CC BY
41
Крейдун Юрий Александрович, протоиерей, д-р искусствоведения, канд. богословия, проректор по учебной части Барнаульской духовной семинарии, проф. кафедры истории отечественного и зарубежного искусства Алтайского государственного университета. Российская Федерация, 656058, г. Барнаул, ул. Шумакова, 25А [email protected]
ORCID: 0000-0002-0746-8875
К вопросу о религиозных связях Афона и Алтая в XIX — начале XX в.
Ю. А. Крейдун
К 1000-летию присутствия русского монашества на Афоне целесообразно оценить степень влияния духовных традиций Святой Горы на отдельные регионы, в частности Алтай, где с 1830 г. начала свою деятельность Алтайская духовная миссия. Афон и Алтай со второй половины XIX в. связывают тесные религиозные контакты. Это обстоятельство было одним из важных факторов распространения православия среди коренных жителей. Цель статьи — на основе архивных источников раскрыть и проанализировать духовные связи афонитов и верующих Алтая.
Начало активного духовного взаимодействия Алтая и Афона связано с иконой великомученика и целителя Пантелеимона, привезенной на Алтай в 1879 г. Постепенно авторитет афонского подвижничества стал важной составляющей духовной жизни новокрещеных. С разных уголков на Афон шли пожертвования. Вместе с тем попытки насадить традиции афонского монашества в миссионерских монастырях Алтая оказались неудачными. Неотмирность афонского подвижничества слишком диссонировала с принципом миссионерской открытости обителей Алтая. Исследование показало, что духовные связи Алтая и Афона проявлялись в различных формах религиозной жизни: паломничество сотрудников Алтайской миссии, приезд афонских постриженников в монастыри Алтая, пожертвования на афонские обители, публикации и распространение духовно-просветительской литературы. Но наиболее значимой оказалась традиция заказа писаных икон. Ежегодно для миссионерских станов шли заказы икон на Афоне. Прибытию таких икон сопутствовали церковные торжества. Афонские иконы становились местночтимыми святынями. К ним совершались паломничества, что способствовало новым обращениям язычников к Церкви и укреплению веры ранее крещеных. Афонские образы способствовали почитанию избранных святых. Такую же роль играли частицы мощей святых, которые хотя и в меньшем количестве, чем иконы, также были присылаемы с Афона.
Представляется целесообразным оценить степень влияния духовных традиций
Святой Горы не только на Русскую Православную Церковь в целом, но и на отдельные ее регионы, в частности на Алтай, где с 1830 г. начала свою деятельность
Алтайская духовная миссия. В настоящее время вопрос об этих связях еще не нашел своего отражения в историографии.
Афон и Алтай со второй половины XIX в. связывают тесные религиозные контакты. Это обстоятельство было одним из важных факторов распространения православия среди коренных жителей. Преемник основателя Миссии преподобного Макария (Глухарева) протоиерей Стефан Ландышев сравнивал две горные страны — одну духовную, другую природную: «Алтай великолепен, как Афон: повсюду грозно величественные картины природы в чрезвычайно разнообразном смешении с видами невыразимо-приятными. То вечные льды, в виде изумляющих величием шатров и конусообразных столбов, возвышающихся над Алтаем и исчезающих в синеве небес; то самая роскошная флора. <...> Красота и величие Алтая возвышают дух до восхищения; смотря на эти горы Бо-жии, невольно чувствуешь какой-то благоговейный ужас»1. Вторит протоиерею Стефану Ландышеву писатель Пимен Сибирский, который считает сравнение Алтая и Афона достаточно справедливым в духовном смысле: «Божия Матерь избрала Афонскую гору своим земным жребием. По сердечному верованию алтайских христиан, Матерь Божия и Алтайские горы приняла под свое особое покровительство»2.
В одном из центров Алтайской миссии, в храме Всемилостивого Спаса Ула-лы (ныне г. Горно-Алтайск), имелось несколько значимых святынь. На рубеже 1830-1840-х гг. одна из попечительниц миссии П. П. Глебова-Стрешнева прислала в дар частицы мощей двух святых. Ковчежец с мощами был установлен у иконостаса, «чтобы священник, приступающий к богослужению, приложившись к иконам Спасителя и Божией Матери, прикладывался также к честным мощам преподобных отцев»3. Из более поздних документов по истории миссии удалось выяснить, что это были частицы мощей апостола Андрея Первозванного и священномученика Игнатия Богоносца. Так, например, известно, что 8 мая 1870 г., накануне престольного праздника Улалинского монастыря, из Улалы был совершен крестный ход с иконами и частицами мощей этих святых4. Не исключено, что эти святыни были приобретены на Афоне. По крайней мере в XIX в. частицы мощей апостола Андрея Первозванного неоднократно передавались с Афона в храмы России.
