CC BY
49К вопросу о создании Евразийского Союза: интеграция и наднационализм
Татьяна Нешатаева*
Автор исследует природу и историю наднациональных международных организаций, а также особенности наднациональных институтов Таможенного союза России, Казахстана и Беларуси с учётом последней практики судебного органа Таможенного союза - Суда Евразийского экономического сообщества.
^ Наднационализм, международная организация, Таможенный союз, Всемирная торговая организация, евразийская интеграция.
EX OFFICIO
Начиная с создания Лиги Наций и по сей день национальные правительства по всему миру систематически делегируют свои полномочия международным организациям, специализирующимся в различных сферах международных (интернациональных, транснациональных) отношений.
Первоначально подобное делегирование полномочий связывалось исключительно с необходимостью управления территориями общего пользования. Неслучайно первые международные организации появились в связи с необходимостью развития судоходства на реках, протекающих по территории нескольких государств: Рейн, Дунай и другие1.
По мере ускорения научно-технического прогресса и появления новых средств связи, объединяющих разобщённый земной мир в общее вертикальное пространство, появилась необходимость делегирования исполнительских полномочий международным организациям технократического специализированного типа2. В теории права эти институты
получили название международных межправительственных организаций и «пережили» сложный период от отрицания до полного принятия их правосубъектности в международном праве3. В настоящее время острых теоретических разночтений по поводу роли и места межправительственных организаций в международных отношениях, равно как и в международном праве, не прослеживается.
Однако это утверждение совершенно неприменимо к международным организациям наднационального типа. Последние появились сравнительно недавно — во второй половине двадцатого столетия. Теоретическая разработка концепций создания таких организаций началась в 20—40-е годы прошлого века с работ европейских международников, разрабатывавших идеологию развития международных функций в праве и в правоотношениях и получивших общее название «функционализм» и «неофункционализм»4. Кратко суть этих концепций сводилась к утверждению, что международная функция должна быть опос-
* Нешатаева Татьяна Николаевна — доктор юридических наук, судья Суда Евразийского экономического сообщества (e-mail: neshataeva@gmail.com).
1 Зайцева О.П. Возникновение и развитие международных организаций // Вопросы истории. 1976. №2. С. 58—74.
2 Шибаева Е.А. Право международных организаций. М., 1986.
3 Нешатаева Т.Н. Международные организации и право. М., 1998.
4 Mitrani D. The functional theory of politics. London. 1975. A working peace system. London, 1943.
редована через создание международного института. В обоснование этого постулата приводились самые разные причины: защита прав человека (государство не справляется — нужен международный контроль), решение экологических проблем (природа всех едина), развитие интеграции (хозяйственные связи не знают границ) и т.д. Однако в этих работах не решался вопрос о характере функций, передаваемых таким организациям.
Поскольку особое значение для появления таких международных организаций имеет интеграция как форма интернационализации экономических отношений, следует отметить, что расширение глобализации экономических связей привело к появлению нового типа международных организаций — не межправительственных, но наднациональных, имеющих уже обширную компетенцию, включающую, в том числе, те функции, которые прежде считались составной частью суверенной компетенции национальных государств. Между тем именно этот вопрос — о качестве, значимости передаваемых функций — является водоразделом, отличающим межправительственную организацию от наднациональной.
Государства, создающие организацию нового типа, передают международному органу свои суверенные функции, затрагивающие само ядро властных полномочий по управлению территорией, населением и взаимоотношениями с другими акторами международной жизни. Например, в компетенцию международных наднациональных организаций включено правомочие устанавливать правила поведения, обязательные для физических и юридических лиц государств — членов организации; возможность для этих лиц обжаловать как нормативные акты, действия и бездействия, так и правомочия органов и должностных лиц института в международном суде; создание и поддержание в обращении единой валюты для всех государств — членов наднациональной организации и т. д.
По меткому замечанию профессора Вей-лера, «международная институциональная революция привела к тому, что наднациональные институты получили возможность проводить
свою волю в государствах — членах, не обращаясь к институтам внутри государственного права»5.
На первый взгляд, такое положение вещей противоречит краеугольному основанию современного права как международного, так и внутригосударственного — суверенитету национальной власти: верховенству и независимости. И именно по этой причине явление наднационализма подвергалось и подвергается в научной литературе серьёзной критике6. Однако можно согласиться, что два основания наднационализма: (а) свободное волеизъявление государств на передачу суверенной функции международному институту и (б) объективная необходимость такой передачи в целях интеграции хозяйственной жизни (например, в регионе) в условиях расширяющейся глобализации — зачастую сводят критические замечания к публицистическим рассуждениям о необходимости отдавать приоритет национальным правилам. При этом не учитывается, что новые средства связи (Интернет, спутниковая связь и т.д.), электронный документооборот превращают государственные границы в весьма формальные ограждения, и для того чтобы охранительные правила не стали виртуальными, государствам приходится объединять усилия, образуя общее экономическое пространство, регулируемое общими правовыми нормами.
Российские правоведы-международники, их лидер — профессор Г. И.Тункин, ещё в период огульной критики наднациональных институтов высказывали мнение о том, что интеграция без развития наднационализма, скорее всего, невозможна7.
Ввиду того, что интеграция, прежде всего, эффективно развивается как региональное явление, следует заметить, что на общемировом уровне наднациональные институты практически отсутствуют8. Всемирные организации — ВТО, МБРР, МВФ, несмотря на то что в них используются некоторые элементы наднационализма, такие, как непропорциональные взносы, взвешенное голосование, квотирование ставок международной бюрократии и т. д., являются специализированными
5 WeilerI.A.H. The community system: the dual character of supranationalism // Yearbook of European law. №1. 1981. P 267 — 281.
6 МоравецкийВ. Функции международной организации. М., 1976. С. 14—15.
7 Tunkin G. International law in international system. RCADI. P 147.
8 Имеются исключения, например ИНМАРСАТ.
межправительственными организациями классического типа, так как не обладают серьёзным санкционным механизмом правового реагирования на нарушение общих норм права.
К сожалению, за наднационализм в этих структурах зачастую принимается доминирование одной или нескольких держав, достигнутое за счёт взвешенных взносов. Между тем подобное явление относится скорее к национализму, чем к расширенной компетенции международной организации наднационального типа.
