Научная статья на тему 'К вопросу о соотношении насилия и государственного принуждения'

К вопросу о соотношении насилия и государственного принуждения Текст научной статьи по специальности «Право»

CC BY
1823
141
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по праву, автор научной работы — Макарейко Николай Владимирович

Настоящая статья посвящена одной из значимых проблем государства и права, которой является государственное принуждение. Автор обосновывает насущную необходимость более четкого нормативного правового закрепления оснований, содержания и порядка применения мер государственного принуждения, что не позволит допустить его трансформацию в насилие.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

On the issue of correspondence between violence and state compulsion

This article is dedicated to one of the most significant problems of the theory of state and law which is the problem of public enforcement. The author substantiates the vital necessity for more precise legal securing of the grounds, the content and the order for the use of public enforcement measures, which will not allow such an enforcement to be transformed into violence.

Текст научной работы на тему «К вопросу о соотношении насилия и государственного принуждения»

Во время проведения контртеррористических мероприятий служебные обязанности сотрудников полиции предусматривают применение превентивных мер и привлечение к ответственности виновных в совершении террористических актов. В связи с этим особую важность приобретают знания сотрудников полиции тех средств и мер, которые предусматриваются или рекомендуются международным сообществом и соответствующими международными органами8.

Итак, в периоды чрезвычайного положения, внутренних вооруженных конфликтов, при проведении контртеррористических мероприятий осуществление службы сотрудников полиции направлено на соблюдение и защиту всех прав, ограничение которых запрещено при любых обстоятельствах. В таких ситуациях сотрудникам полиции может принадлежать решающая роль в предупреждении развития конфликта. Грамотное применение полицией наиболее адекватных стратегии и тактике гуманных методов будет способствовать скорейшему восстановлению правопорядка, поэтому решающее значение должно придаваться практическим умениям и навыкам, необходимым сотрудникам полиции в их служебной деятельности в условиях чрезвычайного положения.

Примечания

1. Свон Р.Д. Эффективность правоохранительной деятельности и ее кадровое обеспечение в США и России. — СПб., 2000. — С. 50.

2. Колобов O.A. Контртерроризм и информационная безопасность в современном мире: Монография/О.А. Колобов, В.Н. Ясенев. — Н. Новгород, 2004. — С. 68.

3. См.: Foreword cont. doc //www.ohr.org /Documents/ Publications/training 5 part 3 ru.pdf

4. См.: Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка // Этика сотрудников правоохранительных органов: Учебник. — М., 2002. — С. 481.

5. См.: Основные принципы этики полицейской службы (Полицейская декларация) // Этика сотрудников правоохранительных органов: Учебник. — М., 2002. — С. 486—487.

6. См.: Борьба с терроризмом. Подготовка в спец-подразделениях: Зарубежный опыт // www.vipv.ru/VI CICTEMA—5b/htm # Борьба с терроризмом.

7. См.: Чарльз М.Т. Профессиональная подготовка сотрудников полиции (милиции) США и России. — СПб., 2000. — С. 158.

8. См.: Международные нормы в отношении вооруженных конфликтов, чрезвычайного положения и гражданских беспорядков: Практическое применение // www.ohr.org/Documents/ Publications/training 5 part 3 ru.pdf

Н.В. Макарейко

Макарейко Николай Владимирович — начальник кафедры общеправовых дисциплин Нижегородской академии

МВД России, кандидат юридических наук, доцент

E-mail: mdn30@yandex.ru

К вопросу о соотношении насилия и государственного принуждения

Настоящая статья посвящена одной из значимых проблем государства и права, которой является государственное принуждение. Автор обосновывает насущную необходимость более четкого нормативного правового закрепления оснований, содержания и порядка применения мер государственного принуждения, что не позволит допустить его трансформацию в насилие.