Начало более активного духовного взаимодействия Алтая и Афона связано с иконой великомученика и целителя Пантелеимона (с частицей мощей), привезенной на Алтай стараниями известного афонского старца иеромонаха Арсения (Минина) в 1879 г. Согласно дневниковым записям и отчетам миссионеров, с этим событием связывается немалое количество чудес. Часть из них описал протоиерей Михаил Путинцев. С момента встречи иконы великомученик стал
1 Ландышев С., прот. Алтайская духовная миссия. СПб., 1864. С. 3.
2 Сибирский Пимен. По святым местам Сибири: Очерки и наброски // Сибирский наблюдатель. 1902. Кн. 10 (октябрь). С. 102.
3 Письма архимандрита Макария, основателя Алтайской Миссии / Под ред. К. В. Хар-ламповича. Казань, 1905. С. 390.
4 См.: Алтайская духовная миссия в 1870 году. Предварительные сведения // Сб. сведений о православных миссиях и деятельности православного миссионерского общества. Кн. 2. М., 1872. С. 325.
почитаем на Алтае как покровитель миссионерства. Начальник Алтайской духовной миссии архимандрит Владимир (Петров) при встрече иконы назвал великомученика Пантелеимона новым и главным начальником миссии, чем вызвал минутное замешательство правящего томского архиерея — епископа Петра (Екатериновского). Данное обстоятельство указывает на то, что инициатива заказа на Афоне для Алтайской миссии иконы великомученика Пантелеимона скорее всего принадлежала архимандриту Владимиру. Хотя прямых свидетельств общения о. Владимира с иеромонахом Арсением не выявлено, их знакомство могло состояться в 1860-е гг., во время становления Православного миссионерского общества. В то время архимандрит Владимир был инспектором Санкт-Петербургской духовной академии, а иеромонах Арсений находился с афонскими святынями в России и имел тесное общение со столичной знатью. В частности, нахождение святынь в Москве состоялось по благословению святителя Филарета (Дроздова). По его личному указанию иеромонах Арсений описывал чудеса исцелений, происходивших от святынь. Во второй половине 1870-х гг. для святынь, привезенных иеромонахом Арсением, в Москве была построена часовня великомученика Пантелеимона. В это же время делался заказ иконы для Алтая. Таким образом, не исключено участие в доставке иконы великомученика на Алтай и святителя Филарета, многолетнего покровителя и жертвователя Алтайской духовной миссии. Через несколько месяцев после прибытия иконы великомученика Пантелеимона на Алтай иеромонах Арсений (Минин) скончался, но духовные связи Афона и Алтая на этом не прекратились.
Слова архимандрита Владимира о покровительстве великомученика Пан-телеимона оказались провидческими. С первых месяцев пребывания на Алтае с иконой стали связывать различные чудесные случаи исцеления от болезней и, что особенно интересно, обращения к православию язычников. Так, например, живший в Ильинском селении некрещеный Епрышев, долгие годы не принимавший крещение, после встречи иконы выразил желание креститься. На следующий день после отбытия святыни он обратился к миссионеру с такими словами: «Как прежде меня что-то удерживало от крещения, так теперь какая-то сила толкает меня креститься, а потому прошу вас, дайте мне имя Пантелея»5. Основным местопребыванием афонской иконы великомученика Пантелеимона был храм Всемилостивого Спаса в Улале. Через некоторое время для иконы была изготовлена серебряная с позолотой риза.
Списки иконы, по свидетельствам очевидцев, также пользовались народным почитанием. Так, во время поездки по Алтаю преосвященного Макария (Невского), епископа Томского и Барнаульского, в одном из аилов он обратил внимание на икону великомученика Пантелеимона. Это было в доме одного из местных новокрещеных «инородцев», зайсана Семена, по рождению названного именем Чоочи. Эта икона почиталась не только хозяевами аила, но и всеми окрестными жителями. Перед ней регулярно совершались моления об исцелении больных, и, как отмечается в переписке, многие получали выздоровление даже от весьма опасных болезней. Хозяин аила рассказал преосвященному об
5 Синьковский Ф., свящ. Записки Алтайского миссионера за 1881 год // Томские епархиальные ведомости. 1882. № 13. С. 373.
особом случае проявления благодати Божией, имевшем место при исцелении от тяжелой болезни его брата Николая в 1894 г. Для молитвы о болящем тогда собралось 12 человек; во время соборной молитвы за больного на иконе великомученика, в том месте, где изображен конец «лжицы», которую держит над ковчежцем целитель, показались три капли елея. Такое же чудесное явление рассказчик видел во время своего крещения за 15 лет до этого в Улале на афонской иконе великомученика Пантелеимона. Во время пребывания Чоочи в Улале и молитвы его перед чудотворной иконой однажды на ней показались три капли елея, которые были собраны священнослужителем на вату, вручены оглашенному и впоследствии благоговейно хранились им. Тогда же Чоочи приобрел в Улале список с иконы этого святого6.