В связи с тем, что успешная региональная интеграция обеспечивается развитым правовым механизмом наднациональной организации, в том числе и санкционным, основанным на судебном решении, следует признать, что наиболее успешным наднациональным институтом стал Европейский Союз9, который вырастает из постепенного интегрирования некоторых областей европейской экономики, опосредованных в международные органы: в 1952 году Европейское объединение угля и стали (ЕОУС), а в 1958 году — Европейское экономическое сообщество (Общий рынок) и Европейское общество по атомной энергии (Евратом). Всем этим органам передавалась суверенная компетенция государств-членов в сфере экономики, реализуемая через обширную систему методов, способов, органов и полномочий международной организации, создавшей международную нормативно-правовую базу, изучаемую в настоящее время в курсе международного права. В значительной мере эта база создавалась и посредством судебных решений, вырабатываемых Судом справедливости (г. Люксембург)10.
Европейские наднациональные институты подтвердили свою эффективность не только в сфере создания объединённой экономической системы, но и, благодаря международной правосубъектности наднациональных институтов, позволили европейским государствам позиционироваться как единое целое на общемировом уровне. Так, Европейский
союз участвует в международных отношениях в качестве единого представителя всех государств во Всемирной торговой организации11, что позволяет Европейскому союзу в целом, согласно принципу взвешенного голосования, занимать в этой организации лидирующую позицию даже наряду с такими экономическими акторами, как США и Китай.
Таким образом, необходимость международно-правового регулирования объединённых экономических структур и направлений привела к созданию международной организации особого наднационального типа. Характерной чертой таких организаций является передача им государствами-членами суверенных функций: а) по управлению экономическими отношениями не только государств-членов, но и межхозяйственных связей физических и юридических лиц, имеющих гражданство этих государств-членов или действующих на их территории, и б) по осуществлению международного взаимодействия с другими участниками международных экономических отношений, с учётом того, что суверенитет — верховенство власти внутри страны и её независимость на внешней арене12. Логично сделать вывод, что наднационализм в широком смысле — это добровольное ограничение суверенной компетенции государственной власти. В основе такого ограничения — экономически обоснованный прагматизм, направленный на объединение хозяйственных ресурсов ради прогресса и развития13.
История создания Евразийского экономического союза
В далеком 1994 году Президент Казахстана Н. Назарбаев высказал, а затем развил идею о необходимости объединения ресурсов европейских и азиатских государств ради благополучия народов, населяющих эти государства14.
Практическая история евразийской интеграции начинается в 1995 году, когда между
9 PollacM.A. The engines of European integration: delegation, agency and algela setting in the EU. Oxfordpress, 2003.
10 Steiner J., Woods L. EU Law. Oxford press, 2009; Право Европейского союза / Под ред. С. Ю. Кашкина. М., 2010.
11 Например, Трунк-Федорова М. Дания против Европейского союза: новый экологический спор в ВТО // Международное правосудие. 2014. № 1(9).
12 Левин И. Д. Суверенитет. М., 1948.
13 Тинберген Я. Пересмотр международного порядка. М., 1980.
14 НазарбаевН.А. Евразийский Союз: от идеи к истории будущего // Газета «Известия». 2011. 26 октября. URL: http://www.izvestia. ru/news/504908 (дата обращения: 14.05.2014).
Беларусью и Россией был подписан договор о создании Таможенного союза (ТС), к которому чуть позже присоединился Казахстан. В 1996 году был заключён договор об углублении интеграции в экономической и гуманитарной областях, который вместе с тремя названными государствами подписал Кыргызстан. А три года спустя, в 1999 году, договор о Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве (ЕЭП) страны приняли уже впятером — вместе с Таджикистаном.
В 2000 году в соответствии с договором об учреждении Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) эти пять стран создают новое интеграционное объединение и формируют целый ряд евразийских интеграционных и рабочих органов различного уровня (Межгоссовет на уровне глав государств и глав правительств, Интеграционный комитет и его Секретариат, Межпарламентская ассамблея, Комиссия постоянных представителей). В основе попыток создать новый интеграционный союз лежали различные идеи, некоторые из которых так и не были до конца реализованы, например мысль о создании единого экономического пространства в рамках «четверки» — Беларусь, Казахстан, Россия и Украина.
В 2008 году было принято решение о создании Таможенного союза на базе ЕврАзЭС с тремя участниками — Беларусью, Россией и Казахстаном. В 2010 году союз был сформирован. 9 декабря 2010 года главы трёх государств продекларировали намерение двигаться к созданию Евразийского экономического союза для обеспечения гармоничного, взаимодополняющего сотрудничества с другими странами и международными экономическими объединениями, с перспективой создания общего экономического пространства. При оформлении этого заявления была озвучена идея о создании интеграционного объединения — международной организации наднационального характера.
18 ноября 2011 года президенты трёх государств заявили, что Единое экономическое пространство начнёт работу с 1 января 2012 года. Его цель — дальнейшая интеграция и полная реализация потенциала Таможенного союза и Единого экономического
пространства, в том числе формирование согласованной транспортной, энергетической, аграрной и промышленной политики, углубление производственной кооперации, включая возможное создание совместных транснациональных корпораций.
19 марта 2012 года они подтвердили намерение создать Евразийский экономический союз (далее — ЕАЭС) к 2015 году, предполагающее подписание единого кодифицированного международного договора.
За беспрецедентно короткое время был сформирован единый таможенный тариф, создана единая таможенная территория, таможенный контроль вынесен на внешние границы наших стран, а большинство торговых барьеров в системе Таможенного союза устранено. В этот период был принят пакет из 17 соглашений, направленный на выравнивание условий хозяйствования в объединённых экономиках, отменено национальное таможенное законодательство, которое было заменено международным договором — Таможенным кодексом Таможенного союза от 27 ноября 2009 года, положения которого вступили в действие с 1 июля 2010 года.
С 1 января 2012 года заработало единое экономическое пространство — следующая стадия сотрудничества. В правовом смысле эта стадия интеграции означала переход от традиционного межгосударственного сотрудничества в рамках межправительственной организации к созданию организации нового типа — международного наднационального объединения, в которое государства отдают часть суверенной компетенции15.
В отличие от Таможенного союза, помимо вопросов обеспечения свободного движения товаров в рамках ЕЭП, решаются проблемы, связанные с обеспечением:
— свободного движения капитала, услуг, рабочей силы;
— проведения согласованной макроэкономической (и, следовательно, промышленной и сельскохозяйственной) политики;
— гармонизации и унификации национальных законодательств в области финансово-кредитной, налоговой, инвестиционной, конкурентной и антимонопольной политики, в том числе путём заключения самоиспол-
15 О наднационализме в международных организациях см.: Тинберген Я. Указ. соч.; Нешатаееа Т.Н. Международные организации и право. М., 1998; Peterson J. The Institutions of the European Union. Oxford, 2006.
