижевский стремится «озакономе-рить» историю, устанавливая корреляцию между максимумами и минимумами солнечной активности и «подъемами» и «спадами» исторического процесса.
Ученый выступает как последовательный детерминист [1; 10]. Чижевский А.Л. не говорит лишь о статистических законах, ибо законы в его по-
нимании применимы к любой части целого в той же мере, что и к целому. Очевидно, что космист выступает в качестве приверженца жесткого детерминизма. Причинность фактически редуцирована им к лапласовской детерминации.
Чижевский А.Л. признает случайность фикцией, полагая, что случайным мы называем то, полнотой информации о чем не обладаем и причин чего не можем установить.
Необходимость, согласно А.Л. Чижевскому, есть результат воздействия единых для всего мироздания законов на некоторый субстрат, это то, что есть так и не может быть иначе.
Недаром ученый «озакономеривает» историю по аналогии с природой. Заметим, что А.Л. Чижевский был электронным монистом, признавая предельно общий закон, управляющий движением электронов определяющий их взаимодействие - закон Палигенезиса, всеобщего кругообращения с присущими ему атрибутами ритма и симметрии [12, л. 106; 17, л. 224]. Таким образом, социальная реальность в ее историческом развитии не противопоставлена природе.
Кроме того, хотя А.Л. Чижевский во многом разделяет традиционные для техногенной культуры представления о природе как объекте, который человек должен преобразовать, подчинить, он воспринимает ее и в качестве Великой Матери: «Как добрая мать, желающая, чтобы сын ее преуспевал в науках, неустанно заботится о его умственном развитии, задает ему вопросы и ждет на них толкового ответа, так и природа, Великая Мать, задает нам, своим детям, трудные задачи, дабы мы не закоснели в невежестве и, непрестанно мысля, достигали совершенства в знании и могли бы называться подлинными сынами ее» [13, с. 106]. Мыслитель не противопоставляет людскую волю природе «ибо наш мозг есть ее координированная часть» [13, с. 119].
В творчестве А.Л. Чижевского также весьма сильны тенденции к восприятию природы как космоса в античном понимании, т.е. того, что обладает жизнью (космист склонялся к гилозоизму: так, Чижевский-философ подчеркивает зыбкость границ между царствами природы, между одушевленным и неодушевленным, Чижевский-поэт рассматривает космос, светила, планеты и т.п. как живые существа), прекрасно упорядочено, пронизано множеством связей и познание чего способствует самопознанию человека.
Из сказанного выше можно заключить, что А.Л. Чижевскому была близка основополагающая для русского космизма идея [3]: сущность человека заключается в том, чтобы при помощи разума возглавить ход активной (т.е. направленной) эволюции природы.
Также следует констатировать, что детерминизм А.Л. Чижевского распространяется и на человека: «Успехи биофизики в течение последних десятилетий начинают лишать человека и его мыслительные процессы того таинственного ореола, которым они были окружены столько тысячеле-
тий. Это происходит вследствие слияния наук воедино на почве физико-математического анализа. Последний, будучи приложен к исследованию психических процессов, постепенно устраняет заблуждения о сверхъестественном происхождении сознания, функции которого, выражаются в физико-химических превращениях и подчиняются математическим формулам.
Таким образом, человеческая воля становится доступной опыту, и сам человек из сферы чудес переводится в ряд закономерных физико--химических явлений природы» [16].
Как нетрудно заметить, детерминистический подход А.Л. Чижевского к человеку чреват отрицанием свободы воли и порождает антиномию научности и человечности, поскольку последняя традиционно понимается как неразрывно связанная с субъективностью, относительной независимостью человека от условий, которые ему диктует окружающий мир, нравственностью, требования коей предполагают наличие сопряженной со свободой моральной ответственности человека за свои мысли и поступки.
Сам А.Л. Чижевский, несмотря на весь свой пафос ученого, по-видимому, не чувствовал внутренней уверенности в достаточности детерминистического подхода к человеку, хотя и декларировал приверженность к нему. По крайней мере, косвенным аргументом в пользу подобной точки зрения является то обстоятельство, что именно на вопросе о свободе человеческой воли А.Л. Чижевский останавливается специально, пытаясь совместить возможность ее проявления с последовательным детерминизмом. И, на мой взгляд, эта попытка не вполне удалась космисту.