В декабре 1881 г. от тяжелой болезни — брюшного тифа — был исцелен игумен Макарий (Невский), будущий митрополит. Игумен тогда по делам службы прибыл в Бийск, где и заболел. В этот же день на имя больного получено было в Бийске из Русского монастыря на Афоне письмо, с вложением изображения великомученика и с замечанием, что от таковых изображений бывают знамения благодатной помощи. Письмо это было прочитано заболевшему. С верою и молитвою изображение великомученика Пантелеимона будущий святитель положил себе на грудь. В то же время в Улале пред иконою с мощами целителя совершались о здравии игумена Макария молебны с акафистами. Вскоре игумен Макарий выздоровел. Как констатировали очевидцы, это произошло гораздо быстрее, чем обычно.
В Улале имелся дом помощника начальника миссии с небольшой церковкой в мезонине в честь святителя Иннокентия Иркутского. Дом был построен в 1872 г. Бывавший на Афоне протоиерей Михаил Путинцев сравнивал его с теми «малыми и убогими церквицами», какие «имеются при пустынных келиях на Афоне». «Вид этого тесного и скромного храма, — писал протоиерей, — ...производит на молящегося особенное благодатное, успокаивающее, умиротворяющее впечатление». О. Михаил любил бывать в этом храме — «там отдыхала душа моя, утомленная заботами и скорбями земными»7. На Алтае протоиерей Михаил прослужил в качестве миссионера почти три года — с 1881 до 1883 г. Его книга «Алтай. Его святыни. Миссионерство», цитированная нами, вышла в Москве в 1891 г. в издательстве Афонского подворья.
Издание книги о. Михаила Путинцева еще более способствовало упрочению духовных уз, связывающих Афон и Алтай. На рубеже 1880—1890-х гг. «братия» Андреевского скита на Афоне передала в дар Пантелеимоновскому храму, построенному в 1890 г. в Чолухоевском стане Миссии, частицы мощей шести святых: великомученика Пантелеимона, апостола Андрея Первозванного, священномуче-ника Харлампия, мученика Трифона, мученицы Фотинии и равноапостольной Марии Магдалины. Это было сделано по желанию строителя храма московского фабриканта А. С. Миронова и по ходатайству епископа Макария (Невского)8.
6 Посещение Алтая Преосвященным Макарием, Епископом Томским и Барнаульским в июле 1895 года // Томские епархиальные ведомости. 1895. № 22. С. 18—20.
7 Путинцев М., прот. Алтай. Его святыни. Миссионерство. М., 1891. С. 8.
8 Отчет о миссиях Томской епархии — Алтайской и Киргизской за 1890 год // Томские епархиальные ведомости. 1891. № 6. С. 12.
В эти годы в миссии активно строились храмы и некоторые из них были освящены в честь святого Пантелеимона. Кроме храма в стане Чолухоевском в миссии было еще несколько таких богослужебных зданий: храмы — в Катан-де (год освящения 1880), в Бирюле (1885), в Мариинском (1886), в Балыктую-ле (1898); молитвенные дома — в д. Онос (1893) и в аиле Кара-Кем на р. Аргут (1901). В Улале в 1902 г. была построена каменная часовня в честь этого святого.
Эпистолярное наследие алтайских миссионеров также свидетельствует об особом почитании святого Пантелеимона на Алтае. В 1897 г. серьезно заболел миссионер о. Петр Бенедиктов. По обычаю, в улалинском храме перед иконой великомученика служились молебны, однако облегчения не наступало. Тогда священник, псаломщик улалинского храма, а также автор воспоминаний — псаломщик из Улаганского миссионерского стана К. Уксегешев — принесли икону в дом о. Петра. «Здесь усердно молились за здравие Вас и Вы едва поднявшись с постели приложились к св. иконе. После этого Вы скоро исправились...»9 (фрагмент письма от 6 июня 1909 г., адресованного о. Петру Бенедиктову). После этого события протоиерей Петр Бенедиктов, несмотря на нарушенное здоровье, прослужил в миссии еще более 20 лет.