няемых международных договоров прямого действия (по типу Таможенного кодекса Таможенного союза).
Организационная структура ЕЭП включает в себя Высший евразийский экономический совет, который работает на двух уровнях: глав государств и глав правительств. Комиссия Таможенного союза преобразована в новый наднациональный орган — Евразийскую экономическую комиссию, которая состоит из Совета и Коллегии. Состав Совета — это три вице-премьера (по одному от каждой стороны), Коллегии — председатель и восемь министров — по три от каждой из сторон (по основным направлениям интеграции и макроэкономике, по экономике и финансовой политике, по промышленности и агропромышленному комплексу, по торговле, по основным вопросам технического регулирования, по таможенному сотрудничеству, по энергетике и инфраструктуре, по конкуренции и антимонопольному регулированию).
Главной задачей новых структур является разработка единых международно-правовых норм, которые отражали бы цели, задачи, принципы, механизмы, инструменты единой экономической политики, формировали общее правовое регулирование экономических отношений.
К 1 января 2015 года структура ЕЭП должна измениться и будет представлена Высшим евразийским экономическим советом, Евразийской экономической комиссией и Евразийским судом, функции которых найдут отражение в едином кодифицированном договоре о создании Евразийского союза.
Евразийский союз -наднациональный институт
Имея в виду, что наднациональная организация отличается от межправительственной двумя признаками (передача международному институту некоторых полномочий в отношении физических и юридических лиц и делегирование компетенции по ведению международных отношений между государствами-членами и организацией), проанализиру-
ем структуру и функции складывающегося Союза с целью определения природы будущей международной организации.
В теоретическом плане этот вопрос уже вызвал разночтения исследователей, выразивших предпочтение развитию Евразийского экономического союза как классической межправительственной организации, так и её эволюции к интеграционному институту наднационального типа16.
При этом задачей настоящего анализа считаем необходимость выделения особенностей проявления наднационализма в ЕАЭС как международной организации, подчёркивая тем самым, что сравнение международного института с государством (федеративным, унитарным, конфедеративным) считаем относящимся к области научных предположений, так как в настоящее время отсутствует практика развития международных организаций в суверенное государство.
По этой причине утверждение о том, что создание ЕАЭС приведёт к возрождению федеративного государства17, представляется более чем парадоксальным, так как не учитывает генезис создания международной организации и суверенного государства. В основе последнего процесса лежит реализация принципа права наций на самоопределение, то есть первичное право народов выразить волю на создание государства (присоединение к действующему государству), тогда как в основе создания международной структуры наднационального типа — вторичное волеизъявление уже действующих государств на передачу части своей компетенции, в том числе и суверенной, общему органу с целью решения объединённых задач. Таким образом, объявление современного Евросоюза федерацией18 преждевременно, ибо народы государств-членов не высказались за преобразование международной организации в государство. Представляется, что такой процесс невозможен и по отношению к народам, населяющим государства — члены ТС, будущего ЕАЭС. Передача компетенции — дело государственной власти, в то время как вопрос самоопределения — дело нации или народа.
16 Алимбеков М. Т. Некоторые аспекты политико-правовой идентификации будущего Евразийского союза. URL: http://www.sudevrazes. org/main (дата обращения: 14.05.2014). Нешатаева Т.Н. Суд ЕврАзЭС: назад в будущее // Журнал Закон. 2012. № 9. С. 152—161.
17 Исполинов А. С. Навязанный монолог // Евразийский юридический журнал. 2013. № 8.
18 См. также: Алимбеков М. Т. Указ. соч. С. 30.
Итак, компетенция межправительственной организации ограничивается вопросами общего сотрудничества, её решения не распространяются на физических и юридических лиц государств-членов, в то время как компетенция наднационального союза расширяется до вопросов, традиционно входящих в компетенцию правительств, а решения органов международного института распространяются на физических и юридических лиц, действующих на территории государств-членов. Кроме того, организация наднационального типа принимает на себя и функции в области международных отношений с третьими государствами и другими международными организациями.
С этой точки зрения Евразийский экономический союз относится к организациям наднационального типа, так как, согласно статьям 3 и 5 проекта Договора о ЕАЭС, Союз обладает компетенцией, переданной ему государствами-членами для осуществления единой политики в ряде областей. В сферах, относящихся к единой политике, органы Союза принимают обязательные для государств-членов акты, которые, согласно статье 19 Статута Суда ЕврАзЭС, подлежат оспариванию в Суде ЕврАзЭС по заявлению юридических и физических лиц, чьи права и интересы были нарушены такими актами.
Взаимосвязанное прочтение названных статей позволяет сделать вывод, что в области единой политики органы Союза принимают акты, обязательные не только для государств-членов, но и для физических и юридических лиц, действующих на их территориях.
Статьи 1 и 7 проекта Договора о ЕАЭС предусматривают международно-правовую компетенцию не только в классической форме заключения международных договоров, но и в форме самостоятельного сотрудничества с иными государствами и международными организациями. Подобная формулировка не исключает действия в интеграционном объединении не государств-членов Союза, но самого ЕАЭС в целом. Такое развитие ситуации возможно в объединённых единой политикой сферах (например, в ВТО). Отсюда следует вывод, что в вопросах единой политики (к которым относятся таможенное регулирование, администрирование и защита внутреннего рынка, установление торговых режимов, техническое регулирование, вве-
дение ветеринарных и фитосанитарных мер, государственные закупки и конкуренция) ЕАЭС имеет черты организации наднационального типа, так как позволяет исключительно международному институту решать вопросы, традиционно относящиеся к компетенции национальных правительств, распространяя свои обязательные директивы не только на государства-члены, но и на физических и юридических лиц, действующих на территориях государств-членов.
