CC BY
247
УДК 347.1
Лушина Лариса Александровна Larissa A. Lushina
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и гражданского процесса Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» — Нижний Новгород (603155, Нижний Новгород, ул. Большая Печерская, 25/12)
randidate of sciences (law), associate professor of civil law and civil procedure National research university «Higher school of economics» in Nizhny Novgorod (25/12 Bolshaya Pechorskaya st., Nizhny Novgorod, Russia, 603155)
E-mail: lushina-larisa@yandex.ru
К вопросу о специальных последствиях недействительности сделок
в гражданском праве
To the question about the special consequences of invalidity of transactions
in civil law
Данная статья посвящена анализу особенностей специальных последствий недействительности сделок, наступающих вместо реституции или наряду с ней. Рассматривается правовая природа таких последствий, как обращение всего полученного по сделке в доход государства и возмещение убытков. Анализируется соотношение конфискации, предусмотренной статьей 243 ГК РФ, и обращения всего полученного по сделке в доход государства. Сформулированы обобщающие выводы и суждения в исследуемой области.
Ключевые слова: последствия недействительности сделок, обращение всего полученного по сделке в доход государства, возмещение убытков.
This article analyzes the particularities of the special consequences of invalidity of transactions, coming in lieu of restitution, or along with it. The legal nature of such effects as the only treatment received in the transaction in the state income and damages. Analyzes the ratio of the confiscation provided for by article 243 of the civil code and the treatment of all received under the transaction in the state income. Formulated General conclusions and judgments in the study area.
Keywords: consequences of invalidity of transactions, the appeal of the resulting transaction in the state income, indemnification of losses.
Несмотря на многочисленные изменения гражданского законодательства касающегося института недействительности сделок, в его структуре до настоящего времени можно обнаружить некоторые пробелы и коллизии в части, касающейся регулирования правовых последствий сделок, признаваемых недействительными. Так, например, нет однозначных ответов на вопросы, характеризующие двусторонний характер реституции в свете положений статьи 318 ГК РФ. Нет ясности и в вопросе о возможности применения реституции судом по собственной инициативе. Вместе с тем, особый интерес для правоприменительной практики представляет исследование положений, касающихся специальных последствий недействи-
тельности сделок в гражданском праве, о которых и пойдет речь в данной статье.
Под специальными последствиями недействительности сделок в литературе [1, с. 494] принято понимать последствия, наступающие вместо реституции. К их числу относится предусмотренное статьей 169 ГК РФ обращение всего полученного по сделке в доход государства, а также так называемая санация, то есть признание ничтожной сделки действительной.
Буквальное толкование содержания нормы статьи 167 ГК РФ говорит о том, что законодательством могут быть установлены иные последствия недействительности сделки, отличные от применения двусторонней реституции, или дополнительные. В этом случае, по нашему
© Лушина Л.А., 2017
мнению, законодатель ведет речь именно о специальных последствиях недействительности сделки, а не о разновидности реституционных правоотношений.
Так, исследуя вопросы, характеризующие обращение всего полученного по сделке в доход государства как одно из специальных последствий недействительности сделки, представляется необходимым обратить особое внимание на следующие аспекты.
Во-первых, как отмечается в литературе, обращение в доход государства всего полученного по сделке, признанной недействительной подразумевает две сходные между собой, но все же не тождественные меры, — недопущение реституции (известное еще римскому праву как solutiretentio) и собственно само обращение в доход государства всего полученного по сделке (конфискацию). Несмотря на их полное отождествление некоторыми авторами [2, с. 92], затрудняющее понимание особенностей их правовой природы, считаем более правильным их раздельное исследование, поскольку применение первой из них de lege lata обусловливает необходимость применения второй меры.
Итак, недопущение реституции означает то, что право на возврат переданного по недействительной сделке, предусмотренной статьей 169 ГК РФ, у сторон этой сделки, действовавших умышленно, не возникает. При этом, если по сделке передана индивидуально-определенная вещь, право собственности на нее не прекращается; однако в силу невозможности его защиты путем истребования вещи у другой стороны сделки оно превращается в так называемое голое право (nudum ius). Прекратиться право собственности отчуждателя может только на основании судебного решения о применении второй из рассматриваемых мер — обращения всего полученного по сделке в доход государства.
При этом законодатель отличает данную меру от внешне схожей конфискации (ст. 243 ГК РФ). Хотя для последствий недействительности сделок законодатель не оперирует термином «конфискация», не чем иным, по сути, кроме как конфискацией, обращение в доход государства всего полученного по сделке являться не может, поскольку применение указанной меры влечет прекращение права частной собственности на переданную по недействительной сделке вещь, при том, что, исходя из исчерпывающего перечня оснований прекращения права собственности, изложенных в статье 235 ГК РФ, к рассматриваемой ситуации может быть при-
менима только конфискация. Исходя из этого, обращение в доход государства всего полученного по сделке, признанной недействительной, должно рассматривать в качестве частного случая конфискации.
