Научная статья на тему 'К вопросу о соотношении международного права в процессе правового обоснования упреждающих действий'

К вопросу о соотношении международного права в процессе правового обоснования упреждающих действий Текст научной статьи по специальности «Право»

CC BY
232
62
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Область наук
Ключевые слова
УПРЕЖДАЮЩЕЕ ПРИМЕНЕНИЕ СИЛЫ / МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО / МОРАЛЬНЫЕ НОРМЫ / АКТЫ АГРЕССИИ / УСТАВ ООН / MORES / ACTS OF AGGRESSION / ANTICIPATORY USE OF FORCE / INTERNATIONAL LAW / UN CHARTER

Аннотация научной статьи по праву, автор научной работы — Коростелев Станислав Валентинович

В статье, посвящённой праву государств на применение военной силы, исследуются аспекты смешения в общественном мнении норм международного права и международной морали. Вследствие такого смешения действия государств, основанные на процедурах Устава ООН, получают осуждение, несмотря даже на то, что действия направлены на поддержание международного мира и безопасности.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

ON THE ISSUE OF INTERRELATION OF INTERNATIONAL MORALITY AND INTERNATIONAL LAW DURING LEGAL REGAL REASONING FOR THE BENEFIT OF ANTICIPATORY USE OF FORCE

This article devoted to the right of states to use force, specifies issues arising from the confusion in public opinion between international legal rules and mores. Because of such confusion, acts of states properly based on rules of the UN Charter, are under censoring, despite they were aimed toward maintaining international peace and security.

Текст научной работы на тему «К вопросу о соотношении международного права в процессе правового обоснования упреждающих действий»

УДК 10.87:10.91:78.17.41

С.В. КОРОСТЕЛЕВ

К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА В ПРОЦЕССЕ ПРАВОВОГО ОБОСНОВАНИЯ УПРЕЖДАЮЩИХ ДЕЙСТВИЙ

Ключевые слова: упреждающее применение силы, международное право, моральные нормы, акты агрессии, Устав ООН.

В статье, посвящённой праву государств на применение военной силы, исследуются аспекты смешения в общественном мнении норм международного права и международной морали. Вследствие такого смешения действия государств, основанные на процедурах Устава ООН, получают осуждение, несмотря даже на то, что действия направлены на поддержание международного мира и безопасности.

S.V. KOROSTELEV

ON THE ISSUE OF INTERRELATION OF INTERNATIONAL MORALITY AND INTERNATIONAL LAW DURING LEGAL REGAL REASONING FOR THE BENEFIT OF ANTICIPATORY USE OF FORCE

Key words: anticipatory use of force, international law, mores; acts of aggression, UNCharter.

This article devoted to the right of states to use force, specifies issues arising from the confusion in public opinion between international legal rules and mores. Because of such confusion, acts of states properly based on rules of the UN Charter, are under censoring, despite they were aimed toward maintaining international peace and security.

В основе военных доктрин государств, осуществляющих активную военную политику, всегда предусматривается упреждение противника в готовности к военным действиям, в том числе внезапное нанесение мощного стратегического удара в самом начале войны: упреждающее применение силы в настоящее время является неизбежным элементом международных отношений.

В то же время резолюция Института международного права гласит: «В международном праве нет оснований для доктрины «предупреждающей» самообороны (в отсутствие действительного или явно неизбежного вооружённого нападения)» [3]. Данное заявление повторяется, в том числе, и в отечественной правовой доктрине, которая любое упреждающее применение силы объявляет несостоятельным. Например, профессор B.C. Котляр пишет о том, что: «...после принятия Устава ООН, с его принципом неприменения силы, в международном праве не существует основы ни для упреждающей, ни для превентивной или предвосхищающей самообороны, тем более что понятие «упреждающего удара» вообще искусственно перенесено частью западных юристов в международное право из тактического арсенала и терминологии периода войны, что открывает широкое поле для злоупотребления силой» [1].

В чём заключается причина того, что правовая доктрина отказывается признавать явление «упреждения», а в реальной военно-политической действительности оно существует?