This article is dedicated to one of the most significant problems of the theory of state and law which is the problem of public enforcement. The author substantiates the vital necessity for more precise legal securing ofthe grounds, the content and the order for the use of public enforcement measures, which will not allow such an enforcement to be transformed into violence.

На протяжении длительного времени государственное принуждение выступаетсоциальным феноменом, который притягивает внимание исследователей различных областей научного поиска. Такое положение обусловлено потенциалом государственного принуждения, его способностью решать самый широкий круг задач. Утопические идеи, связанные с ограничением применения мер государственного принуждения в процессе общественного развития показали свою несостоятель-

ность. Особенно сильны позиции противников применения государственного принуждения были в экономической сфере. Они опирались на постулаты рыночной саморегуляции, возможности негосударственного разрешения экономических споров. Финансово-экономический кризис конца первого десятилетия XXI столетия показал, что принудительный потенциал государства весьма востребован и существует объективная необходимость в его безотлагательном применении.

Макарейко Н.В. К вопросу о соотношении насилия и государственного принуждения

Макарейко Н.В. К вопросу о соотношении насилия и государственного принуждения

В связи с этим существует объективная необхо-димостьдоктринального анализа государственного принуждения с учетом развития философии, правовой науки, действующего законодательства и практики его реализации.

Вектор научного осмысления государственного принуждения корректировался на различных этапах общественного развития. Это было обусловлено государственной политикой, излишней идеологизацией правовой доктрины в России на различных этапах исторического развития. Во времена авторитаризма и тоталитаризма интерес к государственному принуждению традиционно возрастал, а для «хрущевской оттепели» было характерно отрицание авторитаризма в государственном управлении, что и повлекло за собой формирование концепции противопоставления принуждения праву. Утверждалось, что государственное принуждение не является обязательным признаком права1.

Отечественные правоведы М.Д. Шаргородский и О.С. Йоффе отмечали: «Понятие государственного принуждения заменено нами понятием государственной охраны потому, что речь идет о формировании общего определения, способного охватить все исторические типы права, между тем как понятие принуждения не предусматривает всех возможных мер охраны правовых норм. Оно не предусматривает, в частности, таких специфических мер, которыми обеспечивается соблюдение норм советского права»2. Этот подход был обусловлен стремлением показать исключительность советского права, замену мер государственного принуждения на меры общественного воздействия.

Такое состояние доктринальных воззрений на проблему государственного принуждения можно объяснить абсолютизацией формационного подхода, согласно которому по мере движения к коммунизму роль государства как внешней силы будет неуклонно уменьшаться, а его функции перейдут к общественным организациям. Считалось, что рост благосостояния и высокий уровень культуры, сознательности людей приведут к тому, что принуждение полностью уступит место мерам общественного воздействия и воспитания. В связи с этим видные советские теоретики государства и права давали доктринальное обоснование замены права в СССР с наступлением коммунизма системой общественных отношений (П.И. Стучка), разновидностью экономических отношений обмена (Е.Б. Па-шуканис), социальной властью, вооруженной силой пролетариата (В.В. Адоратский).

Интерес к государственному принуждению в настоящее время не ослабевает. Вместе с тем, на рубежеXXи XXI столетий государственное принуждение не всегда рассматривалось в качестве обязательного признака права и делалось это для акцентирования внимания на качественное реформирование права в свете правового государства и гражданского общества. В связи с этим происходит замена государственного принуждения на ка-

тегорию «воздействие»3. Это позволяло рассматривать в качестве средств обеспечения права, на-рядус методамиубеждения, государственного принуждения, меры стимулирования, что во многом было обусловлено интересом к проблеме стимулов и ограничений в праве4.

Профессор В.К. Бабаев, анализируя сущность государственного принуждения в правовом государстве, отмечал, что оно «является вспомогательным, дополнительным методом управления обществом. Основным методом является метод убеждения, который представляет собой совокупность средств, приемов и способов воздействия на сознание человека с целью формирования у него мнения об осознанном и добровольном соблюдении и исполнении правовых предписаний»5.

