CC BY
245
Квалифицирующий признак разбоя в виде незаконного проникновения в жилище был введен в уголовное законодательство нашей страны в 1982 г. [1]. Повышенная общественная опасность таких деяний заключена как в их объективных, так и в субъективных признаках и особенностях. Объективно использование проникновения представляет возможность завладения особо ценным либо в большом количестве охраняемым имуществом. Стремясь похитить имущество, в отношении которого принимаются специальные меры по обеспечению его защиты и сохранности, преступники, тем самым, демонстрируют особую дерзость в достижении своих корыстных целей. При этом само проникновение как действие, предшествующее изъятию имущества, предполагает определенный объем предварительной преступной деятельности, что доказывает предумышленный характер таких деяний; они отличаются, как правило, значительной степенью энергии, высокой интенсивностью преступного поведения преступного поведения, стремлением преступников завладеть имуществом, не взирая ни на какие препятствия [2, с. 12].
Все это повышает степень общественной опасности разбойных нападений, поскольку действиями преступников преодолеваются дополнительные преграды на пути преступных устремлений, а значит потерпевшим причиняется более значительный вред. Кроме того, практика свидетельствует о достаточно высокой профессионализации таких преступников, их настойчивости и изобретательности. Неслучайно среди лиц, совершающих разбои, немало тех, кто совершает преступления по нескольку раз. Такого рода преступления, как правило, совершаются в группе, по предварительному сговору, они нередко носят многоэпизодный характер, и в конечном итоге, причиняют значительный ущерб государству, обществу и конкретным людям. Существуют целые преступные группы, специализирующиеся на совершении разбоев с проникновением в жилище. Необходимость закрепления рассматриваемого квалифицирующего признака связана, прежде всего, с их относительной распространенностью и отсутствием ощутимых благоприятных тенденций в динамике рассматриваемых преступлений.
И действительно, как показывает изученная практика, из каждых десяти осужденных за все виды разбоя почти шесть были осуждены именно за разбои, совершенные с проникновением в жилище, помещение или иные хранилища и, следовательно, в общей структуре разбойных нападений рассматриваемые преступления являются более распространенными. Таким образом, как справедливо отмечалось в литературе и как показывает практика последних лет, включение нового, квалифицирующего признака в уголовное законодательство со всех точек зрения криминологически вполне обусловлено; оно направлено на дальнейшее усиление борьбы с такого рода преступлениями, на дальнейшую дифференциацию ответственности за хищения государственного имущества.
Заметим, что данный признак в уголовно-правовой литературе исследовался преимущественно применительно к кражам. Однако и в отношении разбоя он также актуален, и не только в ситуациях, когда насилие с целью хищения совершается внутри соответствующего помещения, но и в других ситуациях, когда, например, насилие совершается вне помещения, а непосредственно завладение чужим имуществом - внутри помещения. После введения рассматриваемого квалифицирующего признака были высказаны различные позиции по поводу трактовки понятия «проникновение» [3, с. 366; 4, с. 11; 5, с. 110-113; 6, с. 19-20; 7, с. 25-26]. При этом большинство авторов исходили из грамматического толкования рассматриваемого понятия. В этой связи напомним, что согласно грамматическому толкованию, данному в словаре русского языка, термин «проникновение» толкуется как напасть, пробраться куда-либо внутрь (помещения), достичь чего-либо [8, с. 594]. Аналогично толкуется это понятие и в других словарях русского языка [9, с. 158; 10, с. 862]. С опорой на такое толкование, в одном из учебников по уголовному праву «проникновение» определено как вторжение, т. е. вход в помещение или иное хранилище с преодолением каких-либо препятствий [11, с. 92].
