CC BY
26
К вопросу о разделе общего имущества супругов при наличии бенефициарной
собственности
About division of common property of spouses if there are beneficial rights
Тимофеева В.В.
Студент 5 курса Институт публичного права и управления Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Россия, Москва e-mail: timofeevawork@yandex. ru
Timofeeva V.
5th year student Institute of Public Law and Administration Kutafin Moscow State Law University (MSAL)
Russia, Moscow e-mail: timofeevawork@yandex.ru
Аннотация.
В данной статье рассматривается концепция «бенефициарной собственности» и возможность ее применения в реалиях отечественного законодательства. Автор рассуждает о проблеме раздела «бенецифиарной собственности» при разделе общего имущества супругов на основе имеющейся судебной практики.
Annotation.
This article discusses the concept of «beneficial ownership» and the possibility of its application in the realities of Russian legislation. The author discusses the problem of the division of "beneficial property" in the division of the common property of the spouses on the basis of existing judicial practice.
Ключевые слова: бенефициарная собственность, траст, офшорные компании, семейная собственность, семейное право, раздел имущества супругов.
Key words: beneficial ownership, trust, offshore companies, family property, family law, division of marital
property.
Концепция многоступенчатого владения бизнес-активами, давно применяемая в западном правопорядке, создаёт в российской правовой действительности ряд проблем в практике разрешения судебных споров, связанных с разделом имущества супругов при бракоразводном процессе. Зачастую суды обходят стороной «бенефициарные права» в семейных спорах, касающихся раздела оффшорных компаний, реальными собственниками которых являются российские граждане. При этом сами акции компаний оформляются через различные структуры, в том числе трасты.
Траст (от англ. trust - доверие) представляет собой установленное англосаксонским правом фидуциарное правоотношение, в силу которого одно лицо (трасти) владеет и распоряжается имуществом в пользу другого лица или лиц (бенефициара). История возникновения трастов восходит к временам, когда рыцари, уходя освобождать Иерусалим, доверяли имущество друзьям для управления в пользу их семей в их отсутствие. Сейчас же трастовые схемы стали обычной деловой практикой мирового бизнеса, стремящегося таким образом минимизировать налогообложение своих доходов и защитить себя от возможных имущественных взысканий.
Российские предприниматели, ориентируясь на опыт иностранных коллег, во многом повторили такую практику. Однако континентальное право не принимает институт траста ввиду принципиального различия правовых систем. По мнению российских правоведов, при обращении собственника к данной конструкции происходит «расщепление» его прав по отношению к активам между участниками траста. Отечественный законодатель не может предусмотреть возможность выстраивания системы, в рамках которой бы гармонично сосуществовали абсолютное право собственности и траст с разделением правомочий собственника. Иными
словами, российское гражданское право признает лишь юридического собственника, но не воспринимает бенефициарных прав, которые происходят из права справедливости.
Очевидно, что в рамках англосаксонского правопонимания никакого расщепления права собственности на имущество в трасте не происходит. Так супруг, передавая имущество в траст, перестает быть его юридическим собственником, но остается им с экономической точки зрения, трасти будет являться носителем титула по общему праву, а бенефициары - собственники по праву справедливости. Происходит изменение в объеме прав на имущество, выраженных в том или ином титуле на него, где ни первый, ни второй не являются единственными, абсолютными собственниками.
Тем не менее, хоть и российскому праву неизвестны такие понятия, как «траст» и «бенефициарная собственность», это не означает, что чужеродный для российского правопорядка институт не способен создавать здесь правовых последствий для частных лиц. Данный тезис подтверждает сложившаяся в течении последних нескольких лет противоречивая судебная практика расторжения браков российских олигархов. Дело в том, что, с одной стороны, согласно статьи 34 Семейного кодекса РФ (далее - СК РФ) при разделе имущества необходимо учитывать только те активы, которыми супруги владеют непосредственно [1]. При этом в кодексе ничего не упоминается про имущество, которым супруги владеют через трастовые или подобные им конструкции.
С другой стороны, надо учитывать, что данные отношения представляют собой ничто иное, как отношения, осложненные иностранным элементом. Конечно, согласно статье 161 СК РФ личные имущественные права супругов определяются законодательством государства, на территории которого они имеют совместное место жительства, а при отсутствии такого - законодательством государства, на территории которого они имели последнее совместное место жительства. В свою очередь имущественные права супругов, вообще не имевших совместного места жительства, определяются в соответствии с российским законодательством. Безусловно, учитывая тенденцию к постоянному усложнению отношений имущественного характера, данная норма должна оставаться за пределами при решении спора о разделе «бенифициарной собственности», что будет подтверждено в последующем судебной практикой. Поэтому такие споры должны разрешаться в соответствии с нормами раздела VI «Международное частное право» Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ) [2].