Доктринальный запрет на обращение к «упреждающим действиям» в процессе применения силы не имеет какого-либо смысла, поскольку ни одно международное соглашение, включая Устав ООН, не даёт определения «миру», «войне», «угрозе или применению силы», «вооружённой силе», «вооружённому нападению». Также не согласовано в каком-либо международном договоре современное содержание для термина «агрессия». И, тем более, нет правового определения для «упреждающих действий». А поскольку нет согласованных юридических рамок для правового регулирования реально существующих явлений, то как их можно запретить? А лингвистический запрет «упреждения» не может устранить его как таковое. Тем более, что если явление не может быть искоренено, оно также и не должно игнорироваться правом, поскольку это попросту антинаучно. Но так происходит. Очевидно, во-первых, ввиду

сложности задачи, подлежащей исследованию; во-вторых, ввиду серьёзного политического давления. Считается, что правовое запрещение войны находится в основании современной международной правовой системы. В то же время является общепризнанным фактом, что данное запрещение не оказало значительного влияния на поведение государств: в гораздо более явной степени оно проявляется лишь в доктринах государств. Международная обстановка стала таковой, что использование таких терминов, как, например, «война», встречает широкомасштабное осуждение. Тем не менее, поскольку государства продолжают вести войны, они предпочитают объяснять своё поведение и апеллировать к общественному мнению в терминах высокой морали. Является ли запрещение на применение силы в международных отношениях правом, если оно постоянно игнорируется?

Как следствие приверженности ограничительной доктрине в настоящее время не существует единой схемы международно-правового обоснования применения силы. Как надлежит, например, применять правовое запрещение агрессивной войны, установленное в современном позитивном международном праве Уставом ООН? Как необходимо воспринимать чьи-либо заявления об «актах агрессии», если эти заявления обосновываются текстом резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «Определение агрессии» [7], которая в соответствии с Уставом ООН является не более чем рекомендацией для Совета Безопасности и членов Организации? [4]

По аналогии с национальным законодательством, когда только суд может объявить человека преступником, в международном сообществе только СБ ООН может в своей резолюции на основании ст. 39 Устава определить существование акта агрессии. Вследствие этого, с международно-правовой точки зрения, бомбардировки бывшей Югославии в 1999 г., равно как вторжение сил коалиции под руководством США в Ирак в 2003 г., действия Грузии в Южной Осетии и ответные действия России в 2008 г., как и многие другие акты применения силы, не являются актами агрессии.

Именно вследствие непонимания сущности механизма международноправового регулирования происходит то, что в общественном мнении зачастую смешиваются международное право и моральные нормы, несмотря на присущие им значительные сущностные отличия, В чем причина такого непонимания?

Считаем необходимым отметить, что в сфере международного права может быть найден ответ только на один вопрос: «Правомерно ли применялась сила»? Ответы на вопросы: «почему применялась сила» либо «как применялась сила» - разрешаются в сферах международных отношений и военного искусства, соответственно. А когда мы видим, как общественное мнение реагирует на какой-либо акт применения силы, мы должны учитывать, что в этом процессе используются критерии моральной приемлемости - происходит оценка того, насколько серьёзно акт применения силы разрушает индивидуальные или групповые ценности, которые положены в основу данного сообщества.

Любая норма, регламентирующая поведение субъектов, может включать два элемента - собственно правило поведения (норму), и возможную санкцию за её нарушение [6. С. 220]. В зависимости от наличия санкции и её содержания норма может быть этической (для применения индивидом), может выражать общественную мораль, а может быть и нормой права. В первых двух случаях санкцией является осуждение. В случае существования нормы права общество должно реагировать на проступок в «форме рациональной процедуры в рамках деятельности полиции, предъявления обвинения, судебного следствия, вынесения судебного решения и наказания» [6. С. 221].

Таким образом, поступок государства получает всеобщее моральное осуждение, если им затрагиваются значимые ценности мирового сообщества, а для применения нормы права, т.е. для присвоения государству ответственности, тем же сообществом должны быть созданы соответствующие правоприменительные процедуры.

Центральной законодательной и исполнительной власти в мировом сообществе не существует. В то время как национальное право происходит и принуждается к исполнению, исходя из дискреционных полномочий органов государства, регулирующая роль международного права проявляется главным образом через результат взаимодействия интересов государств. Условия для создания и применения международного права появляются ввиду сосуществования и взаимодействия двух факторов - совпадающих или расходящихся национальных интересов и соотношения сил государств. Если нет конфликта интересов либо баланса сил - нет и международного права. Например, его попросту нет в однополярном мире.