В этой связи представляется весьма сомнительным утверждение о том, что обращение в доход государства всего полученного по сделке, признанной недействительной, является мерой гражданско-правовой ответственности [3, с. 513, 4, с. 506]. Следует учитывать, что гражданско-правовая ответственность носит восстановительный характер и представляет собой ответственность нарушителя перед потерпевшей стороной, а не перед государством [1, с. 944; 5, с. 1078].
Более того, обращение в доход государства всего полученного по сделке, признанной недействительной, является публично-правовой мерой, поскольку ориентирована на пользу государства, а не отдельных лиц, она строится на началах юридической централизации, власти и подчинения [1, с. 494; 6, с. 25—26].
Несоответствие этой публичной меры общим началам гражданского права приводит на практике к целому ряду проблем.
Во-первых, рассматриваемая мера напоминает кару по принципу талиона [7, с. 116], поскольку «конфискуется» все имущество, передаваемое по недействительной сделке, при этом ни общественная вредность содеянного, ни степень вины нарушителя не принимается во внимание. Это может приводить к явной несоразмерности наказания за совершение антисоциальной сделки причиненному ей вреду. Дело в том, что подпадающие под статью 169 ГК РФ недействительные сделки часто содержат в себе состав уголовного или административного правонарушения, за совершение которых соответствующим законодательством установлена ответственность. Особенно ярко эта проблема проявляется в случае, когда признается недействительной сделка, направленная на уклонение от уплаты налогов. К подобным ситуациям налоговое законодательство предусматривает применение санкции в виде специального штрафа в размере 40% от невыплаченных налогов в дополнение к подлежащей уплате сумме. Более того, законодательство также предусматривает и возможность привлечения виновного к уголовной ответственности. При установлении факта наличия в действиях налогоплательщика состава соответствующего преступления, в исполнении норм УК РФ к виновному применяются санкции, в том числе в виде лишения свободы.
Применение дополнительно к этому еще и обращения всего полученного по таким сделкам в доход государства фактически, приводит к неоправданному увеличению ответственности, нередко на практике стоимость передаваемого по сделке имущества может значительно превышать по стоимости сумму неуплаченного налога [8].
Во-вторых, применение рассматриваемых положений закона в ряде случаев способно приводить к удвоению ответственности, что явно противоречит фундаментальному принципу уголовного права non bis in idem. Как уже было сказано, подпадающие под статью 169 ГК РФ сделки почти всегда содержат в себе состав уголовного или административного правонарушения [9], за которые и должна наступать ответственность сторон сделки. Однако формально ничем не исключено применение к сторонам сделки последствий, предусмотренных статьей 169 ГК РФ, наряду с примененным к ней в административном или уголовном процессе наказанием [10].
В чем же тогда смысл установления дополнительного наказания в гражданском законодательстве? По мнению авторов проекта Концепции совершенствования ГК РФ, «изъятие в доход государства всего полученного по сделке должно применяться ... когда то или иное общественно неприемлемое имущественное деяние не получает адекватной санкции в уголовном или административном праве. когда затруднено или невозможно использование иных публично-правовых средств» [11, п. 5.2.2 общих положений].
Получается, что правоприменителю предоставлена возможность восполнять пробелы уголовного и административного законодательств за счет статьи 169 ГК РФ. При неподпадании деяния под имеющиеся в законе составы преступлений или административных правонарушений предусмотрена легальная возможность применения тех же конфискационных мер [12, с. 45].
Это полностью перечеркивает гарантированный публичным правом принцип, согласно которому никто не может быть наказан за не предусмотренное законом деяние (ст. 3 УК РФ, ст. 2.1 КоАП РФ).
Резюмируя вышесказанное, полагаем, что такую меру, как взыскание в доход государства всего полученного по сделке, следует исключить из гражданского законодательства. Нет ни одного политико-правового основания для сохранения публично-правовой меры в частном праве. Те серьезные проблемы, которые она
вызывает (удвоение ответственности, несоразмерность ответственности тяжести нарушения), могут быть решены только путем исключения такого правового последствия сделок из законодательства. Считаем, что применение общих правовых последствий недействительности, а в некоторых случаях — так называемое soluti ^еп^ю (п. 4 ст. 167 ГК РФ) для антисоциальных сделок будет более уместным с политико-правовой точки зрения.
Возмещение убытков в некоторых случаях, несомненно, может выступать в качестве дополнительного последствия недействительности сделок, то есть последствия, которое наступает не вместо реституции, а наряду с ней. В частности, такое последствие предусмотрено законодателем для сделок, совершенных под влиянием заблуждения, и сделок, совершенных под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятного положения (ст. 178, 179 ГК РФ).