Не только почитание великомученика Пантелеимона связывало Афон и Алтай. Верующие Алтая с большим уважением относились к монахам Святой Горы и считали большой честью иметь у себя иконы, писанные на Афоне. Достаточно характерным для России того времени является обычай давать духовные обеты в случае каких-либо значительных общественных затруднений. Так, в 1901—1902 гг. урожаи жителей села Михайловского Бийского уезда пострадали от нашествия насекомых. На сельском сходе было решено с крестными ходами служить на полях молебны святым мученикам Трифону, Иулиану и Евста-фию, а также просить местного священника о. Василия Хоперскаго выписать с Афонской Горы икону помянутых святых. При этом был дан обет: по получении иконы перенести ее из г. Бийска до села с подобающей честью — на руках. Летом 1903 г. в прошении на имя правящего архиерея жители села вместе со священником констатировали, что в текущем году «червя» на полях не замечено, и они готовы исполнить свой обет: перенести на руках крестным ходом афонскую икону святых мучеников, которая к тому времени уже прибыла в Бийск. Причем к жителям села Михайловского присоединились казаки близлежащего поселка Слюденского Антоньевской станицы Бийского уезда. Они встречали икону Бо-жией Матери «Скоропослушницы», также заказанную на Афоне10.
В том же году жители Усть-Кана встречали храмовую икону святителя Николая, написанную на Афоне по заказу ктитора местного храма бийского мещанина Тимофея Евграфова Мокина. Икона из Бийска на пароходе была доставлена до Усть-Чарышской пристани, а далее — пешим крестным ходом до Усть-Кана11. Показателен тот факт, что инициатива заказа икон на Афоне принадлежала представителям разных слоев общества: крестьянам, мещанам, казакам и, разумеется, духовенству.
9 Государственный архив Алтайского края (далее — ГААК). Ф. 164. Оп. 2. Д. 36. Л. 92.
10 Там же. Д. 20. Л. 104-106, 117-119.
11 Там же. Л. 63.
Особо чтимой и чудотворной иконой на Алтае была храмовая икона Ула-линского Никольского миссионерского женского монастыря. Эта икона также была написана на Афоне. В отчете Алтайской духовной миссии за 1888 г. сказано: «По донесению игуменьи и священника монастыря, пред Афонскою иконою св. Николая 12 числа сентября в отчетном году, в монастыре получил исцеление от немоты крестьянин села Новиковского Бийского округа деревни Лебяжей Василий Лазарев Коковин, 50 лет, внезапно онемевший пред тем за 10 дней. В ночь, предшествовавшую дню исцеления, Коковин был в сонном видении вразумлен, за какие грехи наказан он немотой, и предупрежден, что получит исцеление во время молебна. Последнее исполнилось к великой радости немотствовавшего. После чтения Евангелия он проговорил громко: слава Тебе, Господи! И поведал в обители о совершавшемся над ним чуде милости Божией»12.
Об этой монастырской иконе святителя Николая, писанной на Афоне, знали далеко за пределами Алтая. В книге «Житие и чудеса св. Николая Чудотворца.», изданной в Санкт-Петербурге в 1899 г., говорится: «Не можем не упомянуть. о миссионерском женском Николаевском монастыре Томской епархии, Бийского викариатства, в 7-ми верстах от Улалы. <...> На далекое расстояние кругом славятся два пребывающие в ней чудотворные образа — Царицы Небесной, Споручницы грешных, и храмовой — Святителя Мирликийского. Во всякое время года, даже зимой, можно встретить пред этими образами богомольцев из самых дальних мест, а в день славного праздника обители, 9 мая, стекается сюда к образу Святителя до 6000 богомольцев с Алтая и соседних округов»13.
После закрытия монастыря в начале 1920-х гг., по свидетельству очевидца — сына миссионера — Петра Степановича Чевалкова, чтимую икону святителя Николая перенесли в ближайший храм в селе Бирюля. Здесь до закрытия храма в 1927 г. служил о. Стефан Чевалков. Даже в эти годы приходило множество паломников к иконе. «Однажды на Николу Вешнего ударил сильный мороз и несколько дней шел снег, так что паломников, которые обычно располагались на ночь на открытом воздухе у храма, пришлось распределять по домам верующих»14. Судьба иконы после закрытия храма не известна.
Архивные источники свидетельствуют о значительной и разнообразной духовно-нравственной роли икон афонского письма на верующих и неверующих. В 1902 г. многолюдным крестным ходом переносили афонскую икону Божьей Матери «Умиление», написанную для Свято-Пантелеимонова храма в Ка-танде (близ г. Белуха). По маршруту крестного хода в Усть-Кане (160 верст от Катанды) служили литургию. В отчете миссии говорится: «На другой день (как рассказал Усть-Канский миссионер) знакомый алтаец, приехавший из Кайр-лыка, передал мне следующее: "Когда несли икону, язычник Охый вздумал подойти и приложить свою лепту; но сколько он ни старался, подойти к иконе не мог, несмотря на отсутствие давки со стороны толпы: какая-то невидимая сила
12 Отчет по Алтайской духовной миссии за 1888 год. Томск, 1889. С. 10.