По мнению П. С. Матышевского, проникновение предполагает достижение доступа к имуществу путем усилия или насилия (физического или психического), подкупа или обмана. Более полное толкование понятия «проникновения» содержалось в рекомендациях, подготовленных отделом обобщения судебной практики Верховного суда СССР, где отмечалось, что проникновение следует определить как вторжение в закрытое или незакрытое (незапертое) помещение или иное хранилище, которое совершается виновным противоправно (недозволенно), помимо воли должностных лиц или граждан, работающих или в силу иных обстоятельств законно находящихся в указанных местах [12,
с. 34]. А в Постановлении Пленума Верховного суда СССР от 26 апреля 1984 г. отмечается, что «проникновение» - это тайное или открытое вторжение в помещение или иное хранилище с целью совершения кражи, грабежа или разбоя [13, с. 22].
В настоящее время такое определение изменилось мало. Так, в комментарии к УК РФ под редакцией А. В. Наумова определено, что «проникновение - это тайное вторжение в жилище, помещение или хранилище с целью изъятия чужого имущества, оно предполагает незаконный тайный доступ к имуществу, недозволенное вхождение в жилище, помещение или хранилище вопреки воле лица, ведающего находящимся в них имуществом или охраняющего его» [14, с. 94]. В комментарии к УК РФ под общей редакцией В. М. Лебедева говорится, что под незаконным проникновением следует понимать противоправное, тайное или открытое вторжение, совмещенное с целью совершения разбоя [15, с. 124]. Как полагает Б. В. Волженкин, незаконное проникновение - это тайное, открытое или с использованием обмана вторжение в жилье, помещение или иное хранилище с целью совершить хищение чужого имущества. По мнению О. П. Савелова, под проникновением понимается вторжение в помещение с целью совершения хищения. Далее этот автор справедливо утверждает, что проникновение - не самоцель, а способ, облегчающий хищение. Проникновению поэтому всегда предшествует формирование умысла на хищение в жилище чужого имущества, в силу чего оно неизбежно носит предумышленный характер, при этом способы проникновения условно делятся на три вида: путем вторжения в помещение, вхождения в него, а также изъятия имущества с помощью различных специальных приспособлений без входа внутрь помещения. Вторжение предполагает действие субъекта, направленное на получение доступа к похищаемому имуществу по месту его нахождения путем применения насилия, преступник совершает преступление путем преодоления заграждающих устройств.
Квалификация разбоя с проникновением в жилище возможна лишь при условии, если виновный в разбое пробрался в помещение и таким путем получил возможность насильственно похитить чужое имущество - такое понимание характера действий преступника при проникновении в помещения было характерным в русском уголовном праве [16, с. 122], а И. Я. Фойницкий в свое время писал, что проникновение необходимо настолько, «насколько это необходимо для изъятия вещи. В одних случаях для этого нужно, чтобы виновный вошел в хранилище, в других достаточно, чтобы он туда просунул руку или даже какое-нибудь орудие, при помощи которого взято чужое имущество (например, просверлена стена хлебного сарая и похищен хлеб, сыпавшийся через устроенное отверстие)» [17 с. 215]. Проникновение, как уже отмечалось, характеризуется тем, что лицо неправомерно, вопреки воле и желанию собственника или лиц, владеющих в данный момент имуществом, вторгается в помещение или иное хранилище. Иначе говоря, неправомерность подчеркивает суть и общественно опасный характер самого вторжения независимо от способов проникновения, к которым прибегает преступник, от преодоления для этого каких-либо препятствий или их отсутствия вообще. Принцип противоправности здесь чрезвычайно важен, и потому необходимо выяснить всю совокупность обстоятельств, сопровождающих проникновение.
Некоторые авторы считают, что проникновением нельзя считать случаи похищения чужого имущества, когда оно совершается без входа внутрь помещения [18, с. 30]. Между тем с указанной позицией трудно согласиться, ибо практика свидетельствует о том, что в целом ряде случаев преступнику вовсе не обязательно перемещаться всем телом в помещение, в котором находится похищаемое имущество. Он может применить насилие, опасное для жизни или здоровья к потерпевшему вне помещения, и последний сам зайдет в помещение и вынесет по требованию преступника имущество.
