CC BY
13726 ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ_ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ
2016. Вып. 1 (1). С. 26-30.
УДК 947.05
К ВОПРОСУ О «ШКОЛЕ В.О. КЛЮЧЕВСКОГО» В СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
М.Ю. Лачаева
Статья посвящена анализу понятия «школа В.О. Ключевского», которое имеет разное толкование в научной литературе. У Василия Осиповича Ключевского (1841-1911) - великого русского историка - учились многие выдающиеся отечественные историки и ученые. Среди учеников Ключевского были как оставшиеся после революции в Советской России историки, которые внесли свой вклад в развитие советской исторической науки, так и эмигранты, представители Русского Зарубежья. Ученики Ключевского были самостоятельно мыслящими учеными, их творчество отличала яркая индивидуальность. В статье обращается внимание на тематику исследований учеников Ключевского. Школу-выучку Ключевского прошли: А.А. Кизеветтер, М.М. Богословский, С.К. Богоявленский, Ю.В. Готье, В.П. Алексеев, В.Н. Бочкарев, А. Ф. Изюмов, Н.А. Рожков, М.Н. Покровский, Н.М. Никольский, В.И. Пичета, С.В. Бахрушин, А.Н. Троицкий, С.П. Мельгунов, А.И. Яковлев и др.
В статье показаны самооценки представителей школы Ключевского, данные ей; разбирается идеологическая критика, которой подвергся А.И. Яковлев советской властью. У учеников Ключевского были свои последователи. Их творчество обеспечивало преемственность и высокий уровень в отечественной исторической науке. В статье показано, как наряду с комплементарным подходом в исследованиях, посвященных Ключевскому, формировался критический подход к его творчеству. Одновременно складывался своеобразный «канон» в восприятии самого Ключевского. В статье также рассматриваются историко-научные мероприятия по увековечиванию памяти Ключевского.
Ключевые слова: «школа Ключевского», «московская школа Ключевского», образы «школы Ключевского», научная «школа», «направление», «течение», коммуникативные практики историков, политика Л.А. Кассо, протест профессоров Московского университета в 1911 г.
В отечественной историографии термин «школа Ключевского» оценивается неоднозначно. Эту «школу» рассматривают как «одно из самых противоречивых явлений в истории отечественной исторической науки» [1]. На постановке вопроса: «А была ли школа Ключевского?», -сказались несколько обстоятельств. Одно из них - сложные судьбы учеников Ключевского после Октябрьской революции. Одна часть его учеников эмигрировала, другая осталась в Советской России.
Среди тех, кто остался, был М.М. Богословский - учитель советского историка Н.М. Дружинина (1886-1986). В 1922 г. Богословский консультировал другого советского историка - ученицу М.Н. Покровского - М.В. Нечкину (1901-1985) в отношении перспектив разработки ею темы о В.О. Ключевском. Замысел был реализован М.В. Нечкиной только в 1974 г. в монографии «Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества». Эти примеры свидетельствуют о существовавших взаимосвязях между отечественной дореволюционной исторической наукой и исторической наукой советского периода. Такие связи проявились в СССР не раз, в частности в 1937 г. при переиздании «Курса русской истории» Ключевского. К тому же ряду историографических явлений относится заседание Ученого совета Московского государственного истори-ко-архивного института, состоявшееся в мае 1946 г. и посвященное 35-летию со дня кончины Ключевского, на котором доклад о своем учителе прочитал С.К. Богоявленский. Кроме него, по теме собрания выступили ученик М.В. Довнар-Запольского - П.П. Смирнов (1882-1947), а также ученик Д.М. Петрушевского и В.И. Пичеты советский историк Н.В. Устюгов (1896-1963).