Следует заметить, что на первом этапе развития ЕАЭС список сфер единой экономической политики весьма узок: международному институту передана лишь таможенная политика, внешняя торговля и защита промышленного производства с целью развития конкуренции. Иные сферы экономического сотрудничества будут развиваться по схеме сотрудничества, то есть будут оставаться в совместной компетенции государств-членов и организации. К таким вопросам в настоящее время относятся денежно-кредитная, валютная и финансовая сферы, налогообложение, предпринимательская деятельность, интеллектуальная собственность и т. д. Не исключено, что по мере развития некоторые из совместных интересов перейдут в сферу единой политики, то есть будут решаться органами Союза, в то время как иные (культура, социальное и трудовое обеспечение, другие) традиционно останутся в компетенции национальных правительств. Например, как следует из интервью председателя Коллегии ЕЭК В.Б. Христенко телекомпании «Мир», прописывается дорожная карта к передаче функций по созданию единой финансовой политики: в 2015 году будет создан наднациональный финансовый регулятор, к которому к 2025 году перейдут все функции в области финансов.
В настоящее время в отсутствие практики действия органов Союза сложно проанализировать методы и способы функционирования этих органов, но вычленить принципы их деятельности представляется возможным на основе изучения практики Суда ЕврАзЭС.
Суд ЕврАзЭС -
предшественник Суда ЕАЭС
Евразийский суд следует, скорее, рассматривать как правопреемника Суда ЕврАзЭС, ко-
торый впервые упоминается в Договоре об учреждении Евразийского экономического сообщества от 10 декабря 2000 года (ст.8) и создаётся на основе двух основополагающих договоров — Статута Суда Евразийского экономического сообщества от 5 июля 2010 года (далее — Статут) и Договора об обращении в Суд Евразийского экономического сообщества хозяйствующих субъектов по спорам в рамках Таможенного союза и особенностям судопроизводства по ним от 9 декабря 2010 года (далее — Договор от 9 декабря 2010 года). Утверждение, что Евразийский суд будет связан с Судом ЕврАзЭС, основывается и на том факте, что только последний вправе рассматривать споры, вытекающие из вопросов, относящихся к компетенции Таможенного союза и Единого экономического пространства. Более того, судебный орган и состоялся лишь как Суд Таможенного союза и Единого экономического пространства, так как Таджикистан и Киргизия отказались от участия в этом Суде (Киргизия не направила судей, а Таджикистан не ратифицировал Договор от 10 декабря 2000 года).
Таким образом, история интеграции свидетельствует о том, что ЕврАзЭС породил Таможенный союз, последний затем явился платформой для Единого экономического пространства, которое в свою очередь послужит основанием Евразийского Союза.
Юрисдикция Суда ЕврАзЭС, как и компетенция будущего суда ЕАЭС, включает две группы полномочий: прямую юрисдикцию (разрешение споров) и косвенную юрисдикцию (нормоконтроль). При этом во всех договорах резервируется возможность расширения компетенции Суда за счёт отнесения к его рассмотрению споров, перечисленных в иных договорах Союза Например, к таким спорам проект союзного договора относит толкование по вопросам публичной службы в органах ЕАЭС.
К прямой юрисдикции Суда относятся споры, возникающие между государствами — членами ЕАЭС, а также между последними и Комиссией Таможенного союза (Евразийской экономической комиссией) (подп.«г» п. 4 ст. 13 Статута).
К косвенной юрисдикции относятся дела по нормоконтролю в целях единообразного применения международных договоров сообщества и принимаемых органами Союза ре-
шений (п. 1 ст. 13 Статута). Нормоконтроль осуществляется Судом в двух формах: предварительный и последующий.
Предварительный нормоконтроль предусмотрен лишь для органов судебной власти государств — членов Таможенного союза и ЕЭП, которые вправе или обязаны обратиться в Суд с преюдициальным запросом о вынесении заключения по вопросам применения международного договора в конкретном деле. Ввиду того что суды государств работают по процедурам нескольких инстанций, предусматривается, что хозяйствующий субъект также вправе обратиться в Суд через национальный суд с преюдициальным запросом о применении договора. Однако, если высший судебный орган государства задействовал процедуру надзора (вынесенное по её результатам решение не обжалуется), он сам обязан обратиться за толкованием норм международного права к Суду.
К толкованию относится преюдициальный запрос — право судебного органа государства -участника, право хозяйствующего субъекта (юридического лица и гражданина-предпринимателя) и обязанность суда: (Верховного и Конституционного) надзорной инстанции и конституционного суда (решения также не обжалуются) государства — члена ЕАЭС. Логика следующая: высшие судебные органы не дают самостоятельного толкования нормы международного права, действующей в ЕврАзЭС, до получения официального разъяснения международного суда, следовательно, национальные суды должны приостанавливать собственное производство по спору до получения решения Суда ЕврАзЭС, которое на основании подпункта «в» пункта 4 статьи 13 Статута носит обязательный характер.
Иными словами, без международного толкования невозможно национальное судебное решение, поэтому преюдициальный запрос в Суд ЕврАзЭС можно отнести к предварительному нормоконтролю.
Последующий нормоконтроль имеет две возможные формы: толкование положений права Союза в носящих рекомендательный характер консультативных заключениях, выносимых Судом в ответ на запросы государств-участников, органов Союза и Таможенного союза, высших органов судебной власти государств (без привязки к конкрет-
ному делу (ст.26 Статута), и анализ актов Таможенного союза и ЕЭП на их соответствие международным договорам Таможенного союза и ЕЭП в обязательных для исполнения решениях Суда ЕврАзЭС (ст. 2 Договора от 9 декабря 2010 года). Последующий нормо-контроль возможен не только по заявлению о толковании, но и в споре по заявлению хозяйствующего субъекта, целью которого является аннулирование нормативно-правового акта или признание действия/бездействия органа или должностного лица Союза нарушающими права и законные интересы хозяйствующего субъекта.
В случае поступления заявления об аннулировании актов органов ЕврАзЭС Суд решает вопрос об их соответствии (несоответствии) международным договорам, заключённым в рамках Сообщества.
Общим основанием для подачи заявления об аннулировании и, соответственно, для возможной отмены документа служит противоречие актов нормотворческих органов международных интеграционных структур международным договорам, составляющим договорно-правовую базу евразийской интеграции. В таком случае проверяется сам правовой акт (его содержание) с целью устранения противоречий с договорами. Противоречия могут быть следующими:
— отсутствие у органа, принявшего акт, нужной компетенции, в том числе её превышение;
— существенное нарушение процедуры принятия документа;
— злоупотребление наднациональной властью, то есть реализация полномочий вопреки законным целям, предусмотренным учредительными договорами, в том числе в издании акта в интересах одного из государств-членов или в интересах органа интеграции или в личных интересах международных служащих, хозяйствующих субъектов и т. д.