Практика показывает, что нередко бывают случаи, когда действия виновного начинаются как кража с проникновением в помещение, но затем в силу того, что преступник был замечен, сопровождаются применением насилия с целью завладения имуществом или для его удержания после изъятия. Такие случаи требуют тщательного учета всех обстоятельств дела и на практике они нередко вызывают трудности при квалификации действий виновных. Об этом свидетельствуют и не всегда четкие рекомендации, встречающиеся в правовой литературе. В этой связи нельзя, например, согласиться с мнением о том, что «вор-взломщик пытается проникнуть в помещение или иное хранилище только потому, что знает или предполагает, что его никто не видит, а это характерно для
тайной кражи. Если же, совершив взлом и проникнув в помещение, вор обнаруживает собственника или владельца и совершает похищение с применением насилия, то в данном случае мы имеем дело с двумя преступлениями: покушением на кражу со взломом и похищением с применением насилия» [19, с. 17].
Мы не можем с этим согласиться, поскольку в данном случае кража чужого имущества как объективно, так и субъективно превращается в грабеж или разбой. Если же виновный проникает в помещение не с целью разбоя, а, например, с целью совершения иного преступления, а затем под влиянием каких-либо обстоятельств изменяет свои намерения и совершает разбойное нападение, то его действия необходимо квалифицировать по совокупности преступлений - как за приготовление (покушение) к соответствующему преступлению и за разбой без данного квалифицирующего признака.
Важной характеристикой данного признака является понятие жилища, закрепленное в примечании к ст. 139 УК РФ. Под жилищем понимаются: индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилищный фонд и пригодное для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящее в жилищный фонд, но предназначенное для временного проживания. Нельзя признавать жилищем помещение, не предназначенное и не приспособленное для постоянного или временного проживания (обособленные от жилых построек погреба, амбары, гаражи и другие хозяйственные помещения). Данный вопрос в уголовно-правовой литературе проработан достаточно подробно.
Вместе с тем, на наш взгляд, научный анализ показывает дискуссионный характер данного вопроса и требует сделать уточнение следующего характера. В изученной нами судебной практике встречались случаи разбойного нападения, совершенного на лестничной площадке жилого дома. Так, районным судом был осужден Л. за разбойное нападение по ч. 1 ст. 162 УК РФ. Преступление было совершено на лестничной площадке перед квартирой потерпевшего. Ни обвинение, ни суд не ставили вопроса о том, что здесь может наличествовать рассматриваемый квалифицирующий признак. Между тем, по нашему убеждению, если разбой совершается в подъезде жилого дома, в котором есть дверь с цифровым замком, как это имеет место во многих городах, то необходимо квалифицировать деяние по ч. 3 ст. 162 УК РФ, поскольку это пространство должно охватываться понятием «жилище». Нужно также учесть то обстоятельство, что довольно часто в крупных городах жильцы смежных квартир огораживают часть лестничной площадки, образуя тамбуры, и это подтверждает предположение о том, что лестничная площадка в подъезде жилого дома используется функционально как жилище.
Кроме того, в подъезде меньше людей, виновный, таким образом, получает возможность совершить преступление более скрытно и тем самым повышается его общественная опасность. Как нам представляется, даже если дверь в подъезд с цифровым замком открыта, то это означает, что свободный вход в подъезд запрещен, и проникновение без разрешения можно считать незаконным, т. к. собственники жилища вправе сами определять возможность доступа для посторонних лиц.
Правоприменительная практика уже некоторым образом приближается к такому пониманию жилья.