Следует отметить, что в советское время не все историко-научные практики увековечивания памяти о Ключевском прошли благополучно для их участников. В том же 1946 г. в Саранске, в «Записках Научно-исследовательского института при Совете Министров Мордовской АССР» была опубликована мемориальная статья о Ключевском его ученика А.И. Яковлева (1878-1951). А.И. Яковлев был старшим сыном чувашского просветителя И.Я. Яковлева (1848-1930). В 1916 г. он подготовил магистерскую диссертацию «Засечная черта Московского государства в XVII в.», а через год докторскую - «Приказ сбора ратных людей». В 1930 г. по «академическому делу» он был арестован, ссылку отбывал в Минусинске. В 1933 г. был реабилитирован и возвращен в Москву. Труды Яковлева посвящены социально-экономической, военно-политической истории и общественной мысли в России XVII в. За исследование «Холопство и холопы в Московском государстве в XVII в.» он был удостоен Сталинской премии за 1942 г.
Статья Яковлева о Ключевском была подвергнута жесткой классово-идеологической критике. Для власти оказалось неприемлемым, что Яковлев назвал произведения Ключевского «классической школой творческой и пытливой научной мысли». Более того, Яковлев позволил себе подчеркнуть, что поколение Ключевского «всегда высоко держало скрижали свободного научного исследования и ни перед кем не склоняло знамени независимой мысли». Он представил Ключевского в качестве «главы всей современной русской историографии». Критика Яковлева сопровождалась усилением партийно-классовой риторики борьбы «с буржуазными взглядами старых историков», к которым причислили и Ключевского. Сам Яковлев имел опыт чтения лекций и проведения семинаров по историографии. До революции он вел семинары в Московском университете в 1907 г., читал лекции на Московских высших женских курсах в 1908-1909 гг. В 1938 г. Яковлев вернулся к курсу историографии. Под «историографией» он понимал не только историю исторического знания, но и развитие источниковой базы исследования, а также методологию исторической науки [2].
Время вносило идеологические коррективы. В 1948 г. на одном из заседаний Ученого совета Института истории АН СССР С.В. Бахрушин (1882-1950), сам учившийся у Ключевского и ученика Ключевского М.К. Любавского, сказал, что сочинения Василия Осиповича, «благодаря блеску изложения, продолжают иметь известное хождение среди молодежи». Одновременно Бахрушин озвучил задачу, стоящую перед исследователями, которую видел в демонстрации несовершенства концепции Ключевского, особенно в области методологии, где мировоззрение историка «противоречит научным установкам марксизма». Все это говорилось Бахрушиным после его возвращения из ссылки в Семипалатинск, которую он отбывал в начале 1930-х гг. по «академическому делу». Наряду с комплементарным подходом в исследованиях, посвященных Ключевскому, формировался критический подход к его творчеству. Одновременно складывался своеобразный «канон» в восприятии самого Ключевского [3].
Второй причиной, вызывавшей затруднения у исследователей при разговоре о «школе Ключевского», являлась «звездность» его учеников. Среди учеников В.О. Ключевского преобладали известные и самостоятельно мыслящие ученые, творчество которых отличала яркая индивидуальность. Все же, помимо сомнений, в литературе существует еще и рациональная мотивация, дающая историографам основания использовать термин «школа Ключевского». Заметим, он часто берется в кавычки. В историографии принимается во внимание тот факт, что данное словосочетание уже использовалось современниками и исследователями. Так, термин «школа Ключевского» употреблял Н.Л. Рубинштейн в труде «Русская историография» (1941).
Вместе с тем, современный историограф В.П. Корзун обращает внимание на недостаточную разработанность самого понятия «научная школа» и смешение в современной исторической литературе таких дефиниций, как «школа», «направление» и «течение». По мнению исследовательницы, на сегодняшний день наметился очевидный «разрыв между изучением научных достижений, закономерностей развития науки и реального ее достижения через творчество крупнейших ученых» [4]. В современной историографии исследуются образы «школы Ключевского», которые формировались в разные периоды - дореволюционный, советский, Русского Зарубежья и уже в современный - постсоветский. При изучении образов «школы Ключевского»
обращается внимание на особенности личности и творчества каждого из учеников Ключевского, стиль научного мышления, мировоззрение, политические, исторические и историографические взгляды, этапы творческой жизни. На основании системного изучения этих факторов в дальнейшем возможно определение принадлежности каждого из учеников к научной школе учителя. «Образ научной школы - это своего рода ее биография, отложившаяся в представлениях различных сообществ. Категория «образа» включает три основных структурных компонента: коммуникативные практики историков внутри «своей» школы и их рефлексия относительно собственной научной принадлежности; восприятие «школы» внешней средой, будь то современное ей научное сообщество или последующие поколения исследователей, а также восприятие отдельных представителей школы в качестве учителей широкими слоями общества», - пишет современный исследователь [5].
