CC BY
281
М. И. Межерицкая
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ЭПИСТЕМИЧЕСКОЙ МОДАЛЬНОСТИ И КАТЕГОРИИ ЭВИДЕНЦИАЛЬНОСТИ
Современная лингвистика все чаще обращается к изучению антропоцентрического характера языка. Антропоцентризм как основной принцип исследования заключается в том, что человек является точкой отсчета при анализе тех или иных языковых явлений. Яркими примерами категорий с антропоцентрическим содержанием являются эпистемическая модальность и категория эвиденциальности. Интерес представляет не только изучение видов этих категорий, особенностей их функционирования и средств выражения, но и вопрос о соотношении данных категорий. В настоящей статье предпринимается попытка рассмотреть существующие подходы к некоторым из этих вопросов.
Эпистемическая модальность и ее виды
Среди существующих концепций эпистемической модальности можно выделить трактовку, основанную, по словам Th. Willet, на принципах формальной логики [1]. Согласно такой трактовке, эпистемическая модальность понимается как указание на ответственность (или ее отсутствии) говорящего в отношении достоверности пропозиции [2]. Схожее определение дает и J. Coates: (не)уверенность говорящего в правдивости выражаемой в высказывании пропозиции [3]. Оба определения основаны на установке формальной логики, согласно которой пропозиция является обязательно достоверной, обязательно ложной либо возможно достоверной. Другие исследователи предлагают трактовать эпистемическую модальность как ту или иную степень уверенности говорящего в пропозиции. Интересное определение дает D. Biber, понимая под эпистемической модальностью комментарии говорящего относительно статуса информации в пропозиции [4]. Другие трактовки эпистемической модальности можно условно разделить на «узкие» и «широкие». Так, согласно первому подходу, эпистемическая характеристика высказывания понимается в узком смысле, как оценка достоверности высказывания с точки зрения говорящего [5]. Похожее определение дает и В. С. Храковский: «эпистемическая модальность — это оценка говорящим степени вероятности данного факта Fn» [6]. В ряде работ, например у T.Givon [7], J. Nuyts и P. Dendale [8] и др., встречается широкая трактовка эпистемической модальности, согласно которой рассматриваемая категория понимается как комплекс информации об оценке степени достоверности высказывания с точки зрения говорящего и информации говорящего об источниках произносимого им высказывания, т. е. эвиденциального значения.
Виды эпистемической модальности
Говоря о видах эпистемической модальности, некоторые зарубежные лингвисты различают объективную и субъективную эпистемические модальности. По всей видимости, первым эту классификацию представил J. Lyons [9]. Исследователь считает, что объективная эпистемическая модальность обозначает объективно измеряемую возможность достоверности (недостоверности) описываемого положения дел, а субъективная
© М. И. Межерицкая, 2009
обозначает чисто субъективное предположение говорящего в отношении достоверности пропозиции. Эту классификация впоследствии использует и F. R. Palmer. По мнению последнего, объективная эпистемическая модальность основана на логическом выводе (inference), т. е. ее употребление указывает на то, что говорящий делает логический вывод из имеющейся информации. Субъективная эпистемическая модальность демонстрирует ту или иную степень уверенности говорящего в пропозиции [2]. Так, согласно данной классификации, модальный глагол must, употребленный в эпистемическом значении, и такое наречие, как certainly, будут относиться к двум разным видам эпистемической модальности — объективной и субъективной соответственно. То же касается и модального глагола will, и наречия probably, модального глагола may и наречий perhaps, possibly, и т. д. Данная классификация эпистемической модальности подверглась критике, поскольку на практике достаточно сложно различить описанные виды. Критикуя термины, используемые в вышеописанной классификации, J.Nuyts подчеркивает, что мы имеем дело не с двумя видами эпистемической модальности, речь должна идти о взаимодействии эпистемической и эвиденциальной характеристик высказывания. Поскольку понятие субъективности относится к области эвиденциальности и не свойственно, по мнению лингвиста, эпистемической модальности, J. Nuyts предложил различать субъективную и интерсубъективную эвиденциальность, а не эпистемическую модальность [10]. Данная классификация не считается автором настоящей статьи приемлемой, поскольку, при практическом анализе примеров, как и в случае с использованием предыдущей классификации, нелегко различать описанные виды эвиденциальности.