Нужно также заметить, что в большинстве случаев рассматриваемые преступления совершаются в соучастии. Между тем на практике квалификация преступлений в таких случаях вызывает определенные затруднения. Речь идет в первую очередь о наиболее часто встречающихся в следственной и судебной практике случаях, когда два или несколько лиц предварительно договорились совершить разбой с проникновением в помещение с таким расчетом, что проникает туда лишь одно из этих лиц, а другое (другой) будет оказывать ему необходимое содействие советами или указаниями, предоставлением средств или устранением препятствий, наблюдением за обстановкой, чтобы в случае необходимости предупредить исполнителя о возможной опасности. Следует подчеркнуть, что, пообещав такого рода помощь, указанное лицо (лица) с самого начала не намерено участвовать и фактически не участвуют в проникновении в помещение; оно лишь оказывает фактическое содействие в разбое, но в помещение не проникает и насилия не применяет. Одни считают, что указанные действия должны квалифицироваться с применением ст. 35 УК РФ; другие придерживаются противоположного мнения, предлагая квалифицировать действия без применения этой статьи. Последние обычно ссылаются на то, что квалификация действий лиц,
входящих в группу и содержащих преступления по предварительному сговору, должна быть разнозначной как в тех случаях, когда в законе содержится квалифицирующий признак - совершение преступления по предварительному сговору группой лиц, так и применительно к тем составам, где этот признак законом не предусмотрен, считая всех членов преступной группы в подобных случаях соисполнителями с проникновением в помещение. Они исходят из того, что по смыслу закона лица, совершившие преступление, являются соисполнителями во всех случаях, когда их поведение в целях достижения преступного результата было взаимно согласовано, когда было заранее оговорено распределение ролей; однако если действия каждого соучастника были тесно связаны между собой и являлись условием достижения намеченной преступной цели, каждый из них должен рассматриваться как соисполнитель. Иначе говоря, распределение ролей между членами преступной группы имеет не правовое, а техническое значение, и поэтому действия всех их следует квалифицировать как соисполнительство. Сторонники противоположной точки зрения в обоснование своей позиции ссылаются на то, что ч. 3 ст. 162 УК РФ (ранее - ч. 2 ст. 162 УК РФ) предусматривает самостоятельный состав преступления и в нем признак группы уже заложен. На наш взгляд, если в статье Особенной части УК РФ уже конкретизирован какой-либо признак как квалифицирующий деяние, то ссылки на статьи Общей части УК РФ больше не требуется. Таким образом, проникновение в жилище, помещение или иное хранилище может быть совершено одним или несколькими лицами. Ответственность двух или более лиц по этому признаку наступает не только тогда, когда они все вместе проникли в помещение, но и в случаях, если туда проникло одно лицо, а другое содействовало проникновению либо приняло участие в изъятии имущества из помещения.
Литература
1. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г. «О внесении изменений и дополнений в УК РСФСР» // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1982. № 49, ст. 1821.
2. Борзенков Г. Н. Проникновение в жилище как квалифицирующий признак кражи, грабежа и разбоя // Вестник МГУ. Сер.: Право. 1984. № 6.
3. Бойцов А. И. Преступления против собственности. СПб., 2002.
4. Гришаев П. И. Новое советское уголовное законодательство. Особенная часть (сопоставительный анализ). М., 1983.
5. Матышевский Н. С. Ответственность за преступления против социалистической собственности. Киев, 1983.
6. Тенчов Э. Ответственность за хищение государственного или общественного имущества, совершенное с проникновением в помещение или иное хранилище // Советская юстиция. 1983. № 11.
7. Песлякос В. И. Понятие хищения, связанного с проникновением в помещение или иное хранилище // Совершенствование мер уголовно-правовой борьбы с преступностью. Вильнюс, 1984.
8. Словарь русского языка. М., 1990.
9. Словарь русского языка: в 4 т. М., 1981. Т. 3.
10. Словарь русского литературного языка. М., 1984. Т. 6.
11. Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1983.
12. Бюллетень Верховного Суда СССР. 1983. № 5.
13. Бюллетень Верховного Суда СССР. 1984. № 3.
14. Постатейный Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации 1996 г. / под ред. А. В. Наумова. М., 1996.
15. Комментарий к Уголовному кодеку Российской Федерации (постатейный) / под ред. В. М. Лебедева. М., 2013.
16. Белогриц-Котляревский Л. С. Особые виды воровства - кражи по русскому праву. Киев, 1883.
17. Фойницкий И. Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. СПб., 1887.
18. Анашкин Г. З. О теоретических и практических проблемах применения и исследования нового уголовного законодательства // Теоретические и практические проблемы нового уголовного законодательства. М., 1985.
19. Дубаускас И. Некоторые вопросы квалификации хищений по новому уголовному законодательству Литовской ССР. Вильнюс, 1983.