Очевидно, что для общества желательно минимизировать объемы применения государственного принуждения, наступаемые при этом издержки. Известный правовед А. Яковлев закономерно ставит вопросы: «Видим ли мы различия между правом силы и силой права? Понимаем ли, что насилие может, должно быть исключительно только слугой закона, а не его господином? Что во имя любой, самой святой цели нельзя использовать противоправные — а значит бесчестные и бесчеловечные средства?»6.

Вместе с тем, социальная природа государства и права предполагает применение государственного принуждения в обязательном порядке при наличии соответствующихоснований. Искусственное ограничение применения мер государственного принуждения способно причинить более существенный ущерб, чем применение непринудительных мер, в том числе мер убеждения.

Вне всякого сомнения, воздействие государства должно осуществляться исключительно в рамках права. При этом необходимо, чтобы наиболее значимые общественные отношения были урегулированы посредством правовых норм, содержащихся в законах. Обладая широким арсеналом средств воздействия, государство может выбирать самые разнообразные средства воздействия. В настоящее время на повестке дня стоит вопрос все более широкого применения мер государственного принуждения. Такое положение обусловлено ростом числа правонарушений различной степени общественной опасности и чрезвычайных ситуаций, не связанных с правонарушениями.

В.Е. Чиркин отмечает, что «общественная социальная власть всегда содержитэлемент принуждения (в той или иной форме). Формы принуждения, как и пути «присвоения» чужой воли, многообразны, в связи с чем различается множество разновидностей власти по самым разным основаниям деления (экономическая, военная, идеологическая, корпоративная, публичная и личная, власть организации над добровольно вступившими в нее членами и др.)»7.

Совершенно недопустимо отождествлять реализацию государственной власти с применением

мер государственного принуждения. Более того, государственная власть, опирающаяся в своей деятельности исключительно на меры государственного принуждения, недолговечна. Однако каждое сильное государство должно обладать весомым государственно-правовым принудительным потенциалом. Отсутствие последнего чревато самыми негативными последствиями для всего общества.

По этому вопросу немецкий исследователь М. Вебер отмечал, что право физического насилия, применяемого всеми другими союзами или отдельными лицами, возможно лишь настолько, насколько государство со своей стороны допускает это насилие: единственным источником «права» на насилие считается государство8.

Признавая принуждение в качестве обязательного атрибута государства и права, следует позаботиться, чтобы оно было необходимым нравственно допустимым средством государственновластного воздействия. Нельзя допустить трансформации государственного принуждения в насилие. В связи с этим следует определить соотношение государственного принуждения и насилия. Существующие подходы по данной проблеме могут быть сведены в две группы.

Представители первой группы отождествляют принуждение и насилие. Тому имеются объективные предпосылки, так как по своему внешнему проявлению очень часто принуждение схоже с насилием. Представители этой группы осуществляют два подхода. Сторонники первого, к числу которых относятся М. Ганди, М.Л. Кинг, Л.Н. Толстой, А.А. Гусейнов, отмечают недопустимость любых форм принуждения. Они считают, что источником зла выступает сам человек и поэтому внешнее насильственное воздействие приведет не к достижению поставленных целей, а к эскалации зла. Такая позиция получила название «этика ненасилия»9.

Один из наиболее последовательных современных представителей «этики ненасилия» А.А. Гусейнов отмечает: «Если кто-нибудь силой удерживает человека (например, ревнивого мужа), находящегося в ярости и готового расправиться со своим обидчиком, если он даже грубо стеснит этого человека (ударит, повалит на землю, выкрутит руки и т. д.), чтобы тот не натворил беды, то такие действия обычно не называют насилием, хотя здесь налицо все его признаки, кроме нравственного отрицательного отношения»10.