В сравнении с остальными последствиями недействительности сделок, рассмотренными нами ранее, возмещение убытков применяется достаточно редко и не вызывает на практике каких-либо особых проблем. Данное замечание автора ни в коем случае не говорит об однозначности вывода о том, что возмещение убытков в принципе является простой и беспроблемной охранительной мерой. Однако какой-либо особой специфики и соответственно особых специфических проблем возмещение убытков именно как последствие недействительности сделок не вызывает, а рассмотрение общих проблем института возмещения убытков не относится к задачам данной статьи.
Итак, статья 178 ГК РФ предусматривает возмещение убытков как дополнительное последствие сделок, совершенных под влиянием заблуждения. При этом, по общему правилу, убытки возмещает именно заблуждавшаяся сторона, по иску которой сделка и признается недействительной, — поскольку другой стороне, действовавшей добросовестно, признанием такой сделки недействительной и применением по ней реституции вполне может быть причинен имущественный вред. Этот вред может выражаться, например, в том, что потерпевшая сторона будет вынуждена заключить другую сделку по более высокой цене взамен оспоренной и т. д. Однако, если заблуждение у одной из сторон сделки, которая и требует признания ее недействительной по этому основанию [13], возникло по вине другой стороны, то уже заблуждавшаяся сторона вправе требовать возмещения убытков, причиненных ей в результате
совершения такой сделки. При этом бремя доказывания вины контрагента, а также причинения ей убытков недействительной сделкой несет заблуждавшаяся сторона.
Важно отметить то, что в первом случае возмещению будет подлежать только реальный ущерб, а во втором — также и упущенная выгода.
Интересен вопрос о том, каким образом будет разрешена ситуация, в которой заблуждение одной из сторон сделки вызвано действиями третьего лица. Думается, что этот факт не должен освобождать заблуждавшуюся сторону от возмещения причиненных другой стороне убытков, сумму которых она потом, вполне возможно, сможет взыскать в отдельном процессе непосредственно с виновника ее заблуждения. Иначе должна решаться ситуация, в которой виновное в заблуждении третье лицо действовало в интересах другой стороны сделки. Однако доказывание этого обстоятельства в суде может оказаться затруднительным.
Другим составом недействительных сделок, дополнительным последствием которых может выступать возмещение убытков, являются сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятного положения (ст. 179 ГК РФ). Возместить убытки в данном случае обязано лицо, от которого исходило соответственно насилие, обман или угроза, независимо от того, является ли это лицо стороной недействительной сделки или третьим лицом. Следует отметить, что применение насилия, угрозы или обмана может подтверждаться не только фактом наличия уголовного производства по соответствующему делу [14].
Что касается прав добросовестного контрагента, которому не известно о применении к потерпевшему насилия и угроз, действующая редакция ГК РФ предусматривает по отношению к подобным сделкам последствие недействительности в виде двусторонней реституции, а не штрафных санкций. В связи с этим можно говорить, что права добросовестного контрагента затрагиваются в меньшей мере, нежели права потерпевшего, который в случае оставления сделки в силе может понести значительный экономический ущерб. Если впоследствии сделка будет признана недействительной по основаниям, указанным в статье 179 ГК РФ, то потерпевшему другой стороной сделки, кроме применения общих последствий недействительности, также возмещаются причиненные убытки.
В связи с этим следует согласиться с мнением Я.Н. Важина о необходимости дополнения пункта 4 статьи 179 ГК РФ. Считаем, что было
бы целесообразно указать в данном пункте на то, что добросовестный контрагент, которому не было известно о применении к потерпевшему противоправных действий, освобождается от выплаты потерпевшему причиненных убытков, а потерпевший вправе взыскать данные убытки с лиц, которыми были осуществлены обман, насилие или угроза [15, с. 15—18]. Помимо прочего, такое законодательное решение устранит существующие в настоящее время, однако совершенно не оправданные различия в правовых последствиях недействительных и несостоявшихся сделок.
Таким образом, исследование положений о специальных последствиях сделок является еще одним шагом в развитии института правовых последствий недействительных сделок, что в свою очередь будет способствовать повышению качества правосудия и обеспечению защиты гражданских прав граждан.
Примечания
1. Гражданское право: учебник / под ред. А.П. Сергеева. М., 2012. Т. 1.
2. Тузов Д.О. Недопущение реституции и конфискация при недействительности сделок: теоретический очерк. М., 2008.
3. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1997.
4. Советское гражданское право / под ред. О.А. Красавчикова. М., 1985. Т. 1.
5. Гражданское право: учебник / под ред. Е.А. Суханова. М., 2011. Т. 2.
6. Тузов Д.О. Недопущение реституции и конфискация при недействительности сделок (о возникновении права собственности государства по основаниям, предусмотренным статьями 169 и 179 ГК РФ). М., 2008.