Помимо употребления концепта «школа Ключевского», в литературе встречается название «Московская школа историков», где Ключевский и его ученики занимают видное место. Н.И. Кареев использовал словосочетание «Московская школа Ключевского», что охватывает более узкий хронологически и персонально диапазон и предполагает рассмотрение влияния творчества В.О. Ключевского, в том числе и на ученых, трудившихся в других городах.
Научная традиция, сложившаяся вокруг Ключевского, внимательно изучалась в отечественной историографии. В свое время П.Н. Милюков противопоставил «московскую историческую школу» «петербургской», выделив отличительные черты обеих и отдав научный приоритет «московской школе». У петербуржцев на сей счет была принципиально обратная точка зрения. Одним из первых ее высказал А.Е. Пресняков при защите докторской диссертации в 1918 г. Представители «петербургской школы» ставили себе в заслугу как раз то, что принципиально не принимал Милюков - внимание в историографии и источниковедению. Основной недостаток «московской школы» видели в ее излишней социологической схематизации. Не принимал Ключевского в качестве главы собственной научной школы М.В. Дов-нар-Запольский (1867-1934). Он работал в Московском и Киевском университетах, в исторической науке известен как создатель собственной «киевской школы» и основоположник белорусской историографии. Учениками М.В. Довнар-Запольского были Д.И. Дорошенко,
A.П. Оглоблин, Н.Д. Полонская-Василенко. В марксистской историографии сомнения в существовании «школы Ключевского» высказал М.Н. Покровский, сам учившийся у Ключевского сначала в качестве студента, а затем магистранта.
Пользуясь термином Н.И. Кареева «Московская школа Ключевского», отметим, что школа имела свои тематические приоритеты. Важнейшими направлениями в исследованиях учеников
B.О. Ключевского были историческая география и история колонизации (М.К. Любавский), социально-экономическая история (Ю.В. Готье, А.А. Кизеветтер, П.Н. Милюков, М.Н. Покровский, Н.А. Рожков,), история культуры и историография (П.Н. Милюков), история государства и его институтов (М.М. Богословский, М.К. Любавский,), история общественной мысли (А.А. Кизеветтер), история петровской эпохи и жизни первого императора России (М.М. Богословский, П.Н. Милюков,).
Лекции Ключевского слушали несколько поколений студентов. Среди его первых учеников были выпускники историко-филологического факультета Московского университета 1878-1879 гг. М.К. Любавский, П.Н. Милюков, В.Е. Якушкин. В.Е. Якушкин (1856-1912), был внуком декабриста И.Д. Якушкина. Историка интересовала конституционная идея. Ей он посвятил труд «Государственная власть и проекты государственной реформы в России: c приложением проекта конституции Никиты Муравьева» (СПб., 1906). Якушкин описал историю земских соборов XVT-XVII вв., рассмотрел после петровский период, представительство в законодательных комиссиях XVIII в., конституционные проекты графа Н.И. Панина, Комитет общественного спасения, Финляндскую конституцию, проект Сперанского, Польскую конституцию, Государственную Уставную грамоту Российской империи и «конституцию» графа М.Т. Лорис-Меликова.