В рамках классификации, предложенной Е. И. Беляевой, выделяется четыре типа эпистемической модальности: модальность вероятности (предположения), модальность логической необходимости (умозаключение), модальность неуверенности (сомнения) и модальность уверенности [11].
Довольно широко распространена классификация эпистемической модальности, согласно которой выделяются значение категорической и значение проблематической достоверностей [12]. При этом к категорической достоверности относят разные оттенки уверенности говорящего в пропозиции, к проблематической достоверности — оттенки неуверенности. Как правило, оттенки значений уверенности j неуверенности говорящего в пропозиции представляют в виде шкалы. Классификации, построенные по принципу шкалы, одинаково широко распространены в работах отечественных и зарубежных лингвистов. Такие классификации отличаются, как правило, количеством выделяемых значений. В качестве примеров в подобных классификациях, в основном, приводятся модальные слова, поскольку они могут отразить спектр различных оттенков, свойственных эпистемической модальности.
Категория эвиденциальности
Существует два основных определения эвиденциальности — широкое и узкое. Так, предложенное W. Chafe широкое определение эвиденциальности включает в рассматриваемую категорию не только указание на источник информации, но также и разные виды отношения говорящего к пропозиции [13]. Таким образом, к средствам выражения эвиденциальности исследователь относит не только слова, указывающие на источник знания, но и те, которые выражают ту или иную степень достоверности пропозиции без указания источника. Кроме того, к средствам выражения эвиденциальных значений W. Chafe относит не только грамматические, но и лексические. Таким образом, широкое понимание эвиденциальности предполагает, что эпистемическая модальность входит в поле эвиденциальности в качестве ее подкатегории.
Более узкое понимание категории эвиденциальности предлагает M.Faller [14]. Исследователь считает эвиденциальность независимой от модальности категорией, относящейся к «кодированию говорящим причин для создания речевого акта» [14]. Соответственно такие наречия, как certainly, probably, perhaps M. Faller, в отличие от W. Chafe, не относит к средствам выражения эвиденциальности.
Независимый статус и узкую трактовку эвиденциальности отстаивает и A. Y. Aikhen-vald [15]. Исследователь пишет, что первичное значение, присущее эвиденциальности — указание на источник информации. Несмотря на то, что иногда средства выражения эвиденциальности могут передавать дополнительное значение оценки говорящим степени достоверности пропозиции, приписываемые, как правило, эпистемической модальности, категория эвиденциальности считается лингвистом независимой категорией, которая не должна считаться видом модальности.
Соотношение эпистемической модальности и эвиденциальности
Поскольку исследователи по-разному определяют границы эпистемической модальности и предлагают разные трактовки категории эвиденциальности, дискуссионный характер носит также вопрос о соотношении этих категорий. Итак, рассмотрим существующие подходы к этой проблеме.
Сторонники первой теории, среди них В. С. Храковский, R. L. Oswalt [16], S. Chung, A. Timberlake [17] и другие, считают эти категории независимыми. F. de Haan, например, обосновывает свою точку зрения, указывая на разные функции рассматриваемых категорий: «эпистемическая модальность оценивает источник информации и на основании этой оценки приписывает высказыванию определенную степень достоверности. <... > Эвиденциальность указывает источник информации, на котором основано высказывание, но никоим образом его не интерпретирует» [18].
Другие исследователи, среди которых J. Nuyts, J. van der Aurera и V. A. Plungian полагают, что эпистемическая модальность и эвиденциальность имеют область пересечения, при этом отношения между рассматриваемыми категориями исследователи называют «overlapping». Так, например, J. Nuyts отмечает, что эвиденциальность часто обозначает определенную степень вероятности положения дел. Например, косвенная эвиденциальность, основанная на слухах, является менее надежной, чем прямая эви-денциальность, основанная на визуальном восприятии информации. Таким образом, источник знания определяет эпистемическую оценку положения дел.