Очевидно, что к злоупотреблению властью следует относить и случаи издания несовершенных актов некомпетентными (недостаточно компетентными) международными служащими.
При наличии одного из указанных оснований Суд вправе объявить указанный акт или
его отдельные положения не имеющими юридической силы.
Учитывая, что система наднациональной власти также характеризуется основополагающими элементами принципа разделения властей19, необходимо подчеркнуть особую роль Суда как органа, призванного устанавливать равновесие между властными органами наднационального объединения с целью опосредованной защиты прав субъектов экономической деятельности.
Известно, что генетической особенностью судебной власти является её способность и возможность «оказывать влияние на решения и действия других властей, уравновешивать их»20. Именно способность судебной власти вести поиск баланса интересов, уравновешивания ценностей, лежащих в основе интеграции, и будет определять, на наш взгляд, эффективную деятельность Суда Союза.
Поскольку на Суд возложена задача защиты интересов как органов публичной власти, так и частных лиц, уже в настоящее время можно выделить три основные функции международного суда в наднациональном интеграционном объединении: правоохранительную, правозащитную, нормоустановительную.
Правоохранительная функция Суда относится к охране принципов рыночной экономики и проявляется в делах самой сложной категории — по защите единого рынка и промышленного производства в целях защиты добросовестной конкуренции, касающихся применения антидемпинговых, компенсационных, специальных защитных мер и направленных на поддержание рыночной конкуренции. Сложность этой категории дел диктуется, прежде всего, тем, что в таких спорах Суд призван поддерживать международно-правовые принципы и стандарты мирохозяйственных отношений, установленные иными международными организациями, например ВТО. Обязанность соблюдать названные правила вытекает из условий присоединения стран — членов Союза к ВТО. Так, согласно пункту 1 статьи 1 Договора о функционировании ТС международные договоры ВТО становятся частью правовой системы ТС с момента присоединения одного из государств — членов ТС к ВТО. Российская Федерация
19 Steiner J., Woods L. Op. cit. P 43; см. также: пункт 56 Заключения КСЕС № 1 (2001). О стандартах независимости судебных органов и несменяемости судей.
20 Основы конституционного строя России: 20 лет развития. М., 2013. С. 108.
присоединилась к ВТО 21 июля 2012 года, Казахстан планирует сделать то же самое в ближайшие годы. С учётом названных обстоятельств Суд ЕврАзЭС был назван единственным судебным органом, в котором оспариваются все административные решения по введению защитных, компенсационных, антидемпинговых мер, применяемых на единой территории ЕАЭС21.
В первом же решении по указанной категории дел — решении Коллегии Суда от 24 июня 2013 года по делу по заявлению публичного акционерного общества «Новокраматорский машиностроительный завод» возникла необходимость найти баланс между нормами ВТО и нормами ТС и ЕЭП22.
В связи с тем, что с момента присоединения к ВТО в научной литературе развернулась широкая полемика о гармонизации права согласно стандартам ВТО23, Суду предстояло определить свой подход к решению проблем трансформации права в связи с присоединением регионального института к универсальной организации.
Суд учёл, что на момент рассмотрения настоящего спора в правовой системе Таможенного союза антидемпинговые правоотношения регулировались международными договорами, заключёнными в рамках ВТО и в рамках Таможенного союза.
Суд, основываясь на том, что нормы международного права, принятые в установленном порядке, имеют равную юридическую силу, в соответствии с пунктом 1 статьи 1 Договора о функционировании ТС международные договоры, заключённые в рамках ВТО и Таможенного союза, являются частями правовой системы Таможенного союза, не находясь при этом в иерархической подчинённости друг другу.
В то же время пункт 1 статьи 2 Договора о функционировании ТС устанавливает, в частности, что Стороны примут меры для приведения правовой системы Таможенного союза и решений его органов в соответствие с Соглашением ВТО, как это зафиксировано в Протоколе о присоединении каждой из Сто-
рон, включая обязательства каждой Стороны, принятые в качестве одного из условий её присоединения к ВТО. До того как эти меры приняты, положения Соглашения ВТО, включая обязательства, принятые Сторонами в качестве условий их присоединения к ВТО, имеют приоритет над соответствующими положениями международных договоров, заключённых в рамках Таможенного союза, и решений, принятых его органами. Таким образом, для установления приоритета норм ВТО над нормами Таможенного союза необходимо существование противоречия между указанными нормами.
Противоречий между базовым Соглашением, Соглашением переходного периода и соглашениями, заключёнными в рамках ВТО, регулирующими антидемпинговые правоотношения, не было выявлено. Соглашения, заключённые в рамках Таможенного союза и ВТО по вопросам антидемпинга, содержат аналогичные институты, идентичные по смыслу нормы. Более того, при присоединении Российской Федерации к ВТО вопрос соответствия базового Соглашения, Соглашения переходного периода и соглашений, заключённых в рамках ВТО, обсуждался Рабочей группой по вступлению Российской Федерации в ВТО в 2011 году (§ 596-598 Доклада Рабочей группы), которая не выявила противоречий между указанными нормами.
Кроме того, Коллегия Суда подчеркнула, что нормы, формирующие правовую систему Таможенного союза, не могут толковаться без учёта норм международного права общего характера: международных договоров, универсальных и региональных обычаев, общих принципов права, признанных цивилизованными нациями, имеющих согласно пункту 1 статьи 38 Статута Международного Суда ООН равную юридическую силу. При этом в случае выявления противоречащих норм в источниках международного права международные суды руководствуются правилами, закреплёнными в Венской конвенции о праве международных договоров: lex specialis derogat lex generali (специальный
21 Working Party on the Accession of the Russian Federation // URL: http://www.wto.acc/rus/70wt/min (дата обращения: 14.05.2014).
22 См.: решение Коллегии Суда ЕврАзЭС от 24 июня 2013 года по делу по заявлению ПАО «Новокраматорский машиностроительный завод» // URL: http://www.sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751 (дата обращения: 14.05.2014).
23 Как правило, учёные предпочитают говорить об отклонении этих стандартов, ссылаясь на практику Суда Евросоюза. См.: Круглый стол «Вопросы прямого действия права ВТО в правопорядке РФ и Таможенного союза» // URL: http://www.il-msu.ru/component (дата обращения: 14.05.2014).