13 Житие и чудеса св. Николая Чудотворца, архиепископа Мирликийскаго, и слава его в России / А. Вознесенский, Ф. Гусев, сост. СПб., 1899. С. 615—616.
14 Крейдун Ю. А. Храмы Горно-Алтайска и его предместий в XIX — начале XXI в. Барнаул, 2010. С. 161.
удерживала его в почтительном отдалении от иконы. Другой язычник, по имени Уруска, с чайником в руках, в котором было вино, хотел подойти и поблагодарить Царицу Небесную за то, что алтайцам разрешено ныне выкуривание вина из молока. Икона была закрыта; но лишь только открыли покрывало, подошедший невидимою силою повергнут был на землю. Поднявшись, он хотел снова подойти, но при этой попытке тою же невидимою силою отброшен в сторону с потерею чувств". Слух об этом происшествии разнесся по всему нашему отделению»15. Впоследствии Усть-Канский миссионер крестил Уруску вместе со всей его семьей.
В настоящее время в храмах Алтайской митрополии и Горно-Алтайской епархии сохранилось около 40 икон афонского письма XIX — начала XX в. Это образы Пресвятой Богородицы, великомученика Пантелеимона, апостола Иоанна Богослова, святого Иоанна Предтечи, пророка Илии, священномучени-ков Власия и Харлампия, мучеников Трифона, Евстафия и Иулиана.
Не только присланными иконами поддерживали алтайских миссионеров подвижники Афона. Так, для душеполезных чтений Афонский Пантелеимонов монастырь передал большую библиотеку духовно-нравственного содержания. Книги были разосланы по всем миссионерским станам. Миссионеры в этих книгах находили богатый материал для внебогослужебных собеседований, которые регулярно проводились с новокрещеными16.
Некоторым миссионерам Афон был знаком не понаслышке. Помимо вышеупомянутого протоиерея Михаила Путинцева, бывал на Афоне миссионер иеромонах Тихон. В 1881 г. он отправился на лечение в европейскую часть России, потом в паломничество на Афон, в Иерусалим и Египет. В 1883 г. иеромонах Тихон скончался от чахотки в Ново-Афонском Симоно-Кананитском монастыре.
Алтайская духовная миссия стала местом подвижничества нескольких афонских монахов. С 1895 по 1897 г. в составе братства Бийского архиерейского дома числился послушник Афонского Андреевского скита Георгий Стефанович Кис-ляков17. Позже афонские постриженники поступали в Чулышманский Благовещенский мужской монастырь, который располагался «в живописной долине реки Чолышман с ее гремящими водопадами, дремучими лесами и величавыми горами»18. Дикая красота горной местности, живописная природа и отдаленность от человеческой цивилизации привлекли на Алтай некоторых афонитов в начале XX в. 25 мая 1907 г. в Чулышманский монастырь поступил рясофорный послушник Терентий Васильевич Минаев, постриженный в рясофор 14 сентября 1896 г. наместником Пророко-Ильинского Афонского скита иеромонахом Димитрием. В Чулышмане он прожил до самого закрытия монастыря19. 28 апреля 1911 г. в состав братии вошел иеромонах Виктор (в миру Василий Иоакинфович Шамраев). В 1906 г. он принял монашество на Святой Горе20. Монах Феофилакт (в миру
15 Отчет Алтайской духовной миссии за 1902 год. Томск, 1903. С. 29.
16 См.: Отчет об Алтайской духовной миссии за 1893 год. Томск, 1894. С. 15, 16.
17 См.: ГААК. Ф. 188. Оп. 1. Д. 1. Л. 141об. — 143.
18 Отчет Алтайской духовной миссии за 1914 год // Томские епархиальные ведомости. 1915. № 12. С. 493.
19 См.: ГААК. Ф. 164. Оп. 2. Д. 109. Л. 30 об. — 31а.
20 См.: Там же. Д. 100. Л. 32 об. — 33.
Феодот Данилов), также принявший монашество на Афоне, числился при Чу-лышманском монастыре с 28 мая 1912 г.21
В 1913 г. в Чулышман прибыли сразу три афонских монаха: с 15 мая 1913 г. 70-летний старец, схимонах Серафим, монах Понтий (в миру Павел Григорьевич Бондаренко) и с 1 октября 1913 г. 60-летний послушник Пантелеимонов-ского Афонского монастыря Антон Васильевич Жаров. Их появление на Алтае было связано с деятельностью святителя Макария (Невского). Как известно, в его бытность на Московской кафедре разгорелась «духовная брань», связанная с имяславством. Святитель Макарий не вступал в богословский спор, но, пользуясь положением члена Синода, старался смягчить участь афонских монахов, высланных в Россию. Некоторые из них, избегая притеснения властей, по предложению покровителя Алтайской миссии оказались в Чулышманском монастыре.