Сторонники второго подхода считают, что насилие в малом количестве необходимо. Так, В.С. Соловьевым была предложена классификация насилия: «Насилие в нашем мире бывает трех родов:

1) насилиезверское, которое совершаютубий-цы, разбойники,деторастлители;

2) насилие человеческое, необходимо допускаемое принудительною организацией общества для ограничения внешних благ жизни, и

3) насильственное вторжение внешней общественной организации в духовную сферу человека с лживой целью ограничения внутренних благ —

род насилия, которое всецело определяется злом и ложью, а потому по справедливости может быть назван дьявольским»11.

Сторонники второго подхода аргументированно объясняют необходимость принуждения и проводят различие между принуждением и насилием. Ж.-Ж. Руссо отмечал, что, выйдя из естественного состояния, человектеряетсвою естественную свободу и неограниченное право на все, что его прельщает и чем он может овладеть; выигрывает он гражданскую свободу и право собственности на все, чем он владеет12.

Анализируя соотношение принуждения и насилия, П.В. Демидов отмечает: «...принуждение — это такое воздействие на волю лица, которое имеет целью привести поведение лица в соответствие с действующими в обществе нормами и правилами, применяемое в установленном данными нормами и правилами порядке; под насилием же следует пониматьдействия, направленные на то, чтобы заставить лицо предпринять какие-либо действия (бездействие), совершение которых не является для него обязательным, а в некоторых случаях — действия (бездействие), от совершения которых лицо обязано воздержаться, иными словами, принуждение, не имеющее подсобой основания в виде предусматривающих возможность его применения социальных норм, и есть насилие»13.

В одном из новых диссертационных исследований, которое было проведено М.М. Магомедрасу-ловым и посвящено государственному принуждению, был поставлен вопрос соотношения принуждения и насилия. Диссертант предложил в качестве основного критерия,позволяющего отграничивать принуждение от иных форм насилия, рассматривать его инструментальный характер. «До тех пор, пока социальная ценность принуждения не будет выявлена, не может быть обоснована допусти-мостьего использования, втом числе и в правовой сфере, и в условиях правового государства. Невозможность безусловного признания принуждения социальным благом закономерно влечет необходимость выявления критериев, позволяющих отграничивать принуждение, рассматриваемое обществом как благо, от порицаемого им. В правовом государстве в качестве такового выступает справедливость (курсив наш. — Н.М.)»14.

Предложение М.М. Магомедрасулова в качестве главного критерия отличия государственного принуждения от насилия справедливости видится, с одной стороны, закономерным, а с другой — весьма спорным. В.К. Бабаев определил право как«си-стему нормативных установок, опирающихся на идеи человеческой справедливости (курсив наш. — Н.М.) и свободы, выраженную большей частью в законодательстве и регулирующую общественные отношения»15. Акцентирование внимания на справедливости предопределено тем, что право рассматривается как закрепленная государством справедливость. Большинство авторов учебной литературы по теории государства и права относят спра-

Макарейко Н.В. К вопросу о соотношении насилия и государственного принуждения

Макарейко Н.В. К вопросу о соотношении насилия и государственного принуждения

ведливость к числу общеправовых признаков, приводя при этом убедительную аргументацию. «Справедливость, которая означает соответствие между ролью лица в обществе и его социально-правовым положением. Это соразмерность между деянием и воздаянием, между заслуженным поведением и поощрением, между преступлением и наказанием и т. п. Данный принцип в наибольшей мере выражает общесоциальную сущность права и поиск компромисса между участниками правоотношений, между гражданином и государством, закрепленность в праве норм и принципов общечеловеческой морали»16.