Чижевский А.Л. задается вопросом: не в кабале ли человечество у электрических сил Солнца? И отвечает на него следующим образом: «Если хотите - да, но кабала наша относительна, и мы сами можем управлять цепями, одетыми на наши запястья и работами, предназначенными нам к исполнению.
Солнце не принуждает нас делать то-то и то-то, но оно заставляет нас делать что-нибудь. Но человечество идет по линии наименьшего сопротивления и погружает себя в океаны собственной крови» [16]. Чижевский А.Л. возлагает надежды на то, что со временем благодаря развитию культуры люди научатся использовать полученную в дар от Солнца энергию в созидательных, творческих целях, хотя и пытается представить человека существом, настолько зависимым от Солнца, «вращающимся» вокруг светила не только в чисто механическом, но и в функциональном смысле, что, на мой взгляд, можно говорить об «антропологическом гелиоцентризме» А.Л. Чижевского.
Однако спросим себя: представимо ли рождение творческого акта, если свобода воли человека является «метафизическим предрассудком»? Пожалуй, следует согласиться с космистом в том, что Солнце определяет периодичность спадов и подъемов человеческой деятельности, но не содержание таковой, однако если ее содержание не определено, то как возможно полно-
стью отрицать свободу воли? Если же ее нельзя отрицать абсолютно, то пафос А.Л. Чижевского, основанный на убежденности в возможности «научного» (т.е. в его понимании строго детерминистического) объяснения бытия человека и истории, меркнет. Можно, правда, предположить, что «недооп-ределенная» Солнцем составляющая человеческой деятельности, по мнению ученого, детерминирована иными факторами внешней среды. Но к чему тогда космист предпринимает «спасти» свободу воли?
В целом, кажется, в теории А.Л. Чижевский склонен разделять столь утешительные для всех детерминистов представления о свободе как познанной необходимости и о том, что желающего судьба ведет, а нежелающего тащит. И культ разума как нельзя лучше согласуется с такой точкой зрения.
Познав необходимость, человек получает не только свободу, но и власть над ней. Интересно, что, согласно основополагающей космистской концепции активной эволюции, природа творит человека, дабы он впоследствии направил процесс ее развития, т.е. стал властвовать над тем, что изначально его детерминировало. Быть может, обозначенные выше противоречия, к которым приходит А.Л. Чижевский, пытаясь примерить свободу человека и природную необходимость, разрешимы именно в свете концепции активной эволюции. Так, природа может детерминировать нас быть свободными, дабы преобразили ее, познав свободным творческим разумом ее законы, ее «необходимость».
Детерминистический подход к человеку у А.Л. Чижевского тесно связан с его холистическим видением этого странного объекта, норовящего «нарушить» законы природы: «Мы видим, что вопреки имеющимся у нас доказательствам существуют различные нити, связывающие нас с миром, нити настолько тонкие, что наше сознание не умеет улавливать их... Но чем более увеличивается сфера человеческого опыта, чем больше в науке накапливается фактов, свидетельствующих о влиянии среды на личность, на её развитие и поведение, тем этот принцип астрологии (т.е. принцип «всемирной симпатии») приобретает в наших глазах все большее значение, как наивная и одновременно величайшая догадка древних об основных свойствах нашего мира, основанного на принципах монизма Космоса!» [10].
Вообще, вопрос о соотношении части и целого А.Л. Чижевский, очевидно, склонен разрешать в холистическом ключе. «Различные нити» не только связывают нас с миром, но и связывают все в мире воедино. Космист полагает, что свойство целостности целого, его несводимость к сумме частей обеспечивается именно связями между частями. Подобным образом А.Л. Чижевский, в частности, рассуждает, когда исследует влияние солнечной активности на различные земные процессы [10; 16].