В соответствии с правилами Международного частного права понятия «траст» и «бенифициарная собственность» для целей правоприменения будут толковаться в соответствии с иностранным правом как термины, известные российскому праву, но в ином словесном обозначении и (или) содержании. Таким образом, если иностранное право определяет траст как вещно-правовой институт, должна применяться коллизионная норма, согласно которой право собственности и иные вещные права на недвижимое и движимое имущество определяются по праву страны, где это имущество находится (ст. 1205 ГК РФ). Тем не менее, с тем же успехом может быть применима и статья 1211 ГК РФ если иностранное законодательство рассматривает траст как обязательственный институт. Однако в случае с англо-саксонским пониманием ситуация усложняется тем, что оно не знает четкого деления на вещное и обязательственное право, а трасты являются предметом регулирования «trust law». Поэтому выбор между этими двумя коллизионными нормами становится бессмысленным [3, с. 259]. Может быть и применима статья 1203 ГК РФ, где под иностранной организацией понимается в том числе организованный имущественный комплекс, к которому может относится траст.
Данная проблема с точки зрения толкования может быть решена посредством присоединения к международным конвенциям, направленных на унификацию норм международного частного права. Среди них можно обратиться к Гаагской конвенции о праве, применимом к трастам (далее - Гаагская конвенция), в статье 2 которой раскрывается понятие «траста» [4]. В данном определении отсутствуют признаки классического траста, при том что в понимании конвенции траст не связан с переходом права собственности к трасти.
Российская Федерация не ратифицировала Гаагскую конвенцию. В то же время, такое определение «траста» позволило ряду стран избежать внедрения в свои правопорядки чужеродного для них института и обеспечило участие в конвенции таких стран, как Италия, Швейцария, Франция [5, с. 108]. При этом согласно пункту «b» статьи 15 Гаагской конвенции имущественные и неимущественные последствия брака выводятся из-под действия коллизионных правил, предназначенных для отношений траста.
Также необходимо учитывать, что в статье 1193 ГК РФ, касающейся публичной оговорки, закрепляется недопустимость использования норм иностранного права к гражданско-правовым отношениям с участием российских физических лиц и юридических лиц, осложненных иностранным элементом, тогда, когда их применение несовместимо с публичным порядком Российской Федерации. Аналогичная норма конкретизирована и для семейных правоотношений в статье 167 СК РФ.
Для это важно определить, противоречит ли закреплённая в иностранном праве концепции «траста» и «бенефициарной собственности» основополагающим, фундаментальным принципам российского права. Если да, то какую норму отечественного законодательства применить, если таковая не имеется? На лицо юридический и логический тупик.
Действующие ныне законодательство прямо не запрещает делить бенефициарные права. При этом очевидно, что отсутствие законодательного регулирования таких правоотношений в нашей правовой системе не может рассматриваться как противоречие основам правопорядка. Так в части 2 статьи 1193 ГК РФ устанавливается, что само по себе отличие российской правовой, политической или экономической систем от соответствующих систем иностранного государства не влечёт оснований для применения оговорки о публичном порядке. Поэтому как нельзя отказать в применении законодательства мусульманской страны лишь потому, что оно разрешает многоженство, а отечественная правовая система запрещает, так и не будет правомерным отказать в разделе «бенифициарной собственности» на основе применимого иностранного права, поскольку таковая не закрепляется и не регулируется нормами российского права. Соответственно иностранные трасты могут быть признаны в Российской Федерации на основе норм раздела VI ГК РФ.
Кроме того, надо понимать, что разрешение вопроса о распределении активов может усложняться за счет различных видов траста и условий, которые определяются в трастовом договоре, а также неочевидностью цепочек управления имуществом. Таким образом, российские суды находятся в ситуации неопределённости, которая создает серьезные угрозы в сфере защиты прав и законных интересов супругов при разделе семейной собственности.
В качестве примера можно привести определение Московского городского суда от 22.01.2016 № 332311/2016 [6]. Данное определение завершило один из эпизодов в разделе имущества в бракоразводном процессе супругов Потаниных. Требования госпожи Потаниной по данному делу заключались в признании за ней прав на 50% акций ПАО «ГМК Норильский никель» и компании «Interros International Investments Ltd» (Кипр), которые, по мнению истицы, были оформлены «в целях сокрытия общего имущества супругов от раздела» на офшорные компании, указанные в иске в качестве соответчиков.
Суд первой инстанции в удовлетворении исковых требований отказал, посчитав, что бизнес-активы оформлены не на Владимира Потанина, а на третьих лиц, которые не имеют отношения к возникшему между супругами спору. При этом суд не принял во внимание доводы истицы относительно решения окружного суда г. Лимасол (Кипр) от 27.10.2014, которым было установлено, что компании-ответчики владеют спорными акциями от имени ее бывшего супруга. Кроме того, суд посчитал, что правовые отношения для применения иностранного права при разрешении данного дела отсутствуют.