7. Ташкер И.Г. Некоторые вопросы недействительности противозаконных сделок // Советское государство и право. 1958. № 8. (Это отмечается и авторами проекта Концепции совершенствования ГК РФ (п. 1.2.2 § 2 разд. V) (Вестник ВАС РФ. 2009. № 4. С. 9 и сл.))
8. Решение ФАС г Москвы от 20 марта 2007 г. по делу № А40-77631/06-88-185. Доступ из СПС «Кон-сультантПлюс».
9. См. примерный перечень сделок, подпадающих под ст. 69, в п. 85 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. № 8).
10. Попытка как-то ограничить такое применение содержалась в п. 5 постановления Пленума ВАС РФ
от 10 апреля 2008 г. № 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации» (Вестник ВАС РФ. 2008. № 5), однако с 23 июня 2015 г оно утратило силу.
11. Вестник ВАС РФ. 2009. № 4.
12. Тузов Д.О. Конфискация полученного по сделке, противной основам правопорядка и нравственности, в судебно-арбитражной практике и проекте изменений ГК РФ // Вестник Томского госуниверситета. Право. 2011. № 1.
13. Статья 431.2 ГК РФ предоставляет заблуждавшейся стороне право вместо признания договора недействительным просто отказаться от него, если заблуждение возникло на основании данных другой стороной недостоверных заверений об обстоятельствах.
14. Обзор практики применения арбитражными судами статей 178 и 179 Гражданского кодекса Российской Федерации: информационное письмо Президиума ВАС РФ от 10 декабря 2013 г. № 162 (п. 12). Доступ из СПС «КонсультантПлюс». Это разъяснение перекочевало и в п. 99 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».
15. Важин Я.Н. Третьи лица в недействительных сделках, совершенных с нарушением требований к субъективной стороне сделки // Юридический мир. 2015. № 4.
Notes
1. Civil law: a textbook / ed. by A.P. Sergeev. Moscow, 2012. Vol. 1.
2. Tuzov D.O. Non-admission of restitution and confiscation in case of invalidity of transactions: a theoretical essay. Moscow, 2008.
3. Braginsky M.I., Vitryansky V.V. Contract law: General provisions. Moscow, 1997.
4. Soviet civil law / ed. by O.A. Krasavchikov. Vol. 1. Moscow, 1985.
5. Civil law: a textbook / ed. by E.A. Sukhanov. Moscow, 2011. Vol. 2.
6. Tuzov D.O. The prohibition of restitution and confiscation in case of invalidity of transactions (on the emergence of the right of ownership of the state on the grounds provided for in articles 169 and 179 of the Civil code of the Russian Federation). Moscow, 2008.
7. Tashker I.G. Some issues of invalidity of illegal transactions // Soviet state and law. 1958. № 8. (This is noted by the authors of the draft Concept for the Improvement of the Civil code of the Russian Federation (section 1.2.2, § 2, section V) (Bulletin of the Supreme arbitration court of the Russian Federation. 2009. № 4. P. 9 and later.))
8. FAS Moscow's decision of March 20, 2007 in case № A40-77631/06-88-185. Accessed from the legal reference system «ConsultantPlus».
9. See the indicative list of transactions falling under art. 69, in paragraph 85 of the resolution of the Plenum of the Supreme Council of the Russian Federation of June 23, 2015 № 25 «On the application by courts of certain provisions of section I of part one of the Civil code of the Russian Federation» (Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2015. № 8).
10. An attempt to somehow restrict such an application was contained in clause 5 of the resolution of the Plenum of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation of April 10, 2008 № 22 «On some issues of practice for consideration of disputes related to the application of article 169 of the Civil code of the Russian Federation», but since June 23, 2015, it has lost its force.
11. Bulletin of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation. 2009. № 4.
12. Tuzov D.O. Confiscation of the transaction received, contrary to the foundations of the rule of law and morality, in the judicial and arbitration practice and the draft amendments to the Civil code of the Russian Federation // Bulletin of the Tomsk state university. Right. 2011. № 1.
13. Article 431.2 of the Civil code grants the errant party the right, instead of recognizing the contract as invalid, to simply abandon it if the error arose on the basis of the data of the other party of unreliable assurances about the circumstances.
14. Review of the practice of arbitration courts applying articles 178 and 179 of the Civil code of the Russian Federation: Information letter of the Presidium of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation of 10 December 2013 № 162 (item 12). Accessed from the legal reference system «ConsultantPlus». This clarification moved and in paragraph 99 of the Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of June 23, 2015 № 25 «On the application by courts of certain provisions of section i of part one of the Civil code of the Russian Federation».
15. Vazhin Ya.N. Third parties in void transactions committed in violation of the requirements for the subjective side of the transaction // The legal world. 2015. № 4.