Следовательно, для того чтобы определить, было ли нарушение не морального правила, а нормы международного права, вовсе нет необходимости исследовать мотивы поведения государств либо способы исполнения нападения - необходимо обратиться к механизму международно-правового регулирования, который основан на том, что в сфере международного права сами его субъекты являются как его творцами, так его толкователями и правоприменителями. Они создают, интерпретируют и применяют положения международного права соответственно своему пониманию национальных интересов, своему весу в международной политике и стремятся избежать, во-пер-вых, ограничивающего влияния его норм на проведение своей внешней политики, во-вторых, наступления неблагоприятных юридических последствий.

Для того, чтобы быть принятыми всеми субъектами международных отношений в качестве норм права, создаваемые ими документы всегда должны иметь компромиссный характер, каким и является в настоящее время Устав ООН.

Полагание на рациональность действий международного органа, представляющего интересы всех государств, обладающих при этом равным правом на участие в принятии решения (как это было в период действия Статута Лиги Наций) вне зависимости от своего веса в балансе сил для обеспечения международной безопасности, представляется в настоящее время невозможным. Достижение компромиссов в Лиге Наций оказалось невозможным ввиду того, что все государства-члены обладали правом вето. Более того, центр политических решений и центр силы не совпадали - к началу Второй мировой войны все самые мощные государства (СССР, США, Германия, Италия) находились вне рамок Лиги.

Особенности компромиссного характера современной системы международного права в сфере обеспечения международной безопасности определяются прежде всего тем, что ней фактически устранён принцип суверенного равенства государств: особая ответственность за поддержание мира, согласование баланса интересов и гарантия мирного сосуществования обеспечиваются согласованием интересов только ведущих держав, составляющих постоянное ядро Совета Безопасности ООН.

Именно в данном положении заключается то, что вводит в заблуждение общественное мнение, которое смешивает категории справедливости и права, поскольку нормы Устава ООН часто как будто бы «нарушаются», а принуждение к их исполнению происходит редко и неэффективно, в том числе и через предусмотренный Уставом механизм коллективного принуждения под руководством Совета Безопасности. Как следствие, возникают сомнения в

юридической силе данного документа. Почему Устав ООН обладает такими свойствами?

Может ли организация проводить какую-либо единообразную компромиссную политику, если интересы государств, её составляющих, не совпадают? Ещё в конце XIX в. русский дипломат Ф. фон Мартенс отмечал, что: «... всё значение международных отношений и вся сила международного права основывается именно на общности социальных, культурных и правовых интересов, соединяющих цивилизованные народы» [2. С. V]. «Международные общения покоятся на идее общения, которое немыслимо без солидарности интересов и общих стремлений, соединяющих народы» [2. С. 181], а «... субъектами современного международного права могут быть признаны только государства, приблизительно одинаково развитые в культурном и социальном отношении...» [2. С. 183]. То есть, как справедливо было замечено, создавать право могут только развитые государства.

«Цивилизованные нации» в момент созыва Первой конференции мира в Гааге в 1899 г. были представлены всего 26 государствами. На второй конференции мира в 1907 г. число наций, допущенных к участию в определении правил поведения государств, было уже 44. Сегодня 192 государства ведут дискуссии в рамках Генеральной Ассамблеи ООН, заявляя определённые ею правила как нормы права и пытаясь развивать, таким образом, общее международное право, несмотря на то, что Уставом ООН Ассамблея предусмотрительно не была наделена такими полномочиями: организация была создана государствами, победившими во Второй мировой войне, с учётом опыта Лиги Наций, но впоследствии в неё вошли развивающиеся, в основном бедные, государства, которые хотели, чтобы международное право соответствовало их ожиданиям. Как справедливо отметил Р. Борк: «Ассамблея стала действовать на основании предположения, что всё, что там произносится, является международным правом либо свидетельством его существования» [5].