Интересно, что к обществу ученый зачастую подходит как последователь меризма (меризм, учение о том, что целое может быть сведено к сумме частей, изучение коих достаточно для объяснения его специфических ка-
честв, имеет множество разновидностей. «Социальный меризм», меристи-ческий поход к обществу различные авторы называют по-разному (например, С.Л. Франк «сингуляризмом» или «социальным атомизмом», К. Поп-пер «методологическим индивидуализмом и т.п.)), а не холизма, полагая, что Солнце воздействует на нервную систему отдельных людей, а массовые социальные движения есть результат суммирования множества индивидуальных психических сил [8].
Наконец, следует сказать о том, как в творчестве А.Л. Чижевского представлены категории пространства и времени.
«Очеловеченное» пространство в работах космиста фактически «центрировано» вокруг Солнца, следует говорить о мировоззренческом гелиоцентризме А.Л. Чижевского. И одновременно своими трудами космист утверждает и принцип Коперника, согласно которому ни Земля, ни Солнечная система не занимают привилегированного положения во Вселенной.
О том, что увлеченность солярной тематикой не мешала А.Л. Чижевскому осознавать необъятность просторов Вселенной свидетельствует, например, следующий фрагмент: «Но не все еще явления природы кажутся нам просты и понятны. Мы познали лишь те, каковые стоят ближе всего к нам со сторон двух бесконечностей: Величия Космоса и Глубины Материи. Как в неизмеримом океане теряется наша мысль за последними елезамет-ными звездами, сияющими на ночном небе, и в мельчайших частицах материи, столь же отдаленной от нас, как те последние светила видимой нами вселенной» [13, с. 106]. Мысли о безмерности Вселенной встречаются также в философской лирике ученого.
Быть может, многие суждения А.Л. Чижевского о пространстве и времени навеяны общением с К.Э. Циолковским [11]. Общеизвестно, что отец космонавтики мыслил поистине космическими масштабами. Время же воспринималось К.Э. Циолковским как «вечное теперь», он критиковал попытки свести понимание времени к соответствию некоторым ритмам, а также теорию относительности. Также «калужский мечтатель» создал теорию космических эр, согласно которой система «космос-человек» многократно проходит определенные этапы развития, каждый раз на новом уровне [2, с. 30].
Идея эволюции вида Homo sapiens «по спирали» в теснейшей взаимосвязи с окружающей средой также высказывается А.Л. Чижевским в «Основном начале мироздания» [12, с. 134]. В «Электронной теории и генезисе форм» отражено иное представление о развитии человечества: оно движется по «временному кругу» от точки зарождения, переживает в момент максимального удаления от нее наивысший расцвет», а затем, возвращаясь в точку исхода, деградирует и умирает [17, л. 156]. Впрочем, А.Л. Чижевский надеется на перерождение некоторой части человечества в новый совершенный вид живых существ. Таким образом, время существования человечества, согласно мнению космиста, в любом случае соотносится с принципом Палингенезиса.
Время и пространство осмысляются А.Л. Чижевским и в стихотворной форме:
Обманы мира нам необходимы:
Мы в них черпаем тайны мирозданья,
Но эти тайны здесь необоримы,
Имея относительность сознанья.
Так, забывая жизни скоротечность,
Постигнем мы, что Время есть Движенье,
И, покидая цепкую Конечность, -
Что бесконечность есть Круговращенье!.. [15, с. 73]
Очевидно, космист мыслит здесь по-кантиански, раскрывая зависимость того, что мы считаем «тайнами мироздания» от устройства нашего сознания, конструирующего реальность. И опять-таки А.Л. Чижевский вспоминает о Вечном Круговращении, Палингенезисе.
Представления космиста о времени весьма противоречивы. Трудно сказать, признает ли А.Л. Чижевский время объективно или лишь субъективно существующим. Если время объективно задано неким природным ритмом, то к чему демонстрировать его субъективный характер? А если сам ритм есть порождение нашего восприятия, может ли закон Палингенезиса, атрибутом которого является ритм, претендовать на статус объективного, «эмансипированного от антропоморфизма», как того хотелось самому А.Л. Чижевскому? Приведенное стихотворение побуждает задать похожие вопросы и касательно пространства, однако данная категория в целом осмыслена космистом менее противоречиво, а потому лейтмотив его соображений по поводу ее содержания легко различим, и мы не станем останавливаться на них более подробно.