Свой след в отечественной исторической науке оставили прошедшие через школу-выучку Ключевского В.П. Алексеев, С.В. Бахрушин, М.М. Богословский, С.К. Богоявленский,
В.Н. Бочкарев, Ю.В. Готье, А.Ф. Изюмов, А.А. Кизеветтер, С.П. Мельгунов, Н.М. Никольский, В.И. Пичета, М.Н. Покровский, Н.А. Рожков, А.Н. Троицкий, А.И. Яковлев и др. В числе учеников Ключевского были историки, плодотворно работавшие в провинции, например, глава Рязанской ученой архивной комиссии (РУАК) С.Д. Яхонтова, который рекомендовал в 1894 г. к избранию в РУАК другого ученика Ключевского - М.К. Любавского. У учеников Ключевского были свои ученики, что обеспечивало в науке определенную преемственность и высокий уровень. Так, А.А. Новосельский учился у Яковлева. И.А. Голубцову, помимо Ключевского, преподавали Готье и Богословский. Сохранение научной культуры, передача способов и навыков научного изучения и является одной из важнейших функций научной школы. Одновременно ученики Ключевского стремились к расширению границ современной исторической науки. Одних это вело к увлечению социологией, других - марксизмом или иными новомодными теориями. Некоторые из учеников оставались на твердой почве исторических фактов (Богословский), другие были склонны к широким обобщениям (Милюков, Рожков).
Унаследовав колонизационную концепцию С.М. Соловьева и В.О. Ключевского, Любавский наполнил ее углубленным и детализированным содержанием, расширив хронологические рамки рассмотрения проблемы. Любавский разделял убеждения своих предшественников, которые Ключевский коротко сформулировал следующим образом: Россия - «страна, которая колонизуется». Любавский был согласен и с другой мыслью Ключевского, что мы обязаны возникновению городов «большим дорогам». До Любавского главная роль в заселении территории Рязанской земли отводилась выходцам из Киевских и Черниговских земель. Любавский отводил главную роль в северо-восточном направлении славянской колонизации финских земель племени словен из Новгородской земли. В частности, новгородский «след» он увидел в названии Коломны, впоследствии служившей крайним форпостом Рязанского княжества на границе с Московским княжеством. Коломна рязанская, по его словам, напоминает Коломны, поставленные новгородскими словенами на реках Волхове, Ловати и Мсте [6]. Подобно учителю, Любавский сотрудничал со многими провинциальными научными обществами. Среди них, помимо Рязанской ученой архивной комиссии, также были Тверская, Витебская, Смоленская, Тульская, Нижегородская, Псковская, Полтавская губернские ученые архивные комиссии. Историк высоко оценивал их вклад в архивное дело и разработку местной истории. Свою исследовательскую работу Любавский завершил, находясь в ссылке в г. Уфе, из которой ученый уже не вернулся. Через семинары Любавского прошли историки С.П. Мельгунов, В.И. Пичета, Н.Г. Бережков, А.А. Новосельский, В.К. Никольский, С.В. Бахрушин и др.
В.О. Ключевский ушел из жизни 12 (25) мая 1911 г., вскоре после скандала, разразившегося, в Московском университете, когда в знак протеста против политики Л.А. Кассо из университета ушли более ста преподавателей. Конфликт с властью затронул и учеников Ключевского, в числе которых был А.А. Кизеветтер. Поэтому рекомендация Ключевского об избрании на свое место более близкого ему по взглядам Кизеветтера не состоялась. Преемником стал Богословский, считавший уход из университета неправильным. Позднее Богословский утвердился в правильности своего решения. Оставшись на кафедре, он сохранил традиции главы ее школы В.О. Ключевского, «сберег их в чистоте», чем и гордился [7]. Политизация российского общества в условиях революции затронула и учеников Ключевского. Богословский вспоминал, что 1896-1904 гг. были исключительно научной полосой в жизни. Эти сведения подтвердил в своих воспоминаниях и Кизеветтер: «Если бы кто-нибудь следил тогда за ежедневной совместной прогулкой трех молодых доцентов (Кизеветтер имел в виду себя, Богословского и Рожкова. - М.Л.), вряд ли ему пришло бы на мысль, что это идут три будущих политических противника: будущий кадет, будущий октябрист и будущий большевик» [8].