Более того, поскольку международная организация должна обладать ресурсами для достижения уставных целей и принуждения к исполнению своих решений (не обеспеченная принуждением норма не является правовой), то вполне возможно предположить, что государства, предоставляющие организации ресурсы, вправе требовать для себя право контроля её деятельности, чтобы не допустить использования предоставленных ресурсов вопреки своим национальным интересам. Вследствие этого можно говорить о существовании права в сфере международной безопасности только в том виде, в котором оно удовлетворяет обеспечению национальных интересов ведущих держав - тех, кто входит в состав СБ ООН, и тех, кто обладает возможностями по согласованию своих интересов (воли) в рамках СБ ООН с другими активными участниками международной политики.

Толкование норм Устава ООН Генеральной Ассамблеей, выраженное в её резолюциях, вступает в кажущееся противоречие с применением тех же самых норм сильными государствами, главным образом, постоянными членами Совета Безопасности ООН. В действительности противоречия нет, исходя из установленного Уставом ООН механизма формирования норм права в сфере обеспечения международной безопасности. «Международная мораль» слабых государств и международное право ошибочно смешиваются в общественном мнении, хотя первая формализуется в резолюциях ГА ООН, а второе формализуется сильными государствами в практике СБ ООН и обычном праве.

Резолюции ГА ООН вовсе не являются провозглашением принципов обычного права, в явном виде не вошедших в Устав ООН; они являются всего

лишь интерпретацией ГА ООН положений Устава ООН относительно применения силы, и такой интерпретацией, которая не подтверждена современной практикой государств и не приводит государства к практическому решению проблем обеспечения своей безопасности в рамках универсальной системы коллективной безопасности.

Как справедливо заметил Г. Моргентау: «Какая-либо международная организация, главной целью которой является поддержание международного порядка и мира, не обязательно должна быть универсальной в том смысле, что все государства мира должны входить в неё. Она должна всё же быть универсальной в том смысле, чтобы все сильные государства, которые, кстати говоря, чаще всего и являются нарушителями мира на планете, находились под её юрисдикцией» [6. С. 454].

Такова реальная модель организации системы обеспечения безопасности мирового сообщества, которая представляется достаточно справедливой и эффективной, поскольку легитимизирует действия сильных государств, способных не только провозглашать нормы международного права, но и принуждать к их исполнению либо не допускать их применения, если это противоречит их национальным интересам. Такое положение вовсе не противоречит основным постулатам права, поскольку норма только тогда является нормой права, когда она обеспечена принудительной силой.

Таким образом, право государств на упреждающие действия в различных формах является обоснованным в рамках Устава ООН, однако данные рамки не могут быть жёстко формализованы ввиду отсутствия единого восприятия различными группами государств объективной основы в процессе квалификации действий тех государств, которые обладают ресурсами, достаточными для защиты своих национальных интересов, и, тем самым, для формирования международного права в сфере применения силы. Не международное право, а международная мораль запрещает упреждающие действия.

Литература

1. Котляр B.C. Международное право и современные стратегические концепции США и НАТО. 2-е изд. Казань: Центр инновационных технологий, 2008. С. 368.

2. Мартенс Ф., фон. Современное международное право цивилизованныхъ народовъ Т. I. 3-е изд., доп. и испр. СПб.,1895. С. V, 181,183.

3. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН «Определение агрессии» (принята 14.12.1974 на 29-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Действующее международное право. М.: Московский независимый институт международного права, 1997. Т. 2. С. 199-202.

4. Устав ООН // Глава IV. Генеральная Ассамблея. Режим доступа: http://www.un.org/ru/documents/charter/ chapter4.shtml.

5. BorkR.H. Time to Speak: Selected Writings and Arguments - 1st ed. Wilmington: Del: ISI Books, 2008. P. 554.

6. Morgenthau H.J. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. Fourth Edition. N.Y.: Alfred A. Knopf Inc., Forth Printing, 1968. May. P. 220, 221, 454.

7. Present Problems of the Use of Armed Force in International Law // Institut de droit international, 10A Resolution en. Session de Santiago. 2007, 27 October.

КОРОСТЕЛЕВ СТАНИСЛАВ ВАЛЕНТИНОВИЧ - кандидат юридических наук, доцент кафедры предпринимательского права и экономической безопасности, Санкт-Петербургский инженерно-экономический университет, Россия, Санкт-Петербург (stakor@mail.ru).

KOROSTELEV STANISLAV VALENTINOVICH - candidate of juridical sciences, associate professor, Business Law and Economic Security Department Member, St. Petersburg State Engineering and Economic University, Russia, St. Petersburg.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.