закон отменяет (вытесняет) общий закон) и lex posterior derogat legi priori (последующий закон отменяет (вытесняет) предыдущий).
Иными словами, Суд установил на будущее последовательность действий для установления взаимосвязанности международно-правовых норм регионального и универсального характера: а) иерархия договорно-правовых норм отсутствует24; б) в толковании договорных норм действуют правила общего международного права, закреплённые в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года; в) обязательства по правилам ВТО имеют приоритет лишь в случае, если обязательства по правилам ТС будут им противоречить.
Представляется, что подобный подход позволит Суду в будущем сформировать широкую и легитимную дискрецию в вопросах взаимодействия норм международного права универсального и регионального характера, избегая «циничного»25 и субъективного отклонения любых международных правил, что навязчиво предлагается Суду в некоторых правовых исследованиях. Взвешенная оценка действующего международного права позволит в конечном итоге реализовать и правоохранительную функцию по отношению к развитию чётких, ясных правил и стандартов рыночной социально ориентированной экономики на территории ЕАЭС.
На создание социально ориентированной экономики рыночного типа направлена правозащитная функция международного суда, которая реализуется при защите нарушенных прав и интересов юридических и физических лиц.
Такие заявления хозяйствующих субъектов принимаются после их обращения в Комиссию ЕЭП (для государств-членов такое обременение отсутствует). Однако регламент работы Евразийской экономической комиссии, утверждённый решением Высшего Евразийского экономического совета от 18 ноября 2011 года № 1, не содержал нормативного регулирования процедуры досудебного обращения хозяйствующих субъектов, хотя такое средство досудебного урегулирования должно быть общеизвестно и общедоступно. Если в Суд представлены доказательства отсутст-
вия досудебной процедуры или излишней формализации её проведения, а Комиссия не представляет документов, подтверждающих наличие процедурного порядка, регулирующего обращение хозяйствующих субъектов и доступного в соответствующий временной период, ему предстоит решить вопрос о принятии заявления без предварительного обращения субъекта в Комиссию, ибо обратное означало бы отказ в доступе к правосудию, что является нарушением статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее — Конвенция).
В своём первом деле Суд ЕврАзЭС при принятии заявления хозяйствующего субъекта — ОАО «Угольная компания "Южный Кузбасс"» (Российская Федерация) — учёл норму международного права о запрете ограничения доступа к правосудию и принял заявление хозяйствующего субъекта к рассмотрению, учитывая отсутствие регламентации предварительного рассмотрения спорных вопросов в Комиссии Таможенного союза и в сменившей его структуре — Комиссии ЕЭП. Принималось во внимание и то обстоятельство, что отменять решение Комиссии ЕЭП в очень ограниченные сроки вправе лишь её Совет по представлению государства — члена ЕврАзЭС или члена Совета, или Высшего евразийского экономического совета (ст. 9, 13 Договора о Евразийской экономической комиссии от 18 ноября 2011 года, далее — Договор от 18 ноября 2011 года). К тому же длительность всех процедур по отмене Комиссией ЕЭП нормативных актов в досудебном порядке не превышает двух месяцев (п. 1 ст. 4 Договора от 18 ноября 2011 года), а нормативный акт, вступивший в силу, может быть отменён только в судебном порядке.
Таким образом, уже в первом своём решении от 5 сентября 2012 года Суд сформулировал правило о том, что требование статьи 25 Статута и статьи 4 Договора от 9 декабря 2010 года о досудебных процедурах не могут являться абсолютными и не должны применяться автоматически, чтобы не были нарушены нормы более высокого уровня, принцип равенства сторон (ст. 2 Статута) и право заявителя на доступ к суду (ст. 6 Конвенции).
24 В деле не ставился вопрос о принципах — нормах jus cogens, имеющих приоритет перед договорными нормами.
25 См.: Исполинов А. С. Вопросы прямого действия права ВТО в правопорядке РФ и ТС // Евразийский юридический журнал. 2014. № 1(68).
Во втором деле по заявлению ООО «ОНП» против ЕЭК Суду Сообщества пришлось вновь прибегнуть к толкованию права интеграционного объединения во взаимодействии с Европейской Конвенцией26. Дело в том, что ООО «ОНП» к моменту обращения в Суд уже не осуществляло предпринимательскую деятельность, так как в мае 2012 года решением Арбитражного суда Белгородской области было признано несостоятельным (банкротом) и в отношении данного ООО была введена процедура конкурсного производства, что, по мнению представителя Комиссии, не позволяло Коллегии Суда усмотреть наличие у заявителя прямого интереса в судебной защите своих прав. Иными словами, Комиссия посчитала, что ООО «ОНП» более не является хозяйствующим субъектом, так как не осуществляет на момент рассмотрения дела хозяйственной деятельности.
В этом деле Суд также встал на расширенное толкование права на суд хозяйствующих субъектов и защитил не только права, но и законные интересы юридических лиц-банкротов, постановив, что и после окончания ликвидационных процедур и последующего исключения из реестра интересы юридических лиц в судах могут быть защищены их менеджерами (генеральным директором в деле банка), а также акционерами этих компаний. В таком подходе присутствует логика защиты интереса тех компаний, которые планируют вернуться на профессиональный сегмент рынка, и у Суда нет оснований полагать, что такой интерес не является законным.
В конечном итоге Суд в этих делах признал нормативные акты, принятые наднациональным органом, противоречащими международным договорам и, следовательно, нарушающими права и законные интересы юридических лиц и предписал нормативные акты отменить.
Однако и в делах названной категории Суду необходимо решать вопросы баланса, в частности баланса частных и публичных интересов. Характерно в этом отношении дело по жалобе ООО «Джекпот» о признании отдельных положений пункта 4 Порядка применения освобождения от уплаты таможен-
ных пошлин при ввозе отдельных категорий товаров на единую таможенную территорию Таможенного союза, утверждённого Решением Комиссии Таможенного союза от 15 июля 2011 года №728 (далее - Порядок), не соответствующими подпункту 5) пункта 2 статьи 96, статьям 209, 210, абзацу шестому подпункта 2) пункта 2 статьи 211 Таможенного кодекса Таможенного союза.