Ссылка в Чулышман для афонцев-имяславцев сопровождалась церковными прещениями. Они, в частности, лишались монашеского звания и, таким образом, находились в монастыре на положении послушников. В связи с этим в марте 1915 г. святитель Макарий просил епископа Иннокентия (Соколова), начальника миссии, выступить с ходатайством перед Святейшим Синодом о снятии с монахов-афонитов, оказавшихся в Чулышманской обители, церковных преще-ний. По мысли владыки Макария, это принесло бы более ощутимую пользу обители, поскольку некоторые афониты обладали полезными хозяйственными навыками и могли быть в большей степени задействованы в жизни монастыря22.
Кроме того, для улучшения быта насельников монастыря попечитель миссии митрополит Московский и Коломенский Макарий (Невский) обратился с предложением открыть при Чулышманском монастыре слесарную мастерскую, трудясь в которой, новоприбывающие афонские послушники могли бы приносить монастырю «ощутительную пользу». Все необходимые для обзаведения мастерской средства и материалы Высокопреосвященнейший Макарий брал на себя. Для лучшей организации дела по указанию митрополита Макария в Чулышман был на время командирован один из викарных Московских архиереев23.
Однако, несмотря на высокую заинтересованность митрополита Макария в благоустройстве этой отдаленной обители, вскоре стало ясно, что присутствие большого количества афонских насельников не отвечает миссионерским целям монастыря. Часть из них добровольно покинули обитель. К 1916 г. при ней числилось лишь двое афонцев — рясофорный послушник Терентий Васильевич Минаев и поступивший в Чулышман 10 июля 1914 г. монах Иннокентий, позднее ставший иеромонахом24.
В отчете Алтайской духовной миссии за 1914 г. епископ Иннокентий (Соколов) констатировал: «Много сюда (в Чолышманский монастырь. — Ю. К.) приходило людей со всех сторон для иноческой жизни, много перебывало иноков из Российских монастырей, с Афона, но большинство из них через несколько ме-
21 См.: ГААК. Ф. 164. Оп. 2. Д. 75. Л. 31 об. — 35.
22 См.: Там же. Д. 90. Л. 199.
23 См.: Там же. Д. 89. Л. 139 — 140 об.; Д. 90. Л. 199, 199 об.
24 См.: Там же. Д. 86. Л. 12 об. — 13 об.; Д. 109. Л. 29 об. — 31а; Архив УФСБ по Республике Алтай. Материалы № 1529-ПФ.
сяцев суровой жизни уходили из монастыря при первом удобном случае. Уходя, почти все с великим сожалением покидали прекрасную долину Чолышмана, ее гремящие водопады, дремучие леса, величавые горы, но оставаться здесь навсегда у них не хватало решимости и сил»25. И дело было не только в суровом климате и отдаленности от цивилизации, а в том, что уклад жизни, к которому привыкли афонские подвижники, заключавшийся в большой степени закрытости для мира и мирских, не подходил для миссионерского монастыря, коим была Чулышман-ская обитель. Для местных новокрещеных монастырь во многом определял их и духовную, и материальную жизнь. Здесь они молились и говели, а также имели пристанище, если их застигала непогода. Стойбища местных крещеных кочевников могли находиться в десятках километров от монастыря. Это часто, особенно зимой, создавало большие затруднения. Монастырь никогда не был богат, но благодаря своему положению объединял вокруг себя большинство новокрещеных жителей Чулышманской долины. Монастырь предоставлял в аренду пашню и пастбища, по минимальной стоимости продавал сено, муку и другие продукты. Здесь была маслобойня, кожевенный цех, мельницы. Все это было востребовано местными жителями. С приходом в 1914 г. в монастырь афонских монахов отношения с местным населением стали меняться. В обители перестали принимать на ночлег прихожан, хозяйство стало сокращаться. Все это, по мнению одного из миссионеров, иеромонаха Димитрия, привело к охлаждению отношений местных жителей и монастырской братии, новокрещеные перестали посещать монастырский храм, прекратились их пожертвования и вклады26. Такая ситуация продлилась недолго. Афонские монахи постепенно оставили Чулышманский монастырь, но для восстановления прежнего миссионерского значения обители времени не хватило. Война, а затем политические перевороты 1917 г. привели к прекращению деятельности Алтайской миссии и всех ее учреждений.