Согласно третьей теории, эвиденциальность понимается как группа значений в рамках эпистемической модальности. Такого взгляда придерживаются Th. Willet, J. Bybee, R. Perkins, W. Pagliuca [19], T. Givon.
Другой подход к вопросу соотношения эпистемической модальности и эвиденци-альности представлен в работе Р. Ницоловой [20]. Исследователь полагает, что «категория эпистемической модальности <...>, а также категории эвиденциальности и адмиративности в языках, где эти грамматические категории существуют, являются элементами одной более общей семантической категории “характеристика говорящим сообщаемой информации”, при этом категории эвиденциальности и эпистемической модальности “находятся в отношении частичного перекрывания (overlapping)”».
Автор настоящей статьи считает последний из рассмотренных подходов наиболее интересным и убедительным, поскольку, по нашим предварительным выводам, зона пересечения эпистемической модальности и категории эвиденциальности соотносится со значением указания на источник сообщаемой информации.
1. Willet Th. A cross-linguistic survey of the grammaticization of evidentiality // Studies in Language. 1988. Vol. 12. N1. P. 51-97.
2. Palmer F. R. Mood and modality. Cambridge, 1986. 243 p.
3. Coates J. The semantics of the modal auxiliaries. London, 1983. 259 p.
4. Biber D., Conrad S., Reppen R. Corpus linguistics. Cambridge, 1998. 300 p.
5. Козинцева Н. А. Типология категории засвидетельствованности // Эвиденциальности в языках Европы и Азии / Под ред. В. С. Храковского. СПб., 2006. С. 13-37.
6. Храковский В. С. О соотношении эвиденциальности и эпистемической модальности // II Конференция по типологии и грамматике для молодых исследователей. Материалы. СПб. 3-5 ноября 2005. С. 162-183.
7. Givon T. Evidentiality and epistemic space // Studies in language. 1982. Vol. VI. N 1. P. 2249.
8. Nuyts J., Dendale P. Bibliographie selective de l’evidentialite // Langue frangaise. N102. 1994. P. 12-125.
9. Lyons J. Semantics. Cambridge, 1977. 371 p.
10. Nuyts J. Epistemic Modality, Language and Conceptualization. A Cognitive-Pragmatic Perspective. Amsterdam; Philadelphia, 2001. P. 281.
11. Беляева Е. И. Функционально-семантические поля модальности в английском и русском языках. Воронеж, 1985. 179 c.
12. Бондаренко В. Н. Виды модальных значений и их выражение в языке: Автореф. дис.
... канд. филол. наук. М., 1977. 20 c.
13. Simon-Vandenbergen A.-M, Ajmer K. The Semantic Field of Modal Certainty. Berlin, 2007. 395 p.
14. Faller M. Semantics and pragmatics of evidentials in Cuzco Quecha. Ph. D. diss., Department of Linguistics. Stanford University, 2002. 327 p.
15. Aikhenvald A. Y. Evidentiality. Oxford, 2004. 452 p.
16. Oswalt R.L. The evidential system in Kashaya // Evidentiality: the linguistic coding of
epistemology in language. Norwood, 1986. P. 29-45.
17. Chung S., Timberlake A. Tense, aspect and mood // T. Shopen (ed.). Grammatical Cate-
gories and the Lexicon. Cambridge University Press, 1985. P. 202-257.
18. Haan de F. Evidentiality and Epistemic Modality. Setting boundaries // Southwest Journal of Linguistics. 1999. Vol. 18(1). P. 83-101.
19. Bybee J., Perkins R., Pagliuca W. The evolution of grammer: tense, aspect and modality in the languages of the world. Chicago; London, 1994. 398 p.
20. Ницолова Р. Семантическая гиперкатегория «Характеристика говорящим сообщаемой информации» и ее связь с временем и лицом глагола // Грамматические категории: иерархии, связи, взаимодействие. Материалы международной научной конференции. СПб., 2003. C. 108113.
Статья поступила в редакцию 17 сентября 2009 г.