Воспользовавшись льготным режимом в отношении товаров, ввозимых в качестве вклада в уставный (складочный) капитал (фонд) предприятия с иностранными инвестициями, ООО «Джекпот» ввезло на территорию Таможенного союза игровые автоматы без уплаты таможенных пошлин. В декабре 2011 года между ООО «Джекпот» и иностранной компанией был заключён контракт купли-продажи ввезённого товара. Факт нецелевого использования условно выпущенных товаров, установленный национальным таможенным органом, стал основанием для возникновения обязанности по уплате таможенных платежей в соответствии с положениями акта Комиссии Таможенного союза -Порядка применения освобождения от уплаты таможенных пошлин при ввозе отдельных категорий товаров на единую таможенную территорию Таможенного союза. ООО «Джекпот» обратилось в Суд с заявлением об оспаривании положений указанного акта. По мнению заявителя, установленные в данном акте ограничения по пользованию льготированными товарами несоразмерны и противоречат как экономическим целям создания Таможенного союза, так и конкретным нормам Таможенного кодекса Таможенного союза (далее - Таможенный кодекс).
Коллегия Суда в решении от 31 октября 2013 года пришла к выводу, что правовое регулирование отношений, связанных с перемещением товаров через таможенную границу Таможенного союза, осуществляется на основе Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества от 6 октября 2007 года (далее - Договор), Таможенного кодекса, актов Комиссии, а в части, не урегулированной таким законодательством, до установления соответствующих правоотно-
26 См.: решение Коллегии Суда ЕврАзЭС от 15 ноября 2012 года и решение Апелляционной палаты Суда ЕврАзЭС от 21 февраля 2013 года по делу по заявлению ООО «ОНП» // URL: http://www.sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751 (дата обращения: 14.05.2014).
шений на уровне таможенного законодательства Таможенного союза — в соответствии с законодательством государств-членов.
Апелляционная палата Суда согласилась с данным выводом и в окончательном решении от 11 февраля 2014 года констатировала, что в интеграционных объединениях, в том числе таможенных союзах, допустимо существование единой коммунитарной нормы в актах права союза и национальных законах государств-членов. Правильное понимание и применение таких норм основано на единообразном толковании Договора, актов Комиссии, национального закона, исходя из целей, задач и принципов интеграции и с учётом верховенства норм права Таможенного союза и Единого экономического пространства, которое осуществляется Судом.
Суд посчитал, что, согласно положениям Таможенного кодекса, условно выпущенные льготированные товары могут использоваться только в целях, соответствующих условиям предоставления льгот (преимуществ, предоставляемых в качестве исключения), которые в свою очередь изложены в оспариваемом акте Комиссии. Их несоблюдение может привести к подмене иностранного инвестирования в экономику Таможенного союза, осуществляемого в силу принципа «льготы для инвесторов», лишь видимостью инвестирования, незаконным льготированием, направленным на получение прибыли за счёт использования принципа «льготы ради льгот», что недопустимо с точки зрения добросовестной организации, участвующей в международном экономическом обороте.
Оспариваемый акт, взаимосвязанный с положениями Таможенного кодекса, обязывает лицо, не соблюдающее установленные ограничения, оплатить ввозные таможенные пошлины. Причем началом течения срока для исполнения обязательств по уплате является первый день совершения действий по заключению сделки (действий граждан и юридических лиц, направленных на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, согласно законодательству государств-членов), связанной с переходом права собственности на льготированный товар (в данном деле — день подписания контракта).
Таким образом, в этом решении нашла реализацию и третья функция Суда Сообще-
ства — нормоустановительная, ибо именно в судебном акте создана полноценная система регламентации отношений по льготированию товаров, ввозимых из третьих стран, так как лишь взаимосвязанное прочтение норм международного договора, ТК ТС и акта КТС позволяет сделать вывод о том, что льгота в виде освобождения от уплаты пошлины в отношении товара, ввозимого из третьих стран в качестве вклада иностранного учредителя в уставный (складочный) капитал (фонд), отменяется в первый день совершения действия, направленного на заключение сделок, предусматривающих переход права собственности на товар, внесённый в уставный (складочный) капитал (фонд).
Между тем способ взаимосвязанного прочтения нескольких нормативных актов, в том числе и национальных, судом чаще всего применяется при вынесении решений по запросам: преюдициальным (от судов) и о консультативном заключении (от органов).
Существует мнение, что именно преюдициальные заключения должны сыграть решающую роль в евразийской интеграции через право, то есть создание единообразной практики применения норм права ЕАЭС национальными судами, на которых и ляжет основная тяжесть судебного толкования и применения этих норм. Отсюда интерес представляет сам подход Суда ЕврАзЭС к преюдициальным заключениям, который уже нашёл своё выражение в решении Большой коллегии от 19 июля 2013 года, что соответствует практике международных судов, прежде всего Суда Евросоюза, для которого преюдициальные заключения стали системообразующим элементом в построении эффективного правопорядка.
Первое преюдициальное заключение Суда ЕврАзЭС было вынесено по запросу Кассационной коллегии Высшего хозяйственного суда Республики Беларусь, которая обратилась в Суд с запросом о толковании и применении отдельных положений решений Комиссии Таможенного союза. Речь шла о решениях № 130 от 27 ноября 2009 года «О едином таможенно-тарифном регулировании Таможенного союза Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации» и № 728 от 15 июля 2011 года «О порядке применения освобождения от уплаты таможенных пошлин при ввозе отдельных категорий това-
ров на единую таможенную территорию Таможенного союза».
Суд подтвердил соответствие Решения № 130 международным договорам Таможенного союза, указав, что на первом этапе развития интеграции возможно двухуровневое регулирование отношений: в нормах международного и национального права. Однако Суд нацелил регулирующий наднациональный орган - Комиссию - на постепенное преодоление подобного дуализма с целью создания единой международно-правовой нормы. В последующих решениях Суд развил свой тезис о дуализме правового регулирования в наднациональном праве, признав, что подобный метод может являться основополагающим для наднационального регулирования за счёт вторичного делегирования некоторых полномочий от международной организации национальным правительствам (см. дела по заявлениям ООО «СеверАвтоПрокат»27 и ООО «Джекпот»28). Результатом такого делегирования является формирование сложной нормы права, взаимосвязанные части которой содержатся в международно-правовом акте и национальном законе. В последнем, как правило, содержится санкционная часть, в то время как гипотеза и диспозиция формулируются в акте международной организации.
Дуализм правового регулирования можно считать особенностью права ЕЭП на современном этапе развития, выявленной Судом.