Известен еще один случай появления на Алтае инока, предположительно афонита. В степной зоне, недалеко от села Усть-Каменный Исток, в 1899 г., согласно полицейским сводкам, неизвестный монах по имени Серафим — инок с Афона — «самовольно устроил пещеру-молельню»27. По мнению приходского священника Михаила Пенского, этот подвижник не внушал доверия. Его справка была оформлена с грамматическими ошибками, печать сомнительная. Тем не менее к отшельнику приходили богомольцы с окрестных деревень и сел. Особенно много людей приходило в пещерку на праздник Пасхи. Томская консистория, не имея возможности подлинно установить личность отшельника, предписала полиции перенести иконы из пещеры в храм. За пещеру-молельню заступились прихожане. Они потребовали вернуть иконы в пещеру, что и было сделано. При этом, когда иконы возвращали назад, пошел обильный дождь, и этим прекратилась засуха. В это время «возникли разговоры о видении богомольцами над местом пещер церкви с сияющими золотыми крестами и о слышании ими благовеста. В народе появилась уверенность, что тут непременно должен открыться
25 Отчет Алтайской духовной миссии за 1914 год // Томские епархиальные ведомости. 1915. № 12. С. 493.
26 См.: ГААК. Ф. 164. Оп. 2. Д. 86. Л. 13.
27 ГААК. Ф. 170. Оп. 1. Д. 107. Л. 200.
монастырь»28. По другим свидетельствам, Серафим вел себя как расколоучи-тель, порицал православное духовенство, «учил, что в настоящее антихристово время спасение не при церкви и не при попах, а в пустынях и пещерах»29. Этот тезис хорошо согласовывался с учением об антихристе раскольников — старообрядцев поморского согласия. Однако в числе последователей Серафима были православные прихожане местного храма. Они даже уговаривали священника идти вместе с ними и молиться в пещерах Серафима. Невзирая на народное почитание пещерной часовни, через суд иконы вновь были переданы в храм, а рукотворное подземелье засыпано30.
Не обошло Алтай и прискорбное для церковной жизни явление — мошенничество со сбором пожертвований на Афон. В церковной прессе начала XX в. содержатся не только предупреждения по этому поводу, но и описание конкретных случаев. Так, епископу Иннокентию (Соколову) жаловался миссионер из Паспаульского стана, что двое новокрещеных отправили на адрес Одесского подворья некой афонской кельи пожертвования соответственно 50 и 70 руб., но в течение года нет никаких известий о получении пожертвований. Более того, некие «монахи» предлагали заказывать обедню «в Патриархии, при участии самого Патриарха, в отпущение всех их грехов: прошедших, настоящих и будущих»31. Подпавшие под влияние этих лжемонахов малоопытные новокрещеные, веря в такие посулы, потом переставали ходить в храм, что доставляло значительные беспокойства миссионерам.
В числе братии Бийского архиерейского дома и Чулышманского монастыря был некоторое время монах Исаакий. По благословению настоятеля он собирал в России пожертвования для Свято-Андреевского Афонского скита. Но собранные деньги он в скит не передал, а бежал с ними на Алтай. Обман прояснился только через несколько лет32.
Тем не менее многочисленные пожертвования подтверждают почитание афонского подвижничества среди верующих жителей Алтая. Это также отражено в архивных документах. В письме кебезенского миссионера к помощнику начальника миссии протоиерею Петру Бенедиктову указывается: «На приисках приходили ко мне многие послать их деньги на Афон. Я сам не знаю, как адрес туда, хотя мне оч. нужно самому; здесь в Кебезени есть заказ, и так многие спрашивают. Не черкнете ли мне этот адрес, о. Петр?»33 Иной примечательный случай,
28 Поездка Преосвященного Иннокентия, епископа Бийского Викария Томской епархии для обозрения церквей благочиния №26 и др. // Томские епархиальные ведомости. 1907. № 20. С. 20-21.
29 Томские епархиальные ведомости. 1901. №17. С. 6.
30 Следует указать, что в 1911 г. в нескольких километрах отсюда в соседнем селе Коробей-никово был построен большой каменный храм Казанской иконы Божией Матери, а в 1994 г. здесь был учрежден мужской монастырь.
31 Поездка Его Преосвященства, Преосвященнейшего Иннокентия, Епископа Бийского, Начальника Алтайской миссии, по станам миссии в 1909 году // Томские епархиальные ведомости. 1910. № 9. С. 381.
32 См.: Отчет об Алтайской Духовной Миссии за 1911 год // Там же. 1912. № 12. С. 643.
33 ГААК. Ф. 164. Оп. 1. Д. 110. Л. 20-23 об.
духовное завещание бийской мещанки Варвары Макарьевны Окуловой от 15 апреля 1909 г.: «Из денежного капитала, внесенного вкладом из процентов в Бийский Коммерческий банк по билету за № 21334, я завещаю и распределяю поступить следующим образом: послать на Афон 35 руб., выдать в пользу церкви села Александровского 1-й Алтайской дючины одну тысячу руб. с тем условием, чтобы сумма эта оставалась вечным вкладом нетронутой, а с нее проценты выдавались бы каждогодно и употреблялись бы на нужды церкви, на устройство предполагаемого нового храма в заселке Аурласпак (Урлу-Аспак. — Ю. К.) 1 Алтайской дючины Бийского уезда я жертвую и завещаю выдать одну тысячу рублей»34.