Суд апелляционной инстанции поддержал позицию суда первой инстанции: «...Суд правильно не принял во внимание доводы Потаниной о признании прав бенефициарной собственности на спорные акции, поскольку указанные права не могут быть отнесены к «имуществу» как в гражданско-правовом смысле (ст. 128 ГК РФ), так и в семейно-правовом смысле (п. 2 ст. 34 СК РФ), в том числе и к имуществу, подлежащему разделу между супругами (ст. 38 СК РФ)». Также он указал, что поскольку требования истца заявлены в отношении акций, принадлежащих не ответчику, а иностранным гражданам и иностранным юридическим лицам, то правовых оснований для удовлетворения исковых требований о разделе общего имущества не имеется. Таким образом Московский городской суд пришел к выводу, что в действующем законодательстве не закреплена концепция «бенефициарной собственности» и она не может быть отнесена к общему имуществу супругов, а значит возникающие из нее правоотношения не могут влечь для их сторон никаких юридических последствий, включая возможность раздела такого имущества между супругами.
Решение по данному делу представляется весьма спорным, так как такой подход может позволить лишить супругу или супруга значительной части имущества при бракоразводном процессе в российском суде лишь посредством перевода одним из них всех имеющихся активов в траст. Более того, в нем были полностью проигнорированы коллизионные принципы регулирования, а именно статьи 1186 и 1187 ГК РФ.
Иная позиция о возможности разделе бенефициарных прав отражена в определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 07.07.2015 № 5-КГ15-34 [7].
Так по иску Сергеевой о разделе совместно нажитого в браке имущества в качестве ответчиков выступили по мимо бывшего супруга Дубина несколько офшорных компаний, зарегистрированных на Багамских острова, бенефициаром которых, по утверждению истицы, являлся сам Дубин. В числе требований истица просила признать за ней право на 50% акций офшорных компаний, «принадлежащих Дубину», а также на денежные средства на счетах в иностранных банках этих офшорных компаний и принадлежащих им ценных бумаг.
Разрешая данную ситуацию Верховный Суд РФ постановил, что именно Дубин является бенефициарным собственником иностранных компаний, зарегистрированных и находящихся на территории Багамских островах, а также осуществляет фактическое владение имуществом данных компаний. Следовательно, на основании статьи 34 СК РФ на данное имущество будет распространяться режим совместной собственности супругов.
Так на уровне высшей судебной инстанции «бенефициарная собственность» была признана одним из видов собственности, которая может являться общем имуществом супругов и подлежать разделу. Однако исходя из определения не совсем ясно какое правовое обоснование дал этому суд. В связи с этим некоторые авторы, не отрицая справедливость подхода, считают, что суды произвольно приравняли бенефициарные права Дубина на акции офшорных компаний к юридическим правам на эти акции [8, с. 182].
Если исходить из той логики, что собственник, создавая многоступенчатую систему владения активами и отделяя от себя титул, взамен получает имущественные права, то Верховный Суд РФ, вероятнее всего исходил из того, что по смыслу статьи 34 СК РФ и статьи 128 ГК РФ, «бенефициарные права» относятся к имущественным правам, которые будучи входящими в общую собственность супругов, подлежат разделу. Причем если обратиться к имеющейся судебной практике такая трактовка представляется весьма правомерной и обоснованной. Так в определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 25.04.2017 № 60-КГ17-1 отражен подход, согласно которому «...любой объект гражданских прав, в том числе и имущественные права в виде права аренды земельного участка, приобретенные супругами в период брака, в силу положений ст. ст. 34, 38 СК РФ могут учитываться при разделе имущества супругов» [9].
Таким образом, на сегодняшний день практика рассмотрения споров о разделе «бенефициарных прав» супругов отличается своим разнообразием и противоречивость. Вместе с тем раздел данного имущества предполагает необходимость учитывать специфику конструкций, неизвестных российской правовой системе, и всестороннего исследования фактических обстоятельств дела.
Список используемой литературы:
1. «Семейный кодекс Российской Федерации» от 29.12.1995 № 223-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 01.01.1996. № 1. Ст. 16.
2. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья)» от 26.11.2001 № 146-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 03.12.2001. № 49. Ст. 4552.
3. Дараселия Г.А. Траст и некоторые вопросы первичной квалификации понятий в международном частном праве. Актуальные проблемы российского права. №. 3. 2011. С. 252-261.
4. Конвенция о праве, применимом к доверительной собственности и ее последующем признании (Заключена в г. Гааге 01.07.1985) // Treaty Series. Volume 1664.- New York: United Nations, 2000. P. 311-335.
5. Шамраев А.В. Правовое регулирование международных трастов // Закон. 2014. № 12. С. 104 - 110.
6. Определение Московского городского суда от 22.01.2016 № 33-2311/2016 // СПС «КонсультантПлюс».
7. Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 07.07.2015 № 5-КГ15-34 // СПС «КонсультантПлюс».
8. Канашевский В.А. Коллизионные вопросы раздела между супругами совместно нажитого имущества, находящегося за рубежом // Закон. 2020. № 2 С. 178-185.
9. Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 25.04.2017 № 60-КГ17-1 // СПС «КонсультантПлюс».