Вместе с тем, нельзя сбрасывать со счетов то, что справедливость всегда носит субъективный характер. Каждый актзаставления (применения мер государственного принуждения) оценивается через призму восприятия конкретным субъектом права. Мы полагаем, что принуждение и насилие отличаются как по форме, так и по содержанию. С формальной точки зрения принуждение должно исходить от государства и других субъектов общественных отношений, регламентироваться соответствующими социальными нормами. Государственное принуждение закрепляется в правовых нормах, которые принимаются органами государственной власти, местного самоуправления и их должностными лицами. Закрепление вида и меры государственного принуждения в правовой норме является реализацией справедливости субъекта правотворческой деятельности, который, предвидя логику развития общественных отношений, закрепляет в правовых нормах соответствующие меры государственного принуждения. Качество интенсивности государственного принуждения будет зависеть отзакрепленной меры, которая, с одной стороны, должна обладать необходимым репрессивным потенциалом, а с другой — предусматривать механизм защиты от необоснованного правоогра-ничения.

Применение конкретной меры государственного принуждения является результатом реализации справедливости правоприменителя. Акт применения меры государственного принуждения и наступившие при этом правоограничения вызывают различную оценку со стороны участников общественных отношений. Так, осужденный и потерпевший один и тот же факт применения конкретной меры уголовного наказания могут считать несправедливыми. При этом осужденный сделает такой вывод на основании излишней, по его мнению, интенсивности примененной меры государственного принуждения. Потерпевший, оценивая примененную меру уголовного наказания как несправедливую, будет ссылаться на неоправданную мягкость.

Вышеизложенное позволяет заключить, что достижение справедливости применения меры государственного принуждения — весьма сложная задача. Даже признание меры государственного принуждения большинством населения как справедливой не всегда является доказательством ка-

чества. Мнение большинства может быть ошибочным, и это требует известной осторожности входе правового закрепления и применения мер государственного принуждения.

Наиболее важной характеристикой государственного принуждения выступает ее интенсивность. Государственное принуждение —это всегда количественно-качественная характеристика императивного государственно-властного воздействия. Мера государственного принуждения определяется как его первичный структурный элемент17, суть которого сводится к правовым «лишениям, обременениям, правовому урону»18. Мера государственного принуждения предопределена законодателем и закреплена в соответствующих нормативных правовых актах.

Необходимо на всех этапах действия механизма государственно-принудительного воздействия добиться соблюдения соответствия между мерой государственного принуждения и соответствующим основанием ее применения. Субъект правотворческой деятельности должен закрепить соответствующую меру государственного принуждения, которая позволяла бы добиться поставленной правоохранительной цели.

В связи с этим можно говорить, что содержательная характеристика такого отличия принуждения и насилия связана с интенсивностью принудительного воздействия, его соответствия поставленным целям. «Не каждое использование силы есть насилие, — отмечаетА.С. Пучнин, —это доказывает не только герменевтическое толкование терминов, то есть изучение их языкового смысла, но и отражение в правосознании. Если насилие отвергается правосознанием и никак не соотносится с естественным правом, то заставление отражается в правосознании позитивно, как объективная не-обходимость»19.

Очень важно, чтобы правоприменитель четко реализовал принуждение при наличии соответствующего основания. Применение мер государственного принуждения не только в связи с фактом совершения правонарушения, но и с угрозой его совершения, а также при наличии других оснований (правовых аномалий) является очевидным. Вместе с тем, необходимо усилить контроль за процессом применения мер государственного принуждения, когда речь идет о наличии правовых аномалий, так как объективно возрастает потенциальная опасность нарушения законности.

Наличие фактического основания требует соблюдения процессуального порядка применения государственного принуждения. Соблюдение такого порядка является одной из действенных гарантий законности применения мер государственного принуждения.

И.В. Панова отмечает: «Юридическая деятельность является самостоятельной системой и представляет собой целенаправленную деятельность, которая в качестве основных интегральных факторов имеет цели, задачи, процессуальную форму.

Процессуальная форма как одна из главных систематизирующих факторов упорядочивает все элементы содержания, обусловливает их организацию и взаимодействие, создает необходимый правовой режим для продуктивного ее осуществления»20.