Следует отметить, что принятие решений по запросам является самой сложной компетенцией Суда, так как само обращение неизменно свидетельствует о пробелах в правовом регулировании и необходимости закрытия правовых лакун судебным прецедентом. При этом следует учитывать, что наднациональный суд носит региональный характер и призван следить, чтобы в тех нормах, которые появляются в национальном и наднациональном праве, создаваемом Советом и Комиссией ЕЭП, не искажались цели интеграции и не нарушались основные права хозяйствующих субъектов. Основные правила создаются в
наднациональном органе - Евразийской экономической комиссии. Наднациональный орган также состоит из людей, которые могут ошибиться, что приводит к отступлению от задач и целей интеграции. Кроме того, национальные чиновники могут отступать от интеграционного духа, искажая своими действиями цели интеграции. В нашем случае такой целью выступает создание объединённой экономики. Суд - охранитель этой идеи, и он может осуществлять свою функцию только одним способом: Суд должен чётко видеть, что сказано в Договоре об объединении и что получилось в конкретной норме, разработанной международной или национальной бюрократией. И обязательно между нормами появятся зазоры, то есть такие формулировки, которые не позволяют рассматривать вопрос однозначно, как было задумано основателями ЕЭП, имеющими намерение создать наднациональную структуру в целях регулирования интеграционных отношений. Наднациональные суды и формируются для единообразного толкования общих норм права, решающих поставленную задачу нормот-ворчески, прецедентно - точечным образом, создавая нормы права, которые скрепляют все три вида правового регулирования интеграционных отношений: международный договор, норму, изданную международной бюрократией, и норму, принятую национальными властями, в том числе национальными судами. Задача Суда — скрепить эти акты таким образом, чтобы ни в коем случае цель и задача — создание объединенной экономики — не были нарушены и выхолощены. Решение подобной задачи — долгий и трудный процесс, ибо судьи, представляющие разные культуры, ментальность, правосознание, могут по-разному представлять себе пути достижения «божественной задачи» — создания единообразного понимания интеграционной нормы. По этой причине дело о толковании порой заканчивается отказом от выполнения этой функции и, как следствие, сопровождается непересекающимися «особыми мнениями»29,
27 См.: решение Коллегии Суда ЕврАзЭС от 31 октября 2013 года и решение Апелляционной палаты Суда ЕврАзЭС от 11 февраля 2014 года по делу по заявлению ООО «Джекпот» // URL: http://www.sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751.
28 См.: решение Коллегии Суда ЕврАзЭС от 1 ноября 2013 года и решение Апелляционной палаты Суда ЕврАзЭС от 11 февраля 2014 года по делу по заявлению ООО «СеверАвтоПрокат» // URL: http://www.sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751.
29 См.: решение Большой коллегии Суда ЕврАзЭС от 10 июля 2013 года по запросу Кассационной коллегии Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь и особые мнения судей Нешатаевой Т. Н., Смирнова Е.А. // URL: http://www.sudevrazes.org/main.aspx? guid=20751 (дата обращения: 14.05.2014); постановление Большой коллегии Суда ЕврАзЭС о прекращении производства по
в которых порой и могут содержаться крупицы единой интеграционной нормы и которые будут взяты на вооружение в дальнейшей нормоустановительной работе институтов интеграционного Союза.
Следует отметить, что ответ на запрос — новая форма деятельности для судей, так как национальные суды Беларуси, Казахстана и России не использовали форму преюдициального запроса, и к этой форме судебной деятельности нет вкуса у судей национальных судов. По этой причине эту работу не принимают чиновники, как национальные, так и международные, судьи. Эта функция Суда вызывает наибольшее неприятие — достаточно сказать, что в проекте Соглашения о ЕАЭС вообще предложено исключить право национального суда на преюдициальный запрос.
Такой подход представляется нерациональным, так как механизм снятия противоречий до зарождения юридического спора на стадии конфликта при толковании писаных норм является своего рода предотвращением конфликтного правоотношения исключительно правовыми способами через судебное толкование. В этом смысле международные суды, реализующие толкование норм международного права, имеют очень важное значение в качестве а) предохранительного механизма, предотвращающего перерастание конфликта в судебный спор, и б) в качестве органа, уточняющего правовые формулировки будущего международного правила поведения. Представляется, что функция рекомендуемого толкования — свидетельство зрелости интеграционных институтов, их уважения и доверия своему судебному органу. В свою очередь, ответственная правотолкова-тельная деятельность Суда, без политиканства, национализма и личных пристрастий, нацеленная на создание единого правового
пространства, служит залогом интеграции и объединения экономик.
В литературе уже высказывались сомнения в том, что действующий Суд способен выполнить подобную задачу интеграции путём создания обоснованных, взвешенных, неформализованных, убедительных решений30. Многие из высказанных замечаний справедливы, ибо создание международно-правового судебного акта толковательного характера займёт длительный отрезок времени и потребует выработки своей собственной модели международно-правового судебного решения, как в отношении споров, так и в отношении толкований. Иными словами, Суду потребуется время для превращения ремесленника в мастера, равно как и интеграционные институты нового Союза лишь по истечении первоначального периода становления выработают свои собственные методы, способы и механизмы наднационализма во имя эффективной экономической системы.
Учитывая, что трехлетний период работы Суда ТС и ЕЭП является преамбулой появления Суда Союза, следует признать, что основа института создана: наднационализм закреплён в судебных решениях, заложены подходы к иерархии международно-правовых норм, закреплён дуалистический метод правового регулирования интеграционных отношений, определены основные функции судебного органа, закладывается идеологический фундамент для правотолковательной деятельности в целях предотвращения межгосударственных споров. Получат ли эти основы развитие в будущем, покажет время, но хочется верить, что все те затраты интеллектуального и нравственного характера, которые выпали на долю первого состава Суда ЕврА-зЭС, окажутся востребованными последователями и пользователями их трудов.
запросу Министерства экономики и бюджетного планирования Республики Казахстан о разъяснении положений Соглашения о государственных (муниципальных) закупках от 9 декабря 2010 года и особые мнения судей Алимбекова М.Т., а также Нешатаевой Т. Н., Чайки К. Л. // URL: http://www.sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751 (дата обращения: 14.05.2014).
30 Смбатян А. С. Перспективы Суда ЕврАзЭС в системе органов международного правосудия // URL: http://www.eurasianlaw.ru (дата обращения: 14.05.2014); Толстых В. Л. Недавние решения Суда ЕврАзЭС // Евразийский юридический журнал. 2013. №8.