Итак, нами была предпринята попытка установить содержание некоторых категорий, которыми мыслил А.Л. Чижевский, а именно категорий причинности, случайности, необходимости, природы, человека, общества, свободы, части, целого, пространства, времени. В связи с представлениями В.С. Стёпина о категориях, можно задаться следующими вопросами. Мыслил ли А.Л. Чижевский как типичный представитель русской культуры (если полагать, что данная культура самобытна)? Сумел ли космист выработать новые мировоззренческие смыслы? Насколько содержание категорий мышления А.Л. Чижевского адекватно реалиям нашего времени, в особенности современной научной картине мира?
Поскольку многие наработки философии русского космизма оказались весьма востребованными в условиях современности (так, например, представления о ноосфере и направленной эволюции способствовали становлению концепции глобального эволюционизма), весьма вероятно, что ответы на поставленные выше вопросы будут содействовать выявлению эвристического потенциала творческого наследия А.Л. Чижевского. Подобная экспликация требует дальнейших научных изысканий по соответствующей тема-
тике. Нам хочется надеяться, что соображения, изложенные в настоящей статье, могут стимулировать новые исследования.
Список литературы:
1. Голованов Л. Космический детерминизм Чижевского // Чижевский А.Л. Космический пульс жизни: Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия. - М.: Мысль, 1995.
2. Желнина Т.Н. Воспоминания А.Л. Чижевского как источник для изучения биографии К.Э. Циолковского. Труды XXIV-XXV чтений, посвященных разработке научного наследия и развитию идей К.Э. Циолковского (Калуга, 1989, 1990 гг.). - М.: ИИЕТ АН СССР, 1991.
3. Русский космизм: Антология философской мысли / сост. С.Г. Семенова, А.Г. Гачева.
4. Стёпин В.С., Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. - М., 1994.
5. Степин В.С., Цивилизация и культура. - СПб., 2011.
6. Терехов С.В. Эволюционные идеи в естественнонаучном направлении русского космизма (К.Э. Циолковский, А.Л. Чижевский, В.И. Вернадский). - Орел: ГОУ ВПО «ОГУ», 2011.
7. Философия науки. Общие проблемы: учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук / В.С. Стёпин. - М. : Гардарики, 2006.
8. Чижевский А.Л. Гелиотараксия // Чижевский А.Л. Космический пульс жизни: Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия. - М.: Мысль, 1995.
9. Чижевский А.Л. Дело 1 Архив РАН, Чижевский А.Л. Электронная теория и генезис форм // Арх. РАН. Ф.1703. Оп.1. Д. 2. Л. 224.
10. Чижевский А.Л. Земля в объятиях Солнца // Чижевский А.Л. Космический пульс жизни: Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия. - М., 1995.
11. Чижевский А.Л. На берегу Вселенной. Воспоминания о К.Э. Циолковском. - М.: Айрис-пресс, 2007.
12. Чижевский А.Л. Основное начало мироздания. Система космоса. Проблемы / сост. Л.Т. Энгельгардт // Духовное созерцание. - 1997. - № 3-4.
13. Чижевский А.Л. Основное начало мироздания // Духовное созерцание. - 1997. - № 1-2.
14. Чижевский А.Л. Основное начало мироздания. Система космоса. Проблемы. Введение, главы 1, 2, 3, 4, заключение. Автограф. 1920-1921 // Архив РАН 1703. Оп. 1. Д. 1.
15. Чижевский А.Л. Стихотворения. - М.: Современник, 1987.
16. Чижевский А.Л. Физические факторы исторического процесса [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://astrologic.ru/library/chizhevsky/ 05.htm. (дата обращения: 19.05.2014).
17. Чижевский А.Л. Электронная теория и генезис форм // Арх. РАН. Ф. 1703. Оп. 1. Д. 2.