Юридическая деятельность по применению мер государственного принуждения осуществляется в форме юридического процесса, который представляет собой разновидность социального процесса, урегулированного юридическими процессуальными нормами, определяющими порядок их реализации. Нарушение установленного порядка применения мер государственного принуждения приводит к трансформации мер государственного принуждения в насилие.

Подводя итог краткой статьи, следует иметь в виду, что принуждение является действенным инструментарием, который при его качественном применении позволяет эффективно решать стоящие задачи. Вместе с тем, государство в лице специально уполномоченных органов и должностных лиц должно внимательно подходить к деятельности по закреплению и реальному применению мер государственного принуждения. При этом следует проводить целенаправленное формирование общественного мнения в отношении политики государства в сфере применения государственного принуждения. Отдельные авторские суждения носят спорный характер и могут быть рассмотрены в качестве стимулов для дальнейшей разработки проблемы государственного принуждения, предупреждения его трансформации в насилие.

Примечания

1. См.: Марченко М.Н. Понятие и основные признаки права // Общая теория государства и права: Учебник для вузов: В 2 т. — М., 2001. — Т. 2. — С. 17.

2. Йоффе О.С. Вопросы теории права / О.С. Йоффе, М.Д. Шаргородский. — М., 1961. — С. 60.

3. См.: ВенгеровА.Б. Теория государства и права. — М., 2000. — С. 470.

4. См.: Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. — Саратов, 2003.

5. Бабаев В.К. Право и государственное принуждение // Теория государства и права: Учебник / Под ред.

В.К. Бабаева. — М., 2002. — С. 207.

6. Яковлев А. От права силы к силе права // Наше наследие. — 1990. — № IV. — С. 1.

7. Чиркин В.Е. Современное государство. — М., 2001. — С. 112.

8. См.: Вебер М. Избранные произведения. — М., 1990. — С. 645.

9. См.: Апресян А.А. Размышления после конференции / А.А. Апресян, Г.И. Марченко // Философские науки. — 1990. — № 11. — С. 53—89; Сильванян Г.Г. Апостол ненасилия // Философские науки. — 1991. — С. 108 — 120; и др.

10. Гусейнов А.А. Моральная демагогия как апология насилия // Вопросы философии. — 1995. — № 5. — С. 9.

11. Соловьев В.С. Определение добра: Сочинения: В 2т. /Сост., общ. ред. и вст. ст. А.Ф. Лосева и А.В. Гулы-ги; примеч. С.П. Кравца и др. — М., 1990. — Т. 1. — С. 456.

12. См.: Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре: Трактаты / Пер. с фр. А. Хаютина. — М., 2000. — С. 17.

13. Демидов П.В. Частное принуждение как категория теории права: научные и практические проблемы: Дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2005. — С. 47.

14. Магомедрасулов М.М. Особенности принуждения в правовом государстве: Дис. канд. юрид. наук. — М., 2010. — С. 13.

15. Бабаев В.К. Понятие права // Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.К. Бабаева. — 2-е изд., пераб. и доп. — М., 2007 — С. 213.

16. Головастикова А.Н. Основы права // Теория государства и права: Учебник / Под ред. А.С. Пиголкина, Ю.А. Дмитриева. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2008. — С. 430.

17. См.: Попкова Е.С. Юридическая ответственность и ее соотношение с иными правовыми формами государственного принуждения: Автореф. дис. канд. юрид. наук. — М., 2004. — С. 12.

18. См.: Лейст О.Э. Проблемы принуждения по советскому праву // Вестник Московского университета. — Серия: Право. — 1976. — № 4. — С. 19.

19. Пучнин А.С. Принуждение и право: Дис... канд. юрид. наук. — М., 2000. — С. 69.

20. Панова И.В. Юридический процесс: понятие, структура, виды // Правовая наука и реформа юридического образования: Сборник научных трудов. — Воронеж, 1998. — Вып. 9: Новое законодательство Российской Федерации: Проблемы становления и развития. —

С. 143.

Макарейко Н.В. К вопросу о соотношении насилия и государственного принуждения

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.