Заметим, что в первых работах Рожкова в экономической трактовке юридических вопросов яя(в частности вопроса о происхождении сословий) сказывалось сильное влияние Ключевского. Представляется, что разные политические предпочтения, партийные интересы разводили жизненные пути и взгляды учеников Ключевского. Но были отличия и в научных взглядах на конкретные проблемы учителя и учеников. Так, Ключевский подверг критике магистерские
диссертации П.Н. Милюкова и Н.А. Рожкова. Сюжет о разногласиях Милюкова и Ключевского в трактовке петровского времени и оценке Петра I прописан в литературе. В его основе лежало концептуальное разногласие. Если для Ключевского Петр был реформатором как бы нехотя, поневоле (в отличие от позиции С.М. Соловьева, учителя Ключевского, для которого Петр был «великим человеком»), то Милюков отказал Петру в роли реформатора, сделав вывод о реформе без реформатора.
Магистерская диссертация Рожкова была посвящена сельскому хозяйству Московской Руси в XVI в. (1900). Рожков разошелся с Ключевским в оценке роли внешней торговли в социально-экономической истории, считая, что внешней торговлей занимались исключительно социальные верхи (городские верхи и княжеская дружина), сосредоточившие в своих руках капитал; «глубины народного хозяйства остались нетронутыми внешней торговлей». Капитал понимался как суммированное богатство, а не только его денежное выражение. Начиная с XIII в., Рожков выделяет регионы на территории Руси, которые отличались друг от друга характером экономического развития. Друзья и однокурсники С.К. Богоявленский и Ю.В. Готье - представители поколения 1870-х гг. - также находились первоначально под сильным методологическим влиянием
B.О. Ключевского. Многие его ученики (Милюков, Кизеветтер, Богословский, Рожков, Богоявленский) также занимались в семинаре П.Г. Виноградова, занимавшем сходную позицию с Ключевским в отношении работы с источниками. В этом педагоги были единогласны, дополняя друг друга. Мысли Ключевского обладали магнетизмом при его жизни, не утратили они своих качеств и в настоящее время. Для историков он особенно интересен высказанными им «методологическими предосторожностями» и предупреждениями, которые характеризуют глубинные научные прозрения ученого и сформулированы с присущей его текстам многозначностью при одновременной конкретной постановке проблемы и определения подходов к ее решению [9].
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Попов А.С. В.О. Ключевский и его «школа»: Синтез истории и социологии. М., 2001. Bohn T.M. Russische Geschichtswissenschaft von 1880 bis 1905. Pavel N. Miljukov und die MoskavesSchule. Koln-Weimar-Wien, 1998 (Бон Т.М. Русская историческая наука (1880 г. - 1905 г.). Павел Николаевич Милюков и Московская школа. СПб., 2005); Гришина Н.В. «Школа В.О. Ключевского» в исторической науке и российской культуре. Челябинск, 2010. С. 23.
2. Подробнее см.: Тихонов В.В. А.И. Яковлев как историограф. Режим доступа: http://rus-istoria.ru/library/ text/ item/ 1465-a-i-yakovlev-kak-istoriograf.
3. Гришина Н.В. Указ. соч. С. 4.
4. Корзун В.П. О роли и месте научной школы в истории науки. Режим доступа: http: / / arheologija.ru/korzun-o-roli-i-meste-nauchnoy-shkolyi-v-istorii-nauki/5.
5. Гришина Н.В. Указ. соч. С. 17.
6. Толстов В.А. М.К. Любавский - действительный член Рязанской ученой архивной комиссии / / Историографическое наследие провинции. Материалы IV научно-практической конференции, посвященной памяти Д.И. Иловайского и М.К. Любавского. Рязань, 2009. С. 37.
7. Богословский М.М. Историография, мемуаристика, эпистолярия (научное наследие). М., 1987. С. 6.
8. Цит. по: Волобуев О.В. Н.А. Рожков: историк и общественный деятель. М., 2012. С. 22. С мая 1898 г. Рожков был приват-доцентом Московского университета.
9. Лачаева М.Ю. В.О. Ключевский об отношении историка к феномену памяти русского народа / / Ключевские чтения - 2014. Россия и русский мир перед лицом глобальных угроз. М., 2015.
C. 7.