Таким образом, связи Алтая и Афона проявлялись в различных формах религиозной жизни. Важнейшей составляющей этого процесса был заказ писаных икон в афонских обителях. Афонские иконы становились большими святынями для храмов Алтая. К ним совершались паломничества, что способствовало новым обращениям язычников к Церкви и укреплению веры ранее крещеных. Встреча афонских икон, как правило, сопровождалась многокилометровыми крестными ходами и служением торжественных молебнов и литургий по пути следования иконы. Афонские образы способствовали почитанию избранных святых (вмч. Пантелеимона, свт. Николая и др.). Такую же роль играли частицы мощей святых, которые, хотя и в меньшем количестве, чем иконы, также были присылаемы с Афона.
Афонское подвижничество стало почитаемо на Алтае среди русского и коренного населения. С разных уголков на Афон потекли пожертвования, что явилось проявлением благодарности и соучастия духовному подвигу афонитов. Вместе с тем попытки насадить традиции афонского монашества в миссионерских монастырях Алтая оказались неудачными. Неотмирность афонского подвижничества слишком диссонировала принципу миссионерской открытости обителей Алтая.
Сегодня, после времен забвения, взаимоотношения регионов вновь становятся актуальными и востребованными верующими. Вновь в храмах Алтая появляются обретаемые афонские образы рубежа XIX и XX вв., заказываются новописанные иконы. Еще более востребованы традиции православного паломничества верующих Алтая на Афон. Все это свидетельствует о продолжении духовных связей Афона и Алтая, заложенных полтора века назад.
Ключевые слова: афонское монашество, иконы афонского письма, чудотворные иконы, Алтай, Алтайская духовная миссия, Русская Православная Церковь.
Список литературы
Крейдун Ю. А. Храмы Горно-Алтайска и его предместий в XIX — начале XXI в. Барнаул, 2010.
34 ГААК. Ф. 164. Оп. 2. Д. 53. Л. 137-137 об.
62
St. Tikhon's University Review.
Series II: History. Russian Church History.
2018. Vol. 81. P. 52-63
Archpriest Yuri Kreydun Doctor of Sciences in Art Criticism, Candidate of Sciences in Theology, Professor, Vice-Rector in Educational Affairs, Barnaul Theological Seminary, Department of History of Russian and Foreign Art, Altai State University 25A Shumakova Str., Barnaul 656058, Russian Federation [email protected]
ORCID: 0000-0002-0746-8875
On Religious Links between Mount Athos and Altai in the 19th — Beginning of the 20th Century
Yu. Kreydun
In the year of the 1000th anniversary of the presence of Russian monasticism on Mount Athos, it is reasonable to evaluate the impact of spiritual traditions of the Holy Mountain on some regions, in particular on Altai Region, where Altai spiritual mission started its activity in 1830. Athos and Altai have had close religious contacts since the second half of the 19th century. This circumstance was an important factor in dissemination of Orthodoxy among the indigenous population. The purpose of this article is to reveal and analyse the spiritual ties between the Aphonites and Christians of Altai. The beginning of active spiritual interaction between Altai and Mount Athos is connected with the icon of the Great Martyr and Healer Panteleimon, brought to Altai in 1879. Gradually, the authority of Athonite asceticism became an important part of spiritual life of the newly baptised. The donations went to Mount Athos from different territories. However, the attempts to spread the tradition of Mount Athos' monks in the monasteries of the Altai mission failed. Athos other-worldly asceticism was too much discordant with the principle of missionary openness of Altai monasteries. This article shows that the spiritual connection between Altai and Athos manifested itself in various forms of religious life, such as pilgrimages ofAltai mission employees, visits of the professed from Athos monasteries to Altai, donations to monasteries of Mount Athos, publication and dissemination of spiritual and educational literature. But the most important was the tradition to order icons. Every year missionaries ordered icons on Mount Athos. Arrival of icons was accompanied with special church celebrations. Athonite icons came to be local shrines. They were pilgrimaged, which contributed to new conversions to Christianity and strengthened the faith of those baptised earlier. Athonite images contributed to the worship of certain saints. A similar role was played by relics of saints which, although in smaller numbers than the icons, were also sent from Mount Athos.
Keywords: Athonite monks, icons in Athonite style, miracle-working icons, Altai, Altai spiritual mission, Russian Orthodox Church.
References
Kreydun Yu., Hrami Gorno-Altaiska I ego predmestii v XIX — nachale XXI v., Barnaul, 2010.
